Текст книги "Осколок (СИ)"
Автор книги: Диана Морьентес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)
Так и подошли к охранникам.
– С Вами время летит незаметно, – призналась Оля, остановившись возле школьных дверей. – А во сколько завтра? И где?
– Решай сама. Я могу за тобой заехать куда-нибудь, – предложил Макс.
Но Оля резко дернула головой в отрицательном направлении.
– Нет, я сама. Давайте в центре встретимся, а там уже подумаем. И не поздно, лучше днем, часа в два.
– Хорошо, без проблем. На фонтанах, о’кей?
– Угу, до свидания! – улыбнулась Оля на прощанье и пошла к выходу.
– До завтра, – ответил ей Максим…
И вдруг попал под перекрестный огонь взглядов обоих охранников.
– Макс, Макс, Макс! – медленно протянул Андрюха, укоризненно качая головой. – Наталья только пару недель назад уехала, а ты уже охмуряешь другую ученицу. Нехорошо, брат!
Катюша снова сидела у Саши на коленях, пытаясь писать буковки в клеточках сканворда, и сейчас после Андрюхиных слов, не очень ей понятных, но сказанных красноречиво негативным тоном, недоверчиво смотрела на папу огромными голубыми глазищами на пол-лица.
– Андрей, – сказал учитель серьезно и непререкаемо, – я не имею на эту девушку никаких личных планов. Даже в мыслях! Так что твоя «проницательность» меня только раздражает.
С этими словами развернулся и пошел по коридору в сторону лестницы – в кабинет за своими и Катиными вещами.
– Макс, да ладно, не обижайся! – крикнул Андрей вслед.
А когда уже совсем уходил, Максим, прощаясь, сказал Андрею тихо:
– Пожалуйста, никогда не говори так обо мне при дочке.
– Не злись, – примирительно попросил охранник. – Саня мне уже промыл мозги.
*
Оля с детства растет без родителей. Мама никогда не была замужем, да и особым постоянством не отличалась – и в воспитании дочери тоже. Пока была жива бабушка, Оля была при ней счастливой внучкой. А мама развернулась и уехала в Питер к какому-то богатому любовнику. Говорят, она там еще кого-то родила. А когда Оле исполнилось десять, бабушка умерла, и Олю забрала к себе жить тетя, мамина сестра. Тетин муж, конечно, не был в восторге: у них свой сын, которого надо ставить на ноги, ведь он окончил школу и сам поступить в институт не смог. Так Оля и живет у них уже семь лет, чужая и бесконечно благодарная за крышу над головой. И только за крышу…
Был замечательный день, солнечный и горячий. Бабье лето, бархатный сезон. Масса отдыхающих сменилась с пестро-детской на осознанно-взрослую. Туристы сновали туда-сюда, фотографировались возле фонтанов – их безошибочно можно определить по облезло-красной коже. Сколько ни говори людям, что загорать надо постепенно, им все равно хочется сразу! Оля стояла в сторонке, возле лотков с цветами, сама похожая на цветок – такая же изящная и нежная. В школе она всегда была с длинными волнистыми волосами, но сейчас, летом, подстриглась довольно коротко и закалывала непослушные прядки заколочками над ушами. Мелирование визуально придает ее прическе объем, а ярко-светлые пряди эффектно выделяют девушку из толпы. Еще вчера Максим заметил, что Оля совершенно не пользуется косметикой, как раньше. Словно старается быть похожей на мальчика. Безуспешно. Видимо, природное женское начало сбивает ее с намеченного пути.
Оля почти не загорелая, но ей это идет. Она в легких брючках и маечке, голые только руки и шея, так что ее бледность особо в глаза не бросается. Оля, задумчиво замерев, глядела прямо перед собой и Максима, конечно, не заметила.
– Что там показывают? – спросил он ее тихо на ухо.
Оля вздрогнула и рассмеялась:
– Я что-то ушла в себя на пару секунд! Здравствуйте!
– Здравствуй. Как дела?
