Текст книги "Осколок (СИ)"
Автор книги: Диана Морьентес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)
А Макс особо не настаивал, просто с интересом ждал, что она ответит.
– Нет, я не смогу, – прошептала она, грустно опустив голову.
– Почему? – искренне огорчилась Юля. И очень доброжелательно предположила: – Ты не очень опытная в таких делах? Или стеснительная? Ну, это не страшно, от тебя никто ничего особенного не потребует. Не бойся, закроешь глаза и будешь получать удовольствие!
Наташа смущенно уставилась на стойку.
– Ладно, – заступился за нее Макс, – не заставляй девушку краснеть.
– Ну, тогда я могу свою подругу позвать, – настаивала Юля. – Вон, темненькая, как она тебе, Макс?
– Юль, давай в другой день, – попросил мужчина. – Созвонимся?
Быстренько обменялись телефонами, и Юля исчезла вместе со своей компанией.
Хорошо еще, что в рабочий день посетителей чуть меньше! Иначе, вместо Наташи сейчас согласилась бы какая-нибудь другая – менее закомплексованная – девушка.
– Я тоже, наверно, пойду домой, – сказала Наташа, не поднимая на Максима взгляда.
– Оставайся до конца, я тебя отвезу, – предложил бармен весьма учтиво.
А Наташа только взвизгнула:
– Ты так легко идешь на половые контакты с едва знакомыми девчонками!
– А ты не слишком рано делаешь выводы? Я же еще не согласился!
– Если ты сразу не отказался, значит… – Наташа задержала дыхание, чтобы слезы, набравшиеся в глазах, не потекли по щекам.
– Не плач! – попросил Макс и, потянувшись через барную стойку, ласково погладил ее лицо ладонью. – Солнышко, не плачь! – поставив локти на стойку, наклонился, притянул Наташу к себе и чмокнул в щечку.
Наташа послушно кивнула. Только через боль понимаешь, какие чувства испытываешь…
– Значит так, – заявила девушка и принялась загибать пальцы, кивая в такт: – Я невкусно готовлю. Я почти никогда не убираю. Я вредная, истеричная особа. Я, скажем прямо, никудышная любовница. Не знаю, повезло тебе или нет, но я намерена быть твоей женой до конца своих дней!
Уставилась на него с такой угрозой во взгляде, что Макс не осмелился бы изменить ей, даже если б хотел. Макс только хихикнул игриво:
– Девушка, Вы всегда так прямолинейны?
– Нет, только когда дело касается Вас, Максим Викторович.
Когда бы и как бы они ни познакомились, это все равно было бы одинаково. Хоть он и уверяет, что не любит, когда девушки за ним бегают, но сам же провоцирует девушек, заставляя их унижаться.
Максим заглушил мотор в полной уверенности, что Наташа не выйдет из машины в ближайшие минут десять. Он был прав, и Наташа этого не скрывала.
– Давай целоваться! – предложила она фривольно и даже немного по-детски, от чего Максиму вдруг вспомнились ее школьные годы, когда она совершенно нелепо демонстрировала ему свои знаки внимания. Именно демонстрировала, а не оказывала.
Наташа не стала ждать ответа, просто притянула Максима к себе, не заботясь о том, насколько ему удобно висеть, схватившись за руль и стараясь не придавить девчонку.
Было четыре часа утра, и казалось, что небо уже светлеет. Во дворе Наташиной пятиэтажки было безнадежно пусто и беззвучно. Улица, словно вымершая, напоминала музейные залы после окончания работы – высокие железные фонари подсвечивали важнейшие детали вроде веток магнолии или деревянных скамеек, всеми покинутых. А двери подъезда точно музейный экспонат: лампочка над входом отчетливо привлекает внимание к гордой табличке «Подъезд 4». Автор, наверное.
Безмолвие с улицы навязчиво прокрадывалось в слегка приоткрытые стекла машины, убеждая не разговаривать и выключить музыку. Наташа так и сделала. Почему-то сейчас были безразличны Наташе даже их отношения с Максом, а важна была примитивная физиология. Нравится целоваться – и все. Потом поговорим. Потом познакомимся.
– Пойдем ко мне? – предложила Наташа быстро.
