Текст книги "Планета под замком"

Автор книги: Димитр Пеев

Соавторы: Павел Вежинов,Онджей Нефф,Кшиштоф Малиновский,Франк Петерманн,Чеслав Хрущевский,Эрик Симон,Иван Серафимов,Васил Райков,Георгий Данаилов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

10 ноября

Впервые с тех пор, как мы ступили на эту планету, счастье поистине улыбнулось нам. Яну удалось расшифровать знаки, начертанные на слюдяных пластинках.

Ему помог в этом наш друг – мальчик, которого мы стали звать Кириллом (по имени одного из создателей славянской письменности), потому что он первый посвятил нас в тайну письменности туземцев.

В сущности племя, живущее на острове, не имеет письменности. Слюдяные пластинки принадлежали пришельцу. Он жил здесь около года и по счастливой для нас случайности обучал Кирилла грамоте. После внезапной смерти учителя мальчик собрал и тщательно хранил всю его «библиотеку». Кирилл знал около двухсот знаков, чего было вполне достаточно для программирования электронной машины.

Главная заслуга в этом деле, разумеется, принадлежит Яну, который проделал огромную работу. Ему приходилось действовать примитивными методами, но зато успех был обеспечен. Ян показывал Кириллу какой-нибудь наиболее часто встречающийся знак на слюдяной пластинке и не отступал до тех пор, пока не становилось ясным его значение. Забавно было смотреть на них.

Полли не уставал потешаться над муками Яна. Чтобы объяснить какое-нибудь абстрактное понятие, филолог устраивал целые представления глубоко дышал, притворялся уснувшим, мертвым, больным, делал вид, что ест или работает… Кирилл смотрел на него широко открытыми глазами и изо всех сил старался понять, чего от него хотят…

– Если так будет и впредь продолжаться, – говорил Полли, – то с окончанием этого дела наступит конец и некоему польскому филологу.

Но Ян был неутомим. Он записывал голос Кирилла, пытался ему подражать, целыми часами упражнялся в произношении того или иного звука, пока наконец не одолевал его. Остальное было легче. Скоро электронная машина систематизировала все основные знаки.

Например, волнистая линия была основным элементом знаков, обозначавших воду, море, реку, дождь и все, относящееся к воде.

Итак, однажды вечером электронный мозг перевел содержание первой слюдяной пластинки. Разумеется, перевод нуждался в осмыслении, во многих местах он был лишен всякой логики, но все же это было первым проникновением в цивилизацию чужой планеты. Эта пластинка сообщила нам о людях, которые живут в большом населенном пункте. Им грозила опасность. Слова «страдание», «болезнь», «мука», «тоска» встречались здесь особенно часто, слово «смерть» – тоже. Затем следовало географическое описание нашего острова, говорилось о местном населении, о пустынной равнине, об одном мальчике…

– Это что-то вроде дневника, – сказал Полли.

– Верно, – согласился Ян, – но среди пластинок есть немало исписанных другой рукой.

– И о чем в них говорится? – спросил я.

– В них дается описание самых различных заболеваний, – сказал Ян. – Покойный, очевидно, был врачом.

– Или ипохондриком, – вставил Полли.

– Ты почти прав, Полли. Он, действительно, жил угнетаемый страхом, он боялся только одной болезни – кори. Из-за нее он и бежал сюда, на остров. Он искал здесь спасения, но нашел свою гибель.

– И обо всем этом он пишет на слюде? – не поверил Полли.

– Нет, разумеется. Некоторые вещи мне объяснил Кирилл. В стране, где жил этот пришелец, свирепствовала эпидемия, и он бежал сюда. С ним было еще несколько человек. Одни умерли, двое вернулись обратно.

– Значит, лодки уже нет, – разочарованно произнес Александр.

Полли махнул рукой.

– Хватит с твоими лодками. Только об этом и говоришь.

– Надо же нам как-то добраться до континента.

– Придумаем что-нибудь, Саша, не горюй, – сказал я.

На следующее утро Роберт разбудил меня.