Девушка неуверенно пожала плечами. И только теперь разглядев учителя, призналась:
– Вас не узнать! Ни за что бы не подумала, что Вы школьный учитель!
Макс очень любит модные яркие рубашки и неклассические штаны или джинсы. Наташа тоже, видя его таким, поначалу удивлялась, как бы знакомясь с ним заново.
– А что, разве учителя обязаны и по городу гулять в костюме? – улыбнулся мужчина. – Ты, между прочим, в школе тоже выглядела не так стильно, как сейчас.
– Знаете, это единственная одежда, которую я выбирала сама. В школу меня одевала тетя. А я летом заработала немного и решила: раз это мои собственные деньги, то я не обязана спрашивать у тети разрешения… А тетя обиделась, даже скандал устроила, что я должна была отдать эти деньги в семейный бюджет, а я, мол, эгоистка, потратила их на себя…
– Солнышко, скорее всего, твои опекуны в любом случае остались бы недовольны, – предположил Максим. – Сказали бы, что ты слишком мало заработала, или еще к чему-нибудь придрались бы… Я думаю, ты правильно поступила. Ведь ты хоть так, но все же сняла с них кое-какие материальные обязанности по своему содержанию. Пойдем, поедим где-нибудь. Я до сих пор не обедал.
Максим сперва по привычке чуть не предложил Оле кафешку «Аквариум», но интуитивно понял, что Оля не захочет оказаться с мужчиной в темной комнатке… Так что отправились в обычное светлое кафе.
– Как Ваш отец? – спросила Оля, когда они сделали заказ. – Что с ним?
– На обследование его положил, – рассказал учитель. – У него что-то с сердцем, а «скорая», когда приезжает, не может сказать ничего определенного, – и вздохнул: – Слишком много трудностей что-то в последнее время – ничего не успеваю! Надо еще философию подучить, у меня скоро экзамены в аспирантуру. А времени нет совершенно. Наташка бы помогла, – добавил он с упреком, – если бы не кинула меня ради института…
Оля с пониманием смотрела ему в лицо.
– Может, все трудности Вам для того, чтобы не было времени злиться на Наташу? Вы как-то неправильно ее любите! Пусть делает все, что хочет, лишь бы она была счастлива!
– Она, вообще-то, тоже жалуется, что ей там плохо… А вчера хныкала еще, что снова надо учить историю.
– Она часто звонит?
– Каждый день.
– Вы, наверно, боитесь, что там ей понравится больше, чем с Вами, и она никогда не вернется.
– Очень боюсь, – кивнул мужчина, но с такой обворожительной улыбкой, что Оля невольно засмущалась и про Наташу сразу же забыла.
– Мы, по-моему, впервые говорим с Вами не о моих проблемах, а о Ваших, – произнесла девушка тихо и довольно.
– Правда? – удивился Максим, хотя, конечно же, знал, что так и есть. – Жаль, что это не означает, что у тебя стало меньше проблем …
– Оленька, а ты хочешь иметь детей? – спросил Максим, когда после кафе они с бывшей ученицей, гуляя по набережной, остановились понаблюдать из-за ограды аквапарка на стайки детишек, скатывающихся на надувных кругах с горок.
– Конечно, хочу! – ответила девушка. – Только, понятное дело, не сейчас. Сейчас у меня нет ни работы, ни самостоятельности.
– А как ты их собираешься заводить? Для этого ведь, вроде, нужен мужчина…
Оля помрачнела и вздохнула:
– Ну, не естественным путем, это точно.
– Почему? Этот способ самый приятный.
– Этот способ самый отвратительный! – повысила вдруг голос девушка и чуть не заплакала.
Она отвернулась от Максима и вцепилась пальцами в решетки забора. Макс был сильно удивлен: такое поведение больше напоминало взрывоопасную Наташу, а не скромную Олечку. Правда, только благодаря такой реакции Ольги, Макс понял, что произошло. Ведь буквально в мае, перед экзаменами, он спрашивал Олю, целовалась ли она с кем-нибудь когда-нибудь, и Оля ответила, что нет. А тут она вдруг с такой уверенностью рассуждает о сексе…
– А с кем ты пробовала? – спросил он тихо.
