Текст книги "Людоед на первом этаже (ЛП)"

Автор книги: Диана Уинн Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

– О, хорошо, – произнес он, увидев, в какой позиции находится Гвинни, и окатил обоих из ведра.

Однако он не додумался принести теплой воды. Гвинни взвизгнула. Каспар задохнулся и едва не выпустил ее. Он собирался сказать Джонни что-нибудь весьма нелицеприятное, когда понял, что Гвинни теперь гораздо легче удерживать внизу.

– Работает, – сказал он. – Иди принеси еще.

Улыбаясь от облегчения, Джонни развернулся и поскакал вниз, грохоча ведром. К некоторому раздражению Каспара, он не остановился у ванной, а продолжил нестись – прямо на первый этаж, на кухню, потому что там вода текла быстрее. Каспар стряхнул с глаз мокрые волосы и угрюмо повис. Гвинни стучала зубами.

– Я замерзаю, – пожаловалась она. – Моя ночнушка насквозь мокрая.

– Знаю, – ответил Каспар. – С нее капает на меня, и я сижу в луже, если тебя это утешит.

Прошло, казалось, полчаса, когда они услышали, как Джонни тяжело поднимается обратно. Каспар испытывал слишком большое облегчение, чтобы беспокоиться по поводу поднятого им грохота. Он просто слушал, как Джонни приближается, и молился, чтобы он поторопился. Когда шаги Джонни пересекали лестничную площадку этажом ниже, с того же уровня донесся смутный шум. Джонни начал подниматься по последнему пролету, когда на площадку вырвался Дуглас с очередным дребезжащим ревом:

– Что за фигней ты занимаешься? Сквозь наш потолок сочится вода!

Джонни не ответил. Они услышали, как его шаги стали подниматься быстрее. За ним последовали шаги Дугласа. А за ними – еще одни шаги. Каспар и Гвинни могли лишь беспомощно ждать, пока дверь, наконец, не распахнулась и Джонни не ввалился в нее – побагровевший и слишком выдохшийся, чтобы пошевелиться, – вода из ведра выплескивалась на его ботинки.

– Лей, – торопливо велел Каспар.

Джонни с хрипом втянул воздух, поднял ведро и вылил воду на Гвинни, попутно опять вымочив Каспара. Это решило дело. Гвинни рухнула как камень, приземлившись на Каспара. Короткое мгновение Каспар ничего не видел и почти также задохнулся, как Джонни. К тому времени, когда он пришел в себя достаточно, чтобы сесть, позади Джонни стоял Дуглас, выглядя так, словно его заморозили в тот момент, когда он что-то кричал, а за ним – Людоед и их мать.

– Джонни! – воскликнула Салли. – Что на тебя нашло?

– Отведи его вниз, Дуглас, – велел Людоед, – и проследи, чтобы он там убрался. А эти двое уберутся здесь.

– Пошли, – холодно произнес Дуглас.

Джонни отбыл без единого слова. Сказать было нечего.

Час спустя, когда Гвинни лежала в кровати в чистой ночной рубашке, а вся вода была насухо вытерта, Каспар и Джонни боязливо вернулись в свою комнату, ожидая увидеть, как ковер, на который пролилась остальная часть химикатов, плавает под потолком – или, по крайней мере, парит в середине. Но о разлитом веществе свидетельствовали только большое пурпурное пятно и значительный остаток дурного запаха. Каспар с облегчением открыл окно.

– Должно быть, оно действует только на людей, – задумчиво произнес Джонни.

– Лучше его отчистить, – сказал Каспар.

Джонни вздохнул, но покорно потащился в ванную за мылом и водой. Он вернулся по-прежнему задумчивый и оставался таковым всё время, пока оттирал ковер Людоедовским фланелевым полотенцем для лица. Пятно легко оттерлось, окрасив полотенце в насыщенный лиловый цвет.

– Не мог воспользоваться моим или твоим? – спросил Каспар.

– Уже. Дуглас заставил меня использовать их для их комнаты. Слушай. На Гвинни пролилось очень много этого вещества. А что, если взять меньше – чтобы становиться не настолько легким? Так ведь можно летать.

– Хэй! – воскликнул Каспар, сев в кровати – поскольку ему пришлось сменить всю одежду, оставалось только лечь спать. – Это мысль! Что ты туда налил?

