Текст книги "Осколок (СИ)"
Автор книги: Диана Морьентес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)
– А ты сама? – заглянул Макс ей в глаза, точно зная, что да, например, с Кареном.
– А я – нет! – заявила Наташа гордо, унизив обоих мужчин своим тоном.
Юра, правда, от такого унижения только рассмеялся. А Макс смотрел на нее долго и внимательно, уже совершенно серьезно, и сделал логический вывод:
– Получается, если ты отказываешься от секса, значит, просто не любишь этого мужчину?
Наташа абсолютно точно поняла, о чем он сейчас говорит, – по его взгляду.
– Нет, – возразила девушка. – Это значит, что я могу любить без секса. А вам, мужчинам, этого не дано!
– Да уж, куда нам до тебя! – смеялся Юрик.
– Что вы ей наливали? – игриво спросил Максим у своего друга нарочито озабоченным голосом.
– Макс, – хихикал друг, – что бы мы ей ни наливали, ее невозможно заставить не заметить правды!
Света вошла на кухню и, проигнорировав мужа, стала собирать из тарелочек с остатками нарезанных закусок детали для своего бутерброда. Юра угрюмо поглядывал ей в спину, а она очень старательно от него отворачивалась. А потом, невозмутимо глядя в окно, аппетитно ела свой шедевр.
– Свети-ик… – робко позвал Юрик.
– Чего тебе? – отозвалась девушка грубо.
– Светок, – ныл Юра дальше, – сделай мне такой же бутерброд! Пожалуйста!
– Сделай сам, – послышалось от окна.
Максим и Наташа молчали и только переглядывались. Юра тоже молчал некоторое время. Потом не выдержал и совершенно серьезно сказал:
– Свет, я люблю тебя.
Глаза Макса сами собой опустились в пол.
– Ты что, – взъерепенилась Света на мужа, – думаешь, изобразил жалобный голосок, поставил бровки домиком – и с этой секунды у нас все будет хорошо?! Юра, этого мало!
Макс поднялся и, взяв Наташу за руку, попросил:
– Свет, помоешь за нами посуду?
– Да, конечно, бросайте.
Оставив вражеское противостояние наедине, Максим, сидя в зале на одном диване с Наташей и Саней, смотрел вместе с ними в телевизор и думал только об одном – о Юре. На всех остальных было просто наплевать.
*
Уехав из Красной Поляны, остатки компании стали думать, не посетить ли им еще клуб какой-нибудь. Правда, было только семь вечера, но ведь это такой пустяк для тех, кто не хочет расставаться! Сомнения были только у Макса. Он еще в прошлом году созванивался с Инессой – ее мама сейчас в больнице, и Инка пригласила первого января в гости Макса вместе с Наташей и Светку с Юрой. Света сама сейчас предложила не ехать к Инессе, а забрать ее с собой на дискотеку. Тут же созвонились по сотовым. Инесса согласилась при условии отсутствия Костика, а Костик с радостью отказался от вечеринки – лишь бы не видеть Инку.
Что за странная пара они были в школе, думала Наташа. Инка такая высокая и пухлая, хотя, возможно, в юности она была худой. Но Костик! Он в любом случае с ней не смотрится. Этот блондин с короткими, взрыхленными на макушке завитками, сероглазый очкарик, бесцветный мужчина совершенно не в Наташином вкусе – и Инесса, стильная, яркая, с восточным типом лица: с красивыми продолговатыми глазами и высокими скулами – горячая мечта многих мужчин, даже не знакомых с нею.
Гулять по городу до десяти вечера остались самые стойкие: Севрюгины, Веллер с Фроловой, и эгоистичный Константин Белый. Наташа всю жизнь думала, что Белый – это его прозвище, ведь у него светлые волосы. И только сейчас узнала, что это его настоящая фамилия.
Андрюха уехал домой, честно признавшись, что хочет спать, еще в семь вечера. Кирилл тоже согласился с ним на сто процентов – массажные столы оказались не самыми удобными лежанками.
Так впятером и ходили по улицам, практически не замерзли, только когда вышли к морю, попали в леденящий сквозняк и быстренько оттуда исчезли, пока девушки не простыли. Юра с Максом много разговаривали о психологии: Макс выяснял, что думает Юра о последствиях изнасилования. Юра рассказал свое мнение, и добавил, что большое значение имеют возраст, индивидуальность, поддержка окружающих.
