Текст книги "Исключая чувства (СИ)"
Автор книги: Диана Ставрогина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)
Глава 21
Ожидаемый рабочий аврал начался еще с утра понедельника, и к среде Дима, уже с трудом разминавший затекшие от беспрестанного сидения за столом мышцы шейно-плечевого отдела, сомневался, что разгрести завалы удастся раньше чем через неделю-две. Как раз к наступлению командировки в Минск. Зашибись.
Раздражало, что все идет не по плану и нагрузка бешенная не оттого, что попались действительно сложные, головоломательные задачи, которые он так любил решать, а просто по совокупности чужих косяков. Доверитель утаил информацию, органы задержали нужные документы, парочку заседаний поставили очень невовремя, где-то кто-то пропустил дедлайны – и пожалуйста. Типичная история, но бесит.
Откинувшись в кресле, Дима прикрыл глаза. Вечер уже, но домой ему явно не скоро. Лучшее из доступного на сегодня: прогуляться за кофе – и назад, в объятия рабочего кресла. Лехе, умчавшемуся на другой конец Москвы выбивать нужные еще вчера справки, он теперь немного завидовал: тот хотя бы подвигается нормально и свет белый увидит.
Дима же от бумажек даже в выходные не отрывался. Отдыхать не получалось. Слонялся по дому, пытался придумать себе досуг, но энтузиазма не возникло ни от одной идеи. Ожидания и реальность разочаровывающе не совпали: тело ждало определенных физических нагрузок, а не одиноких шатаний по культурно-массовым мероприятиям.
Новых встреч Лара пока не назначала и вообще не появлялась в соцсетях – Дима видел, что с того четверга не заходила. Думал даже позвонить, узнать, все ли нормально, но сам себя одернул. У них отношения иного рода. Никто никому не звонит просто так и не спрашивает, как дела. Диссонанс в порывах и обязательствах, конечно, был неприятный.
Личное общение между Димой и Ларой шло легко. Они подхватывали и шутки друг друга, и неоконченные фразы, и запросто считывали мимику. Непринужденные беседы без повода не вызывали неловкости и ступора, а вот звонки и переписки вполне.
Дима постоянно чувствовал, что Лара скованна в подобном взаимодействии, и реагировал зеркально. Не хотелось показаться навязчивым или излишне заинтересованным – типичный, наверное, страх всех современных людей. Заочное общение, в котором эмоции и чувства собеседника оставались надежно спрятанными, требовало или полного равнодушия, или крепкой уверенности в том, чего именно от тебя ждут по ту сторону экрана. С Ларой уже привычно Дима уверенным не был.
Беспокойство, мало обоснованное и неуместное, зудело на краю мыслей всю неделю. Будь график в эти дни посвободнее, Дима давно бы зашел к Ларе в кабинет, как однажды обещал. И сделал бы, возможно, многое из того, что хотел. И тогда, и сейчас. Особенно сейчас. Шутка ли, больше недели без секса, одни фантазии.
Повздыхав, Дима прекратил трансляцию откровенных картинок в голове и вернулся к документам. Работать нужно, а не отвлекаться.
Когда в скором времени звякнул телефон, Дима поморщился. На неприятно-знакомый аккорд уведомления от конкретного мессенджера у него давно был рефлекс: опять дергают из-за каких-то проблем или вопросов. Оказалось, что в этот раз выводы поспешные и ошибочные. Писала Лара.
Наконец-то.
«Давай встретимся сегодня. Сможешь?»
Полученное сообщение Диму обрадовало. Объявилась-таки. Значит, все нормально. Ответил тут же, не раздумывая.
«Да. Ты офисе?»
«Нет, я в Басманном, приеду к тебе через час».
Дима огляделся вокруг, прищурился на секунду, после принялся складывать по стопкам рабочие бумаги и параллельно печатал ответ.
«Я заберу. Через 20 минут. Жди, наберу, как приеду».
Важные документы поместил в сейф, выключил комп. Поработать можно и ночью. Лара все равно никогда не остается и уезжает домой.
До суда Дима, несмотря на спешку, добрался лишь через полчаса. Кое-как отыскал место для парковки, повезло, что неподалеку. Ларе отзвонился почти у входа в здание. Не хватало еще, чтобы она сама искала, где он машину оставил.
Лара появилась на улице через пару минут.
– Привет, – она улыбнулась, но словно нехотя.