Прислонился плечом на решетку рядом с Олей, засунув руки в карманы джинсов.
– Какая разница?! – пробурчала девушка таким тоном, словно учитель вмешивается не в свое дело.
– Ладно, извини. Просто, знаешь, если тебе не повезло с одним, то это не означает, что все остальные тоже такие… А ты и со мной так разговариваешь, словно я тебя чем-то обидел.
Оля замотала головой, словно пытаясь вытряхнуть все лишнее из своей памяти, и воскликнула:
– Я и сама это понимаю, Максим Викторович! Мне просто очень трудно не обобщать! И в книжке написано, что не надо навешивать ярлыки на других мужчин… Но я не могу… Я Вам доверяю только потому, что Вам доверяет Наташа… И одновременно с этим ненавижу Вас, потому что Вы мужчина!
Максим вздохнул, почувствовав зарождающуюся обиду, но терпеливо уточнил:
– Тогда зачем пришла вчера в школу? Зачем согласилась со мной встретиться сегодня?
– Потому что мне нравится, как Вы со мной разговариваете. Когда Вас нет рядом, мне кажется, что я хочу рассказать Вам все…
– Тогда лучше расскажи все-таки. Потому что мне твое поведение не очень понятно, зато очень обидно. Я никогда в жизни не делал и не сделаю тебе ничего плохого. Пойдем.
Пока шли по набережной в поисках такого места, где бы никто не подслушивал, Оля вроде бы успокоилась. Нашли необитаемый малобюджетный пляжик. Оля разместилась на камнях, обхватив коленки, словно спрятавшись за ними, а Максим сел спиной к воде, чтобы видеть Олино лицо и заодно контролировать их уединение.
– Ты плохо провела лето из-за этого человека? – спросил Макс осторожно, чтобы не выглядеть навязчивым.
Оля кивнула, но больше ничего не рассказывала.
– А что произошло? – тихо выпытывал Макс. – Ты занималась с ним сексом? Зачем? Он тебя, случайно, не заставил?
Девушка не отвечала. Спрятала лицо в коленях и накрыла голову руками. Может быть, плакала, или, наоборот, старалась сдержаться. Максим долго терпеливо сидел напротив и ждал. Наконец, Оля, мельком взглянув на него, кивнула.
– Как? – тут же продолжил он выяснять. – С применением силы? Или, допустим, шантажом?
Оля прятала, прятала глаза – было отчетливо видно, что если бы спрашивала женщина, Оля бы легче рассказала.
– И так, и так, – призналась она и расплакалась.
Макс инстинктивно потянулся к ее руке, но вдруг Оля, как резаная, заорала:
– Не трогайте меня!
– Прости! – тут же испугался парень и огляделся по сторонам. Некоторые прогуливающиеся пешеходы поглядывали на них с тротуара. – Оленька! Тише! Мне просто захотелось тебя как-то утешить!
– Да! – завопила девушка с вызовом. – Он тоже из добрых побуждений…
И не договорила, сорвавшись на долгожданный, дерущий горло рев.
Макс растерялся. Вообще не представлял, как себя вести. Первое, что напрашивалось на ум, – встать и уйти, потому что присутствие мужчины неподалеку для Оли, видимо, невыносимо. Но оставить ее в таком состоянии – не по его принципам. Сидел рядом, стараясь контролировать свои руки, не позволять себе ни обнять Олю, ни погладить по голове… Хотя очень хотелось, ведь не знал другого способа успокоить плачущую девушку. И молчал, не находя ни малейшего подходящего словечка.
– Оль, хочешь, уйду? – предложил Макс с уважением и совершенно без обиды. – Если ты мне до такой степени не доверяешь, то не думаю, что тебе станет лучше от нашего общения.
Оля не ответила. Она и сама не могла в себе разобраться: нормально разговаривала с ним, пока не вспомнила о своей беде, а теперь словно спрашивает с него за все, что сделал другой мужчина. Искренне старалась успокоиться, но отвлечься от своих мыслей не получалось. Нет, с ним хорошо… Он не позволял себе ничего лишнего никогда!
