Текст книги "Эмигрантка в Стране Вечного Праздника. Книга вторая (СИ)"

Автор книги: Диана Луч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

******

Во время учёбы в университете больше всего меня рассмешил раздел психологии, посвящённый роли торгового маркетинга в жизни общества. На страницах этого учебника рассказывалось о том, что реакция обывателей на вывески и плакаты стопроцентно предсказуема. Там же утверждалось, что в отличие от таких форм запрета, как "Уважаемые граждане, будьте любезны не делать того-то и того-то" и "Уважаемые граждане, если вы сделаете то-то, то произойдёт то-то и то-то, а потому не делайте этого, пожалуйста", запрет в краткой форме: "Воспрещается делать то-то и то-то!" является единственно эффективным для предотвращения нежелательных действий. Но все ли прохожие обращают внимание на запрещающие надписи? И почему тогда как магнитом тянет зайти в помещение, на дверях которого чёрным по белому написано: "Посторонним вход воспрещён!" Скажете, что только в России люди плохо воспитаны, а в Европе все приучены к соблюдению установленных правил. Не думаю, поскольку нарушать их европейцам нравится не меньше нашего брата. Взять, к примеру, Страну Вечного Праздника. В городских парках там повсюду можно было увидеть таблички с надписями: "По газонам не ходить!" – в окружении поломанных кустарников и протоптанных во всех направлениях народных троп. Другим типичным явлением в этом европейском государстве было скопление машин под дорожными знаками, запрещающими парковку. Причем в отдельных случаях эти транспортные средства невозможно было объехать, настолько они загромождали собой проезжую часть.

Психология – это наука, объясняющая человеческие поступки. Хотя кто-нибудь возразит, что за это ответственна не психология, а педагогика, поскольку в основе нашего поведения лежит воспитание. А может, ответ нужно искать в иррациональном? В том, что неподвластно никакому экспериментальному измерению, то есть личных качествах каждого человека, которые невозможно убрать в какую-то схему? Вряд ли возможна классификация, то есть система соподчиненных понятий, таких человеческих характеристик, как сердечность, вера, надежда, чувство юмора, вкус и т.д. Да и пресловутая жизненная самореализация, о которой неустанно твердят средства массовой информации, зачастую выглядит не грандиозным наполеоновским планом, а представляет собой ежедневный труд и добросовестно выполняемые обязанности. В каждом учебнике по психологии акцентировалось: «Студент! Запомни: мы обучаем тебя научной, а не житейской психологии!» Хотя разница между той и другой очевидна, однако, стоит ли решительно и категорично сбрасывать со счетов умудрённого жизненным опытом обывателя? Никакие статистические данные и экспериментальные схемы не могут определить мотивов человеческого поведения, несмотря на то, что психологи упорно пытаются всех в этом убедить. Они радуются, что обрели над нами контроль, ехидно посмеиваясь и поглядывая свысока: мол, мы вас обведём вокруг пальца так, что и не заметите! А мы с вами, те самые обыватели, с удивительной легкостью обходим все расставленные ими ловушки. Взять хотя бы для примера пресловутые маркетинговые компании. Сутками напролёт высококвалифицированные специалисты ломают себе голову над тем, как надуть покупателя, а он появляется в магазине и в мгновение ока разрушает любой их коварный замысел. Кому не попадались на глаза зазывные вывески следующего содержания: «Покупаете два флакона духов и получаете в подарок влажные гигиенические салфетки»? Интересно, кто хотя бы раз этим предложением воспользовался? Разве что, когда на носу Новый год или Восьмое марта, а подарки своим родственницам еще не куплены. Само собой разумеется, что в данном случае им будут подарены духи, а не выданные в довесок гигиенические салфетки. И вообще, кто из психологов-маркетологов до такого сочетания додумался? Это всё равно, что намекнуть человеку, мол, духами-то, мы видим, ты пользуешься, а не лучше ли вместо этого устранять свои дурные запахи с помощью обычной гигиены, вот хотя бы такими влажными салфетками? Ещё более оригинальная реклама: «Покупаете два флакона женских духов и получаете в подарок крем для бритья!» А почему, например, не галстук или семейные трусы? Только зачем это женщине? К тому же если она не замужем? На эту маркетинговую тактику многие покупатели давно перестали реагировать, так как, будучи разумными людьми, отдают себе отчёт в том, что получать, даже в качестве подарка, ненужные им вещи, не имеет никакого смысла. Сначала они будут занимать место на полке, а через какое-то время отправятся в мусорное ведро.

