Текст книги "Исключая чувства (СИ)"
Автор книги: Диана Ставрогина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глава 9
Поздней субботней ночью Дима вернулся в Москву. По-настоящему отдохнувший, переполненный эмоциональным теплом и энергией. Кровь бодряще кипела внутри, несмотря на закономерную из-за пары напряженных часов за рулем усталость, контрастно переплетавшуюся с предвкушением скорого возвращения в офис. Первые после новогодних праздников трудовые дни совершенно по-особенному отличались от остальных рабочих будней, и Дима их очень любил.
Люди ходили по коридорам и кабинетам заряженные, выспавшиеся, с горящими глазами и добрыми лицами. Заклятые коллеги действительно были рады друг друга видеть, искренне, а не в бешенной предновогодней спешке и муках усталости, преподносились запоздавшие подарки, ценные тем, что при поддержке еще висевших на окнах гирлянд рождественских цветов и притаившихся в каждом достойном углу елок волшебным образом продлевали праздник вопреки календарю.
По традиции Леха обязательно презентовал всем в их отделе по какой-нибудь невообразимой диковине, найденной в очередной поездке по миру, и следующие полдня они из кожи вон лезли, выдумывая то ли статуэтке, то ли оберегу практическое предназначение – по-взрослому адекватное и полезное или же интересное и веселое.
Однако чаще прочего в наступившем году Дима предвкушал кое-что новенькое. Нервы щекотало, едва мысли шли в сторону прекрасной… теперь уже знакомой. В голове плыло, стоило призадуматься серьезнее, и разумная, тщательная подготовка к грядущему разговору – а также поиск ответа на вопрос, зачем Диме так хочется прогуляться в крыло уголовно-правовой практики в понедельник чуть ли не в девять утра, – заканчивались на первом же воспоминании об одной ночи в конце декабря.
Картинки, слайдами мелькающие в голове, день ото дня не тускнели, а лишь обретали дополнительные будоражащие оттенки. В них Лара вновь и вновь вздрагивала от удовольствия, когда он касался ее, ярче и невозможнее зеленели удивленно распахнутые глаза, раскрывались алые губы со смазанным контуром и почти по-настоящему на языке чувствовался вкус ее помады. Временами Диме казалось, он уже путается и не знает наверняка, что из транслируемого мозгом случилось взаправду, а что придумалось, даже намечталось, после.
Не прошедшая за долгие выходные околдованность Ларой была пьянящей, приятно отвлекающей от всего, о чем Дима не желал лишний раз рассуждать. Пропорционально возрастанию интереса к магнетической девушке в умопомрачительных туфлях уменьшалась его тоска по Вике, что радовало чрезмерно. Хандрить из-за расставания, когда оно вполне закономерно и произошло бы в любом случае, было глупо.
Продолжить же нормальную жизнь, переключиться и насладиться новыми возможностями – вот чем нужно заняться. Он же обещал себе попробовать лехин образ существования. И даже попробовал. И даже очень удачно. Так удачно, что возвращаться к переборке вариантов не хочется. Зачем, если уже найдена идеальная кандидатура?
Здесь Дима, конечно, сам себя одергивал за разгулявшиеся до предела разумного целеполагания намерения. Никаких оснований считать, что Лара две недели только о сексе с ним и грезит, не существовало. Мало ли, по какой причине она в ту ночь решила уйти не к себе, а к нему домой. Помимо многих возможных препятствий – например, вполне прозаичной незаинтересованности в продолжении, она могла состоять в отношениях. Не просто так ведь сбежала, как пойманная на горячем преступница.
Правда, по неведомым, прошедшим мимо его сознания умозаключениям, Дима отказывался думать о Ларе как об изменщице. Не вписывалось. В его о ней впечатление не вписывалось. Он для себя Лару определил как… честную.
Характеристик, ей подходящих, нашлось бы довольно: о красоте, об уме, о темпераменте, но первой, огромными четкими буквами печаталась честность. То ли потому что манера общения у Лары была такая – сразу в лоб, намеренно, а не по глупости. То ли потому, что Дима не удержался и погуглил, выяснив о Ларе, пусть и немного (даже аккаунтов в соцсетях не нашлось), но достаточно, чтобы составить представление о присущих ей ценностях. Как минимум, в профессии, а по большей части, наверняка и в жизни.