– Я хочу домой, – отказался Макс.
– Ну, тогда пойдем ко мне домой! – звала девчонка упрямо.
– Мне не нужна женщина на одну ночь, – твердо заявил Максим и, вырвавшись из Наташиной хватки, вернулся на свое сиденье.
– А на всю жизнь? – сверкнули в полумраке ее глаза.
Она так решительно и с достоинством держалась, что Макс просто таял. Нравятся ему сильные и уверенные в себе женщины. Но как раз такие рядом с ним надолго не задерживаются – не выносят его лидерства.
Были времена, когда Наташа уговаривала его путем бесконечных повторов синонимов: «Ну давай, ну соглашайся, ну пойдем, ну пожалуйста». Сейчас же она, прекрасно разбираясь, от чего он сходит с ума, забралась коленками на сиденье, соблазнительно приподняв мини-юбку и обнажив бедро, и принялась нежно посасывать его шею и мочку уха. Макс заводился моментально и понимал, что она своего все равно добьется.
– А твои родители разрешают тебе приводить домой незнакомцев? – уточнил он шепотом, прикрыв глаза от удовольствия.
– Если сомневаешься, давай зайдем к ним и спросим! – улыбнулась Наташа.
Бесшумно оставив в прихожей сандалии, Макс не стал дожидаться, пока Наташа расплетет бесконечные ремешки своих босоножек, и скрылся в ее комнате. Наташа вошла за ним через минуту, красноречиво замкнула дверь на ключ, торчащий в замке, и, не включая свет, подошла к Максу, распахивающему настежь окно. Из-за разницы в росте целоваться с ним, стоя босиком, неудобно, и Наташа с легкостью заменила поцелуи в губы ласками его тела.
– Знаешь, я устал и хочу спать! – нагло заявил Макс, правда, шепотом и с улыбкой – получилось кокетливо.
– Без проблем! – согласилась девушка. Взяла его за руку и потянула в свою вечно разобранную кровать. – Спи. Если сможешь.
Едва успев расстегнуть последнюю из двух застегнутых пуговиц, сорвала с него рубашку и завалила его на спину. Тут же залезла сверху и принялась за штаны. Целовала все, что обнажалось, и Макс инстинктивно двигал бедрами, подставляя нужные места.
– Ты спи, спи! – успокаивала Наташа, разделавшись со всей его одеждой. – От тебя ничего не требуется.
И, зависнув над ним, стала медленно и красиво раздеваться сама. Спи! Да он даже глаза закрыть не может, когда тут такое происходит!
– Обожаю смотреть на твое тело! – прошептал он по-старому привычно.
– Смотри, – разрешила девушка, смело позируя в утренних сумерках.
– Не стесняешься? – поддразнил он.
– Тебя? Нет.
Глядя, как красиво кисти его рук скользят по ее бедрам, улыбнулась завораживающе:
– Или у тебя очень хорошая пластика, или моя фигура настолько совершенна…
Макс всегда говорил, а Наташа всегда убеждалась, что он не любит просто лежать на спине, когда девушка сверху. Он объяснял это тем, что ему скучно лениво трогать женское тело, и всегда изобретал какие-то невероятные сексуальные радости. Наташа обожала полностью расслабляться, когда Максим сильными руками сжимал ее под мышками и, слегка приподняв, какое-то время держал ее на весу. Такое бесподобное ощущение свободы и невесомости! Такое бесподобное ощущение мужской силы!
Ни с кем больше не удавалось так обоюдовыгодно делить власть.
Искренне старались не шуметь, но к тому моменту, когда снова были способны себя контролировать, за дверью послышались движения проснувшейся мамы. У нее будильник уже много лет на шесть утра…
– Знаешь, такие прикольные эмоции… – шептал Макс сонно. – Поначалу хочется, чтобы эти ощущения длились как можно дольше, а потом вдруг хочется, чтобы они быстрее закончились… – и доходчиво изобразил шальным голосом: – Быстрее, быстрее, быстрей!
– Твое лицо в момент оргазма – это просто шедевр! – улыбалась Наташа. – Я когда-нибудь сфотографирую!
– Хочешь испортить мне оргазм?
