355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Димитр Пеев » Планета под замком » Текст книги (страница 10)
Планета под замком
  • Текст добавлен: 12 апреля 2018, 21:30

Текст книги "Планета под замком"


Автор книги: Димитр Пеев


Соавторы: Павел Вежинов,Онджей Нефф,Кшиштоф Малиновский,Франк Петерманн,Чеслав Хрущевский,Эрик Симон,Иван Серафимов,Васил Райков,Георгий Данаилов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

12 октября

За минувшие два дня никто не пожаловался на недомогание. Я уже надеялся, что никто из нас не заразился этой ужасной болезнью, но мысль о ней не переставала тревожить меня. Трудно было определить ее возбудителей. Много лет назад люди не умели культивировать вирусы вне живой клетки, и это мешало бороться с причиняемыми ими заболеваниями. В наше время на Земле уже научились создавать для вирусов нужную искусственную среду, но здесь, на звездолете, мы не располагали необходимой для этого сложной аппаратурой, различными веществами. Поэтому в случае, если бы кто-нибудь из нас заболел этой болезнью, наше положение очень осложнялось. Вот почему я решил во что бы то ни стало определить ее характер. Борьбу вести легче, когда знаешь, кто твой противник. К тому же мне хотелось помочь нашим новым друзьям…

Сегодня утром мы нашли возле корабля груду плодов, по внешнему виду напоминающих картофель, и четыре одеяния из очень мягкого блестящего материала, который, как мы установили, оказался не тканью, а отличной выделки шкурой какого-то животного. По своему покрою эта одежда не отличается от тех плащей, какие мы видели на первых встреченных нами местных жителях.

– Вот здорово, – сказал Александр, – они принесли подарки!

Он очистил одну из «картофелин», понюхал ее, затем спокойно откусил кусок и начал жевать.

– Вкусно? – спросил Ян.

– Не особенно, не нельзя же обижать туземцев.

– Но ведь их здесь нет! – возразил Полли.

– Даже и в этом случае я не желаю обидеть их, – упорствовал Александр.

– Может быть, их сначала как-нибудь приготовляют, – сказал Ян.

– Может быть! – бесстрастно согласился пилот, продолжая есть.

Между тем Полли успел напялить на себя принесенную одежду.

– Ну, как я выгляжу? – спросил он.

Раздался дружный смех. Плащ едва достигал длинноногому физику до бедер. Это, однако, не помешало ему щеголять в нем целое утро и даже утверждать, что он никогда еще не чувствовал себя столь хорошо одетым.

После обеда мы заметили, что к кораблю направляется человек. Когда он приблизился, мы узнали его – это был наш пациент. На первый взгляд все туземцы похожи друг на друга, как две капли воды. Точно так же китайцы и негры кажутся нам, европейцам, на одно лицо, пока мы не познакомимся с ними поближе.

Мальчик остановился на некотором расстоянии от корабля. Полли первым подошел к нему и дружески похлопал его по плечу. Но очевидно этот жест имел у туземцев совсем иное значение, чем у нас, потому что мальчик съежился от страха. Однако он тут же оправился, схватил физика за рукав и потянул его в ту сторону, откуда только что пришел. Полли послушно двинулся за ним. Через несколько шагов мальчик остановился и обернулся к нам. Он делал руками какие-то странные движения, словно подтягивал к себе что-то.

– Зовет нас, – догадался Ян.

Мы подошли к ним. Мальчик снова дернул Полли за рукав и повел его дальше. Время от времени он оборачивался, чтобы убедиться, что мы следуем за ними.

Так мы шли около часа. У подножия невысокого скалистого холма наш проводник остановился. Он достал откуда-то толстую палку и, действуя ею как рычагом, сдвинул в сторону копну спрессованной травы. Перед нами открылся ход под землю. Мальчик спустился в него и, высунув голову, дал нам знак следовать за Мим.

– Уж не хочешь ли ты угостить нас чаем, дружок? – попытался было шутить Полли, но голос его дрогнул.

