Текст книги "Людоед на первом этаже (ЛП)"

Автор книги: Диана Уинн Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

– Наконец-то, – сказал он. – Это была одна из штук «Animal Spirits», да?

– Да, – ответил Каспар, слишком обезумевший, чтобы интересоваться, откуда он знает. – И этот мелкий идиот Джонни настоял, чтобы их оставить, и теперь они по всему дому!

– Что он с ними делает?

– Я велел ему засунуть их ванну и растопить, – сообщил довольный своей идеей Каспар.

– Вернись и скажи ему, чтобы не рисковал, – торопливо произнес Дуглас. – Они плавают как рыбы, если наш опыт о чем-то говорит, и подумай, как близко ванная! Давай. Вернись и останови его. Быстрее!

Он бросил нервный взгляд через плечо. Каспар тоже посмотрел и обнаружил, что через прихожую пробирается Людоед, явно собираясь спросить, чем они с Дугласом занимаются. Но Дуглас толкнул Каспара к лестнице, и Каспар снова взлетел по ней, чувствуя на своей спине пристальный взгляд Людоеда, точно горячую взрывную волну.

Когда он добрался до ванной, ее заполнял пар. Ванна была заткнута пробкой, из горячего крана – который никогда не работал нормально – капала вода, а Джонни с Малколмом послушно опускали в нее отбивающиеся ириски.

– Вытаскивайте их обратно, – задыхаясь, произнес Каспар. – Дуглас говорит, они умеют плавать, и не стоит рисковать.

– Да пропади пропадом этот Дуглас! – воскликнул Джонни. – Малколм уже сообщил мне об этом, и я собираюсь рискнуть!

Каспар посмотрел на Малколма как следует и обнаружил, что он снова нормального цвета.

– Слава Богу! – сказал он. – Хоть это, наконец, уладилось. Откуда ты знаешь, что они умеют плавать?

– Потому что наши плавали. Дуглас пытался утопить пылевые шарики в комнате Гвинни и у нас, и не смог. Хочешь посмотреть на них?

– Нет! – рявкнул Каспар. – Вытаскивайте ириски. Выбросьте их из окна. Через пять минут я пришлю Дугласа проверить!

Чувствуя себя как в лихорадке, он поспешил обратно вниз к грохочущей вечеринке.

Как только он ушел, Джонни сказал Малколму:

– Что ты имел в виду под пылевыми шариками?

– Просто комки пыли. По крайней мере, мы думаем, что это были комки пыли, но они выросли. Сейчас они больше похожи на мышей. Показать тебе?

– Если хочешь, – с готовностью ответил Джонни.

Он бросил взгляд на ириски в ванне. Теплая вода им явно нравилась. Они комфортно устраивались в ней, а две сражались за место под капающим краном. Вода уже стала коричневатой от растаявших ирисок.

– Каспар может раздавать распоряжения, как ему вздумается, – сказал Джонни. – Но видишь: это для них самая милосердная кончина. Пошли.

Благоговейно закрыв дверь ванной, он последовал за Малколмом в его комнату. Там Малколм открыл застекленный шкаф и показал ему коробку для обуви на нижней полке. В ней съежились шесть или семь сероватых пушистых комков. Джонни был очарован. По его мнению, они были даже лучше, чем ириски. Он всем сердцем восхищался ими.

Малколм явно был доволен восхищением Джонни.

– Они не плохи, – признал он. – Но постоянно выбираются наружу. Их было больше, – и, будто доверяя Джонни еще лучший секрет, добавил: – А это мои карандаши.

Джонни, крайне польщенный и охваченный восхищением, приоткрыв рот, уставился на шесть карандашей, стоявших вертикально в ряд наверху шкафа.

– Что они едят?

– Древесную стружку, – ответил Малколм. – Мне приходится постоянно точить для них обычные карандаши, иначе они едят мебель. И едят они только ночью. Они прыгают вокруг, не дают Дугласу спать, и он швыряет в них вещами. Так он и опрокинул «Animal Spirits» и создал пылевые шарики.

– Но как они поднялись в комнату Гвинни? Ты сказал…

– Нет. Я их создал, – немного смущенно произнес Малколм. – Я пролил «Animal Spirits» в ее комнате, когда я… когда я был… В общем, пойдем посмотришь, если хочешь.