Другим традиционным способом что-нибудь втюхать разинувшему рот покупателю является хвалебная песнь выставленным на продажу товарам. В супермаркете большая табличка с надписью: «Не проходите мимо лучшего сыра года!» Однако все покупатели обходят его стороной, по-видимому, рассуждая: «Это кто сказал? Признанная лучшим гурманом мышь года?» Другой типичный пример торгового маркетинга: коробки дорогого алкоголя, украшенные фотографиями женщин, демонстрирующими в открытых нарядах свои безупречные телесные формы. Совершенно очевидно, что такая декорация призвана привлечь покупателей мужского пола. В этом есть логика, однако, ни один здравомыслящий мужчина, отправившись к своей возлюбленной, не осмелится принести алкоголь с этикеткой, на которой изображена полуобнажённая красотка, а женатый человек – и подавно. Другой совет коммерсантам от тщательно изучивших наше поведение психологов заключается в том, что самый дорогой товар нужно ставить в магазинах на полку, расположенную на уровне глаз. Предполагается, что покупатель возьмёт его, даже не посмотрев на цену. Как бы не так! Мы наклоняемся вниз и тянемся за тем, что нам кажется лучше и дешевле. По совету психологов-маркетологов, многие фабриканты ежегодно меняют оформление пакетов с макаронами и банок с консервами, а мы, назло им, продолжаем покупать те, рисунок на которых не поменялся со времён царя гороха, потому что знаем: именно они отличаются непревзойдённым качеством.

Как-то раз мне довелось стать свидетельницей следующей сцены. В одном из торговых центров Страны Вечного Праздника надоедливый репортёр подходил с микрофоном к покупателям и задавал им вопрос: «Скажите, какое молоко вам кажется наиболее предпочтительным?» Затем он показывал два пакета: один, разрисованный улыбающимися бурёнками, с надписью: «Отличное молоко!», и другой – унылой серо-белой расцветки, под названием: «Обычное молоко». Вопреки его ожиданиям, застигнутые врасплох покупатели все как один отдавали предпочтение самому тривиальному из предложенных им вариантов. «Я выбираю „Обычное молоко“! – выпалил первый мужчина и пояснил: – Потому что оно нормальное, без выкрутасов, просто насыщает организм кальцием, и всё. А что ещё человеку от молочных продуктов надо?» Другая покупательница, молодая женщина, подметила: «В нём жирности меньше, чем в „Отличном молоке!“, и, поскольку мне не хочется поправляться, я бы купил именно его». Третья устало отмахнулась от репортера: «Да ну вас с этой вашей рекламой, постоянно втюхиваете всякую ерунду! Пища должна быть вкусной и насыщать. А красивые декорации никому не нужны!» Четвёртый: «На пачке „Отличного молока!“ коровы какие-то странные, деформированные... У них, наверное, бруцеллёз?» «Что Вы, нет, конечно. Это же современный дизайн! – бросился защищать репортёр непропорциональных бурёнок, изображённых на пачке того молока, которое по мнению психологов должно было стать для покупателей наиболее предпочтительным. – Просто они, как бы это сказать, мультяшные, ненастоящие что ли». «Вот и пейте молоко от этих ваших ненастоящих коров! – осадил его покупатель. – А мне нравится молоко от живых и реальных, которые едят траву и мычат!»