Девушка удобно закрепилась у любимого на плече, бормоча себе под нос:
– Надеюсь, когда я проснусь, ты еще будешь рядом… Не уезжай! Оставайся со мной до конца жизни!
– А ты купишь мне зубную щетку? – удовлетворенно сдался Максим.
*
Проснувшись в обед от яркого солнечного света, который не могли сдержать даже довольно плотные задернутые шторы, Наташа обнаружила, что Макс уже подзабыл предсонное ощущение удовольствия от ее присутствия и вел себя, как с посторонней девушкой, случайно затесавшейся к нему в постель! Наташе с трудом удалось уговорить его сходить вместе на пляж.
Заехав к Максу домой за пляжными шортами, не упустили момента и занялись быстренькой любовью на стиральной машине в ванной. И только после этого парень уточнил, предохраняется ли Наташа каким-либо образом. С ужасом узнал, что нет. Хотя пытался устроить скандал, но после оргазма это оказалось непосильной задачей. Тогда просто спросил, а хочет ли она ребенка.
– Нет, Макс, – скромно ответила девчонка. – Я только во ВГИК поступила, так не хочется сейчас этого лишаться…
Вот ненормальная! И где у нее мозги?
– Я наверно чего-то не понимаю в женской психологии, – процедил Максим сквозь зубы. – Если ты не хочешь ребенка, может, хотя бы предупредить меня надо было? Не говоря уже о том, что и мое мнение узнать не мешало бы…
Второй раз на эти же грабли… Каждый из них.
– Макс, я не знаю, – Наташа опустила голову и призналась нежно: – Я буду рада. Это внутреннее состояние… В голове ВГИК, а в сердце… Может, действительно, материнский инстинкт заложен в девочках с рождения?
Макс несмело улыбнулся и, обняв Наташу, спросил у нее:
– А я тогда какого черта не волнуюсь? Я вроде тоже головой понимаю, что мне бы сперва работу получше…
Такие странные переживания смешивались в его душе. Если бы кое-что его не останавливало, давно бы уже завел с ней детей, даже, возможно, ее спрашивать бы не стал, а уговорил бы. Благо, харизма позволяет. Она бы бросила институт, и у них была бы нормальная семья, Макс уверен, что Наташа бы в обиде не осталась. Но всегда был перед глазами пример родителей – не отцовские высказывания о потерянной свободе, а мамины жалобы, что Виктор отобрал у нее молодость, сделав ей ребенка уже в восемнадцать лет. Нет, наверно, Наташа жалеть об этом не будет, но рисковать – страшно. Это ведь на всю жизнь. А еще есть некий страх, что ребенок их с Наташей не объединит, а только еще больше разделит.
– А я сегодня у вас ночевал! – признался Макс вечером, когда Евгения накрыла ужин на всю семью и неожиданного гостя.
– Да я поняла! – улыбнулась Женя вежливо. – Я утром чьи-то незнакомые мужские сандалии увидела, а потом, когда шла на работу, по Вашей машине догадалась… Сегодня тоже у нас будете?
– Нет, я просто нагло приперся на ужин. Мне нравится, как Вы готовите.
А после ужина попрощался и ушел, не оставив ни намека на продолжение. Вот это уже Наташу зацепило на полном серьезе!
***
Этот господин нравится ей уже не первый день. И она ему, видимо, тоже. Стабильно уже на протяжении недели они вдвоем, даже не познакомившись, приходят в одно и то же время на один и тот же пляж, оба выбирают пятый аэрарий и располагаются недалеко друг от друга. Мужчина ни с кем не заигрывает, ни на кого не смотрит, кроме Наташи, и от этого она ощущает себя единственной в мире… для него.
Банальная психология… Наташа случайно заметила в жизни такую закономерность. Когда девушке нравится парень, она начинает заигрывать с другими мужчинами, наверно, чтобы тот приревновал, или подумал, что эта девушка пользуется вниманием и проявил свое… А мужчина, если ему нравится женщина, не станет флиртовать с Машей из параллельной группы, а просто подойдет к предмету своих мечтаний.
Или будет вот так безмолвно поглядывать… Это уже – у кого на что смелости хватит. Один раз, переворачиваясь на лежаке на спину, поймала Его взгляд и, не удержавшись, улыбнулась ему. Мельком, робко, неопытно – и тут же загородила свои смущенные глаза ладонью вроде как от солнца.
