Текст книги "Современный английский детектив"

Автор книги: Дик Фрэнсис

Соавторы: Джон Ле Карре,Чарльз Перси Сноу
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 43 страниц)

– На завтра, – сообщил Беррелл, – я назначил спуск на дно реки, буду искать пистолет. Сейчас я доставлю миссис Тафтс домой, а сам не сойду на берег до тех пор, пока эта парочка не будет на месте.

– Вот если бы все обладали таким чувством долга, сержант… – доверительно начал Финбоу, но я поднял парус, и наша лодка двинулась вверх по течению. В протоке не было видно ни зги, и мы дважды едва не врезались в камыши, невидимые во тьме. Время от времени мы вспугивали выводки птиц, и они недовольно кричали нам вслед. «Совсем как миссис Тафтс», – заметил Финбоу. Кое-как мне удалось найти свободный от камышей отрезок реки, который вёл в Уитлингси. Ветер кренил лодку, и вода мягко плескалась, ударяясь о борта. Миновав Уитлингси, мы причалили у первой же вехи, отмечавшей проход через Хиклинг.

– Ну, – обернулся я к Финбоу, – что будем дальше делать?

– Ты лихой моряк, Иен, – похвалил он. – А теперь к делу. Если наша парочка отправилась на любовное свидание, то их, скорее всего, надо искать где-нибудь неподалёку. Держись ближе к берегу.

Обрадовавшись, что наконец-то мне представилась возможность хоть в чем-то показать своё превосходство над Финбоу, я сказал:

– Они со своей моторкой давно бы уже сидели на мели, если бы отклонились от середины хоть на ярд. Здесь в самом глубоком месте всего несколько футов глубины. Так что, по всей вероятности, они остановились ближе к середине, – объявил я с победоносным видом.

– А это идея! Надо будет как-нибудь пройтись по этим местам, буквально пройти вброд по самой середине, – откликнулся Финбоу и глазом не моргнув. – А почему, собственно, ты спрашивал меня, куда плыть, раз ты сам знаешь, где Филипп и Тони?

Я повёл лодку дальше. Мы плыли бесшумно в беспросветной темноте. Внезапно откуда-то из тьмы до нас донеслись какие-то звуки.

– Это Тони, если мне не изменяет слух, – шепнул мне Финбоу. – На воде голоса разносятся очень далеко. Нам нужно подъехать ближе, ведь не все же время они там целуются, надо полагать.

– Ты думаешь, они играли комедию для Беррелла и миссис Тафтс, чтобы отпугнуть их? – спросил я тоже шёпотом.

– Безусловно, – ответил Финбоу. – Тони сообразительная девушка. Впрочем, если мы и застанем их в объятиях друг друга, это нас не должно смутить – мы же не мальчики.

Мне показалось, что я расслышал чей-то смех. Приспустив парус, я бесшумно повёл лодку на звук голосов, по мере нашего приближения неясные звуки стали мало-помалу обретать форму слов, и наконец мы услышали, как голос Тони произнёс:

– Да, милый, я просто не считала нужным рассказывать тебе об этом: к чему было отягощать свою память такими мелочами, пока Роджера не убили.

Теперь мы без труда услышали и тихий голос Филиппа.

– Но ты все же должна была рассказать мне все до того, как я привёл тебя в эту компанию. Если бы я знал, что ты знакома с Роджером…

Его перебил гортанный голос Тони:

– Если бы я знала тогда, что прогулку устраивает Роджер Миллз, я бы непременно рассказала тебе все. Но ведь ты назвал только имя, а у меня сотни знакомых Роджеров. Когда же я увидела, что это за Роджер, было уже поздно – я не хотела портить тебе настроение.

– И все-таки ты должна была мне сказать, – повторил Филипп.

– Собственно, не о чем и рассказывать, – стояла на своём Тони. – Ницца – весёлый город, много солнца, тепла, и мне просто захотелось с кем-нибудь пофлиртовать, А Роджер тут как раз и подвернулся, вот и все. Через несколько месяцев он мне надоел. Он был влюблён в меня по уши, но я его бросила.

Голос Филиппа потеплел.

– Ну ладно, не будем больше об этом, – произнёс он.

