Текст книги "Ритуал испытания"
Автор книги: Дэйра Джой
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)
Но не у Графы.
Ее светлые глаза были холодны как замороженные ледники на вершинах Цепей Инез. [84]84
Цепи Инез ( Inez ranges—mountains) – горы.
[Закрыть]В ее сверкающем пристальном взгляде вообще не было тепла. На самом деле. Грин часто замечала в их глубинах вспыхивающий налет сумасшествия.
Определенно, в ней было что-то темное и жестокое.
Что-то непрощающее обид.
Казалось, Джорлан ощущает тоже самое, поскольку он занял место в самом дальнем углу комнаты, поближе к Грин. Суровые глаза Клаудин сощурились в тот момент, когда до нее дошло молчаливое неприятие, скрытое в его поступке.
– И как ты поживаешь сегодня, хорошенький Джорлан? – Клаудин откинулась на кресле, опуская руку на свои скрещенные ноги в продуманной позе светского безразличия. Грин подумала, что такое притворство выглядит чересчур нелепо.
– Вполне прекрасно, благодарю вас, Графа, – отрывистым тоном выдал он всего лишь вежливый ответ.
Клаудин проигнорировала пренебрежение.
– Я видела тебя на суаре в предыдущий вечер, но ты исчез до того, как у меня появился шанс подойти к тебе и поздороваться.
Грин увидела, как внимательно сейчас Графа наблюдает за Джорланом. Она видела, как они покинули зал и вышли в сады?Он не захочет заполучить Клаудин в качестве врага. Если та поймет, что Джорлан был с ней!..
Но Кладудин сосредоточилась исключительно на Джорлане. Грин внезапно осенило, что Клаудин посчитала ее пребывание в доме Рейнардов простым визитом к ее другу, Герцогине.
Маркель чуть было не рассмеялась вслух. Клаудин редко допускала ошибки, особенно когда дело касалось ее, Грин. Зная о прославленной склонности Грин к пребыванию нескрепленной, Клаудин даже не рассматривала ее в качестве соперницы за мужчину. Это была ирония, которую Маркель приветствовала.
Она точно знала, как отреагирует Клаудин, когда узнает правду. Придет в ярость. Но она сможет справиться с Графой. Вскоре Джорлан охотно примет ее покровительство, если все пойдет, как планировалось.
– Я покинул собрание раньше, – проинформировал мужчина Графу.
Клаудин приподняла тонкую бровь.
– Действительно. Ты заболел?
– Нет.
Отрывистый ответ Джорлана был краток до грубости. Краем глаза Герцогина послала ему предупреждающий взгляд. Насколько бы ее это ни касалось, она никогда не допускала плохих манер.
Клаудин жадно уставилась на Джорлана с выражением прожорливого джикне [85]85
Джикне ( jickne—glutinous critter) – клейкое, липкое создание.
[Закрыть]до того, как тот поест.
– Я была более чем удивлена, увидев тебя на суаре в первых рядах, Джорлан. Мы все знаем о твоей нелюбви к таким общественным мероприятиям.
Джорлан поджал губы. Его неприязнь светского сезона была хорошо известна. Он посетил суаре, чтобы успокоить свою бабку, которая настаивала на его присутствии. Он был в таком отвращении от ситуации, в которую попал, что даже не побеспокоился ответить на колкое замечание Графы.
Неловкая тишина заполнила комнату.
Облегчая холодное напряжение, Герцогина произнесла.
– Вы хорошо провели время, Графа?
– По правде говоря, нет. Позвольте вам сказать, что я быстро утратила интерес к вечеру. – Она холодно улыбнулась Джорлану. – Хотя позднее я провела время лучше. Наша компания отправилась в Сады, [86]86
Сады ( Gardens, the—a shady part of town) – сомнительная часть города.
[Закрыть]в квартал Неоновый Ночей. [87]87
Квартал Неоновых Ночей ( neon night part of town—refers to the Gardens, a racy section) – относится к Садам, их пикантная часть (в нашей действительности – квартал Красных фонарей).
[Закрыть]Остановились мы в «Число 99». [88]88
«Число 99» ( Number 99 (at the Gardens)—a disreputable club) – имеющий дурную славу клуб.
[Закрыть]Ты знаешь это место, Тамрин, не так ли? Могу поклясться, что видела тебя там.
Грин знала это место. Это была промозглая, убогая, мерзкая дыра, которая обслуживала экзотические вкусы дамселей при заключении пари… и другие, самые грязные занятия. Хотя Грин и побывала там в прошлом, она никогда не позволяла себе воспользоваться этими сомнительными удовольствиями.
Грин бросила взгляд на Джорлана, который смотрел на нее с выражением близким к отвращению. Она твердо вернула ему взгляд. Грин никогда и никому не объясняла свои поступки. Носящий вуаль мог делать свои собственные выводы, какими бы они ни были.
– Да, я была там, – искренне ответила она.
Клаудин улыбнулась:
– Хотя я никогда не видела тебя в особыхзадних комнатах. Полагаю, у тебя не хватает дерзости для такого вида зипа. [89]89
Зип ( zip—sex, i.e., «getting the zip») – секс, например «получить зип» – «получить секс».
[Закрыть]
Глаза Джорлана слегка расширились. Клаудин намеревалась оскорбить Грин. Однако Маркель поняла, что та неосторожно подняла ее в глазах фил-Герцогины.
Герцогина яростно обмахивалась, страдая от темы обсуждения. Холофан изображал Кли, дико скачущую по равнине.
– Какое это чудовищное место! Вы непременно подцепите там все виды болячек, Графа. Я слышала ужасающие истории о юношах, содержащихся в этом доме. Говорят, что они ничего более, чем уличные беспризорники, а некоторых их них удерживают против их воли! Поражаюсь, что… – Герцогина замолчала, поняв, что ее слова не предназначены для смешанной компании. Джорлан не должен слышать такого.