– Кстати, я уже обнимал тебя однажды, – напомнил Максим примирительно. – Помнишь, когда ты плакала у меня в кабинете? И ничего страшного, да? Не бойся, я не буду к тебе прикасаться, раз ты так негативно реагируешь. Но не думай, что я остаюсь в стороне от твоих переживаний. Можешь ничего мне не рассказывать, я уже понял все, что надо. Просто имей в виду, что я рядом.
Оля кивнула и, снова спрятав лицо в коленях, долго-долго плакала, иногда беззвучно, а иногда (наверно, вспоминая что-то в деталях) в полный голос. В какие-то мгновения она совсем молчала, но ее плечи тряслись так заметно, что было понятно – это еще хуже слез.
– Как можно изнасиловать девушку из добрых побуждений? Это какой-то бред! – говорил Максим сам себе.
– Он прочитал мой дневник… – неожиданно призналась Оля. – Там почти все про Наташу… Он сказал, что он меня вылечит! Сказал, что я просто не знаю, что такое настоящий мужик!
Максу стало стыдно. Он и сам считает, что Оля вовсе не лесбиянка…
– Прочитал твой дневник, – задумчиво протянул учитель. – Это кто-то из твоих домашних?
– Антон, тетин муж, – всхлипнула девушка.
Жаль, что эти слова не передают действительного Олиного впечатления! Антон плюс ко всему еще и отвратительно выглядит: разжиревший, морщинистый мужик, вечно небритый, с воняющими подмышками, такая свиная туша в дырявой майке и спортивных штанах. Ей просто не повезло остаться с этим типом дома наедине.
И хорошо еще, что она не видела его в тот момент. Он сначала похабно уговаривал ее на словах, угрожал все рассказать домашним об Олиной большой любви, но она так отчаянно его возненавидела, что грубо оскорбила… Тогда он, разозлившись, заломил ей руки за спину и больно швырнул ее на стол лицом вниз… Дальше было что-то ужасное – Оля пыталась рассказать это Максиму, но каждый ее вдох храбрости сменялся всхлипом и неразборчивым гудением.
Тетя строгая, мужа в ежовых рукавицах держит. Оля теперь рано утром исчезает, пока все спят, а приходит, только когда тетя с работы возвращается… Летом работала, мороженое продавала, а теперь после занятий в училище в библиотеках отвисает… Там, в городской библиотеке, ползая по лестнице в поисках чего-нибудь интересного, на верхней полке наткнулась на книгу о том, как пережить изнасилование. Хорошая книжка, доступным языком написанная и весьма убедительная. Но следовать тем советам пока не очень получается.
Макс слушал, слушал…
– Даже не знаю, что сказать… – пробормотал он. – Этот Антон просто придурок! Он, наверно, хотел доказать самому себе, что он тоже может кем-то управлять. А доказал только, что он просто ничтожество. Из-за таких придурков девушки считают сволочами всех мужчин.
Оля взглянула учителю в глаза и прошептала:
– Простите.
– Старайся не думать об этом, – убеждал Максим вполголоса. – И не бойся меня. Скорее, наоборот: будь уверена, пока ты со мной, тебя никто не тронет, – и пошутил: – Я драться не умею, поэтому буду сразу убивать каждого, кто к тебе подойдет ближе, чем на метр.
Оля вяло улыбнулась, и Макс протянул ей руку ладонью кверху. Девушка с недоверием взглянула ему в глаза.
– Бери, не бойся, – кивнул парень ободряюще, – это рука помощи.
Подул приятный теплый ветерок, и слезы стали быстро подсыхать. Она много плачет в последнее время, поэтому и косметикой не пользуется – все равно бесполезно. Некому нравиться. Но рядом с ним, с учителем физики, хотелось бы сейчас выглядеть подостойнее. Он своей энергетикой заставляет расправлять плечи, поднимать взгляд, дышать полной грудью. Лишь в первые пару минут нервничала, с опаской отдав ему свою руку, а потом просто смирилась. Даже если и он обманет, завоюет ее доверие, а потом пусть хоть тоже изнасилует – ну и что? После Антона уже на все наплевать…
Оля очень старается продолжать жить нормальной жизнью. А какая нормальная жизнь может быть, когда даже самому надежному человеку не доверяешь?
