Текст книги "Повесть о Городе Времени (ЛП)"

Автор книги: Диана Уинн Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

Глава 7. Река Время

Вивьен сделала три гигантских шага, поравнявшись с Элио.

– Э… Здравствуйте, – произнесла она.

Элио повернулся с поразительной скоростью.

– Здравствуйте, мисс. Вы ходите очень тихо. Я не слышал, как вы приблизились.

– Вы были заняты своим музеем. Поэтому и не слышали меня.

– Действительно.

Элио с раздосадованным выражением снова посмотрел на витрину. Табличка на ней гласила: «Горные сапоги века семьдесят три (Марс)». Вивьен подумала, что по ним сразу видно, что это сапоги.

– Как считаете, они выгодно показаны? – спросил Элио. – Мне говорили, у меня совсем нет художественного вкуса.

– Думаю, они относятся к тем вещам, которые выглядят плохо, как ни старайся. У нас есть такие шторы для ванной, – краем глаза Вивьен заметила, как дверь с цепью пошевелилась. Из-за нее появилось лицо Сэма и тут же поспешно скрылось. – Кстати, не знаете, сколько времени?

Элио сокрушенно повернулся к ней. К счастью, в этот момент дверь уже закрылась.

– Конечно, у вас же еще нет пояса. К завтрашнему дню я вам его достану, мисс, обещаю, – он нажал одну из нескольких дюжин кнопок на собственном поясе, и на его запястье появился циферблат. Он выглядел гораздо более сложным, чем у Джонатана. – Десять часов, сорок шесть минут и десять секунд.

«Слава Небесам! – подумала Вивьен. – Мы все-таки успели на пикник! То есть успеем, – вдруг поняла она, – если Сэм и Джонатан смогут выбраться из коридора так, чтобы Элио их не заметил». Единственное, что она могла сделать – как-то отвлечь Элио. Она улыбнулась ему:

– Э… Я слышала, вас называют андроидом, мистер Элио. Что значит «андроид»?

– Это значит, что я искусственно созданное человеческое существо.

– Что? Созданный на заводе? – Вивьен была искренне поражена.

– Не совсем на заводе. Скорее в оборудованной по высочайшему классу лаборатории. Ученые собрали меня из человеческой протоплазмы на станке.

В голове Вивьен пронеслись все фильмы о Франкенштейне, которые она когда-либо видела. Она бросила на Элио подозрительный взгляд. Он казался обычным человеком, только тоньше и бледнее, чем большинство людей. Тем не менее, если бы у нее был выбор, она немедленно ушла бы. Однако приходилось продолжать говорить с ним. Так что Вивьен немного передвинулась по галерее по направлению к вестибюлю и спросила:

– Это больно?

– Я не был в сознании в течение большей части процедуры, – Элио шагнул вдоль галереи вместе с Вивьен, но почти сразу же повернулся назад и нахмурился на витрину. – Возможно, мне следует переместить сапоги на пол-оборота вправо.

– Тогда не будет видно красных кусочков наверху, – Вивьен сделала еще шаг по галерее.

– Вы правы, – согласился Элио, продолжая пристально смотреть на сапоги.

Это сводило с ума. Казалось, он прилип к полу перед витриной.

– Зачем вас создали? – в отчаянии спросила Вивьен. – Эксперимент?

– Нет, ради производительности. Я сильнее и быстрее рожденных людей. Я живу дольше и меньше нуждаюсь во сне. Мои кости не так легко сломать.

Элио повернулся к ней. Вивьен понадеялась, что теперь он, наконец, начнет двигаться. Она украдкой сделала еще несколько шагов к холлу. Элио шагнул в том же направлении.

– И, конечно же, мой мозг – лучшая моя часть, – сказал он. – Я вдвое умнее рожденного человека и у меня в пять раз лучше память. Поэтому я крайне наблюдателен. Но… – к раздражению Вивьен, он снова повернулся к витрине и нахмурился. – Это не компенсирует тонкостей человеческого вкуса. Что, если я полностью разверну сапоги?