– С этим можно справиться самостоятельно? – уточнил Макс. – Или только с помощью специалиста? Например, если девушка не хочет никому об этом рассказывать.
– А кого ты имеешь в виду? – тут же встряла в этот разговор Наташа.
– Да никого, просто спросил, – ответил Макс.
– Макс, самостоятельно, я думаю, нельзя. А без специалиста – вполне. Многое зависит от родственников, друзей… Ну и от личности, характера.
И это было единственное, о чем Максим разговаривал за всю прогулку. Все остальное время, метр за метром, задумчиво смотрел себе под ноги, а иногда вообще отвлекался так явно, что на него начинала поглядывать вся компания. Наташа держала его за руку и ощущала его отсутствие яснее всех. Не было привычного общения «на руках», когда что-то говорят друг другу пальцы и пальчики, ладонь и ладошка. Обычно, чувствуя ее замерзшую «лапку», Макс брал ее себе в кулак. Или клал в свой карман. Сейчас не было ничего. НИЧЕГО.
Едва увидев Костика, Инесса развернулась и пошла обратно, даже не подойдя и ни с кем не поздоровавшись. Макс побежал за ней и догнал.
– Ты мне сказал, что его не будет! – предъявила претензию женщина.
– Я сам уговорил его пару часов назад. Он тоже не хотел идти только потому, что будешь ты. Вы меня достали! Ведете себя, как дети малые!
– Макс, это не прихоть! Мне на самом деле очень неуютно в его присутствии!
– Инка, все плохое между вами закончилось много лет назад! Пожалуйста, перестаньте! Это дискотека, там будет музыка, вам даже не придется разговаривать друг с другом!
Максу очень хотелось, чтобы двое его лучших друзей перестали враждовать. Во всей компании больше нет никого друг другу ближе, чем эта троица. Только эти двое – Кост и Инка – люди, в которых Максим уверен, как в самом себе. Может, это просто самообман, навеянный воспоминаниями о проведенных вместе школьных годах; может, это настоящая дружба, проверенная такими событиями, от которых хотелось умереть… Но в любом случае, во всех остальных друзьях Макс мог бы усомниться, а в этих двоих – нет.
Оказывается, и быстрые танцы Макс танцует обалденно! Особенно под кислотную музыку, которую тонкий Наташин слух вообще отказывается воспринимать как сочетание звуков. А Макс словно в своей среде обитания – настолько безоговорочно четко вливается в ту атмосферу, которая царит на танцплощадке вместе с этим ужасным визгом и пищанием динамиков.
Было такое впечатление, что он накуренный. Макс двигался раскованно и небрежно, совершенно не стремясь выполнять какие-то движения. Словно ему незачем стараться как-то отличиться от толпы. Но как раз этим он и отличался. Он шастал между дрыгающимися телами, ловко между ними лавируя, иногда останавливаясь на три-четыре секунды рядом с улыбающимися ему девушками, и Наташа, не веря своим глазам, наблюдала, как одну незнакомку Максим эротично погладил по волосам, потом прошел до другой и мимоходом обнял ее за талию, потом – с третьей пару мгновений танцевал впритирку что-то типа стриптиза… И равнодушно кидал каждую в легкой обиженности, что он не задержался с ней дольше.
Наташа терпела изо всех сил. Здесь музыка очень громкая, и, сидя за столом, компания даже особо не разговаривала. Пока Макс был со всеми, он даже рюмку неохотно поднимал. Как будто ему все мешают, и он хочет остаться один, но не знает, как об этом сказать, чтобы не обидеть. И с Наташей, сидящей рядышком, особо внимателен не был: пару раз предложил ей что-нибудь заказать поесть и все. Не смотрел на нее, не наклонялся к ней, чтобы сказать что-то ласковое, а когда она говорила с ним на ухо, чтобы опередить музыку, он просто кивал. А потом встал и, никого не позвав, отправился танцевать.
– Что с ним? – спросила Инесса громко.
– Что? – изобразила Наташа жестами, что не слышит.
– Что с Максом? – повторила Инесса, подвинувшись ближе и кивнув на танцпол. – Пьяный?