Он тоже ходит на море один. Похоже, он местный. Наташа почему-то уверена, что приезжий уже давно закрутил бы курортный роман, ведь отпуск не резиновый. Худощавый, спортом занимается весьма сомнительно, но при этом выглядит не плохо, скорей всего, с девушками проблем иметь не должен. По возрасту, как Максим.
Нет, как Максим, нам больше не надо! Или… Все-таки, Наташе с мужчинами постарше – интереснее.
Почему-то начали с этим господином разговаривать… Так, о пустяках: воду обсуждали, всемирный терроризм… Плату за вход на пляж в этом санатории, вымирание русских традиций, технический прогресс, торговлю канцелярскими принадлежностями… А на следующий день – еще и мультфильм «Ледниковый период», гибель комнатных растений от чрезмерно заботливого полива, автомобилестроение, невоспитанного ребенка неподалеку и такую же невоспитанную мамашу… Без имен, без обязательств, без будущего. Порой, чтобы подружиться, даже знакомиться не нужно.
Сегодня вечером, шагая с этим незнакомцем по набережной в направлении центра, Наташа увидела совершенно удручающую и сбивающую с толку картину. Максим с девушкой, высокой блондинкой… Красивая пара. Неудивительно, что он не звонит и не объявляется… Неудивительно также, что Наташу он сейчас не заметил. Был целиком поглощен своей спутницей… Они стояли в ротонде чуть в стороне от тротуара, в стороне от толпы отдыхающих, и Макс, обнимая девушку, что-то говорил ей на ухо…
Как всегда, Наташа сначала сделала выводы, заревновала, расстроилась, почти умерла от горя, и только потом узнала в этой блондинке Олю… Что было еще более странно.
Решила не опускаться до паники и взяла себя в руки. Макс говорил, что они дружат. Все в порядке.
– Что такое? – озаботился Наташин провожатый.
– Ничего, – улыбнулась девушка вяло.
Но собеседник не поверил. Проследил за Наташей и сухо уточнил:
– Что, парень понравился?
Наталья не ответила.
Через сто метров молчания мужчина снова подал голос – высокомерный и недовольный:
– Вы, девушки, как вороны, на все блестящее кидаетесь. Может, лучше глубже смотреть, в душу человеческую? А вы на смазливые мордашки внимание обращаете, да на деньги…
– По-моему, Вам просто завидно! – съязвила Наташа. Хотела и оскорбить еще в придачу, мол, просто у самого ни того, ни другого… Но решила, что лучший вариант – попрощаться прямо в эту секунду.
Мужчина еще какое-то время шел за ней следом, прося прощение, «если чем-то обидел», но пары резких ответов ему вполне хватило.
…
– Мерзнешь? – уточнил Макс, глядя, как Оля, беспрерывно делясь своими жалобами на семью, дрожит и съеживается в прохладном воздухе вечерних сумерек. И улыбнулся: – Я бы предложил тебе свою рубашку, но, боюсь, ты сочтешь это сексуальным домогательством.
– Я думаю, Ваша рубашка меня не спасет, – спокойно отреагировала Ольга. – Мне бы свитерок…
– По-моему, ты сгорела, поэтому тебя и морозит, мне надо было тебя раньше с пляжа уводить, – предположил Макс и неосознанно потянулся ладонью к плечу девушки – проверить температуру Олиной кожи.
Оля вздрогнула от прикосновения, и Макс тут же руку отдернул, по привычке уважительно попросив:
– Прости!
– Да нет… – засмущалась девушка и пояснила: – Просто больно. Похоже, я на самом деле сгорела.
– Просто больно? – улыбнулся Макс. – Значит, если очень осторожно, то можно обнять?
Оля молчала, спрятав взгляд, но казалось, что она не возражает. Макс особо долго ждать не стал. Оле явно было неловко в его объятиях, она, как неопытная девчонка, не знала, куда деть собственные руки и, как ребенок, просто прижимала их к себе. Правда, ей становилось теплее, когда оголенные части тела перестали обдуваться ветром.
– Если тебе некомфортно, я перестану, – предупредил парень.