Поисковик показал ему несколько статей о довольно громких процессах, в которых она участвовала, пару заметок на сайте одного университета (так Дима узнал, какой юрфак она закончила), где освещалась ее нетривиальная деятельность на базе студенческой юридической клиники[1] и блестящая учеба. Дима впечатлился. Даже пожалел, что она не училась у его отца, преподававшего в МГУ уголовный процесс последние лет пятнадцать и очень уважавшего увлеченный юридический молодняк.
Сомнений, что с отцом Лара спелась бы просто на раз, не осталось, когда Дима вник в суть отмеченных в новостных изданиях процессов. Перед ним была не просто успешная адвокатесса, отличившаяся в профессии выдающимися способностями, но и правозащитница. Ярая, бесстрашная, неугомонная.
С детства Дима очень хорошо знал, чего стоит заниматься правозащитной деятельностью в России. Давление со всех сторон, угрозы, закрывающиеся перед носом двери, равнодушие перед несправедливостью – отец хлебал и не давился, а Дима, насмотревшись, даже пробовать не стал. Восхищался со стороны. Сейчас восхищался еще и Ларой.
Все-таки он тем вечером не ошибся: она потрясающая женщина. Совершенная как будто. Смириться, что их знакомство не продлится в новом году, Дима ни за что на свете не смог бы. Уж точно не после того, как узнал о ней столько интересного, а хочет узнать еще больше. Да и просто ее – хочет.
[1] Юридические клиники обычно создаются на базе юридических университетов и выступают как негосударственные некоммерческие образования, оказывающие бесплатную юридическую помощь. Работают в них под руководством наставников студенты старших курсов юрфака, прошедшие серьезный отбор и подготовку. Для студентов это отличная возможность для практики и заявлении о себе как специалисте (особенно выдающиеся не раз выигрывали очень крупные и серьезные процессы).
Глава 10
Долгожданный, знаменующий начало первой трудовой недели в новом году понедельник наконец наступил. С самого утра дороги в центре Москвы предсказуемо застывали в неподвижности, как будто легкая слякоть на асфальте обернулась вязкой болотной тиной. Относительно спокойные после длительных праздников автомобилисты чуть реже привычного жали на клаксоны, а выругивались при закрытых окнах – минус десять по Цельсию все-таки, да и драть горло пока не то чтобы хочется. Вот в грядущую пятницу…
Застряв в дорожном параличе, Дима, нервно-бодрый, как если бы выпил на завтрак не одну, а четыре чашки кофе, постукивал пальцами по рулю в такт поющему о бесконечной любви Мэттью Беллами[1]. Риска опоздать не было: даже с пробками добираться всего сорок минут, а он в машину сел чуть ли не за полтора часа до начала рабочего дня. Дома почему-то не сиделось.
Проснулся чересчур рано, но с совершенно ясной головой, не хотелось ни минуты лишней пролежать в теплой постели, зато взяться за дело было просто невтерпеж. Собрался Дима так быстро, как будто торопился в зал суда. В родной квартире занятий не нашлось, и уже в полдевятого он, стоя на подземной парковке, тянул ручку двери собственного автомобиля.
Людей внутри бизнес-центра, где их юридическая фирма арендовала под офис несколько этажей, сновало значительно меньше привычного его взгляду: обычно Дима пересекал турникеты без двадцати десять, и ехать приходилось в одном из переполненных лифтов. Сегодня же на свой пятнадцатый этаж он поднялся в компании семи человек – оказалось, довольно приятно не чувствовать себя рыбешкой в консервной банке и дышать воздухом с достаточным уровнем кислорода.
На пути к кабинету Дима без удивления повстречал пару запойных трудоголиков, по виду которых нельзя было поверить, что вся страна отдыхала целых тринадцать дней. Лехи, ожидаемо, еще не было. Наверняка явится впритык к десяти, и пересекутся они лишь на обеде или вечером.
Не дожидаясь временной отмашки, Дима принялся за работу: проверял уже сделанное, сверялся с графиком будущих дел, гадал, как пройдет день сегодняшний.
Могло быть по-разному. Планирование – это, конечно, отлично: ничто не предвещает беды, большая часть деловой Москвы только начинает выходить из коматозного сна, и авралы предполагаемые, как кары небесные, обрушатся на юристов где-то через недельку, но всегда был риск внезапных ЧП. Стоили они, конечно, клиентам таких же внезапных затрат, но напрягаться Диме именно сегодня было немного лень. Его план дня включал в себя напряг иного рода.