Сэм и Джонатан в коридоре явно начали терять терпение. Вивьен мельком видела, как дверь снова поспешно закрылась, прижав косу Джонатана, которая осталась висеть над цепью.

– Но у меня есть вкус, – сказала Вивьен. – Сапоги выглядят очень мило. Вы едите то же, что рожденные люди, мистер Элио?

– Я живу большей частью на жидкостях. Хотя я неравнодушен к фруктам.

– И… – произнесла Вивьен. – И… – она продвинулась на несколько шагов, и на этот раз Элио пошел с ней. – И… – она мучительно пыталась придумать, что еще спросить. – И вы один такой, или делали еще подобных вам?

– Таких создали около сотни, – Элио медленно шел рядом с ней. – Процедура оказалась весьма дорогостоящей, и создать больше не было возможности.

– А где все остальные?

Теперь они по-настоящему шли к холлу, однако ужасающе медленно.

– Их послали помогать в колонизации звезд. Именно для этого нас разработали. Понимаете, я родом из века сто пять, когда человечество распространяется по галактике и в основном покидает Землю. Но меня заказал Город Времени, как историческую редкость. Город Времени берет себе по одной от каждой редкости – эту политику начал еще Фабер Джон.

– Вам, должно быть, жутко одиноко, – Вивьен начала чувствовать себя неловко, притворяясь, будто интересуется Элио. – Вы не скучаете по остальным андроидам?

– Вовсе нет. Единственный раз, когда я встретил другого андроида, он привел меня в крайнее раздражение. Признаюсь, мне хотелось ударить его по лицу. Это был единственный раз, когда я испытывал столь сильные эмоции, которые вы, рожденные люди, испытываете постоянно.

– Вы ничего не чувствуете? – спросила Вивьен – теперь они пошли бодро и приближались к повороту, ведущему в вестибюль. – Вы никогда не чувствуете счастья?

– Нет, но я также не чувствую и грусти. Я чувствую веселье и часто удовлетворение. Беспокойная суета поколений рожденных людей постоянно служит мне развлечением.

Они повернули за угол в вестибюль, попав на солнечный свет, озаряющий узоры на мраморе. Вивьен вздохнула с облегчением. Однако она нашла Элио гораздо более интересным, чем ожидала.

– Как долго вы в Городе Времени?

– В будущий Новый Год будет сто лет.

– Но вы не выглядите настолько старым! – воскликнула Вивьен.

– Я говорил вам… – начал Элио.

Его прервал Вечный Уокер, в длинной синей мантии промчавшийся вниз по лестнице:

– Элио! Во имя великого Хроноса! Не мог бы ты на минутку перестать возиться с этим своим музеем? У меня через пять минут совещание Тайного Хронолога, а ты еще не дал мне мои записи для него!

– Они все готовы в кабинете, сэр, – ответил Элио, – если вы будете любезны пойти со мной, – но прежде чем уйти с Вечным, он сказал Вивьен: – Я говорил вам, что был разработан долговечным, так же как и эффективным.

Это заставило отца Джонатана посмотреть на Вивьен так, точно она стала последней каплей, и поспешно увести Элио. Вивьен осталась, парадоксальным образом жалея, что не удалось поговорить с Элио подольше.

Джонатан и Сэм выбежали из-за угла – разгоряченные, уставшие, но с выражением облегчения на лицах.

– Фуух! – произнес Сэм.

– Я уж думал, мы на целый день застряли в этом коридоре! – сказал Джонатан. – Сколько времени?

– Почти одиннадцать, – ответила Вивьен. – Повезло нам, правда?

Они согласились.

– Мне нужно попить, – заявил Сэм. – Эта бородавчатая женщина так ничего мне и не дала.

Джонатан провел их в утреннюю, где на стене располагалось устройство, выдающее чашки с фруктовым соком. Сэм выпил три. Вивьен и Джонатан – по две каждый. Они допивали последние капли, когда торопливо вошла Дженни.

– Мне казалось, ты говорил, что будешь в вестибюле. Поторопитесь. Рамона ждет.

