Текст книги "Судный день (ЛП)"
Автор книги: Дилейни Фостер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)
ГЛАВА 6 Сэди
Я уже давно перестала жалеть себя. Отказ Уинстона не жалил. Он освободил. Это означало, что пока он топил свою боль в виски, истериках и классической музыке, я была свободна.
Первое, что мне захотелось – это горячая ванна. Потом, возможно, я бы спустилась в библиотеку и погрузилась в мир фантастики.
У Уинстона была своя спальня. У меня была своя. Так было лучше. Я знала о том, чем он занимался в той комнате, но мне не нужно было смотреть.
Когда я вошла в свою комнату, я отшвырнула каблуки. Они приземлились на ковер с мягким стуком, а затем перевернулись на бок. Я толкнула дверь ногой, а рука скользнула к боку платья, и пальцы нащупали молнию. Ткань собралась в лужицу шерсти викуньи на полу. Прохладный воздух приятно прижимался к коже, когда я стягивала чулки, но я знала, что в горячей воде будет лучше.
Как только я повернулась, чтобы бросить чулки на кровать, мое сердце замерло.
Грей сидел в моем кресле для чтения в углу. Это было простое кресло с белой обивкой, но он сделал его похожим на трон. Он был все еще в том же черном костюме, что и на похоронах. Его лодыжка была подперта коленом. Опираясь локтем на подлокотник кресла, он провел кончиками пальцев взад-вперед по губам.
В детстве Грей был красив. Как мужчина, он был красив, захватывающе красив. Как редкая, экзотическая вещь. Его сильная линия челюсти была покрыта ухоженной щетиной. Он был высок и худощав, но его сшитые на заказ костюмы кричали о силе и мощи. Его глаза сверкали, как голубое пламя на фоне оливковой кожи. Но не только внешность делала его выдающимся. Это было его присутствие. Оно завораживало, поглощало весь воздух в комнате. Оно обещало грязные слова и жесткий трах. Оно заставляло вас отказаться от всего хорошего и святого и остаться прямо здесь, в его темноте.
Его глаза поднялись к моим.
– Продолжай. Я наслаждался видом.
Я посмотрела на дверь, наполовину ожидая, что кто-нибудь ворвется и выпроводит его, но знала, что этого не произойдет. Это был Грей Ван Дорен. Никто не заставлял его что-либо делать.
– Ты не можешь… – я не могла думать. – Ты не должен.
Он встал и сократил расстояние между нами, пока я не уперлась задней частью коленей в изножье кровати.
– Я не должен что? Забрать то, что принадлежит мне?
Часть Грея всегда была там, кипела под поверхностью, часть, которая нуждалась в контроле, процветала на нем. Его тон говорил о том, что он осмеливается оспаривать это. Как и все остальное в нем, эта часть расцвела и повзрослела, и теперь была такой же неотъемлемой частью его личности, как и его пронзительные голубые глаза. Мое сердце забилось быстрее, когда его взгляд впился в меня.
– Ты моя, Сэди? – его взгляд упал на тонкую полоску кружева, прикрывающую мою киску. Кончики его пальцев танцевали по ткани, заставляя мое тело напрягаться от его прикосновений. – Это все еще мое? – это был одновременно вопрос и стон, как будто он был на краю пропасти, сражаясь с демонами, которых никто не видел, кроме него.
Грей всегда ходил по грани между дразнением и прикосновением, утверждением и принятием. Как человек, борющийся с желанием, но в конце концов контролирующий его. В прошлом у нас были разговоры, в основном о нашей общей любви к верховой езде, о том, что мы читали – почти всегда это был Граф Монте-Кристо – или о текущих событиях. Он шептал такие слова, как «скоро» и «моя», но «скоро» всегда казалось таким далеким. Я так хотела спросить его почему. Почему ты не забрал меня обратно? Почему ты не боролся за меня? Почему ты выбрал ее? Но я боялась ответов, поэтому держалась на расстоянии. Я никогда не позволяла ему подойти слишком близко. Я никогда не делала себя такой уязвимой. Я не могла себе этого позволить. Кто-то, где-то всегда наблюдал, а мне было что терять. Грей никогда не давил. Он никогда не был таким смелым, таким наглым. Никогда не загонял меня в угол в моей спальне и не прикасался ко мне вот так. Может быть, все дело в похоронах. Смерть заставляла людей бояться времени. Она заставляла нас не тратить его впустую.