И снова Джонни последовал за Малколмом наверх. Шум вечеринки постепенно ослабел позади них, и из сознания Джонни постепенно выветрилось всё, кроме изумления перед внезапно обнаружившимся умом Малколма и острым любопытством по поводу того, что он увидит в комнате Гвинни.

Гвинни стояла на коленях посреди комнаты, что-то готовя в старой банке из-под табака над спиртовкой из химического набора Малколма. При виде Джонни у нее появилось встревоженное и отчасти виноватое выражение.

– Всё в порядке, – сказал Малколм. – Можно показать ему народ?

– Если хочешь, – осторожно ответила Гвинни.

Малколм поманил Джонни:

– Иди сюда. Но подходи тихонько, потому что они жутко разозлятся, если ты их напугаешь.

Заинтригованный, Джонни прошел туда, куда ему показывал Малколм – к кукольному домику Гвинни. И она опасливо наблюдала за ним, когда Малколм наклонился и аккуратно снял переднюю часть кукольного домика. Джонни вгляделся в маленькую столовую. Десять куколок сидели за столом и ужинали. Они совершенно определенно были живыми. Некоторые из них раздраженно обернулись на открытую стену дома. Джонни невольно рассмеялся от выражения их лиц.

Гвинни расслабилась.

– Они готовы к пудингу? – спросила она.

– Думаю, да, – ответил Малколм.

– Что ж, уже скоро, – сказала Гвинни.

Один из куколок-мужчин оставил свой стул и пошел к дыре. Указав пальцем на Джонни, он что-то прокричал тонким скрипучим голоском, напоминающим урчание в животе. Джонни снова засмеялся – немного нервно.

– Я не понимаю их язык, – объяснила Гвинни. – Но думаю, он хочет сказать: уходи, они ужинают. Подвинься, чтобы я могла дать им это.

Джонни послушно подвинулся и завороженно наблюдал, как Гвинни черпает ложкой разогретый заварной крем и накладывает его в миску, которую достала одна из женщин-куколок. Джонни сам не понимал, что чувствует. Он должен бы злиться на Гвинни за то, что она за его спиной подружилась с Малколмом – вот только ему самому Малколм начал нравиться. А еще он чувствовал себя удостоенным величайшей чести из-за того, что Малколм открыл ему все свои тайны. Единственной неприятной эмоцией была некоторая зависть. Малколм так умно распорядился «Animal Spirits»!

– Я должна добыть им кухню, – сказала Гвинни. – Они настаивают на горячей пище раз в день. Но Малколм очень любезно одолжил мне свою спиртовку.

Малколм застенчиво смотрел на Джонни, пытаясь понять, что он думает о народе.

– Шикарная идея, – сказал Джонни. – Жаль, я сам до такого не додумался.

– Мы не создали ничего настолько великолепного, как трубка Людоеда, – сказал Малколм. – Я думал, Дуглас лопнет, когда увидел ее.

– Мой народ не хуже! – возмутилась Гвинни.

– Что еще ты создал? – спросил Джонни.

Малколм выглядел смущенным.

– Ну… на самом деле это сделал Дуглас. Он сказал: чтобы отплатить Каспару.

– Сделал что? – подозрительно спросил Джонни.

– Думаю, я лучше покажу тебе, – хмуро ответил Малколм, вставая.

Поскольку Гвинни не меньше Джонни стремилась узнать, что сделал Дуглас, она последовала за мальчиками вниз – в шум и запахи вечеринки. К их удивлению, на этот раз Малколм повел их в комнату Каспара и Джонни, а там – к шкафу.

– Здесь, – сказал он, открывая его. – Ты будешь ругаться, – и с явным ужасом добавил: – Ничего себе!

Оттолкнув его в сторону, Джонни заглянул внутрь. На нижней полке, среди остатков старого свитера Дугласа уютно свернулись две самые крупные ириски из темной патоки. Вероятно, они изначально были самыми большими из тех, которые можно купить за семь пенсов. Сейчас они стали размером с морского угря. А в извивающейся куче рядом с ними находилась по меньшей мере дюжина крошечных ирисок – еще слишком маленьких, чтобы сбросить красно-желтые обертки.

– О! – воскликнула Гвинни. – У них детки! Как мило!

– Мило! – горько произнес Джонни – он мог думать только об их количестве. – Будь проклят Дуглас! Я не осмелюсь сказать Каспару. Он будет в ярости.