– Спускайся, спускайся, – подтолкнул его сзади Александр. – Потомок отважных завоевателей.

Мы спустились друг за другом в отверстие. В подземелье царил такой непроглядный мрак, что нам пришлось идти ощупью. Если бы мы знали, куда идем, то захватили бы с собой фонари. Скоро впереди забрезжил бледный свет. Мы очутились в полутемном зале, из глубины которого струилось мягкое голубоватое сияние.

В полумраке появилась человеческая фигура, направлявшаяся к нам.

Вдруг мы замерли от удивления. Шагах в десяти от нас человек на наших глазах раздвоился. Мальчик устремился ему навстречу, но, как только приблизился к нему, тоже… раздвоился. Полли в изумлении даже присвистнул. Минуту спустя, однако, все разъяснилось. Ян, который поторопился выйти вперед, вдруг охнул, при этом что-то упало и со стуком покатилось на полу. Филолог нагнулся и предупредил нас:

– Осторожнее, тут какая-то прозрачная стена!

Я протянул руку и, действительно, коснулся стены – гладкой и холодной, как стекло. В эту минуту раздался смех Яна – упавший предмет оказался его карманным фонарем. Ян так и не вспомнил бы о нем, если бы не уронил его, наткнувшись в темноте на стену. Продолжая посмеиваться над своей рассеянностью, Ян нажал кнопку. Вспыхнул свет.

Взору нашему представилась восхитительная картина. Мы стояли возле громадного хрустального куба, который дважды преломлял лучи света. Именно отсюда возникало впечатление, что стоящий рядом с ним человек раздваивается. Но не только это удивило нас. Вся пещера походила на сказочный хрустальный дворец.

Стены, своды и многочисленные кристаллы были прозрачными, как вода горных потоков. Мы утратили представление о действительности. Луч фонаря сделался настоящим пленником кристаллов – многократно отражаясь от сверкающих граней, он переливался всеми цветами радуги.

– Они здесь недурно устроились! – одобрительно воскликнул Александр.

Мы двинулись дальше, следуя за своими молчаливыми проводниками и вскоре очутились в просторном помещении. Отец (ибо это был тот самый человек, которого мы в день нашей первой встречи с туземцами окрестили «отцом») свернул в боковую нишу. Он подвел нас к постели из шкур и мха, на которой лежало трое людей, взглянул на меня и, указав на свое бедро, сделал движение, будто втыкал иглу шприца. Увы, было ясно, что он просит о помощи.

Я обернулся к своим товарищам – вид у них был весьма растерянный, подавленный. Все они понимали, чего ждут от нас эти люди, и тяготились своим бессилием. Я склонился над больными – женщиной и двумя детьми. Обнажил грудь меньшего ребенка – та же ужасная сыпь. Я мрачно покачал головой и сказал:

– Безнадежно!

В тот же миг прозвучал горестный вопль. Туземец схватил меня за руку и быстро заговорил о чем-то на своем певучем языке, глаза его выражали мольбу и такое отчаяние, что я был поражен. Неужели он понял сказанное мной?

– Анри, дай им хотя бы что-нибудь жаропонижающее! – сказал Полли.

Отец сразу умолк, а мы переглянулись. Я раскрыл сумку с походной аптечкой, вынул таблетки и огляделся по сторонам – нужна была вода. Отец тут же сказал что-то мальчику, тот вышел и вскоре вернулся, принеся сосуд с водой…

Удивлению моему не было границ. Туземец отгадывал каждое мое желание. Я решил еще раз убедиться в этом и подумал, что недостаток света мешает мне осмотреть как следует больных. И в ту же минуту вспыхнул огонек светильника…

– Это невозможно! – воскликнул Юли.

Дядя Андри усмехнулся.

– Ты разве не догадываешься?.. Это же самая настоящая телепатия.

– Но туземцы абсолютно все понимают, а ведь они еще… как бы это сказать… находятся в первобытном состоянии по сравнению с нами.