***
После школы, взяв за ручку Катю, Макс отправился на рынок. Уже было четыре часа дня, а рынок закрывается в пять. Тем не менее, Макс не смог уйти с работы раньше, поэтому сейчас, волоча за собой дочку, стремительно носился между неуютными, грязными и уже почти пустыми прилавками, стараясь еще и выбрать продукты посвежее. Зато повезло с ценами: продавцы очень хотели успеть до закрытия продать побольше и отдавали овощи чуть ли не за половину обычной цены. Кате захотелось ананас, и Макс, конечно, не отказал.
Потом заехали еще в несколько магазинов: за хлебом, полуфабрикатными котлетами и за пепси-колой. Пожалуй, надо отдать Катюшку в продленку, а то она ужасно мучается, дожидаясь папу после уроков.
Малышка уснула в машине. Дорога в Дагомыс оказалась ей не по силам. Максим вел автомобиль, поглядывая в зеркало заднего вида на Катюху, выключил музыку, и без музыки вдруг прочувствовал свое колкое одиночество в полной мере. Не торопился, дома ведь никто не ждет. Только кроху жалко: ее безвольное тельце переваливается по заднему сиденью на каждом повороте то в одну, то в другую сторону.
Домой на второй этаж принес Катю на руках, точнее, на плече, пытаясь одновременно тащить сумки с продуктами и не позволять ребенку соскальзывать. Катя обхватила его за шею ручками, но практически не держалась. Бросив сумки в прихожей, направился в детскую. Ой, блин, еще постельное белье застелить надо, как раз сегодня утром перед уходом в школу побросал все простыни в стиральную машину. Посадил Катю в кресло – кажется, ей было все равно, где спать.
А приведя кровать в порядок, решил не мучить девочку умываниями и чисткой зубов. Поднял свое создание над полом и попытался поставить на ватные ножки. Катя не желала стоять и снова повисла у отца на плече.
– Давай, разденемся и будем спать, хорошо? – просил Макс шепотом.
Официальной школьной формы у них не требуется, но желательно, чтобы дети носили белый верх и темный низ. Катин верх уже трудно было назвать белым. Максим, стоя на коленях и пытаясь изловчиться из-под дочки, расстегивал маленькие пуговички ее рубашечки со следами синего пластилина и с ужасом обдумывал, как он будет это отстирывать. Эх, первоклашки… На белых колготках наряду с уже оттянутыми коленками даже в полумраке отчетливо виднелись пыльные потертости. Сегодня 1 «А» на пять минут остался в кабинете без учительницы и в полном составе залез в шкафы. Стащив с дочки синюю плиссированную юбку, а потом и колготки, вздохнул устало, поймав спадающие трусики:
– Что, резинка порвалась?
Катя сонно схватилась за трусы, потом вспомнила и кивнула.
– Давай, я зашью.
Максим вытащил малышку из ее одежки и, оставив на ней только маечку, засунул ребенка под одеяло. Катя вдруг открыла глазки.
– А мама вернется?
– Обязательно! – пообещал Макс. – Спи, моя радость.
Поцеловал дочку в лобик, а сам, сложив маленькую одежду, взял коробку со швейными принадлежностями и сел в кресло рядом с Катиной кроватью – чинить трусы.
***
– Макс, я уже и здесь собрала свою группу! Мы сегодня репетировали!
Наташа хвасталась вчера по телефону, как ребенок. Максим хвалил и сам был рад, пожалуй, так же, как она. Хотя она отвлекла его своим звонком, а потом ему пришлось еще гнать машину, чтобы успеть на работу в бар. Впрочем, гнать машину – это вовсе не плохо! Это весело и захватывающе! Наташа боится быстрой езды, но Наташи здесь нет… Есть гаишники. Заплатил штраф, но в клубе заработал в этот день в пять раз больше, так что не расстроился.
