Текст книги "Людоед на первом этаже (ЛП)"

Автор книги: Диана Уинн Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Глава 6

Хотя на следующее утро Малколм вернулся к нормальному размеру, все, что неудивительно, были вялыми и уставшими. Джонни с трудом выбрался из кровати и отправился в школу, не проснувшись по-настоящему. Каспар и Малколм опоздали, и им пришлось стоять в Актовом зале на виду у всех. Дуглас вышел из дома после Людоеда и Салли, а значит, тоже должен был опоздать, но поскольку он ходил в старшую школу, никто не знал, что там произошло. Гвинни повезло больше, поскольку Людоед, увидев, что она опаздывает, подвез ее до школы на машине.

После школы Джонни как обычно сумел добраться до дома первым. Он поспешил в свою комнату и там, вопреки внезапному непреодолимому желанию рухнуть в постель и заснуть, принялся упорно рыться в беспорядочно заполненной коробке с химикатами, пока не нашел две пробирки, помеченные «Parv. pulv.» и «Magn. pulv.». Он собирался связать их вместе клейкой лентой, а потом приклеить на них этикетку «ОПАСНО». Но как только они оказались у него в руках, ему пришло в голову провести эксперимент. В конце концов, у него есть антидот наготове.

Каспар тоже спешил домой – с понятным желанием скрыться с глаз к тому моменту, когда придет Дуглас. Войдя в комнату, он увидел, как Джонни держит пробирку у носа и хрипло вдыхает. Услышав его шаги, Джонни виновато поднял взгляд.

– Я просто экспериментировал, – ответил он на обвиняющий взгляд Каспара. – И думаю, Малколм лгал. Я вдыхаю третий раз.

Поскольку вред в любом случае уже был нанесен, Каспару оставалось только ждать. И они напряженно ждали, что Джонни в любое мгновение превратится в крупинку. Но ничего не происходило. Пять минут спустя Джонни по-прежнему не претерпел никаких изменений – если не считать перехода от чувства вины к раздражению.

– Видишь! – с отвращением произнес он. – Ни одному слову Малколма нельзя верить.

– Как думаешь, что он сделал? – спросил Каспар.

Именно в этот момент они услышали, как по лестнице поднимается Малколм, устало перетаскивая ноги с одной ступеньки на другую. Они посмотрели друг на друга, и им одновременно пришла в голову одна идея. Не сговариваясь, они подкрались к открытой двери и встали по обеим сторонам от нее так, чтобы снаружи их не было видно. В тот момент, когда Малколм переступил через верхнюю ступеньку и его тень упала в дверной проем, они метнулись вперед и прыгнули на него. После короткого возмущенного сопротивления, сопровождавшегося криками, они затащили его в комнату. Джонни закрыл дверь и встал, прислонившись к ней спиной. Каспар схватил Малколма за плечи и пригвоздил его к стене.

– Чего вам надо? – спросил Малколм. – Отпусти немедленно!

– Как только скажешь всю правду, – ответил Каспар. – Что ты на самом деле делал с «Parv. pulv.»?

– Не знаю. Я устал. Отпусти.

– Нет, пока не скажешь, – произнес Джонни.

– С чего вы взяли, что я расскажу? – парировал Малколм.

– С того, что до тех пор мы тебя не отпустим, – ответил Каспар.

Возникла тупиковая ситуация. Малколм демонстративно прислонился к стене, а Каспар уперся в его плечи, удерживая его на месте и размышляя, что можно сделать, чтобы напугать Малколма и заставить его признаться. Пока Малколм величественно не произнес:

– Вы бы не поняли, если бы я сказал вам. У вас нет ни малейшего понятия о системе, о контролировании опытов, или хотя бы о том, чтобы содержать в порядке свои мысли. Вы в состоянии только перемешать всё и надеяться. Неудивительно, что вы не сделали открытий, которые сделал я. Спорю, вы даже не поняли, что странные вещества находятся только в нижней части. Но я пришел к этому заключению, потому что я работаю планомерно.

Это вывело из себя Джонни и Каспара. Они прекрасно видели, что Малколм не собирается сообщать им, что он сделал с «Parv. pulv.», и просто пытается отвлечь их внимание.

– Прекрати пустой треп, – велел Джонни, – и расскажи нам.

– Назови мне хоть одну причину, почему я должен делиться с тобой своими открытиями, Мельхиор.

Если честно, Джонни не видел ни одной такой причины. А значит, Каспар был вынужден сказать:

– Потому что мы заставим тебя. Что ты обнаружил?

– Ничего, о чем хотел бы сообщить вам.