– Ты прелесть! – воскликнула Тони. – Я просто не могла больше молчать, я чуть с ума не сошла. Ведь эта паршивая полицейская свора так или иначе все разнюхает и начнёт приставать, зачем да почему: почему, например, я утаила, что знала Роджера раньше. Я должна была все тебе открыть до того, как они набросятся на меня и начнут доказывать, что убийца Роджера именно я, ибо у меня с ним был когда-то роман и я его бросила. – В её голосе зазвенели истеричные нотки.

Филипп стал успокаивать Тони:

– Никто тебя не заподозрит. И не узнают они ничего… а если и узнают, то что же такого?

– Не будь дураком, Филипп. Подозрение тут же падёт на меня, я знаю, – яростно, с ожесточением продолжала Тони. – Все будут считать меня убийцей. Ничего, кроме того, что я тебе рассказала, у нас с Роджером не было: два года назад у меня с ним был роман, но я его бросила и с тех пор ни разу не видела. Клянусь!

– Тони, милая, мне не нужны твои клятвы, – ласково уговаривал девушку Филипп. – Прошу тебя, не волнуйся, мы придумаем какой-нибудь выход. Старина Финбоу выручит нас, я уверен. Давай хоть на время выкинем из головы все эти убийства, полицейских и прочие глупости… – Больше мы не услышали ни одного связного слова.

Финбоу тихо прошептал:

– Я бы предпочёл слышать этот разговор с более близкого расстояния или не слышать вообще.

Обратно мы плыли без приключений. Финбоу сидел, задумавшись, только красный огонёк его сигареты светился в темноте. Он молчал весь путь и, лишь когда мы были почти у дома, сказал:

– Теперь я начинаю кое-что понимать.

Глава пятнадцатая
АЛОИЗ БЕРРЕЛЛ СПУСКАЕТСЯ НА ДНО

На следующее утро после нашей поездки в Хиклинг мы с Финбоу явились к завтраку, когда пробило десять часов. Финбоу к этому времени уже успел совершить утренний моцион. Я думал застать всю компанию в сборе и ждал, что нас встретят шутками и насмешками, но, к моему удивлению, мы увидели за столом только Уильяма – закончив завтрак, он курил сигарету и читал какое-то длинное письмо – и миссис Тафтс. В течение трех дней, прошедших с момента нашего знакомства с миссис Тафтс, я имел возможность наблюдать, как скачет настроение этой особы – она мгновенно переходила от раздражительности к вспышкам дикой ярости. И одного взгляда мне было достаточно, чтобы понять, что сейчас у неё именно такой приступ ярости.

– Вот вам, – шипела она, – плоды распущенности.

– Та-ак! – сказал Финбоу. – Кто же согрешил на сей раз?

– Вольно вам насмехаться, мистер Финбоу! Вы отлично знаете, о ком я говорю. – При этом она не преминула кинуть в меня недобрый взгляд. – Эта рыжая вертихвостка со своим косматым молодчиком… если бы они не блудили сегодня ночью, вовремя явились бы к столу. Мы с сержантом Берреллом вынуждены были гоняться за ними чуть ли не всю ночь, а тут без меня небось бог знает что творилось! В моё время, если кто-нибудь из девиц оставался наедине с мужчиной хотя бы на полчаса, люди могли думать все, что угодно. Вот как у нас было!

Финбоу, усевшись за стол, как бы между прочим заметил:

– Вы себе льстите, миссис Тафтс.

Наша экономка так и закипела, но Финбоу не дал ей разойтись и бесцеремонно заявил:

– Хватит!

Но миссис Тафтс не унималась:

– Нет, я все-таки скажу…

– Ничего вы не скажете. Ничего и никому, – оборвал её Финбоу, – вы не скажете сегодня утром. И не вздумайте трогать мисс Гилмор.

Вцепившись в деревянные подлокотники кресла, миссис Тафтс собирала силы для новой атаки, но Финбоу даже не дал ей раскрыть рта.

– Хватит! – повторил он и уткнулся в какое-то письмо, которое пришло с утренней почтой.

Дочитав письмо, он тихо произнёс своё «та-ак» и передал листок мне. Письмо было из Скотланд-ярда.

Дорогой Финбоу!

