Текст книги "Людоед на первом этаже (ЛП)"

Автор книги: Диана Уинн Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Глава 7

Каспар перестал бояться, что внезапно превратится в самого себя на глазах у всего класса, задолго до обеда. Вместо этого его охватило отчаяние, путаница в мыслях и скука. Он не имел ни малейшего представления, в какой группе был Малколм по какому бы то ни было предмету. К тому времени, как он обнаружил, что его группа обычно самая продвинутая, настало время для французского, и оказалось, что Малколм плохо по нему успевает. Каспар опоздал и, запыхавшись, влетел в класс.

– А, вижу, Рассеянный Профессор с нами, – заметил мистер Мартин.

Это немного успокоило Каспара, поскольку свидетельствовало о том, что у Малколма в любом случае проблемы с этим предметом – хотя ему и не понравилось, как засмеялась остальная группа. Но это не компенсировало необходимость пройти тот же самый урок – слово в слово, – который Каспар уже проходил ровно год назад. И понимание, что контрольная по французскому, которую в этот момент Малколм пишет вместо него, наверняка наберет ноль из десяти – или еще хуже, если такое возможно – нисколько не улучшало настроения.

На перемене Каспар первым делом принялся выискивать среди школьников собственное тело. И обнаружил, что его невероятно сложно узнать на расстоянии. У Малколма явно была та же проблема. Прошла половина перемены, пока они сумели, наконец, встретиться. Каспар заметил, что его собственное лицо выглядит довольно-таки изможденным.

– Это ужасно! – воскликнул Малколм. – Я не понимаю ни слова. У тебя была контрольная по французскому, и боюсь, я заработал тебе ноль.

– Я бы получил его в любом случае, – ответил Каспар. – Не беспокойся. В конце концов, это экстренная ситуация. Давай скажем, что заболели, чтобы нас отправили домой.

– Но нам станут мерить температуру. А, могу поспорить, мы в абсолютно нормальном состоянии.

– Нормальном! Тогда просто пошли домой.

– И кто-нибудь об этом узнает и расскажет отцу? Иди, если хочешь.

– Не хочу.

– Вот что я тебе скажу. Давай пропустим обед и сбегаем в тот магазин игрушек спросить насчет антидота. Потому что я не думаю, что без него мы вернемся обратно. А ты?

– Я тоже так не думаю, – согласился Каспар. – Но мне невыносима мысль о том, чтобы остаться без обеда. Учитывая, что я не завтракал, я уже умираю от голода. У тебя который обед?

– Второй.

– В качестве меня ты идешь на первый. Это дает нам полчаса. Встретимся возле столовой. И скажи, в какой ты группе по математике?

– Хантера. А кто твои друзья?

Каспар перечислял имена друзей, а Малколм кивал и говорил, что рад, что правильно догадался о большинстве из них, когда появился Джонни и схватил Малколма под локоть.

– Пошли же, Каспар, – сказал он. – Наши ждут.

Бросив извиняющийся взгляд на Каспара, Малколм ушел с Джонни. Каспар испытал мгновение обжигающей чистой ярости из-за того, что они ушли, просто бросив его. А потом понял, что именно так они с Джонни обычно и поступали. Оставшуюся часть перемены он угрюмо и уныло бродил в одиночестве, размышляя о последствиях и споря с совестью, убеждая ее, что не был недоброжелателен к Малколму – вовсе нет, – и Малколм в любом случае изо всех сил старался оскорбить их обоих. Но как бы он ни спорил, факт состоял в том, что Малколм теперь являлся частью их семьи, а ни он, ни Джонни, не предприняли ни малейшей попытки позаботиться о нем в школе.

– Но подумай, как он вечно насмехается, – сказал Каспар совести.

Совесть находчиво ответила напоминанием, что лицо Малколма плохо отражает чувства, и спросила Каспара, что бы он сам стал делать, если бы был слишком горд, чтобы просить кого-то стать его другом.

На этом моменте Каспар осознал, что к нему вовсе не подходил ни один друг – ни во время уроков, ни во время перемены – и что он хмуро бродил по школе в полном одиночестве, как всегда бродил Малколм. И почувствовал себя большим негодяем, чем когда-либо.

