Текст книги "Исключая чувства (СИ)"
Автор книги: Диана Ставрогина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)
Глава 25
Рядовая консультация вопреки изначальным расчетам затянулась на лишние двадцать минут, за которые Дима несколько раз поймал себя на том, что от нетерпения постукивает ручкой по разложенным на столе бумагам. Клиент, казалось, не обратил внимания – по крайней мере дотошные, идущие на вторую репризу вопросы задавал без единой запинки и с прежним энтузиазмом, ничуть не смущенный тем, что буквально повторяет проговоренные ранее нюансы.
Прекрасно понимая, что у клиента началась нервная стадия недоверчивого любопытства и спрашивает он только успокоения ради, Дима насилу слушал и отвечал с должным вниманием. Сосредоточиться на рабочих обязанностях было трудно: он то досадливо поглядывал на часы, то отвлекался на мысли, по вине которых ему и не сиделось на месте.
С самого утра отвлекался или, вернее, увлекался. Совершенно неуместными для офиса фантазиями. Рациональный подход к своим желаниям и намерениям плодов не принес, переключиться не удалось, да и Дима прилагал откровенно слабые усилия в попытках думать о чем-нибудь другом.
Один конкретный кабинет на тринадцатом этаже был сейчас самым привлекательным местом на Земле. Картинки в голове, без труда склеенные воображением в увлекательное и горячее слайд-шоу, распаляли. Азарт гнал наполненную пузырьками предвкушения кровь по венам, придавая смелости. Напоминая, что Диме давно пора исполнить данное в январе обещание и повторить визит в ларин кабинет. Причем повторить его с большим размахом и успехом. С кульминацией и завершением – и никак иначе.
В начале сегодняшнего рабочего дня Дима впервые столкнулся с Ларой у лифтов в вестибюле. Она наверняка приезжала намного раньше него, потому что за прошедшие месяцы они никогда не пересекались по утрам, лишь в обеденный перерыв – и то вне стен бизнес-центра. Эпизодов бесцельных встреч у них в багаже имелось немного. Непривычная ситуация, однозначно.
Он догадался, конечно, что Лара просто припоздала: длинные, завитые волосы были слегка взлохмачены ветром, рот, снова ярко-алый, судорожно хватал воздух, как будто она сильно спешила и шла быстро. Она кивнула, заметив стоявшего неподалеку Диму, но уже через секунду отвлеклась на завибрировавший телефон и принялась что-то печатать. От нее же глаз было не оторвать.
Облик ее, такой разгоряченной и запыхавшейся, оказался чересчур близок к тому, что Дима с начала года наблюдал и впитывал в пределах собственной спальни, и, вполне ожидаемо, равнодушным остаться не получилось. Заискрилось внутри, сначала легко, контролируемо, а потом Лара, возможно даже неосознанно, без желания спровоцировать, закончив с перепиской и подняв голову, задержала на нем взгляд – откровенно жадный и голодный, – и Диме мгновенно стала тесной вся навешенная на тело одежда. Особенно ниже пояса.
Не заметившая его мучений Лара отвернулась, едва приехал лифт. Быстро зашла вместе с еще парой человек в кабину, как ни в чем ни бывало. Сглотнув, Дима наконец отмер и оказался внутри последним. Дождался, пока вставшая у противоположной стенки Лара снова отвлечется от телефона и посмотрит ему в глаза. Сам же очень постарался невербально продемонстрировать ей всю степень собственной заинтересованности, не беспокоясь, насколько высоки шансы превратить окружающих в невольных зрителей.
Не будь в кабине посторонних, Дима одними взглядами не ограничился бы: не заметить, как у Лары расширились зрачки, как она резко вздохнула и переступила с ноги на ногу в явном желании свести бедра, он мог, если бы не наблюдал за ней с пристальным вниманием. А он наблюдал.
Как она появилась в вестибюле, так и наблюдал безотрывно, наслаждался. Ему нравилось, что ее простого присутствия хватало, чтобы в нем каждый раз зажигался бодрящий, живительный азарт – Ларе и делать ничего не было необходимости. Его заводили ее взгляд, вид, движения, походка – всегда уверенные, провоцирующие, вызывающие. Она никого из себя не изображала, а просто такой была всегда и везде. Знание о том, как эти уверенность и вызов, подпитанные страстью, отзываются в сексе, будоражило особенно.