Вивьен так и не выпала возможность спросить, кто такая Рамона. Оказалось, это мать Сэма. Она была бледнее, полнее и более сонной на вид, чем ее сестра Дженни. Она держала в руках две птичьи клетки – наподобие той, что Сэм оставил спрятанной у временного шлюза – с плавающей под ними едой занятной формы. Рамона улыбнулась Вивьен:

– В последний раз, когда я тебя видела, ты была копией нашего брата Вива. Забавно, как дети меняются.

Сэм громко икнул. Это было естественным следствием трех чашек сока, выпитых без передышки, но очень удачно переключило всеобщее внимание от Вивьен к Сэму.

– Что он сотворил со своими волосами? – спросила Дженни.

Рука Сэма и взгляды всех присутствующих взметнулись к его макушке, на которой волосы по-прежнему были собраны пучком, обтянутым резинкой Вивьен.

– Хочу выглядеть как дядя Ранджит, – заявил он. – Мне идет.

– Нет, нисколько. Распусти их, – велела Рамона и, не глядя, добавила: – И завяжи ботинки.

– Матерей следует отправить в историю, – буркнул Сэм.

Его собственное пребывание в истории привело его в дурное расположение духа. Он ковылял позади, сердито бормоча себе под нос, пока они переходили Закрытие Времени, чтобы попасть на площадь Эры, шли коротким путем мимо внушительного стеклянного здания, и спускались по нескольким ступеням на авеню Четырех Веков.

– Мы решили взять лодку, – Рамона направилась через авеню к одной из арок в стене.

Сэм немедленно повеселел. Он влетел в арку и помчался вниз по головокружительно длинному лестничному пролету к причалу. Когда остальные дошли до лестницы, он уже сидел в красной штуковине, покачивающейся на реке рядом с причалом. Здесь находился целый ряд таких же штуковин разных цветов. Вивьен предположила, что это лодки, но в ее глазах они выглядели скорее как автомобили. Это заставило ее вспомнить об одной странности Города Времени.

– У вас здесь нет автомобилей! – сказала она.

– Они нам не нужны, – рассеянно ответил Джонатан, явно думая о чем-то другом.

Они спустились и устроились на удобных мягких сиденьях на борту выбранной Сэмом лодки.

– Красный – мой любимый цвет, – сообщил он Вивьен.

– Куда, пассажиры? – заговорила лодка дребезжащим голосом, доносящимся из-под пола.

Вивьен подпрыгнула.

– Прокат на весь день. Главные шлюзы для начала, – ответила Дженни. – И трансмутируйся для нас.

Трансмутирование состояло в том, что крыша внезапно исчезла, заставив Вивьен снова подпрыгнуть. Холодный ветер трепал ее волосы, когда лодка сделала широкий полукруг, выплывая на середину реки, и с едва слышным дребезжащим звуком двинулась прочь от Города Времени. Вскоре Вивьен начала не меньше Сэма наслаждаться поездкой. День был теплым, хотя и ничего общего с жарой того дня в 1939 году, а небо – голубым. Равнины, проплывавшие мимо, зеленели свежими посевами. Здесь и там в полях стояли дома самых разнообразных видов: от крытых соломой хижин до сооружения, построенного почти целиком из мерцающего ничто. И сады, сады, сады, усыпанные розовым и белым цветением.

– Здесь весна! – воскликнула Вивьен.

– Да, мы сохраняем времена года, – сказала Дженни. – Должно быть, тебе это кажется странным. Когда ты отправлялась в век двадцать, ведь была осень?

Вивьен кивнула, думая о ежевике с тропинки у Тора, пятна от которой до сих пор остались на лице Сэма. Вдали она увидела машину, несущуюся по полям и распыляющую белое облако чего-то. Вивьен повернулась к Джонатану сказать, что в Городе Времени таки есть в некотором роде автомобили, однако Джонатан был занят с Сэмом. После пяти минут шумных криков о том, как он наслаждается поездкой, Сэм теперь разбирал пояс Джонатана, чтобы исправить часовую функцию, и, кажется, вовсе забыл, что он в лодке.