Каспар приподнял Малколма от стены и впечатал обратно так, что его раздражающе аккуратная голова ударилась о штукатурку.

– Какие из остальных химикатов волшебные? – угрожающе спросил он.

В этот момент Дуглас позвал с лестничной площадки:

– Эй, Малколм!

Каспар и Джонни подпрыгнули, поскольку не слышали, как Дуглас поднялся. Малколм посмотрел на Каспара – холодно и издевательски, – и Каспар посмотрел в ответ, подзадоривая Малколма позвать на помощь.

– Малколм? – снова произнес Дуглас.

Они напряженно ждали, пока Дуглас заходил в комнату на другой стороне лестничной площадки и выходил снова. Потом Дуглас воскликнул:

– Тьфу ты!

И умчался вниз. Как только он ушел, Каспар вдруг почувствовал смертельную усталость от всего этого. Ему захотелось зевнуть прямо в лицо Малколму. Вместо этого он отпустил его. Малколм с достоинством поправил галстук и направился к двери.

Но тут Джонни придумал очень хорошую причину, по которой Малколм должен поделиться с ними по крайней мере одним открытием.

– Расскажи нам о «Parv. pulv.». Ты никогда бы не узнал, что вообще может что-то произойти, если бы Дуглас не увидел, как летает Гвинни.

И он ни на шаг не отодвинулся от двери. Малколм остановился. Они с Джонни были почти одинакового роста, и Джонни был мускулистым.

– Осмелюсь предположить, мы бы догадались сами, – надменно произнес Малколм.

– Да. Мы, – ответил Джонни. – Не притворяйся, будто Дуглас не помогал тебе.

– И что? – спросил Малколм. – Не говори, что ты работаешь исключительно один, Мельхиор. И вас трое.

– Но Дуглас старше. Так что это нечестно.

– Ваши года, сложенные вместе, превышают наши.

Каспар почувствовал еще большую усталость, чем когда-либо.

– О, пропусти его, Джонни, – сказал он. – Скучно.

Джонни неохотно отступил в сторону. Малколм быстро положил ладонь на дверную ручку.

– Не вижу никакой необходимости говорить вам что бы то ни было, – заявил он. – Спорю, вы обнаружили летучий порошок исключительно по ошибке и случайно плеснули его на Гвинни.

Самое оскорбительное состояло в том, что так оно и было. Когда Малколм выскользнул за дверь, Джонни сердито сказал:

– Ну, погоди! Я раскрою что-нибудь, о чем ты и не мечтал. Нечего думать, будто ты такой умный.

Малколм захлопнул дверь у него перед носом. Джонни развернулся и лихорадочно пробрался через комплекты конструктора к химическому набору. Плюхнувшись на пол рядом с ним, он принялся рыться среди комиксов и плиток ирисок вокруг.

– Инструкция. Каспар, ты видел инструкцию?

– Нет. А что? – зевнул Каспар.

– Я должен выяснить, какие пробирки находились в нижней части, – с отчаянием ответил Джонни. – Я их все перемешал.

Каспар посчитал это разумным. Они принялись яростно искать. Джонни нашел разбитую проверочную пробирку, в которой была летательная смесь, и порезал о нее палец. Каспар не находил ничего кроме комиксов и плиток ирисок, пока не додумался поднять крышку химического набора. На ее наружной стороне значилось: «Волшебная Химия от Магической Компании. Гарантировано нетоксично, невзрывоопасно». На внутренней стороне крышки было написано то же самое, но ниже располагалась в некотором роде инструкция. Каспар прочитал: «1. Проведите этот опыт с кусочками мрамора».

– Бесполезно, – сказал он. – Всё это я делал в школе.

– Да нет, дурак! – воскликнул Джонни, сося кровоточащий палец. – Под твоим коленом.

Каспар подобрал маленькую брошюру, на которой стоял коленом. «Волшебная Химия», – гласила надпись на ней. Однако оказалось, что это набор обычных опытов, которые либо он, либо Джонни делали в школе. И нигде не нашлось списка веществ, входящих в набор.

– Это тоже бесполезно, – он подавил зевок.

– Хорошо, – угрюмо произнес Джонни. – Мне просто придется проверить всё с начала. Этот самодовольный франт не переплюнет меня. Вот так!

К ужину он рассортировал химикаты, которые знал, но к этому времени он слишком устал, чтобы продолжать. И был только рад спуститься на первый этаж и сесть за стол вместе с четырьмя столь же уставшими, как и он, детьми.

– Силы небесные! – произнесла Салли, оглядев их побледневшие лица и покрасневшие глаза. Она прекрасно знала, почему Дуглас сонный и мрачный, но не могла понять насчет остальных. – Надеюсь, вы все не заболели чем-нибудь.

