Текст книги "Говорящая с ветром (СИ)"

Автор книги: Дина Сдобберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 27 страниц)

Глава 9.

– Ильрейс, я вот всё думаю, и не стыкуется у меня один момент. – Решила поинтересоваться, раз уж у нас здесь откровенный разговор. – А зачем дроу затевать всю эту возню с рабством, когда у вас мужчины и так в положении рабов?

Паучёнок игрался в лужице воды на бортике, я время от времени посматривала на него, всё-таки не создавалось у меня ощущение опасности от близости этого существа.

– Нет, мужчины-дроу не рабы. Просто прядильщица так создала эти души, что они должны служить. Это роль мужчин. Так живут дети самой Прядильщицы. Почему мы, созданные ею, должны жить по-иному? – таак, всё прелестнее и прелестнее, под это оказывается ещё и такие основания подведены. – Мужчины живут, помогают сохранить род, охотятся, а в случае беды встают на защиту дома. Если настают тёмные времена, то мужчины уходят, чтобы не тратить ресурсов дома на себя. Питающими, опять же, становятся только мужчины, магические дары крайне редко проявляются у женщин. А в этом мире я и не помню такого, по крайней мере, ни один из домов не обнародовал. Мужчины собственность дома! А не конкретной дроу. И развлекаться, не соблюдая предела, ни одна дроу не сможет. Погибнет один мужчина, другой, пятый… И ей просто запретят развлекаться с мужчинами дома. Вот и всё. Да и любая женщина подчиняется той, что выше по статусу. Поэтому запретов может быть множество. Дроу не какая-то вольница, что живёт, как придётся. У нас строгая иерархия! Не устраивает или считаешь, себя достаточно сильной? Создай свой дом, но знай, что пока не докажешь право на существование своего дома, любая наследница признанного дома может ударить в надвратной гонг и в случае победы, подчинить твою семью и тебя себе.

– Как это "создай дом"? А как же магия? – удивилась я.

– Найти кристаллы, рождающие магию не так сложно. Эти горы щедры на них. А вот найти среди своего рода менталиста и связать кристалл родственной связью с кровью своего дома очень сложная задача. Порой неразрешимая. – Пояснила мне Ильрейс.

– То есть кристаллы могут давать магию всё равно кому? И только принадлежность питающего определяет, кто сможет воспользоваться силой? – с вопросами надо было торопиться, потому что Ильрейс уже подавала мне полотенце, намекая, что с помывкой пора заканчивать. – Получается питающие на самом деле не питают кристаллы, а ограничивают для посторонних возможность воспользоваться их силой?

– Не совсем. Насчёт ограничения, ты абсолютно права. Именно для этого и проводится ритуал братания между питающим и кристаллом. Но без силы питающего кристалл быстро гибнет, превращаясь просто в драгоценные камни. – Дроу замерла посреди фразы, потому что паучок, наигравшись в лужицах, захотел большего и смело скакнул в чашу, полную горячей воды. И, конечно же, пошёл ко дну. Спеша подхватить малыша и вытащить, я поскользнулась и чуть не расшибла себе лоб о край бортика.

– Ты что творишь, камикадзе! – испуганно осматривала мокрый комочек. – Вот так и буду тебя звать. Камикадзе. Камик? Или Дзе? О, будешь у меня Дзен! То сам в сон отправляешь, то чуть о бортик, приложившись, не отошла! Нравится, Дзен?

Даже сама понимаю, что несу чепуху, выражение безмерного удивления на лице дроу это подтверждает. А мне всё равно. Я перепугались не на шутку. Это котёнка или щенка я хотя бы представляю как откачивать, если наглотается воды. А паука?

Судя по активному дрыганью лапками, паучёнка имя устроило. Мокрый, но плотно прижимающийся к моей руке, он сейчас совершенно не был похож на то страшное ядовитое чудовище, о котором мне рассказывала Ильрейс. Вдруг Дзен поднялся до сгиба локтя, и я почувствовала резкий укол в вену.