Наташа только покачала головой. Как он может быть пьяным, когда только несколько рюмок выпил – здоровый мужик с иммунитетом к алкоголю?
– Вы поссорились? – попыталась женщина спросить по слогам.
Наташа снова покачала головой и плюс к этому еще и недоуменно пожала плечами. Едва не плакала. Хорошо хоть в темноте и мигании никто не замечает, как подрагивает ее подбородок.
Что-то происходит в их с Максимом отношениях. Все уже не так, как раньше. Может, подойти и врезать ему при всех? Терять-то, вроде, и нечего, кроме его безразличия… Устроить скандал и потерять Макса навсегда, или не устраивать скандала и сойти с ума самой? Какой мучительный выбор!
Вся компания в составе четырех человек, оставшихся за столом, с интересом наблюдала, как Инесса встала и направилась на танцпол. Догнав друга на одном из его виражей, приобняла его рукой, чем здорово отвлекла от дамочки, танцующей уже специально для него. И точно с таким же трепетом вся компания увидела, как Инесса что-то сказала Максиму, он придвинулся к ее лицу (то ли поцеловал в щеку, то ли что-то шепнул на ухо), и Инесса в ту же секунду отвесила ему пощечину!
…– Красавица, не вмешивайся не в свое дело! – сказал ей Максим на ушко с нежностью и, раз уж он здесь, провел языком так, как она любит.
А Инесса, вздрогнув, тут же с размаху, допустимому на тесном танцполе, влепила ему пощечину…
Макс промолчал. Только задержал свой красноречивый взгляд на Инессе, развернулся и отправился танцевать дальше.
– Макс, извини, – снова догнала его Инка.
И он снова молча отвернулся…
– За что? – пыталась Наташа выяснить.
Но Инесса только расстроено молчала.
Следующим был Юрик. Пока ведущий проводил конкурс под приглушенную музыку, подошел к другу и сказал:
– Макс, ну чё ты так себя ведешь? Не капризничай, ты уже не маленький.
– Вот именно, не маленький! – огрызнулся Макс. – Так что не надо меня воспитывать!
Юра решил больше не напрягать друга, зная его характер.
Света подошла к Максу тоже… Но только для других целей – под отличным предлогом. Пока Максим стоял у бара, девушка незаметно встала рядом с ним и сказала ему:
– Наконец-то у меня есть возможность с тобой поговорить!
– О чём? – отозвался парень неохотно.
– А что – не о чем? – удивилась Света и слегка расстроилась от его индифферентности. – Мы прекрасно провели время в Новогоднее утро! Ты был неподражаем!
– Свет, я не люблю подобные комплименты. Я к таким словам равнодушен.
– Интересно, а как же мне сказать, если это на самом деле так? – хитро улыбнулась девушка.
– Свет, отстань, ладно? – тихо и жестко попросил мужчина и, опрокинув рюмочку водки, закусил ее лимончиком.
Уже пьет в одиночестве! И это притом, что его друзья присутствуют здесь же и пьют цивилизованно – организованной кучкой.
– Я рад, что ты не жалеешь об этом, – сказал Максим с упреком и снова отправился на танцпол.
– Кост, теперь твоя очередь! – предупредила Света, вернувшись за стол.
– Ну уж нет! Я воздержусь! – заявил Костик и усмехнулся. – Я его боюсь!
Инесса пробыла вместе со всеми недолго, ей не нравилось сидеть за одним столом с Костиком. Наташа замечала это совершенно ясно. Инесса еще какое-то время грустно наблюдала за Максом, потом просто попрощалась со всеми, кроме Коста, и Наташа вышла вместе с ней в гардеробную, где было прохладно и тихо.
– Пойду домой, толку нет здесь торчать… – протянула Инесса. – Макс теперь вряд ли вообще когда-нибудь ко мне подойдет.
Гардеробщица выдала ей красивую дубленку с цветным мехом в обмен на номерок, и Инесса принялась грациознейшим образом ее надевать, слегка вертясь перед огромным зеркалом на всю стену.
– Да ладно, не переживай, – попыталась Наташа ее утешить. – Все будет хорошо, вот увидишь!