– Что с ним такое? – спросила Дженни.

– Неисправность консистор-соединения, – бойко ответил Джонатан.

Вивьен поразилась, что ни одна из матерей не сопоставила пятна вокруг рта Сэма с тем, что пояс Джонатана показывает неправильное время, и не поняла, где они только что были. Но они не сопоставили.

– Сэм легко это починит, – с безмятежной гордостью произнесла Рамона.

Тем временем лодка неуклонно проплывала излучину за излучиной реки Время, уклоняясь от других лодок так, словно могла их видеть. Они проплывали мимо лодок – таких же, как их собственная, – маленьких барж, плотов, на которых рыбачили, и громадных прогулочных катеров, полных машущих туристов. Потом появилась еще более громадная лодка, от которой на оба берега накатывали волны – величественная баржа высотой с дом, а длиной почти с футбольное поле. Наверху стояли мужчины в странных шляпах и тоже махали.

– Там везут еду из века сорок два, – пояснила Рамона.

– Всё это! – воскликнула Вивьен. – Кто за нее платит?

– Мы все, – ответила Дженни. – Город Времени торгует в обмен. Только мы продаем знания, Вивьен. В Перпетууме, Некогда, Протяженности и подобных учреждениях хранятся записи обо всем, что человеческая раса когда-либо знала или делала. Студенты приезжают сюда учиться. И всё, что кто-либо в истории хочет знать, мы можем сообщить ему за плату. Конечно, при условии, что информация относится ко времени до того, из которого они происходят.

– О, порой мы нарушаем это правило, Дженни, – заметила Рамона. – Мое ведомство предоставляет прогнозы погоды, помнишь?

Дженни засмеялась:

– Да, а научный отдел Происходящего довольно часто подбрасывает подсказки, чтобы быть уверенными, что наука развивается правильным путем. Но мы должны быть осторожны, чтобы не исказить историю.

– Нельзя, чтобы она вся стала нестабильной, – согласилась Рамона.

Плавание длилось почти час. Дженни и Рамона показывали интересные фермы или говорили что-нибудь вроде:

– Отсюда открывается еще лучший вид на Город, – когда за очередной излучиной реки в поле зрения появлялись новые купола или башни.

Вивьен увидела Холм Бесконечности со всех возможных ракурсов. Он действительно походил на Тор. Единственным различием являлось то, что башня Гномон совсем не выглядела как церковная. Скорее как старый-старый маяк.

Примерно когда Сэм закончил с поясом Джонатана, и Джонатан застегнул его обратно, Дженни и Рамона повернулись и указали на путь, по которому плыла лодка.

– Мы почти спустились к Шлюзам. Видишь конец земли?

За следующим полем зеленая равнина просто заканчивалась. Голубое небо спускалось здесь прямо к земле.

– О-о-о! – произнесла Вивьен. – Выглядит жутковато!

– Вовсе нет, – ответил Джонатан. – Безопасно. В истории я ненавижу то, как земля всё время продолжается и продолжается. Если бы мне пришлось жить в истории, это свело бы меня с ума в первую же неделю.

Вивьен вспомнила, каким всё более взвинченным становился Джонатан, пока они искали дом кузины Марти. Вот, значит, почему.

– Не глупи, Джонатан, – сказала Дженни. – Никто не вышлет тебя в историю!

Вскоре лодка повернула за угол и уткнулась в боковой канал реки. На каждой его стороне стояли высокие каменные стены. Лодка остановилась у причала позади ряда других лодок и спросила дребезжащим голосом:

– Всё еще желаете оставить меня?

– Да, я сказала: прокат на весь день, – ответила Дженни, когда они встали, чтобы выйти. – Хотела бы я, чтобы эти штуки сделали немного более доверчивыми, – сказала она Рамоне, пока они взбирались по ступеням сбоку от причала.

– Возможно, она неисправная, – предположила Рамона.

Но когда они обернулись, крыша лодки вернулась на место и на ней по всей длине большими буквами сияло слово: «ЗАБРОНИРОВАНО».

