Текст книги "Осколок (СИ)"
Автор книги: Диана Морьентес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)
Впрочем, трудно сказать, интересовала ли Наташу жизнь Максима. Она спрашивала, как дела, но ответ ей как будто был неважен. Ей хотелось поскорее поделиться своими новостями! Она устроилась на работу в один ансамбль певицей, они выступают каждый вечер попеременно то в кафе попроще, то в ресторане покруче. А свою группу умудрилась пристроить в ночной клуб, так что по субботам она поет еще и там. Радовалась, хвасталась своими успехами и организаторскими качествами, гордо заявляла, что публике нравятся ее песни…
За окном с каждым днем все больше теплело, хотя иногда наступал двух-трехдневный сезон заморозков. А Наташу не интересовала сочинская погода. Максим поднимал трубку в ответ на убыстренную, нетерпеливую трель междугородного звонка, и попадал в совершенно другое измерение. На этой волне не было ничего, кроме Наташи и ее Москвы. Не было зла на Светку, не было гонимых прочь, но таких навязчивых мыслей о Светкином ребенке, не было чувства вины перед Юркой… Была только тоска, ведь Наташа, похоже, в нем, в Максиме, больше не нуждается…
И только ее «тетрадка» с карикатурами и милыми репликами, оставленная ему на память, хранила вечное тепло о том, кого она так любила.
>***
>
Вызвал к доске Ефремова, но тот, почему-то, попросился не отвечать сегодня. Весь 7 «А» непонимающе поглядывал на своего одноклассника – мальчишку с очень хорошей репутацией умного начитанного отличника. Удивился даже Максим Викторович:
– Ты не выучил?
– Я выучил, – заверил Вадим, потупив взгляд и сложив руки на парте, как первоклассник.
– А почему к доске не выходишь? – не понимал Макс. – Это легкая задачка!
Ефремов тупо молчал. Учитель был в недоумении, но акцентировать внимание на мальчишке больше не стал. Только в конце урока попросил его:
– Вадик, останься ненадолго.
Когда все остальные дети вышли, и Максим закрыл за ними дверь, подошел к ученику и сел за соседнюю парту напротив Ефремова. Открыл его же тетрадку на чистой странице и дал задание:
– Напиши формулу давления.
Пацан написал стопроцентно по-памяти.
– А определение скажи!
Пацан указал на только что написанную формулу и, тыкая ручкой по условным обозначениям, рассказал:
– Давление – это величина, равная отношению силы, действующей перпендикулярно поверхности, к площади этой поверхности.
– Единица измерения?
– Паскаль.
– Да, ты выучил, – констатировал Максим Викторович. – А почему к доске не пошел? Там была задача на эту же формулу.
Пацан молчал, молчал, стыдливо спрятав глаза: он был мальчиком воспитанным и всегда слушался учителей, и ему было ужасно совестно так поступать. А потом произнес:
– Простите, Максим Викторович, я не смог.
– Но почему? – не отставал учитель. – Причина же, наверняка, есть. Три четверти ты к доске выходил, а в четвертой вдруг не стал!
Максим всегда испытывал уважение к этому мальчишке. Хоть он и на самом деле старше всех своих одноклассников, но все равно лишь в пределах одного года. А ведет себя так, словно у него уже свои жена и дети, – в свои тринадцать лет он очень ответственный паренек. И речь у него не по возрасту грамотная. И поведение всегда отличается глубокомысленным спокойствием. А тут вдруг такой фортель – не пойду к доске!
– Может, стесняешься кого-то? – предположил Макс, не дождавшись ответа. – Или чего-то? Может, влюбился в одноклассницу?
Пацан заулыбался и смутился, кажется, еще сильнее.
– Угадал? – улыбнулся Максим взамен и заглянул парню в глаза.
– Ну, в общем-то да, – признался Вадим робко. – Но дело не только в этом. Максим Викторович, Вы не сердитесь, что я так наглею! Я не из вредности, честное слово! Просто у меня на самом деле есть причина – и очень важная! Я просто не хочу лишний раз привлекать внимание одноклассников, и тем более этой девчонки…
Ефремов говорил так невнятно и сбивчиво, да к тому же все время теребил собственные пальцы, что Максу даже против воли становилось жаль пацана. Какое-то полностью интуитивное, отцовское, а не учительское чувство.