– Как Катюшка? – спрашивала Наташа вчера.
– Устает сильно, рано спать ложится, – рассказывал Макс. – Я стараюсь кормить ее попитательнее, но ты же знаешь, с нее такой едок, как и с тебя…
Так странно, вроде Наташа и далеко, но у Максима всегда такое ощущение, что она рядом. Он досконально знает, как проходит каждый ее день, даже знает, чему их учат на занятиях в институте. Да и она в курсе всех мельчайших событий в его жизни.
Но «быть в курсе» и «жить вместе» – это совсем разные вещи.
Любимое время года Максима – осень. Хотя, если честно, лето, потому что вокруг полно красивых, практически голых загорелых девчонок. Но для Наташи любимое время года Максима – осень.
Хотя и у осени есть свои преимущества. Девушки еще загорелые и пока что не в шубах. Еще не холодно, но и нет той летней изнуряющей жары, которая заставляла Максима все свободное время проводить в море. И деревья в лесах Солох-аула, в такой лиственной рощице, по которой они лазают сейчас с Катей, волшебно-изумительные. Практически все листья пока на месте, но уже разноцветные, словно разукрашенные самой Катей: так же аляписто, несогласованно и выверено только каким-то чудом. А с каждым порывом ветра вся эта пушистая шапка встрепенется и посыплется на землю, как разноцветные приправы, которые папа сыпет в суп. Катя протягивает ручку и ловит листики, гоняется за ними вприпрыжку и заливисто смеется.
Потом ветер стихает, и Максим осторожно наступает на свежий мягкий ковер, аппетитно хрустящий под ногами. Катя будет еще долго бегать вокруг с букетом красных, желтых и зеленых листьев, а папа на примере этого букета в очередной раз будет проверять Катюшкины знания светофора и правил дорожного движения.
Катя до сих пор не научилась читать. Хотя знает все буквы и умеет их писать – каждую в отдельности. Зато хорошо считает, знает почти всю таблицу умножения (Максим улыбнулся сам себе) – Наташа даже сумела объяснить ей, что такое дроби, а еще – как любое число, даже самое большое, умножать на десять и на сто. Хотелось бы, чтобы Катя была отличницей, как Наташа… А Наташа уверяет, что отличница она только благодаря чистой случайности и другу-учителю, а не знаниям, и говорит: «Люби Катьку такой, какая она есть».
Кружить Катю, схватив ее за руки и вытянув перед собой… Заплетать ей по утрам косички – а Катя очень любит, когда возятся с ее волосами… А когда-то надо было еще вытирать ей сопли и попу… Почему так остро не хватает Наташи, именно когда он думает о воспитании дочери? Разве Наташа нужна лишь для того, чтобы переложить на нее свои родительские обязанности?
Или это подсказка, что ребенок – единственное, чем он мог бы попытаться удержать Наташу возле себя?
По философии вроде бы уже набрал материала, да и выучить – не трудно, этот предмет нравился Максиму в университете. Педагогику учить вообще не будет – пять лет работы в школе умножить на триста шестьдесят пять дней, когда ему приходилось ковыряться в учебниках по психологии и воспитанию школьников… А вот немецкий язык… Ну да, учил когда-то в школе. Вот и знает пару слов из простейшего лексикона обывателя. Потому что в старших классах, когда на уроках начались более серьезные темы, был занят совершенно другими заботами: девушками. Так что немецкий придется учить заново. Ох, память хоть и хорошая, но не резиновая…
А еще никак нельзя забывать составы коктейлей и правила их смешивания, потому что для него это пока единственный источник достойного дохода. Нельзя быть вялым или невыспавшимся, потому что бармен не может себе этого позволить. И надо безупречно выглядеть, иначе придется искать себе работу в заведении попроще. А Наташа повторяет: «Макс, ты справишься!» И Макс начинает в это верить.