– Ага, заболели – как же, – возразил Людоед со своим обычным сверхъестественным чутьем на проступки. – Они полночи валяли дурака – вот и всё.

– О нет, отец, думаю, я в самом деле чем-то заболеваю, – хладнокровно произнес Малколм. – Я чувствую тяжесть в голове.

– Послужит тебе уроком, – заметил Людоед.

– И думаю, со мной тоже что-то не в порядке, – поспешно произнесла Гвинни. – Потому что я слишком тихая.

– Пожалуйста, не извиняйся, – вежливо ответил Людоед. – Это желанные перемены.

Ужин закончился в одновременно усталом и нервном молчании. Хотя Людоед больше ничего не сказал, Каспар не мог перестать встревоженно посматривать на Дугласа. Он нервировал Каспара даже больше, чем Людоед. Когда он после ужина обнаружил, что Дуглас мрачно ждет его в прихожей, ему понадобилось немалое мужество, чтобы не сбежать. Но Дуглас только швырнул в него пластинки «Индиго Раббер».

– Они теперь чистые, – сообщил он. – Потрудись такими их и сохранить.

После чего ушел наверх. Едва веря своей удаче, Каспар стоял, сжимая пластинки и неуверенно глядя ему вслед. Дуглас перегнулся через перила:

– Я не забыл, что должен тебе. Если бы у меня не закрывались глаза, я бы отдал тебе долг прямо сейчас.

Поразительно, с какой готовностью все в тот вечер отправились спать. К девяти часам дом погрузился в вязкую тишину. Каспар засыпал, думая о том, что завтра получит небывало низкую оценку на контрольной по французскому, когда Джонни раздраженно и сонно произнес:

– Как думаешь, Малколм врал насчет химикатов в нижней части?

Каспар так сильно хотел спать, что ответил:

– Завтра я выбью из него ответ – если ты заткнешься и не произнесешь больше ни слова.

Это было опрометчивое обещание. На следующее утро Джонни воспользовался им.

– Я выполнил свою часть, – сказал он. – Не произнес ни слова. А я почти четверть часа лежал без сна и беспокоился. Так что теперь иди и прижми Малколма, – и, видя, как Каспару не хочется этого делать, добавил: – Иначе я не расскажу тебе ничего из того, что обнаружил. Никогда.

– О, ладно! – сердито ответил Каспар.

И поскольку в этот момент они услышали, как Дуглас несется вниз, он сразу же пересек лестничную площадку.

Дверь была приоткрыта. Каспар развязал боевые действия тем способом, каким всегда действовал Малколм – постучав и войдя, не дожидаясь ответа. Малколм завязывал галстук, стоя перед зеркалом. Каспар, который смотрел в зеркало так редко, как только мог, и уж точно не для того, чтобы завязать галстук, почувствовал презрение.

– Чего тебе? – спросил Малколм.

– Информации. Ты лгал насчет химикатов в нижней части или нет?

– Нет, – ответил Малколм и, затягивая узел галстука, начал тихонько насмешливо насвистывать «Мы, три короля Востока»[4]4
  Рождественский гимн, написанный Джоном Генри Хопкинсом в 1857 году. Это рассказ о трех волхвах, пришедших поклониться Младенцу Христу. Имя одного из них носит Каспар.


[Закрыть].

Каспар, конечно же, понял выпад.

– В таком случае, докажи, – велел он.

– Зачем? – спросил Малколм и сложил губы, чтобы снова начать свистеть.

– Просвисти это еще раз, и я вышибу мозги из твоей башки! – прорычал Каспар.

Малколм ехидно улыбнулся:

– Почему нет, Капсула?

– И не называй меня так!

– Тебе подходит. Все знают, что ты совершенный шарик, – заявил Малколм и, прежде чем Каспар успел взорваться, покровительственно продолжил: – Я не возражаю доказать, раз уж вы настолько глупы, что не можете понять самостоятельно.

– Тогда – давай.

Малколм отошел от зеркала и открыл застекленный шкаф, в котором на полке аккуратно стоял химический набор.

– Видишь? – сказал он, поднимая крышку. – Здесь все вещества, которые мы знаем. Но внизу, – он поднял верхнюю часть, открывая вторую, – вещества, о которых даже Дуглас ничего не слышал. И большинство из них не реагируют в обычных опытах. Следишь за моей мыслью?

– Да, учитель. Что это доказывает?

– Ты же не ждешь, что я стану проводить опыт с одним из них прямо сейчас, до завтрака? – вопросил Малколм.