Минут через сорок офис забурлил жизнью уже по-настоящему. Забегали по коридорам люди – те самые, которых он в конце прошлого года обозвал манекенами для деловой одежды (а Лехе так и не рассказал!), то и дело раздавались голоса разной степени приятности, в приемной принялся время от времени звонить телефон.
Дима неохотно отлип от удобного кресла, чтобы закрыть дверь и вернуть себе немного тишины: пора бы настроиться перед первой консультацией в новом году. Клиент был давний, но трудно-прошибаемый. Никак не мог смириться, что приличные адвокаты не «решалы» из девяностых и действовать вынуждены в рамках существующего законодательства.
Приходилось не только разбираться с конкретной юридической проблемой, но еще и тратить время на убеждение Валентина Игоревича: иных путей нет, по закону либо так, либо никак, но лучше все-таки по закону, чтобы заодно постелить соломки на будущее, если вдруг случатся обстоятельства из подпункта «б» пункта второго пятого раздела указанного договора. Под гнетом непонимания юридических канцеляризмов Валентин Игоревич, как правило, сдавался, уловив главное – Дмитрий Александрович знает, что делает.
Дмитрий Александрович действительно знал, что делает, но убедить некоторых людей было нелегко. Многие хотели попроще, едва ли не на вербальном уровне что-то там обсудить, какую-нибудь одну бумажку подписать и желательно без суда, и подешевле бы.
Вроде бы по ту сторону стола сидели серьезные люди с серьезными организациями, но… сознание русского человека менялось со скрипом. Дима старался относиться с пониманием и сокрушаться поменьше, когда клиент не понимал, какие риски себе же обеспечивает, не желая тратиться на полноценную помощь юриста. Не психовал, когда насмотревшиеся американских сериалов, напротив, швырялись деньгами, требуя совершить невозможное, даже не вникая, что:
а) чудеса бывают только в сериалах;
б) в России другие правовая система и законодательная база.
Историй о невозможном хватало, но тем Диме и нравилась его практика: головоломка на головоломке. Самые незначительные детали обретали ключевое значение, составляемые договоры временами таили в себе массу нюансов, над точностью которых можно было корпеть бесконечно. Мозг кипел, в теле разгонялся кураж. Дима кайфовал – он обожал вызовы. Особенно интеллектуального толка.
Интересных сверхзадач сегодня, к сожалению, не предвиделось. До обеда Дима пережил еще одного «валентина игоревича», а после, не особенно раздумывая, прошагал к лифтам и спустился на тринадцатый этаж. В приемной уверенно выяснил, где принимает Лара Алексеевна (хвала поисковикам и сайту их собственной фирмы!) Белых, успокоил разволновавшегося секретаря, лепетавшего про полную запись и свободные даты аж в следующем месяце, заверив, что он не клиент, а коллега, и всего на пять минут, как раз в перерыв. Секретарь выдохнул.
Сам Дима выдохнул только осмелившись постучать в дверь нужного кабинета. Дождался громкого и ровного «Войдите!» и пересек порог.
При его появлении Лара продемонстрировала лишь легкое удивление: с показательной озадаченностью приподняла брови и едва заметно вопросительно склонила набок голову. Ни одного лишнего движения. Если она на самом деле и испытывала сильное волнение, обнаружить его было нельзя. Что ж, Дима тоже себя неплохо контролировал.
– Привет, – заговорил он как ни в чем не бывало.
– Привет. Ты зачем здесь? – Вот так, сразу к делу. Ни улыбки, ни радости в тоне. Враждебности не было тоже, скорее вежливое любопытство.
– Решил узнать, как дела. – Дима пожал плечами. – Ты тогда сбежала уж слишком быстро.
– Я не сбегала, – отрезала она уже без изначально вежливой интонации. Дима прищурился, не признавая ее слова за убедительный ответ. – Мы закончили, и я уехала домой.
– А кто сказал, что тогда мы закончили? – парировал он и довольно ухмыльнулся.
На самом деле разговор интригующе свернул не туда. По плану было незамысловатое общение и нормальное знакомство: очень хотелось изучить Лару получше. На протяжении двух недель Диму мучили любопытство и чувство неясной природы, какое-то беспокойство, как если бы он сделал не все, что действительно хотел. Например, расстался раньше желаемого с одной прекрасной дамой в одну прекрасную ночь.
– Традиционно секс завершается оргазмом. – Лара с вызовом вздернула бровь.
Против воли Дима заулыбался. Если они и дальше станут общаться в таком духе, то будет весело. И непредсказуемо: ответы на все реплики Лары вырывались у него раньше, чем успевали пройти проверку у разума.