– Да, я надеюсь, у вас все будет хорошо! – упрямо повторила Инесса. – Теперь одной проблемой у вас станет меньше. Это я о себе.
– Тоже мне проблема! – фыркнула девчонка.
И Инесса мило улыбнулась:
– Хорошая деликатная девушка! Я думаю, ты найдешь к нему подход.
Поцеловались в щечку, и, кинув презрительный взгляд на только что появившегося здесь Костика, Инесса вышла на улицу с гордым видом. А Наташа и Константин еще долго стояли здесь и смотрели друг другу в глаза.
Кост кивнул на дверь, видимо, имея в виду Инку:
– Почему она так привязана к Максу? – спросил он никого.
– Он ее первый мужчина, – объяснила Наташа смело и безответственно к чужим тайнам.
Кост изменился в лице.
– Макс?!
Наташа кивнула. Костик вдруг резко сменил имидж: из заносчивого, высокомерно-жеманного эгоиста внезапно превратился в робкого, униженного мальчика – плюс ко всему он еще чуть выше Наташи, и новый образ был ему очень к лицу.
– А откуда ты знаешь? – спросил он ошарашено.
– Сначала Макс рассказывал, потом сама Инесса, – растолковала девушка равнодушно.
– А когда… ну, это было, когда они встречались?
– Да, кажется, незадолго до того, как он ушел в армию.
– Мы с ним ушли в армию, – отрешенно поправил Костик. – Мы вместе служили… Вместе поступали в институт, вместе завалили экзамены и вместе ушли в армию…
Казалось, Костик очень хочет подумать о чем-нибудь другом. А Наташа и так думала о другом… Это самая ужасная вечеринка в ее жизни!
«Пойди, пойди», – маяковал ей Юра. Макс вышел на уличный балкон, и Юра изо всех сил гнал туда и Наташу. И жестами показывал ей – успокойся, веди себя тихо. А Наташа ловила себя на мысли, что она уже ненавидит Макса всей душой! И если вдруг ей в руки попадется его голова, она просто шарахнет эту голову с силой об стенку… Такое же желание возникало в переходные годы на счет мамы. Юра сам накинул Наталье на плечики ее теплую вязаную кофту и легонько пнул в спину в сторону двери. И Наташа бесхарактерно поплелась.
На широком бетонном балконе и тут, и там стояли парочки в обнимку, компании парней штуки по три, кое-кто приводил в чувство пьяного друга или скандальную девчонку… И был один красавчик – демонически привлекательный и непроходимо обособленный.
Макс посмотрел на нее и отвернулся, правда, предварительно опустив глаза.
– Как дела? – спросила Наташа, подойдя.
– Нормально, – ответил Максим отчужденно.
– Это, по-твоему, «нормально»? – возразила девушка. И, стараясь не перегибать палку, обиженно объявила: – Ты делаешь мне больно!
Парень обдумал эти слова, потом повернулся к ней и сказал тихо:
– Ты мне тоже.
«А я-то чем?», – хотелось спросить… Но Наташа понимала, что вести разговор в таком ключе нельзя, иначе это превратится в бессмысленный обмен колкими фразами, а скорее всего, даже приведет к настоящей ссоре, как обычно.
– Что с тобой? Я тебя таким никогда не видела.
– Мне надоело притворяться хорошим парнем! – объяснил Макс честно и со злостью. – Я кретин, и отныне буду вести себя, как кретин!
– Притворяться кретином тоже не самая удачная мысль.
– Мне не приходится притворяться.
Наташа совершенно не знала, что еще сказать. Была в растерянности и боялась нагрубить или наделать еще каких-то глупостей. Промямлила, смущаясь и теребя замочек на кофточке:
– Ладно, тогда не буду тебе мешать… Пойду к остальным…
– Подожди, – Макс поймал ее за уходящее плечо, – постой со мной. Ревнуешь?
И только сейчас вдруг, открыв рот для ответа, поняла, что это вовсе не ревность. На самом деле – не ревность!
– Нет. Просто это… унизительно, что ли, когда твой парень так ведет себя в твоем присутствии. Обидно, что ты меня ни во что не ставишь. Что я для тебя пустое место.
– Это не так, – сказал Максим, надолго посмотрев ей в глаза.