После твоего визита к нам во вторник я немедленно телеграфировал в Ниццу нашему агенту, который находится сейчас там по другому делу. Я поручил ему собрать все сведения о пребывании в Ницце доктора Миллза. Вчера вечером была получена телеграмма: «Миллз хорошо известен в кругах местной богемы. В течение десяти лет регулярно появлялся в Ницце, часто в сопровождении разных женщин. Славился щедростью и непостоянством. В течение двух месяцев его видели здесь с рыжеволосой девушкой, внешность которой совпадает с описанием мисс Гилмор. Неожиданно он покинул её. Она оставалась в Ницце и ждала его возвращения, но он не вернулся. Она запуталась в долгах и вынуждена была уехать из Ниццы».

Мисс Гилмор, судя по всему, прелюбопытная особа. Возможно, я лично займусь этим делом, если местные органы затянут расследование.

Что касается завещания, то здесь все довольно ясно. Дядя Миллза – обладатель капитала приблизительно в девяносто тысяч фунтов стерлингов. Роджер Миллз – наследник этого капитала за вычетом пяти тысяч фунтов. В случае смерти доктора Миллза деньги переходят мисс Эвис Лоринг. Мы выяснили также финансовое положение мисс Лоринг. Её доходы – около двухсот пятидесяти фунтов в год, но она пользуется услугами самых фешенебельных магазинов и вращается в кругах общества, где средний годовой доход каждого в десять раз превышает её собственный. Вот тебе ещё одна небольшая головоломка, дружище.

В общем, этим исчерпывается информация, которую я сумел для тебя добыть. Как ты намерен её использовать? А что, решение подобных загадок по-прежнему твой конёк? Неуместный вопрос, сам знаю. Поскольку ты заинтересовался этим делом, а оно довольно запутанное, я был бы рад услышать твоё мнение на этот счёт, если мне удастся самому выехать на место. Думаю, что ты мог бы избавить меня от лишней работы, на которую у меня ушло бы недели две, а то и больше.

Всегда твой Герберт.

Я знал, что инспектор уголовной полиции Герберт Аллен – друг Финбоу, но тем не менее меня удивил дружески-фамильярный тон письма. Позднее я узнал, что вот уже много лет их связывает тесная дружба и Аллен не раз прибегал к помощи Финбоу, когда дело оказывалось особенно запутанным и сложным. Сам Финбоу рассказывал мне потом:

– Я никогда не берусь за дела, с которыми вполне может справиться молодёжь из отдела Аллена. Девяносто девять процентов совершаемых убийств – именно такого рода преступления. Но один процент все же падает на дела довольно сложные, и мы с Алленом вдвоём справляемся с ними намного быстрее, чем его подчинённые.

Ещё раз прочитав письмо, я понял, что самое любопытное было не тон письма, а совсем иное. Значит, Тони обманывала Филиппа прошлой ночью в Хиклинге! История её взаимоотношений с Роджером совсем не походила на ту, что она сочинила! В то же время в письме содержались сведения, которые бросали тень и на Эвис. И как я ни уговаривал себя, что все это несущественно, что в письме весьма недвусмысленно указывается на Тони как на возможную преступницу, я не мог отделаться от тревоги и понимал, что в данном случае я не в состоянии быть беспристрастным судьёй.

Я передал письмо Финбоу, который ел яичницу с таким безмятежным видом, будто получил не деловое письмо, где идёт речь о жизни и смерти людей, а послание от своей засидевшейся в девках тётушки с пространным описанием местных сплетён. А письмо между тем должно было или подтвердить его версию, или отмести её. Но моя вера в талант Финбоу была настолько велика, что я простодушно решил, что письмо ничего не убавило и не прибавило к его стройной схеме. Я был убеждён, что теперь он наверняка знает имя убийцы.

Я готов был возненавидеть Финбоу, глядя, как он спокойно жуёт бекон, тогда как двух его слов было бы достаточно, чтобы снять с моей души тяжёлый камень. И я мысленно спрашивал себя, неужели ему так трудно сказать мне: «Это не Эвис».

Когда в столовую вошла Тони, он встретил её лукавой улыбкой.

– Болотный воздух и правда действуют усыпляюще, не так ли?

Она улыбнулась чуть насмешливо и ответила ему в тон:

– Да, дядюшка Финбоу.