– Привет. Я в соседнем переулке припарковался, придется пройтись немного.
– Да, без проблем.
– Как дела?
– Все хорошо.
Дима кивнул в ответ, но неосознанно пригляделся внимательнее. Вроде бы все та же Лара. Красивая, безупречная, яркая – дыхание перехватывает от нее, от того, что он с ней делал и будет делать, – но тем не менее другая. Шла рядом, даже отставала немного. Непривычно тихая. Поникшая. Стряслось что?
В машину сели, сохраняя молчание. Лара традиционно поморщилась, когда Дима открыл перед ней дверь, – едва уловимо, в тайне, но Дима-то давно эту особенность запомнил и не комментировал только из вежливости. Понял уже, что Лара всегда все хочет делать сама. Хрен пойми, отчего она такая, правда. При ее уверенности в себе царственные замашки были бы логичнее.
Лара в свете салона показалась совсем уж уставшей. Выцветшей. Лицо она, конечно, держала: ни одной негативной эмоции, но разница между Ларой, которую Дима встречал прежде, и Ларой, севшей на пассажирское сидение минуту назад, точно была. Для него более чем отчетливая, потому что прежде он такую версию не видел и затруднился бы представить.
– Лара, – только на выезде с парковки Дима решился задать вопрос. – Что случилось?
Глава 22
Реакция на явленное им беспокойство последовала мгновенно. Мысленно усмехаясь тому, что верно угадал будущее, краем глаза Дима подмечал, как Лара подобралась, выпрямляясь в кресле, не позволяя себе, как минуту назад, устало откинувшись на спинку, смежить веки.
– Все нормально. Устала. На этой неделе очень много работы. – Тон был ровный и самый безучастный.
Дима ответил принимающим кивком. Что еще он мог сделать? Понятно же, что она не просто устала. Либо в личном что-то не ладится, либо процесс был скотский. Могла бы поделиться, но нет. Молчание. Проявление интереса и обычного сочувствия у них тоже под запретом.
Для раздражения не было объективных причин, но вопреки собственным суждениям Дима почувствовал: его задело. Что закрывается, что не намеривается даже на краешек произошедшего впустить и включить в свою жизнь. Вроде бы ее вполне нормальное право не откровенничать, а казалось, что Лара пренебрегла… Его, вроде как… дружбой, стремлением поддержать.
– Да, у меня тоже жесткая неделя, – Дима продолжил разговор, хотя оттого, что все сказанное ими сегодня звучало словно речь на мертвом языке, новые и уместные поводы для беседы в очереди вовсе не толпились. – Отдохнуть бы…
– Сейчас и отдохнем, разве нет? – Лара рассмеялась. Коротко и сухо. Не по-настоящему.
Дима шумно выдохнул, чуть крепче сжимая руки на руле. Вот и причина ее спонтанности нашлась. Лара выдернула его среди недели не потому что захотела, а затем, чтобы он вытрахал из ее головы все неприятные мысли – существенная разница в мотивации. Задевающая. Пусть можно и плюс найти: с сегодняшнего дня Диме известно, как отличить Лару, которой хочется именно его, от Лары, которой нужно забыться.
Его безмолвие ее, кажется, удивило, но… К черту. Он и сам отлично осознавал, что возникшая злость совершенно необъективна и беспочвенна. Секс без обязательств существует именно для отвлечения от проблем – и Дима ничего против не имел, но стерильный, хирургический подход Лары к их взаимодействию тем не менее цеплял.
Помимо воли, помнить данные ей в самом начале обещания становилось все труднее, и думалось, что можно по-человечески общаться, а не шарахаться друг от друга, не прятать эмоции, усердно мимикрируя под роботов. Дима, порой, забывался обманчивой легкостью, но Лара всегда очень вовремя демонстрировала, что линии границ не сдвинутся. И тем более не сотрутся.
По вечерним пробкам тащились долго. В скованной тишине показалось, что вечность. Лишь на полпути к дому Дима сообразил включить музыку. Когда заиграли обожаемые им Muse, Лара – он увидел – быстро улыбнулась. Из дурацкого упрямства спрашивать, тоже ли она любит эту группу, не стал, пусть любопытство чуть ли не зудело под кожей.
Знал, что дурость: музыкальные вкусы они наверняка обсудили бы с интересом, но настроение быть, как обычно, самым дружелюбным и социально адаптированным в их скромной компании, впервые пропало.