Упоминание о Каспаре навело его мысли на другой предмет. И его поразило неприятное осознание.

– Слушайте! Я выключил кран в ванной или нет?

Тем временем Каспар продолжал пытаться выловить Дугласа. Спустившись, он увидел его в проеме двери, ведущей в гостиную. Но у подножия лестницы стояла Салли, разговаривавшая с леди, которая подумала, будто он брат Дугласа.

– Дорогой, чем ты занимался? – спросила она. – Пожалуйста, перестань так исчезать.

– Извини, – ответил Каспар. – Это всё младшие.

– А! Ты серьезно относишься к своим новым обязанностям, да? – сказала леди, вызывав у Каспара желание тихонько закричать.

Он подхватил свой поднос и направился туда, где видел Дугласа, но Салли остановила его:

– Не сюда, Каспар. Иди в столовую.

Каспар пробрался к столовой, собираясь пойти в другую сторону, как только скроется из виду. Чем больше он об этом думал, тем меньше доверял Джонни и Малколму в деле выбрасывания ирисок из окна или растапливания их так, чтобы не упустить половину. Только Дуглас может проконтролировать, чтобы они сделали всё как следует. А кроме того он думал, что должен успокоить Дугласа насчет Малколма. Но удача была не на его стороне. В дверях в столовую стоял Людоед. Он не был доволен Каспаром и дал ему это понять.

– О, ты снова с нами? – громко произнес он. – Я надеялся, ты исчез навсегда.

Типично подлое и Людоедское высказывание. Несколько человек вокруг Людоеда от всего сердца рассмеялись.

– В столовой умирают от голода, – добавил Людоед.

Так что Каспар был вынужден войти в столовую, не найдя Дугласа. Он решил, что лучше всего ему пробраться на другой конец, выйти через кухню и от кухни в прихожую. Но его задержали. Все набившиеся в столовой люди внезапно оказались оголодавшими. Они подзывали Каспара то туда, то сюда и хотели знать, есть ли колбаса.

– Я схожу посмотрю, – пообещал Каспар.

Он был встревожен более чем когда-либо, и чувствовал, что ему просто необходимо узнать, что замышляет Джонни. Оставив почти пустой поднос на буфете, он направился на другой конец столовой.

Каспар почти добрался до двери на кухню, когда на его запястье плеснуло что-то теплое. Еще одна теплая капля шлепнулась ему на нос. Он посмотрел наверх. Большинство людей вокруг Каспара тоже смотрели наверх – и смотрели раздраженно. Причиной было расползающееся коричневатое пятно на потолке. Пока Каспар смотрел на него, оно увеличилось в размерах вдвое, и капли падали всё чаще и чаще.

Каспар кинулся к кухонной двери. В тот же момент капли превратились в водопад. Вода практически хлынула вниз. Держа поднос с колбасой, из кухни появилась Салли. Они с Каспаром уставились друг на друга сквозь окруженный паром водопад.

– Что происходит? – спросила Салли.

– Я узнаю, – сказал Каспар.

Он рванул сквозь водопад на кухню и, дымящийся и задыхающийся, помчался в прихожую. Вода просочилась и сюда тоже, и он, закрыв глаза, снова прорвался сквозь поток и налетел на Дугласа, идущего в противоположную сторону.

– Что за…

– Они оставили открытым кран в ванной, – сказал Каспар. – Пошли.

Они с Дугласом пробрались к лестнице. Из столовой доносились звуки и запахи тропического ливня. Насквозь промокшие, испуганно кричащие люди хлынули в прихожую, затрудняя мальчикам продвижение. Когда они добрались до основания лестницы, леди, думавшей, что они братья, здесь уже не было. Ее место занял толстый веселый мужчина, который шутливо не давал им пройти – если только леди не превратилась в мужчину. Каспар чувствовал, что сейчас нет ничего невозможного.

– Что происходит, а? – спросил толстяк, перегородив конец лестницы.

– Авария, – ответил Дуглас. – Пожалуйста, пропустите нас.

– Подкрепление близко! Тра-та-та! – крикнул толстяк и тяжело сел на нижнюю ступеньку.

В отчаянии они перебрались через него, и, пока они лезли, он пытался ударить их.