– Вадик, но так ты еще больше привлекаешь внимание! Отличник отказывается идти к доске! Ставить тебе двойки я не хочу – у тебя весьма неслабые знания. Но и держать тебя на особом положении не хотел бы: подумай, что начнут говорить! Что твои оценки не заслуженные, что ты учительский любимчик… Долго эта твоя проблема будет продолжаться?
Мальчишка ответил с искренней грустью:
– Не знаю, наверно, теперь это на всю жизнь…
Макс смотрел ему в глаза и не мог понять: вроде Вадик не особо ограничивает беседу, но сказать конкретнее тоже не решается.
– Это что-то очень личное? – продолжал мужчина выспрашивать. – Поделишься? Или я должен просто так, не зная причины, перестать вызывать тебя к доске на все оставшиеся года? А вдруг я тебя пойму, и мы что-нибудь вместе придумаем?
У Макса вдруг возникло ощущение, что Вадим был бы этому рад: на лице паренька появилась надежда. Но Вадик стыдливо потупил взор:
– Порядочные люди об этом не говорят!
Надо же! Макс отчетливо услышал в этих словах старомодные мамочкины наставления. Именно поэтому совершенно не внял поучительной фразе школьника:
– А может так быть, что твоя проблема называется «половое созревание»?
– Не знаю, возможно… – признался Ефремов тихо-тихо.
– Ну, все с этим сталкиваются, – улыбнулся Макс. – А в чем конкретно сложность? Давай, говори, не бойся.
Вадик занервничал изо всех сил: он даже стал часто дышать. Видимо, набирался смелости – проблема-то о-го-го! Казалось, он сейчас заплачет от безвыходности своего положения:
– Да ОН торчит постоянно! Хоть на люди не выходи! Я уже не знаю, как ЕГО скрывать! А скоро совсем тепло станет – ни курток, ни толстых штанов… Только легкая одежда! Я прячусь все время, стараюсь, чтобы никто не увидел…
– А знаешь, что самое страшное? – сказал Максим с ухмылкой. – Что это нормально, твой организм прекрасно работает, и тебе придется мучиться так еще очень долго! Мне только годам к шестнадцати слегка полегчало. Говорю «слегка» лишь потому, что тогда беспричинные эрекции сменились вполне озабоченными, девчонки-то тоже повзрослели: фигурка, грудь, попа, кокетство… И все это добро минимум по полдня вокруг тебя шастает… Но после двадцати лет вообще легко стало! Теперь мое возбуждение всегда соответствует ситуации. Так что ты не переживай, это не на всю жизнь!
Вадик слушал, открыв рот. Никогда еще ни один мужчина не разговаривал с ним так откровенно! У Вадика на лице появилась робкая улыбка, но горечь проблемы не давала улыбаться больше.
– А мастурбация совсем не помогает? – уточнил учитель.
– А что это? – не понял пацан.
Макс только показал на себе красноречивым и самым конкретным жестом.
– А, это, – смутился Ефремов и даже покраснел от стыда. – Нет, что Вы! Я этим не занимаюсь: меня сильно ругают, по рукам бьют…
– Значит, все-таки занимаешься, – поправил его мужчина. – Вадик, это тоже нормально. Только не надо, чтобы кто-нибудь видел. Моя дочка с трех лет себя между ног трогает, слава богу, я отучил ее делать это в магазине или в гостях! Но тебе-то уже не три года! Прячься!
– А когда жидкость выделяется – это нормально? – с опаской поинтересовался пацан. – Раньше так не было. Ну, знаете, в самом конце, когда приятней всего…
– Это даже очень хорошо: можешь считать себя мужчиной. Это значит, что ты уже можешь иметь детей. Надеюсь, не раньше, чем ты этого захочешь.