– Нет, Максим Викторович, нормально. Так спокойно. Мне кажется, что с Вами я в безопасности.
– Так оно и есть, – подтвердил Макс.
Оля, склонив голову, робко прижалась щекой к его плечу. Она только чуть-чуть ниже Макса, и ей было бы проще прижаться щекой к его подбородку. Обнимая ее, Макс перебирал пальцами ее недлинные волнистые волосы, и Оля чувствовала, как это приятно. И хотя ее не покидало сомнение, что любой мужчина, если и делает девушке приятно, то только чтобы потом заполучить ее в постели, но Максиму Викторовичу она доверяла уже достаточно, чтобы испытывать только положительные эмоции.
– Я бы все на свете отдала за то, чтобы однажды узнать, что Вы мой отец, – призналась девушка со вздохом.
– Олечка, боюсь, мне придется тебя разочаровать: это исключено. Когда я только потерял девственность, тебе уже было года два. Но ты не огорчайся, друг – это тоже не плохо.
– Это не Наташа? Вон, с мужчиной, – указала Оля учителю за спину.
Макс оглянулся, приподняв брови, и гневно завопил:
– С каким это мужчиной?!
Оля тут же смекнула свою ошибку:
– Нет, наверно, не она. Просто мне всюду Наташа мерещится…
Это была Наташа. Уж свою жену-то Макс узнает! Действительно, уже с каким-то мужчиной! Макс был выведен из строя, словно робот при коротком замыкании. Давно ТАК не ревновал! Хотелось бежать следом, дернуть ее за руку и, уставившись на мужика взглядом разъяренного быка, орать во все горло: «Это моя женщина!!!» Ничего не заметил: что мужчина просто шел рядом, возможно, и не с Наташей вовсе; что Наташа была расстроена и нарочно отворачивалась к морю… В голове только одно было: что Наташа уже вовсю развлекается! На неделю оставил ее без напоминаний о себе – так она уже нового парня охмурила! А что же в таком случае бывало в Москве, где Макса вообще нет?!
Трудно стало поддерживать с Олей разговор, не касающийся его ревности. Но когда Оля сама начала его успокаивать и уверять, что не было похоже, чтобы у Наташи с тем мужчиной была какая-то романтика, тогда-то Максим и очнулся. Вспомнил свои предположения насчет Олиной сексуальной ориентации и спросил девушку прямо:
– Оленька, а тебе не кажется, что мы с тобой по-разному воспринимаем Наталью. Я в нее влюблен, и поэтому ревную. А ты?
– Вы ревнуете не потому, что влюблены, – возразила она и попала в точку. – А потому, что боитесь ее потерять. А мне терять нечего, поэтому я и не ревную, а только желаю ей счастья.
Что ж, выкрутилась на этот раз. Но Максима не переубедила.
Вернувшись домой в одиннадцать вечера, Наталья обнаружила интересную картину. Точнее, интересного мужчину. Макса.
– Ты знаешь, который час?! – выпрыгнул он из кухни и сразу же начал читать мораль. – Ты что себе позволяешь?
Позади него стояла Женя, а еще следом – Алексей. Наташа долго равнодушно разувалась, внимательно выслушивая все, чего, по мнению Макса, ей делать не позволено, а потом просто уточнила:
– В комнату пройдем? Или ты приходил, только чтобы произнести сей монолог?
Давненько не видела в его глазах такой настоящей ревности! Господи, да он просто как пещерный человек: одни инстинкты и больше ничего! Была собой невероятно довольна!
В комнате сразу же замкнула дверь, и у Макса появилось странное ощущение ловушки: вроде это легкое хамство с ее стороны, но в то же время и весьма необходимый намек. Даже словно комплимент. Лесть его самолюбию.
Наташа пнула его в кровать и процитировала его же:
– Моя постель – мои правила! А правила таковы: ты будешь говорить спокойно и медленно, – и, закусив губку, кокетливо добавила: – Мне очень нравится, когда именно так! Еще: ты будешь говорить то, что я люблю слышать. И последнее: ты будешь сверху!