– Доктор Нордстен, вы командир этого корабля или нет?

– В чем дело?

– Где Саша с Яном? – возмущенно продолжал Полли.

– Откуда я знаю.

Оба приятеля исчезли. Их не было ни на корабле, ни в окрестностях. С ними исчез и Кирилл.

– И это называется дисциплина! Каждый делает, что ему вздумается, – ворчал физик.

Напрасно мы ждали их возвращения. Спустя два часа Полли заявил:

– Не разрешите ли вы своему единственному верному члену экипажа позавтракать? Я не в состоянии ждать их до завтрашнего дня.

Мы пошли в столовую. Там на столе лежала записка: «Ушли к морю. Вернемся через неделю. Не волнуйтесь за нас. Александр.»

– Ага! – вспыхнул Полли. – Одни будут загорать на пляже, а другие сторожить эту груду лома. Недурно! Теперь ты видишь, что я был прав, когда говорил, что все славяне поначалу анархисты! – И он разразился целой речью о дисциплине и обязанностях экипажа.

– Давай не будем по крайней мере отрицать, что эта разведка необходима, и ее давно надо было уже предпринять, – сказал я.

Физик только махнул рукой и ушел в свою кабину.

Очевидно, он по-настоящему рассердился. За целых два дня не вымолвил ни слова, а потом раскричался:

– Если хочешь знать, я тоже хотел пойти к морю.

Я как раз собирался предложить такую вылазку. Откуда я мог знать, что они учинят такое безобразие! Чтоб они натерли себе мозоли на пятках!

– Роберт, ты ребенок, самый настоящий ребенок! – сказал я.

– Возможно, дорогой, возможно… Даже больше, я невинный младенец…

– Вместо того чтобы томиться и негодовать, займись каким-нибудь полезным делом! Тогда и время пролетит незаметно.

– Какой мудрый совет! – прорычал Полли и снова надолго умолк.

21 ноября

Наступил вечер восьмого дня с тех пор, как Александр с Яном ушли к морю. Мы уже начали тревожиться. Полли целый день что-то чертил на листках блокнота и был в мрачном настроении. Когда я спросил его, что он делает, он ответил, что составляет ребус для туземцев. И только я решил сцепиться с ним – просто так, чтобы рассеяться, – снаружи послышались голоса Яна и Александра.

– Я обижен на них, запомни это! И не желаю их видеть, – сказал Полли и направился в свою кабину, но проходя мимо люка, вдруг остановился.

– Кретины, чокнутые бродяги, блуждающие кванты… – восторженно ругался питомец Кембриджа.

Усталые, потные и довольные, Александр и Ян поднялись в звездолет. Следом за ними вошел Кирилл.

– Анри, ты сердишься? – спросил с виноватым видом Саша.

Я нахмурился.

– Об этом после. Сначала расскажите о вашем путешествии… Ян, что у тебя с ногой?

Ян усмехнулся.

– Пострадал.

– Это его «заяц» укусил.

– Жаль, что он совсем тебя не сожрал, – желчно пошутил Полли, – но, очевидно, ты не пришелся ему по вкусу.

– Очевидно, – согласился Ян. – Эта тварь обладает такими зубами, которым может позавидовать любой крокодил на Земле. Когда мы шли, я споткнулся, провалившись одной ногой в какую-то яму. Я почувствовал, что наступил на что-то живое, и в следующую секунду взвыл от боли. Признаться, здорово он меня тяпнул. Животное выскочило из ямы и побежало. Саша было погнался за ним, но…

– Но не посмел, – шутливо подхватил Александр. – «Заяц» остановился и так улыбнулся мне, оскалив пасть, что у меня поджилки затряслись.

– Погоди, не может быть, чтобы это был хищник, – сказал я.

– Грызун, судя по всем признакам, в том числе по следам, которые он оставил своими когтями на ногах Яна. Только очень крупный. В его норе мы нашли ту самую «картошку».