Я не должна была хотеть этого… его. Но, Боже, я хотела. И я ненавидела себя за то, что мне пришлось сделать. Если Уинстон узнает, он заберет у меня все.
Он стоял там, глядя на меня, голубые глаза были темными и полными всех теней, воюющих в его сознании. Мое сердце разрывалось. За него. За меня. За то, чем мы когда-то были.
Он отдернул руку, и война в его глазах закончилась болью.
– Ответь мне.
Все кусочки моего сердца, которые еще оставались, треснули и разбились о пол. С окончательностью, которая эхом отозвалась глубоко в моей груди, я прошептала:
– Мне жаль, Грей. Ты опоздал.
ГЛАВА 7
Глаза Сэди были призрачными и далекими, а не яркими и полными надежды, как раньше. Я ненавидел себя за это.
Я потратил годы, убеждая себя, что мне нужно снова завоевать ее доверие, говоря, что я не хочу толкать ее на то, к чему она не готова. Я не хотел быть еще одним мужчиной, который берет, не заработав этого. Я хотел, чтобы все знали, что она моя.
Ты опоздал.
Как только меня освободили из тюрьмы, первое, что я хотел сделать, это бежать прямо к ней, но я вернулся в свободный мир бессильным человеком. В нашем мире знание было силой, и я использовал все свои знания, чтобы купить свободу. В этих стенах я сделал себе имя среди заключенных, заслужил их доверие каждой полоской на спине. Я не был очередным привилегированным засранцем, отбывающим срок за белые воротнички. Мои шрамы делали меня одним из них. Я кое-что узнал, кое-что увидел, кое-что сделал – то, о чем люди в высших кругах не хотели узнавать. В обмен на мое молчание они дали мне свободу, заявив что-то о «новых доказательствах» и «возобновлении дела». Были люди, люди со связями, знаниями, властью, которые не были рады моему освобождению или тому, как я его получил. Моя родословная спасла мне место в Братстве, но не смогла спасти мою жизнь. Я должен был сделать это сам. Мне нужно было заставить их бояться меня. А на такой страх, который заставлял мужчин трусить при одном упоминании твоего имени, требовалось время.
Годами я играл свою роль, делал то, что нужно было делать. Я стал мужчиной, который был нужен Сэди, чтобы спасти ее. Я нажил врагов. И я заключал союзы. Когда Каспиан наконец получил свое наследство, убил отца и занял свое место в Трибунале, домино начало падать. Оставалось только два места, которые нужно было занять. Чендлер справится со своим отцом – он ясно дал это понять, а время Уинстона подходило к концу. Скоро Трибунал будет принадлежать нам.
Ты опоздал.
Ее слова были как спичка, которая разгорелась в пламя и сожгла меня заживо. Но не потому, что она сказала их… или почувствовала. Не потому, что, когда я был с ней наедине в ризнице, я тоже их почувствовал. Они причиняли такую боль, потому что я боялся, что это правда.
Это – спасти ее, потребовать ее, взять ее – всегда было маяком, указывающим мне путь. Шторм почти закончился, но мне казалось, что я уже врезался в берег. Я бился о волны, пытаясь удержаться на плаву, и не знал, почему.
Может быть, я не смогу спасти нас.
Может быть, мы оба утонем.
Но я должен был попытаться сделать это для нас обоих.
Вот почему я пришел сюда. Мне нужно было знать, сломлен ли я. Сломаны ли мы.
И я вышел из ее комнаты, зная, что мы не более чем разбитые осколки. Осколки либо соберутся в прекрасную мозаику, либо разрежут нас до крови.
– Привет, Уинстон, – сказал я, когда нашел его в кабинете. Он выглядел разбитым. Его голова покоилась на спинке кожаного кресла. Его ноги были раскинуты перед ним. Его рубашка была расстегнута наполовину, а волосы были в беспорядке. Из его пальцев свисала открытая бутылка виски.