Начался ужасающе скучный урок математики, после которого Каспар обнаружил, что положение Малколма даже хуже, чем он представлял. Последним занятием перед обедом был труд. Все собрались за столами с краской, деревом, бумагой и глиной, и обстановка стала гораздо непринужденнее. Малколм строил корабль. И это был такой хороший корабль, что Каспар боялся прикасаться к нему, чтобы не испортить, так что он лишь делал вид, будто работает. Пока он был занят притворством, к нему подошла группа девочек и попыталась брызнуть на корабль краской.

Каспар отдернул его, защищая.

– Сделаете так еще раз, получите!

Девочки расхохотались и передразнили его. Каспар почувствовал, как щеки стали горячими. Из-за неподвижного лица Малколма говорить получалось только в педантичной напыщенной манере, и Каспар прекрасно помнил, что сам передразнивал Малколма так часто, как мог.

Это осознание заставило его на мгновение отвлечься. Он не замечал, как одна из девочек прокралась, обойдя его вокруг, пока не стало слишком поздно. Он резко развернулся, но она уже схватила корабль. С криками и смехом девочки передали его мальчикам, а мальчики стали перебрасывать друг другу, подзадоривая Каспара подойти и отобрать. А ведь корабль был столь же хрупким, сколь прекрасным. Каспар пришел бы в отчаяние, если бы они разбили его. Он чувствовал, что он должен защитить собственность Малколма, и бросился за кораблем.

Ему тут же, противно ухмыляясь, преградил путь особенно неприятный мальчик по имени Дейл Кёртис.

– И куда это ты собрался?

Каспар, обеспокоенно не сводивший глаз с корабля Малколма – который один из мальчиков теперь балансировал на линейке, – был вынужден остановиться. Ему никогда не нравился Дейл Кёртис. На самом деле, задумавшись об этом, он понял, что весь класс 3H в целом представлял собой сборище кошмарных детей, и Малколму тяжело было учиться с ними. Но Дейл Кёртис, будучи на год младше, никогда прежде не беспокоил Каспара. Теперь, оказавшись на полголовы ниже, чем он привык, и чувствуя, что его короткие руки не слишком сильны, Каспар увидел Дейла Кёртиса в совершенно ином свете.

– Во время труда не полагается бегать, – заявил Дейл, который сам только этим и занимался с самого начала урока. – Возвращайся к своему столу, как послушный маленький мальчик.

Каспар понял, что у него нет иного выбора, кроме как сражаться вместо Малколма в его войне. И от того, что в данный момент это была война Каспара, становилось немного легче.

– Убирайся с дороги, – велел он.

Дейл набрал воздух, чтобы передразнить его, и тем самым дал Каспару шанс. Он начал с приема, про который они с Джонни думали, что это может быть дзюдо. Он вышел не столь эффективным, как обычно, поскольку руки Малколма на самом деле были очень слабыми, но заставил Дейла потерять равновесие. И пока он шатался, Каспар ударил его так крепко, как мог. От силы удара рука Малколма едва не сломалась, но Каспар знал, что правое дело всегда требует жертв. Побагровев, Дейл с руганью перелетел через стул, и Каспар смог пройти к мальчику, балансировавшему корабль на линейке. Тот без единого слова протянул ему корабль. Каспар забрал его, стараясь не показать, насколько зубы Дейла отбили ему руку. И на этот раз бесстрастное лицо Малколма послужило немалой помощью.

И, конечно же, только тогда миссис Тремлетт заметила, что что-то происходит и поспешила к ним.

– Что такое с Дейлом?

Полдюжины мальчиков набрали воздуха, собираясь сообщить, что Малколм МакИнтайр ударил его. Каспар обвел их пристальным взглядом, стараясь отразить на лице Малколма столько угрозы, сколько оно могло передать. Это сработало. Никто ничего не сказал.

– Дейл? – спросила миссис Тремлетт.

– Я упал, – ответил Дейл, пронзая Каспара взглядом, который ясно говорил, что проблемы для него еще не закончились.

Однако в тот момент больше ничего не случилось, хотя одна из девочек (девочки из класса 3H казались Каспару просто ужасными) заявила:

– Я расскажу мистеру Хантеру о том, что ты сделал с Дейлом.

– Ладно. Но после этого я тебя обязательно найду, – ответил Каспар.

Тогда они отстали от него. Всю оставшуюся часть труда и обед он пользовался спокойствием одиночества. Малколм ждал его возле столовой. И они немедленно помчались в город.