– Вот уж нет, – оттолкнувшись от стены, Дима направился вперед, выдерживая паузу. Продолжил он, только когда уперевшись бедрами в край столешницы, навис прямо над Ларой. – С оргазма можно начать – и так будет намного, – он выделил последнее слово, – интереснее.
Встретившись с ее уже знакомо распахнувшимся взглядом своим, Дима замер. Очень вяло и медленно настигли мысли, что он вообще-то так себя обычно не ведет: не напирает, не нарушает личные границы и не переходит сразу от слова «привет» к обсуждению оргазмов и прелюдий. С Ларой обе встречи подряд шли по своей уникальной колее. Бесконтрольно отрубались мозги, и с рассеянным туманом в башке общение Дима выстраивал на автопилоте интереса и желания продолжить разговор несмотря ни на что.
Лара не торопилась отвечать. Зрачки были расширенные, губы, вновь ярко-алые, четко выделяющиеся на белоснежной коже, приоткрыты – завораживающая картинка. Между их лицами, находившимися на расстоянии всего нескольких сантиметров, становилось сложно сохранять дистанцию – их словно притягивало друг к другу. Пространство, перестав быть бесконечным, обретя вдруг границы, густело и тяжелело. Дима за пару глубоких вдохов полностью погряз в аромате знакомых духов, и его повело. Последних джентельменских сил хватило только на то, чтобы просипеть:
– Я тебя сейчас поцелую. – На грани слышимости, воздухом по ее губам.
В глубине зеленых глаз что-то вспыхнуло, пробирая Диму до мурашек, до воспоминания о предвкушаемом эти две недели беспамятстве, до гула в ушах, сквозь который прошло одно слово:
– Целуй, – тем самым хриплым шепотом.
Дальше Дима не ждал ни секунды. Губы соприкоснулись резко, выбивая разряды под кожей. Целоваться, навалившись на стол, было крайне неудобно, Дима мало понимал, как он еще не потерял баланс и не рухнул на Лару сверху.
Вроде бы опирался руками на стол, вроде бы сминал какие-то бумаги, возможно, очень важные, возможно – оригиналы официальных документов, которые нельзя заново напечатать принтером на свежих и ровных листах, но остановиться и обойти стол, прерваться хотя бы на пару движений секундной стрелки – нет, только не сейчас.
Не иметь возможности всем телом вжать Лару в себя было мучительно, и Дима просто потянул ее наверх, поднимая из кресла, желая затащить на стол, прямо на бедные распечатки.
Губами он скользил вниз по нежной коже шеи, языком оставлял влажные следы, упиваясь ее судорожными то ли всхлипами, то ли попытками дышать. Ее руки давно цеплялись за его волосы, перебирая, потягивая, царапая у корней кончиками острых ногтей. Было головокружительно хорошо, но мало. Дима потянулся к пуговицам на шелковой блузке, но Лара, дернувшись, удержала его ладони в своих.
– С-с-стой, – отстранившись, она слабо шептала ему куда-то в ухо, задевая мочку губами, то есть ничуть не облегчая Диме участь.
– Что? – Страдание в его голосе показалось до того отчаянным, что он сам поморщился.
– Нам… нужен договор.
[1] Беллами, Мэттью – британский музыкант, фронтмен группы Muse.
Глава 11
– М-м, что? Какой… договор? – Чуть вывернувшись из кокона их взаимно-страстных объятий, Дима уставился на Лару с непониманием. Волосы были взъерошены просто донельзя… соблазнительно, у нее даже дыхание перехватило. Снова.
Весь его вид заявлял, чем они только что занимались и с какой именно степенью энтузиазма: окрашенные алым пигментом лариной помады губы и щеки, блуждающий, малоосмысленный взгляд, частые короткие вдохи и выдохи, не оставляющие сомнений в его увлеченности произошедшим.
Ларе нравилось, что он сейчас такой из-за нее. Что это ее помада на его лице, что ее руками устроен беспорядок в прическе, расстегнут воротник белой рубашки и помяты полы пиджака, что вся ее сущность – причина его бурно скачущего пульса. Эта сопричастность кружила голову, наполняла тело пронзительным, лежащим вне физических реакций удовольствием. Эгоистичным, омерзительно самолюбивым и пугающе сильным желанием однажды свести его с ума.