– Она просто хотела убедиться, что мы не передумали, – сказала Рамона.

Наверху лестницы они попали на нечто вроде каменной платформы – как раз на самом краю земли. На противоположном конце стоял длинный ряд серебристых будок, выстроенный вдоль линии неба. Их двери открывались и закрывались, когда через них проходили люди в самых разнообразных костюмах. Некоторые из них выглядели пришедшими по делу, но большинство останавливались, восторженно оглядывались и указывали на странные наряды других. Затем они подходили к киоску в центре платформы показать длинные золотые билеты, им выдавали карты и хрустящие листы с информацией, после чего они направлялись к другому краю платформы, где у ворот стоял мужчина, проверяющий билеты. Платформу оглашали возбужденные восклицания и счастливый смех. Несколько человек, идущих в противоположном направлении – большей частью в пижамах Города Времени, – добираясь до будок, были вынуждены проталкиваться сквозь неповоротливую толпу.

Рамона и Дженни направились к перилам рядом с воротами, на которые они оперлись, чтобы посмотреть вниз на громадную туристическую лодку, готовую отвезти людей в Город Времени. Яркие туристы спускались по длинному трапу и занимали места на борту. На другой стороне реки, где располагалась такая же платформа и ряд будок, ждала еще одна лодка. Между ними прямо поперек реки растянулись шесть по-настоящему крупных временных шлюзов – высоко напротив неба над платформами. Пока они наблюдали, еще одна большая баржа медленно проплыла сквозь третий шлюз в ряду, с трудом идя против сильного течения коричневых вод реки Время.

– Куда течет река? – спросила Вивьен.

– Она вытекает сквозь шлюзы в разные реки разных времен, – ответила Дженни.

Туристическая лодка посреди реки была переполнена. Она издала колокольный звон и выпустила завихрение коричневой воды на своем пути в Город. На борту играла музыка, а люди открывали бутылки. Выглядело очень празднично.

– Хочу пить! – заявил Сэм и громко повторил: – Пить!

А когда никто не обратил внимания, он продолжил это повторять.

– Что случится, – спросила Вивьен, – если турист встретит собственных внуков, возненавидит их и решит никогда не жениться? Это не изменит историю?

– Целое отделение Патруля Времени следит за тем, чтобы подобного не произошло, – ответила Рамона. – Тише, Сэм.

– Но довольно много людей приходят сюда специально, чтобы встретить своих потомков или предков, – добавила Дженни. – В Тысячелетии у нас есть конференц-залы, где они могут побыть вместе.

– Я считаю, – сказала Рамона, – Вив и Инга могли бы больше рассказать Вивьен о Городе Времени. Это несправедливо по отношению к ребенку!

Она думала, что ее слова заглушит шум со всех сторон и крики Сэма: «Пить!» Но именно в этот момент голос Сэма затих до бормотания, и Вивьен ясно ее расслышала. Пришлось изобретать какую-нибудь причину своего невежества.

– Они боялись, что я проболтаюсь в школе. Это испортило бы историю, правильно? Это имеет большое значение?

– Да, – неловко ответила Рамона. – Если твои общие знания будут недостаточно хороши, когда дойдет дело до выпускных экзаменов в школе, тебя вышлют жить в истории, даже несмотря на то, что ты Ли.

– Никто не остается в Городе Времени по праву, Вивьен, – объяснила Дженни. – Мы все должны заслужить наше место. А со стороны студентов создается немалый конкурс. Большинство молодых людей, учащихся в Континууме, надеются на работу в городе по окончании учебы.

Джонатан отвернулся от перил и отошел от них. Вивьен видела, что его это угнетает. Но в следующее мгновение он вернулся.

– Ну и ну! Посмотрите-ка на всё это!