Наташа улыбнулась ему – сама не осознавала, почему перестала на него сердиться. Не находила возможностей продолжать разговор – настолько заметно Макс этого избегал. Но интуиция заставляла вести себя именно так:
– Тебе плохо? Переживаешь из-за чего-то? – спросила Наташа просто так, даже без умысла.
А Максим молча покачал головой. Утвердительно. Наташа была немного выбита из колеи таким искренним ответом. И уже знала, что он не станет ей рассказывать, что именно его беспокоит. За стеной, за дверью, только в зале, а казалось, что вокруг, приглушенно тукали басы, одинаково, скучно. Этот маленький грохот действовал на нервы. Точно так же что-то постукивает у Максима в памяти, надоедливо, раздражающе, еще не в полную мощь, чтобы все могли это заметить, но уже достаточно, чтобы сойти с ума.
– Котик, – Наташа ласково погладила его по плечу и робко поцеловала в профиль, – в жизни очень часто бывают моменты, когда надо просто перетерпеть и переждать. Может, это как раз твой случай? Все пройдет.
Улыбнулась сама себе: они словно поменялись ролями. Он чем-то расстроен, а она нараспев успокаивает его нежными прикосновениями и такими же нежными речами. Что ж, он заслужил взаимность, он точно так же поддерживал ее несколько лет.
Хорошо освещенный, но все равно мутный и неуютный уличный балкон ярко вспыхивал на фоне темного, почти черного неба без луны и звезд. Напротив – рынок, старое здание Советских времен, мертвый, закованный цепью на воротах. Кажется, что ему плохо, одиноко, но к нему никак не подойдешь, не побродишь по пустым и гулким залам мясного отдела, или вдоль уличных прилавков, длинных и безнадежно безликих. Можно попытаться перелезть через ворота, но там наверняка охранники. А если еще и собаки… Страшно переступить эту черту, страшно нарваться на сопротивление и понять, что тебя здесь не ждут.
– Ты смогла бы простить измену? – спросил Макс, не поворачиваясь к девушке, глядя прямо перед собой – на кипарисы.
Или все-таки бдительный сторож ее туда пропустит? Он что, хочет изменить и как бы спрашивает разрешения?
– Нет, не смогла бы, – ответила Наталья. И принялась рассуждать спокойным голосом: – Простить измену – это вообще как? Такого же в природе не существует. Я смогла бы сделать вид, что у нас с тобой все, как раньше, смогла бы никогда не напоминать тебе об измене, не упрекать тебя… И это было бы то, что мы привыкли называть «прощением». Но это не значит, что я перестала бы переживать из-за этого. Я все равно вспоминала бы, и мне было бы больно каждый раз… Хотя, это я на словах так говорю. Как поведу себя на самом деле – не знаю. Почему ты спросил?
– Вот и я не могу… – ответил Макс словно сам себе. Раз она так рассуждает, то должна понимать, что он чувствует с тех самых пор, как она рассказала ему о Сане. Задумчиво смотрел вниз – на тротуар, на улицу, где уже никого не было, кроме таксистов, караулящих клиентов возле ночного клуба…
– Макс, я знаю, что ты не святой, – отвлекла его Наташа. – Но я очень хочу оставаться слепой. Ты сказал недавно, что хранил мне верность все это время, и я тебе верю. И я очень хочу доверять тебе и дальше, поэтому, пожалуйста, не надо ТАК себя вести у меня на глазах. Не разочаровывай меня. Хорошо?
– Хорошо, – ответил он безразлично.
– Все пройдет, не переживай, – сказала она и по-детски неловко потрепала его по плечу. – Все уладится, я тебе обещаю.
– Ты что, серьезно, никогда ни о чем не жалеешь? – спросил мужчина уже гораздо дружелюбнее, даже с легкой улыбкой, от которой он всегда кажется чертовски сексуальным.
Повернулся к любимой и слегка наклонил голову к ней поближе, и Наташа сразу ощутила, как важна примитивная дистанция – настолько близким ему человеком себя почувствовала.