– Не помню, – ответил Джонни. – Но будь я проклят, если не выясню.

Глава 3

В последующие дни Джонни занимался экспериментами. Он создавал черные смеси, зеленые смеси и красные. Он производил слабые запахи, сильные запахи и грандиозно-ужасающие запахи. Они соединялись с запахами, получавшимися от усилий Малколма, и смешивались с ними, пока Салли не сказала, что их лестничная площадка напоминает зачумленную местность. Но какие бы запахи и цвета Джонни ни производил, он не приближался к нахождению правильной смеси. Однако упрямо продолжал. Он помнил, что Гвинни насыпала в смесь пепел из трубки, и всегда включал его в ингредиенты.

– Кто всё время берет мои трубки? – спрашивал Людоед и не получал ответа.

Несмотря на такой постоянный риск, усилия Джонни не вознаграждались. Тем не менее он не сдавался. Он был упорным от природы, и Каспар с Гвинни радовались этому, поскольку, как сказала Гвинни, мысль о настоящих полетах помогала легче переносить ужас всего остального.

Каждый день приносил новые испытания. Сначала случилась неприятность из-за лилового полотенца для лица, потом – дело с грязным свитером на крыше, который обнаружили загадочным образом обернутым вокруг печной трубы. Само собой разумеется, Людоед обвинил Каспара, а когда Каспар возмутился, заявив, что невиновен – Джонни. И дважды Каспар забывал, что Людоед дома, и включал «Индиго Раббер». В третий раз виновником шума был Дуглас, но он промолчал, позволив обвинениям обрушиться на Каспара.

Потом стало холодно. В доме стояло очень старое центральное отопление, слишком слабое, чтобы как следует отапливать все четыре этажа. Ванная и спальня Салли и Людоеда прогревались достаточно, но чем выше, тем становилось холоднее. В комнате Гвинни стало так холодно, что она приобрела привычку прокрадываться в комнату матери и сворачиваться в большой мягкой кровати, чтобы почитать. К несчастью, однажды вечером она оставила плитку ириски на подушке Людоеда, и снова обвинили мальчиков. Гвинни потребовалось всё ее мужество, чтобы признаться, а Людоед совершенно не впечатлился ее героизмом. Однако он нашел для нее старый электрический обогреватель, который установил в ее комнате с распоряжением не слишком расходовать электричество.

– Мы не нуждаемся, чтобы нас баловали, – противным тоном сказал Малколм. – Посмотрели бы, каково в пансионе, прежде чем жаловаться.

– В самом дэле, – ответил Каспар. – Полно мелких хладнокровных снобов, похожих на тебя. Почему бы тебе не вернуться туда, где тебе место?

– Если бы я мог! – с искренним пылом возразил Малколм. – Что угодно лучше, чем делить с вами этот свинарник.

Прошло около недели. Однажды после обеда Каспар, как всегда, поторопился уйти домой, чтобы ему не пришлось возвращаться с Малколмом, как вдруг осознал, что на него нашло глупое настроение. Он знал, что начнет дурачиться и решил по возможности сделать это в кабинете Людоеда, поскольку кабинет являлся самой теплой комнатой в доме, к тому же выстланной чудесным блестящим паркетом – идеальным для скольжения. Едва придя домой, Каспар поспешил к кабинету и осторожно открыл дверь.

Людоеда там не было, зато был Джонни. Он мрачно высыпал пепел из трубок Людоеда в консервную банку, чтобы использовать его в дальнейших экспериментах.

– Как дела? – спросил Каспар, швыряя сумку в кресло Людоеда и садясь на стол, чтобы снять ботинки.

Джонни подпрыгнул. Чернильница Людоеда опрокинулась, и Джонни с еще более мрачным выражением смотрел, как разливаются чернила.

– Он узнает, что это я виноват, – сказал он. – Он в любом случае всегда думает на меня.

– За исключением тех случаев, когда он думает на меня, – заметил Каспар, сбрасывая ботинки на пол. – Вытри это, дурак. Но испуган ли Великий Каспар Людоедом? Да, довольно-таки. И чернила стекают со стола в ботинки.

Джонни, знавший, что от Каспара в таком настроении толка не добьешься, взял промокательную бумагу Людоеда и положил ее в лужу чернил. Промокательная бумага моментально пропиталась, окрасившись в ярко-синий, но чернил меньше не стало.