От боли я зашипела. Но неприятное ощущение быстро растворилось в волне тепла и доверия, что хлынула от паучка. Ни с того, ни с сего сильно закружилась голова. Правда, неприятное ощущение быстро прошло, оставив после себя неожиданное открытие. Я понимала Дзена. Это было странное понимание, просто всплывала картинка, визуальный образ. И это было настолько невероятно, что я развернулась к Ильрейс, желая с ней поделиться своими эмоциями.

Но побледневшая дроу стояла замерев, словно статуя, и только широко распахнутые глаза судорожно метались от меня к Дзену и обратно.

– Благословение… Благословение Прядильщицы… – бессвязно шептала она.

– Ильрейс! Ильрейс, что с тобой? – подошла к ней я, закутавшись в большое полотенце.

– Дети Прядильщицы крайне редко выбирают дроу для привязки, Лилит. Это даже не честь, это…

– Всё, я поняла. – Попыталась успокоить её я, да и получить ответы ещё на несколько вопросов.

Особенно меня интересовало, чего ради, надо было кому-то так нарываться? Вот зачем?

– Власть, Лилит. Безграничная, доведённая до абсурда, потому что не имеющая ограничений власть, это абсурд. – Отвечала Ильрейс, уже не первый случай, когда я рассуждаю, а язык озвучивает мои мысли. – Те из нашего дома, кто нарушил клятву, жаждали власти. Хотели жить вне иерархии, собирались отменить клятву, якобы ограничивающую их и мешающую возрождению всего народа дроу. Понимаешь? Раб, это не мужчина дома, за которого могут заступиться и рано или поздно, но призовут к порядку. Раб это… Да вот как камень стен, хочешь, выкинь, хочешь водой залей. Вещь. Всё самые грязные и низменные желания и пороки можно выпустить на волю. Кто устоит перед таким искушением? И сколько готовы за это искушение заплатить все вокруг? А какие это открывает возможности. Ты властвуешь даже не домом, а жизнями и судьбами сотен и тысяч живых, жить им или умереть в твоей власти. Власти, которую не надо завоёвывать или доказывать, что достоин её. Просто приходи и бери. Всё, что мешает, это слова мертвой некромантки и кучка старух со всех домов. Работорговля это только инструмент. Только возомнившие себя выше древних клятв не понимают, что это инструмент уничтожения самих себя. Мир, в котором дроу были правителями, а остальные народы гибли в рабстве, уже был, Лилит. И спасло нас только чудо. Но есть те, кто упорно не хотят помнить уроков собственной истории.

– Думаешь, что за всей этой историей стоят те, кто по каким-то причинам обделён властью внутри домов? – спросила я.

– Не думаю, я знаю. Те кому реальная власть не светила, или они думали, что их излишне ограничивают. – Ответила Ильрейс. – У нас ещё будет время вернуться к этой теме. Мы и так уже слишком задерживаем уходящих.

Ильрейс прошла в гардеробную и вынесла оттуда платье, стоявшее колом от количества нашитых на него самоцветов. Ощущалось это платье, словно я обвешалась утяжелителями. Надеюсь, вся эта церемония будет недолгой.

Следом за Ильрейс я вошла в пещеру, которую мне, и представить было сложно. Она была огромна и украшена уже привычными мне орхидеями. Они были здесь и живыми, и искусно вырезанными из различных минералов темных цветов. На пьедестале стоял самый настоящий трон. Точнее трон и два кресла, на две ступени ниже.

На трон села Ильрейс, а одно из кресел, должна была занять я. Второе полагалось, как мне рассказала по дороге Ильрейс, для сестры Айриль, живущей в своем мире Мириэль. Она присутствовать на церемонии не будет.

Кроме известной мне Ардиги, здесь были ещё несколько женщин, все в возрасте. И очень много мужчин. Все они были без оружия и стояли на коленях, склонив голову. Страшная догадка поразила меня.