***
Наташа закуталась в одеяло с головой и отвернулась к стене. Эльза пошло смеялась с очередным своим кавалером – если это пьяное чудовище можно так назвать. Уже одиннадцать вечера, осталось только подождать, когда в стену начнут стучаться недовольные соседи. Впрочем, Эльзе за эти ночные бдения ничего не будет – она спит и с комендантом общежития. Их комнату даже не проверяют на предмет порядка. Ко всем заходят и чего-то требуют, а к ним – нет. Вроде даже Эльзу уже давно отчислили из института, но живет она здесь по-прежнему, как студентка…
Комнатка маленькая, и расстояние между кроватями метра два…
– Можно потише?! – как всегда попросила Наташа из-под одеяла.
И как всегда в ответ раздался наглый голос Эльзы:
– Заткни уши!
Только сегодня к этому голосу добавился другой, не совсем разборчивый:
– Крошка, ты лучше вылезай и присоединяйся!
Наташа заткнула уши, как посоветовала Эльза, и с тоской закусила нижнюю губу. Под одеялом с каждой секундой становилось все меньше кислорода.
– Может, вы хотя бы свет выключите? – снова попросила она.
– А нам нравится при свете! – заявил неразборчивый пьяный голос.
– Да когда ты уснешь, сучка?! – завопила Эльза, и в стенку тут же постучали.
Наташа смахивала пальчиком робкие слезинки и изо всех сил пыталась уснуть именно при таких условиях.
Она совершенно не высыпается! Такие вечеринки у Эльзы повторяются примерно каждые два дня: с грохотом, воплями, звоном бутылок, скрипом постели… Пару недель назад Эльза и ее дружки вздумали снимать порнофильм. Одному из них Наташе пришлось расцарапать физиономию, когда ее попробовали привлечь в качестве актрисы, сорвав с нее одеяло и попытавшись раздеть. В итоге ее обозвали недотрогой и оставили в покое.
Никогда не подглядывала. Всегда вот так же отворачивалась носом к стенке и мучалась оттого, что затекает шея, болит бок… А сейчас просто не выдержала. Какого черта так над собой издеваться? Перевернулась и вынырнула из-под одеяла на свежий (читай: прокуренный и перегарный) воздух.
Случайно приоткрыв глаза, попала на такую картину. Огромная белая и волосатая, совершенно жуткая задница со спущенными штанами дергалась в яростном темпе, а по обе стороны задницы по инерции содрогались задранные кверху ноги Эльзы. Наташа сморщилась и воткнулась носом в подушку.
Парочка несколько раз меняла позы, громко их обсуждая и похабно выстанывая стандартные словосочетания. Наташа снова невольно взглянула на происходящее. Это даже хуже, чем самая дешевая порнуха. Это просто отвратительно! Белая волосатая тварь, которую даже человеком назвать нельзя, не говоря уже о том, чтобы причислить к роду мужчин, загибала Наташину соседку в непристойные узлы, как резиновую куклу, а Эльза грязно ругалась матом – это так она обычно обозначает, как ей нравится происходящее. Потом он (или даже «оно») раздвигал Эльзе ноги с тем, чтобы «посмотреть».
Что было дальше, Наташа не видела: снова отвернулась, не в силах больше терпеть этот спектакль. Но перед глазами упорно всплывала картинка, как дешево и пошло два существа разного пола занимаются тем, что Наташа привыкла называть любовью. Плакала и думала только об одном: может, и они с Максимом в порыве страсти выглядят примерно так же… Просто они с Максимом в силу своей воспитанности выражаются немного другим языком, и просьбы «посмотреть» всегда исходят от Наташи.
«Ты всегда говорил, что секс – это искусство… Макс, дорогой мой! Ты просто никогда не видел, что такое секс…»
***
Сегодня Максим снова встречался с Ольгой. На этот раз без истерик. Оля часа два просидела с ним в кабинете наедине! Макс все чаще замечает, что Оля старается копировать Наташу, подражает ей в поведении и в речи, словно очень хочет быть на нее похожей. Как инфантильная девочка, влюбившаяся в недоступную звезду, чтобы случайно не нарваться на взаимность.