Вновь провалившись в воспоминания, Дима рисковал все-таки заметно выпасть из разговора, но пока везение было на его стороне, и ни одного вопроса он не пропустил, успевая вовремя зацепиться за ключевые слова в репликах собеседника.
– …Дмитрий Санныч, благодарствую. – От фамильярного сокращения отчества Диму традиционно покорежило, но профессионализм обязывал доброжелательно улыбаться. А после второй фразы он готов был этому клиенту на правах одного из многих прислужников дьявола выпустить личную индульгенцию. – Очень понятно разъясняете. Теперь пойду. Пора мне. – Худощавый, в странно сидевшем на нем костюме, Петр Сергеевич поднялся. Сумбурно собрал документы, что не пригодились, и только со второй попытки уложил их в тонкий портфель.
Наскоро пожав протянутую ладонь, Дима попрощался и с облегчением прикрыл дверь. Навел порядок на столе, надел пиджак и вышел из кабинета.
Очевидно, ждать до вечера он не сможет: неинтересно и невозможно.
Глава 26
Утром Лара проспала. На целый час проспала. Разбудил ее не будильник, а громкий лайк собаки в квартире этажом выше. Шум, обычно доносящийся до нее уже в прихожей за несколько минут до выхода из квартиры, мгновенно уничтожил счастливую иллюзии, в которой она успела открыть глаза задолго до времени подъема.
От опоздания ее уберегла привычка приезжать в офис за час до официального наступления трудового дня. Не позволявшей себе никакой внешней небрежности, Ларе предстояло лишь пожертвовать завтраком и добровольно отведенным на работу временем.
Уже покинув метро, она все же ускорилась, рассчитывая спасти свой стол от чужого нашествия: последние десять минут в сообщениях Денис, не отличаясь особым терпением, допытывался, где искать понадобившиеся ему документы. К тому же редкий мокрый снег, особенно мерзкий оттого, что весной казался почти оскорблением, и порывистый ветер в спину, мотивирующим дуэтом гнали Лару в тепло и комфорт четырех стен и крыши над головой.
У лифтов она внезапно заприметила Диму, но не успела удивиться неожиданной встрече. Только кивнула приветственно, прежде чем в руке завибрировал телефон: Денис, уставший ждать, грозил уволить ее за непозволительное для трудоголиков их ранга следование рабочему графику. Лара не поленилась напомнить ему обо всех совместных процессах в обозримом будущем и после заблокировала телефон. Взглядом нашла Диму и, стоило признать, залюбовалась.
Зачастую они до того быстро оказывались лицом к лицу, что Лара, наверное, в первый и последний раз действительно его рассматривала на корпоративе в декабре, а ведь было на что смотреть. Он красивый. С редкой внешностью: блондин с голубыми глазами, но ничуть не бледный, с выразительными чертами лица, с темными бровями и соблазнительно-тонкими губами. Мужчина, с которым у нее регулярный секс. Возбуждающие знание.
Лара не сразу поняла, отчего сейчас Дима казался ей немного другим, но оглядев его с ног до головы, догадалась, что причина в одежде. Она никогда не видела его в тотально-черном облачении да и в водолазках не видела тоже. А зря. И черный цвет, и высокий ворот на ее, Лары, вкус неприлично ему шли. Настолько, что она искренне пожалела, что нынешним вечером он наверняка будет занят сборами, а завтра улетит на неделю в Минск.
В кабине лифта, поймав димин взгляд, Лара тут же выяснила, что ее желания не прошли незамеченными. Красноречиво-безмолвные голубые глаза смотрели цепко и жадно, с явным намерением и обещанием, от которых в ушах загремела пульсом кровь. Оказалось, очень тяжело выйти на своем этаже, когда на тебя так смотрят.
Работать, впрочем, было нелегче. Консультаций сегодня не ожидалось, Лара, полностью предоставленная самой себе, часто отвлекалась, размышляя, написать ли Диме с предложением вечерней встречи. Она полдня потратила, представляя, скрывшиеся от ее взора под тяжелым шерстяным пальто обтянутые черной тканью широкие плечи и спину.
В обед, когда Лара решила, что ждать целую неделю ей совсем не хочется, после короткого стука в дверь в кабинете появился Дима. Во имя ее эстетического наслаждения без пальто.
– Привет, – он просиял. Несогласующийся с улыбкой взгляд, устремленный к Ларе, напряженный и внимательный, отозвался волнующей тяжестью внизу живота.