– Телепатия отнюдь не качество цивилизованных людей, – возразил дядя Андри. – Наоборот, в прошлом явления общения посредством телепатии имели место преимущественно у диких племен. Нечто подобное телепатической связи наблюдается даже у животных. Иными словами, природа здесь руководствуется принципом компенсации – за счет некоторого недоразвитого или же вообще не существующего качества развивается какое-то другое, в известной степени компенсирующее отсутствие первого. Люди этой планеты находятся, безусловно, на более низком уровне умственного развития. Но зато у них сильно развиты телепатические способности. Именно благодаря этому они знали, когда члены экипажа звездолета спят или покинули его, и в зависимости от этого выбирали время для своих посещений.

– Значит, все они ясновидцы!

– Глупости! Ясновидцы… В таком случае, я тоже ясновидец! Хочешь, я предскажу тебе кое-что?

– Хочу!

Дядя Андри встал, зажмурился, словно отрешаясь от окружающей действительности, и простер вперед руку.

– Вокруг тебя витает нечто загадочное, мой юный друг, – проговорил он внушительным басом. – Скоро вернется из далеких странствий твой дедушка. Берегись! Эта ваша история с несгораемым шкафом не пройдет вам даром…

– Хитрец! – воскликнул Юли. – Тоже мне – ясновидец!

– А ты как думал? – Дядя Андри опустился в кресло. – Вот это и есть ясновидение. Отгадать посредством телепатии чужие мысли и выразить их гласно, вслух. Именно это и делали ясновидцы. Но они никогда не могли предсказать случайные события. Я тоже не могу, например, предсказать, когда ты разобьешь вон тот стеклянный космический корабль.

Машинально повернувшись к изголовью кровати, мальчик нечаянно задел локтем стоявший там на полочке корабль, который упал и разбился.

– Ну что я говорил! – засмеялся дядя Андри.

Пришел Томми и убрал рассыпавшиеся по полу осколки. Затем биолог снова принялся читать…

И в ту же минуту вспыхнул огонек светильника, что подтвердило мою догадку. До сих пор мне не приходилось наблюдать случай столь развитой телепатической способности. Однако оставалась еще одна загадка – познания этих людей в геометрии, что совсем не отвечало ступени их развития…

Вскоре мы убедились, что наши новые друзья не знали, как бороться с эпидемией. К сожалению, я был убежден, что и мы здесь бессильны. Женщину и двух детей спасти было нельзя. Едва ли болезнь пощадит и остальных.

Несчастный отец, очевидно, все еще не терял надежды. Он смотрел с мольбой нам в глаза, что-то говорил, а мы в ответ только пожимали плечами. Время от времени в нишу заглядывали люди, но никто из них не решался подойти поближе, очевидно, боясь заразиться.

– Анри, ты все еще считаешь, что это какой-то паратиф?

Я поднял голову. Ян вопросительно смотрел на меня. Я неуверенно пожал плечами. Вчера я сказал ему, что симптомы болезни напоминают мне паратиф.

– Не знаю, что и думать, Ян… Трудно утверждать…

– Извини, что я вмешиваюсь в твои дела, – продолжал поляк, – но я довольно долго занимался медициной. В свое время это было моей второй страстью. Я бы помалкивал, конечно, если бы ты был врачом, а не биологом… Вряд ли тебе приходилось когда-нибудь производить обычный медицинский осмотр больного…

– А ты что предполагаешь? – спросил я.

– Обрати внимание, что у всех больных очень характерный кашель.

Я утвердительно кивнул.

– И насморк! – добавил Ян. – Если память мне не изменяет, это типичные симптомы… Ты можешь считать меня сумасшедшим, но я совершенно уверен, что это обыкновенная корь.

Я в недоумении сделал шаг назад. Как мог Ян шутить в такой момент? Но взгляд Яна, устремленный на меня, был серьезен.