Они развернулись, обнаружив, что платформа полна обезумевших людей, появляющихся из ниоткуда. Некоторые, похоже, поднимались по лестнице с причала, один или два карабкались через край платформы, но большинство возникали просто из ниоткуда. Все они неслись к ряду временных шлюзов. Некоторые исчезали в серебристых дверях или открытом серебристом пространстве, но большинство в панике бились о будки, словно пытались и не могли открыть двери. Это выглядело ужасно странно, когда двери, о которые они бились, были уже открыты. Они волнами продвигались по платформе, и позднейшие волны пробегали сквозь более ранние. Платформа вдруг превратилась в мчащуюся неразбериху бегущих фигур и машущих рук. Они были в самых разных одеждах, но значительная часть – в пижамах Города Времени.

– Призраки времени, – сказал Сэм.

– Я слышала о них, но понятия не имела, что их так много, – заметила Рамона, когда бегущая толпа стала еще плотнее.

Проверявший билеты возле ворот мужчина сказал:

– Они появляются каждый день в этом месяце. Начинается около полудня и тянется до двух часов. Мы понятия не имеем, что их вызывает.

– Они не пугают туристов? – спросила Дженни.

Мужчина пожал плечами:

– Немного. Но что мы можем сделать?

Конечно, некоторые из настоящих людей, выходивших из серебристых будок, съеживались, обнаружив толпу призраков, несущихся прямо на них. Но, когда они понимали, что могут проходить сквозь них, большинство смеялись и, похоже, приходили к выводу, что это одна из тех достопримечательностей, которые они пришли посмотреть. Из киоска зазвучал громкоговоритель, немного перекрывающийся громкоговорителем с другой платформы, где к временным шлюзам тоже неслись обезумевшие призраки времени.

– Посе-се-тителей про-про-сят не-не обра-бра-щать внима-ма-ние на-на людей-дей, бегу-гу-щих к времен-мен-ным шлю-лю-зам. Это-то фено-но-мен Горо-ро-да Време-ме-ни, извест-вест-тный как-как призра-ра-ки време-ме-ни, он-он совер-вер-шенно безо-зо-пасен-сен.

Некоторое количество туристов, пока не услышали это сообщение, выглядели так, словно почти решили немедленно вернуться домой. Только один человек вовсе не обратил внимание на призраков. Он ступил из будки и зашагал вперед так, словно платформа была пуста. Но он тоже являлся призраком времени, поняла Вивьен. Она почти научилась их отличать. На призраке была старомодная одежда, а его фигуру окружала легкая размытость. Но странность состояла в том, что ей казалось, будто она уже где-то видела именно этого призрака. Вивьен попыталась последовать за ним, когда он зашагал сквозь толпу бегущих призраков посреди удивленных, замедлившихся туристов, но он исчез, как обычно исчезают призраки времени.

– Пойдемте, – сказала Дженни. – Я терпеть не могу призраков времени.

Они все были рады уйти. Волны беззвучно бегущих фигур заставляли чувствовать себя неуютно. От того, как призраки отчаянно бились в будки, невольно рождалась паника, несмотря на знание, что они не настоящие.

Они спустились по лестнице обратно к лодке.

– Лагуна, – велела Дженни. – Мы скажем, когда причалить.

Лагуной оказалась отделившаяся от реки излучина. Она превратилась в длинное изогнутое озеро с узкими каналами для лодок с каждого конца. Фильтр в каналах сохранял воду чистой светло-зеленой, чтобы люди могли купаться.

– Можете сначала поплавать или сначала поесть, – сказала Дженни, когда лодка приблизилась к покрытому травой берегу. – Но если будете сначала есть, придется подождать по меньшей мере час прежде чем плавать.

– Сначала есть, – ответили они хором.

Они ужасно проголодались. Время, проведенное в 1939 году, удлинило утро почти на четыре часа. Всё равно, как если бы они пропустили обед. Теперь они это компенсировали, сидя под цветущими кустами на легких ковриках, принесенных Рамоной. Они жадно поедали длинные караваи с вкуснейшей начинкой и круглые булочки с сырной серединой и хрустели яблоками. К громкому восторгу Сэма, на десерт были сливочные пирожные. Потом предстояло как-то провести час. Женщины растянулись на ковриках в тени куста, тихонько разговаривая.