– Привет. – Непроизвольно она попыталась сесть иначе, отмечая, как во всем теле напрягаются мышцы. – Ты зачем здесь?
– Я… – отпустив дверную ручку, он задержался на выступающем под ней ключом, зацепился пальцами, повернул, договаривая: – Помнишь, обещал, что еще зайду?
От его слов у Лары загорелась кожа. Она помнила, как он это обещал.
Дима подошел к ней, не дождавшись ответа. Взяв за руку, потянул на себя, а Лара пока не имела весомых причин воспротивиться. В том, что ей так легко завестись и так сложно остыть, было что-то будоражащее, головокружительное. Позволить себе этот кураж с Димой здесь и сейчас – безопасно.
Лара улыбнулась дразняще, ловя взгляд потемневших глаз напротив. Дима встал совсем близко, обдавая ее щеку горячим дыханием. По ее бедрам и талии вверх-вниз скользили его руки, пока он сам склонялся все ниже, соприкасаясь губами с ее, но не позволяя большего, вызывая судорожную дрожь от каждого секундного контакта, не получавшего ожидаемого продолжения. Поцелуя интимнее и острее у Лары не случалось.
Первой не выдержала она, обняв его за шею руками, не отпустила при очередном сближении губ. Углубила поцелуй, дождалась, пока Дима окончательно потеряется в нем, и только тогда ослабила свой жадный захват, пробралась пальцами правой руки в волосы, прошлась, как любила, по затылку кончиками ногтей, зная, как сильно ему это нравится, чувствуя, как крепче впиваются в ее талию его руки, как он вжимается в ее бедро, заявляя, насколько ее хочет.
Когда они отстранились друг от друга, Лара сразу же схватилась за края его водолазки, потащила ее наверх, едва он поднял руки, облегчая процесс. Помогая аккуратнее стянуть горловину, она намеренно задевала ногтями кожу шеи, заставляя его, на секунды дезориентированного, лишенного зрения, зашипеть от остроты ощущений.
– Играешься? – Едва освободившись, Дима снова притянул Лару к себе, спросил хриплым предупредительным шепотом, от которого у нее по коже тут же пошли мурашки.
– Скажи еще, тебе не нравится, – она дразнила в ответ, напоминая, что подобная игра любима не только ей.
– О, мне все более чем нравится, – расстегнув ее блузку и разведя в сторону, он заговорил, когда заполучил вид на ее бюстгалтер. – Очень… нравится. – Опустив голову, он не церемонясь, слегка прикусил сосок сквозь ткань, Лара громко выдохнула от последовавшей пульсации возбуждения внутри, все нарастающей от каждого поцелуя, легкого, фантомного укуса на не скрытом бельем участке груди. Влажные следы, остающиеся на коже, холодил воздух, а тело горело.
Естественно, Дима сам снял с нее туфли, но в этот раз с такой скоростью, что ей нечему было возмутиться. За судьбу колготок под его руками переживала наиболее разумная, но тоже малоспособная на действия часть ее сознания, ограничившаяся слабым беспокойством о стрелках и столь же слабым воспоминанием о запасной паре в сумке. Ларе же спустя пару минут стало наплевать.
Теперь она сидела на столе, полностью обнаженной кожей на прохладной деревянной поверхности, с бесстыдно разведенным ногами, между которыми стоял Дима, надевающий презерватив и не сводящий с нее совершенно дикого взгляда. От развязности позы перехватывало дыхание и возбуждение спазмами отдавалась в каждой мышце. Ни единой мысли в голове, одна сплошная потребность скорее провалиться в жаркий костер.
С первым же проникновением Лара, не удержавшись, застонала в голос, громко и протяжно, и с опозданием зажала рот рукой, испуганно вглядываясь в запредельно потемневшие мужские глаза. Дима толкнулся снова, сильнее и глубже, словно рассчитывая, что ей не удастся сохранить контроль над голосом и в этот раз, но Лара лишь усмехнулась с вызовом, изо всех сил удерживая губы вместе.
Он ускорил темп, вжимаясь губами в изгиб шеи, изводил лихорадочными поцелуями, все ближе притягивал к себе, путешествуя руками по коже, точно зная, где и как нажать, царапнуть, коснуться, чтобы добиться новой яркой реакции. Ларе перемкнуло все органы чувств разом: упоительно, обескураживающе, до беспамятства.