– Анри, – сказал Полли, – отметь в своем дневнике, что на планете обитают грызуны, которые питаются картофелем и филологами!

– Ты утратил всякое чувство меры, – сказал ему Александр.

Полли хотел было возразить, но, кто знает почему, воздержался и только сказал:

– Ладно. Расскажите теперь о море! Видели вы его вообще?

– Да. Признаться, не напрасно прошли мы столько километров. Когда мы подходили к морю, Эпсилон садился… Нет, это не был закат… Мне казалось, что небесное светило медленно сгорает, погружаясь в воду. Все небо пылало. А море словно застыло… Оно походило на расправленный метал!..

– Предчувствую, что теперь нам продекламируют какое-нибудь стихотворение Лермонтова, – пробормотал Полли. – А лодки, лодки там есть, спрашиваю я вас! Теплоходы, атомоходы, танкеры? Я англичанин, господа, и меня прежде всего интересует судоходство как экономическая деятельность.

– Успокойся, Полли! Есть лодки – сказал Ян. – Есть, разумеется, и люди, которым эти лодки принадлежат.

– Целое племя! – заметил Александр.

– Они несколько отличаются по образу жизни от наших друзей, – продолжал Ян. – Живут в глиняных хижинах. Язык их подобен языку здешних жителей, верно, Кирилл?

Сидящий тихо в уголке мальчик что-то сказал в ответ на своем языке.

– Ага, теперь мне все сразу стало ясно, – пошутил Полли.

– Впрочем, как Кирилл очутился с вами? – спросил я.

– Мы его не звали, он сам догнал нас к вечеру первого дня пути. Узнал, что мы отправились в дорогу, и сразу же последовал за нами, чтобы нам не было скучно.

Полли погладил Кирилла по голове.

– Ну, и что было дальше?

– Самым интересным было то, – заговорил Александр, – что жители прибрежного поселка знали о нашем приближении и вышли встречать нас. Они так же обладают телепатическими способностями, но, несомненно, более развиты, чем здешние жители.

– Еще бы, ведь они жители морской державы… – заметил Полли.

Не обращая на него внимания, Александр продолжал:

– Главное их занятие – рыболовство. Рыбу они едят сырой, мелко изрубленной, хотя она не больше моего мизинца. Надо сказать, рыбешка эта очень вкусная.

– Наверное, есть и крупная рыба, – предположил я.

– Есть, конечно, но они предпочитают ловить мелкую. Видели мы там голову какого-то морского чудовища, которая торчит на столбе, установленном на площади поселка. Очевидно, они поклоняются ей. На Земле такого чудовища нет. Голова у него совсем плоская, без глаз. Рыбаки рассказывают, что живет оно на страшной глубине… Лодки рыбаков сделаны из кожи разных морских животных и ветвей деревьев…

– Деревьев?

– Да, совсем забыл… Ближе к морю климат становится значительно мягче, и растительность там богаче, чем здесь. Деревья, правда, низкоствольные, но с толстыми крепкими ветвями, которые переплетаются самым невероятным образом.

– Эти деревья хвойные?

– Хвойные. Но иголки у них очень длинные, в два-три раза длиннее, чем у наших елок. Стоит сделать зарубку, как она начинает сочиться смолой лилового цвета, которая очень быстро застывает, становясь совсем твердой, как камень. Жители побережья используют эту смолу для самых различных целей. Например, они покрывают ею кожу, которыми обтянуты деревянные остовы лодок, и кожа приобретает удивительную прочность.

– А как, по-твоему, Саша, можно ли на этих лодках добраться до материка?

– Мы думали об этом, Анри. И решили, что нам надо соорудить катамаран.

– Что соорудить? – не понял Полли.

– Катамаран, жалкий потомок пиратов! Это такое судно, которое не может опрокинуть даже штормовая волна. Жители островов Тихого океана пользовались катамаранами еще до потопа. Надеюсь, что и ты сумеешь разобраться в устройстве этого простейшего судна. Ведь ты, кажется физик, и я предполагаю, обладаешь кое-какими познаниями о центре тяжести и равновесии.