Услышав их голоса, пришла Гвинни.

– По полу текут чернила, – сообщила она.

– А то я не знаю, – огрызнулся Джонни, удивляясь, как в такой маленькой чернильнице вечно умещаются такие реки чернил.

– Я вытру пол, – предложила Гвинни. – Не поможешь, Каспар?

– Нет, – ответил Каспар, плавно скользя в носках по полу.

Он не понимал, почему из-за неуклюжести Джонни должен лишиться удовольствия.

– Что ж, будем считать, что ты вредина, – сказала Гвинни, доставая со стеллажей газету и подкладывая ее под поток чернил.

– Великий Каспар – крайне великодушен.

– Не обращай внимания, – сказал Джонни, – и передай мне газету.

Каспар продолжил скользить.

– Великий Каспар, – доброжелательным тоном произнес он, – будет развлекать вас скольжением, пока вы работаете, леди и джентльмен. Он скользил перед всеми коронованными лицами Европы, а теперь, исключительно ради вас, исполнит знаменитый шестиугольный поворот. Мало того, что он годами доводил его до совершенства…

– О, заткнись! – яростно вытирая, воскликнул Джонни.

– …это еще и весьма рискованно, – продолжил Каспар. – Смотрите: рискованный шестиугольник!

Каспар крутанулся и попытался одновременно прыгнуть. Уже в движении он увидел в дверях Людоеда, потерял равновесие и плюхнулся в лужу чернил. После чего поднял взгляд на суровое лицо Людоеда. Его собственное лицо побагровело, и он горячо надеялся, что Людоед не слышал его хвастливого дурачества.

Людоед слышал.

– Похоже, у Великого Каспара некоторые трудности с шестиугольным поворотом. Встань! И ВОН!

В довершение унижения Каспара в дверях появился фыркающий от смеха Малколм.

– Что такое шестиугольный поворот? – спросил он.

Рев Людоеда привлек и Салли.

– О, что за беспорядок! – воскликнула она. – Каспар, твои брюки безнадежно испорчены. Неужели ни у кого из вас нет ни малейшего соображения? Чернила по всему кабинету бедного Джека!

Обвинение за разлитые чернила стало последней каплей. Каспар с трудом поднялся на ноги.

– Бедный Джек! – произнес он дрожащим от ярости и страха перед собственной дерзостью голосом. – Всегда бедный проклятый Джек! Как насчет бедных нас, для разнообразия?

Болезненное страдающее выражение на лице Салли проступило сильнее. Лицо Людоеда стало свирепым, и он двинулся к Каспару – быстро и с явной целью. Каспар не стал дожидаться, чтобы узнать, что это за цель. Со всей скоростью, какую ему позволяли развить скользкие носки, он увернулся от Людоеда, нырнул между Малколмом и Салли и взлетел наверх.

Там он, бурча, переоделся в джинсы. Его лицо покраснело, глаза горели от слез, и он не мог перестать издавать пристыженные сердитые звуки.

– Лучше бы я умер! – произнес он и метнулся к окну, думая, осмелится ли выброситься из него.

По пути Каспар пнул наборы конструктора, раскидав их, отшвырнул бумагу и ударился об угол коробки химического набора. Коробка отпихнула крышку, которую Джонни оставил рядом, по ней покатилась лежавшая там пробирка с каким-то белым химикатом, и немного белого порошка попало на носок Каспара.

Каспар обнаружил, что добрался до окна в два изящных замедленных прыжка – точно танцор балета, – вот только его носки при этом почти не касались пола. А когда он оказался возле окна, вместо того, чтобы как обычно остановиться, его ноги снова покинули пол в длинном, медленном, дрейфующем прыжке. Он едва успел осознать, что происходит, как снова был внизу, с тяжелым ударом приземлившись на, судя по ощущениям, канцелярскую кнопку.