Когда у дома не хватает ресурсов, то от мужчин избавляются, так кажется, говорила совсем недавно Ильрейс. А с момента моего появления здесь, я только и слышу, что пятый дом на грани! Неужели… Неужели это церемония прощания именно с мужчинами? Вряд ли их просто выгонят, для этого они слишком много знают. Убьют?

Вышедшая вперёд Ардига начала речь о долге и прочем, а я встала со своего кресла и подошла к Ильрейс.

– Их что, всех убьют? – прямо спросила у дроу.

– Усыпят. – Тихо ответила та. – Яд прядильщиков и они уйдут во сне.

– Но зачем? Тем более сейчас? – меня начинало потряхивать от напряжения и страха за чужие жизни.

– Слишком мало женщин, мы не сможем всех защитить. Не хватает ресурсов. Да мы даже не прокормим такую толпу! – я видела, что на нас обращают внимание и прислушиваются к спору.

– Нет ресурсов даже, чтобы прокормить? – удивилась я и показала на свое платье. – Эти камни просто так, или ценятся другими народами?

– Конечно, ценятся. А что ты собралась предложить? – внимательно присматривалась дроу ко мне.

– Если их спороть, то надолго хватит, как я понимаю, правильно? Убивать мужчин сейчас это глупость! Правда! Это лишит нас единственного шанса выжить! – дроу сжала мой подбородок сильными, не смотря на возраст, пальцами.

– Я уже слышала однажды подобные слова. Их произнесла моя мать, в день гибели нашего мира. И сейчас ты очень похожа на неё. Она оказалась права. Поэтому у тебя десять минут, чтобы доказать уже свою правоту! – громко, на всю пещеру сказала Ильрейс.

Глава 10.

Лилит.

Десять минут! Всего лишь десять минут, чтобы спасти… Сколько их здесь? Даже на беглый взгляд несколько сотен. Тысяча? Две? Где найти слова, что смогут перевесить уже принятое решение? Привычное и отработанное на протяжении всего существования народу дроу, не важно, в каком мире. Как убедить пчёл не выгонять трутней? И все за десять минут.

Одна из женщин вынесла высокую подставку на тонкой ножке. Другая поставила на неё изящную клепсидру. Десять минут, стандартное время поединка, то ли всплыли в памяти чужие воспоминания, то ли навеяло шёпотом эха со всех сторон. Поединок, в моем случае, со смертью. Со страшной и несправедливой смертью всех этих совершенно незнакомых мне мужчин.

Незнакомых, но связанных со мной одной кровью. Получается, что вот все они, это моя семья. Случайно обретенная, ещё неизвестная, но которую я могу потерять уже сейчас. Если не найду нужных слов, достаточно веских для отмены приговора. Иначе я просто их всех потеряю, даже не успев познакомиться. Спина задеревенела, внутри всё дрожало от страха, ладони вспотели от волнения. Нет, паника и истерика не лучший выход. Причем в любой ситуации.

У дроу правят женщины. Правящая мать… Прямо как царица у муравьёв. Муравьи! Я подняла глаза к потолку, спасибо! Пауки ли, память принцессы, боги этого мира, не важно! Осмотревшись и поймав на себе сотни взглядов, в которых отражалось желание верить в надежду и страх, что это всего лишь жестокая насмешка одной из наследниц. Но то, что с этих лиц исчезла обречённость, было достаточным поводом, чтобы испытывать благодарность за подсказку.

Здесь не стоит рассчитывать на жалость и родство, только исключительная полезность дому. Но дроу привыкли просто сбрасывать балласт, они даже не пытаются использовать его по-другому! И как я понимаю, аксиома "всегда и всё зависит от женщины" здесь применяется во всех сферах жизни. Они даже и предполагать не собираются, что это не так.

Живут реально, как в улье, лучше бы муравейник в пример брали. Там тоже матриархат, но своих берегут и не бросают, а в случае нападения даже рабочие муравьишки кидаются на защиту своего дома.