Они затопали наверх по лестнице и добрались до ванной одновременно с Джонни, Малколмом и Гвинни. Дверь была открыта. Лестничная площадка заполнилась густым паром. Сквозь него они смутно различали залитый водой пол и ванну, до краев наполненную слегка коричневатой водой.

– Ты тупой мелкий придурок! – обрушился Дуглас на Джонни.

– Я же велел тебе не делать этого! – рявкнул Каспар.

– Я не хотел… – начал Джонни.

Раздвинув грудью пар, в дверях ванной появился Людоед с щеткой для спины в руках.

– Кто из вас это сделал? – поинтересовался он неприятно спокойным голосом.

– Э, – произнес Джонни. – Я.

– И я, – храбро признался Малколм, хотя побелел от ужаса. – Я отвлек его внимание в решающий момент.

– Тогда, – сказал Людоед, – остальные идут вниз и раздают зонтики или что-нибудь в этом роде. А, вы двое, идите сюда.

Джонни понял, что был прав, когда не хотел испытывать, каково это быть побитым Людоедом. Опыт оказался чрезвычайно неприятным. По мнению же Каспара, самой неприятной частью стало сказанное Людоедом Салли после того, как отбыл последний испачканный гость.

Глава 11

На следующий день Салли не появилась на завтраке.

– Ваша мать сильно устала, – объяснил Людоед, когда Гвинни спросила, что случилось.

Никто не удивился.

Представлением Людоеда о завтраке оказалась густая комковатая овсяная каша, которую он подсолил и ел с видимым удовольствием. Остальные могли глотать ее, только приложив значительные усилия, а Малколм, выглядевший бледным и больным, не мог вовсе. И, когда они уходили в школу, Каспар абсолютно точно видел ириску, ползущую по полу гостиной. Похоже, некоторые все-таки выжили после устроенной Джонни катастрофы.

Когда Гвинни вернулась из школы, в доме царила странная тишина. Сначала она подумала, что странность связана со спертым запахом вина, оставшимся после приема. Потом до нее дошло, что она нигде в доме не слышит Салли. А она ведь всегда приходила раньше Гвинни.

«Должно быть, она заболела, – подумала Гвинни. – Бедная мамочка – совсем одна больная целый день».

Осторожно ступая, она бесшумно поднялась наверх и аккуратно открыла дверь в мамину спальню. Комната была пуста, а постель не заправлена. В воздухе висел тяжелый запах ирисок. Вскоре Гвинни обнаружила причину: все оставшиеся ириски пробрались сюда к батарее в поисках тепла и умерли, растаяв на ней. Большей частью это были темные ириски Дугласа. К батарее стеклись и родители, и дети. Маленькие красно-желтые обертки трепетали в восходящем потоке воздуха или медленно сползали вниз по вялым темным рекам растаявших ирисок. Светлая ирисковая масса легла поверх темной, и темная капала на эту смесь. Батарея стала жирной, а на ковре образовалась дюжина маленьких, растущих горок.

«Это наверняка расстроило мамочку», – подумала Гвинни. Но она была слишком озадачена тем, где Салли, чтобы беспокоиться о бедных глупых ирисках. Салли не было во всё еще сырой ванной и ни в одной из других спален. И внизу ее нигде не было. Гвинни вернулась в пропахшую ирисками комнату и задумчиво открыла платяной шкаф. Серебристое платье там висело, но большинство повседневной одежды исчезло.

С тяжелым тревожным предчувствием Гвинни спустилась в кабинет Людоеда и села в кожаное кресло Людоеда, чтобы дождаться его. Спустя минуту раздался легкий стук, и из сада в открытое окно запрыгнула трубка Людоеда и вопрошающе посмотрела на Гвинни. Протянув руку, Гвинни приласкала трубку, но ее сердце было далеко. Она ждала. Наконец машина Людоеда прогремела рядом с домом и прохрустела по гравию. Хлопнула дверь. Дом заполнили тяжелые шаги Людоеда. Узнав звук, трубка бросилась к подставке на столе и забралась туда, приготовившись к употреблению.

С самым неприятным выражением лица Людоед открыл дверь и вошел в кабинет.

– И что ты здесь делаешь? – спросил он, когда увидел Гвинни. – Убирайся.

Гвинни встала.

– Не могли бы вы, пожалуйста, сказать мне, где мамочка? – храбро произнесла она.

Людоед пронзил ее взглядом.