Он вскочил со стула и остановился в нескольких сантиметрах передо мной. Виски плескалось в бутылке, когда он показывал на мою грудь.
– Это твоих рук дело, – его голос гремел над классической музыкой на заднем плане. Он опустил руку. – Ты втянул его в свою эгоистичную потребность в мести, и это привело к его смерти, – с каждым словом слюна вылетала из его рта, как яд. – Это ты сделал!
– Я сделал это? – я провел рукой по лицу, медленно вытирая его слюну. – Ты заблуждаешься больше, чем я думал, – я шагнул ближе к нему, поглощая весь воздух между нами, когда смотрел ему в глаза. Его голос был мятежным. Мой голос был спокойным, хотя мое сердце все еще колотилось после момента с Сэди. – Ты украл мою жизнь, чтобы играть в какую-то извращенную игру. Ты продал свою собственную дочь, черт возьми, – я сделал шаг назад. – Ты болен, Уинстон. Вы все больны. Я знал это. Лиам знал это, – он поморщился при упоминании своего сына. Я использовал это как оружие. – Ты думал, что он просто пойдет по твоим стопам? Он хотел остановить тебя. Из-за этого он и погиб. Ты. Твои потребности. Твоя болезнь. Твоя игра. Не я.
Его грудь вздымалась. Его налитые кровью глаза слезились. Он стиснул зубы, когда сказал:
– Я покончу с тобой.
Я ухмыльнулась.
– Ты уже пытался. Теперь моя очередь покончить с тобой.
* * *
Неделю спустя я был в Нью-Йорке с Братством. Каспиан предложил одно из своих зданий в качестве нового места встречи для наших американских собраний. До сих пор все собрания на американской земле проходили либо на озере Крествью, либо в Роще. После смерти Киптона мать Каспиана контролировала правление в Donahue Enterprises, но Каспиан управлял делами – хотя и из-за экрана компьютера. Она знала все о том, как он и Татум выжили в авиакатастрофе. Он дал ей доказательство жизни – туманную записку, оставленную в детской книжке, и она поклялась унести этот секрет в могилу.
Донахью Плаза состояла из трех зданий-гигантов из стекла и стали, поднимающихся из бетона в открытое небо. Плаза находилась в самом центре Манхэттена, рядом с Пятой и Шестой авеню. Фасад каждого здания украшали серебряные статуи и фонтаны в стиле арт-деко. Внутри Donahue Enterprises сдавала в аренду офисные помещения таким компаниям, как NBC и журнал People.
На последнем этаже самого высокого из трех зданий находился ресторан Skyline Room, который использовался в основном для проведения частных мероприятий. Здесь мы и провели нашу встречу. Сквозь стену окон Эмпайр-стейт-билдинг освещал полуночное небо. Яркие голубые и янтарные огни рассыпались по пейзажу. Была определенная сила в ощущении, что ты стоишь на вершине мира, в осознании того, что люди в этой комнате приложили руку к каждой из жизней, живущих внизу.
Хрустальные люстры отражали огни города в своих элегантных каплях. Рояль стоял на платформе с одной стороны комнаты, ожидая, когда на нем начнут играть. Столы были накрыты белым постельным бельем. Бар был полностью заполнен. Несколько мужчин угостились сами, затем налили всем остальным. На первый взгляд, все выглядело как обычная светская вечеринка.
Я стоял, засунув руки в карманы и повернувшись спиной к комнате, смотрел на улицу через одно из окон.
– Нас осталось шестьдесят шесть человек, – болтовня смолкла, когда я повернулся лицом к залу. Я кивнул головой в сторону стола, за которым сидели Чандлер, Линкольн и Каспиан. – Трибунал, который вы видите перед собой, был выкован в столетней кровной линии. Нам плевать на обиды и членские билеты. Это не демократия, – по комнате пронеслось несколько насмешек. Я проигнорировал их.
– Мы – Братство лидеров с одной целью – контроль, – я вошел в море столов, пробираясь через них, пока говорил. Мой взгляд встречал сочетание страха, уважения и презрения, когда я сканировал их лица.