Нередко фабриканты обращаются к психологам за советом, какое название присвоить выпускаемым ими продуктам. Однажды, совершая очередную покупку в супермаркете, я прихватила упаковку носовых платков и только дома увидела, что на каждом из них написано: «Я – самая!» Интересно, какая? Самая простуженная и сопливая? Неужели это является поводом для гордости? Еще интересней выглядело название упаковки туалетной бумаги: «Император». Судя по всему, она предназначалась любителям подолгу просиживать на унитазе. Можно было бы ещё посоветовать им: использовать вантуз в качестве императорского жезла. Название другой туалетной бумаги – «Большая», по-видимому, было намеком на то, что пользующийся ею человек производит очень крупные порции. При виде туалетной бумаги «Каприз» невольно подумалось: «Ну, какой же это, извините, каприз? Туалетная бумага давным-давно стала насущной необходимостью». Между прочим, в Европе существует туалетная бумага под названием «Эспрессо». Скорее всего, она предназначена для любителей кофе с аналогичным названием. Представьте себе оригинальный в своём роде комплект: банка кофе и пара рулонов туалетной бумаги. Чем не подарок одного практичного европейца другому? Там же, в одном европейском супермаркете, на глаза мне попались названия туалетной бумаги: «Закат» и «Гигиена сегодня». Надо понимать, что в первом случае – это недвусмысленное указание на то, где окажется Евросоюз, если экономический кризис затянется на долгие десятилетия. А второе наименование можно рассматривать в виде призыва пользоваться тем, чего завтра, возможно, уже не будет.

Странные названия в Стране Вечного Праздника встречались не только у товаров. Взять, к примеру, издательства, специализирующиеся на выпуске школьных учебников. Одно из них называлось «Амфибия». Интересно, для чего в данном случае использовалось сравнение с одноклеточным организмом? Возможно, это было намёком на непригодность учащихся к наукам и советом, как можно раньше заняться профориентацией. Аналогичные ассоциации вызывало название издательства «Смотри!» Есть такое выражение: «Смотрю в книгу – вижу фигу!» Ещё более провокационными были названия у издательств: «Стена» и «Сундучиха». Первое название – «Стена» – правильнее всего было бы интерпретировать, как и «Амфибию», поскольку есть такие учащиеся, до которых при всем желании не достучаться. Что же касается названия издательства «Сундучиха», то в данном случае, вероятнее всего, подразумевалась невежественная женщина, безвозвратно отставшая от технического прогресса. Так или иначе, наибольшее недоумение у меня вызвало название издательства школьных учебников: «Шутки». Простите за тавтологию, но это не шутка. Именно так оно называлось и при этом специализировалось на выпуске учебников по математике.

Интересно, какую цель преследуют психологи, присваивая товарам нелепые наименования? Чтобы их, как в известной песне из рок-оперы «Юнона и Авось», потребители никогда не забыли, или чтобы от души посмеялись? Если правильным является второй вариант, то такие товары народного потребления можно считать полезными для здоровья, а потому не лишне будет заверить их штампом: «Одобрено министерством здравоохранения».

******

В учебниках по психологии Страны Вечного Праздника, призванных раскрыть студентам глаза на незыблемые научные истины, среди прочего, затрагивались проблемы современной политики и идеологии. На страницах одного из них популярно разъяснялось, чем во Франции в начале XXI века были вызваны массовые манифестации эмигрантов и многочисленные уличные беспорядки. Дословно это выглядело так: "Не секрет, что в Европе до сих пор наблюдаются вопиющие факты расизма, дискриминации и социальной несправедливости. На сегодняшний день Франция является единственной страной, в которой политики поддерживают у населения веру в следование демократическим идеалам. В этом заключается их главная ошибка. Если бы они широко не пропагандировали эту идею и не обещали равенства в правах всем категориям населения, то подобных выступлений со стороны эмигрантов можно было избежать. В других европейских странах эмигранты не ожидают никакой помощи от правительства, и именно этим обусловлено минимальное количество их протестов". Короче говоря, наобещала правящая партия эмигрантам несуществующей демократии и уравнивания их прав с правами французов, своих обещаний не выполнила, вот эмигранты и пошли бастовать. В остальных европейских странах власти предержащие поступили умнее: ничего эмигрантам не обещали, поэтому они там и не возмущаются. Недаром народная мудрость гласит: "Слово – серебро, а молчание – золото". Просто и ясно, но от этих разъяснений – бр-р-р!, пробирает мороз по коже.