– Жду, – ответил Каспар.

– Даже не собираюсь.

– Значит, ты лгал? Я так и думал.

– Я не лгал! Хорошо. С каким провести опыт?

– Вот с этим, – Каспар указал на бутылочку с этикеткой «Animal Spirits».

– Это скучное. Даже если съесть его, ничего не происходит, разве что испытываешь некоторое оживление. Как насчет этого?

Он подобрал тонкую пробирку под названием, насколько мог видеть Каспар, «Misc. pulv.».

– А что насчет этого? – подозрительно спросил Каспар.

– Не знаю. Я сделал с ним всё, что мог придумать, и ничего не произошло. Единственное, чего я не пробовал – съесть его.

– Съесть! А если это яд?

– Там написано: нетоксично, – холодно произнес Малколм. – Я съем его, если ты тоже съешь.

Он покровительственно посмотрел на Каспара с таким выражением, будто считал, что Каспар не осмелится. Каспар решил, что разгадал его игру.

– Если ты думал, что таким способом отвяжешься от меня, то совершил большую ошибку. Хорошо. Давай съедим.

Стало ясно, что Малколм надеялся отвязаться от него. Он неохотно откупорил пробирку и сказал:

– Думаю, на вкус оно ужасно.

– Не повезло. Передай мне немного.

Малколм аккуратно взял маленький стеклянный ковшик, зачерпнул небольшое количество белого порошка из пробирки и насыпал в ладонь Каспара. Каспар был невольно впечатлен разницей между его заботливостью и небрежными методами Джонни. А потом его ноздрей достиг запах порошка.

– Бе-е-е! – воскликнул он.

– Поэтому я и не ел его, – сказал Малколм, высыпая порошок себе в ладонь. Он снова тщательно закупорил пробирку и поставил ее внизу вместе с маленьким ковшиком. – Что ж, если мы после этого не захотим завтракать, это будет твоя вина. Готов?

– Готов, – ответил Каспар – испуганный, но решительный.

Поднимая зловонную пригоршню ко рту, неохотно высовывая язык и слизывая, набрав полный рот вещества с самым отвратительным вкусом, какой Каспар когда-либо встречал, они смотрели друг на друга, как кошки, ищущие малейшего признака слабости – и, конечно, оба скорее умерли бы, чем продемонстрировали его. У обоих заслезились глаза. Вещество было более едким, чем лук, и более горьким, чем желчь. Пытаясь скрыть дрожь, они сглотнули.

Результатом стало самое чудное, кружащееся, дурманящее, вызывающее тошноту ощущение. Каспару пришлось закрыть глаза. Он чувствовал себя так, словно его подняло небольшим вихрем и опустило на землю, повернув лицом в другую сторону. Изо всех сил сдерживая тошноту, он открыл глаза и уставился на бледное лицо напротив. После чего он снова закрыл глаза, открыл их, и вытаращился в недоверчивом ужасе. Хотя он нечасто смотрел в зеркала, он мог узнать собственное лицо.

Рот на его лице открылся. Его собственный дрожащий голос произнес:

– О, нет!

– Что произошло? – спросил Каспар, надеясь, что это не то, чего он боится.

Но надежда почти исчезла, когда он обнаружил, что говорит холодным ясным голосом Малколма. Он живо развернулся и бросился к зеркалу, и фальшивый Каспар напротив него сделал то же самое. Они боролись и толкались, чтобы занять место перед зеркалом. Вот так – пихаясь и толкаясь руками и ногами гораздо короче и слабее, чем те, к которым он привык – Каспар сумел посмотреть в свои глаза. И, конечно же, это оказались холодные серые глаза Малколма. Над ними находились гладкие волосы Малколма, под ними – нос Малколма и его аккуратный рот. А рядом Малколм смотрел карими глазами Каспара на взъерошенные черные волосы Каспара с выражением абсолютного ужаса на лице Каспара.

– Какой антидот? – спросил Каспар голосом Малколма.

– Не знаю, – беспомощно ответил Малколм голосом Каспара.

– Так давай выясним! – отчаянно произнес Каспар.

– Малколм! Каспар! – крикнула Салли с первого этажа. – Если вы не спуститесь сию же минуту, вы опоздаете в школу!

– Что будем делать? – спросил Малколм.

– Мы должны спуститься, – ответил Каспар. – Мы лизнули совсем немного. Может, оно скоро выветрится.

– Поторопитесь! – прогремел голос Людоеда.

После этого ни один из них не посмел больше медлить. Каспар бросился через лестничную площадку за портфелем, Малколм подхватил свой, и они друг за другом помчались вниз на кухню.