– Мы неустанно работаем вместе, чтобы сохранить этот контроль и сохранить единство любой ценой. В качестве награды мы иногда предаемся занятиям, которые остальной мир может не принять или не понять. Эти занятия – для нашего удовольствия. А не как открытое приглашение для злоупотреблений, – я нашел Уинстона и одарил его взглядом. Он откинулся на стуле и сложил руки на груди, сжимая челюсть.
– Мы не секс-торговцы, не растлители детей и не насильники, – я смотрел в глаза каждому мужчине в этой комнате. Я хотел, чтобы все они знали, что я ни перед кем не преклоняюсь. Мой взгляд остановился на судье Макинтайре Верховного суда, который продал секретную информацию России. Затем на Грегори Бирна – генерального директора популярной подписной сети, который любил нюхать кокаин с сисек проституток, когда его жены не было в городе. И Тимоти Ларк – всемирно известный христианский евангелист, который трахал своих кэдди (прим. помощник игрока в гольфе, в чьи обязанности входит перенос спортивного инвентаря и помощь советами) в туалете клуба. У каждого мужчины в этой комнате были секреты, и я знал их все.
Конечно, в знании была сила. Но страх приходил только тогда, когда ты давал им понять, что у тебя хватит смелости ее использовать.
Я вернулся к окну.
– Это понятно? – тишина. – Я спрашиваю, это понятно?
Я повернулся в тот самый момент, когда Уинстон вскочил со стула и стукнул кулаком по столешнице.
– Мы действительно собираемся сидеть здесь и позволять ему разговаривать с нами, как с детьми? – он покрутился вокруг себя, широко раскинув руки, обращаясь к залу, как бы говоря: давайте, давайте. – Вы что, собираетесь просто отдать ему свои яйца без боя?
В комнате стало тихо. Воздух затих. Все взгляды были устремлены на Уинстона, когда он закатывал истерику – некоторые в недоумении, некоторые забавлялись, некоторые перебегали с него на меня, ожидая моего ответа.
Мой план заключался в том, чтобы отправить его в тюрьму или психиатрическую клинику. Мне нужно было, чтобы он был в заточении и в одиночестве. Я хотел, чтобы он страдал от того, что мне снилось в кошмарах. Я хотел, чтобы он немного пожил в моем аду, прежде чем я отправлю его в свой собственный. Я почти слышал шепот. Король сошел с ума, потеряв своего единственного сына.
Я подошел и хлопнул его по плечу, наклонившись поближе. Затем я улыбнулся.
– Перестань, Уинстон. Ты делаешь это слишком легко.
ГЛАВА 8
Имя Чендлера Кармайкла было печально известно в игорных кругах от Лас-Вегаса до Монте-Карло и Лондона. У него были мощные связи с Братвой, мафией и частными военными структурами, такими как Blackwater. Заработать много денег для важных людей было гарантированным билетом на вершину. А если они должны тебе много денег, это был блестящий способ остаться там. Он использовал эти связи, чтобы заняться торговлей оружием. Так он добился моего расположения. Именно поэтому он был важным игроком в Братстве.
Он также владел одним из самых эксклюзивных джентльменских клубов в своей стране. Люди приезжали из Бразилии в Нью-Йорк, чтобы посидеть за одним из его столиков, они говорили о Шпильке на званых обедах в Дубае. Его танцовщицы были изысканны, и только избранным разрешался вход. Именно здесь он решил встретиться со мной сегодня вечером. Не в его лофте. Не в тихом уголке уединенного ресторана. Здесь. В стриптиз-клубе.
Я никогда не был в таких местах. Не то чтобы у нас их не было. Просто у меня никогда не возникало желания пойти туда.
Несколько маленьких баров были разбросаны по комнате, каждый с блестящим серебряным шестом в центре. Верхний свет переливался от красного до фиолетового по белым мраморным столешницам баров. Глубокие басы с чувственным ритмом вибрировали в звуковой системе. VIP-кабинки были выстроены в ряд вдоль задней стены, каждая из них была закрыта красными бархатными шторами для уединения.