Жалела кое о чем. Был один момент… Летом, незадолго до смерти Карена, они с Максом ходили в кафе. А потом он довез ее до дома. Слегка намекнул, или не будем скромничать – прямо сказал, что ХОЧЕТ. А она почему-то отказалась. Причем, это так глупо было: она шла до подъезда и каждую секунду жалела об этом… Но чем дальше от машины уходила, тем некрасивее было возвращаться. И девушка все шла, шла, и с каждым шагом все больше сомневалась в том, что поступила правильно. Она же гордая, она не может вдруг сдаться, после того, как отказала! Потом стала себя успокаивать, что он уже уехал, что больше нет возможности что-то изменить. В общем, как ни старалась, жалела об этом еще с полгода, до тех пор, пока они с Максимом не исправили эту ошибку.
Максим смотрел на нее, не сводя глаз, улыбался и через минуту молчания признался робко:
– А я ведь пошел за тобой тогда. Не сразу, правда, минут через пять. Тоже сидел в машине и маялся, не знал, что важнее: гордость или… Стоял у тебя под дверью, звонил в звонок… Сначала думал, что ты не желаешь открывать, потом вспомнил, ты в кафе говорила, что практически живешь у Карена. Пришлось признать, что не судьба…
– То есть, ты хочешь сказать, что если бы я хотя бы зашла домой… – Наташа уставилась ему в лицо с таким выражением, будто пошла под откос вся ее жизнь. И вдруг завопила, привлекая внимание нескольких окружающих курильщиков: – Я реально могла зайти домой! Например, переодеться! – глубоко вдохнула прохладного ночного воздуха и стала успокаиваться. Отчаяние сменилось любопытством: – А что бы было? Ты бы меня соблазнил?
– Не уверен, – покачал Макс головой. – Я не знаю, как бы я себя вел. Не знаю, зачем пошел за тобой. Не ради секса. Понимаешь? Я вообще ни о чем не думал, даже не знал, что я скажу, когда ты откроешь дверь! Наверно, сказал бы какую-нибудь глупость типа «Привет, я тут мимо проходил…».
Наташа ошарашено разглядывала кисти своих рук, лежащих по обе стороны плеча Максима, и тут же перед глазами плыли картинки: сильно развитая фантазия давала о себе знать. Прекрасно помнила, как он тогда выглядел, до предельной степени привлекательно: загорелый, ярко выгоревший блондин, весь в белом, в тонких брюках и расстегнутой насквозь рубашке, такой холодный внешне и такой горячий на ощупь, – о, господи, что еще нужно девушке для счастья?! И вроде не были на тот момент парой, и целовались с такой самоотдачей, что Наташе казалось – он крадет у нее ее саму. И ничего не боялась – на людях, в прозрачной машине, а его рука на ее коленке, на границе коротенькой мини-юбочки. Только позволь нарушить эту границу – и испытаешь то, чего никогда не испытывала. Отказалась не по тем причинам, по которым отказывалась позже. Отказалась, потому что дура.
Или потому, что он чей-то жених. Интересно, он чувствовал свою вину за эту мимолетную слабость? С каким видом он потом встречался со своей невестой?
Отвлеклась внезапно одной мыслью. А может ли так быть, что Макс так развратно ведет себя сегодня, потому что хочет, чтобы его наказали? То есть, другими словами, он что-то натворил и чувствует свою вину. Признаться в этом не может, но совесть мучает и требует справедливого наказания… Ведь не похоже, что его действительно интересовали все обнятые им сегодня девушки. Скорее, наоборот, ему на них вообще наплевать. Они поглядывают на него сейчас, обсуждают. Наверно, порция сплетен и на Наташину честь наложила тень…
– Макс, – прошептала Наташа, покосившись на двух наблюдательниц, – ты не мог бы обнять меня, чтобы хоть как-нибудь обозначить для вон тех… что я твоя девушка? – и принялась оправдываться: – А то так со стороны выглядит, словно я вешаюсь на тебя, а ты меня игнорируешь…
Мужчина не стал дожидаться окончания фразы, охотно привлек ее к себе и, ласково поправив залетевшие от ветра на ее личико пряди, нежно поцеловал в губы. Наташа тут же подняла голову и инстинктивно потянулась вверх за его поцелуем – на седьмое небо.
Перемолчать, переждать и перетерпеть. Вот три самых важных урока, которые она усвоила из жизни со своим учителем. Вообще, частица «пере-» очень хороша, и Наташа гордится тем, что умеет применять эти три понятия на практике.