– Очень жаль, что мне не удалось послушать вашу беседу с сержантом Берреллом вчера ночью, – заметил он уже серьёзно. – Наверное, это помогло бы восполнить пробел в моем образовании – слаб я по части брани, всегда от этого страдал.

Миссис Тафтс фыркнула и вышла из комнаты. Тони весело рассмеялась.

– Этот святоша чуть не помер, когда увидел, как я поцеловала Филиппа в шею.

В эту минуту в комнату вошла Эвис и, услышав последние слова Тони, тихо заметила:

– Я его вполне понимаю.

Тони сверкнула глазами в её сторону. С каждым днём неприязнь между девушками росла и становилась все заметнее.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросила Тони. – Ты, наверное, считаешь, что приличнее целоваться в тёмных уголках?

Эвис отпила глоток чаю и ответила:

– Если хочешь – да. Я всегда испытываю отвращение, видя, как люди целуются у всех на глазах.

– Значит, ты считаешь, что мне не следовало целовать Филиппа в присутствии этого типа? – пробурчала Тони.

– Да, всем смотреть тошно, как вы сюсюкаете!

Обе они – и Эвис и Тони – буквально кипели от злости. Только Эвис сохраняла холодно-презрительный тон и лицо оставалось абсолютно бесстрастным, хотя, я был уверен, это стоило ей немалых усилий, а у Тони кроваво-красный рот кривился, глаза метали молнии. Эта вспышка назревала давно, ибо враждебность, которую испытывали друг к другу Эвис и Тони, ни для кого не была секретом. Безобидная фраза в устах Эвис стала той искрой, от которой вспыхнул уже давно приготовленный костёр.

– Черт возьми! – в бешенстве крикнула Тони. – Тоже мне тихоня, с виду такая беззащитная, воды не замутит… прямо овечка! Знали бы только!..

Эвис словно хлыстом ударили. Я видел, что на протяжении всей ссоры Финбоу глаз с неё не сводил, но до поры до времени не считал нужным вмешиваться, и только теперь он одёрнул Тони:

– Тони, видно, уроки миссис Тафтс не прошли для вас даром. Скоро вы не уступите ей в умении оскорбить человека.

Однако стоило в дверях появиться Кристоферу и Филиппу, как девушки снова стали холодно-вежливы друг с другом.

После завтрака к берегу пристал небольшой катер. Алоиз Беррелл в страшном возбуждении спрыгнул на берег и зашагал через сад к дому.

– Мистер Финбоу! – звал он на ходу. – Мистер Финбоу!

Финбоу, который в это время писал письмо, услышав, что его зовут, тут же вышел навстречу Берреллу и приветливо заулыбался.

– Я начинаю поиски пистолета на дне реки, – объявил сержант. – Не хотите ли присутствовать?

– С радостью, – ответил Финбоу.

Но они почему-то медлили уходить – стояли и о чем-то тихо разговаривали. Усевшись на веранде, я снова вернулся к роману Моруа, но время от времени посматривал в их сторону. Судя по всему, Финбоу уговаривал Беррелла, а тот никак не соглашался. В конце концов Финбоу шепнул что-то на ухо сержанту, и лицо Беррелла расплылось в широкой улыбке.

– Хорошо, будь по-вашему! – воскликнул он и возвратился к катеру.

Финбоу подошёл ко мне.

– Пойдём полюбуемся на комедию, которую сейчас разыграет наш Беррелл, – сказал он. – Он собирался спуститься на дно за пистолетом. Я убедил его взять и тебя в эту экспедицию.

– Значит, это вы из-за меня пререкались? – спросил я заинтересованно, откладывая книгу в сторону.

– Да, – ответил Финбоу весело. – Вначале он почему-то заартачился и никак не хотел уступить.

– Как же все-таки тебе удалось его уломать? – спросил я, когда мы шли к катеру.

– Довольно просто. Я сказал ему, что, если прямо на месте преступления он торжественно предъявит тебе орудие убийства, ты будешь припёрт к стене и, вероятнее всего, сознаёшься сам, – ответил Финбоу. – Хотя я с трудом себе представляю, как нашему сержанту удастся изобразить торжественность в водолазном костюме.

Я рассмеялся: теперь, когда мой друг стоял уже почти у разгадки преступления, подозрения Беррелла на мой счёт могли выглядеть только как шутка.