Чендлер встретил меня у двери, а затем подвел к одной из кабинок. Он отдернул занавеску, открыв круглый стол с полукруглым кожаным сиденьем вокруг него. Танцовщица обхватила своими длинными ногами шест в центре стола и начала вращаться. Каждый дюйм ее кожи был обнажен, за исключением крошечного треугольника ткани, прикрывающего ее киску. Ее темно-каштановые волосы низко свисали, задевая столешницу, когда она наклонялась назад. В центре кожаной скамьи сидел Лео.
Я бросил взгляд на девушку, извивающуюся вокруг шеста.
– Так вот что вы называете развлечением?
Лео Костелло, правая рука Чендлера и компьютерный гений, потянулся к своим коленям, подняв голову светлых волос. Он усмехнулся.
– Неа. Это то, что я называю развлечением, – он опустил ее голову обратно, затем провел рукой по спинке кабинки.
– Не обращай на него внимания, – сказал Чендлер, проскальзывая в кабинку по одну сторону от Лео. – Я так и делаю.
Это было бы легко, если бы он не был тем парнем, к которому я пришел.
Я сел на другую сторону скамейки.
Лео взял со стола бутылку пива и сделал длинный глоток.
– Итак, я нужен могущественному Грею Ван Дорену, – он поставил бутылку на место и облизал губы. – Дай угадаю, до тебя дошли слухи, – он ухмыльнулся, а затем подмигнул. – Спойлер: они правдивы.
Чендлер застонал.
– Господи Иисусе. Ты можешь хоть раз притвориться нормальным? Ему нужна твоя помощь, а не твой член.
Лео пожал плечами.
– Его потеря.
Где, блядь, Чендлер нашел этого парня? И как его мозг вообще работал, когда вся кровь, казалось, шла прямо к его члену?
Музыка стихла. Я не сводил глаз с девушки в центре стола, позволяя своему молчанию создать расстояние между моими мыслями и ее ушами.
– Может быть, сейчас не самое подходящее время.
– Ты можешь говорить свободно, – сказал Чендлер, откинувшись назад в кабинке. – Они все полностью проверены и знают, как держать язык за зубами.
Возможно, он был прав, но я все равно держал свои комментарии в тайне.
Я перевела взгляд на Лео.
– Есть второй дом. Мы должны найти его.
Его рука скользнула к коленям.
– Полегче, Рапунцель. Зубы – это весело только тогда, когда ты делаешь это правильно, – он что-то сделал с ее лицом, чего я не мог видеть. – Вот так. Да, блядь, – затем он откинул голову назад и издал стон.
Я прочистил горло.
– Здесь также замешан третий человек. Нам нужно выяснить, кто.
Лео опустил голову, чтобы посмотреть на меня.
– Ты думаешь, это отец того принца? Тот парень из Норвегии?
Принц, который почти изнасиловал Энистон. Принц, который делал садистские секс-видео и транслировал их в интернете. Принц, которого Чендлер убил, а Лиам превратил в кучку пепла, когда сжег коттедж. Да, я могу предположить, что его отец замешан в этом.
– Возможно. Но нам нужно знать наверняка. В аэропорту был белый фургон. Мне нужны записи с камер наблюдения, чтобы я мог получить логотип.
– Готово, – сказал Лео.
Девушка подняла голову.
– Я не имел в виду тебя, – сказал ей Лео.
Она посмотрела на меня, медленно вытирая уголок рта.
Его рот скривился в ухмылке.
– Я думаю, ты ей нравишься. – Он потрепал ее по волосам. – Я не против поделиться.
Я посмотрел на Чендлера.
Он поднял руку.
– Не смотри на меня. Я даже соломинкой с этим ублюдком не поделюсь.
Ритм снизился, и зазвучала более медленная, более знойная песня. Свет вокруг нас изменился с фиолетового на красный. Танцовщица наклонилась и ткнула пальцем в Лео. Он поднял голову, и она поцеловала его в губы, в то время как другая девушка вернулась к сосанию его члена.
Это было не из-за девушек. Или Лео. А что-то в самом действии, что заставило кровь приливать к моему члену. Реакция моего тела шокировала меня, но в то же время и не шокировала. Это было то, кем мы были, кем мы были созданы – сырыми, первобытными, плотскими существами. Но это не означало, что я хотел действовать в соответствии с этим. Не здесь, во всяком случае.
