Текст книги "Людоед на первом этаже (ЛП)"

Автор книги: Диана Уинн Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

Глава 5

Это был один из самых кошмарных моментов в жизни Каспара. Он был уверен, что если Джонни или Гвинни коснутся каркаса ногами и руками одновременно и замкнут цепь, их ударит током – достаточно сильно, чтобы убить. Но сейчас они не могли разжать руки. Сам он пока не тяжелел. Видимо, он из-за того, что смеялся, налил на себя гораздо больше летучего зелья, чем остальные. Но через несколько минут оно наверняка выветрится и у него тоже.

– Держи ноги подальше от этой штуки! – велел он Джонни и схватил Гвинни за талию.

Позади каркаса и светящихся букв находился узкий уступ, который пролегал вдоль фасада отеля между двумя рядами окон. Он выглядел достаточно широким, чтобы на нем поместились их ноги. Каспар проплыл к нему задом наперед против ветра, крепко прижимая к себе Гвинни, которая казалась тяжелой, как свинец. Сумев развернуть ее и подтолкнуть к уступу, он прижал ее спиной к стене отеля.

– Не вздумай шевелиться! – велел он и поплыл обратно к Джонни.

Джонни неистово колотил ногами, пытаясь с помощью остатков легкости не дать им коснуться каркаса. Каспару пришлось подобраться к нему с боку и схватить его за шею. К тому времени, как они достигли уступа, Джонни издавал придушенные звуки и мог только хватать ртом воздух и виснуть на Каспаре.

После чего Каспар почувствовал, что тоже тяжелеет. У него едва хватило времени повернуться и прислониться спиной к стене отеля, прежде чем зелье покинуло его, и он опустился на уступ с таким тяжелым ударом, что чуть не потерял равновесие и не упал. Это было бы серьезное падение, учитывая громадное расстояние до земли. Высота, на которой они находились, и которая была такой возбуждающей совсем недавно, теперь приводила в ужас. Вспотев, Каспар закрыл глаза.

– Что будем делать? – спросила Гвинни. – Позовем на помощь?

Внизу по-прежнему проходили толпы людей, но они не смели наклонить головы, чтобы посмотреть на них.

– Не сходи с ума! – сказал Джонни. – Нас заберут в полицию, и не пройдет и часа, как Людоед лично будет нас допрашивать.

Он запрокинул голову, чтобы попытаться разглядеть далеко ли они от верхнего ряда окон, и чуть не потерял равновесие. Одновременно с цеплянием за стену дома это оказалось слишком сложно. Колени начали дрожать, а голова закружилась.

– Каспар, что нам делать? – спросила Гвинни.

– Думаю, лучше подождать, пока не вернется Дуглас, – ответил Каспар.

– О, нет! Только не он! – слабо произнес Джонни.

– Но ты сказал, он сейчас уже должен спуститься, – запротестовала Гвинни. – Если он пройдет под нами, мы его не увидим. А если он перейдет на другую сторону дороги, он нас не услышит. Кроме того, чем он поможет?

– Не знаю, – сказал Каспар. – Но это всё, что я могу придумать.

– Ненавижу его, – возразил Джонни.

– Он единственный в мире человек, который поймет, что случилось, – заметил Каспар. – За исключением Малколма, полагаю.

– Ненавижу его еще больше, – сказал Джонни.

Тем не менее они приготовились ждать. Веселая улица мерцала и грохотала вокруг них. Рождественская иллюминация сверкала. Уличные вывески вспыхивали и гасли. Люди внизу разговаривали и смеялись, а в отеле кто-то ужасающе плохо играл на фортепиано. Одинокие, никем не видимые, замершие, словно статуи, трое детей стояли на уступе и ждали, с каждой проходящей минутой всё больше теряя надежду.

Они так устали и были так несчастны, что чуть не пропустили Дугласа, когда он появился. Он пронесся, загребая ластами, прямо под выступом и вывеской отеля. И был уже перед словом «КРОСС», когда они увидели его – почти слишком далеко, чтобы он услышал их настойчивый шепот.

– Дуглас! – отчаянно прошипели они хором.

Ласты Дугласа запнулись, а потом начали двигаться быстрее. Джонни рискнул крикнуть:

– ДУГЛАС!

Всплеснув ластами, Дуглас остановился, повис на каркасе прямо под первой «Т», и повернулся посмотреть, кто кричал. Увидев их, он пожал плечами и явно собрался плыть дальше.

– Пожалуйста, – умоляюще позвала Гвинни.

Медленно и неохотно Дуглас подтянулся обратно вдоль букв, пока не повис под «Л», глядя наверх на них. И смотрел он совсем не дружелюбно.

– Хорошо, – сказал он. – Мы тоже обнаружили летучий порошок. Если вы хотели сохранить его в тайне, нечего было устраивать такую бешеную суматоху, снимая Гвинни с потолка.

– Так ты видел ее? – спросил Каспар.

– Да. Какие-то проблемы? – неприятным тоном поинтересовался Дуглас.

– Нет, – заверила Гвинни. – Дуглас, мы все потяжелели.

Последовало наполненное городским шумом молчание, в течение которого Дуглас выглядел абсолютно выведенным из себя.

– И мы застряли здесь, – объяснил Джонни.

– Так же, как ты застрял на стене дома. Знаю. Чего вы от меня хотите? Сколько у вас осталось порошка?

– Боюсь, нисколько, – ответил Каспар. – Остатки упали с абажура, когда мы улетали.

– О, вы мелкие тупые ничтожества, вечно сумеете влипнуть в неприятности! – воскликнул Дуглас. – Как типично! Хорошо, я принесу вам нашего, но вам придется подождать. Сначала я должен проверить Малколма. У него неприятности даже посерьезнее ваших.

С этими словами Дуглас, ловко взмахнув ластами, оттолкнулся от «Л» и помчался прочь среди других уличных вывесок.

Теперь, когда у них появилась какая-то надежда на спасение, ожидание стало легче. Но ничто не могло сделать опасное стояние на уступе приятным. Ноги Джонни онемели, и ему пришлось осторожно переминаться с ноги на ногу.

– Стой спокойно, – сказал Каспар. – Ты столкнешь нас всех.

Гвинни внезапно запела:

– Пребудь со мной. Вечернее что-то там небо[2]2
  Христианский гимн, написанный Генри Фрэнсисом Лайтом в 1847 году за три недели до смерти от туберкулеза. Гвинни немного путает слова – должно быть «вечернею порой».


[Закрыть].

– Э? – произнес Джонни.

– Умолкни! – велел Каспар.

– Я пела, чтобы поднять наш дух, – объяснила Гвинни.

– Ну так перестань, – сказал Каспар. – Ты скорее поднимешь метрдотеля, он вызовет пожарных, и мы погрязнем в неприятностях. И представь, как разозлится Дуглас, когда зазря проделает весь путь назад.

Это заставило их некоторое время стоять молча. Потом Джонни спросил:

– А чем занимался Дуглас, если не ходил на дискотеку?

– Что-то связанное с неприятностями, в которых оказался Малколм? – предположила Гвинни.

Каспар ничего не сказал. В глубине души он был сильно разочарован тем, что Дуглас, оказывается, не бросал вызов Людоеду.

– Да, что за неприятностиу него? – заинтересовался Джонни. – Если он потяжелел в каком-то необычном месте, Дугласу не нужно было бы лететь сюда, правильно?

– Если они тоже обнаружили порошок, это объясняет свитер на дымоходе, – заметила Гвинни. – Это были они.

– Вечно сумеют затаиться и позволить всем обвинениям обрушиться на нас! – сказал Джонни.

Но даже эта тема некоторое время спустя исчерпала себя. Они стояли окостеневшим рядом, в то время как уличный шум внизу постепенно затихал. Фортепиано в отеле замолкло, а рев машин сходил на нет до тех пор, пока не стал раздаваться лишь время от времени. Потом машин не осталось вовсе, кроме одного-двух грузовиков. Тротуар на другой стороне улицы, который они могли видеть, опустел. Несколько раз какой-нибудь одинокий посетитель входил или выходил из отеля – и всё. Уличные вывески погасли одна за другой, хотя Рождественская иллюминация по-прежнему весело мигала на уровне их голов. И вывеска отеля осталась зажженной, окрашивая их лица в мертвенный бледно-голубой цвет, который точно отражал их ощущения в данный момент. Они замерзли, устали и чувствовали себя несчастными. И каждый подозревал, что Дуглас вернулся домой, совершенно забыв о них.

Они прождали, должно быть, добрый час, когда появился Дуглас. К этому времени на Маркет стрит царила такая тишина, что они услышали его тяжелое дыхание и шлепающий свистящий звук ласт раньше, чем увидели его. Ни один звук еще не был настолько долгожданным. Они вытянули шеи. Яростно перебирая ластами, Дуглас приближался под гостиничной вывеской – фута на три ниже них. Когда он добрался до буквы «Л», ему пришлось приложить значительные усилия, чтобы подняться и схватиться за каркас, а схватившись за него, он скорее висел, чем плыл.

– Спасибо огромное, что пришел, – сказал Каспар.

В ответ Дуглас протянул закрытую пробкой пробирку. Жидкости там оставалось чуть больше половины.

– Держите, – выдохнул он. – Это наша последняя капля, и вы каждый должны использовать четверть. Потом верните ее мне – она нужна мне, чтобы добраться до дома.

Гвинни с большим трудом сумела согнуть колени достаточно, чтобы дотянуться до пробирки.

– Очень мило с твоей стороны, – сказала она.

– Не злите меня своей благодарностью, – ответил Дуглас. – Просто используйте. И поторопитесь. Я тяжелею ужасно быстро.

Гвинни торопливо вынула пробку и налила в ладонь четверть жидкости – или, возможно, меньше, поскольку слова Дугласа встревожили ее.

– Вотри ее, куда хочешь, – подсказал Дуглас. – Лицо подойдет. И сначала убедись, что Джонни получил пробирку.

Гвинни передала пробирку Джонни и плеснула ледяную пригоршню жидкости на щеки. Ощущение легкости растеклось по ней, и ее ноги медленно покинули уступ. Дуглас напугал ее, потянувшись и схватив за щиколотку.

– Возьмись за меня, – велел он. – Ты можешь помочь мне подняться.

Пока Джонни отмерял свою четверть и передавал пробирку Каспару, Гвинни с трудом склонилась к протянутой руке Дугласа и вцепилась пальцами в его анорак. Его вес немного потянул ее вниз, и оба зависли прямо под большой голубой «Л». Затем Джонни подпрыгнул с уступа.

– Хватайся за Гвинни, – сказал Дуглас и добавил Каспару: – А ты передай мне пробирку вниз по цепочке.

Хотя Каспар был слегка раздражен тем, что им вот так командуют и распоряжаются, он подчинился. Начав парить, он сразу схватил Джонни. Пробирка медленно и рискованно переместилась вниз к Гвинни, которая вылила остаток жидкости в сложенную лодочкой ладонь Дугласа. Вздохнув с облегчением, Дуглас плеснул ее себе в лицо.

– Хорошо, – произнес он. – Продолжайте держаться друг за друга и вместе отталкивайтесь изо всех сил. Будем надеяться, нам хватит, чтобы добраться до дома. Если нет, нам мало не покажется. Когда я уходил, отец очень подозрительно бродил вокруг дома.

С этими обнадеживающими словами он отпустил букву «Л» и тут же провалился примерно на три фута. Они поплыли неровной вздымающейся линией, в которой Джонни, вцепившийся в шарф Гвинни, являлся самой высокой точкой. Ласты Дугласа захлестали, и они почувствовали, как их тащит по Маркет стрит. Они все тоже отталкивались – Гвинни как лягушка, а мальчики, подражая Дугласу. Отталкиваясь, они набирали темп, и вскоре уже двигались с весьма приличной скоростью: почти десять миль в час, как, задыхаясь, подсчитал Джонни. Они промчались по Маркет стрит, пролетели через круговое движение и, тяжело дыша, пробрались по зигзагообразным улицам к дому. Когда они преодолели половину своей улицы, Гвинни почувствовала, что Дуглас падает.

– Ой-ой! – произнесла она.

– Быстрее, – велел Дуглас. – Отталкивайтесь все, как бешенные.

Они неистово отталкивались, падая всё ниже и ниже, пока ноги Каспара не повернулись почти вертикально вверх. Дуглас волочился внизу, задевая живые изгороди. Примерно в двух домах от их собственного он стал окончательно и полностью тяжелым. Все четверо нырнули вниз, волочась точно хвост воздушного змея, а Дуглас, всей тяжестью свисающий с пальцев Гвинни, тащился по тротуару на кончиках ласт.

– Ой! – пискнула Гвинни. – Я не могу! Не могу удержать!

– Ты должна, – сказал Каспар. – Отталкивайся, Джонни.

Яростно отталкиваясь, они протащили Дугласа десять ярдов. Гвинни пищала всю дорогу, что больше не может держать, и с каждым толчком они опускались ниже и ниже.

– Бесполезно, – сказал Дуглас. – Ты должна отпустить.

Он схватился за ласты и встал неподвижно, в то время как они зависли над ним, так что пятки Каспара находились на одном уровне с ближайшим фонарем.

– Отпусти, – велел Дуглас. – Я заберусь через кухонное окно.

– Это нечестно, – возразила Гвинни. – А если тебя поймают?

– Не поймают, если повезет, – ответил Дуглас. – Давай, отпускай – пока вы тоже не потяжелели. Если нам всем придется лезть в окно, нас точно поймают. Отпускай, и поднимайтесь к нашему окну – я оставил его открытым.

– Я спущусь и открою тебе кухонное окно, хорошо? – предложил Каспар.

– И привлечешь ко мне внимание? Я тебя знаю. Просто забирайтесь внутрь и отравляйтесь спать. И хоть раз в жизни не производите никакого проклятого шума. Давайте.

Поскольку он явно говорил всерьез, а его тон сильно напоминал Людоеда, Гвинни выпутала пальцы из его анорака и отпустила. Они трое всплыли наверх, мимо фонарей – почти на высоту освещенной щели в занавесках в передней части дома, где находилось открытое окно Дугласа.

– Удачи, – сказала Гвинни.

Дуглас поднял голову, презрительно посмотрев на них, когда Каспар взял на себя руководство и потащил их к окну.

– Поторопитесь, – сказал он.

Они едва-едва успели. Гвинни потяжелела в тот момент, когда Каспар вытянул руку и схватился за подоконник. Тяжело пыхтя, они с Джонни затащили ее наверх и засунули в окно между занавесками. Джонни потяжелел на подоконнике, а Каспар – когда добрался до стола, стоявшего прямо под окном. Задыхаясь, они скрючились на этом столе, моргая на свету и оглядывая комнату, которую до сих пор ни разу не видели.

Она была того же размера, что у Джонни и Каспара, хотя и другой формы, но казалась гораздо больше, поскольку была тщательно убрана. Книги стояли в книжном шкафу, а гитара Дугласа аккуратно прислонена к стене. Остальные вещи столь же аккуратно расставлены в застекленном шкафу. Кровать Дугласа застелена без единой складочки. Да и на кровати, в которой спал Малколм, складок не было. Единственное, что выбивалось из общего порядка – набор для химических опытов, раскрытый на полу, да множество пыли повсюду.

– В чем дело? – капризно спросил Малколм. – Где Дуглас?

Они осмотрели комнату, а потом уставились друг на друга. Спящая фигура в кровати Малколма не пошевелилась, однако голос Малколма доносился от кровати Дугласа – на противоположной стороне комнаты.

– Он потяжелел по пути, – сообщила Гвинни спящему холмику, заинтересовавшись, не являлся ли Малколм в тайне чревовещателем. – Он велел нам заходить без него.

– О, нет! – воскликнул Малколм, и опять его голос раздался не с того места. – Если он из-за вас попался, я вас никогда не прощу!

Из-под кровати Дугласа донесся шаркающий звук, и оттуда вышел Малколм. У них глаза полезли на лоб. Он был около фута ростом. Всё у него было пропорционально маленьким, разве что голова, возможно, слегка великовата для такого тела. Одежды на нем не было. Вместо этого он завернулся в рубашку, запахнув ее и придерживая у горла, как плащ, и она волочилась позади и вокруг него, прочерчивая на пыльном полу яркую дорожку. Они видели, как крошечные руки Малколма сжимают пуговицы рубашки, и изумленно уставились на столь же крошечные пальцы его ног.

Малколм дрожал.

– По крайней мере, хоть окно закройте! – с достоинством велел он.

Пришедший в благоговейный страх Джонни развернулся и захлопнул окно. Гвинни пристыженно бросила взгляд на холмик в кровати Малколма. Теперь она прекрасно видела, что это всего лишь подушка.

– Как ты стал таким? – спросил Каспар.

– Во имя Науки, – надменно ответил Малколм. – Разве Дуглас не рассказал вам? В час отбоя я был гораздо меньше. Я сто лет выбирался из своей одежды, а потом не мог добиться, чтобы Дуглас услышал меня – не говоря уже о том, чтобы он меня увидел.

– Но что ты сделал? – спросил Джонни. – Что вызвало такой эффект?

– Пробирка под названием «Parv. pulv.»[3]3
  Parvus pulvis – уменьшающий порошок


[Закрыть] – и советую тебе не играться с ней. Быть маленьким – ужасно. Частички пыли кажутся большими, как футбольные мячи. И меня постоянно сдувало сквозняком из-под двери. А ведь я всего лишь понюхал это вещество.

– Ничего себе! – произнес Джонни, придя в ужас от мысли, что он в любой момент на этой неделе мог оказаться в той же ситуации.

– Но зачем Дуглас отправился в город? – спросила Гвинни.

– Чтобы найти антидот, конечно, – ответил Малколм. – Эти наборы – из магазина игрушек рядом с офисом отца. Мы не рискнули сами пробовать что-то другое из опасения, что я исчезну совсем. Старик смотрел телевизор, и Дуглас говорит, он был в ярости из-за того, что его побеспокоили.

– Но он сообщил вам антидот? – спросил Каспар.

– Да. «Magn. pulv.». Я думал, это магний. Но он сработал – хотя я расту ужасно медленно, – пожаловался он, с отвращением глядя на свое карликовое тело. – Что делает Дуглас?

– Что ты станешь делать, если завтра к школе не достигнешь нужного размера? – с интересом спросила Гвинни.

– Не знаю, – сердито ответил Малколм. – Ты скажи мне.

– Возможно, тебе надо принять больше антидота? – предложил Джонни.

Малколм содрогнулся.

– Нет! Мне пришлось съесть целое зернышко, и у него кошмарный вкус. Что делает Дуглас? Как он проберется внутрь?

– Но сколько велел тебе съесть старик? – настаивал Джонни.

– Нисколько. Он просто сказал, что нужен «Magn. pulv.». Где Дуглас?

– Так, может, тебе надо было в нем вымыться, – предположила Гвинни.

– Забирается через кухонное окно, – ответил Каспар.

– Что ж! – сказал Малколм. – Думаю, меньшее, что вы можете сделать – пойти и открыть ему окно.

– Он мне не позволил, – возразил Каспар. – Я предлагал. Я не совсем бесчувственный, что бы ты ни думал по этому поводу.

Малколм плотнее запахнул вокруг себя рубашку и с достоинством поплелся к двери.

– Могу я вас побеспокоить просьбой повернуть ручку? – холодно произнес он. – Вижу, я должен спуститься и сам попытаться открыть проклятое окно.

– Как ты сможешь такого размера? – спросил Джонни, слезая со стола. – Не будь дураком. Я схожу. Лучше это буду я, – объяснил он остальным. – Всё равно Людоед считает, что я способен на любое преступление, и я всегда могу сказать, будто таскал печенье.

Малколм развернулся от двери:

– Кого это ты назвал людоедом?

– Твоего проклятого отца, – ответил Каспар. – И ты знаешь, что он людоед и есть, так что не спорь.

– Ничего такого я не знаю, – неуверенно ответил Малколм.

– В любом случае, мне лучше спуститься и посмотреть, – сказал Джонни.

Поскольку Малколм стоял у него на пути, он подобрал его – умеренно осторожно – и поставил в стороне от двери. Малколм возмущенно заворчал, но ничего не мог сделать. Джонни открыл дверь и медленно пробрался на лестничную площадку, где всё еще висели старые химические запахи.

Прежде чем он добрался до начала лестницы, по всему дому разнеслось эхо грохота бьющегося стекла. Джонни застыл. Так же как и Малколм в дверном проеме. Гвинни, которая стояла с Каспаром посреди комнаты, закрыла уши и задержала дыхание. Каспар с ужасающей ясностью вспомнил большой кувшин с апельсиновым соком, который в тот вечер стоял на подоконнике в кухне. Внизу щелкнул выключатель и зажегся свет. Раздались торопливые тяжелые шаги. Гвинни и Каспар поймали себя на том, что выскочили к Джонни на лестничную площадку, а Малколм несся между ними.

Последовала долгая, ужасающая тишина. После чего голос Людоеда взвился в истинном реве:

– Ты, непослушный паршивец!

После этого голос Людоеда грохотал и ревел, снова и снова, казалось, часами обвиняя Дугласа в том, что он пошел на дискотеку, когда ему запретили, и попутно в других преступлениях. Каспару, Гвинни и Джонни стало дурно. И они вовсе не нуждались в том, чтобы Малколм заявил сквозь стучащие зубы:

– Смотрите, что вы наделали!

Они и так знали: то, что Дуглас попался – их вина. Хуже того, Дуглас не мог толком придумать, что сказать. Долгое время от него вовсе не было слышно ни звука. Потом зазвучал его голос, слабо отрицающий вину.

– И не смей мне лгать! – рявкнул Людоед.

Раздался звук тяжелого удара. И еще одного. Все четверо на лестничной площадке каждый раз вздрагивали.

Внизу открылась дверь.

– Джек! В самом деле… – произнес голос Салли.

– Не будешь ли ты так любезна позволить мне разобраться, как я считаю нужным? – сказал Людоед.

Ответа не последовало. Дверь закрылась. После чего Людоед снова начал реветь, а потом последовали звуки, свидетельствующие, что Дугласу пришлось убирать разбившийся кувшин и вытирать апельсиновый сок. Потом были еще крики – они уже едва могли выносить их, – которые, наконец, стихли до ропота, и установилась тишина. Они вздохнули. Джонни посмотрел на Малколма и обнаружил, что он подрос. Теперь он был Гвинни по плечо.

И снова все с беспокойством посмотрели на лестницу, услышав, как, перешагивая через ступеньку, поднимается Дуглас. Появившийся на лестничной площадке свет позволил разглядеть, что Малколм теперь почти с Гвинни ростом и в одной рубашке выглядит довольно неприлично. Потом наверх влетел Дуглас с выражением такой ярости и страдания на лице, что Каспар приготовился бежать, а Гвинни и Джонни попятились.

Увидев их четверых на площадке, Дуглас остановился на верхней ступеньке.

– Горелые прыщи! – рявкнул он. – В этом проклятом доме невозможно найти хоть какое-то уединение!

Он развернулся и помчался обратно вниз. Они слышали, как хлопнула дверь ванной и со скрежетом закрылась задвижка.

Потом по лестнице начали подниматься тяжелые шаги Людоеда.

– Быстрее! – прошептал Каспар Малколму. – Нельзя, чтобы он увидел тебя такого размера!

Они с Джонни подхватили и швырнули Малколма в его комнату, и Малколм не протестовал. Гвинни помчалась наверх – к себе. Каспар и Джонни бросились к себе, сорвали с себя одежду и нырнули в кровати. К тому времени, как Людоед появился в дверях, оба уже завернулись в поразительно холодные простыни, дыша так медленно и размеренно, как могли. Людоед щелкнул выключателем, немного побурчал, когда свет не зажегся, и пересек лестничную площадку, чтобы посмотреть, что делает Малколм. Что бы он там ни увидел, это, похоже, удовлетворило его, поскольку он, тяжело ступая, ушел вниз.

Каспар подождал, пока не закроется дверь в его спальню. После чего снова встал, надел пижаму, закрыл окно и вытащил лампочку из кармана пальто. После того, как ему удалось закрутить ее обратно в патрон, он, к своему величайшему удивлению, обнаружил, что Джонни уже заснул. Каспар и сам сильно хотел спать, но знал, что не может лечь, не сказав хотя бы слово извинения и благодарности Дугласу. Так что он вышел и сел на лестничной площадке, чтобы подождать его.

Он почти заснул, уткнувшись лбом в колени, когда услышал на лестничной площадке этажом ниже голос своей матери.

– Дуглас, – позвала она. – Дуглас, выйди, пожалуйста.

Каспар понял, что она рядом с дверью ванной. Он не мог разобрать, что ответил Дуглас, но звучало это как резкий отказ.

– О, ладно тебе, Дуглас, – сказала Салли. – Как насчет того, чтобы я приготовила тебе какао?

Со стороны Дугласа снова раздалось бормотание – еще более резкое. Каспар был рад. Он знал, что если бы он сейчас сидел в ванной, он хотел бы какао. И утешения.

Но прежде чем Салли смогла снова заговорить, Каспар услышал голос Людоеда:

– Салли, ради всего святого, возвращайся в постель. Я разберусь с маленьким паршивцем.

А потом кулак Людоеда застучал в дверь ванной.

– Дуглас, – произнес Людоед, – выходи оттуда и прекрати вести себя как балованный младенец. Если не выйдешь сию секунду, тебе же будет хуже, когда появишься.

– Слушай, Джек… – начала Салли.

– Замолчи, – велел Людоед. – Ты слышал меня, Дуглас?

– Да, я слышал тебя, – ответил глухой угрюмый голос Дугласа.

Щелкнула задвижка, и раздался звук открывающейся двери.

– А теперь отправляйся в постель, – свирепо велел Людоед. – Я сыт по горло твоими выкрутасами.

Дуглас быстро поднялся по лестнице. Каспар нервно встал. Увидев его, Дуглас остановился.

– Я хотел извиниться, – прошептал Каспар.

Но Дуглас был не в настроении для извинений.

– Ну, погоди! – тихо и яростно прорычал он. – Я тебе за это отплачу. Вот увидишь!