Максим был уверен, что современная молодежь не ограничена в информации по этой теме. В истинной или ложной информации – уже другой вопрос. Хотя, действительно, мальчика с таким идеальным воспитанием наверняка родители должны были усердно оберегать от «развращающих» разговоров. А от других детей он ничего не узнал, скорее всего, потому, что у него нет времени с ними дружить. Он же еще и «на скрипку» ходит, и уроки надо успевать делать, да еще и не на сто процентов, а на сто пятьдесят…
– Ты, наверно, без отца растешь? – предположил учитель.
– Да, – кивнул Вадик, – только с мамой и бабушкой.
– Ты с ними об этом не разговариваешь?
– Они говорят всегда одно и то же: что это очень неприлично, и что я вырасту извращенцем…
Иногда приходится принимать очень сложные решения. Каждые родители сами решают, как воспитывать своего ребенка. Мама и бабушка выращивают Вадика, как тепличное растение, ограждая его от всего, что они считают плохим. ОНИ СЧИТАЮТ. Как часто, начиная со своего собственного детства и заканчивая своей педагогической карьерой, Максим наталкивается на мысль, что детей надо оберегать от заботы своих же родителей. Если родные Вадика узнают, какие беседы ведет с их чадом учитель физики, в лучшем случае Вадика переведут в другую школу. Что будет в худшем – даже думать не хочется. Как отец Макс не хотел бы, чтобы кто-то вмешивался в его методы воспитания дочери. Но как педагог Макс просто не может себе позволить поддерживать политику устаревших взглядов. Одно из двух: рассказать Ефремову, что означают слова «эрекция», «сперма», «мастурбация», чтобы он хотя бы понимал, что с ним происходит, не говоря уже о том, чтобы он понимал, о чем болтают его ровесники; или избавить самого себя от нервотрепки со взбешенными и негодующими старшими Ефремовыми, а может, и от чего-то похуже.
Выбор сделал очень быстро, когда Вадим ненавязчиво поинтересовался, как с этой проблемой справлялся Максим Викторович. И Макс откровенно и с ностальгией рассказал историю своего взросления.
Собственно, у Макса тоже были моменты, когда рядом не было взрослого мужчины, чтобы задать ему свои вопросы. Отец ведь по полгода в море – он капитан дальнего плавания. Но зато в другие полгода он дома. Вот тогда-то, заметив, как Максим стесняется своего «петушка», проводил над сыном тяжелую и жестокую работу. Подсмеивался над своим сыном-подростком и с ухмылкой говорил: «Когда хорошо стоит, надо гордиться, а не стесняться!» Макс невероятно обижался! А папа все время, как назло, давал советы типа: «Выпячивай его, это ж достоинство!» Мать, узнав, что сын уже «хочет», впала в истерику и много ругалась, возможно, так же, как и мама Вадика. А в школе Макс точно так же стеснялся выходить к доске. Только учился на тройки, и потому мог себе позволить получить двойку взамен позора.
Долго так страдал, с полгода. Пока отец из жалости не предложил ему: «Давай его отрежем»! И вот тогда Максим понял, что скорее позволит отрезать себе руку, ногу и даже голову, но только не Его. И все изменилось. Нет, чисто физически все осталось по-прежнему. Просто стал носить трусы в обтяжку, чтобы особо не выпирал. Это уже решило половину проблемы: ОН и вставать стал реже, потому что перестал болтаться без дела. Но другая половина проблемы все-таки осталась. И вот однажды Макс для проверки решил не дожидаться, пока ОН успокоится, подошел к друзьям, будто ничего не происходит. Они болтали, смеялись – ну, как обычно в компаниях бывает. Там и девчонки, и пацаны были. И за всю большую перемену (абсолютно точно!) никто ничего не заметил.
Улыбнулся Вадиму:
– Люди ведь просто так не смотрят друг другу ниже пояса – ты понаблюдай. Но если ты будешь привлекать внимание к своей эрекции, твои одноклассники обязательно заметят. Так и скажут: «Что это ты там прячешь?» и поймут, что.