Наутро, едва проснувшись, призналась:
– Обожаю заниматься с тобой сексом, когда ты ревнуешь! Я даже иногда специально тебя провоцирую. Мне нравится твоя сила, твоя власть! Ты берешь меня, присваиваешь меня, доказываешь себе или мне, что я твоя. Понимаешь? Обладаешь мной, а это у тебя получается просто супер! – и, забравшись на него сверху, стараясь спрятать несвежее дыхание, уткнулась носиком в его ухо. – Ты мой хозяин! Не бойся, не потеряешь, пока сам не отдашь!
***
– Мам, ты когда-нибудь была влюблена? – спросила Наташа, когда Евгения поставила на стол перед ней гречневую кашу с котлетами.
– Конечно, я же замужем! – удивилась женщина такой глупой реплике.
– А разве это связано друг с другом? – усмехнулась девчонка. – Я вот не замужем, но это не значит, что я никогда не была влюблена!
Алексея дома пока не было, этим летом он вообще возвращался с работы (или откуда-то еще) очень поздно, поэтому дамы каждый вечер ужинали вдвоем. Евгения, казалось, не хотела отвечать на вопрос.
– По-моему, – робко начала Наташа, – ты не любишь папу.
– Откуда такие выводы? – сухо поинтересовалась женщина. Она тоже села за стол со своей тарелкой, и ей на лицо полыхнул ярко-оранжевый луч заходящего в окне солнца. – Задерни, пожалуйста, занавеску.
– Зачем? – улыбнулась девушка. – Тебе так идет! Можно, сфотографирую? А потом задерну занавеску. Можно?
Тут же убежала вприпрыжку в комнату за аппаратом, а потом раскомандовалась:
– Постарайся не щуриться! Голову чуть выше! Не улыбайся! А теперь улыбайся! Ты очень красивая, мам!
– Ты тоже, Наташа. Дай сюда фотоаппарат. Теперь я тебя. Иди, сядь на мое место! И не щурься!
Игрались так долго, что солнце в окно уже не светило, а весь ужин остыл, и его пришлось разогревать в микроволновке.
– Я была влюблена, – призналась Женя, аккуратно, по-царски, отколов вилочкой кусочек котлеты. – Пять лет одного известного актера любила.
– Кого? – Наташа навострила ушки и глазки.
– Не скажу! – рассмеялась Женя и пояснила: – Он уже старый, ты будешь надо мной смеяться.
– А кого-нибудь из реальных мужчин? – продолжала Наташа расспрашивать. – Папу, например.
Женя глубоко вздохнула и опустила глаза.
– Наташ, любовь – это замечательное чувство, но оно слепое. Это не то, чем можно руководствоваться при создании семьи. Но многие этого не понимают, поэтому у нас так много разводов… И ты имей в виду: ты слепа. Максим, конечно, хороший парень, но вряд ли он будет хранить тебе верность. Тем более, жизнь в разных городах предполагает измены.
Наташе почему-то аж до боли в сердце было неприятно это слышать. Хотя в подсознании все время ставила себя перед этим фактом, даже мысленно обещала себе простить Максима за измену, но одно дело – понимать самой, и совсем другое – слышать от окружающих.
– Ты знаешь его лучше, чем я? – удивилась Наташа, устремив на мать взгляд, полный гордости и собственного достоинства.
– Наташ! – протянула мама устало, словно уже в тысячный раз пыталась объяснить то, чего дочка никак не понимает. – Все они одинаковые! Чего тут знать-то еще надо?!
Наташа непримиримо спрятала моську в кружке с водой из крана и задумалась. Мамины слова напоминают жалобы женщины-неудачницы. Всегда – любые ее слова. Все плохо, все безнадежно, мужчины всегда изменяют, а обувь всегда жмет. Как могут все мужчины быть одинаковыми, если каждый человек – индивидуальность?
Нет, Макс не такой, как все. Думала об этом и в ванной, принимая душ после знойного, жаркого дня. Приятно было ощущать на голой коже свежие живительные капли, ласкающие тело почти так же нежно, как губы Максима. Наташа никогда не рисковала заниматься мастурбацией в ванне Максима, если он был дома – несмотря на их близкие любовные отношения, все же стеснялась быть застигнутой на месте преступления, ведь у Максима дверь в ванной не замыкается. Здесь же, у родителей, каждый день, а то и чаще, отдавалась самой себе с пребольшим удовольствием! Здесь зеркало в полный рост. Сначала от теплой воды оно запотевает, но потом конденсат становится такой сильный, что превращается в прозрачные струйки, искажающие изображение как раз настолько, что не видно изъянов фигуры, и остается простор для фантазий.