Судя по текстам моих университетских учебников, создавалось впечатление, что европейских психологов хлебом не корми, дай только порассуждать о проблеме скрытого расизма. На страницах этих книг подробно описывалась классификация дискриминаторов на разные виды и подвиды, будто от этого зависит искоренение указанного явления. Живя в Европе, я убедилась в том, что расизм – это, образно выражаясь, человек с ку-клус-клановским колпаком на голове, громогласно заявляющий о законах, якобы защищающих права эмигрантов, но при этом никогда не показывающий своего истинного лица. Картина современной европейской действительности такова, что эмигрант, прибывший из экономически менее развитой страны, чаще всего становится для своего европейского окружения чем-то вроде «отбивной груши»: Коренное население нацелено лишь на извлечение из него конкретной для себя пользы. А за всё это, в лучшем случае, эмигранта отблагодарят натянутой улыбкой и парой фраз, услышав которые, по мнению европейца, тот должен почувствовать себя на седьмом небе от счастья. Вот что однажды я услышала от одной местной жительницы: «Вчера на улице встретилась со своей бывшей сослуживицей, и она начала у меня допытываться: „Что это за девушка была с тобой вчера? О чем это вы с ней говорили?“ Видно, она где-то нас с тобой видела. Я, конечно, правды скрывать не стала и ответила, как есть: „Это – Наташа, моя русская подруга“. Она очень удивилась и спросила, как меня угораздило связаться с какой-то Наташей?! Но я тебе скажу, что мне её мнение абсолютно безразлично. Так ты, Наташа, моих сорванцов на следующие выходные к себе заберёшь?»

Кстати, это ещё ничего. Одна российская эмигрантка, по имени Надежда, рассказала мне о том, как её многомесячные услуги на альтруистической основе по уходу за детьми своей соседки – коренной жительницы Страны Вечного Праздника – обернулись для нее весьма неожиданным подарком. А именно, соседка решила отблагодарить Надежду кульком старых и растянутых хлопчатобумажных колготок. «Вот, возьми, это тебе! – возникнув на пороге Надеждиной квартиры, она протянула ей большой пакет с полинявшим и местами рваным тряпьём и пояснила: – Я недавно навещала мать в деревне и от неё всё это привезла. Честно говоря, мне уже давно хотелось отнести эти колготки на помойку, но она не разрешала. Пожилые люди часто не хотят расставаться со своим старым барахлом. Она мне всё твердила: ˮНе выкидывай! Может, кому-то пригодится...ˮ А когда во время последней поездки я рассказала матери о том, что ты мне помогаешь, она неожиданно решила отдать всё это тебе. Так что бери и носи на здоровье! А если тебе не подойдут, то, когда поедешь к себе на родину, прихвати их и отдай кому-нибудь из родни...» Сдается мне, что зря Надежда в качестве ответного жеста не собрала свои старые трусы и бюстгальтеры в тот же самый мешок и не вручила его той женщине со словами: «Это от меня привет твоей маме, пусть не стесняется, пользуется моим барахлишком себе на здоровье!» Вряд ли в такой ситуации существует другой способ намекнуть на явный недостаток уважения к эмигрантам, вообще, и к себе, в частности.