Упиваться мужским восхищением было непривычно. И опасно. Лару как ножом внутри проскребло, когда среди буйства чувственных впечатлений и восторгов, совсем слабо и неохотно забилась единственная претендующая на адекватность мысль: границы, она забыла про границы.
Она настолько бесконтрольно увлеклась, что ничего не прояснила, не узнала, зачем он пришел, почему решил устроить продолжение вполне законченной авантюры. Если… если его интерес выходит за рамки сексуального, им определенно не по пути. Он должен с отчетливой ясностью понимать, на что может рассчитывать.
Никаких романтических отношений.
Никаких влюбленностей.
Она не способна ни на то, ни на другое.
– Да. – Лара выпрямилась, настраиваясь на сложный разговор. – Прежде чем мы продолжим, я хочу прояснить некоторые моменты и внести предложение по поводу нашего дальнейшего взаимодействия. – Дима одарил ее насмешливым взглядом, намекая на излишнюю для их нынешнего положения официальность речи. Ларе и самой хотелось поморщиться, но…
Пресекать необходимо сразу, без неуверенности и обходительных церемоний. Без откладывания «на потом», которое всегда равняется красноречиво очевидному «слишком поздно» в обиженных, искренне оскорбленных глазах другого человека.
В недомолвках, неоправданных надеждах, претензиях и ссорах Лара точно не нуждалась. У нее не было ни времени, ни сил, ни желания из лишней скромности наивно попасться в ловушку подобных отношений. А еще меньше – по случайности стать объектом влюбленности и без всякого умысла разбить сердце тому, кто переоценил свои силы. Люди тщеславны. Люди не умеют себя контролировать. Вопреки самомнению в действительности они не знают себя и потому барахтаются в паутине мучительных, не поддающихся истолкованию чувств и желаний, стараясь посильнее задеть оказавшихся поблизости дергающимися конечностями, чтобы, запутав, притянуть к себе и не страдать в одиночку.
Людскую природу Лара просчитала давно, но абсолютной уверенности в отношении логики поступков конкретного человека не было никогда. Даже при условии полной ясности намерений каждой из сторон. Всегда приходилось считаться с тем, что между жуткой агонией в компании другого и стабильным спокойствием в одиночестве большинство выберет агонию. Даже если это нерационально, вредоносно и губительно.
До сих пор не выпустив из-под пальцев ткань лариной блузки, Дима издал до позерского громкий вздох и страдальчески закинул голову назад, отвечая скорее потолку, чем Ларе:
– Я готов выслушать все ваши предложения, госпожа Белых.
Она нахмурилась. Это его вечное балагурство… Хорошая ли идея – предлагать Дмитрию то, что она хочет предложить? Точно ли игра стоит свеч? Безусловно, ей раньше ни разу не было так опьяняюще хорошо в сексе. Безусловно, нельзя не заметить искрящее между ними напряжение, которое никуда не ушло после совместной ночи, сегодня Лара завелась с пары взглядов и одного прикосновения.
Физическая привлекательность Дмитрия выступала нерушимым аргументом. Лара прекрасно понимала, что ей вряд ли так повезет еще раз. Она чересчур избирательна, тут ничего не поделаешь, и упустить шанс испытать хотя бы чуточку тех эмоций, от которых, наконец-то, впервые за двадцать восемь лет, отрубается сознание, позволяя выдохнуть и про все забыть, очень – едва ли не до страха – не хотелось.
То ли Дима уловил ее сомнение, то ли просто устал стоять с запрокинутой назад головой, но он вдруг переменил позу и заметно посерьезнел.
– Лара?
Она кивнула.
– Да, извини. Я хочу сразу прояснить, что между нами возможен только секс. Я не заинтересована в отношениях: ни сейчас, ни в перспективе. Ни с тобой, ни с кем-либо вообще. Я хочу, чтобы ты четко это понимал, если согласишься на следующее мое предложение. – У Димы, за реакциями которого она сейчас внимательно следила, чуть дернулся уголок губ. – Я хочу предложить тебе секс. – На последнем слове у него, как по команде, расширились зрачки. Лара подавила желание улыбнуться. – Без обязательств. Нас, очевидно, тянет друг к другу. – Он хмыкнул. – Я не вижу смысла это игнорировать, если тебе подходят мои условия. Если ты уверен, что сможешь удержаться в установленных границах, не привяжешься, не станешь требовать больше условленного и так далее. Я очень много работаю, и нервотрепка мне не нужна. Просто секс. Пока нас это устраивает. Что думаешь?