Ефремов слушал и поглядывал на учителя исподлобья. Макс дал ему те же советы, которые в свое время сам получил от отца: например, заниматься спортом, чтобы сбросить лишнее напряжение. На собственном опыте убедился, что даже если это не помогает, но и не вредит. Ему четырнадцать лет было, и девчонкам он нравился нереально: еще бы, с такой классной мускулистой фигурой! Правда, не сказал Вадиму одно: чтобы не смущаться самому, пришлось научиться смущать других. И когда подружки летом на пляже хихикали друг с другом, поглядывая на его торчащие плавки, он им только нагло подмигивал: «Девчонки, я рад, что вы туда смотрите!» И девчонки оскорбленно отворачивались. Хотя все равно стеснялся и старался либо лицом вниз лечь, либо в воде прятался под предлогом того, что хочет поплавать. Тогда же выяснил еще одну замечательную вещь: девушкам нравятся наглые, хотя они в этом не признаются.
– Так что, Вадим, слушай внимательно, – говорил Максим Викторович. – Во-первых, купи себе нормальных трусов – боксеров. А пока, я так думаю, ты семейные носишь…
– Мне мама покупает, – всхлипнул мальчишка, – мне нравится, как боксеры смотрятся на теле, а мама говорит, что это очень пошло, и что я не должен такие носить!
Максим вздохнул и, подумав, предложил:
– Попробуй объяснить ей все, как есть. А если она все равно откажется, мы с тобой что-нибудь придумаем. Это во-первых. Во-вторых, занимайся примитивным спортом: отжимайся, приседай, подтягивайся. Красивое и здоровое тело – это вовсе не плохо. Теперь насчет мастурбации. Конечно, твои мама и бабушка считают, что это неприлично. В прошлом веке всех так воспитывали. Но они не мужчины, им тебя не понять. Мастурбация помогает! То, что это вредно или опасно для здоровья – это полная чушь, которую выдумали вот такие мамы и бабушки. И порядочность мужчины абсолютно не связана с тем, как часто он нуждается в разрядке. Интимные потребности у всех разные: кому-то достаточно раз в неделю, кому-то даже раз в месяц. А кому-то и пять раз в день мало. Это одна из характеристик личности. Точно так же кто-то скромный, а кто-то, наоборот, шебутной. А в подростковом возрасте у большинства людей ярко выражена гиперсексуальность. Это нормально. Можно быть умным парнем, вежливым, хорошо воспитанным, и иметь при этом мощный сексуальный потенциал. Плохим человеком ты от этого не станешь. И тем более, мамины запреты тебя все равно не исправят, потому что ты такой по природе. Если у тебя есть потребность – иди и удовлетворяй свою потребность, – посоветовал Макс и улыбнулся, – все в твоих руках… Прими свое состояние, как должное. Веди себя спокойно, не переживай из-за этого. Кстати, имей в виду, не у одного тебя такие проблемы. Пацаны из твоего класса тоже, может, не сейчас, но скоро все равно начнут сталкиваться с этим, и так же, как ты, будут стесняться и пытаться скрыть. Это типичные признаки полового созревания. Мы все через это проходим. И если будут еще вопросы, подходи, не стесняйся. Такой умный парень, как ты, не должен быть невеждой в этом жизненно важном вопросе.
Распрощавшись с Ефремовым и собираясь домой, под впечатлением этой беседы Максим очень жалел о том, что у него нет сына. Дочка – это, конечно, тоже замечательно, но это совсем другая тема! Катюшка – это цветочек, папино ненаглядное сокровище, самая красивая девочка из всех самых красивых! А сын – это продолжение. Это тот, с кем можно было бы делить мужские интересы.