Услышанное от своей соотечественницы могу подтвердить и дополнить. Подозрение эмигрантов в нищенском существовании у себя на родине – укоренившаяся черта менталитета множества европейцев. Одно время я жила в оффшорном европейском государстве и работала там продавцом в магазине. Однажды у меня порвались колготки, и я предупредила напарницу о том, что мне необходимо сбегать в раздевалку и одеть новые. В этот момент она крепко схватила меня за предплечья и, глядя мне в глаза, произнесла тоном человека, сообщающего кому-то о гибели близкого родственника: «Ты только, пожалуйста, не плачь! Я понимаю, как тебе сейчас тяжело! Ты, конечно, большую часть своей зарплаты отсылаешь на родину, чтобы помочь своим голодным родственникам, поэтому порвать колготки для тебя должно быть чем-то поистине ужасным... равноценно тому, как лишить их еды...» От такого заявления я оторопела и поспешила её успокоить: «Да я вовсе не собиралась плакать из-за каких-то колготок, ты что?!» Но коллега по работе пропустила мои слова мимо ушей, и трагическое выражение её лица не прекращало мысленно транслировать мне сообщение: «Не падай духом! Ты – сильная и сумеешь преодолеть эту боль!»

Так и хочется сказать: «Европейцы, вы что, очумели?! Сами из экономического кризиса никак выкарабкаться не можете и при этом считаете, что все остальные погрязли в нищете!» К слову сказать, мои европейские знакомые и сослуживцы, все без исключения, узнав о том, что я имею водительские права, чистосердечно этому удивлялись: «Надо же, русская, а научилась управлять автомобилем!» Да, мои европейские собратья, пусть кому-то из вас это покажется неправдоподобным, но мы, россияне, очень даже способные люди. Мы готовим вкусную еду, наводим порядок у себя дома, управляем разными видами транспорта, пользуемся бытовой техникой, да и вообще чего только не делаем. А ещё, как бы вас это не удивляло, российская земля с незапамятных времен богата талантами. И. К. Айвазовский и В. А. Серов написали множество прекрасных картин, П. И. Чайковский и С. С. Прокофьев создали гениальные музыкальные произведения, из-под пера Л. Н. Толстого и Ф. М. Достоевского вышли замечательные книги, и, если продолжить этот список, он получится энциклопедически длинным.

Но, к сожалению, никакие аргументы не влияли на восприятие жителями западного мира проживающих в их государствах эмигрантов. Европейцам эмигрант представлялся исключительно чем-то вроде инструмента, с помощью которого можно было улучшить условия своей жизни. К тому же коренные жители умело пользовались неприятием эмигрантов в рабочем коллективе. Когда я работала кассиром, другие эмигрантки предупреждали меня о том, что надо держать ухо востро и никому не давать ключа от своей кассы, поскольку какая-нибудь напарница из местных обязательно попытается украсть оттуда деньги и свалить на меня недостачу. Признаюсь, что и у меня был печальный опыт такого типа. Одно время, проживая в европейском государстве, я работала в магазине кассиром, и как-то раз в выходной день мне позвонила заведующая и принялась обвинять меня в том, что я украла деньги из кассы. Обнаруженная ею недостача равнялась билету в сто евро. «А я-то тут причем?! – опешила я. – Я же сегодня на кассе не работала, и вчера тоже, у меня оба дня – выходные». «Да-а-а? Ну, тогда ладно, – замялась начальница, наконец-то, сообразившая, что человек, отсутствующий на рабочем месте, не может ничего украсть, и смягчила тон: – Да, правда, ни вчера, ни сегодня я тебя на работе не видела, и перед твоим уходом в кассе всё сходилось. Значит, кто-то другой с деньгами напортачил». «А почему тогда ты обвиняешь в этом меня?!» – спросила я. К моему изумлению, начальница неожиданно призналась: «Я, как увидела недостачу, так сразу про тебя вспомнила. Ведь ты же из кассиров одна – неместная. Теперь ясно, что ты здесь не причём. Ну, давай, пока, завтра увидимся на работе», – и, даже не извинившись, она повесила трубку. Вот так, столкнувшись с фактом воровства, коренная жительница Европы моментально пришла к выводу о том, что это – моих рук дело, только потому, что я – эмигрантка.