Урок «перемолчать» она усвоила по-настоящему, только когда поняла, что зря призналась Максу в измене. А потом заметила, что есть еще тысячи маленьких ситуаций, где тоже не мешало бы не вставлять свои значимые и весомые словечки, из-за которых бывали даже ссоры. Хотя Максим пытался научить ее молчать еще в отношениях с мамой. В общем, чужой опыт нас не устраивает, зато когда вляпаешься самостоятельно, сразу понимаешь, что другие были правы.
«Переждать» – это значит не расстраиваться, когда у Макса плохое настроение.
А «перетерпеть» – это верить, что боль не бывает вечной. И убедиться в этом.
***
– Так хочется, чтобы каникулы поскорей закончились, – пробормотал Максим.
– Макс!!! Школьники не простят тебе таких предательских мыслей! – взвизгнула Наташа.
– Я по ним соскучился, – улыбнулся парень.
Он стоял к Наташе спиной – готовил мясную солянку, нарезал разные виды продуктов. А Наташа торчала попой, повиснув на подоконнике и разглядывая большие пушистые снежинки. Катюха повторяла за Наташей все ее действия, и сказала, что это не «снежинки», а «снежины» или даже «снежинища». Наташа с умилением вспоминала, как Катя и кошку, и белку, и даже вилку и подушку называла ласково – без обидного суффикса «-к».
– Макс, а когда ты научился готовить?
– Когда стал жить отдельно.
А Наташа научилась готовить, когда стала жить с Максом. Правда, живя в общаге без него, кажется, что так и не научилась. Эти вечные макароны да супчики моментального приготовления наносят грандиозный вред желудку, и Наташа с радостью бегает поживиться на этаж ниже, к подруге по группе, которая готовить тоже не умеет, но вкуснятину всегда имеет. Но еда, приготовленная Максом, все равно вне всякой конкуренции!
– У тебя очень хорошо получается!
– Талантливый человек талантлив во всем! – улыбнулся Макс кокетливо. И подумав, добавил: – Это тебе намек.
***
– Помнишь, как ты меня поцеловал? – спросила Наташа мечтательно.
И Макс с ехидцей ответил:
– Не помню. Разве такое когда-нибудь было?
– В «Мельнице», в первый раз…
Он с пониманием кивнул и, изобразив Наташин ностальгический тон, улыбнулся:
– Ты была маленькая и железобетонно-упрямая!
– Неправда! Я всегда тебя слушалась!
– Даже когда я просил не приходить ко мне в кабинет?
– Зато ты сам меня поцеловал!
– Да. До сих пор не понимаю, каким местом я тогда думал?!
– Не жалеешь об этом?
– Нет.
Телефонная трель помешала Наташе узнать еще какие-нибудь пикантные подробности Максимовых переживаний нескольколетней давности.
– Подойдешь? – попросил он, валяясь на кровати лицом в подушке. И пояснил: – Ну, типа меня нет дома.
Наташа направилась в прихожую за телефонной трубкой.
– Алё?
– Натусь, это Инесса, – сказала трубка, и Наташе показалось, что женщина чем-то расстроена. – А Макс дома? – спросила Инесса и принялась оправдываться: – У меня мама умерла, надо хоронить, а денег совершенно нет. Хотела занять.
– Да, да, подожди секунду, сейчас позову. Я тебе сочувствую!
– Спасибо.
Наташа хотела наговорить Инессе каких-нибудь соболезновательных фраз, но что-то совсем растерялась. Да что фразы? Деньги – вот что сейчас ей поможет. Отправилась в комнату и положила руку Максиму на спину:
– Котик, подойди, это Инесса.
– Скажи ей, что я умер! – буркнул Макс, не забыв обиды за пощечину на дискотеке.
– Макс, подойди, – мягко настаивала девушка. – И не шути с ней так – она этого не поймет. Ей маму хоронить надо, хочет занять денег на похороны.
– Маму хоронить?! – вдруг подскочил парень.
От его обиды не осталось и следа. Кинулся в прихожую в ту же секунду.
– Инка, ты как? – доносился из прихожей его встревоженный голос.