– Поехала к твоей бабушке. Ей нужен отдых.

– О. Она уехала прямо с работы?

– Да. Вон.

Напрягшись, как струна, Гвинни прошла мимо него и вышла в прихожую. Она знала, что-то неправильно, и чувствовала себя более подавленной и встревоженной, чем когда-либо. Когда она дошла до прихожей, парадная дверь открылась. Гвинни замерла, глядя, как заходят Каспар, Джонни и Малколм.

– Что-то случилось? – спросил Каспар, увидев, какое у нее лицо.

Гвинни кивнула:

– Мамочка пропала. Людоед говорит, она поехала к бабуле прямо с работы.

Все трое посмотрели на нее с ужасом. Никто из них на самом деле не удивился, помня о выражении лица Салли прошлым вечером и о том, что Людоед сказал ей. И всё же это было странно.

– Почему она не сказала нам? – спросил Джонни.

– Не знаю, – ответила Гвинни. – Но не думаю, что Людоед говорит правду.

– Почему? – спросил Каспар.

– Потому что она не заправила кровать. А она всегда заправляет.

Каспар и Джонни посмотрели друг на друга с тревогой и замешательством.

– Можно проверить, – предложил Малколм. – У вашей бабушки есть телефон?

Он был очень бледным и уставшим. Гвинни подумала, что он, наверное, заболел.

– Ты в порядке? – спросила она.

– В абсолютном, – ответил Малколм.

Каспар бросил школьные сумки и схватил адресную книжку рядом с телефоном. Найдя номер, он набрал его.

– Где Людоед?

– В кабинете, – ответила Гвинни. – Говори тише.

Взяв трубку, бабушка одновременно удивилась и пришла в восторг:

– Каспар! Ну и ну! Как у вас у всех дела?

Чувствуя, как внутренности слегка скручиваются, Каспар ответил:

– Отлично, бабуль. Мама уже приехала?

– Твоя мать? Нет, я не видела Салли, дорогой. А что?

Каспар не знал, что теперь говорить.

– Ну, – нерешительно объяснил он. – Я думал, она собиралась заехать к тебе сразу после работы.

– О, понимаю! – воскликнула бабушка. – Спасибо, что предупредил, дорогой. Салли знает, как я не люблю, когда меня застают врасплох. Пойду поставлю для нее пирог в духовку. Спасибо, дорогой. До свидания.

Поскольку Каспар не имел представления, как объяснить то, что он имел в виду, так, чтобы всерьез не обеспокоить бабушку, он был благодарен, когда она повесила трубку.

– Ну? – спросил Джонни.

– Бабушка не знала о ее приезде. Но она могла просто не успеть доехать, – ответил Каспар, надеясь на лучшее.

– Должна успеть, – возразила Гвинни. – Потому что, я считаю, она уехала утром.

– Я тоже, если задуматься, – произнес Малколм.

Всерьез встревожившись, они посмотрели друг на друга, гадая, что всё это значит. И пока они так стояли, парадная дверь снова открылась и вошел Дуглас. Заметив выражения их лиц, он резко остановился.

– В чем дело? – спросил он.

– Мамочка исчезла, – сообщила Гвинни. – А Людоед солгал мне насчет того, где она.

Дуглас стал таким же испуганным, как они – и еще более испуганным, когда они объяснили.

– Надо отдать отцу должное, – наконец, произнес он. – Он умеет избавляться от жен.

В сознании Джонни вспыхнула история о Синей Бороде.

– Может, он убил ее и закопал в дальнем конце сада?

Гвинни пришла в ужас.

– Не будь кретином! – ответил Дуглас. – Никто так не делает.

Но то, как он это сказал, не успокоило ни Гвинни, ни Джонни. И, к несчастью, Каспар был слишком обеспокоен сам, чтобы поддержать Дугласа. Так что у Гвинни и Джонни возникло четкое впечатление, что если бы существовал обычай убивать жену и закапывать ее в дальнем конце сада, Людоед непременно так поступил бы.

– Понимаете, – Дуглас скользнул взглядом по Малколму и заметил, каким больным он выглядит. – Тебе лучше лечь.

– Если не возражаете, – вежливо произнес Малколм. – Думаю, я так и поступлю.

Обратив внимание, как плохо он выглядит, Каспар и Джонни громко велели ему не быть дураком и немедленно отправляться в постель. Малколм охотно ушел наверх.