Частые, короткие выдохи ей в ухо, редкий скрип сдвинувшейся в пазах столешницы, громкие голоса проходивших мимо двери ее кабинета юристов, трель звонка телефона, хлопки закрывающихся дверей – все отдалилось, растворилось в небытии.
– Ты… потрясающая, слышишь? – низкий, густой сладостью проникающий в нее хриплый шепот, обрывающий что-то внутри и провоцирующий взрыв.
Глава 27
Утренний рейс Минск – Москва из-за сильной грозы задержали на три с лишним часа. Не успевающий к старту рабочего дня, несмотря на изначально ранний, с неплохим временным запасом вылет, Дима злился и отчаянно зевал, прихлебывая непозволительно горячий и откровенно мерзкий на вкус кофе. Знал бы, что ждать придется не запланированные тридцать-сорок минут, а бесконечные три часа, озаботился бы билетом в бизнес-зал, но полет, словно в издевку, откладывали поэтапно: на полчаса, на час, на полтора, на неопределенный срок.
Встречи с клиентами были предусмотрительно отложены на завтрашний день, но другая часть работы, немало замедлившаяся из-за недельной командировки, требовала скорейшего включения Димы в трудовой процесс и обязательно физического присутствия в офисе. В условиях повышенной нагрузки особенно раздражало, что лететь несчастных полтора часа при ожидании в половину больше. Столь ценное время оказалось истраченным впустую: и не выспаться уже, и делом не заняться.
К началу долгожданной посадки Дима зарекся в рабочие дни летать на самолетах и пообещал себе почаще выбирать железнодорожный транспорт. Там подобные, рутинные для авиасообщения проволочки практически невозможны.
В офис он добрался только в половине третьего. В лифте вместе с ним поднимались наверняка не успевшие в срок вернуться с обеда сотрудники разных компаний: кто-то чинно допивал кофе, кто-то, напротив, торопливо, едва ли не давясь, жевал фастфудный сэндвич и судорожно запивал огромные куски водой, кто-то, в унисон с Димой, слегка нервно постукивал ногой по выложенному плиткой основанию кабины в надежде ускорить подъем.
На четырнадцатом этаже рабочий процесс привычно шел своим чередом. Дима, довольный возвращением в родные места, почувствовал себя лучше. Острый контраст между комфортом собственного кабинета и удобствами переполненного аэропорта, а затем тесного салона самолета несколько раскрасил совсем не радужные перспективы ударного труда в ближайшие сутки.
По пути к себе Дима заглянул к Лехе. Перекинулся парой слов о делах насущных, пообещал, что в это воскресенье обязательно явится на общий сбор с их в кои-то веки выбравшимися на свет божий друзьями-женатиками и после получил подготовленные к его возвращению документы.
– Как там твоя красотка? – Дима как раз проверял, в порядке ли нужные ему бумаги, когда Леха задал очередной вопрос.
– Кто?
– О-о, так у тебя не одна? А я думал, ты у нас моногамный товарищ! – Дружеское ерничество сейчас было не кстати. Дел по горло, некогда языками чесать да и сил нет.
– Леха, что ты мелешь? Я не спал ни хрена, яснее говори. – Он догадывался, что любопытство связано с Ларой, но, как и прежде, болтать о своих отношениях не собирался.
– …да еще скрытный такой, – Леха же не унимался, – явки не сдаешь, на вопросы отмалчиваешься, но я теперь и без тебя знаю, как ту мадам из кафе кличут. Коллегу подцепил, значит? Сложно играешь, Димон.
– Ты про Лару? – Пришлось признавать свое поражение, лишь бы поскорее перейти к сути затеянной другом беседы и смотаться восвояси.
– Про нее самую. – Голос был самый довольный. – Лара Алексеевна – героиня сегодняшнего дня. Чего только не рассказывают… просвети меня из первых уст, а? Реально ей там угрожали или Максаков нагнетает в интересах процесса?
Во всем теле дернулись и остановились ниточки-веревочки, заставляя Диму окоченеть. В то же мгновение он перевел прилипший к бумагам взгляд в сторону Лехи.
– Угрожали? Когда?
– Ты не в курсе, что ли? – Карие глаза распахнулись от удивления на грани то ли жалостливого неверия, то ли сильного недоумения. – Серьезно? Я думал, сопли-слезы – все тебе достались.