Каспар был так возбужден, что едва заметил это. Он просто стащил носок и кнопку вместе с ним и с голой ногой пробрался обратно к химическому набору. Маленькая пробирка дрожала на краю крышки, белый порошок сыпался из нее на ковер. Каспар подобрал ее трясущимися руками. Прочно закрыв пробкой, он перевернул ее, чтобы прочесть этикетку, которая гласила: «Vol. pulv.». Это ни о чем Каспару не говорило. Но самое раздражающее состояло в том, что вещества в маленькой пробирке осталось едва на половину. Либо большая часть его потратилась в тот вечер, когда Гвинни поднялась к потолку, либо Джонни по незнанию использовал его в других смесях, сводящих на нет его действие. Заинтересовавшись, насколько силен порошок, Каспар осторожно поставил голую ногу на то место, где он рассыпался. Когда ничего не произошло, он надавил сильнее и поелозил ногой.

И был вознагражден восхитительным ощущением легкости. В следующее мгновение его ноги покинули землю, и он завис в воздухе примерно в восемнадцати дюймах над загроможденным полом. Каспар стал не особенно легким. Он совершил нечто вроде карабкающегося прыжка, чтобы посмотреть, сможет ли подняться выше, и всего лишь медленно отскочил к окну. Это было такое великолепное ощущение, что он снова прыгнул и медленно протрусил к кровати Джонни.

– Йе-ху! – воскликнул он, начав смеяться.

Каспар изобрел нечто вроде танца, прыгая, соединив ноги, сначала в одну сторону, а потом – в другую. Прыжок и… Прыжок и… Голова качалась, волосы разлетались, и он размахивал пробиркой в руке. Прыжок и… Прыжок и…

– Йе-ху!

Пока он этим занимался, в комнату вошли Джонни и Гвинни – печальные и серьезные. В первое мгновение они не могли поверить глазам. Потом Джонни поспешно захлопнул дверь.

– Я нашел! – сообщил Каспар, отпрыгивая и потрясая пробиркой. – Я нашел! Оно называется «Vol. pulv.» и работает само по себе. Йе-ху!

Вдруг он почувствовал, как снова становится тяжелым, и едва успел перепрыгнуть к своей кровати, прежде чем порошок перестал действовать, и Каспар плюхнулся вниз, загудев пружинами. Он сидел там, смеясь и размахивая пробиркой.

– Как чудесно! – воскликнула Гвинни. – Ты такой умный, Каспар.

Джонни медленно подошел к кровати, взял пробирку и изучил ее.

– Я собирался попробовать это на днях.

Каспар посмотрел в его мрачное лицо и понял, что Джонни (и не без основания) думает, как несправедливо, что секрет раскрыл Каспар, когда Джонни так усердно работал над ним и к тому же только что попал в ужасные неприятности из-за чернил.

– Тебе по-прежнему предстоит еще много работы, – тактично заметил Каспар. – Я использовал его сухим, а его следует смешивать с водой. Тебе надо найти правильную пропорцию.

Лицо Джонни просветлело.

– Да. И провести опыты, чтобы выяснить, какое количество необходимо, чтобы не вылететь прямиком за пределы атмосферы. Я должен потихоньку экспериментировать на себе.

– Правильно, – согласился Каспар. – Но ради всего святого не трать слишком много. Там уже осталось меньше половины.

– Я не слепой, – сердито ответил Джонни и, чувствуя, что это прозвучало не слишком любезно, добавил: – Я Великий Ученый. Я ничего не упускаю.

Он попытался оправдать свое хвастовство, отгородив один из углов в комнате, чтобы, пока длится эксперимент, не произошло никаких несчастных случаев. Оставшуюся часть вечера он сидел в этом загоне, аккуратно насыпая порошок – крупинку за крупинкой – в проверочную пробирку с водой, а потом поливая результатом большой палец на ноге.

– Что такое с Джонни? – заинтересовалась их мать, зайдя к ним перед сном.

Джонни к этому времени поднялся над полом примерно на дюйм. Чтобы удержаться внизу, он схватился за стул, являвшийся частью его заграждения, и притворился, будто не слышал.

– Я сегодня случайно пнул его эксперименты и всё рассыпал, – встревоженно ответил Каспар, – и он не хочет, чтобы кто-нибудь сделал это снова. Будь осторожна с ним. Он очень сердит.

Салли одарила Джонни озадаченным взглядом.

– Хорошо, дорогой. Я не стану вмешиваться. В любом случае, я хотела поговорить с тобой, Каспар.

– О том, что я сказал про Джека? Мне жаль, – поспешно произнес Каспар, опасаясь сцен.

Сцены с матерью всегда были тягостными, не потому что она ругалась, а потому что она верила в абсолютную честность. И, конечно же, она сказала:

– Дело не в этом, дорогой. Я вижу, ты обижен и несчастен, и это расстраивает меня. Не мог бы ты понудить себя немного больше любить Джека? Он ведь очень хороший на самом деле.

– И с какой стати я должен? Он нас не любит, – столь же честно возразил Каспар.

– Он пытается, – убежденно произнесла Салли. – Я могу назвать по меньшей мере сотню случаев, когда он был действительно крайне терпелив.

– И около тысячи, когда не был, – горько сказал Каспар.

– Частично это оттого, что вы так ужасно себя вели, – откровенно заметила Салли. – Честное слово, мне стыдно за вас большую часть времени. За вас всех, но за тебя, как за старшего – особенно.

Каспар покраснел, и ему снова захотелось начать ворчать. Он глянул на Джонни. Джонни грустно посмотрел на свой большой палец и слегка покачал им. Он ненавидел сцены так же, как и Каспар, и к тому же до смерти боялся, что в любую секунду может подняться из своего заграждения и полететь.

Каспар сделал всё, что мог, чтобы выпроводить Салли.

– Сожалею, – произнес он так искренне и мило, что его затошнило от самого себя. – Я попытаюсь, – но он был не в состоянии поддерживать такой уровень почтительности и сам не заметил, как добавил: – Я пытаюсь, но он продолжает обвинять меня.

– Ты должен помнить, что он не привык к детям. Малколм и Дуглас большую часть времени находились в пансионе, и он просто не имел ни малейшего представления, как это может быть.

– Ну, теперь он начинает понимать, правда?

Салли засмеялась:

– Вот именно. Хорошо. Спокойной ночи, дорогие. И в будущем старайтесь немного больше.

Она вышла и закрыла дверь. Джонни испустил вздох облегчения, отпустил стул и явственно оторвался от пола.

Прежде чем лечь спать, он успел подняться на три фута. Каспар был рад, что на этот раз, когда смесь в проверочной пробирке становилась сильнее, обошлось без ужасного запаха. Должно быть, он возникал из-за остальных веществ, которые Джонни добавлял раньше. Они обсуждали этот вопрос, когда постучал Малколм и, как обычно, вошел, несмотря на то, что ему велели убираться. Джонни едва успел толкнуть себя к шкафу и сделать вид, будто сидит на нем.

– Отец велит вам выключить свет, – сообщил Малколм и перевел на Джонни критичный взгляд. – Зачем ты сидишь там без одного ботинка?

– Мы оба без одного ботинка, – Каспар вытянул голую ногу и пошевелил пальцами перед Малколмом. – Это знак нашего тайного общества. А теперь уходи.

– Можно подумать, мне доставляет удовольствие сюда приходить, – с этими словами Малколм удалился.

Джонни встревоженно посмотрел на Каспара:

– Думаешь, он что-нибудь подозревает?

– Он слишком тупой для этого. Но тебе лучше быть осторожным. Если он догадается, то моментально расскажет Людоеду.

– Думаю, я уже закончу. На сегодня.

Каспар отмыл его палец, и Джонни слез со шкафа и пошел спать.

На следующий день Джонни пропустил игры и сразу после школы поспешил домой, чтобы продолжить эксперименты. Когда Каспар пришел, он обнаружил Джонни снова в одном ботинке, торжествующе парящим прямо под потолком.

– Ты глянь! – сказал он. – Я могу подняться выше, если добавлю еще, только весь порошок теперь в воде, и я не хочу зря его тратить. Можешь взять проверочную пробирку и аккуратно поставить ее вон на ту подставку внизу?

Каспар влез на шкаф и забрал проверочную пробирку из протянутой руки Джонни, после чего спустился и поставил ее в загородке под напряженным взглядом Джонни.

– Что теперь будешь делать? – спросил Каспар. – Спустишься?

– Думаю, я должен немного попрактиковаться, – ответил Джонни. – Держи дверь, на случай если придет Малколм.

Каспар стоял возле двери и немного тоскливо наблюдал, как Джонни отталкивается от потолка и летает туда-сюда по комнате, как раньше Гвинни. Выглядело ужасно весело. Джонни смеялся. И теперь, когда Каспар знал, какое это роскошное чувство – быть почти таким же легким, как воздух, он с трудом удерживался от того, чтобы тоже не полетать.

– Не лучше ли закрыть окно? – спросил Каспар у проносившихся мимо ног Джонни.

– Не надо, – счастливо ответил Джонни. – Контролировать направление довольно просто: как плавать, только гораздо меньше усилий.

Каспар наблюдал, как он медленно плывет по воздуху брассом, и жаждал узнать, каково будет плыть быстрым оверармом.

– Когда мы все попробуем?

Джонни перевернулся и постучал пятками по воде, то есть по воздуху.

– Как насчет сегодня, после наступления темноты – полетаем по городу?

Каспар собирался сказать, что это лучшая идея за всю жизнь Джонни, когда в дверь позади него постучали. Он навалился на нее, упершись ногами.

– Уходи. Мы заняты.

– Убирайся! – крикнул Джонни с потолка.

Дверная ручка начала поворачиваться. Каспар схватил ее и крепко держал. Несмотря на это, ручка продолжила поворачиваться, и дверь немного подвинулась. Каспар не знал, что Малколм настолько силен.

– Уходи! – повторил он.

– Я только хочу одолжить «Индиго Раббер», – произнес голос гораздо более глубокий, чем у Малколма. – Что там такого особенного, что я не могу войти?

Каспар беспомощно поднял взгляд на встревоженное лицо Джонни.

– Я думал, тебе не нравятся «Индиго Раббер», – крикнул он через дверь.

– Я прислушался к ним, – крикнул Дуглас в ответ. – И сегодня ко мне приходят друзья, которые хотели их послушать.

– Я не разрешаю тебе их брать.

– Но я обещал. Будь другом.

– Ты не имел никакого права обещать мои пластинки! – с настоящим возмущением ответил Каспар. – Я не разрешаю тебе их брать. Убирайся.

– Так и знал, что ты пожадничаешь. Типично. Я хотел всего лишь позаимствовать на один час сегодня вечером их второй альбом. Я его не испорчу, и если хочешь, можешь прийти послушать. Отец сказал, мы можем расположиться в столовой.

– Ты должен был сначала спросить у меня.

Но если посмотреть с такой стороны, просьба Дугласа была разумной, и Каспар не хотел, чтобы думали, будто он жадный.

– Скажи ему, чтобы он вернулся через пять минут, – прошептал Джонни с потолка. – А потом достань мне воды.

Каспар набрал воздух, чтобы крикнуть, но Дуглас потерял терпение.

– Мелкий жадный засранец. Нет смысла пытаться быть с тобой вежливым, да? Если не одолжишь мне эту пластинку, берегись!

Дверная ручка резко повернулась в руках Каспара, и дверь начала открываться.

– Возвращайся через пять минут! – отчаянно произнес Каспар, его ноги начали скользить.

– И дать тебе время их спрятать? Думаешь, я совсем дурак?

Дверь открылась почти на фут, и в щель просунулись нога и плечо Дугласа. Было ясно, что и сам он не замедлит появиться.

Джонни сделал единственное, что смог придумать. Отчаянно оттолкнувшись изо всех сил ногами от потолка, он бросился к открытому окну и, когда дверь распахнулась и Дуглас ворвался в комнату, он вылетел из окна. Было ли дело в сквозняке от двери или в иных условиях снаружи, но Джонни быстро поднялся ввысь. Последним, что Каспар видел, стали его голая нога и ботинок, уплывающие наверх за пределы окна.

К счастью, Дуглас злобно смотрел на Каспара.

– Еще какие-нибудь оправдания жадности? – спросил он.

– Это не жадность. Ты не должен обещать то, что тебе не принадлежит, – ответил Каспар.

Но его сердце не участвовало в споре. Он мог думать лишь о Джонни, который поднимается всё выше к небесам.

– Ну, я бы спросил тебя сегодня утром, но к тому времени, как я уговорил отца позволить мне занять столовую, ты уже ушел. Так ты одолжишь мне их или нет?

– Можешь взять все. Они там внизу, рядом с моей кроватью. И у меня есть еще их новый альбом, – торопливо произнес Каспар.

– Новый альбом! – восторженно воскликнул Дуглас. – Правда? Имеешь в виду «Череп»?

Он пробрался к кровати Каспара и встал на колени рядом с окном, чтобы достать пластинки. Вместо того чтобы сразу взять, он остался стоять на коленях, с отвращением глядя на них.

– Удивляюсь, что ты еще можешь их слушать. Они покрыты слоем пыли. Тебе никогда не говорили, что пластинки нужно содержать в чистоте? Ты испортишь и их, и иглу граммофона.

– Я знаю, но я потерял очиститель, – почти вне себя от нетерпеливого желания подойти к окну и посмотреть, что стало с Джонни, ответил Каспар.

– Неудивительно, – Дуглас обвел взглядом загроможденную комнату. – Можешь взять мой, если будешь бережно пользоваться. У меня теперь есть одно из этих приспособлений. Тем не менее, спасибо. Пойду почищу их.

И к облегчению Каспара, Дуглас встал и направился к двери.

Каспар бросился к окну и выглянул из него, вытягивая шею. Джонни обнаружился недалеко. Он как обезьяна цеплялся за угол дома, примерно в четырех футах над окном.

– Можешь возвращаться, – сказал ему Каспар. – Он ушел.

– Не могу, – напряженно ответил Джонни.

– Почему?

– Оно выветрилось. Я застрял. И я недолго смогу здесь продержаться.

Каспару стало дурно. Он посмотрел вниз и понял, что земля ужасно далеко. Хуже того – машина Людоеда в этот момент парковалась на гравии на краю парка. И по этим двум причинам Джонни лучше бы не спускаться. Каспар посмотрел наверх. Крыша и водосточный желоб, которые становились ниже в задней части дома, находились футах в трех над головой Джонни.

– Ты можешь вскарабкаться наверх и схватиться за крышу? – спросил он.

– А что ты думаешь, я пытался сделать? – огрызнулся Джонни. – Я могу только оставаться на одном месте.

– Тогда оставайся. Я вылезу через люк в чердаке и попробую затащить тебя наверх. Держись.

– А что, по-твоему, я еще могу сделать? Отпустить?

Каспар бросился к двери и помчался по лестнице, которая вела к комнате Гвинни. Чердак находился за низкой дверью напротив нее. Каспар так исступленно колотился в дверь, что Гвинни выглянула посмотреть, в чем дело.

– Надо не тянуть, а толкать, – сказала она. – Там что-то случилось?

– Да, – ответил Каспар. – Джонни застрял на полпути к крыше, и мне надо вытащить его оттуда. Где Людоед?

– Думаю, в кабинете. Я принесу пояс от моего халата.

Каспар распахнул дверь внутрь и ринулся на чердак. Здесь не было настоящего пола, и ему приходилось прыгать с балки на балку, что при тусклом освещении являлось непростой задачей. Он изо всех сил пытался открыть люк на крышу, когда за ним проползла Гвинни, держа пояс от халата во рту, чтобы освободить обе руки.

– Люед, – невнятно произнесла она.

– Где?

– Не знаю, – ответила Гвинни, вынимая пояс изо рта. – Но я слышала, как он кричит на кого-то. Его голос звучал ужасно сердито.

– Надеюсь, на Малколма. И надеюсь, это займет их обоих. Помоги мне с засовом.

Открыть люк оказалось совсем непросто. Засовы сильно заржавели, а саму дверь Людоед после того, как снял грязный свитер с печной трубы, замазал шпаклевкой, чтобы она не пропускала дождь. Неистовому воображению Каспара представлялось, будто у них ушел целый час, чтобы распаковать дверь заново. Ржавчина, пыль, шпаклевка и паутина посыпались на них, и Каспар, неразумно упершийся ногами между двумя балками, умудрился пробить коленом настил. Но в итоге они открыли дверь. Каспар торопливо поднял ее и встал в холодный закат, опустив дверь на черепицу крыши. Гвинни встала рядом с ним.

– Давай я проберусь? Я легче, – предложила она.

– Нет, ты останешься здесь, – ответил Каспар. – Это опасно.

Он перешагнул через край люка, когда, к его изумлению, бледный и дрожащий Джонни появился над краем крыши и начал ползти к нему.

– Как ты взобрался? – спросил Каспар.

Джонни по какой-то причине яростно помотал головой.

– Ты, должен был справиться. Ты…

Позади Джонни появились голова и плечи Людоеда. Они выглядели зловеще даже для Людоеда. Всё, что Каспар мог сделать – поспешно скрыться обратно на чердак.