Света со своим известием о беременности словно напомнила Максу что-то, о чем он уже успел забыть. Что-то такое простое, банальное, приносящее радость. Конечно, эту радость поначалу затмевала новость о предательстве подруги, но мысли о ребенке неудержимо берут верх. Макс любит детей, хочет иметь много своих – рожать ведь не ему! Как можно забыть то, что у тебя будет пополнение в родственниках? Как можно злиться на Светку за то, что она хочет того же, чего и Макс: детей? Вдруг у Светки будет мальчик. Сын, о котором Макс так мечтает…
Только сейчас подумал: посоветовал Вадику заниматься мастурбацией, но не предупредил, что и в этом ремесле есть своя культура. Света столько раз рассказывала удивительные истории, как в медицинские центры попадают люди разных возрастов, повредившие себе что-нибудь во время отчаянной или непродуманной мастурбации. Были парни, засунувшие себе в мочеиспускательный канал стержень от шариковой ручки; были девушки, раздавившие в порыве страсти мышцами влагалища стеклянные предметы; были гематомы и опухоли, полученные с помощью пылесоса… Был отчаянный паренек гиперсексуального подросткового возраста, просто порвавший себе мягкие ткани…
Забирая Катерину из продленки, вспоминал, как сам переживал все, что касалось разницы полов. Года в три, как и Катюшка, пытался выяснить, откуда берутся дети, но, в отличие от Катюшки, не получал ни понятного, ни честного ответа. А узнал это значительно позже от разнообразных друзей, причем, узнал целых три версии и был невероятно доволен! С наступлением полового созревания две из них смиренно отмелись отцом. С какого возраста человек учится размышлять самостоятельно? Помнит, сколько вопросов тогда возникало, на которые просто не мог придумать ответа! Зачем растут волоски внизу живота? Когда отец сказал, что у всех взрослых должны быть там волосы, Максим успокоился и стал считать себя взрослым.
Все меняется в современном мире, народ становится менее стеснительным… Это относится к молодым поколениям, которые могут, задрав юбочку повыше, начать соблазнять учителя прямо на столе на глазах у всего класса. Впрочем, природу не обманешь. Семилетки могут рассказать вам все о сексе, СПИДе, «голубых» и «розовых», но в то же время они не знают, например, зачем взрослые занимаются сексом, если не хотят больше иметь детей. Очень жаль также, что довольно часто родители сами делают тему секса запретной. А запретный плод сладок. И родителей винить в невнимательности или отсталости не всегда уместно. Некоторые ведь просто стесняются говорить на эту тему. Максим где-то читал однажды данные статистики: большинство родителей предпочли бы, чтобы сексуальное воспитание детям преподавали в школе.
>*
>
Андрей заглянул к Максу в кабинет и попросил его срочно спуститься к директору. Урок должен был закончиться через три минуты, и Максим просто отпустил детей до звонка.
В кабинете перед Владиславом Сергеевичем сидела женщина лет тридцати пяти. Может, она и моложе на самом деле, если судить по отсутствию морщинок, но выглядит вообще на сорок: в деловом костюме и волосами, собранными в пучок, без улыбки и с выражением лица человека, недовольного жизнью.
– Успокойтесь, поверьте, он плохому не научит, – заступался за физика директор. – Сейчас Вы с ним познакомитесь и сами сделаете выводы о его порядочности. Только, прошу Вас, будьте объективны! Я понимаю, Вы в негодовании, но Максим Викторович, действительно, опытный воспитатель.
– Молодой? – взвизгнула женщина, очень стараясь горделиво задирать нос.
– Ну, как Вам сказать… Для меня молодой. Хотя уже давно не юный. Тридцать с лишним. Мальчишки его очень любят, он для них авторитет! И я не возражаю – очень хороший пример для подражания. Я лично много раз, уходя из школы домой, слышал, какие советы он дает мальчишкам там, на крылечке. Вы успокойтесь, успокойтесь!
Вошел Максим. Несмотря на весь свой безупречный элегантный вид, мамаше он все же не понравился. Едва директор успел представить их друг другу, как Галина Филипповна Ефремова принялась кричать, что таких извращенцев нельзя к детям и близко подпускать… Кричала и ругалась долгим безрезультатным монологом: Макс директора не подвел, держался, как всегда, дружелюбно и спокойно. Когда Галина Филипповна, видимо, устав, завопила: «Чего Вы молчите?! Вам даже нечего сказать в свое оправдание!», Макс невозмутимо улыбнулся: «Мне не в чем оправдываться. К тому же, перебивать собеседника – очень невежливо». И женщина продолжала дальше снова в одиночку, не в силах остановиться. Когда она говорила чересчур громко, директор шепотом подсказывал ей: «Тише, тише!» Но когда она перешла на обсуждение личной жизни учителя, догадавшись, что он «наверно, сотню девочек попортил», Макс не выдержал:
– Давайте, мою интимную жизнь оставим мне и моей жене!