Наташа обожает разглядывать свое стройное, загорелое тело с белыми следами от купальника. Может быть, это вульгарно: носить такой откровенный купальник, да еще при этом ходить на пляж без сопровождения, но за свою безопасность девушка не беспокоится, ведь пляж цивилизованный, платный. А уже два дня она вообще ходит на пляж одного крутого санатория: мама (важная шишка в городе) сделала ей туда пропуск – именной, с ее фотографией. Там вообще она бывает подолгу единственной посетительницей целого аэрария, пока к вечеру на остывший песочек не подтягиваются ленивые и обрюзгшие жители санаторных коттеджей. Иногда Наташа даже загорает топлес, но нервничает и постоянно озирается от малейшего шума.
Зато каков результат! Наташа с удовольствием разглядывала себя в зеркале и щекоткой заставляла кожу покрываться мурашками: от этого грудь становится упругая и красивая. Загорелая грудь. Следов купальника за эти два дня уже стало почти не заметно, ведь девушка ходит на море в обед, когда самое безжалостное солнце, а надевает лифчик только вечером, когда появляется первый зритель. Максиму эта мысль не понравится.
Мылила поролоновой мочалкой свою спину, и пена приятно соскальзывала вниз по позвоночной впадинке и дальше между ягодиц. Четыре дня назад пробовали с Максом анальный секс. Самый большой восторг у Наташи вызвал не сам секс, а поход в секс-шоп за смазкой. Наташа там ужасно волновалась, постоянно хихикала, разглядывая смешные, а иногда очень даже реалистичные фаллосы, и сильно краснела, когда Макс спросил у продавщицы то, за чем они пришли. Дабы смутить Макса, стала упрашивать его купить ей «друга», который мог бы заменить Максима в его отсутствие. Но в итоге лишь еще больше смутилась сама, когда Макс сказал: «Выбирай».
А все остальное… Ничего плохого в анальном сексе нет. Но и хорошего – тоже. Может, надо было последовать советам Макса, и заниматься этим не тогда, когда Наташа решила: «Давай сегодня», а тогда, когда у нее, действительно, возникнет потребность в такого рода ласках, то есть: «Давай именно сейчас». Это желание возникало обычно незадолго до оргазма, когда стыдливость сильно притуплялась, и хотелось чего-то грубей. Но Макс просто уступил ее уговорам, ведь в постели все должна решать женщина. Впрочем, ошибившись с выбором раз, Наташа поняла, что лучше доверять тому, кто опытнее, поэтому пока не спешила разочаровываться. Первый блин всегда комом.
Наташа прикрыла глаза, подставив лицо под бархатные струйки душа, и неудержимо проскользила привычной левой рукой туда, где сейчас так не хватает Макса, ну или хотя бы «друга» из секс-шопа. Как бы нежно и уверенно себя ни ласкала, но все равно Макс делает это приятней. Хотя Наташино воображение развито отлично, поэтому все-таки самые лучшие оргазмы были самостоятельными.
Сквозь закрытые веки мир кажется таким приглушенным! Вроде и ощущаешь, где светлее, а где темнее… Что-то вдруг мелькнуло, шевельнулось на фоне (наверно) окна между ванной и кухней. Наташа испуганно вытаращилась, подняв взгляд выше своего роста сантиметров на двадцать. Белая, как старомодная простыня, занавеска со стороны кухни колыхалась, словно от окна только что кто-то отошел… Это было так странно, ведь занавеска закреплена и сверху, и снизу, и по всем четырем углам… Может, сквозняк…
Романтическое настроение исчезло так стремительно, как никогда раньше, даже если в замочной скважине шевелился ключ Катюшки, вернувшейся со двора. Капли неуютно хлестали лицо, попадая в глаза и разрезая их, разъедая… Сердце бесновалось в ужасном предчувствии, что кто-то подглядывал. Может, все-таки сквозняк, которого Наташа никогда раньше за всю свою жизнь не замечала так, как сейчас?