– В такой невероятной форме? Это невозможно, Ян!

– Но почему ты думаешь, что болезнь, которая считается легкой на Земле, не может протекать здесь в более тяжелой форме?

– Однако надо полагать, что возбудителем ее является один и тот же вирус!

– Вирус, вирус… Здесь он может оказаться гораздо более устойчивым. Наконец, может оказаться, что здешние люди переносят это заболевание труднее, чем мы.

Я подошел к больным.

– Смотри, сыпь особенно ярко выражена на груди.

Предположение нашего филолога было столь неожиданным для меня, что мне нужно было собраться с мыслями. Я сел, взявшись руками за голову. Полли подошел ко мне и, присев на корточки, спросил:

– Что случилось, Анри? Что тебе наговорил наш филолог?

Физик озабоченно смотрел на меня. Его лицо, всегда веселое, улыбчивое, приобрело сейчас мрачное выражение.

– Неужели, – совсем иным тоном продолжал Полли, – эти люди обречены? Я готов отдать все на свете, чтобы спасти их. Если мы не сделаем все возможное для этого, то нам грош цена. Понимаешь, я чувствую, как вся моя гордость человека – представителя Земли – испаряется без остатка, и я, Роберт Полли, доктор физических наук, представляюсь сам себе ничтожным червем… Надо что-то придумать, Анри! Пораскинуть умом! Что же сделать? Облучить их ультрафиолетовыми лучами, или рентгеновыми, или гамма-лучами?

Слова его подействовали на меня ободряюще. Всего месяц назад, когда мы убедились в безвыходности своего положения, я ломал себе голову над тем, как обнадежить своих товарищей, помочь им избавиться от чувства обреченности. А теперь? Они уже не думают о себе, о своей судьбе. Они горят желанием помочь этим больным туземцам, о существовании которых еще недавно не имели ни малейшего понятия. И я подумал, что настоящий человек при всех обстоятельствах, остается человеком. Он всегда, даже рискуя своей жизнью, протянет руку помощи тому, кто нуждается в ней!

– Если Ян прав, то не потребуется никаких лучей.

– А что он сказал тебе?

– Что наши друзья больны корью!

– Больны чем?

– Корью!

Сидевший на корточках Полли повалился на землю.

– Черт меня побери! – воскликнул он. – Анри, дружище, что с тобой?

– Я все больше убеждаюсь, что он прав! – спокойно сказал я.

– Слушай, – сказал тогда физик, – на своем веку я навидался всякой всячины и уже ничему не удивляюсь. Я не удивлюсь, если ты, например, вдруг скажешь, что мы не люди, а ихтиозавры в эмбриональной стадии. Не удивлюсь, если станешь болтать, что Англия никогда не была островом, или что в Лондоне началось извержение Попокатепетля, или что чай – отвратительный напиток. Но если ты будешь продолжать твердить, что эти несчастные мрут, словно мухи, от какой-то дурацкой детской болезни, и при этом так невинно смотреть мне в глаза, то мне станет ясно, что ты не в своем уме.

– Погоди, выслушай меня сначала, – сказал я, но Полли повернулся к Александру и воскликнул: – Саша, иди сюда и засвидетельствуй, что север всегда расположен против юга! Скорей, пока наш командир еще не совсем рехнулся!

Александр подошел к нам.

– Ты болел корью? – встретил его Полли вопросом.

– В детском возрасте.

– И еще жив?

Тут я не выдержал.

– Сейчас не время для шуток, Полли. Я сам был удивлен не меньше тебя. Но почему не предположить, что сопротивляемость организма этих людей в отношении вируса кори очень низкая? Посуди сам – клиничная картина та же самая. Кроме того, никто из нас не заболел. Разве это не может служить веским доказательством того, что…

– Что мне еще многое придется пережить на этой планете! – трагическим тоном заключил Полли.