Дуглас как раз вставал, собираясь уходить.

– Ты взял не тот портфель, – сказал он Каспару, думая, что это Малколм.

– И Каспар тоже, – заметила Гвинни.

– Вы двое хорошо себя чувствуете? – спросила Салли. – Вы оба бледные как привидения. Времени на хлопья не осталось. Вот ваши яйца.

Мысль о яйцах – или о чем бы то ни было еще – после того порошка вызвала у обоих тошноту.

– Не думаю, что хочу яйцо, – слабо произнес Малколм.

Людоед поднял голову от газеты и пронзил его взглядом.

– Твоя мать приготовила его, так что ты его съешь. И сотри это выражение с лица, мальчик.

Каспар посмотрел на свое яйцо с отвращением и молчаливым негодованием. Людоед всегда придирался к нему – не к Малколму. И даже если на этот раз он на самом деле придирался к Малколму, это было нечестно.

– Я тоже не хочу яйцо, – сказал он.

– Ты слышал, что я сказал Каспару, – сказал Людоед и снова спрятал голову за газетой.

Оба неохотно срезали верхушки у яиц и начали мусолить содержимое. Каспар заинтересовался, что нашло на того чокнутого, который первым придумал, что яйца могут быть едой.

– Лучше иди, Джонни. И ты, Гвинни, – сказала Салли. – Нет смысла еще и вам опаздывать.

Встав, чтобы уйти, Джонни остановился позади стула Малколма. Приняв его за Каспара, он прошептал:

– Правда или нет?

Каспар увидел, как выражение полнейшей озадаченности разливается по его собственному лицу. Его глаза взглянули на него, прося помощи. Он незаметно кивнул.

– Правда, – твердым шепотом ответил Малколм.

Джонни выглядел удовлетворенным.

– Заканчивай со своим завтраком, Каспар, – велела Салли.

Джонни и Гвинни ушли. Настоящий и фальшивый Каспары снова принялись за яйца. Каждый надеялся, что порошок выветрится, прежде чем им придется отправляться в школу, поскольку в таком состоянии они идти туда точно не могли. И каждый был решительно настроен ни за что и никогда не говорить, что произошло, ни единой живой душе. Одна мысль о том, как Джонни будет смеяться, вызывала у Каспара судороги. Вероятно, Дуглас будет смеяться даже громче. По крайней мере, Каспар видел, что Малколм чувствует по этому поводу то же самое, что и он. Его собственное лицо было невероятно легко читать. Мысли Малколма порхали по нему почти так же ясно, как если бы он их озвучивал. Это была самая странная часть во всем ужасном опыте. Раньше Каспар никогда не мог понять, что думает Малколм. Он заинтересовался, находит ли Малколм его лицо столь же легко читаемым.

Они тянули время, занимаясь ерундой. Поскольку порошок явно не собирался выветриваться, оба схватились за головы и попытались выглядеть больными. Оба оставили яйца недоеденными.

– С меня хватит, – произнес Людоед. – Моя машина будет стоять перед домом через минуту. Если мне придется заходить за вами, поездка для обоих окажется весьма неприятной.

Они поняли, что ничего не поделаешь, и пошли за пальто. Естественно, каждый машинально взял свое, и им пришлось меняться, поскольку пальто Малколма не налезало на тело Каспара. И точно так же им пришлось поменяться портфелями.

– Если мы не можем избавиться от этого, – прошептал Малколм, – полагаю, мы должны поменяться и классами. Согласен? Я совсем не могу понять, что ты думаешь.

Это удивило Каспара, и несколько мгновений он размышлял.

– Знаешь, – сказал он. – Мне кажется, твое лицо плохо передает эмоции. Я тоже никогда не мог понять, что ты думаешь.

– Серьезно? – в немалом изумлении спросил Малколм. – Но я всегда знаю, что я…

Из кухни вышла Салли, уже в пальто.

– Вы двое еще здесь! – воскликнула она. – Немедленно бегите в машину.

К тому времени, как они вышли из парадной двери, большой палец Людоеда лежал на клаксоне, а его лицо напоминало грозовую тучу.

– Мы с Салли, – сказал он, – опоздаем на работу. И я уже начинаю рассматривать возможность взять выходной и помочь вашему директору высечь вас.

Он довез их до школы и выбросил у главных ворот. Поскольку, когда они прибыли, один из учителей как раз входил в ворота, Каспар и Малколм оказались беспомощны. Они могли лишь поспешить к рядам людей, направляющихся к Актовому залу, и не забыть присоединиться к классу, которому соответствовали их тела.