Руки задрожали так сильно, что Наташе еле удалось метко попасть в краники и выключить воду. Она выпрыгнула из ванны на холодный плиточный пол, промахнувшись по коврику, и судорожно обмоталась полотенцем. Даже голову вымыть не успела, но возвращаться под воду – просто немыслимо.
«Показалось, показалось, показалось!» – убеждала себя девушка, зажевывая губу, чтобы не плакать. И тут же параллельно размышляла, кто это был, мама или папа. Маме это зачем? Задернула полиэтиленовую штору ванной, чтобы не видеть это окно… Стыд и ненависть, и больше ничего! Кто бы это ни был – подглядывать, когда дочь моется в ванной – низко и мерзко. А насчет мастурбации… Наташа уже взрослая, чтобы не оправдываться за это, но стыдно все равно.
С трудом взяв себя в руки, оделась (вытираться даже не пришлось, пока размышляла – высохла). Выйдя в коридор, метнулась в свою комнату и замкнулась. Может быть, кто-то случайно задел рукой занавеску, вот она и заколыхалась?
На следующий день, вернувшись с пляжа, за ужином спросила у мамы, была ли она вчера поздно вечером на кухне. Мама сказала, что нет.
Душ принимала в кабинах на пляже, там же и голову вымыла, там души, как в бассейнах – отдельной комнаткой. А дома, зайдя в ванную умываться и чистить зубы, уже не доверяла никому, даже сквозняку, и все время глаз не сводила с зеркала во весь рост, которое как раз отражало часть окна за ее спиной. Закончив свои дела, задернула полиэтиленовую шторку, включила воду в душе (холодную, чтобы не запотевало зеркало) и села на крышку унитаза – ждать.
Видимо, сквозняк ориентируется на шум воды. Наташа ни секунды не смотрела мимо – только в зеркало, в отражение окна. Чьи-то пальцы аккуратно оттянули занавесочку и, заметив, что никого в ванне нет, исчезли. А занавесочка заколыхалась, как отпущенная пружинка… В горле пересохло. Наташа зажала рот ладонью, и по ее щекам ливнем полились слезы. Это ощущение беспомощности – окно не открывается, а занавеска – с той стороны. Здесь никак не скроешься. И какой бы стороной она ни стояла к зрителю, он всегда видит ее и с другой стороны – в зеркале.
Плакала и по-прежнему взгляд не сводила с отражения. Между ней и окном была душевая полиэтиленовая шторка, чтобы вода не брызгала на пол, и Наташа изо всех сил сквозь слезы вглядывалась в зеркало – в единственный источник информации. Снова чувствовала вчерашнюю дрожь, такой лихорадочный озноб, и ужасалась – теперь альтернативных «а может…» больше нет. Не понимала, хорошо это или плохо – такая определенность.
Через какое-то время настойчивый наблюдатель снова приоткрыл занавесочку. Наташа долю секунды не могла в это поверить, но резко бросилась отражению наперерез – заглянуть в глаза обладателю пальцев… И не успела. Занавесочка вновь заколыхалась, и послышалось, как на кухне кто-то отодвигает стул обратно под стол. На кухне даже свет не включен. Законных, нравственных перемещений в темноте быть не может…
Всеми фибрами души чувствовалось, что это отец. Может, поэтому мама и не допускает никогда совместных ужинов втроем: всегда либо сперва покормит дочь, а потом зовет на ужин мужа; либо кушает вместе с Наташей, а мужа кормит в другое время. Мама ревнует, об этом еще Максим зимой сказал, но Наташе и в голову не приходило, что у маминой ревности есть настоящие причины…
Сердце разрывалось на части! Наташа уже, даже идя в туалет на несколько секунд, задергивала штору в душе, чтобы ее не было видно в окно. И даже когда никого, кроме нее, не было дома! Началась мания преследования: Наташа выискивала в своей комнате скрытые камеры, которые отец наверняка установил в ее отсутствие; боялась раздеваться и раздевалась, лишь спрятавшись под простыней; думала, что зеркало трельяжа – прозрачное, и некто наблюдает ее с противоположной стороны. Заглянула за трельяж – там была только стена, оклеенная обоями, но Наташу это не переубедило.