Полли насупился.

– Откажитесь-ка вы от этой затеи, – сказал он. – Такая прогулка по морю вряд ли окажется приятной. Я не могу представить себе людей нашего века в роли потерпевших кораблекрушение или страдающих морской болезнью. Сидите лучше здесь и попивайте чай с нашими добрыми туземцами. Кто знает, может, через некоторое время Яна изберут жрецом, и тогда у нас будет свой человек в правительстве.

– И это говоришь ты, правнук славных британских мореплавателей!

– Всему свое время, дорогой Саша.

– Неужели ты мог бы отсиживаться здесь, зная, что люди умирают там от эпидемии? – резко спросил Ян, который принял все сказанное всерьез.

Физик засопел.

– Бедный старый Роберт перед трибуналом иезуитов!.. Ладно, едем! Но в следующий раз я не позволю вам сесть на какую-нибудь другую неведомую планету, если вы предварительно не опрыскаете ее карболкой! А Кирилла мы возьмем с собой?

– А почему бы нет, – ответил я, – переводчик всегда нужен.

– Ну тогда нам осталось только украсить себя соответствующей татуировкой, чтобы мы стали похожи на настоящих морских волков, – засмеялся Полли.

Мы решили отправиться в путь через два дня. Мы не знаем, что нас ждет, какие опасности подстерегают нас. Но это нас не пугает. Мы должны выполнить свой долг. Мы уверены, что справимся с эпидемией. Сначала возьмем для сыворотки кровь у здешних жителей, а потом – у тех, кого мы первыми вылечим на континенте.

Мы отправляемся к этим людям не только чтобы спасти их от ужасной болезни. Есть у нас и другая цель. Мы хотим поделиться с ними горьким опытом наших прадедов и нашими знаниями. Хотим помочь им проникнуть в тайны природы, ускорить их прогресс…

Полли заявил, что по прибытии на континент он первым делом подвергнет экзамену всех тамошних профессоров. Если окажется, что знаний у них меньше, чем первоклассников на Земле, то он всех их уволит. Кроме того, он написал заявление, в котором требует, чтобы в первом же городе, куда мы придем, лучшее здание было предоставлено в распоряжение физико-математического факультета. Если же Ян обещает вести себя прилично, добавил Полли, он согласен отвести ему одно из помещений для занятий филологией…

23 ноября

Над планетой снова опустилась ночь, наша последняя ночь на звездолете. Все приготовлено для похода.

Туземцы нам помогут донести до берега моря те вещи, которые мы решили захватить с собой – это различные инструменты, одежда, пища. Мы берем с собой и оружие на случай встречи с какими-нибудь чудовищами…

Завтра утром мы двинемся в путь…

Дядя Андри взглянул на часы и отложил в сторону дневник.

– Ого, как мы с тобой засиделись! Дедушка может приехать каждую минуту.

– Ты знаешь, я боюсь его! – сказал Юли.

– Напрасно! Только не показывай виду, что знаешь о дневнике?

– А как же тогда мы…

– Поспешностью мы испортим все дело, мой мальчик, поверь мне! Профессор Северин – тертый калач, если он догадается, все пропало.

– А почему все-таки он прячет дневник? – спросил Юли. – Ведь ему этого никто не простит, так и знай. Это… это…

Дядя Андри нахмурился.

– Не спеши никогда осуждать человека, Юли. Я и сам в недоумении, но нужно сначала выяснить причину его поступка.

Дядя Андри сунул тетрадь в металлическую коробку и направился к двери.

– Пойду положу дневник на место.

– Не забудь про зеленую лампочку, – напомнил Юли.

Юли остался один. Он напряженно размышлял, как ему поступить. Что скажут его друзья и товарищи, когда обо всем узнают? «Вот, скажут, внук того профессора, который столько лет прятал дневник!» Нет, он не перенесет такого позора. Но в таком случае не лучше ли, чтобы все осталось тайной?..