Галина Филипповна утихла прямо на глазах. Видимо, она просто не предполагала, что у этого развратника может быть жена. Максим воспользовался моментом ее замешательства, чтобы, наконец, вставить свое слово:
– Я прекрасно Вас понимаю! И я отлично знаю, что такое растить ребенка в одиночку! Моей дочери был годик, когда она осталась без мамы. Я знаю, как над каждой царапиной на коленке трясешься, потому что понимаешь, что об этой крохе больше никто не позаботится. Ну так что теперь, может, в клетку ребенка посадить? А то жизнь – такая ужасная штука!
Галина Филипповна, казалось, все еще хотела говорить что-то свое, но уже почему-то не дерзнула. Словно туго соображала.
– Вы не были пацаном! – заявил Макс. – Вы не знаете, что чувствует сейчас Ваш сын. А я знаю! Я могу ответить ему на все вопросы. Пусть спрашивает. Что в этом плохого?!
– А я женщина! – парировала та. – И мне лучше знать, каким должен быть идеальный мужчина! Не мешайте мне вырастить его хорошим человеком!
– Галина Филипповна! – воскликнул Макс. – Я не мешаю! Просто Вадик никогда не будет жить в прошлом тысячелетии. Вадик живет в современном мире. У Вадика не Ваше время, а свое. Вы ограждаете его от жизни. А ведь он скоро вырастет, и ему придется где-то работать… Хотите Вы того, или нет, он все равно окажется в теперешней среде. И Вам же будет хуже! Потому что он – умный мальчик, и он поймет, что Вы его обманывали, утверждая, что секса не существует!
– Как Вы можете так говорить?! – завопила женщина, пытаясь скрыть смущение. И, повернувшись к директору, спросила риторически: – И Вы хотите, чтобы этот мерзавец учил моего сына?! Знаете, что мне Вадик заявил? Что Максим Викторович сказал, что то, что у него в штанах… вечно неймется… это нормально! – и повторила в негодовании: – Это НОРМАЛЬНО!!! Да я переведу Вадима в другую школу!
Женщина встала и резко дернулась к выходу, но Макс к выходу был ближе, и загородил собой дверь.
– Вы ему только хуже сделаете, – предупредил учитель спокойно. – Ваш сын довольно замкнутый человек, и ему нелегко будет плюс ко всем трудностям полового созревания еще и к новому коллективу приспосабливаться. К тому же, это Вам все равно не поможет. Чтобы оградить Вадика от правды, Вам надо вообще не пускать его ни в школу, ни на скрипку и каждую секунду ходить за ним по пятам, что невозможно, так как Вы работаете и иногда спите. А еще не давайте ему смотреть телевизор, потому что как только там появляется целующаяся парочка, Вы тут же переключаете канал, чем только привлекаете внимание Вадика к тому, что между мужчиной и женщиной что-то может быть. И запрещайте ему слушать радио, потому что новости об изнасиловании – тоже информация о сексе. И тогда Вам некого будет винить в том, что Вадик вырос озабоченным маньяком, не умеющим ни разобраться в себе, ни сделать приятное женщине.
– Отойдите от двери, – холодно попросила Галина Филипповна.
– Не беспокойтесь, отойду, – пообещал Макс, – мне тоже пора на урок, – и невозмутимо продолжал дальше: – Ваш сын прекрасный, умный, интеллигентный и воспитанный мальчик. Чтобы вырастить его таким, Вы тоже должны обладать этими качествами. Я, конечно, понимаю, что кроме слова «мерзавец» Вы знаете еще достаточно синонимов, но не могли бы Вы все же обойтись без них? Моя дочь заканчивает первый класс, через каких-то несколько лет начнет гулять с мальчиками. Неужели, Вы думаете, я стану учить пацанов разврату? Я отдаю себе отчет в том, что кто-то из них вполне может стать ее парнем. Если я Вас еще не успокоил, заходите как-нибудь ко мне в кабинет – я буду рад, – и улыбнулся молодой женщине своей беспощадной улыбкой, – я Вас не боюсь. Наоборот, очень хочу, чтобы Вы понимали своего сына так же, как я. В любой день, часа в два, двадцать восьмой кабинет – это направо от входа и по лестнице на третий этаж.