– Абдул всерьез обеспокоен, – услышала Вивьен голос Рамоны. – Начало этой войны теперь откатилось назад на целый год – в сентябрь 1938-го. Кажется, они изобретают оружие, которое не должны были изобрести до конца века.

– Хотела бы я, чтобы отозвали Наблюдателей! – сказала Дженни. – Вива могут убить. Не говори мне, что до сих пор Наблюдателей не убивали! Вспомни ту бедняжку, которая занималась Завоеванием Америки.

– Вив в порядке, – ответила Рамона. – Его отчет был одним из тех, что пришли сегодня утром. Новое развитие, похоже, застало его врасплох. Боюсь, Абдул еще некоторое время продержит его там, поскольку он сразу же запросил у Вива объяснений. По крайней мере, Вивьен в безопасности.

Сэм заснул, лежа ничком в траве.

Джонатан пошел вдоль озера, кивнув Вивьен, чтобы она присоединилась. Неохотно последовав за ним, Вивьен нашла его – бледного и испуганного – сидящим на упавшем дереве.

– Мы должны подумать, что делать, – сказал он. – Если тот мальчик действительно украл одну из полярностей, Город Времени больше не сбалансирован. Как и история.

– Думаешь, он – переодетая Повелительница Времени? – спросила Вивьен.

– Не знаю. Не знаю, кто он или что происходит, но он переместился во времени, после того как взял тот ящик, так что он является угрозой Городу Времени, кем бы он ни был.

– Я считаю, мы должны кому-нибудь рассказать. Это серьезно.

– Но мы не можем! Подумай. Единственный способ, каким мы могли узнать о том мальчике и том ящике – это незаконное перемещение в Нестабильную эпоху. А если мы расскажем, как мы разузнали через твою кузину Бородавку, всплывет наружу, что и ты тоже здесь незаконно. Мы не можем рассказать. Мы должны предпринять что-то сами.

– В самом деле будет настолько плохо… Что с нами сделают, если узнают?

– Не знаю, что сделают с тобой. Возможно, нечто очень плохое. Но я знаю, что сделают со мной. Меня вышлют в историю, в скучнейшую Фиксированную эпоху, и мне придется там остаться. А я не могу этого принять! – Джонатана трясло от одной только мысли об этом. – Я всегда боялся, что не получу права остаться, когда дело дойдет до выпускных экзаменов. Я работал и работал в школе, и поднимал шум по поводу того, что я Ли, чтобы доктор Виландер стал моим наставником, потому что он здесь лучший. И я прилепился к нему, хотя большую часть времени он пугает меня до смерти. Потому что я знаю: я рехнусь через неделю в месте, где земля просто продолжается и продолжается!

Вивьен поняла, что это откровенное признание настоящих чувств Джонатана. Такие вещи говорят только в самом крайнем случае.

– Но если та штука в самом деле полярность, – сказала она, – об этом должен узнать кто-то, кто может что-то сделать. Ты не можешь намекнуть своему отцу?

– Нет. Он заинтересуется, как я узнал.

– Тогда намекни кому-нибудь еще.

Весь остаток часа они бродили вокруг озера, споря об этом. Джонатан думал о сотне разных причин, по которым намеки невозможны. Но Вивьен думала о своих маме и папе, находящихся в истории, которая, похоже, пошла наперекосяк из-за того мерзкого воришки, и упрямо спорила. В итоге она победила. Когда Дженни появилась на берегу озера, помахав вроде бы как купальным костюмом и крикнула:

– Вы идете, вы двое?

Джонатан направился к ней, сказав:

– Хорошо. Ты победила. Я намекну матери.

– Подожди секунду! – окликнула его Вивьен. – Я не умею плавать. Это имеет значение?

Джонатан остановился так, будто она в него выстрелила.

– О нет! Кузина Вивьен плавала как рыба. Она всегда обгоняла меня. И мать, и Рамона наверняка вспомнят об этом.

– Не могла я разучиться? – предположила Вивьен.