Мы тут же составили план действий. Если это действительно была эпидемия кори, то все мы, переболевшие ею еще в детстве, невосприимчивы к ней. То есть наши организмы выработали антитела, губительные для вирусов. Из нашей крови можно было получить сыворотку – нечто вроде вакцины. Инъецированная больным, она могла не только улучшить их положение, но и вылечить их. Мы не рисковали ничем; нужно было дать лишь кубиков по двести крови…

Ян и Александр сразу же согласились. А Полли заявил, что ему, как англичанину, необходимо получить для этого специальное разрешение парламента, но что он готов нарушить законы своей страны, хотя и сомневается, что этот поступок будет оценен нами по достоинству, и что он даст столько крови, сколько потребуется.

Мы решили вернуться на корабль и как можно скорее приготовить сыворотку. Не было нужды объяснять все это нашим друзьям туземцам – они и без того поняли, что мы что-то придумали. Отец проводил нас до выхода из подземелья. Пока мы шли к нему, я все время ощущал присутствие других людей, и обернувшись один раз, заметил с десяток обитателей пещеры, которые держались на почтительном расстоянии от нас.

Мы вышли наружу и зажмурились, ослепленные ярким светом. По пути мы говорили о наших новых знакомых. На всех нас произвело впечатление, что как бы ни было сильно развито у них интуитивное чувство, оно не шло дальше обыкновенных понятий. Туземцы угадывали лишь самые простые наши мысли, понимали наши намерения, связанные со зрительными представлениями, но выказывали полную безучастность во время нашего разговора о кори и вирусах.

И все-таки кто-то из них знал геометрию!..

15 октября

Нам не потребовалось много времени на то, чтобы приготовить первую дозу сыворотки. Моя лаборатория была оборудована довольно неплохо – пробирки, колбы, термостат, центрифуга… Каждый из нас был готов «изойти кровью», как выразился Александр, лишь бы спасти больных туземцев.

Пока мы брали кровь у Полли, он не переставал шутить.

– Я одного не могу понять – почему ты все время ухмыляешься? – спросил Ян.

– На этом свете, дорогой Ян, – ответствовал Полли, – нет ничего возвышеннее юмора. Особенно, когда он принимает космический характер.

Поляк посмотрел на него из-под бровей, а Полли с достоинством кивнул на колбочку.

– Посмотри, какая она, английская кровь. Самая прекрасная во вселенной!

– Малость отдает плесенью, но в общем и целом неплохая, – сказал Александр, которого я назначил своим главным помощником и который в этот момент старательно мыл склянки.

Скоро первая доза сыворотки была готова. Мы решили послать к туземцам Яна, чтобы он ввел ее тому из больных, положение которого внушает самые серьезные опасения, а мы должны были продолжить приготовление сыворотки. Ян взял с собой все необходимое и двинулся в путь.

Был вечер. Гигантский огненный диск Эпсилона клонился к закату, озаряя небо пурпурными и оранжевыми отблесками. Ян шел на запад, навстречу заходящей звезде. Его фигура четко вырисовывалась на пустынной равнине, в ореоле яркого заката.

Александр за моей спиной тихо произнес:

– Святой Ян, посланец человеческий!

Действительно, картина эта была торжественной и символичной. Она приобретала для меня совсем особенный смысл, потому что в эту минуту я почувствовал, что призвание и долг человека не ограничиваются одним лишь уголком вселенной. Наша планета, наша родная Земля подобна зрелому плоду, выношенные которым семена разлетятся по всей вселенной. Это семена возвышенного добра, которое не должно быть скрыто навеки в одной скорлупе. Ян, человек Земли, нес свою живительную кровь другому человечеству! Он шел по пустынной равнине неведомой планеты, и жизнь его получала огромный смысл. Ян, посланец людей, ты еще раз неопровержимо доказываешь, что высшим долгом человека является служение людям и жизни… В добрый путь, Ян!..

– Верно, Юли? – спросил дядя Андри.