– Я работаю до шести! – взвизгнула женщина по привычке. – У меня нет возможности отпрашиваться с работы для того, чтобы выяснять с Вами отношения! До свидания!
Как только женщина вышла в приемную к секретарше, а потом оттуда в школьный коридор, и за ней закрылась самая последняя дверь, директор вздохнул устало:
– Ой, как же трудно с такими родителями! Как же трудно!
*
>
– Владислав Сергеевич! У меня к Вам деловое предложение!
Максим зашел на прием к директору и с первых же секунд поверг его в настоящий шок:
– Давайте, в нашей школе будет такой урок, как половое воспитание.
– Что-что?! – воскликнул директор. – Только вчера в этом же кабинете Вы оправдывались перед матерью Ефремова, а сегодня… Что у Вас за выдумка очередная?
– Я думаю, что такой урок очень нужен, – начал Максим, садясь напротив директора за стол. – Ефремов рискнул рассказать мне, что его беспокоит, а представьте, если бы промолчал! В лучшем случае просто скатился бы на двойки. А одна девочка недавно пыталась покончить с собой из-за того, что у нее прыщи. Я думаю, мы должны приучать детей обсуждать свои проблемы с нами. Например, эта девочка делилась своей бедой с подружкой, у которой те же проблемы. Вот они и накрутили друг друга… А их родители, возможно, подсмеивались над их «проблемками»… А мы, педагоги, могли бы просто объяснить, что это неизбежные гормональные изменения… Все-таки, нас специально учили работать с детьми. А еще я недавно подслушал такую версию, что если девочка начнет жить половой жизнью, то прыщи пройдут! Представляете, что из этого может получиться?
– Так, хорошо, Максим Викторович, я Вашу идею понял. За рубежом это естественная практика, да и в России периодически в некоторых школах пытаются вводить подобную дисциплину. А как Вы себе представляете такие уроки? С какого возраста, например?
– Класса с пятого-шестого. Допустим, десяти-одиннадцатилетним детям можно объяснять, откуда берутся дети, почему растут волосы на теле… Подготовить их к тому, что у девочек, например, начнутся месячные. В седьмом-восьмом классах дети начинают проявлять интерес к противоположному полу: можно приучать их следить за собой, быть опрятными, чтобы нравиться друг другу. Девятый класс: все то же самое плюс информация о контрацепции, венерических болезнях… А старшеклассникам можно уже давать основы психологии общения, рассказывать им о сексе, внушать уверенность в себе. Например, девочек можно учить кокетничать так, чтобы это не выглядело вульгарно – знаете, Владислав Сергеевич, это беда наших старшеклассниц. Также можно объяснять девочкам, что они не обязаны ложиться с парнем в постель, а пацанам – что не нужно принуждать к этому. Можно давать им какие-то тесты, проводить ролевые игры. А насчет организации уроков: девочек надо, конечно, отделять от мальчиков, как на трудах, чтобы они не стеснялись в присутствии друг друга. Разумеется, это будет факультатив, кружок, без оценок и обязательного посещения. Я предлагаю так: раздельные уроки один раз в неделю, и раз в месяц урок общий у мальчиков и девочек. Потому что иногда это все-таки нужно, чтобы возникали какие-то споры между противоположными полами, и тогда противоположные полы начнут разбираться друг в друге. Еще я бы хотел, чтобы у каждого класса этот урок был последним в этот день, чтобы они могли спокойно обдумать всю информацию, не отвлекаясь на математику… И может, надо ставить в расписание сразу по два класса, так как кое-где мальчишек всего по пять, да и чтобы для учителей количество уроков заоблачным не получилось.