В квартиру поднимались тоже молча. Хмурясь, Лара иногда посматривала на Диму с беспокойством или скорее непониманием, но никак не комментировала его, очевидно, непривычную для нее погруженность в себя.
Как повелось, он пропустил Лару вперед, в полутемный коридор, но не стал набрасываться с поцелуями и ласками, как случалось почти всегда. То ли потому что действительно не мог ждать, то ли потому что стремился избежать неловкости вступления, но часто Дима не позволял им в разумном состоянии дойти хотя бы до гостиной. Сложно вспомнить, разулась и разделась ли Лара самостоятельно в пределах его квартиры хотя бы раз.
Этим вечером Дима намеренно отходил от заведенных порядков. На одном эмоциональном запале пытался выбить Лару из колеи предсказуемости. Каждый забывается по-своему. Он вот захотел эмоций и новых впечатлений.
Впервые с начала их встреч в прихожей загорелся верхний свет. Впервые они чинно сняли обувь и верхнюю одежду – Дима медленно убирал пальто в шкаф, боковым зрением следя за Ларой, слегка растеряно озирающейся по сторонам, изучающей обстановку. Вряд ли в предыдущие визиты она успела понять, какого оттенка стены в его квартире.
– Проходи, – наконец, он нарушил молчание. Во фразе будто прозвучало недовольство, и Дима на секунду зажмурился, провел ладонью по волосам, стараясь очнуться от странного, взвинченного состояния, для которого не имелось оснований.
Лара, вероятно, вполне ощущала его настроение, потому что он в свою очередь отлично чувствовал, что последние полчаса она напряжена – прямо с тех пор, как не дождалась ответа на свою последнюю реплику.
Подступиться к ней такой было сложно. Дима успел пожалеть о собственном новаторстве в открытии вечера, из-за которого и пришлось мучиться в непонимании: ждет ли Лара инициативы с его стороны или же раздумывает, не сбежать ли домой, подальше от его внезапных закидонов.
Среди доступных опций продолжения Дима, сдавшись, выбрал уже проверенный способ. Приблизился к стоявшей к нему ровной спиной Ларе, не проронившей до сих пор ни слова, положив ладони ей на талию, потянул, прижимая к себе в упор. Она поддалась. Дима без спешки наклонил голову, жадно вдохнул тот самый, на миг перехватывающий во всем теле кровоток, аромат, аккуратно убрал длинные волосы на одно плечо и прикоснулся к нежной коже шеи губами.
Легкими, невесомыми поцелуями. Сухое скольжение его кожи по ее коже, от которого у Лары явно подкосились колени. Хотелось ее расслабить, избавить от вибрирующего в ней опасливого напряжения, заменить его другим – жаждущим, обволакивающим, ввергающим в единый поток, где между телами возникает своя особая, подобно кукловодной, незримая ниточная связь.
– Хочу тебя, – чуть поднявшись прикосновениями вверх, Дима признавался жарким шепотом на ухо. – Всю неделю ждал. – Его руки уже забирались под свободного кроя блузу, чтобы огладить живот, слабо процарапать кончиками ногтей границу между обнаженной кожей и поясом, нырнуть под ткань – и брюк, и трусиков, потому что границы на этот раз удачно и будоражащее совпали, – вызывая тем сокращение мышц под его ладонями, и короткий, едва слышный стон.
Лара, явно поддавшаяся ласкам, все сильнее опиралась на Диму, не контролируя баланс. В голове воцарился столь обожаемый им туман, в паху ныло. Каждая дрожь передавалась от ее тела к его. Не стремясь привычно разогнать происходившее между ними до высшей точки, а напротив, надеясь продлить окутавшую их размеренно-тягучую негу расслабленного желания, Дима не спешил. Недавняя злость совсем ушла. С уставшей, очевидно расстроенной Ларой хотелось побыть нежным. Сделать для нее сегодня немного больше, чем для себя, передавая силу, восстановить ее ресурс.
Продолжая целовать ее в шею и за ухом, он тщательно выискивал те самые местечки-кнопки, раз за разом выбивающие из тела Лары непроизвольную дрожь и слабость в ногах. Использовал это сейчас. Запоминал на будущее. Ладонями прошелся по ее рукам от плеч к ладоням, переплетая свои пальцы с ее, почти обнял, еще крепче притягивая к себе, позволяя прислониться без страха упасть.