Юли молчал. Он был сейчас далеко, там, с Яном и доктором Нордстеном, с Полли и Александром, которые стали так близки и дороги ему, словно он знал их с тех пор, как помнил себя.

– Ты, может быть, устал? – спросил дядя Андри.

Мальчик укоризненно взглянул на него.

– Давай посмотрим немного телевизор, наверное, будут передавать что-нибудь с Луны.

Юли категорически воспротивился. Как дядя не понимает, что он терпеть не может все эти передачи, быть всегда лишь зрителем, а не участником разных событий, получать все готовым, разжеванным…

Нет, дядя Андри был неглупый человек и отлично понимал все эти вещи. Он заметил, как изменился Юли со вчерашнего дня, когда капризничал и не находил себе места. Дядя Андри очень хорошо знал, что внутренний мир ребенка гораздо богаче всего того, что мог предложить ему нынешний век технических чудес. Фантазия ребенка не нуждается в технических достижениях – большинство людей забывает об этом. Только воображение ребенка может превратить обыкновенную картонную коробку в космический корабль и подводную лодку одновременно… И еще дядя Андри понимал, что лучше всего продолжать чтение этого таинственного дневника, который захватил и его самого, не меньше, чем ребенка.

21 октября

Вся ночь прошла в ожидании. Полли включил музыкальный автомат, одна веселая мелодия сменяла другую. Мы с Александром работали. Он стерилизовал ампулы для сыворотки, которую я приготовлял, испытывая то трепетное чувство, всегда охватывавшее меня в атмосфере лаборатории.

Ян не вернулся утром. Легкое беспокойство за него мало-помалу превратилось в тревогу. Руки у меня начали дрожать и все время потели. Я уронил только что приготовленную ампулу с сывороткой и ужасно рассердился на себя, словно в этой склянке заключалось наше спасение, и моя неловкость все погубила…

Полли по обыкновению выражал свое волнение вслух.

– Если этот фокус удастся, Анри, я начну изучать биологию.

Александр время от времени выглядывал в иллюминатор, но ему явно не хотелось, чтобы мы заметили его тревогу, поэтому он делал вид, что совершенно поглощен мытьем склянок.

Не вернулся Ян и к обеду.

– Если он через два часа не явится, я пойду за ним, – решительно заявил Александр.

Два часа прошли, но Ян так и не вернулся. Тогда мы решили приготовить последнюю дозу сыворотки и отправиться за ним втроем. К вечеру наше терпение иссякло. Когда же мы друг за другом вышли из корабля, то увидели возвращающегося Яна. Он шел очень медленно и, заметив нас, вяло помахал рукой.

– Лучше бы мы взяли с собой в экспедицию мумию Тутанхамона, чем этого типа, – проворчал себе под нос Полли, потому что поляк молчал, а выражение его лица ни о чем нам не говорило.

Ян поставил на песок сумку и присел рядом с нею.

– Не подействовало, – сказал он.

Подавленные этим известием, мы молчали. Никогда еще неудача не действовала на меня столь угнетающе.

Я попытался было сказать что-нибудь, ободрить товарищей, но не смог вымолвить ни слова.

Не глядя на нас, Ян продолжал:

– Сделал укол матери. Вечером температура спала, дыхание улучшилось. Пульс стал нормальным. Я думал, что это благодаря сыворотке. Очень скоро, однако, состояние больной резко ухудшилось. К утру она потеряла сознание и час назад умерла.

Ян пнул ногой камешек, с безразличием посмотрел на нас и добавил:

– Вот и все!

Потом он встал и пошел к звездолету.

Полли, прищурившись, поглядел ему вслед и громко сказал:

– И говорит об этом так, словно делает грамматический разбор какого-нибудь идиотского изречения!

Ян даже не обернулся. Александр последовал за ним.