– А родители не будут против? – хмыкнул Владислав Сергеевич.
– Можно провести опрос на родительских собраниях. Я думаю, большинство будет «за». Поколение родителей зачастую стесняется этих тем. Я могу подробно рассказать родителям, что я предполагаю под названием «Половое воспитание». Что ничего пошлого.
– А Вы, похоже, все тщательно обдумали! – улыбнулся директор. – Давайте так. Вы мне составите подробную учебную программу для каждого класса с учетом возрастных особенностей, а потом мы с Вами и с завучем еще раз поговорим об этом. А опрос родителей мы проведем: как раз учебный год заканчивается, у всех будут проходить родительские собрания. А кто будет вести этот урок? Вы будете? У Вас же, вроде, еще одна работа?
– Я справлюсь. А у девочек мы предложим вести кому-нибудь из молодых учительниц, чтобы без комплексов и чтобы девочки ей доверяли. Я сам поспрашиваю, нам же придется координировать друг с другом свою работу…
– Хорошо, Максим Викторович. Только особо не разгоняйтесь, пока родители Вам «добро» не дадут. И учебную программу мне на стол! Может, я не одобрю!
***
– Максим Викторович, Вы простите, что я маме про Вас сказал! – Ефремов догнал учителя в коридоре на пути в столовую.
– А разве я просил скрывать? Вадик, все нормально, я не против, что твоя мама пришла ко мне знакомиться. У тебя уроки закончились? Пойдем обедать!
Максим завернул в кабинет продленки, забрал Катюху, и они втроем пошли кушать.
– Вадик, имей в виду, ты уже способен делать детей! – предупредил Макс, когда они разместились за дальним столиком. – Если решишь терять девственность, обязательно пользуйся презервативом!
– А что, дети – это так плохо? – подала голос Катюша, уставившись на папу обиженными синими глазенками. Она уже знала, что презерватив нужен, чтобы больше не было детей.
– В таком возрасте, как Вадим, – да.
– А тебе сколько лет было, когда я родилась?
– А ты сама посчитай! В этом году мне тридцать один, а тебе восемь. Сколько будет тридцать один минус восемь?
Катя долго думала, думала, но так и не смогла вычесть.
– Ну, хорошо, – смилостивился папа. – Тогда так. В прошлом году мне исполнилось тридцать, а тебе семь. Тридцать минус семь?
– Двадцать три? – обрадовалась девочка.
– Да, – кивнул Максим. И взглянул на Ефремова: – А сейчас мне кажется, что и в двадцать три было рано: совершенно не понимал, что такое – иметь ребенка.
– А меня мама в восемнадцать родила! – признался Вадим.
– Так она примерно моя ровесница! – воскликнул учитель. – И такие старомодные взгляды! Хотя, да, девочек тогда так и воспитывали. Бабушка, наверно, в вашей семье тоже имеет значимый голос и не позволяет вам жить сегодня, а не вчера.
А еще через пару дней Вадик сказал учителю, что мама хотела бы с ним встретиться. Максим сам позвонил Галине Филипповне, выудив ее рабочий номер из классного журнала, и договорился с ней о встрече.
В этот день погулял с Катюшкой по городу, успел сводить ее на карусели в парк, угостить мороженым в «Баскин Роббинс», и к шести часам парочка вновь вернулась к школе. Максим сам предложил Галине Филипповне встретиться именно здесь, потому что, во-первых, это близко к ее дому, а во-вторых, из-за более официальной обстановки.
Сама Галина подъехала аж к семи, после работы, на собственной машине – хорошенькой, но уже побитой, иномарочке – господи, женщины, ну не садитесь же за руль, вы опасны! Припарковалась рядом с «девяткой» учителя, и Максим вышел ей навстречу. На заднем сиденье «девятки» весело прыгала белобрысая куколка.
– Это Ваша девочка? – спросила Галина Филипповна дружелюбно.
Катюха заметила, что на нее смотрят, и, засмущавшись, спряталась – залегла на дно.
– Где? – удивился Макс в шутку и, глянув на машину, специально для Кати громко сказал: – Я там никого не вижу!