******

Подозрение эмигрантов в непорядочности связано с отсутствием к ним доверия. Чисто внешне это совсем несложно определить. Доверие исчезает, когда в глазах у собеседника появляется паника или настороженность. Понятно, что пугать людей не нравится никому, особенно самим собой, но, к сожалению, иногда избежать этого не удается. Если вы проживаете за рубежом, и в вашем внешнем виде нет ничего угрожающего, но, тем не менее, люди при встрече с вами отводят взгляд в сторону и отделываются парой ничего не значащих фраз, то знайте – всё дело в вашей национальности или цвете кожи. Эмоциональное напряжение при общении может быть вызвано и другими факторами. В качестве типичного примера можно привести непонимание, возникающее между родителями и детьми, и подсознательное ожидание от своих отпрысков чего-то ужасного. Только ребенок скажет: "Папа, мама, мне надо сказать вам кое-что очень серьезное", – как на их лица, сквозь маску поддельного равнодушия или наигранного добродушия, прорвется гримаса ужаса. Аналогично этому, коренной европеец уже в самом начале разговора с эмигрантом прищуривает глаза в предвкушении чего-то из ряда вон выходящего и характеризующего эмигранта, как исключительно неприятную личность. Именно поэтому их диалог нередко напоминает беседу со слабослышащим, в роли которого выступает коренной житель Европы. Европеец: "Ну что, как жизнь?" Эмигрант: "Да вроде бы ничего..." – "Как это ничего хорошего?!" – "Разве я сказал, что ничего хорошего? Просто ничего особенного, всё по-прежнему, не хорошо и не плохо". – "А с чего это тебе плохо?! Ты на работу-то ходишь?" Эмигрант: "Ну да". Европеец: "Сам ты зануда!"

Тенденция замечать в эмигранте только плохое нашла выражение в поистине неиссякаемом желании коренного населения наделять приезжих обидными прозвищами. Расскажу о себе. Как-то раз, в период новогодних праздников моего мужа несколько дней подряд разные знакомые приглашали в гости, и я ходила туда с ним за компанию. И вот, во время очередного застолья, которое не обошлось без алкогольных напитков, я сказала: «Надо бы с выпивкой завязывать, а не то так и спиться недолго». Присутствующие там с выражением полного равнодушия на лицах пожали плечами, а один из них усмехнулся: «Так ты, оказывается, алкоголичка?!», – и с того дня стал обращаться ко мне не по имени, а этим придуманным им самим прозвищем – Алкоголичка. Этому европейцу оно так понравилось, что при каждой встрече он повторял его аж по нескольку раз: «Как дела, Алкоголичка?», «Погода совсем разладилась, правда, Алкоголичка?», «Скажи своему мужу, чтобы он мне сегодня позвонил, Алкоголичка!» Разумеется, меня это обижало. Своей обиды я не скрывала и каждый раз просила его больше меня так не называть. Этот человек пропускал сказанное мной мимо ушей, расплывался в улыбке и, похлопав меня по плечу, добавлял: «Да ладно, что ты губы надула? Ведь это же касается не конкретно тебя, а относится к русским вообще. Всем известно, что вы – законченные пропойцы». Это оскорбительное обращение казалось моему знакомому европейцу вполне уместным и к тому же очень забавным. Интересно, а показалось бы ему комичным, если бы я при каждой встрече называла его Лысым Карликом? Он был человеком невысокого роста, к тому же волосы покинули его голову еще лет двадцать назад, поэтому данное прозвище очень ему подходило. В принципе, я бы так и сделала, если бы не одно обстоятельство: тот человек был давним другом моего мужа, поэтому обострять отношения с этим мужчиной мне не хотелось.