– Мне пришлось ударить Дейла Кёртиса, – некоторое время спустя выдохнул Каспар, – иначе они сломали бы твой корабль.

Малколм ничего не ответил. Но Каспар видел по собственному легко читаемому лицу, что Малколму стыдно из-за того, что Каспар узнал, как с ним обращаются в классе.

– По-моему, они просто кошмарная компания, – заметил Каспар.

– Твои – лучше, – коротко выдохнул Малколм.

– Особенно девочки, – пропыхтел Каспар.

Малколм промолчал.

– И Дейл собирается преследовать тебя. Я научу тебя некоторым нашим приемам дзюдо, если хочешь.

– Я справлюсь, – выдохнул Малколм.

– Тогда бей его сильно. Всегда со всей силы, – посоветовал Каспар, и после этого он слишком запыхался, чтобы продолжать разговор.

Они бежали во весь дух, пока не добрались, тяжело дыша, до маленького старого дворика совсем рядом с офисным комплексом Людоеда – совершенно незаметного под ним. Каспар никогда прежде не видел этого места, но Малколм явно его знал, поскольку уверенно направился прямо к маленькому темному магазину. Над окном висела вывеска: «Волшебство Лтд», а в окне виднелись разнообразные игрушки, включая набор для химических опытов – такой же, как те наборы, которые купил Людоед. С виду это был приличный магазин.

Малколм толкнул дверь. Звякнул старомодный колокольчик, и их уставшие легкие втянули странные пряные запахи. Из темного пространства за поцарапанным старинным прилавком лениво появился старик и поправил очки-полумесяцы, пристально посмотрев на них. Они стояли, не в силах отдышаться и сильно робея, разглядывая старика и плетеные сумки с футбольными мячами, миниатюрные клюшки для игры в гольф, наборы инструментов и кукол, болтавшихся над прилавком по обе стороны от старика.

– Говорите, говорите, – произнес старик. – У меня сегодня короткий день. Закрываюсь через пять минут.

– Ну, – сказал Каспар, – знаете, эти наборы для химических опытов…

Старик кивнул, и они увидели, что у него на голове вышитая золотом тюбетейка.

– Действительно знаю. Одно из наших лучших направлений. Но мы гарантируем удовлетворительный результат от всех наших товаров, либо возвращаем деньги. Надеюсь, вы пришли не для того, чтобы жаловаться?

– Нет, не совсем, – ответил Малколм. – Это насчет того порошка под названием «Misc. pulv.»…

– Не подействовал? – спросил старик.

Его брови поднялись почти до тюбетейки, и он с интересом переводил взгляд с одного на другого. Возможно, его лицо просто казалось таким чудным из-за высоко поднятых бровей, но, похоже, в глубине души он был немало позабавлен тем, что увидел.

– Это меня сильно удивило бы.

У них возникла твердая уверенность, что старик точно знает, что произошло. В каком-то смысле это было облегчением, хотя они и считали несправедливым, что он смеется над их проблемами. Оба открыли рты для дальнейших объяснений, но в этот момент позади них звякнул колокольчик. Кто-то еще вошел в магазин. Каспар и Малколм посмотрели друг на друга. В присутствии другого покупателя объяснять будет весьма неловко. Тем не менее Малколм сказал:

– Да. Он подействовал. Но…

Старик сдвинул очки-полумесяцы и посмотрел им за спины.

– Доброго вам дня, мой дорогой сэр.

К их ужасу, в ответ раздался голос Людоеда:

– Доброго дня.

Карие глаза Каспара встретились с серыми Малколма, и оба задумались, не развернуться ли им и не броситься ли бежать.

– Привет вам двоим, – добродушно произнес Людоед. – Собираетесь и после обеда опоздать, а?

– Думаю, нам пора идти, – заметил Каспар в чопорной манере Малколма.

– Я подвезу вас обратно, – сказал Людоед. – Очаровательное место, не правда ли? Какие у вас новые товары? – спросил он старика.

– У меня есть несколько чудесных футбольных мячей, – ответил старик и обратил на Малколма и Каспара очки-полумесяцы. Возможно, он старался понять, понравятся ли им мячи, но оба подумали, что он определенно выглядит ехидно. – Подождите секунду, пока я достану их сверху, сэр.

Мальчики беспомощно стояли, пока старик приносил багор и зацеплял им, чтобы спустить, плетеную сумку с ярко-розовыми футбольными мячами, а Людоед, засунув руки в карманы и зажав в зубах трубку, любовался ими. Меньше всего на свете они хотели, чтобы Людоед узнал про «Misc. pulv.». Каспар и Малколм были абсолютно уверены, что старик знал об этом и что по своей воле он не сообщит им антидот. Он болтал с Людоедом о том, как хороши эти мячи, и о том, как плохи большинство мячей нынче, и Людоед соглашался, что теперь мячи не те, что были в дни его юности, пока Малколм и Каспар не пришли в отчаяние. Они по очереди подавались вперед, пытаясь прошептать старику.

– А, видите: они проницательны, – радостно говорил старик Людоеду. – Мальчики всегда могут разглядеть хороший футбольный мяч.

– Я возьму два, – сказал Людоед.

– Какой антидот? – сумел прошептать Каспар.

– Э? – произнес старик. – Восемьдесят пенсов, сэр. И это еще дешево, если мне позволено будет сказать. И могу ли я попросить вас теперь уйти, поскольку я закрываюсь? У меня сегодня короткий день.

– Конечно, – ответил Людоед. – Пойдемте, вы двое.

Каспар замешкался. Малколм отстал.

– Одну секунду, – сказал Малколм.

– Короткий день, – твердо произнес старик.

– Пошли, – еще тверже произнес Людоед.

Несмотря на все их усилия задержаться, через две секунды они оказались за дверями магазина, каждый сжимая ненужный им розовый футбольный мяч. В дверях магазина щелкнул ключ. За стеклом опустились жалюзи, с надписью: «ЗАКРЫТО». Это был конец. Когда Людоед повел их к автостоянке, Малколм отчаянно посмотрел на Каспара:

– Короткий день означает, что мы останемся такими до завтрашнего обеда.

– Знаю, – ответил Каспар. – Зачем ты заставил меня попробовать это вещество?

– Ты сам виноват. Ты назвал меня лжецом. Берегись. Не забывай, что я теперь больше тебя.

– Подумаешь!

Людоед обернулся, посмотрев на них с самым зловещим видом:

– Вас что-то беспокоит? Надеюсь, ничего такого, что я не мог бы решить, столкнув вас лбами? И как насчет того, чтобы сказать спасибо за футбольные мячи?

– О… спасибо, – произнесли они и, чувствуя себя несчастными, последовали за ним в машину.

Когда он подбросил их к школе, они остались стоять за воротами, размышляя, что, во имя всего святого, им делать с мячами. Они были такими розовыми!

– Полагаю, он старался быть добрым, – тоскливо произнес Малколм. – Может, они понравятся Гвинни?

Каспар подумал, что никогда не ненавидел Людоеда больше, чем сейчас.

– Не понравятся. Она ненавидит розовый. Давай попробуем оставить их в раздевалке. Кто-нибудь обязательно их украдет. Что нам делать?

– Остаться такими до завтра, полагаю, – Малколм тяжело вздохнул. – Звонок. Пошли.

Они поплелись в школу, готовясь пережить остаток дня. Каспар надеялся, что будет не слишком тяжело, поскольку у класса Малколма после обеда был футбол. Но Малколм играл за вратаря. Каспар, который любил быть впереди, никогда в жизни не стоял на воротах, и пропускал почти каждый гол.

– Я думал, футбол – то, в чем ты действительно хорош! – с отвращением сказал ему кто-то после урока.

– Да, – огрызнулся абсолютно измотанный и злой Каспар. – Но я сегодня утром сломал руку о Дейла Кёртиса.

И он ушел в раздевалку, страстно желая оказаться дома. К его раздражению, тот мальчик, извиняясь, последовал за ним. Каспар как раз собирался избавиться от него, когда ему пришло в голову, что Малколм мог бы с ним подружиться – или он мог бы, если ему придется быть Малколмом до конца жизни. Так что по пути они обсуждали, как ужасен Дейл Кёртис. Розовые футбольные мячи по-прежнему лежали в раздевалке. Никто не захотел их даже украсть. Малколм тоже был там, с ужасом глядя на мячи.

– Что это такое? – спросил мальчик.

– Глазные яблоки людоеда, – ответил Каспар.

Малколм зашелся не совсем здоровым смехом.

– У него не все дома, да? – спросил мальчик.

– Нет, но сегодня он немного сам не свой, – сказал Каспар.

Они с Малколмом пошли домой вместе, прижимая к груди мячи и скорбно размышляя о всех возможных неприятностях и недопониманиях, ожидающих их дома.

– Но никому не рассказывать, – настаивал Малколм.

– Ни одной проклятой душе, – согласился Каспар.

– Каспар подружился с Малколмом, – доложил Джонни Гвинни. – Можешь себе представить? В доказательство этого у обоих есть розовые футбольные мячи.

– Зачем? – спросила Гвинни. – Можно взять у тебя плитку ириски?

– Только если ты уйдешь. Мне надо заняться экспериментами. Если хочешь знать мое мнение, в этом есть нечто зловещее. В школе Каспар был ужасно странным.

Каспар был абсолютно уверен, что Джонни что-то подозревает, но ничего не мог поделать. Он старался изо всех сил, чтобы вести себя как Малколм. Поднявшись в чистую комнату, он аккуратно положил розовый мяч в застекленный шкаф, как наверняка поступил бы Малколм. Но как только вошел Дуглас, Каспар понял, как мало на самом деле знает о привычках Малколма, и удрал вниз, пока Дуглас не начал задавать неудобные вопросы. Там он обнаружил, что Малколм справился со своей частью трудностей. Войдя в кухню Каспар, увидел, как Малколм помогает Салли собирать ужин и весело болтает с ней. Салли, думая, что это Каспар, счастливо отвечала ему.

Каспар стоял в дверях, охваченный ревнивой яростью и подозрением. Он знал, что неблагоразумен. Он знал, что теперь Салли должна быть матерью и Малколму тоже. Но не мог побороть ощущение, что это ужасно коварный трюк. А самое худшее состояло в том, что Малколм выглядел таким веселым, и у Каспара возникла ужасная мысль, что, если они и найдут антидот, Малколм так наслаждается своим пребыванием в теле Каспара, что может захотеть в нем остаться. И что тогда будет с ним? При первой же возможности Каспар поймал Малколма в столовой.

– Ты жалкий воришка! Чего ты добиваешься, подлизываясь к моей матери?

– Я не подлизываюсь! – возмущенно возразил Малколм. – Я держался подальше от Джонни. И с Салли приятно разговаривать. Она мне нравится.

– Но не когда она думает, что ты – это я. Почему ты не разговариваешь с ней так в собственном облике, если она тебе так нравится? – спросил Каспар, стиснув зубы.

– Потому что это непросто. Потому что Дуглас… В любом случае, ты же не думаешь, будто мне нравится быть тобой, а?

– Нет, но мне нравится, – ответил Каспар и помчался к кабинету Людоеда, испытывая одновременно гнев и облегчение.

Однако настоящая проблема возникла после ужина, когда Людоед потребовал мира и тишины, и все убрались наверх. Тогда Каспар вынужден был пойти в ту же комнату, что и Дуглас, и усиленно стараться вести себя как Малколм перед человеком, который, вероятно, знал Малколма лучше всех. Он страшно нервничал. Дуглас сел за стол у окна и разложил кучу книг. Надеясь, что поступает правильно, Каспар сел напротив и открыл школьный рюкзак Малколма. В качестве Малколма, ему задали французский и математику. Он начал писать задания мелким аккуратным почерком Малколма, но со своими собственными мозгами, которые нашли задания легкими и скучными. Таким образом, у него оставалось немало резерва, чтобы поразмышлять, и он невольно подумал, что работать таким образом – вместо того, чтобы валяться на неопрятной кровати, как он обычно делал – очень по-взрослому и даже приятно. Он начал чувствовать некоторое самодовольство и заинтересовался, справляется ли Малколм так же хорошо.

– Эй, Малколм, – внезапно позвал Дуглас. – Кто был правым полусредним в «Шеффилд Уэнсдей»[5]5
  Английский профессиональный футбольный клуб из Шеффилда, один из самых старых и титулованных в Англии.


[Закрыть] в 1948 году?

Каспару и во сне не могло привидеться, что Малколм знает такие вещи. Он не имел ни малейшего представления. Всё равно, как если бы Дуглас спросил у него на китайском про яичницу.

– Не знаю, – ответил он. – Я забыл.

– Ты это брось, – сказал Дуглас. – Вчера ты знал.

– Но с тех пор у меня случился… случился провал в памяти, – в отчаянии придумал Каспар. – Думаю, это что-то вроде инсульта.

– У детей не бывает инсульта, – сказал Дуглас.

Он поднял взгляд и в первый раз пристально осмотрел дрожащего Каспара.

– Ты опять играешь в скрытность? Я думал, что исцелил тебя от этого.

– Нет-нет, – ответил Каспар. – Это амброзия, или как там. Для этого есть название.

– Амнезия, – поправил Дуглас, пристально глядя на Каспара. – Что ты замышляешь? Опять сотворил что-нибудь глупое с этим химическим набором?

– Нет… Ну, в некотором роде.

Дуглас, выглядя весьма угрожающе, начал подниматься со  стула. Каспар отодвинул свой назад и напряг ноги, приготовившись.

– Нет. Я ничего не сотворил.

–Я говорил тебе не делать этого, когда меня нет! – проревел Дуглас.

Его стул опрокинулся, и он кинулся вокруг стола к Каспару. Каспар отбросил свой стул с пути. И должно быть, что-то в том, как он увернулся или посмотрел, было неправильным. Дуглас остановился и насупил брови, снова изучая его.

– Что здесь происходит? – спросил он. – Я выбью это из тебя, даже если мне придется порвать тебя на кусочки!

И он снова ринулся на Каспара.

Каспар увернулся от него и бросился убегать по комнате. Но когда кто-то столь большой, как Дуглас, решительно настроен схватить кого-то размера Малколма, в конце концов он своего добьется. Дуглас схватил Каспара у самой двери. И сильно потряс его.

– Давай. Признавайся, – потребовал он. – Ты который из них? Что ты сделал с Малколмом?

– Я Каспар, – признал Каспар – так четко, как позволяла ему бешено мотающаяся голова. – А он – я. И он тоже в этом виноват.

– Ты… – начал рычать Дуглас.

Открылась дверь.

– Дуглас! – воскликнула Салли. – Что, во имя всего святого, ты делаешь с бедным Малколмом?

Дуглас, по-прежнему крепко держа Каспара за руку, стал очень корректным и сдержанным.

– Я ничего не делаю с Малколмом, – довольно-таки правдиво ответил он.

– Тогда почему ты так грохочешь, кричишь и трясешь его? – спросила Салли. – Тебе следует быть осторожнее. Он гораздо меньше тебя.

– Я знаю, – вежливо согласился Дуглас. – Я не причинил ему боли.

– Пока, – произнесла Салли. – Хватит, Дуглас. Когда я вошла, ты выглядел так, будто собираешься убить его.

– Но я не собирался, – ответил Дуглас.

– Малколм, – спросила Салли Каспара, – с тобой правда всё хорошо?

Каспар хотел бы ответить: «Нет! Спаси меня!» Но не посмел – не когда Дуглас держал его руку.

– Я в порядке, – произнес он высоким чопорным голосом Малколма.

Салли перевела взгляд с одного на другого.

– Ох, почему вы двое всё время такие сдержанные и встревоженные? – с отчаянием спросила она. – Порой я думаю, что бесполезно пытаться узнать вас. Вы просто не хотите идти навстречу, да?

Каспар нашел эту откровенность Салли смущающей. Для Дугласа, знающего, что он держит Каспара, а не Малколма, она была еще хуже. Его лицо побагровело.

– Возможно, дело в наших шотландских предках, – неловко предположил он.

– Думаю, у меня просто такой голос, – поспешно заявил Каспар, надеясь, что мать поймет намек и догадается, что ему нужна помощь.

Салли не поняла, хотя и уловила срочность.

– Я так и подумала, Малколм, – доброжелательно произнесла она и повернулась, чтобы уйти.

Каспар потерял надежду. Однако Салли просто обдумывала ситуацию. Она задержалась у двери и повернулась обратно.

– Малколм, спустись поговорить со мной, пока я глажу. Мне не помешает компания.

Каспар посмотрел на Дугласа. Очень неохотно Дуглас отпустил его руку и одарил угрюмым взглядом за спиной Салли. Каспар не смог подавить торжествующую улыбку, когда последовал за Салли на первый этаж.