Лара же вдруг застыла, как будто не было последних минут. Оттолкнулась от него, вывернулась из полуобъятий и встала к Диме лицом к лицу. Он посмотрел с непониманием.
– Извини, – объяснила хриплым, выворачивающим ему все нервные окончания голосом, – я все-таки не смогу сегодня отвлечься. – Она наткнулась на его взгляд, прочистила горло. – Зря только дернула тебя. Я поеду домой.
Глава 23
Не ожидавший столь резкой перемены планов, Дима отреагировал с задержкой. Лару поймал за предплечье правой руки уже на выходе из гостиной.
– Ты ела?
– Нет, но я… – Она хмурилась, наверняка увлеченная усердным изобретением предлога для своего очередного побега.
Дима хорошо помнил каждый, поэтому поспешил настоять на своем:
– Пойдем, поедим. Расскажешь, что за процесс. В процессе же дело?
Все еще либо растерянная, либо сомневающаяся, Лара сдержанно кивнула. Ему хватило и такого согласия. Не снимая с ее руки своей, Дима направился через гостиную на кухню. Лишь у обеденного стола освободил Лару от сопровождения и выдвинул перед ней один из стульев.
– Спасибо. – Она словно до сих пор решала, стоит ли уйти, что начинало Диму забавлять: как, оказалось, легко избавиться от ее непререкаемой отстраненности.
– Садись, буду тебя кормить. – Судя по всему, без его вербального предложения она бы еще пару минут медитировала в шаге от стула. Пока осязаемая натянутость разговора не довела никого из них до нервного тика, Дима добавил шутливо: – И себя заодно покормлю. Не помню, когда ел, в обед запара была. Ты картошку жареную будешь? – Широким ассортиментом блюд холодильник порадовать не мог. Доставку ждать не было сил, да и надоело за последнюю неделю.
– Да. – Лара, наконец, отмерла и заняла место за столом. – Ты сам готовил? – заметив у него в руках сковородку, она спросила с явным недоверием к увиденному.
Дима издал смешок.
– Ну да. Что такого? Захотел – приготовил. – Сохраняя непринужденный вид, он полез за посудой, выложил картофель в контейнер для разогрева, продолжая в то же время наблюдать за Ларой сбоку от себя.
Она дернула головой в сторону, пожимая плечами.
– Не знаю. Неожиданно. Я не успеваю готовить.
– Да я тоже, – признался он, чувствуя, как внутри, только оттого что с Ларой удается впервые говорить о сущей ерунде, свершается странный кульбит и тело переполняет приятная легкость, – но иногда уже сил нет снова есть ресторанную еду, какой бы вкусной она ни была. Вчера приперся домой почти в двенадцать, но сдался и в полпервого жарил картофан, – запустив микроволновку, он с улыбкой на губах обернулся к столу, ловя смеющийся взгляд зеленых глаз.
– Я даже не вспомню, когда ела жареную картошку. Одна доставка. – Лара усмехнулась. – Знаешь ты, что предложить работающему человеку.
– А то.
Таймер микроволновки запищал после его слов. Разложив картофель, издающий мучительно аппетитный для его пустого желудка аромат, по тарелкам и снабдив и себя, и Лару приборами, Дима, наконец, сел за стол.
– Приятного, – пожелал он, вспомнив ненадолго о своем вроде бы блестящем воспитании. – Надеюсь, после длительного перерыва мой картофель покажется тебе потрясающе вкусным, а если нет – соври.
Лара фыркнула, поражаясь его нахальству, наверное, но главное было в другом: за проведенные на кухне минуты она ожила. Улыбалась, реагировала на шутки. Прояснился взгляд, порозовели щеки, и Дима с удовольствием следил за тем, как от его слов и действий ей становится легче.
– Вкусно, – спустя несколько минут она-таки вынесла свой вердикт. – Очень.
Дима кивнул.
– Я рад.
Ужинать с Ларой вне стен ресторана было непривычно. Вне порядков и церемоний, когда каждому отведена своя роль и свой черед, согласно регламенту: пролистать меню, сделать заказ, обменяться репликами с подошедшим предложить дополнительные блюда официантом, попросить счет – условности, помогающие не попасть впросак, исключающие уединенность, делающие любой прием пищи чуточку безликим, дома не существовали.