Но тогда никто не узнает, что экипаж звездолета попал в беду на неведомой планете, что он надеется на помощь с Земли! Почему дядя Андри говорит, что надо подождать и разобраться в причине такого поступка дедушки? Ведь время не ждет. Надо спешить на помощь…

Мальчик понимал, что он должен принять очень важное в своей жизни решение. Но это нелегкое дело, не то что разыгрывать техника телевидения или домашнего робота Томми… Юли чувствовал, что в нем произошла какая-то перемена, что он словно вырос, что он уже не прежний легкомысленный мальчишка. Не это ли взрослые называют «возмужанием».

Юли соскочил с постели и подбежал к зеркалу.

– Не заметно, чтобы я вырос, – сказал он себе, приподнявшись на цыпочки.

Он нахмурился, откашлялся и заговорил:

– Профессор Северин… вы скрыли дневник…

Фу, какой тоненький голосок! Он изо всех сил старался говорить басом, но ничего не выходило. Дядя Андри говорит – «Каждому овощу свое время». Мальчик задумался. Что именно означает эта поговорка?

Когда настанет это время? И откуда он узнает, что оно наступило?.. Потом Юли вспомнил о мальчике с планеты и вздохнул. Вот счастливец! Сколько его ждет интересных приключений!.. А он… сидит целыми днями дома…

Вдруг он подумал, а что если дядя Андри не посмеет ничего сказать отцу?.. Ну, просто пожалеет его?..

– Тогда скажу я! – воскликнул мальчик и сжал кулаки.

– Что ты скажешь?

Юли вздрогнул и обернулся.

В дверях стоял высокий, совсем седой человек. Лицо его было строгим, брови нависали над глазами. Юли всегда испытывал робость в присутствии дедушки. Его пронзительный взгляд, скрипучий голос и резкие движения просто завораживали мальчика. И сейчас, в эту минуту, Юли показалось, что взгляд серых глаз дедушки пронизывает его насквозь.

– Ты уже приехал? – растерянно промолвил он. – Ты прилетел на звездолете?

– В карете! – буркнул дедушка и уже мягче добавил: – Подойди же ко мне! Что ты так на меня смотришь?

Юли подошел к нему, опустив голову.

– Ты что, опять захворал?

– Я уже поправился.

– Эх, не мальчишка, а какое-то тепличное растение. Я сто раз говорил об этом твоему отцу, но, по-моему, вакуум и тот скорее способен усвоить добрый совет, чем он.

Юли молчал.

– Где они?

– Кто?

– Обитатели этого дома.

– Здесь только дядя Андри.

– Ого! – профессор еще больше нахмурил брови. – Значит, уже примчался. Не думал я, что ему удастся так быстро все уладить.

Юли не понял, о чем он говорит, но решил не задавать лишних вопросов.

– Что нового на Луне? – спросил он, чтобы как-нибудь поддержать разговор.

– Ничего особенного! – ответил профессор Северин, тяжело опускаясь в кресло. Юли снова почувствовал на себе его испытующий взгляд.

– Ты сегодня какой-то странный…

– Нет, ничего… – запинаясь, ответил мальчик, чувствуя, что краснеет.

В эту минуту в комнату вошел дядя, и Юли с облегчением вздохнул.

– С приездом, отец!

– Значит, воспользовавшись моим отсутствием, вы действовали? – вместо ответа сказал дедушка.

Юли в испуге сделал шаг назад. Неужели дедушка обо всем догадался и сейчас раскричится. Но тот удивленно взглянул на внука и воскликнул:

– Что творится с этим ребенком, просто не узнаю его?

– Ты устал, отец, может быть, поэтому все кажется тебе каким-то странным, – сказал дядя Андри.

– Так вот, о деле… – продолжал профессор. – Вы на ложном пути, пусть это будет тебе известно. Напрасно тратите силы и время…

Дядя Андри покачал головой.

– Мы убеждены в обратном.

– О чем я весьма сожалею. Ваша теория – это заблуждение, чушь…

Юли насторожился.