– Макс, мне несколько тысяч нужно, если тебе не трудно, – начала Инесса извиняющимся тоном. – На похороны. А то, понимаешь, вся зарплата уже несколько месяцев уходила на лекарства, больницы, а надо еще за квартиру заплатить…
– Ин, это без проблем. Давно она умерла?
– Да вот… «Скорую» жду… Пару дней назад из больницы выписали, сказали, что, мол, сколько можно ее держать там, улучшений нет…
Инесса всхлипывала и, видимо, отворачивалась от телефона.
– Я сейчас приеду, – сказал Макс твердо. – Не раскисай!
Положил трубку, и, ринувшись одеваться, попутно спросил у Наташи:
– Ты не против, если я привезу ее пожить к нам на недельку-другую?
Наташа застряла в дверном проеме и уставилась на него большими круглыми глазами. Так опешила от его вопроса, что вообще разучилась думать на какое-то время. Максим взглянул на нее мимоходом и пояснил:
– Мама – это вся ее семья. У нее больше никого нет. Ей, наверно, поначалу будет трудно оставаться одной в той квартире. Ты не против?
Уже практически выбегая в подъезд, на шаг вернулся к Наташе. Поцеловал ее в щечку и предпринял очередную попытку уговорить свою непокорную девчонку:
– Нат, она позвонила не потому, что ей сию минуту нужны деньги. Еще «скорая» не приехала, тело в морг не отвезли… Я не представляю, каково ей сейчас! У нее нет отца, нет братьев-сестер. Она не может иметь детей. Не замужем. Она ужасно любила свою мать! Как ты думаешь – остаться в такой момент одной, да еще и в квартире, где «вот на этой самой кровати еще недавно лежала мама»…
Наташины глазки смотрели совершенно непримиримо. И даже ревниво.
– Перестань! – приказал Макс грозно и с нежностью. – Я очень хочу, чтобы ты меня поняла, но у меня нет времени объяснять. Если это повредит нашим с тобой отношениям, то я звать ее к нам не стану. Но я никогда себе этого не прощу. Я не могу кинуть своего друга в такой ситуации! Не могу! Мы всегда друг другу помогаем! Я тоже жил у нее, когда с родоками сильно поскандалил…
– Поступай, как считаешь нужным, – сдалась девушка. – Не мне давать тебе указания о дружбе и о любви. И не мне решать, кого считать твоим другом и почему. Поступай, как хочешь.
– Проблем не будет? – уточнил Максим для проверки ее серьезности.
– Не будет, – пообещала она грустно.
– Спасибо! – сказал он и поцеловал ее оскорбленные губки.
Наташа даже не обняла его. Он уже ушел, закрыв за собой дверь, а она так и стояла еще в прихожей, скрестив руки на груди и пытаясь разобраться, как вести себя лучше всего. Как выкрутить ему руки и не настроить его против себя? Или, действительно, надо уступить? Ладно, уже согласилась, чего теперь злиться! Развернулась и обреченно пошла к Катюшке – отвлечься.
«Скорая» уже находилась у подъезда, когда Максим вышел из машины и направился к лифту. Тело как раз на носилках выносили из квартиры двое мужчин в белых халатах. Инесса стояла у распахнутой настежь входной двери и, чтобы не рыдать на весь подъезд, зажмурившись, закрывала себе рот носовым платочком, зажатым в ладони. Макс подошел, только слегка толкнул ее к себе в объятия и поцеловал сквозь пушистые волосы. Самому было очень тяжело осознавать, что этой милой, приветливой, еще такой молодой женщины больше нет.
Мама всегда принимала Максима здесь, как родного. Хотя и понимала, что они с Инессой любовники, но никогда не упрекала в этом ни свою дочь, ни ее друга. Сразу вспоминались вечера, проведенные Максимом здесь за чашечкой чая с маминым клубничным вареньем (у Катюшки аллергия на клубнику, поэтому дома этой ягоды не бывает никогда ни в каких видах, чтобы не дразнить ребенка)… И завтраки втроем со снисходительными мамиными вздохами и осторожными намеками, что, может, им все-таки пожениться… Макс даже называл ее «мамочка», как Инесса, хоть и в шутку, но это придавало их отношениям особую милость; приносил ей цветы на праздники… Любил ее уже только за то, что она умеет быть лучшей подругой для своей дочери.