Раньше Дима не подумал бы, что простой ужин с женщиной на территории собственной кухни может стать до того острым переживанием, впечатление от которого определялось едва ли не в понятиях, близких по смыслу к интимности и откровению.
Было в этом… что-то. Иное, незнакомое, свербившее в глубине, но разбираться с этим пока преждевременно.
Когда тарелки опустели, Дима убрал со стола, оперся на тумбу за спиной, думая, стоит ли повторно интересоваться причиной испорченного настроения Лары или лучше избежать напоминания о событиях дня. Практически равносильно и узнать хотелось, и отвести Лару в свою постель. Удивительно, но объясниться она решила сама. Возможно, догадалась, о чем он так долго размышляет, или помнила, что обещала рассказать.
– Процесс… тупиковый. Совсем. – Дима бросил в ее сторону поощряющий взгляд, давая понять, что хочет выслушать. Лара, выдержав небольшую паузу – сомневалась, вероятно, – продолжила говорить. – Подзащитная недееспособна, но признать не дают – там такая мутная экспертиза, ты бы видел. Судья пристрастна, потому что для себя давно решила, что оправдательного приговора не будет. Поют с обвинителем на два голоса – одному «звездочка» лишней не будет, другая мнит себя Фемидой. Правда, без весов и без повязки. Плевать она хотела, что состава преступления нет.
Они обменялись понимающими взглядами, но разочарование и бессилие, знакомые и тривиальные, давили ничуть не меньше, чем в первые годы работы, когда из них усиленно выбивались последние надежды и идеализм.
– Понятно. Дело швах. Есть еще какие-то варианты? Или только ждать – и потом апелляция?
Лара сжала губы, раздумывая. Выдохнула устало, прежде чем ответить:
– Если ничего удачно не всплывет, будем рассчитывать на апелляцию. Как обычно: чем абсурднее процесс, тем сложнее его выиграть тем, кто прав.
Дима промолчал, зная, что добавить к сказанному нечего. Просто всматривался в ее лицо, гадая, откуда она берет силы на ежедневную борьбу, если спустя годы практики до того близко принимает к сердцу реалии их мира. Вроде бы его отец такой же, но за него беспокойство никогда не вытягивало тоскливо жилы.
– Виски будешь? – Стоило раньше предложить, но не вспомнилось. – Я заметил, что ты у нас любительница.
– Вкус мне не то что бы нравится.
– Тогда зачем пьешь? – Лара его своим внезапным признанием удивила. Он же с первого дня знакомства записал ее в поклонницы крепких напитков. Неужели на самом деле она предпочитает сладкие цветные коктейли? У Димы даже при всей силе воображения картинка не складывалась.
– Суть в ощущении после виски.
– Это в каком?
– Мне тепло, – объяснила она спокойно, будто невзначай упомянула индивидуальную особенность, но после осеклась, как если бы сболтнула лишнего.
Откровение, которого Дима снова не ожидал, но сумел заметить.
Странный получается вечер. Личный. Едва ли не пересекающий запретную черту.
Глава 24
После официального окончания рабочего дня у Лары начался неофициальный более чем рабочий вечер, который не стремился заканчиваться, хотя устала она так, как давно не уставала. Замысловатые, нарочито модные в своем дизайне часы на стене перед ней показывали начало одиннадцатого, но хозяин занимаемого ими кабинета предсказуемо никуда не торопился.
– Лара Алексеевна, ты меня поняла? – опираясь локтями на заставленный ровными кипами бумаг стол, Денис, хмурясь, будто и силой взгляда, и тяжестью интонации пытался сделать Ларе очередное внушение.
Если отчество вспомнил, то точно взялся изображать старшего, умудренного жизнью и практикой начальника всех и вся, пока не пройдет обсуждаемый ими последние два часа процесс. – Домой осторожно, на такси до самого подъезда, по ночам в офисе не сидишь, по подворотням не гуляешь. Лене отписывайся, я ей скажу, чтоб тебя контролировала, – рабочие указания он умудрялся заочно раздавать даже жене.
– Думаешь, с моим графиком работы так легко по-быстрому найти подворотню в центре Москвы? – Лара намеренно встретилась взглядом с его – серьезным, заметно уставшим – и вскинула бровь, без стеснения намекая, что сегодня покинуть офис после десяти она будет вынуждена именно по вине его ночного трудоголизма.