– Слушай, – хладнокровно начал учитель проверять свою гипотезу, – а если бы Наташа ответила тебе взаимностью, что бы было?
– Я бы звезды с неба для нее срывала! – пригрозила Оля.
Максим улыбнулся ее интонации. Но возразил:
– Оленька, это все метафоры. А реально что бы ты делала?
– Вы же знаете, что это невозможно!
– Когда-то для меня было невозможным встречаться со своей ученицей.
Оля молчала, не желая признавать, что она и сама не знает, что бы было.
– А тебе другие девушки нравятся? – продолжал учитель свои расспросы.
– Я люблю только Наташу! – заявила Оля. – Другие девушки меня не интересуют!
– А меня интересуют, – признался Максим. – Я люблю одну-единственную, но есть еще девчонок… – мужчина прикинул в уме, – девчонок двадцать, которых я считаю сексуальными, соблазнительными и так далее.
– Девчонок? – недоверчиво переспросила Оля. – Они что, молодые все?
– Молодые? – удивился мужчина. – Ну, некоторые девчонки старше меня. А некоторые да, молодые. А каким общим словом можно назвать разные возрасты? Бабы?
Оля рассмеялась и поморщилась:
– Фу, только не «бабы»! А почему не «девушки»?
– Девушки и девчонки – это немного разные понятия. Именно в той среде, где обитаю я и мои друзья, там девчонки. Язык не поворачивается называть девушкой создание, которое пьет вместо изящных коктейлей отвертку, ерш, отвертку, ерш… А те, кто постарше, сами себя в своих же компаниях называют «девчонками».
– А Наташа знает, что Вы так… ну, на других смотрите?
– Думаю, что знает.
– Максим Викторович, – начала Оля нерешительно и потупила взор, словно ей было неловко. Максиму и самому стало неловко, когда он дослушал неожиданную вторую часть вопроса: – А Наташе было больно в первый раз?
Он помолчал немного, обдумывая, как ответить, честно или нет. Сказал:
– Не знаю. Меня в тот момент с ней не было.
– Да? – Олины глаза вспыхнули в таком разочаровании, что Максим пожалел, что так ответил.
– Да, – кивнул он и признался тихо: – Я просто отказывался, и она нашла того, кто согласился. Я сам виноват.
– А это давно было?
– Годика полтора назад.
Оля прикинула в уме, сопоставила то, что знает, и решила, что это был гитарист Игорек. В общем-то, светлый Наташин образ в ее глазах слегка померк. Даже Максим заметил это. Не слишком ли жестоко – возвращать на землю мнимую лесбиянку такими средствами?
***
В аспирантуру Максим поступил довольно легко. Еще бы, ведь учить немецкий ему помогали две учительницы в школе и Наташа по телефону (советовала книжки, которые предварительно изучала в магазинах Москвы)! А может быть, на изучение языка повлияла еще и одна четверть его крови – немецкая. Но вот как выкручиваться дальше – не представлял. Надо набирать материал для диссертации и желательно этот материал иметь в компьютерном виде, чтобы было легко корректировать. Через месяц купил и компьютер, основательно ограничив себя в новой одежде и увеселительных мероприятиях.
Стали реже созваниваться с Наташей. Просто теперь общались по вечерам через Интернет: «встречались» в «аське» и писали друг другу электронные письма. Время от времени, примерно раз в неделю, Наташе все же хотелось услышать его голос, и она снова звонила сама с переговорного пункта, заказывая разговор за счет Максима. И иногда звонила ему по междугородной карточке на сотовый прямо из телефонной будки общежития – на пару секунд, просто пожелать спокойной ночи. Через месяц, оплатив счета за сотовую связь, Интернет, коммунальные услуги, Максим почувствовал себя стопроцентно нищим.
Впрочем, на следующий день, пересчитывая удачные чаевые в клубе, радовался, как ребенок. Директор, к тому же, повысил ему стационарную зарплату, и Макс так и ждал, когда же наступит, наконец, 10 декабря, день выдачи денег!