– Он всегда заболевает, когда его бьют, – объяснил Дуглас. – Я полночи не спал с ним и…

– Не ты же бил его? – удивленно спросил Каспар.

– Конечно, нет! – раздраженно ответил Дуглас. – Но дело в том, что Салли могла уйти даже ночью. Во всяком случае, ночью они бурно ссорились. Они орали друг на друга, пока не перевалило за три часа.

– По поводу чего? – несчастно спросил Джонни.

– Думаю, по поводу тебя, – сказал Дуглас. – После этого я слышал, как Салли хлопала дверями. И не думаю, что утром она была дома, что бы ни говорил отец.

– И куда, ты думаешь, она ушла? – спросил Каспар.

– Боюсь, я не мог бы сказать и за ириску, – ответил Дуглас.

Гвинни прижала ладони ко рту:

– Ой! Ириски! Они опять по всей батарее. Я забыла.

– О, нет! – воскликнул Джонни.

Все помчались наверх посмотреть. Грязь стала еще хуже, если только такое возможно.

– Вот это да! – произнес Дуглас.

– У тех, которых ты спрятал в нашем шкафу, родились дети – на случай, если ты не знал, – сообщил ему Джонни.

Каспар был слишком подавлен, и потому его хватило только на то, чтобы одарить Дугласа взглядом, полным отвращения.

– Извините, – сказал Дуглас. – Откуда мне было знать, что у них могут быть дети? Лучше нам убраться здесь, пока не увидел Людоед.

Никто не стал спорить. Дуглас снова достал роковое ведро. Джонни принес шесть полотенец для лица – полотенце Салли отсутствовало. Гвинни нашла мыло, соду и чистящий порошок, а Каспар собрал все порхающие обертки. После чего они принялись счищать с батареи верхние слои ирисок.

В самый разгар уборки в дверях появился Людоед, настороженный громыханием ведра и журчанием кранов. Джонни издал вопль ужаса. Все застыли.

– А теперь кто это сделал? – спросил Людоед.

Поскольку, строго говоря, никто этогоне делал, никто не ответил.

– Ты здесь руководишь уборкой, Дуглас? – вопросил Людоед. – Или они развратили и тебя?

Дуглас покраснел.

– Возможно, ты удивишься, но по крайней мере наполовину это моя вина.

Людоед покачал головой:

– Я вовсе не удивлен. Джонни и Каспар могут совратить и святого. И с меня хватит. Если получится, я собираюсь избавиться от них.

– Избавиться от них? – потрясенно воскликнула Гвинни. – Имеете в виду – так же, как избавились от мамочки?

– Я не избавлялся от Салли, – раздраженно произнес Людоед.

– Тогда что вы сделали с ней? – спросил Каспар. – Вы ведь сказали Гвинни неправду, так?

– Вы солгали, – сказал Джонни.

– Да, что бы ты ни сделал, не надо было лгать им, – сердито произнес Дуглас.

Людоед в величайшем удивлении обвел взглядом их вызывающие лица. Он совершенно не мог понять, почему они так злы. Ни разу ему не приходило в голову, что с ними следует быть честным.

– Вы все просто смешны, – сказал он. – Салли уехала немного отдохнуть. Вы, негодные дети, замучили ее.

– Она уехала не к бабушке, – заметил Каспар. – И почему она не сказала нам?

– Если так хотите знать, она уехала в гостиницу на морском курорте, – ответил Людоед. – И она не сказала вам, потому что она устала от вас.

– На этот раз это правда? – вопросил Дуглас.

– Дуглас, – произнес Людоед, – ты можешь запугивать Малколма, но не смей использовать этот тон со мной.

И они сразу поняли, что он сказал неправду. Будто чтобы окончательно укрепить их ненависть и недоверие, он добавил:

– Каспар и Джонни, это ваша вина. Вы двое разрушаете здоровье Салли – со своей водой, ирисками и лазанием по крышам, и я собираюсь после Рождества отправить вас в пансион, чтобы там вас научили достойному поведению. Я сыт вами по горло.

Каспар и Джонни были слишком потрясены, чтобы говорить.

– Это нечестно! – воскликнул Дуглас. – Они просто еще не научились, как сделать так, чтобы их не поймали, а мы научились!