Мы остались вдвоем с Полли. Долго молчали. Сыворотка не действовала…

Стемнело. У этой планеты нет спутника, и звезды кажутся здесь крупнее и ярче. Я посмотрел вверх, на искрящийся небосвод. Еще в детстве я вообразил, что созвездие Ориона – мой покровитель и друг, поэтому теперь я, сам того не сознавая, искал его в небе. Но его не было. Странно, в это время года оно должно находиться там! Я смотрел, ничего не понимая, пока не сообразил, что надо мною совсем другое небо. Здесь все было другое, даже и созвездия. И вопреки всему в этом новом, совсем необычном чужом мире человек не мог уйти от самого себя…

Сыворотка не действовала…

Почему? Может быть, была слабой, а может быть, мы ошиблись в диагнозе. К сожалению, и в том, и в другом случае мы ничего уже не могли предпринять…

– Анри, а почему бы нам не взять кровь для сыворотки у мальчика? Ведь он же выздоровел…

Я махнул рукой.

– Нельзя, Полли. Антивирусный препарат уничтожает возбудителя болезни, но не создает иммунитета. Через несколько месяцев мальчик может заболеть снова.

– Наш мальчик? – не поверил Полли.

– Да!

– Чертовская эта наука, – процедил физик сквозь зубы в полном отчаянии.

Мы помолчали.

– Анри, – через некоторое время снова заговорил он, – ты веришь, что наши сигнальные ракеты будут обнаружены?

– Здесь слово за тобой.

– Верно… – Он вздохнул. – Я просто так спросил. В сущности вероятность обнаружения ракет равна нулю, почти нулю.

Снова наступило тягостное молчание.

– Значит, все туземцы обречены, – взорвался вдруг Полли. – Все до одного! Нам не с кем будет даже словом перемолвиться!

Я невольно усмехнулся. Было что-то трогательное в этом трагическом заключении. Поглощенный мыслью о судьбе обитателей планеты, он забыл, что мы совсем не понимаем их языка, что образ их жизни чужд нам.

Но мне было понятно его волнение. Полли видел в них прежде всего людей. Он рассматривал все происходящее с этой точки зрения, которая является, на мой взгляд, единственно правильной. Интересно, как бы реагировал этот же самый Роберт Полли, если бы несколько лет назад узнал из газет, что эпидемия уничтожила жителей целой планеты? Тоже не спал бы целую ночь? Это очень важный вопрос. Потому что чувство долга у нас подсознательно ограничено во Времени и Пространстве. Мы станем настоящими людьми только тогда, когда эти границы исчезнут. Справедливость, осуществленная на Земле, не означает, что миссия человечества на этом закончилась…

Было время, когда люди тревожились о том, что они будут делать, если в их жизни все устроится, страдания исчезнут и труд превратится в насущную потребность, в источник радости. Теперь мы знаем, как излишни были эти тревоги. Совершенствование человека – это развитие чувства ответственности. Некогда опасались, что люди утратят свою индивидуальность, превратятся в подобные роботам схемы. Мне кажется, что лет двести назад люди были гораздо однообразнее, чем теперь. Их делала похожими друг на друга забота о существовании, о хлебе насущном, забота о завтрашнем дне.

Только когда спадают оковы естественного для живого существа эгоизма, наступает освобождение духовных сил человека, этого неизмеримого богатства, на котором зиждется многокрасочная панорама нашей современности.

Это было вечером. Несколько дней спустя после безуспешной спасительной миссии Яна. Мы с Александром стояли перед звездолетом, погруженные в свои безрадостные мысли.

Вдруг кто-то позвал меня. Я узнал голос Яна. Мы поднялись в его кабину. Он лежал на постели и мучительно стонал. Я включил свет и вздрогнул – Ян был весь в поту, и лицо его пылало.

– Что с тобой, Ян?

– Если я потеряю сознание, не делайте мне никаких уколов! – медленно проговорил он. – Поняли? Никаких уколов! Произошло самое ужасное – эпидемия не пощадила и нас…

– Но почему же? – еле сдерживая слезы, спросил Юли. – Ведь это же была корь?