– Я в порядке, спасибо.
Как, черт возьми, Чендлер справлялся с этим каждый день?
Лео оторвал свой рот от рта девушки.
– Ты уверен? Я не думаю, что у нее есть рвотный рефлекс, – он удерживал ее голову на месте, приподнимая бедра. Его глаза закатились, и он снова застонал. Затем он опустился обратно и посмотрел на меня. – Нет. Рефлекса нет.
А я-то думал, что я мудак. Я выскользнул из кабинки и встал, чтобы уйти.
– Дайте мне эту информацию как можно скорее.
ГЛАВА 9
Сегодня был мой тридцать первый день рождения. Я не праздновал дни рождения. В последний раз, когда я праздновал день рождения, весь мой мир был потрясен до основания.
Отец нашел меня в лесу, я не мог бежать, не мог видеть, молился, чтобы Сэди благополучно вернулась в дом. Когда он рассказал мне, что произошло – что она была выбрана для Судного дня – я охренел. Я знал, что означает этот день. В этот день холостые мужчины Братства выбирали себе жен. Десять девушек стояли перед мужчинами в Святилище, ожидая суда, молясь, чтобы их выбрали. Большинство из этих девушек даже не подозревали, что в конечном итоге продают свои души. Моей матери повезло с моим отцом. Это не всегда заканчивалось так.
Я точно знал, кто выбрал Сэди, еще до того, как отец сказал мне, что это Уинстон. Как только женщину выбирали, она либо подчинялась, либо умирала. Это были единственные варианты.
Они увезли Сэди в Айелсвик прежде, чем у меня появился шанс остановить это. Я появился на ступенях дворца, но был избит и унесен стражниками.
– Она была выбрана кем-то из рода. Это не может быть отменено, даже мной. Если ты когда-нибудь захочешь занять свое место в Трибунале, тебе придется смириться с этим, – сказал мой отец.
Члены кровной линии обладали большей властью, чем остальные. Их слова были законом. Их решения были окончательными.
Я был Ван Дореном. Мы тоже были частью кровной линии. И мне было плевать на закон. Я отказался подчиняться. Я бы сделал все, чтобы вернуть ее.
Я оказался в местном пабе, где пытался придумать план, пил, пока бармен не прервал меня. Тогда я дал ему в нос, а потом отключился в своей машине. Когда я очнулся, бармен был мертв. Я был окружен полицией и обвинялся в убийстве. Может, я и был пьян, но я был уверен, что мертвый парень не стал бы стаскивать меня с барной стойки, а потом вытаскивать из бара, угрожая вызвать полицию, если я не пойду домой. Я понятия не имел, как тот бармен оказался с острым концом разбитой пивной бутылки в горле, но я знал, что я этого не делал. Были свидетели, которые видели драку, а потом видели, как я потерял сознание в своей машине. Мои руки почему-то были в крови. И никого не было рядом, чтобы доказать, что я не вернулся после закрытия и не сделал то, что они утверждали. У меня не было ни единого шанса. И я больше не праздновал этот чертов день рождения.
До сегодняшнего дня.
Миссис Мактавиш настояла, и я был слишком поглощен своей местью, чтобы спорить.
Она принесла свежие цветы из сада, поставила их в высокие вазы на пьедесталах и наняла небольшой ансамбль для музыкального сопровождения в большом зале. Официанты вальсировали через море людей, раздавая шампанское и закуски с серебряных подносов. Все было официально. Экстравагантно.
Но все, чего я хотел, это потягивать виски в своей библиотеке.
Сэди стояла в углу, держа бокал с шампанским, но не пила его. Ее светлые волосы были заплетены в косу и стянуты в узел на затылке. Мягкое платье цвета слоновой кости облегало ее изгибы, обхватывая грудь и обтягивая талию шелком, а затем свободно ниспадало по бедрам в море тюля до самого пола.
Уинстон был в другой части комнаты, болтал с несколькими членами Братства, вероятно, замышляя мою смерть, если мне нужно было угадать. Он был болваном, раз оставил ее одну.
Я дернул за рукав, поправил запонку и направился к ней.