– Я так понимаю, ты просишь, чтобы тебя тоже отослали? – спросил Людоед.

– Еще чего! – прочувствованно ответил Дуглас.

– Тогда не провоцируй меня. Убери эту отвратительную грязь, а потом спускайся на кухню и найди что-нибудь, что мы можем поесть.

У них ушло больше часа, чтобы отскрести ириски от батареи. После чего Дуглас спустился на кухню и сделал всё возможное. Его всё возможное оказалось большим количеством слипшейся комками, холодной консервированной фасоли.

– Это всё, что ты смог? – недовольно спросил Людоед.

– Это единственное, что я умею готовить, – объяснил Дуглас.

Каспар, Джонни и Гвинни были поражены его невежеством.

– Мы все можем приготовить яичницу с беконом, – сообщил Каспар. – А Гвинни умеет много всего.

– Слава Богу! – сказал Людоед. – Тогда верните фасоль в консервные банки и сделайте яичницу с беконом.

Они повиновались. Гвинни подумала, что фасоль, возможно, не будет храниться в открытых банках, так что Каспар подогрел ее на сковороде.

– Сходи спроси Малколма, хочет ли он ее съесть, – велел он Джонни.

– Где Малколм? – спросил Людоед. – Ушел с головой в какой-нибудь эксперимент?

– Нет, он заболел. А ты даже не заметил, – ответил Дуглас.

Джонни нашел Малколма спящим – шесть карандашей стояли на подушке, будто охраняя его. Его лицо было таким изнуренным и бледным, что Джонни забеспокоился. Но говорить Людоеду нет смысла. Ему было наплевать, живы они или умерли – возможно, с небольшим предпочтением в сторону их смерти.

На этой мысли в голове Джонни зародилась идея. Он подошел к столу, где Малколм оставил химический набор, и осторожно осмотрел его, чтобы понять, как Малколм работал над поисками невидимости. К своему удовольствию, он обнаружил, что Малколм оставил лист с записями. Джонни, который всё держал перемешанным в голове, был этим поражен, но лист всё равно взял. Затем, чувствуя себя довольно-таки бесчестным и бросая настороженные взгляды на спящего Малколма, он прочитал записи.

Это оказался список комбинаций, которые Малколм испробовал, используя один основной ингредиент из нижнего слоя и некоторое количество других веществ, и описание того, что он делал с каждой комбинацией. Тем или иным путем Джонни испробовал две трети этого. И теперь благодаря Малколму можно было не пробовать оставшуюся треть. Еще лучше – Малколм составил два направления для будущих опытов, которые должны были касаться «Dens Drac.» и «Petr. Philos.»[6]

[Закрыть], и оба их Джонни уже пробовал. Что оставляло только «Noct. Vest.», который не пробовал ни один из них. Они были очень близки! Джонни пообещал себе, что подарит Малколму формулу, когда найдет ее, чтобы компенсировать то, что он прочитал его записи, и тихонько вышел из комнаты.

– Он спит, – отчитался он внизу.

– Нам больше достанется, – с полным равнодушием заявил Людоед.

«Ну, погоди! – подумал Джонни. – Немного удачи, и к воскресенью ты будешь в тюрьме».

Все ели яичницу с беконом с таким удовольствием, что Гвинни с трудом набрала лишней еды для своего народа. Она смогла взять только консервированную фасоль, корку от бекона и старый мандарин. Сложив продукты в чайную чашку, она пошла наверх, чтобы как всегда позаимствовать у Малколма спиртовку.

Малколм по-прежнему спал, и карандаши по-прежнему стражей стояли на его подушке. Бледность его лица встревожила Гвинни. Некоторое время она стояла и смотрела на него, и чем дольше она смотрела, тем больше сердилась и жалела его. «Но говорить Людоеду нет смысла, – подумала она. – Ему всё равно». Кроме того, Малколма больным сделал Людоед, побив его прошлым вечером. Должно быть, он побил его ужасно сильно, подумала Гвинни. Джонни выплакал все глаза. Она смотрела на бледное лицо Малколма, почти забыв о том ущербе, который они с Джонни нанесли, и список преступлений Людоеда в ее голове увеличился. Побив мальчиков, Людоед сотворил нечто страшное с Салли – настолько страшное, что теперь не осмеливался сказать им правду. Он собирался отправить Каспара и Джонни в кошмарную школу – Гвинни знала, она должна быть кошмарной, если уж Дуглас предпочел остаться дома с Людоедом, но не отправляться туда. А теперь Людоеду всё равно, что Малколм болен.