– Иногда приобретенного иммунитета недостаточно, Юли, – сказал дядя Андри. – И потом… они и сами не были уверены в диагнозе.

– Ну а если на Земле вспыхнет какая-нибудь страшная эпидемия? Разве может она уничтожить всех людей?

– Успокойся, этого не произойдет. Мы уже научились бороться со всякими болезнями. Но было время, когда они уносили жизни сотен тысяч людей. Чума, холера, тиф были когда-то настоящим проклятием человечества. И все-таки ни одна эпидемия не смогла погубить его. Жизнь всегда побеждает…

Юли слушал, и перед его взором проходили образы тех, кто жертвовал собой во имя жизни…

…Вот он, старый Пастер. Обыкновенной стеклянной трубочкой он отсасывает смертельно заразную слюну из пасти бешеной собаки… А тот врач, который ввёл себе в вену кровь, взятую у больного лейкозом!..

Юли видит себя в длинном белом халате. В руках он держит шприц, полный чудодейственного раствора.

Он побеждает смерть, возвращает улыбку людям, осушает их слезы.

Юли смотрит на дядю Андри, но не видит его…

Ровный голос биолога незаметно возвращает его на далекую планету…

Подавленные обрушившимся на нас несчастьем, Полли и Александр молча смотрели на красное от жара лицо Яна, впавшего в забытье. Дышал он так, словно на грудь ему давил тяжкий груз.

– Что же делать? – воскликнул Александр.

– Будем поддерживать сердце.

В глазах Александра сверкнули слезы.

– Знаешь ли ты, какое у него сердце?.. Если он умрет, я никогда не…

– Договаривай, Саша, – сказал я. – Ты никогда не простишь мне…

Александр нахмурился. На скулах его вздулись желваки. Тихо, едва сдерживая ярость, он сказал:

– Дурак!.. Анри Нордстен, ты дурак!..

Когда я уже приготовил шприц, Ян очнулся.

– Что это? – встревоженно спросил он.

– Кардиак, для сердца.

– Не обманываешь?

– Кардиак, тебе говорят! Зачем мне обманывать?

– Ладно! – Он закрыл глаза и продолжал: – Я не выношу других лекарств… Запомни это раз и навсегда, Анри, мой организм не выносит других лекарств. Не наделай глупостей!

– Будь спокоен, Ян!

Ночь тянулась мучительно долго. Кризисное состояние больного продолжалось. Когда восток озарился первыми лучами дня, у нас зародилась робкая надежда.

Часам к десяти, температура понизилась. Теперь для нас не было предмета дороже термометра. Тоненький блестящий столбик ртути отмечал возвращение Яна к жизни.

В полдень Ян открыл глаза и, поглядев на нас, заявил, что хочет поговорить со мной наедине. После того как наши товарищи с явной неохотой вышли из помещения, Ян сказал следующее:

– Видишь ли, Анри, сыворотка оказалась слишком слабой. Я не сомневался, что они больны корью. Там, в подземелье, мне стало ясно, что для успешного лечения такой обостренной формы болезни, необходимо приготовить сыворотку из крови человека, перенесшего здешнюю, форму этой болезни. Я обдумал все. Сопротивляемость наших организмов гораздо выше, чем у туземцев. Следовательно, мой организм должен был справиться с этой болезнью. Тут не было никакого риска. Я был убежден, что все кончится благополучно и ввел себе кровь больных туземцев. У меня нулевая группа крови… Я только боялся, что заражения не произойдет. Но вирус оказался очень активным. Вообще, надо сказать, что это… очень энергичный вирус! – Ян усмехнулся. – Я просил тебя не делать мне никаких инъекций. Нельзя было вмешиваться в естественный ход болезни, мой организм должен сам справиться с нею. Я уверен, что выживу. Вчера, правда, я немного струхнул, но теперь совершенно спокоен.

Я не сказал Яну ни слова. Только крепко обнял его.

Да и что можно было сказать! Какими словами я мог выразить волновавшие меня чувства…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю