Текст книги "Современный английский детектив"

Автор книги: Дик Фрэнсис

Соавторы: Джон Ле Карре,Чарльз Перси Сноу
сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 43 страниц)

Глава 20
КАК МУСОР ПО РЕКЕ…

Мост Альберта был, как всегда, нелеп – костлявая сталь, восходящая готическими заострениями к терпеливому лондонскому небу; под мостом покорно ползет в низовой туман Темза, грязня причалы Бэттерси.

Туман густ. Смайли глядит, как плывущий по реке древесина: а сор, уходя в туман, сперва белеет, а затем, точно втянутый вверх, растворяется, исчезает.

Вот так оно кончится, когда в такое же гнилое утро скулящего убийцу вытащат из камеры и накинут на шею пеньковую петлю. И хватит ли у Смайли духу вспомнить нынешнее утро два месяца спустя – когда за окном рассветет и раздастся урочный бой часов, – когда человека со сломанной на виселице шеей сплавят в небытие, как мусор по реке.

Смайли пошел вдоль Бомонт-стрит по направлению к Кингс-роуд. Электрофургон молочника шумно проехал мимо. Позавтракать сейчас в кафе, затем в такси отправиться на Керзон-стрит и заказать вино к обеду. Выбрать марку получше. Чтобы Филдингу понравилось.

Филдинг отпил, закрыв глаза, прижав слегка к груди левую руку.

– Божественно, – проговорил он, – дивно!

И сидящая напротив Эльса Бримли мягко улыбнулась.

– Как вы будете коротать дни, мистер Филдинг, когда выйдете в отставку? – спросила она. – Франкенвейн попивать?

Держа бокал по-прежнему у губ, Филдинг уставил глаза на горящие свечи. Серебро хорошее, лучше, чем у него. Странно, что обедают лишь втроем.

– На покой удалюсь, – ответил он запоздало. – Я сделал недавно открытие.

– Какое?

– Что играл перед пустым залом. Но успокоительно зато теперь думать, что никто не вспомнит, как ты переврал слова роли или пропустил свой выход. Стольким ведь из нас приходится терпеливо дожидаться, пока перемрут былые наши зрители. А я – пройдет семестр-другой, и кто в Карне вспомнит, как бездарно распорядился я своей жизнью? Но, по тщеславию своему, я лишь недавно понял это. – И, опустив бокал на стол перед собой, он неожиданно улыбнулся Эльсе Бримли. – Вот о каком покое говорю я. Исчезнуть из всякой памяти, кроме своей собственной, доживать мирским монахом, благополучно всеми позабытым.

Смайли подлил ему вина.

– Мисс Бримли хорошо знала вашего брата Адриана. Во время войны мы все работали в одном отделе, – сказал Смай ли. – Она некоторое время была у Адриана секретаршей. Верно, Брим?

– Достойные уходят, а недостойные удручающе долговечны, – изрек Филдинг. – Прямой конфуз для самих же недостойных. – Он вздохнул легоньким сытым вздохом. – Момент истины среди обильных яств! Прозрение на переломе от третьего блюда к десерту. – И все засмеялись. Затем помолчали. Смайли поставил свой бокал и сказал:

– Та история, что вы мне рассказали во вторник, когда я был у вас…

– Ну-с? – буркнул Филдинг.

– Насчет того, что вы за Тима Перкинса дописали… вынули его работу из портфеля и вписали…

– Да-с?

– Это неправда. – Филдинг и бровью не повел, точно речь шла о погоде. – По заключению экспертов, это не так. Все написано одной рукой… рукой Перкинса. Если кто и дописывал, то сам мальчик.

Последовало длинное молчание. Филдинг пожал плечами.

– Помилуйте, дорогой мой, разве можно принимать их заключения на веру? Эти люди ведь полнейшие кретины.

– Разумеется, это может ничего такого и не означать. То есть вы могли ведь солгать ради мальчика, в защиту его чести, так сказать. Верна ли будет эта трактовка?