– Это не только твое мнение, – спокойно сказал дядя Андри. – У нас есть и другие противники.

– Слава богу, что на свете еще не перевелись умные люди, – заявил дедушка. – Ваша теория сходства – просто пустые бредни. Нет никаких фактов, которые говорили бы в ее пользу.

– Нет, есть! – невольно воскликнул Юли. – И ты сам это знаешь!

– Тебе следовало бы молчать, когда взрослые разговаривают. Невоспитанный мальчишка! – рассердился профессор.

Он повернулся и вышел, хлопнув дверью.

Биолог укоризненно посмотрел на Юли.

– Ведь мы же условились с тобой…

– Я не вытерпел, – сказал мальчик. – До каких пор он будет всех обманывать?

– Эх, Юли, Юли!.. – сказал дядя Андри и тоже вышел.

Юли снова остался один. Он попытался успокоиться, не думать о случившемся, но не мог. Надо было что-то предпринять. Он убедился теперь, что дядя Андри не посмеет сказать профессору правду. Наверно, боится его. А время идет, Анри Нордстен, Александр, Ян и Полли напрасно ждут помощи… Нет, надо что-то предпринять… Юли чувствовал, что вот-вот расплачется.

Только этого не хватало. Глаза его гневно засверкали.

Он решился!..

Мальчик оделся и тихо вышел из комнаты. В гостиной никого не было. Кругом царила полная тишина.

Быстрым шагом он направился на верхний этаж. В коридоре мальчик снова огляделся и подошел к двери кабинета. Нажал ручку, дверь бесшумно отворилась.

В кабинете было темно. Мальчик шмыгнул к креслу и спрятался за ним.

Мало-помалу Юли начал различать предметы.

Взгляд его остановился на черном несгораемом шкафу.

Ему показалось, что зеленое око шкафа смотрит прямо на него… Вдруг он вздрогнул – в коридоре послышались тяжелые шаги. Дверь открылась, вспыхнул свет.

Профессор Северин подошел к письменному столу, сел в кресло и процедил сквозь зубы слова, от которых у Юли волосы на голове встали дыбом:

– Никогда не прощу этому сумасброду Роберту Полли. Да и мой дуралей хорош…

Несколько минут профессор сидел неподвижно, потом глубоко вздохнул и посмотрел на несгораемый шкаф.

Лицо его оживилось. Он выдвинул один из ящиков стола, достал зеленую лампочку, ввинтил ее в настольную лампу, запер дверь и погасил верхний свет. Что-то щелкнуло. Тогда профессор снова включил освещение и направился к черному шкафу…

– Стой! – воскликнул Юли.

Профессор вздрогнул и повернулся к нему.

– Ты что здесь делаешь? А ну, пошел вон!

– Я не уйду! – сказал Юли.

Профессор с грозным видом шагнул к нему. Юли похолодел, но не двинулся с места. Глядя дедушке прямо в глаза, он сказал:

– Что ты прячешь в этом шкафу?

– Зачем тебе знать это? – смущенно спросил профессор.

– Я хочу знать правду! Это очень важно!

– Никто не имеет права совать нос не в свое дело! – вспыхнул профессор.

– Но ты поступаешь нечестно! Нечестно! Нечестно!

– Слушай, малыш, уж не думаешь ли ты, что я должен давать тебе отчет в своих поступках? А ну, быстро иди спать!

– Я не уйду отсюда, пока не узнаю правды!

– Ну, это уж слишком. Я, которому стукнуло уже девяносто семь, должен отчитываться перед внуком. – Дедушка залился смехом. – Нечего сказать, дожил!

– Да, – твердо произнес мальчик, – я хочу знать, что ты прячешь в шкафу!

– Ну, хорошо! – сдался профессор. Он взял внука за руку, подвел его к несгораемому шкафу и, распахнув дверцу, сказал: – Смотри. Вот это – коньяк, это – шампанское, а это называется водка. Есть здесь еще вермут и анисовка… Вы что предпочитаете, мой любознательный друг?