Миновав Поттер-Хайгем, катер стремительно понёсся вперёд, оставляя после себя волны, которые ещё долго подбрасывали то вверх, то вниз пришвартованные у причалов беззащитные яхты.

Финбоу, поморщившись, словно от боли, обратился ко мне:

– Не люблю доставлять людям неприятности. Никак не могу примириться с мыслью, что моторная лодка – подходящее средство передвижения для уважающего себя человека. Правда, у неё большая скорость, и это создаёт немало удобств. Но ведь в просторной гостиной передвигаться на велосипеде тоже быстрее и удобнее, однако никому и в голову не придёт ездить на велосипеде по комнате! Почему же, спрашивается, позволительно гонять на моторной лодке по узенькой реке?!

Я буркнул что-то сочувственное и от нечего делать стал разглядывать остальных пассажиров нашего катерка: несколько одетых в штатское полицейских агентов, Двое каких-то бесцветных субъектов с кроличьими лицами, роль которых в нашей поездке, равно как и их имена, так и остались для меня невыясненными, и двое матросов, которые должны были подавать воздух Берреллу, когда он спустится на дно. Как и когда овладел Беррелл водолазным делом, я понятия не имею, но оказалось, что он с таким же пылом отдаётся этому увлечению, как и следовательской работе.

Мы проскочили Горнинг, и Беррелл причалил точно в том месте, где три дня назад была пришвартована наша яхта.

– Начнём отсюда, – заявил Беррелл, взяв скафандр, и скоро он появился на палубе в длинных шерстяных кальсонах и фланелевой фуфайке.

Один из матросов заметил мимоходом:

– Вы легко оделись. Замёрзнете там, внизу.

– Да, – ответил Беррелл. – Я знаю. Это бельё я обычно ношу зимой. Но надеваю уже в сентябре, чтобы холода не застали меня врасплох.

Финбоу сказал:

– А вот вчера, сержант, вы промокли до нитки, но почему-то совсем забыли о своём здоровье.

– Это со мной бывает, когда я иду по следу, – объяснил Беррелл. – А вообще-то я стараюсь следить за собой. Я сейчас ещё что-нибудь надену, чтобы чувствовать себя в воде тепло и удобно.

С этими словами он стал нанизывать на себя одну пару кальсон за другой и бесчисленные фуфайки. Сержант стал похож на бесформенную тушу. Я впервые видел, как одеваются для спуска под воду, и понятия не имел, что такие сложные приготовления были самой обычной процедурой. В тот момент я думал, что пять пар кальсон сразу – это очередная причуда Беррелла. Двое матросов затолкали его в скафандр, проверили, все ли на месте, и вскоре перед нами стоял настоящий водолаз в полном облачении.

Мы осмотрели его со всех сторон с самым серьёзным видом. В этом роботе с лицом Беррелла, видневшимся за толстым стеклом, было что-то напоминающее фантастические романы Уэллса.

Один из матросов крикнул:

– К спуску готовы?

На лице Беррелла не отразилось ничего. Он не слышал.

– К спуску готовы? – заорал матрос во все горло.

Беррелл смотрел на него в недоумении. Очевидно, какие-то звуки доходили до него, но слов он не улавливал. На его лице застыло тупое выражение, какое бывает у абсолютно глухих людей.

Тогда оба матроса закричали хором что есть мочи:

– К спуску готовы?

По губам было видно, что Беррелл что-то спрашивает. По-видимому, он по-прежнему ничего не слышал. И тогда, потеряв всякую надежду докричаться до него, матросы показали ему на воду. Беррелл закивал в знак согласия и, тяжело ступая, начал двигаться к борту.

Один из бесцветных субъектов сообщил нам, что Беррелл намерен исследовать дно реки до ближайшей излучины, и заметил:

– Дно здесь твёрдое, ему повезло, в других местах сплошной ил.

– Да, кажется, убийца оказался довольно предусмотрительным, остановив свой выбор именно на этом месте, – серьёзно подхватил Финбоу.

Наконец Беррелл благополучно оказался за бортом, и его медленно стали спускать на дно. Монотонно, с присвистом запыхтел насос. Беррелл шёл под водой, а нам сверху был виден только сноп света от его мощного фонаря. Катер следовал за ним по пятам; сержант проходил несколько ярдов, затем останавливался. Сноп света медленно, шаг за шагом продвигался вперёд.