******

Жители Страны Вечного Праздника чаще всего применяли черный юмор по отношению к двум категориям людей: своим заклятым врагам и эмигрантам. Вторые, надо понимать, рассматривались ими в качестве потенциальных врагов. При этом стоило намекнуть на какое-нибудь несовершенство, присущее населению указанного европейского государства, как его коренные жители вставали на дыбы и требовали от "оскорбителя" извинений. Расскажу об одном таком случае. Как-то раз министр культуры Страны Вечного Праздника призвал к ответственности авторов юмористической передачи соседнего государства за сюжет следующего содержания. Персонаж, изображающий многократного спортивного чемпиона Страны Вечного Праздника, останавливает свой внедорожник на бензоколонке, заходит в магазин, покупает энергетический напиток, выпивает его целиком, а после этого обильно мочится в бак машины, прямо в отверстие для заливки топлива, после чего запрыгивает в автомобиль и быстро оттуда уезжает. В другом сюжете этой юмористической программы, вызвавшей у министра культуры бурю негодования, было показано, как известные спортсмены Страны Вечного Праздника подписывают свои контракты шприцами, заполненными кровью, обогащённой кислородом. Тем самым обличался факт допинга и применения спортсменами незаконных способов подготовки к соревнованиям. В некоторых видах спорта сборные команды Страны Вечного Праздника занимали ведущие места на чемпионатах и лидировали по количеству золотых и серебряных медалей, тем не менее, их спортивные достижения по указанной выше причине нередко аннулировались. Именно это явилось мотивом для шутки у сценаристов юмористической программы. Сразу после выхода программы в эфир разразился немыслимый скандал. Две недели подряд средства массовой информации оскорблённого государства разносили в пух и прах соседей, осмелившихся унизить их национальную честь и достоинство, а правительство Страны Вечного Праздника потребовало официальных извинений у властей государства, позволившего показать "такое" на своём телевидении. Для сравнения, скажу, что если бы россияне после каждого голливудского фильма требовали извинений у американского правительства за изображение русских полными идиотами, даже летом носящими на головах шапки-ушанки и обвешанными с ног до головы оружием, то до сих пор отношения между нашими странами находились бы в стадии "холодной войны".

******

Нигде так не ощущается волна концентрированного негатива по отношению к эмигрантам, как в государственных учреждениях, выдающих им документы и справки. Моя история – тому пример. По приезду в Страну Вечного Праздника, меня заинтересовал вопрос легализации диплома высшего образования. Я стала просматривать правовые положения, вывешенные в Интернете, но, поскольку в их запутанном содержании было трудно разобраться, решила обратиться за разъяснением в соответствующий департамент. В назначенный день я пришла на приём к грузному чиновнику, занимавшему своим телом все пространство письменного стола, за которым он сидел. Этот мужчина лениво повернул ко мне своё крупное и гофрированное, как у собаки породы мастино наполитано, лицо и прогудел что-то нечленораздельное. В глаза мне бросилось, что на его одежде не было никакого опознавательного значка, в отличие от остальных служащих, сновавших туда-сюда по коридору с закреплёнными на груди продолговатыми пластиковыми полосками, на которых указывались их имена и служебное положение. Поначалу я решила, что по ошибке попала на приём куда-то не туда и вежливо поинтересовалась: "Простите, а Вы кто? Видите ли, я записывалась на приём к..." "Я Вам не кто, а что! – резко оборвал меня он и сообщил: – Заведующий департаментом легализации дипломов образования, Тристан Барбоса". "Здравствуйте", – немного испугавшись его резкости, промолвила я и замерла в ожидании. Чиновник окатил меня с ног до головы пренебрежительным взглядом, уткнулся в какие-то бумаги и недовольно буркнул себе под нос: "Вы по какому вопросу?" Я ответила. "Угу, – проговорил он и, оторвавшись от бумаг, продолжил: – Расскажите-ка мне о себе, где Вы учились, работали, чем занимались, в какой среде выросли". "Хорошо", – кивнула я и стала рассказывать. Всё это время чиновник изредка поднимал на меня свой взор, занимаясь просмотром лежащих на столе бумаг. Закончив рассказ, я замолчала, а он, утопая в щеках и подбородках, высунул кончик носа из глубин своего лица и промямлил: "А ко мне-то Вы зачем пришли?" "Я же Вам говорила", – недоумевая, как он умудрился этого не расслышать, сказала я. "Повторите, пожалуйста, еще раз", – выплыл на секунду ртом из собственных жировых складок чиновник. "Хорошо", – кивнула я и озвучила цель своего визита. "Хм, Вы, девушка, попали не по адресу, – позёвывая, заключил заведующий департаментом. – Вся информация о легализации дипломов высшего образования вывешена на сайте министерства эмиграционных дел". "Да, но там настолько всё запутано, столько разных формуляров и сопроводительной документации для каждого отдельного случая... В общем, я подумала, если пакет документов на легализацию диплома подаётся сюда, то будет лучше, если кто-нибудь из работников этого департамента меня по этому вопросу проконсультирует", – пояснила я. "Напрасно Вы так подумали. Мы не справочное бюро!" – отрезал чиновник. "Но может, Вы в курсе, куда мне обратиться с этим вопросом?" – в надежде получить в качестве ответа что-нибудь вразумительное, спросила я. "Сходите к юристам и спросите у них", – пожал круглыми, жирными плечами он. "Да, но у юристов все консультации платные..." – огорчённо сказала я. "А вы, эмигранты, всё хотите получить на халяву?!" – вперился в меня откровенно ненавидящим взглядом заведующий департаментом. "Так ведь по закону положено..." – продолжила я. "По какому такому зако-о-ону? – не на шутку разъярился чиновник. – Здесь законы для граждан моей страны! А вам, эмигрантам, положено не о законах спрашивать, а сказать нам спасибо за то, что мы вас к себе пустили и за то, что тратим своё драгоценное время, отвечая на ваши бестолковые вопросы!"