– Это не… – Дима захотел возразить, потому что Леха, записавший Лару в ряды кисейный барышень, был оскорбительно не прав. «Сопли-слезы» – это не про нее. Но важным сейчас было другое, и Дима собрался, успокаивая бардак в голове. – К черту. С Ларой что? Подробнее.
– Нормально все, выдохни, – эти слова Леха произнес уже другим тоном: успокаивающим, серьезным. Внимательно всмотревшись в димино лицо, кивнул, прежде чем продолжить: – Жива-здорова, шуганули ее маленько, судя по всему. Я на тринадцатый этаж сегодня заходил, а там только про это и болтают. Молодняк особенно. Малыши, видать, думали, в наши времена такого не бывает.
– Про что именно болтают? Леха, по делу говори!
– Не паникуй ты. Вроде утром она к своему доверителю поехала, какие-то там документы смотреть, я не в курсе. Ну и я так понял, с противоположной стороны ее участию не очень рады, шуганули ее то ли на парковке, то ли во дворах каких-то. Облили чем-то. Не кислотой, не боись. Так, кровь какая-то или кетчуп разведенный. Чисто страху нагнать.
– Я понял. – Дима быстро натянул сброшенное ранее на стул пальто, подхватил вещи. – Спасибо. Одолжение сделай – объясни главному, почему меня сегодня не будет, окей? Консультаций у меня нет, с остальным я потом разберусь.
– Ты к ней, что ли?
Дима только отрывисто дернул головой и выскочил за дверь.
Глава 28
На тринадцатом этаже Дима на секунду притормозил в приемной, справился у девушки-помощницы о местоположении впервые в жизни понадобившегося ему кабинета и устремился в конец коридора. Без звонка Ларе, которая, несомненно, и слова не скажет, ее адрес он мог узнать лишь у человека, многим обязанному его отцу.
Знакомство с Денисом было шапочным, особой приязни к ученику отца Дима не испытывал ни в прошлом, ни в настоящем. Приятелями они не были, на юрфаке МГУ учились пусть и в одни годы, но на разных курсах: первокурсник Дима и выпускник Денис тогда вряд ли узнали бы о существовании друг друга, не появляйся последний изредка в доме Аверинцевых по разным учебным делам.
Отец, преподавший у бакалавров уголовный процесс, в тот год был очень доволен четверокурсниками и предвкушал следующий – уже с новоявленными магистрами. В университете он, конечно, своего восторга не показывал, но дома изредка высказывался о студентах, не тая одобрения. Троих вообще шутливо, по аналогии с небезызвестной женской музыкальной группой, прозвал золотым составом курса.
Этих троих – Морозову, Брестера и, конечно же, Дениса, своего явного фаворита, – отец намеревался в профессиональном плане довести до ума. Считал делом чести, наверное, не пустить на самотек выдающийся молодняк. Катерину Морозову и Дениса – неразлучную тогда парочку – отец, насколько Диме было известно, хотел пригласить к себе в бюро на стажировку. Все шло прекрасно… До поры.
Подробности отец, очевидно разочарованный и злой, держал при себе, но мрачную, поверженную фигуру Дениса, возникавшую на пороге родительской квартиры слишком часто для обычных визитов, Дима не забыл. И как сильно отец тому помог, не забыл тоже, поэтому сейчас, не заморачиваясь стеснением или тактичностью, собирался использовать в своих интересах события прошлого.
На полпути к двери, расположенной в тупике длинного коридора, уже полностью продумав предстоящий разговор, Дима внезапно чертыхнулся и, усмехаясь самому себе, пошел назад.
Идиот. Развел панику. Собрался ехать к Ларе домой. Зачем-то.
Утешать, спасать ли – сам не знал, но в воображении возможные встречи превосходили одна другую по степени героического пафоса. Там Дима оборачивался отважным и надежным утешителем, а Лара – расстроенной, избавившейся от непробиваемых лат своей защиты дамой, готовой положиться на сильное мужское плечо. Картина приятная, но нереалистичная.
Едва скоротечный страх, исчезнув, освободил мозг от своих ледяных щупалец, к Диме вернулись ясность мышления и здравомыслие. Зудящее, подстегивающее к действию беспокойство о Ларе осталось, но приняло более объективную форму. Прежний план действий уже не казался верным.
Лара – и дома? В середине рабочего дня? Скорее похоже на небылицу, чем на правду.
Сомнений в том, что Лара спокойно работает в своем кабинете, как ни в чем не бывало, не осталось. Пусть не всесторонне, не до каждого уголка и закоулка, но в главном ее характер был Диме понятен.