Финбоу вдруг пришёл в восторг:

– Ставлю Алоизу Берреллу бутылку, – воскликнул он. – Вчера ночью я сказал тебе, что хотел бы пройти вброд эти реки, но мне и не снилось, что такое осуществимо, а теперь я своими глазами вижу, как это делается!

Я был настроен менее восторженно, чем мой друг, и относился к розыскам Беррелла с полной серьёзностью.

Ярд за ярдом мы продвигались вперёд. Чиновники с кроличьими лицами о чем-то тихо спорили. Полицейские агенты взирали на все с равнодушным видом. Финбоу безмятежно покуривал. Я же, уставившись на плотную стену камыша, тянувшуюся вдоль берега, никак не мог унять нервную дрожь в предплечье.

Однако время шло, и возбуждение понемногу улеглось. Ползти в катере по реке черепашьими шагами скучнейшее занятие, казалось, ему не было ни начала, ни конца, так же как не было надежд на какие-либо результаты. Я стоял на палубе и бессмысленно смотрел на воду. Так мы одолели полмили.

Внезапно Беррелл три раза махнул своим фонариком. У меня душа ушла в пятки. Когда Беррелла подняли на поверхность, в руке у него был зажат пистолет с каким-то прилипшим к нему предметом. С того, места, где я стоял, невозможно было разглядеть, что это такое.

Финбоу оживился и произнёс своё сакраментальное «та-ак», полицейские восторженно завопили: «Браво, старина!» Чиновники зашушукались. А матросы в знак одобрения смачно сплюнули.

Один из чиновников взял пистолет из рук Беррелла и с опаской положил его на палубу, матросы стали стягивать с сержанта скафандр. Мы с Финбоу, желая рассмотреть находку Беррелла, подошли поближе, и тут меня охватило странное чувство нереальности, словно я был зрителем на представлении фокусника-иллюзиониста: передо мной на палубе, вытянувшись в одну линию, лежали маленький автоматический пистолет, грязный вылинявший вымпел и большая, разбухшая от воды тетрадь в коричневом переплёте.

– Это судовой журнал, – бросил я стоявшему рядом Финбоу.

Присев на корточки, я рассматривал, каким образом эти три предмета соединены друг с другом. Оказалось все очень просто: одним концом шнура от вымпела был крест-накрест обвязан судовой журнал, другим – рукоятка пистолета. Таким образом, вымпел служил лишь средством соединения пистолета с судовым журналом и заменил в данном случае кусок бечёвки. При виде лежавшей передо мной замысловатой комбинации я как-то по-идиотски растерялся: ведь искали-то, собственно, пистолет… а нашли эту нелепую связку… я был обескуражен.

Наконец я обрёл дар речи и спросил Финбоу, который стоял рядом и чему-то улыбался:

– Что все это значит?

– Это значит, – ответил он, – что кое-кто не лишён чувства юмора, вот что это значит.

Сержант Беррелл в одних кальсонах и фуфайке тоже с удивлением взирал на свою находку.

– Пистолет 22-го калибра. Пуля, извлечённая из сердца доктора Миллза, соответствует его калибру, – заявил он.

– Разумеется, – откликнулся Финбоу.

– Верёвка привязана к рукоятке простым узлом, – разочарованно протянул Беррелл, – другой конец обвязан вокруг книги…

– Которая является не чем иным, как судовым журналом. Я почти с полной уверенностью могу утверждать это, – вставил я.

– Да, кажется, это действительно пропавшие судовой журнал и флажок, – согласился Беррелл, холодно взглянув на меня. Он размотал шнур и открыл тетрадь. – Да, – констатировал он, – это действительно судовой журнал, но он сильно пострадал от воды. Почти ничего не разобрать. – Он сумрачно посмотрел на пистолет и судовой журнал. Сержант Беррелл был явно разочарован. – И все отпечатки пальцев, конечно, смыты, – ворчливо произнёс он.

И вдруг его круглое лицо озарилось. Он нагнулся над судовым журналом и расхохотался. Потом, выпрямившись, оглядел нас всех изучающим взглядом и, выдержав паузу, торжественно произнёс:

– Самоубийство.