Гвинни считала, что давно пора остановить Людоеда, пока он не сотворил что-нибудь еще.

Расправив плечи, она подошла к химическому набору. Самыми ядовитыми названиями ей показались «Noct. Vest.» (гадкое колючее название) и «Petr. Philos.», которое напоминало звук, который издаешь, когда тошнит. Гвинни взяла две чистые пробирки и аккуратно налила в них по две трети каждого химиката. После этого она с величайшей осторожностью наточила на подушку Малколма кучку карандашной стружки, чтобы карандаши не беспокоили его ночью, требуя накормить их. Затем, взяв пробирки и спиртовку, она ушла наверх.

Открыв дверь, Гвинни услышала беготню пылевых шариков. Она больше их не боялась – как боялась, когда Малколм впервые их создал, – но их было так много, что они ужасно шумели. Они бегали повсюду и пожирали еду ее народа. Народ забрал все ее шпильки и иголки, чтобы использовать против них как оружие. Этим вечером кукольный домик находился в осаде. Народ не давал Гвинни открыть его, даже когда она шуганула прочь пылевые шарики. В итоге ей пришлось протягивать им консервированную фасоль на чайной ложке через окно спальни.

– Ох, если бы у меня был крысиный яд! – произнесла Гвинни.

Это заставило ее снова посмотреть на две пробирки. «Petr. Philos.» представлял собой маленькие кусочки камня, похожие на дорожную щебенку. По зрелом размышлении она решила не использовать его, а то вдруг Людоед заметит, как он хрустит на зубах. Так что она взяла с собой вниз только «Noct. Vest.».

Спустя полчаса запах выпечки приманил Дугласа из гостиной, куда он ушел заниматься, чтобы не беспокоить Малколма, и Каспара с верхнего этажа. Джонни был слишком занят сложными испытаниями и не желал бросать их.

– Выглядит здорово! – воскликнул Каспар, когда Гвинни аккуратно вынула на противне двенадцать теплых золотистых булочек.

Он схватил одну из них и запихнул в рот целиком. Дуглас схватил две и сделал то же самое.

Гвинни улыбнулась, вернувшись к духовке. Значит, ее выпечка точно соблазнит Людоеда. Очень аккуратно она достала тринадцатое пирожное.

Дуглас бросил на него взгляд через плечо и с полным ртом спросил:

– Что это?

– Это не для тебя! – твердо ответила Гвинни.

– Надеюсь, что нет! – сказал Дуглас.

Последнее пирожное было не золотистое, а серое. Оно выглядело твердым, как камень, а его поверхность странно блестела. Гвинни попыталась заставить его выглядеть более съедобным, положив не совсем в середине вишенку.

Каспар критично посмотрел на него.

– На твоем месте я бы отдал его Лю…

В этот момент вошел Людоед, тоже привлеченный запахом. Гвинни, изрядно порозовев, поспешно сунула серое пирожное обратно в духовку и захлопнула дверцу. Ей совсем не хотелось делать это при свидетелях.

– Поздравляю, Гвинни, – с полным ртом произнес Людоед и снова вышел.

Каспар и Дуглас возмущенно посмотрели на единственную оставшуюся булочку.

– Он съел восемь! – воскликнул Каспар.

– Типично, да? – сказал Дуглас, но Гвинни только улыбнулась.

По возвращении в комнату Каспар был встречен победным криком Джонни, который поднял кусок фильтровальной бумаги с дыркой в середине.

– Получилось! Надо подогреть, а потом дать остыть.

– Получилось что? – спросил Каспар.

– Ага! Попробуй засунуть палец в эту дырку, и увидишь.

Он протянул бумагу Каспару, держа ее с краев обеими руками. Каспар услужливо опустился на колени рядом с Джонни и ткнул пальцем. К его удивлению, палец не прошел сквозь дыру. Вместо этого он наткнулся на то, что ощущалось именно как влажная фильтровальная бумага. Почти не в силах поверить, Каспар осторожно провел пальцем по всему пустому пространству. Это было поразительно. Он видел в пространство свитер Джонни, но дыру перекрывала невидимая мягкая фильтровальная бумага.