– Нельзя разучиться плавать. Это как уметь ходить или что-то в этом роде. Слушай… Давай я сейчас, пока набрался храбрости, намекну матери. А потом подумаем, что делать.

Когда они вернулись к лодке и пикнику, Джонатан небрежно посмотрел в небо и заметил:

– Мама, у меня есть идея по поводу беспорядка в веке двадцать. Предположим, кто-то украл оттуда полярность Города Времени – разве это не поставило бы ближайшую историю в критическое положение?

Дженни только рассмеялась и бросила ему на голову купальный костюм.

– Замолчи и переодевайся. Ты и твои идеи, Джонатан!

Купальный костюм был широким, поскольку покрывал всё тело и имел подогрев, чтобы поддерживать тепло, если вода холодная, и он полностью заглушил следующие слова Джонатана. Из его ответа можно было расслышать только:

– О, но…

Выбравшись наружу, он перестал пытаться.

Скрыть тот факт, что Вивьен не умела плавать, оказалось довольно просто, поскольку Дженни и Рамона занялись обучением Сэма, а Сэм, протестуя, создавал немало шума. Джонатан и Вивьен спустились подальше вдоль берега – так, чтобы между ними и воплями и плесканием Сэма оказались несколько кустов. Здесь Джонатан приложил все усилия, чтобы научить Вивьен плавать. Она храбро плескалась, когда Джонатан поддерживал ее за подбородок, и тонула каждый раз, когда он убирал руку. Она нахлебалась озерной воды. И всё это время она прекрасно знала, что Джонатан в тайне очень рад, что Дженни лишь посмеялась над его намеком. Так что каждый раз, когда, отплевываясь, Вивьен высовывалась из воды, она протирала глаза и смотрела в глаза Джонатана, которые казались странно обнаженными и раскосыми без зрительной функции.

– Ты попытаешься намекнуть еще раз, правда? – говорила она.

– Ох, ладно! – наконец, сдался Джонатан. – Если бы я знал, какая ты надоеда, я бы оставил тебя с кузиной Бородавкой. Вы двое прекрасно спелись бы!

Он сдержал слово. Когда они вернулись во дворец Аннуарий – уставшие, пропитанные солнцем и радостные, – во время ужина Джонатан честно сделал еще одну попытку намекнуть. Гостями в тот вечер были Высший Ученый, доктор Леонов из Происходящего, меньший ученый из Некогда и премьер-министр мира и ее муж из 8210 года. Джонатан дождался паузы в величавом разговоре и громко произнес:

– У меня есть теория: беспорядки в веке двадцать происходят из-за того, что кто-то украл одну из полярностей Фабера Джона. Кто-нибудь считает, что это возможно?

– Вы здесь верите в эти легенды? – спросила премьер-министр.

Дженни выглядела ужасно смущенной. Премьер-министр ожидающе повернулась к доктору Леонову, но тот не соизволил ответить. Он предоставил это меньшему Ученому, который доброжелательно произнес:

– Нет, парень. Силы, взаимодействующие с историей, чтобы удерживать Город Времени на месте, не являются чем-то, что можно украсть. А Фабер Джон – всего лишь миф, знаешь ли.

– Но, предположим, полярность довольно маленькая и закопана в землю или что-то в этом роде, – храбро заявил Джонатан. – Кто-нибудь мог украсть ее.

Вечный Уокер одарил его страдающим взглядом:

– Прекрати нести чушь, Джонатан. Это идиотское мнение было опровергнуто еще во времена твоего деда.

Джонатан сдался и низко опустил голову, чтобы скрыть, как он покраснел. Вивьен не могла его винить. Она знала, Джонатану понадобилось немало храбрости, чтобы вообще попытаться намекнуть. И тем вечером в своей комнате она старалась серьезно обдумать, что им теперь делать. Она чувствовала, что должна помочь Джонатану исправить положение прежде чем возвращаться домой, но ей в голову приходила лишь мысль о маме, которая сидит в Льюисхэме, вокруг падают бомбы, а окружающая история всё больше и больше искажается.