– Я сказал вам правду, – отрезал Филдинг. – Трактуйте, как желаете.

– То есть я могу представить себе ситуацию, когда имел бы место сговор – мальчик принес вам работы, вас тронуло его отчание, и, поддавшись порыву, вы открыли портфель, достали работу и подсказали ему, что вписать.

– Послушайте, – сказал Филдинг рассерженно, – зачем вы вмешиваетесь? Какое вам до этого дело?

– Я помочь пытаюсь, Филдинг, – ответил Смайли с внезапным жаром. – Прошу вас верить, что я пытаюсь помочь. В память Адриана. Я не хочу… ненужной боли и горя сверх неизбежного. Хочу прояснить обстановку до прихода Ригби. Вы знаете ведь, что они сняли с Джейни обвинение. Теперь подозревают Роуда, но его, однако, не арестовали. Воздержались от ареста. Ограничились взятием у него дополнительных показаний. Итак, вы видите, какое громадное значение приобретает портфель. Все зависит от одного: кто же в действительности открывал портфель? Неужели вам не ясно? Если это все-таки сам Перкинс дописывал работу, если не вы, а один он открывал портфель, то следствие потребует ответа на очень важный вопрос: как узнали вы о том, что содержалось внутри портфеля?

– Что вы хотите сказать?

– Они ведь вовсе не кретины. Давайте на момент зайдем с другого конца. Предположим, это вы убили Стеллу Роуд, предположим, что у вас была на то причина, страшно веская причина, и что следствие эту причину знает; предположим, что вы» отдав тогда Роуду портфель, тут же кинулись в обгон Роуда – на велосипеде, скажем, – по словам Джейни, дьявола ветер мчал. Если так, то вещей, обнаруженных вами в портфеле, там вовсе и не было. Присутствие их там – ваш вымысел. Когда же позднее стали известны оценки и вы поняли, что Перкинс сплутовал, тогда вы догадались, что он открывал портфель и видел, что там ничего нет, ничего, кроме работ. И это объяснило бы, почему вам пришлось убить мальчика. – Он сделал паузу, взглянул на Филдинга. – И пожалуй, – прибавил он почти с сожалением, – объяснение это звучит убедительней вашего, так ведь?

– А смею ли узнать ту, упомянутую вами причину?

– Возможно, Стелла вас шантажировала. Ей определенно было известно о вашей судимости – о том случае во время войны. Она жила тогда на Севере, отец ее был там судьей, не так ли? Как я понимаю, полиция подняла судебный архив. Именно отец ее и слушал ваше дело. Стелла знала, что вы не обеспечены и нуждаетесь в новой работе, и впилась в вас на мертво. По-видимому, Д'Арси знал о шантаже Стеллы. Она ему сказала. Она ничем не рисковала – о судимости вашей он и так знал с самого начала и ни за что не захотел бы допустить огласки в печати. Стелла понимала это, знала, с кем имеет дело. Вы и сами сказали Д'Арси – не так ли, Филдинг? Я склонен думать, что сказали. Когда она открылась вам, стала насмехаться и потешаться, вы пошли к Д'Арси и рассказали ему. Он ответил – ну, что он ответил? – посоветовал, возможно, выяснить у нее, чего она от вас хочет. Но она не хотела ничего. Во всяком случае, не денег. Ей было нужно нечто более приятное и лестное для ее извращенной душонки – она хотела над вами владычествовать. Она обожала тайну, конспирацию, назначала вам свидания черт знает где – в лесу, в заброшенных церквах, и непременно ночью. И хотела одного – полного подчинения вашей воли, посвящала вас в свои бредовые интриги, заставляла выслушивать похвальбу, заставляла вас юлить, низкопоклонничать, а затем отпускала до следующего раза. – Он опять поднял глаза на Филдинга. – Таков и может быть ход мыслей следствия. Поэтому нам и необходимо прояснить, кто же открывал портфель. И кто дописывал работу.