Один из гостей, продюсер местного новостного канала, остановил меня, когда я проходил мимо.
– Вот это вечеринка по случаю дня рождения, мистер Ван Дорен. – Он взял крокет с копченой форелью с подноса, проходящего мимо посетителя. – Я еще не видел миссис Ван Дорен. Она здесь?
Он говорил о Лирике, и нет, ее здесь не было. Она была где-то в хижине в лесу, помогая молодым девушкам реабилитироваться после похищения с целью секс-торговли. Прошло несколько недель с тех пор, как я попросил Лео о помощи. Чендлер сказал, что он работает над этим, но его затянуло в темную паутину, он занят выслеживанием торговцев людьми. Мне нужна была моя информация, но я также понимал важность того, что он делает. Я бы дал ему еще немного времени, а потом навестил бы его еще раз. Я был терпеливым человеком, но я слишком много взял на себя.
Я улыбнулся ему.
– Миссис Ван Дорен уехала из города. У нее дела в Америке.
Он сузил глаза и поджал губы, жуя.
– Понятно, – сказал он, вытирая уголки рта салфеткой. – Что ж, передайте ей привет.
– Обязательно.
Миссия выполнена. Все было процессом. Игра иллюзий. Семена, посаженные для того, чтобы полить их с помощью воображения. Какая жена пропустит первый день рождения своего мужа за много лет?
Я создал первую трещину в нашем безупречном фасаде. Теперь, когда мы объявим о нашем разводе, люди смогут шептать: Я это предвидел. Тогда она действительно будет свободна.
В тот момент, когда я отпустил ее на свадьбу Татум, я знал, что, скорее всего, больше никогда ее не увижу. Мы шли по нисходящей спирали к неизбежному. Я просто не ожидал, что мне будет так неприятно это чувствовать.
Сэди внимательно наблюдала за мной, пока я шагал позади нее. На шее у нее были две перламутровые пуговицы, скрепляющие платье, затем широкий каплевидный вырез, который снова закрывался чуть выше задницы.
– Ты выглядишь изысканно. – Скажи мне, что мы не сломались.
Она подвинулась, чтобы посмотреть на меня через плечо.
– Нет. Не оборачивайся. – Скажи мне, что я ошибаюсь.
Она повернула голову назад, чтобы повернуться лицом к толпе.
Хорошая девочка.
Я приблизился к ее уху, позволяя своему дыханию согревать ее кожу.
– Смотри на них и улыбайся, как будто мы обсуждаем прошутто (прим. итальянская ветчина, сделанная из окорока, натёртого солью). – Позволь мне попробовать еще раз.
Мой взгляд просканировал гостей. Женщины в вечерних платьях потягивали шампанское и перешептывались, пытаясь незаметно взглянуть на нас с Сэди. Мужчины в сшитых на заказ костюмах собирались в небольшие группы, потягивая виски и слишком громко смеясь.
– Ты хоть представляешь, на скольких из этих вечеринок я мечтал сделать это? Подойти к тебе сзади и сказать, какая ты красивая? – это была не просто фраза. Я думал об этом больше раз, чем мог сосчитать.
Столбик ее горла пульсировал, когда она сглатывала. Наступила тишина. Она глубоко вдохнула.
– Грей… – начала она, но остановилась, когда подошла миссис Мактавиш.
– Простите, что прерываю, но король вызывает большой переполох в библиотеке.
Сэди прижалась ко мне.
Черт. Вернемся к началу.
– Спасибо, миссис Мактавиш.
Ее взгляд метался между мной и Сэди, но она ничего не сказала. Она работала на мою семью с тех пор, как я был младенцем. Она видела, как я влюбился в Сэди. Она видела, как я рухнул, когда понял, что Сэди похитили. И она приняла бессердечного демона, который снова вошел в эту дверь, проведя пять лет в аду. Она знала обо мне то, что я, возможно, даже не знал о себе. Я доверяла ей.
– Мне нужно его проведать, – сказала Сэди, как будто он был ребенком, а она – обеспокоенной матерью.