Значит, чтобы спасти всех этих… Кто они мне? Братья, дяди? Короче, чтобы вытащить всех своих, подаренных судьбой, родственников из того места, куда их всех загнали традиции, мне нужно доказать, что это не улей, а муравейник. Так что будем превращать пятый дом в дом "высокой культуры и быта"!

Ильрейс подняла руку, и в огромном пещерном зале образовалась такая тишина, что казалось, её никто не нарушает даже дыханием.

– Наш дом, что был нам надёжным пристанищем и всегда стоял на страже покоя Дроумвира, понес в последние годы тяжелейшие потери! – её не слушали, ей внимали, затая дыхание. – Нет более когорт наших бойцов, от одной только поступи, которых содрогался любой враг! Почти не звучат сигнальные рога наших гончих. Практически некому поднять наши знамёна и стяги! Впервые, с момента пришествия, мы проводим процедуру прощания с сыновьями нашего дома. Ради того, чтобы отбросив лишние побеги, древо нашего дома смогло выжить. Но! Единственная наследница нашего дома, принцесса последней надежды просит о праве сказать свое слово! Право, в котором не отказывают даже приговоренным. Моя мать, что недавно ушла в тенета Прядильщицы, использовала свое право на Плато Скорби! И её мудрое слово было прославлено всеми домами! Поэтому мы готовы выслушать и тебя, Лилит. Твое время до последней капли!

Она указала на клепсидру, которую стоящая рядом с подставкой дроу перевернула. Первые капли упали на дно, пока ещё пустой хрустальной чаши.

– Мать! – не знаю насколько правильно так обращаться к Ильрейс при всех. – Ты назвала меня последней надеждой, но последняя наша надежда не я, а они. Да, наш дом, как раненный хищник, держится из последних сил. Да, нет наследниц, что встали бы на место погибших сестёр. Но! Разве не первая обязанность мужчин, быть опорой и подмогой? Разве не их долг жить ради благополучия дома и всеми силами помогать укреплению его стен? Разве не для того Прядильщица в своей щедрости выплела их судьбы, чтобы в сложный момент, они закрыли собой бреши в обороне дома? Так почему они не исполняют свой долг, а собираются лишить защитниц дома помощи и поддержки?

Звук падающих капель в клепсидре эхом отражался от сводов пещеры. Женщины-дроу начали с подозрением смотреть на стоящих на коленях мужчин. Я брала те самые постулаты, которые здесь на оспаривались и считались истиной в последней инстанции, и переворачивала обратной стороной. Мой отец, готовясь к заседаниям, всегда составлял себе план тезисов, на которые собирался опираться при обвинении. И это был один из его излюбленных приемов.

И про себя благодарила так вовремя всплывшие в памяти мысли и правила. Правила дроу, считающей их нерушимыми. Я просто понимала, что это те законы, по которым жила та, остатки памяти которой сейчас просыпаются. И эти самые законы привели всех нас сюда, в этот зал. А значит нужно показать эти законы так, чтобы они работали сами против себя. В конце концов, я дочь прокурора или где?

– Разве достойно уходить сейчас, когда не хватает рук? Когда дом в беде, которая грозит всем нам исчезновением? – На лицах некоторых дроу проявилось недоумение, другие задумались. – И не выглядит ли это как бегство? Или того хуже, удар в спину защитницам дома? Но их всех нельзя обвинять! Ведь они здесь, потому что послушны воле совета дома и правящей матери. Так что этот удар мы наносим себе сами! Только вот вопрос, кто и когда видел воина, что перед битвой обрубает себе руки?

– Это всё хорошо! Но наследница предлагает нам всем голодать и дружно подохнуть с голода? – Раздалось со стороны женщин-дроу.

– Зачем голодать? Если только в моем гардеробе достаточно платьев? Спороть так ценимые верхними камни и обеспечить дом. – Такое простое предположение вызвало шквал негодования.

– И наследница пятого дома будет ходить, как голодранка без дома и имени? – выкрикнула одна.

– Может, ещё и стены обдерём, чтобы этот скот кормить? – вставила вторая.

– Даже похоронить достойно будет не в чем! – а это уже Ардига.

– В моём костюме тени я буду выглядеть всегда достойно! Не платьями достоинство меряется, уважаемая Ардига. Или наше боевое облачение вы считаете чем-то недостойным? – посмотрим, как она осмелится не поддержать мою веру в то, что боевое облачение, это лучший наряд для дроу.

– Все знают, что боевое облачение это предмет гордости любой дроу! – вздернула голову вверх Ардига.

– Тогда смысл хранить тряпки, уничтожая при этом боевую мощь дома? – Я хоть и не Аннушка, но маслица под ноги дроу заботливо подливала.

– Наши платья шьются целиком из паучьего шелка. – Вставила свое слова Ильрейс. – Одно это делает их неимоверной роскошью, в понимании верхних.

Я испытала чувство огромной благодарности за эту неожиданную поддержку. Один из самых молодых мужчин, что стоял практически у самых ступеней к трону, буквально не отрывал от меня взгляда. При этом глаза с вытянутыми к вискам уголками были настолько широко распахнуты, что он напоминал мультяшного зайку. А в сочетании с поддергивающимися кончиками длинных, заострённых ушек, выглядело весьма забавно. Шепот обсуждений между женщинами-дроу, как возник стихийно, так же и затих. Вперёд выступила Ардига.

– Правящая мать, защитницы дома и верные тебе звёзды согласны с наследницей Лилит. И готовы потребовать исполнения долга с мужчин дома, вместо церемонии прощания. – И хотя слова дроу, говорили о моей победе, тон, каким они были сказаны, показывал, что сама Ардига так не считает.

– Я же сказала, паучиха. – Еле слышно, только для меня, произнесла Ильрейс, и уже громко. – Под ответственность нашей наследницы Лилит, вам сохранена жизнь. Помните, кому обязаны следующим рассветом.

– А как быть с этими? – одна из женщин показала в самый темный угол пещеры, где, только присмотревшись, я увидела около десятка мужчин, с какими-то повязками. И одни носилки, на которых кто-то лежал.

Ильрейс медленно спустилась со ступеней и пошла в ту сторону, я за ней. К сожалению, я не могла как Дзен вытянуться на лапках на моем плече, чтобы рассмотреть, что ждёт меня впереди. При моем приближении отшатывались в сторону даже женщины-воины. Точнее даже не от меня, а от арахнида сидевшего на моем плече. В отличие от меня, они с первого взгляда понимали, что за паук у меня в качестве домашнего любимца. Не меньше внимания привлекала и моя татуировка.

– Ну, что скажешь сейчас? Они тоже годятся для выполнения своего предназначения? – с насмешкой в голосе спросила меня Ильрейс, показывая на мужчин.

Понять её было не сложно. Повязки были пропитаны кровью, у некоторых из-под них сочилась сукровица, что ничем хорошим быть не могло. Но, тем не менее, с уверенностью, которой у меня не было, я громко и четко заявила.

– Да, безусловно! Если им суждено умереть, то пусть это будет славная смерть во славу дома и семьи, а не просто так, потому что среди дочерей нашего дома не нашлось той, что смогла бы элементарную повязку правильно наложить! – ответила я, намекая на грязные бинты.

– Этот точно не дотянет до славного момента. – Ардига пнула носилки, привлекая к ним наше внимание.

"Этот" это достаточно крепкий мужчина, я бы сказала лет сорока на вид, сколько ему было на самом деле, я могла только предполагать. Мужчина был без сознания, тяжёлое, хриплое дыхание выдавало, что у него жар. Причем такой, что он весь пылал. Даже на темной коже были заметны пятна лихорадочного румянца.

Причина такого состояния мужчины тоже была видна. Всё предплечье было недавно разорвано до кости, неумелые, грубые швы стягивали края раны в нескольких местах. Мышечная плоть хоть и начала срастаться, но сочилась сукровицей и нехорошего цвета гноем, а запах тухлой крови вообще не обнадеживал. Мужчина видимо метался в бреду, потому что к носилкам он был привязан.

Шёпот в ушах, неразборчивый, как далёкое гудение шмеля. Иногда он пропадал совсем, иногда, вот как сейчас становился настолько громким, что казалось ещё чуть-чуть, и я начну слышать какие-то слова. Очень хотелось отмахнуться, как от насекомого. А ещё мне хотелось осмотреть этого мужчину и, если возможно, вытянуть его. Почему-то казалось очень важным, чтобы сегодня не было никаких смертей.

– Я простите, каким боком на Прядильщицу похожа, чтобы заранее знать, кому и до какого момента жить? – ответила Ардиге в том же тоне, в каком был задан вопрос. – Но раз, его однозначно списали, заберу себе. Хуже-то ему всё равно не будет. Тащите носилки к ступеням. Вон туда, повыше ставьте.

Дроу напряжённо наблюдали за моими действиями.

– Лютый достойно сражался, можно было бы, и подарить ему достойную смерть, а не отдавать на поигрульки соплячке. – Донеслось приглушённое со стороны женщин в военном облачении.

Да ладно! Ещё не Новый Год, а время чудес уже наступило. Одна из этих повернутых на матриархате признала мужчину хоть в чём-то достойным. Но осмотр почти сразу притушил проснувшееся ехидство. В открытую рану попало что-то, что вызвало заражение. И так как саму рану, дай бог, чтобы водой сполоснули, прежде чем сшивать края, сейчас мы имели вот такой результат. То есть мне как минимум предстояло заново вскрыть рану, вычистить, обработать и заново зашить.

Осложняло всё это несколько моментов. Первый, я ни разу не хирург. Я патологоанатом. И если, чисто теоретически, я могу провести даже полостную операцию, то фактически, взялась бы за такое я только в экстренной, критической ситуации. Но если сейчас не та самая критическая ситуация, то меня зовут не Лилит! И вот он второй момент. Оперировать наживую и без инструментов мне ещё не доводилось. Хотя…

– Дзен, ты сможешь его усыпить как меня, чтоб ничего не чувствовал и не просыпался? – тихим шёпотом спросила у пригревшегося на плече паука, стараясь воспроизвести в памяти пациентов под анестезией, которых повидала не мало, за время практики.

В ответ получила массу картинок застывших в параличе животных и даже дроу. Занятно, я думала, что коллективная память существует только у крыс.

Паучёнок соскочил с моего плеча, пробежался по телу моего пациента и впился в шею. Дружный испуганный вдох раздался со всех сторон. Представляю, как это выглядело со всех сторон. Я что-то шепчу самому ядовитому пауку, и тот набрасывается на безобидного и беспомощного мужика, которому и так жить осталось всего ничего. Ладно, отвлечем дроу от довольного тем, что выполнил мою просьбу, Дзена и от тела их соклановца, или как это у них называется?

– Мне нужно много прокипевшей воды, чистая ткань, тоже много. Какой-нибудь крепкий напиток и… Мда, скальпель я вряд ли здесь найду. – Прикинула что из острого у меня при себе только саркс Ядгара. Интересно, муж сильно обидится, если я его клинком в чужого мужика потыкаю?

Несколько мужчин рванули из пещеры, привычно кинувшись выполнять приказ женщины своего дома. Нервно дёргая длинными ушами, от чего множество серёг-колечек в хрящах позвякивали, тот самый парень-дроу, что напомнил мне зайчика, нерешительно протянул мне небольшую флягу, которую отцепил от собственного ремня.

– Это что? – спросила, принюхиваясь и с удивлением опознавая спиртовой запах.

– Я… Я боялся, госпожа. Но хотел уйти достойно, не позоря дом. – Тихо признался парень, которого я про себя решила звать Зайчиком.

– Хорошо. Уходить никто не будет, так что эта штука мне нужней. – Прихватизировала у парня фляжку. – А зовут тебя как?

– Зайкиль, госпожа. – Я чуть не рассмеялась такому совпадению.

– А скажи-ка мне, Зайчик, не завалялось ли у тебя клинка, размером с мою ладонь, плоского, с одной стороны ровного, с другой расширяющегося волной, с чуть выступающей режущей кромкой? – ну а вдруг?

– Госпоже очень нужен такой клинок? – сделал ещё полшага ко мне парень, разворачиваясь ко мне то, что называется "анфас".

Я на несколько минут даже потеряла дар речи. Так как парень развернулся и откинул назад волосы, заплетённые у лица с одной стороны в две косички, я смогла увидеть, что вся правая сторона у парня покрыта плотной вязью рисунка-татуировки. Кто-то видно хорошо развлёкся, потому что чуть более внимательно присмотревшись, я поняла, что на парне просто вырезали этот рисунок и залили краской.

– Ты даже не представляешь как. Нужно вскрыть рану и очистить. Иначе Лютый точно не жилец. – Припомнила я, как назвали моего будущего пациента.

Зачем я объясняла это парню, я не знаю. Тем более, что здесь явно этим никто не заморачивался, особенно, судя по гневно искривившимся лицам сразу нескольких женщин. Ну, как же, Зайчик не бросился сразу исполнять, а осмелился что-то спросить. Вернулся Зайчик одновременно с теми, кто принес кипяток и стопку сложенных простыней. Я начала с того, что сняла и без того почти сползшую повязку и просто вымыла и саму руку и весь торс мужчины.

– Под него нужно расстелить две чистых простыни, одну на другую. И быстро! – вот что значит, с малолетства привыкшие выполнять распоряжения люди.

Просто за считанные секунды, моя просьба была идеально выполнена. Никаких споров и замешательств, на тему кто и что должен делать. Те, кто стояли ближе, те и бросились выполнять. Я протёрла место будущей операции выпивкой, отобранной у Зайчика.

– Ну, гордись мужик! Ради тебя, впервые вскрываю живого! – приступила к операции я.

Не знаю, сколько по времени все это длилось, я только несколько раз просила Зайчика утереть мне пот со лба. Дзен, сидевший в изголовье у пациента, несколько раз начинал спрашивать, не добавить ли ещё "анестезии". Малыш тоже волновался. Но в конце, я была очень довольна результатом. Вспомнила расхожую шутку о том, что хирург отличается от патологоанатома тем, что в работе хирурга нужно молиться и ждать, а у патологоанатомов только молиться. И сейчас я рада, что мне есть чего ждать.

– Покой и питьё. За ним есть, кому присмотреть или остаться мне? – спросила я у мужчин.

– Найдется, кому присмотреть. Пойдём. – Позвала меня Ильрейс за собой.

Привела она меня, как я поняла, в свои покои.

– Угощайся, думаю, ужин тебе не повредит. – Улыбнулась Ильрейс. – Зачем ты заново вскрыла рану Люрнака?

– Люрнака? А почему его тогда называли Лютым? – удивилась я. – Просто почувствовала, что мне нужно сделать всё для его спасения. Сегодня все должны были остаться в живых. И он особенно. Завтра я осмотрю остальных, что там у них с ранами. Сегодня просто уже нет сил.

– Люрнак был наставником Айриль. Далёко не каждая женщина дома сможет с ним сражаться на равных. – Рассказала правящая. – А ещё он был отцом Айриль. И к дочери испытывал странную привязанность. Он всегда оберегал её. В бою, в него словно демоны вселялись, особенно если он шёл в бой вместе с Айриль. Но мне нередко приходилось слышать, что и Ночной Ветер испытывает к Лютому подозрительную привязанность.

– И чем всё это закончилось? – спросила, ещё толком не справившись с удивлением от таких подробностей.

– У Айриль было весьма странное чувство юмора. И она очень ценила собственные слова. – Усмехнулась Ильрейс. – Услышав подобные речи в первый раз, она сказала, что ещё раз до неё ветер донесёт подобные слова, и тот язык, что их произнес, окажется в заднице. Через пару недель, застав двух защитниц за обсуждением очередной сплетни на эту тему, она вызвала на поединок обеих. И победив, вырвала языки и засунула… Ну, ты понимаешь куда. Причем друг другу. Знаешь, сплетни прекратились. Разом. Завтра я приду к тебе, и мы начнем тренировки.

Пожелав добрых снов, я отправилась к себе. Самое забавное, что шла я по картинкам, что скидывал мне Дзен. В этом переплетении коридоров он ориентировался в сотни раз лучше меня.

В своих покоях я едва выкарабкалась из платья и с огромным удовольствием упала на кровать. Чтобы тут же подскочить. Потому что в моей кровати кто-то лежал. Короткое резкое слово, вырвавшееся на автомате, и под потолком вспыхнули десятки магических светильников, заливая комнату ярким светом. На моей кровати лежал привязанный за руки и за ноги Зайчик!

– Ты что здесь забыл? – выкрикнула я, ещё не придя в себя от испуга.

– Жду госпожу. Вы выделили меня среди всех, и илая Ардига решила, что вы будете довольны, если для развлечений у вас окажусь я. – Пояснил он мне своё нахождение в моей постели.

– Для каких ещё развлечений? – прошипела не хуже змеи. – Мне только постороннего мужика в моей постели, причем без моего ведома и согласия не хватало!

– Для любых, госпожа. – Тихим голосом сообщил мне этот "шоколадный заяц"

– Никаких развлечений! Что за дичь! Отвязывайся, давай, и иди спать! К себе. – Сообщила я парню, перерезая веревки.

– Госпожа недовольна мной? – испуганно вытаращил глаза он.

– Слушай, Зайчик. Вот видишь браслеты? У меня есть муж. И всякие развлечения с посторонними мужчинами, я не приветствую. От слова совсем. Ты очень милый парень и симпатичный. Но я, как бы "другому отдана и буду век ему верна". – Процитировала я известного классика рассматривающему с каким-то благоговением мою руку парню.

– Моя илая! – шептал он. – Я думал, это легенда, миф, которому никогда не стать реальностью, моя госпожа. Вы действительно выбрали мужчину-дроу и назвали его своим супругом, подобно тому, как это принято у верхних?

– Так, всё заканчиваем разговорчики и шагом марш из моей спальни. Мужиков мне здесь ещё не хватало. – Показала ему на дверь.

– Илая, но вы в любом случае не будете пребывать в одиночестве. Развлечения хорошо влияют на настроение и состояние защитниц. Поэтому илая Ардига будет присылать к вам каждую ночь нового мужчину, пока не найдет того, кто сможет вас расслабить. – Просто пояснил он мне.

– А что будет с теми, кто не смогут "расслабить"? – появилось у меня подозрение…

– А ничего страшного. Накажут и всё. Не переживайте. – Отмахнулся он.

Очешуеть… Серьёзно? Подумаешь, накажут, всего делов-то!

– Так! Давай договариваться! Если от толпы мужиков в постели мне не избавиться по-честному, то ты завтра выходишь отсюда с самой довольной моськой, какую только сможешь изобразить! И не дай тебе Прядильщица рот открыть и рассказать, что здесь происходит на самом деле. – Решение у меня созрело за секунды. – Спишь там, меня не трогать. Увижу тебя в купальне, когда я там, или твои руки на себе посреди ночи… Ты пожалеешь!

– Я понял госпожа. Я не предам. – Зайчик ударил себя кулаком в грудь.

– Спи, храбрый Зайка. – Сказала ему, отодвигаясь от него, как можно дальше.

– И буду век ему верна, ему верна – засыпая, я слышала, как он тихим шёпотом повторял слова Татьяна Лариной.