Юли смотрел и не верил своим глазам. Шкаф был полон бутылками… Одними бутылками!..

– Ты и в самом деле, кажется, немного не того, – озабоченно сказал профессор. В ту же секунду Юли бросился к двери.

– Подожди! – остановил его дедушка. – Заперто!

Он подошел к двери и отпер ее. Затем, глядя вслед внуку, проворчал себе под нос:

– И я тоже хорош! Чего было таиться на старости лет! Вот мальчишка и вообразил бог знает что…

Юли сбежал по лестнице. В вестибюле он столкнулся с матерью, но даже не взглянул на нее. Он вышел во двор. В глубине сада светились окна маленького флигеля, в котором обычно останавливался дядя Андри.

У двери флигеля Юли замер осененный какой-то мыслью. Затем он, тихо ступая, подошел к окну, и привстав на цыпочки, ткнулся носом в стекло. Дядя Андри сидел за столом и что-то писал в той самой тетради, в дневнике космонавта Нордстена! У Юли перехватило дыхание, и все поплыло перед глазами. Он повернулся и побежал домой. Увлеченный своим занятием, дядя Андри ничего не видел и не слышал, он сочинял новую главу дневника!..

Расстроенный, испытывая чувство огорчения и обиды, Юли вошел в свою комнату, запер дверь и бросился на постель…

– Юли, открой! – послышался за дверью голос его матери.

Но мальчик даже не пошевельнулся.

– Юли, открой, пожалуйста! – раздался через некоторое время взволнованный голос дяди Андри.

Уткнувшись лицом в подушку, Юли дал волю слезам…

Все, чем он жил эти дни, оказалось выдумкой. Не было ничего, ничего… Ни планеты, ни смелых астронавтов, которых он успел полюбить. Отданный этим людям уголок его сердца теперь вдруг опустел… Ни дневника, ни тайны. Мир снова сделался скучным, обыкновенным. Чтобы позабавить его, пока он болел, дядя Андри придумал целую историю. И как ловко все придумал! Но разве он не знает, как это плохо – играть чужими чувствами? Если бы он знал, то, наверное, не сделал бы этого. Самый красивый обман опять-таки остается обманом…

Юли перестал всхлипывать и повернулся на спину.

Может быть, так даже лучше – нет никакой планеты, не было никакой экспедиции, никто не умирает от страшной болезни. Дедушка не совершил ничего предосудительного. Напрасно он негодовал на него…

Юли так и не вышел из комнаты, он уснул. А когда проснулся, было уже светло.

– Юли!

Мальчик отпер дверь и обнял маму. Она ласково погладила его по голове. И он еще крепче прижался к ней, на душе у него было легко. От вчерашнего грустного настроения не осталось и следа.

– Включи телевизор, сейчас очень интересная передача, – сказала мама.

Юли капризно поморщился.

– Не хочу!

– Напрасно, – заметила мама и нажала кнопку. – Вот, смотри!

Юли рассеянно взглянул на экран.

– Дорогие зрители, мы находимся на космодроме Титания, откуда передадим вам интервью с членами космической экспедиции. Через несколько часов начнется первый в истории полег за пределы нашей Солнечной системы. Экспедицию возглавляет известный биолог Андри Северин.

Юли почувствовал, что ему становится жарко.

– В экспедиции участвуют также английский физик Роберт Полли, известный русский астронавт-пилот Александр Романов и еще один, необычный в составе экипажей космического корабля, специалист – польский филолог Ян Разумовский…

Ноги у Юли подкосились, и он опустился в кресло.

– Цель экспедиции – достичь планетной системы звезды Эпсилон в созвездии Эридана для проверки поддерживаемой Андри Севериным теории сходства… Согласно этой теории, которая, впрочем, все еще является гипотезой, на одной из планет в системе Эпсилона должна существовать жизнь, подобная земной, и даже (обратите внимание, дорогие зрители!) ученые допускают, что там живут люди, такие же, как мы с вами. Мы спешим вам сообщить также, что сегодня, по предложению экипажа, состоялось заочное крещение планеты. Она будет носить имя Юлиус…

– Мама, ты слышишь? – воскликнул Юли и бросился в объятия матери.