В неформальном знакомстве с боссом были свои преимущества: субординацию, если раздражение, как сейчас, переполняло, получалось нарушать без последствий. Тем более что в этот раз доверитель к ним пришел не через фирму, а благодаря правозащитной организации, где Денис руководителем Лары, к ее большому счастью, не числился, однако за тамошние сложные кейсы они нередко брались вместе – тандем у них сложился естественным образом на почве давнего знакомства, в практике они друг другу вполне доверяли. Наверное, не имей Лара в груди болевшего за Лену сердца, даже дружба удалась бы.
– Лара, – Денис, наконец, оставил ее отчество в покое, наверняка надеясь, что личное обращение прибавит его словам убедительности. – Ты видела, кто там в истцах. Аккуратно надо.
– А я неаккуратно? – больше не скрывая недовольства, она ответила резко.
Лимит терпения и спокойствия для мирного выслушивания наставлений подходил к концу. Он и имелся-то только потому, что вопрос безопасности сотрудников для Дениса был болезненным, и Лара за годы работы успела эту особенность подметить.
В уголовке угрозы редкостью не считались. В превалирующем количестве случаев дальше пустых слов и оскорблений дело не заходило, и задача была проста: не нервничать и не бояться. Не позволить продавить себя психологически. Рутина, пусть и не самая приятная. Однако Денис все угрозы юристам в своем подчинении предпочитал ставить на личный и по большей части чрезмерный контроль.
– А ты, – последнее слово он, конечно, выделил, не упуская шанса вставить неприемлемую для деловых отношений колкость, – бесстрашная. И это очень, очень плохо.
Невысказанный им, но следующий из озвученных посылок вывод Лара поспешила озвучить сама:
– Да, именно таких потом у подъезда расстреливают, знаю. – Денис шумно выдохнул, а Лара усмехнулась: вот теперь он сам был не рад, что взялся наставлять ее на путь истинный. – Не переживай, мы с тобой еще не того полета птицы, чтобы угрозы в наши стороны были реальными.
– Повторяю: имена истцов ты видела. Проигрывать они не любят – вспомни, что с Гуровым, который с ними судился пять лет назад, потом стало.
Не проникнувшись аргументом, Лара поднялась, принялась собирать в папку распечатки, затем взяла в руки ноутбук.
– Гуров тогда проиграл, а мы с тобой не проиграем точно, – отрезала она, прекращая дискуссию. Пройдя до двери, обернулась, договорила спокойнее: – Все нормально будет, Денис. Не паникуй.
Он только рукой махнул в ее сторону. Досадливо, признавая поражение. Лара закатила глаза. Не нужна ей эта навязчивая опека, сама отлично разберется. Не в первый раз выслушивать, как и где ее будут убивать, насиловать – далее по списку из девяностых, – если она не закроет в зале суда рот. У нее давно есть свой список реплик, сбивающих любителям запугать противника весь настрой.
В кабинете пришлось задержаться еще ненадолго, но разница – уйти ли в двадцать или в сорок минут одиннадцатого – не была значительной. Сегодня работу Лара закончила слишком поздно для встречи с Димой.
Впрочем, она рассуждала про себя, потуже затягивая пояс пальто, стоя перед зеркалом, несущественно: завтра суббота – их официальный вечер. Не было нужды торопиться.
Просто… после среды в памяти остался мутный осадок неловкости, который не терпелось вымыть привычными впечатлениями, закрыть воспоминания о своих неуместных откровениях стандартной схемой действий, убедиться, что ничего не изменилось.
Собственное поведение двухдневной давности Лара находила неудовлетворительным. Ее всегда очень раздражали подобные жизненные эпизоды, в которых она вопреки разуму становилась нехарактерно открытой.
Расклеилась, наговорила ненужного, хотя вовсе не стремилась выдавать сведения о себе постороннему человеку. Неприятно удивляло, что в среду она без промедления превратилась в слабохарактерную, не преминувшую пожаловаться на мир барышню, какой быть до презрения не хотела.
Радовало только то, что в себя Лара тем вечером пришла быстро и уехала домой. Она совершенно не хотела, чтобы Дима принялся ее жалеть или стал набиваться в друзья после их камерного ужина на его кухне, о котором теперь вспоминалось с неловкостью и опаской – намного спокойнее не иметь подобных взаимодействий с тем, кого не собираешься пускать в ближний круг.
С Димой дальше приятельских отношений они не зайдут никогда.