В молодости, пока выбор между корпоративным и уголовным правом не стал очевиден, от отца, не любившего чрезмерной, не нужной иногда отваги, и пытавшегося в те времена вложить в сыновью голову запас предусмотрительности и осторожности, он вдоволь наслушался разных историй об определенного склада юристах. Между ними и Ларой угадывалось тревожащее сходство, заставляющее опасаться, что утреннее происшествие она сочтет за вызов и намеренно откажется осторожничать.
Отчего ее обязательно хотелось вразумить, обезопасить – лишь бы усмирить собственный, вытряхивающий по атомам внутренности страх. Пройти мимо, не предложить помощь человеку, которого знаешь, с которым они… не друзья, но довольно близкие знакомые точно. Равнодушие и беспристрастность здесь неуместны, хотя бы потому что Диму не так воспитывали. Его, напротив, учили не прятаться за безучастностью к чужой беде.
Меньше чем за пару минут он оказался у двери. Коротко постучал, все еще не зная своих намерений. Что-нибудь придумает, когда убедится, что с Ларой ничего серьезного не случилось.
От прозвучавшего громко и четко «Войдите!» задышалось свободнее.
– Привет! – Дима поздоровался, внимательно осматривая сидевшую за столом Лару на предмет возможных травм. – Как ты?
В ответ на вопрос она показательно, с раздражением глухо простонала, откидывая назад голову. Дима внимательным взглядом путешествовал за каждым движением, стараясь не упустить ни единого признака боли или стресса, и против воли засматривался на проступившие в широком вырезе кофте ключицы, на напрягшуюся шею и полураскрытые губы, но спустя секунду Лара вернулась к прежней позе, морок развеялся.
– И ты уже знаешь? – Дима кивнул. – А я думала, ты еще в командировке.
– Я говорил, что сегодня вернусь.
– Да? Забыла.
– Ты не ответила. Все нормально?
– Все хорошо, ничего ужасного не произошло. Это нормальная… – заметив отразившееся на его лице возмущение, она поправилась: – Ладно, не совсем нормальная, но нередкая ситуация. Провокация.
– Лара, это угроза, а не провокация, – Дима возразил, не позволяя ей смягчить краски. – Знаешь же.
– Ничего серьезного. Во вторник заседание. Процесс мы выиграем, встречный иск уже организовали. Все под контролем, – она убеждала его самым уверенным и спокойным голосом, какой только мог быть у подвергшегося угрозам человека, но Дима не первый день жил на свете, к тому же в университете не прогуливал пары, посвященные ведению допроса. Заговаривать зубы Лара могла кому-нибудь поглупее.
– Чем тебя облили?
Вопрос ей не понравился. Лицо помрачнело, тело застыло в кресле – она вся приготовилась держать оборону, но избегать ответа, к счастью, не стала.
– Судя по запаху, кровью. Опера взяли образцы на анализ. Я думаю, свиной, или вроде того. Достать несложно.
Дима сжал зубы. Злился, но надеялся сдержаться. Отчасти удалось.
– Кровью! – Восклицание все же получилось заметно раздраженным. – Ты ведь сама понимаешь, что они могли…
– Дима! – Лара его перебила. – Все под контролем. Зачем ты вообще об этом говоришь? Это мое дело.
Он отмахнулся.
– …они могли краску развести, сок купить, а запарились и достали именно кровь. Не делай вид, что не понимаешь, что это декларация о намерениях.
– Дима…
– Они тебе прямым текстом заявляют, что шутки шутить не будут, а ты сидишь и делаешь вид, что все нормально. Предлагаешь промолчать?
Она фыркнула.
– Я предлагаю тебе успокоиться. Это не твои проблемы. Мы с тобой обо всем договорились в январе. Ты не должен беспокоиться или тем более за что-то отвечать, и я не понимаю, почему ты сейчас читаешь мне нотации.
Дима нахмурился. Пытался разобраться, действительно ли Лара убеждена в том, что говорит, или бравирует. Или считает, что он отъявленный циник, которому вообще плевать, что происходит с окружающими людьми?
– Я отлично помню наши договоренности, и они остаются прежними, но я не подписывался быть безучастным мудаком, – объяснился он. Недомолвки им были ни к чему. – Мы с тобой знакомы достаточно, чтобы я переживал, не находишь? Или скажешь, что тебе было бы все равно?