И Эльса, и Филдинг глядели теперь на Смайли – она в ужасе, а Филдинг недвижно, бесстрастно.

– Если таков ход их мыслей, – проговорил наконец Филдинг, – то как, по их мнению, мог я знать, что Роуд в тот вечер забудет портфель и вернется за ним?

– Ну, да ведь им известно, что Стелла назначила свидание, ждала вас в тот вечер, после ужина у вас, – сказал Смайли небрежно, словно упоминая о скучной детали, – она, кажется, любила такие хитросплетения.

– Назначила? Откуда это известно?

– Роуд показал, – продолжал Смайли, – что, когда прощались с вами, портфель был у Стеллы – она его в руке держала. А когда пришли домой, портфеля у нее не оказалось; она вспылила, накинулась на мужа. Заставила его вернуться за портфелем. Вывод отсюда вам ясен?

– Кристально, – отозвался Филдинг.

И Смайли услышал, как Эльса прошептала в ужасе: «Джордж!»

– Иными словами, когда Стелла, теша свою злобную на туру, придумала трюк с портфелем, вам увиделся удобный случай убить ее, а вину свалить на мифического бродягу, а не удастся на бродягу, тогда на Роуда – вы подготовили и вторую линию обороны. Предположим, что вы еще до этого замыслили убийство. Задумали скорей всего нагрянуть туда в один из вечеров, когда у Роуда допоздна занятия. Приготовили сапоги, плащ, даже кабель похитили у Роуда из кабинета – все это чтобы навести полицию на ложный след. Но вот Перкинс принес портфель, и какая вам открылась редкая возможность! Стелла требует свидания – вы уговариваетесь, что она оставит портфель для этой цели… Боюсь, что именно таков ход мыслей следствия. Притом они ведь знают, что убил не Роуд.

– Откуда знают? Как могут они это знать? Он же не может доказать свое алиби.

Смайли, казалось, не слышал. Он глядел на бархатные тяжелые шторы окна, беспокойно колышущиеся.

– Что там? Что вы там увидели? – встрепенулся Филдинг, но Смайли не отвечал.

– Знаете, Филдинг, – сказал он наконец, – людская сущность неясна для нас, темна постоянно, тут не выведешь истины, формулы, которая подошла бы к каждому из нас. Ведь среди нас есть и никакие – поразительно текучие, переменчивые, как хамелеоны. Я где-то читал о поэте, который купался в студеных родниках, чтобы контрастом, холодом пробудить самоощущение, подтвердить себе свое существование. Можно бы сказать, что такой пасынок мироздания должен подставлять себя палящему солнцу, чтобы увидеть свою тень и ощутить, что жив.

Филдинг нетерпеливо отмахнулся.

– Откуда вам известно, что не Роуд виновен?

– Люди этого склада – а и такие водятся, Филдинг, – знаете, в чем их секрет? Они в душе не ощущают ничего – ни радости, ни боли, ни любви, ни ненависти, и своего бесчувствия они стыдятся и страшатся. И от стыда, от этого стыда, Филдинг, бросаются в причуды, в красочные крайности, словно в ледяную воду.

Надо же им как-то ощутить себя, без этого они – ничто. Мир видит в них позеров, сумасбродов, лжецов или, если угодно, сладострастников. А на деле они – живые мертвецы.

– Откуда вам известно, что не Роуд? Откуда? – крикнул Филдинг с гневом в голосе, и Смайли ответил:

– Я скажу вам.

– Если это Роуд убил, то он давно уже спланировал все. Плащ, сапоги, сложный временной расчет, Перкинс и портфель – свидетельства того, что все обдумано задолго до убийства. Конечно, можно бы спросить: если так, то зачем вообще ему было участие Перкинса, почему бы не носить весь день портфель с собой! Но это пусть. Давайте проследим за его действиями. Из гостей он отправляется домой вместе с женой, умышленно забыв портфель. Проводив жену домой, он приходит опять к вам за портфелем. Кстати, оставлять у вас портфель было делом рискованным, (Не говорю уже о том, что естественно было бы Роуду в таком случае хоть запереть этот портфель.) Жена ведь могла бы заметить, уходя, что Роуд не взял портфеля, или вы могли бы напомнить, или мисс Трубоди, но, к счастью для Роуда, никто не заметил. Итак, берет портфель, поспешно возвращается домой, убивает жену, действуя в качестве неизвестного бродяги. Вложив плащ, сапоги и перчатки, увязав посылку, заметя следы, выходит из дому. Воз можно, замечает с тревогой Юродивую Джейни, но все же, выйдя на дорогу, уже в качестве Стэнли Роуда затем возвращается в дом. А пятью минутами позднее он уже в доме у Д'Арси. С этого момента он в течение двух суток находится под непрестанным надзором. Вы, возможно, Филдинг, этого не знали, но полиция нашла орудие убийства – в придорожном кювете, в четырех милях от Северных полей. Нашла по прошествии всего лишь десяти часов, задолго до того, как Роуду могла бы представиться возможность закинуть кабель в тот кювет.

И вот в чем тонкость, Филдинг, загвоздка непреодолимая. Орудие-то, думаю, могло бы оказаться и подложным. Роуд мог бы набрать волос у жены с гребня, прилепить их к кабелю, смочив человеческой кровью, и подбросить в кювет еще до совершения убийства. Но кровь он мог взять только свою, а у него группа крови другая. Кровь же на кабеле – той же группы, что у Стеллы. Так что это отпадает. Есть и поконкретней указание, касающееся посылки. Ригби вчера опросил мисс Трубоди. В день убийства, в среду утром, она, оказывается, звонила Стелле Роуд по телефону. По вашей просьбе позвонила, Филдинг, и передала, что утром в четверг ученик доставит на Северные поля кое-какую старую одежду и, пожалуйста, пусть Стелла не запечатывает до тех пор посылку… Чем пригрозила Стелла вам, Филдинг? Что пошлет в школу, где вы будете работать, анонимное письмо?

Затем Смайли, коснувшись руки Филдинга, проговорил: – А теперь идите, бога ради, идите. Времени очень мало. Уходите – ради Адриана.

И Эльса Бримли прошептала что-то невнятное.

Филдинг словно не слышал. Сидел, откинув назад величавую голову, полузакрыв глаза, не выпуская все еще бокал из толстых пальцев.

И звонок в передней прозвучал, как женский вопль в пустом доме.

Смайли не смог бы сказать, что это грохнуло ему в уши – не то Филдинг, вскакивая, ударил руками об стол, не то с таким шумом упал опрокинутый им стул. А возможно, и не в уши вовсе, а в глаза ударила резкость, полная внезапность движения, когда Филдинг, за миг перед тем оцепенело сидевший, вдруг метнулся прочь. Но Ригби схватил его за правую руку и сделал с этой рукой что-то, вынуждая вскрикнувшего от боли и страха Филдинга повернуться всем корпусом снова к столу. Затем Ригби произнес обычные слова, и полный ужаса взгляд Филдинга упал на Смайли.

– Ради бога, остановите его, Смайли, не велите ему! Они меня повесят. Повесят. Повесят!.. – кричал он опять и опять это слово, пока вошедшие с улицы детективы не вывели его и не втолкнули бесцеремонно в автомобиль.

Смайли глядел, как машина отъезжает по мокрой мостовой, едет не спеша, выбирая, где нет луж. Вот скрылась из виду. Долго еще стоял он, глядя вслед, и прохожие удивленно смотрели на него или туда же, куда он, в даль дороги. Но ничего там не было. Лишь тускло освещенная улица и движущиеся по ней тени.