– Оставайся здесь с миссис Мактавиш. Я разберусь с Уинстоном, – он уже взял все хорошее и идеальное, что было в ней, и превратил это в оболочку страха и промытой мозгами преданности. Я не хотел, чтобы она была рядом с ним, когда он в нормальном состоянии. И уж точно не хотел видеть ее рядом с ним, когда он был не в себе.
Сэди напрягла позвоночник, переключилась в режим защиты и уставилась на меня так, словно я представлял угрозу.
– С ним не нужно разбираться, Грей. Он только что потерял своего сына. Он горюет. Его нужно утешить.
Я провел кончиками пальцев по ее щеке.
– Моя милая Сэди, что он сделал с тобой? – я здесь не плохой парень. Во всяком случае, не в том, что касается ее.
Она выдержала мой взгляд.
– Он подарил мне королевство и сделал меня королевой.
Ее слова были ударом в самое нутро. Она не могла быть серьезной.
– Он сделал тебя пленницей. Он сделал нас обоих пленниками, – я наклонился, опустившись до уровня ее глаз. – Он чудовище. Скажи мне, что ты это видишь.
– Я вижу многое. Я не та, кто ослеплен жаждой мести.
Жажда мести. Не было бы необходимости в мести, если бы он не украл у меня все.
Моя рука упала.
– Ты думаешь, что я злодей в твоей истории, – это было скорее откровение, чем вопрос. Вот почему она сказала, что уже слишком поздно.
Она считала меня чудовищем, и это только усилило мое желание убить Уинстона. Но если я сделаю это сейчас, это только докажет ее правоту и оттолкнет ее. Я должен был быть осторожным. Расчетливым.
Сэди покачала головой.
– Мне нужно найти Уинстона, – и затем она исчезла в толпе гостей.
Миссис Мактавиш смотрела на меня с большим сочувствием, чем мне было удобно. Она положила свою маленькую руку на мое предплечье в тихой попытке утешить меня.
Я крепко сжал челюсть.
– Пожалуйста, проследите, чтобы никто не следил за нами.
Но это не имело значения. К тому времени, как я добрался до библиотеки, Уинстон собрал толпу. Он стаскивал книги с полок и швырял их на пол. Он разбросал бумаги с моего стола, как конфетти.
– Ищешь что-нибудь? – спросил я, прислонившись к дверному косяку и засунув руки в карманы. Чем больше я смотрел вокруг, тем сильнее разгоралась ярость, а затем взорвалась в моих венах, горячая и яростная. Я сжал кулаки в карманах, чтобы не ударить его в лицо. Какого хрена он имеет право вторгаться в мое пространство и рвать мое дерьмо?
– Я знаю, что ты имеешь к этому отношение. Ты всадил пули ему в грудь, и я собираюсь это доказать, – он говорил невнятно.
Сэди, идеальная королева, положила руку ему на спину. Ее голос был мягким и спокойным, когда она успокаивала его. Это было как осколок стекла в моей груди, разрывающий мое сердце на две части.
– Лиам умер по естественным причинам. Никто не несет за это ответственности, – напомнила она ему.
Это была история, которую мы рассказывали всем, включая ее. У Лиама случился сердечный приступ. Никто за пределами Братства не знал истинной причины его смерти. Наше общество было лоскутным одеялом, сшитым из секретов. Мы жили секретами… и умирали ими. Сейчас Уинстон объявлял об одном из них в комнате, полной людей, кладя свои уязвимые места к моим ногам, чтобы я использовал их по своему усмотрению. И я воспользуюсь ими. Я бы использовал это, чтобы наказать его, и не одним способом. Его слова были правдой, но в нашем мире правдой было то, что мы выбирали, чтобы видели другие. В данный момент правда заставляла его выглядеть сумасшедшим.
Я прошел через библиотеку, пробираясь сквозь небольшую, но наблюдательную толпу, которую он собрал, затем остановилась перед ним. Играя роль любезного хозяина, я мягко положил руку ему на плечо и тепло улыбнулся.
– Ваше замешательство вполне понятно. Потеря принца глубоко затронула всех нас, – я наклонился к его уху и прошептал: – Это твое последнее предупреждение. Еще один подобный трюк, и тебя похоронят рядом с ним, – а потом я смотрел, как Сэди взяла его за руку и вывела из комнаты.