– А теперь, дорогие зрители, вы увидите самих астронавтов. Разрешите представить вам Роберта Полли, физика из Кембриджа.

На экране появился очень высокий молодой человек с чуть вздернутым носом и веселыми глазами. На лице его играла улыбка.

– Да, если не ошибаюсь, то это именно я, уважаемые зрители. Чувствую себя отлично. Если вы интересуетесь моей персоной, то я должен отметить прежде всего, что люблю чай, люблю до известной степени физику и фельетоны. Мне не хотелось бы огорчать вас известием, что через несколько дней выйдет из печати сборник моих юмористических рассказов. Однако я вынужден это сделать, чтобы вы поняли, почему я так спешу покинуть эту планету… Если среди зрителей находится мальчик по имени Юли Северин, то я прошу его принять мой привет. Как ты себя чувствуешь, Юли? Все в порядке, не так ли?

Затем на экране появился широкоплечий светловолосый богатырь, с добродушным, открытым лицом.

– Скажите нам, пожалуйста, – обратился к Александру Романову диктор, – сколько космических полетов совершили вы до сих пор?

Пилот улыбнулся.

– Все они не идут ни в какое сравнение с предстоящим полетом. Однако я уверен в успехе, потому что у нашего звездолета надежная конструкция. И экипаж у нас дружный. А что еще нужно для такого путешествия?

– Что вы скажете нам о себе?

– Только то, – снова улыбнулся Александр, – что я научился плясать «русскую». По мнению Полли, на планете Юлиус возникнет необходимость сплясать именно «русскую». Так что пришлось научиться!

Александра сменил на экране худощавый блондин с крупными, словно высеченными резцом, чертами лица.

– Филолог Разумовский, – представил его диктор. – Что вы скажете нашим зрителям?

Ян с флегматичным видом пожал плечами.

– Я неважный оратор и не могу соперничать с Полли. Кстати, у него есть текст замечательной речи, с которой он намерен обратиться к первому встреченному нами насекомому планеты Юлиус…

– Как вы чувствуете себя перед полетом?

– Как? – Ян чуть заметно усмехнулся. – Как мышонок в телевизоре.

Диктор засмеялся, Ян же, воспользовавшись этим, отошел в сторону.

Вот он и дядя Андри. Он шагнул вперед и обращаясь к диктору, начал:

– Мои друзья уже рассказали об экспедиции и экипаже… Не разрешите ли вы мне несколько отклониться от темы? Нас, вероятно, слушает и видит сейчас один мой друг, перед которым я чувствую себя несколько виноватым.

– Ну, разумеется, товарищ Северин!

В голосе дяди Андри чувствовалось сдержанное волнение.

– Юли, ты уже знаешь все. Прости мне шутку, которую я себе позволил. Но теперь ты уже, наверно, понял, что это не было только шуткой. Я рассказал тебе, в сущности, о том, что, может быть, ожидает нас. Я верил во все, о чем рассказывал, вот почему это нельзя назвать обманом. Ради увлекательности рассказа я местами приукрасил его, но, надеюсь, ты простишь это мне. Мы теперь не увидимся с тобой очень долго. Когда мы вернемся, ты будешь уже взрослым – большим, умным и сильным. Тогда мы продолжи наш разговор. И я напомню тебе о мальчугане, который со слезами на глазах слушал о том, что произошло на неведомой планете. И я уверен, что ты и тогда не устыдишься этих слез. До свидания, мой мальчик!..

Экран погас.

– До свидания, дядя! – всхлипнул мальчик.

– Перестань! Чтобы я больше не слышал этих звуков! Мало того, что мой сын задался целью опровергнуть теорию собственного отца, так мне еще приходится слушать рыдания внука!

Профессор Северин стоял в дверях, изо всех сил стараясь казаться сердитым и строгим, что ему плохо удавалось…