К счастью, посещать чиновничьи учреждения мне приходилось нечасто. Однако и на уровне ежедневного бытового общения неуважение к эмигрантам, как правило, проявляли все кому не лень. Происходило это даже там, где, казалось бы, клиент всегда прав. К примеру, в банковском офисе Перепёлок мне никогда не выдавали на руки наличных денег с нашего общего с супругом счёта, несмотря на то, что мы значились в нём, как равноправные владельцы. В итоге мне пришлось открыть другой счёт – только на своё имя, чтобы я смогла свободно снимать с него наличные. Это было невыгодно, поскольку за пользование счетом взималась определенная сумма, но другого выхода у меня просто не было. Даже в барах, когда я заходила туда вместе с мужем, бывало, только я попрошу приготовить мне чашечку кофе, как обслуживающий персонал пропустит мою просьбу мимо ушей и вопросительно посмотрит на мужа, чтобы он подтвердил мои слова. Однажды в супермаркете Перепёлок со мной произошёл такой случай. Я подошла к кассе и стала выкладывать из тележки на транспортерную ленту продукты, как вдруг со мной заговорил мальчик, приблизительно девяти лет. Вместе со своей матерью в очереди он стоял за мной и держал в руках коробку печенья. «Привет! – поздоровался со мной мальчуган и сразу после этого поинтересовался: – А ты – русская, да?» «Ага», – кивнула я, стараясь припомнить, какие у нас в Перепёлках могут быть общие знакомые. «Я знаю, что у русских много мафии и что вы любите пить водку. А ты её помногу пьёшь?» – хитро прищурившись, бросил он на меня изучающий взгляд. «Я её вообще не пью», – ответила я, продолжая выкладывать из тележки продукты. «Правда? – не унимался мальчик. – Или тебе просто не хочется в этом признаться?» – «Правда, не пью». – «А я тебе не верю! Если бы ты украла что-нибудь в магазине, тоже, наверняка, в этом бы не призналась. Мой дедушка говорит, что все эмигранты – воры, только ни за что об этом не скажут, пока их за руку не поймаешь. А ты воруешь?» «Нет», – ответила я. «Не знаю, верить тебе или нет, – продолжил мальчик своё рассуждение вслух, – а своему дедушке я верю. Ещё он говорит, что все эмигранты – лентяи и грязнули». «Ну, вот что, хватит надоедать людям своими разговорами! Не дай бог кто-нибудь из соседей услышит, стыда не оберёшься!» – наконец, одёрнула его мать. После этого она повернулась ко мне спиной, а ко всем стоящим за ней в очереди покупателям – лицом, и вежливо извинилась не передо мной, а перед ними, за поведение своего сына.