Ничего подобного, Герцогина. Кроме того, Искорки [90]90
Искорка ( spark—young male prostitute) – юный мужчина-проститутка.
[Закрыть]благодарны за те прикосновения, [91]91
Прикосновение ( touch—slang for money and/or sex) – сленговое обозначение денег и/или секса.
[Закрыть]которыми мы одариваем их – а так и должно быть. Если бы не мы, они бы умерли с голода. «Живительное прикосновение», [92]92
Живительное прикосновение ( 'A touch for some touch') – каламбур. В английском языке слово «touch» обозначает не только «прикасаться», но и «притрагиваться к еде», «есть».
[Закрыть]как они говорят! – Грин дьявольски оскалилась. «Прикосновение» было сленговым понятием, которым Слой стыдливо именовал все, относящееся к деньгам или усмирению бархатистых носящих вуаль. Считалось, что такая игра слов поразительно искусна.
– Как им повезло, что у них есть вы, – холодно произнесла Грин. Она ненавидела обстановку в Садах.
– Тебе легко так говорить, – презрительно фыркнула Клаудин. – Ты с прекраснейшим содержанцем на Форусе! Когда ты устанешь от Ривера и передашь его следующей из нас?
– Графа Д’Анбеэ, я напоминаю вам о том, что в комнате мой внук, – зашипела Герцогина. – Немедленно прекратите этот разговор. Это совершенно вульгарно!
Клаудин взглянула на Джорлана, тот вернул взгляд с каменным выражением лица. Было очевидно, что носящий вуаль ненавидит ее, зашедшую так далеко. Клаудин обожала иметь дело с ненавистью. У нее был особый дар общения с отвращением. Только от мысли о демонстрации своего таланта Джорлану ее захлестнули эмоции.
Она пригладила волосы и откашлялась, чтобы привести себя в норму. Сейчас не время разрешать своим фантазиям пускаться в дикий галоп. Она достаточно скоро заполучит его. Она уже сделала все необходимое.
– Конечно же, вы правы, Герцогина. Мои извинения вам и вашему внуку.
Герцогина со щелчком захлопнула холофан. Извинения ее не успокоили, хотя учтивость требовала принять их.
Биллингс внесла поднос с закусками и поставила его на стол возле Графы. Затем покинула гостиную с презрительным сопением, адресованным в сторону Клаудин.
– Как твои западные земли, Тамрин? Я слышала, у тебя были какие-то проблемы в прошлых месяцах. – Клаудин позволила себе сладость с подноса.
– Не могу вообразить, как ты могла слышать такое! – Особенно, если сама послужила причиной этого. Грин пыталась подавить в себе гнев, вызванный заявлением Графы о ее содержанце. Не имеет значения, что произойдет, Клаудин, обещаю, ты никогда не сможешь прикоснуться к Риверу. Никогда.Грин знала, что никогда не позволит уязвимому содержанцу получить вред от подобной женщины.
Клаудин растворилась в удовольствии, позволив ему раствориться на кончике языка.
– Правда? Об этом не было разговоров среди Слоя. Варево Клу заявляло, что ты почти стала банкротом, пытаясь сохранить поместье. Я бы просто заставила злые языки замолкнуть. Зачем рисковать всем на какой-то отсталой плантации?
– Эта плантация принадлежала моей семье целую вечность. Поколения работников были с моей семьей. Получение ими средств существования зависит от меня, хотя я не ожидаю, что ты поймешь это.
Клаудин помахала рукой.
– Глупая сентиментальность, если ты спросишь меня.
– Я тебя не спрашиваю.
Клаудин помедлила, переваривая ответ.
– Слишком плохо. Я уверена, что если ты захочешь, то сможешь избежать месяцев несчастий. – Она сунула кусочек другой сладости в рот.
– Я не сомневаюсь. Но поскольку все совершенно чудесно и протекает гладко, то вопрос спорен, не так ли?
Клаудин с хрустом покончила с последним кусочком. Грин Тамрин как-то выкрутилась и вытащила свои поместья с грани разорения. Как это сделала Маркель, было практически чудом, поскольку Клаудин сама настраивала силу капкана. Весь сценарий был черсчур разражающим, но всегда оставался второй шанс.
В этот визит она не стремилась что-то сделать с Маркель Тамрин, которая, несомненно, прибыла сюда навестить своего старого друга, Герцогину.
– Я поразмыслила, а если твой внук и я могли совершить верховую прогулку вместе, Герцогина. Я интересуюсь покупкой Кли, и, думаю, он мог бы дать мне совет.
Джорлан ответил за себя до того, как его бабушка смогла сказать.
– Конечно же, вам не требуется совет мужчиныпри такой покупке, Графа.
– Хорошо известно, что у тебя есть дар общения со зверьем. Твое участие может быть весьма полезным.
Как приглашение, это прозвучало весьма оскорбительно. Но Клаудин никогда этого не замечала.
– Извиняюсь, что разочарую вас, Графа, но у меня были другие планы на этот день.
Клаудин ощетинилась, видя насквозь прозрачное извинение.
– Возможно, как-нибудь в другой раз, – холодно произнесла она. – Возможно.
– Определенно. – Клаудин встала, не став тратить время на дальнейшие формальности, поскольку ее цель ускользнула от нее. – Боюсь, я должна вернуться к своим делам, Герцогина.
– Так скоро? – Герцогина смогла удержать ликование в своем голосе.
– Да, боюсь, что так. Я вскоре увижу тебя, Джорлан. – Легкая угроза прозвучала в обещании, которое, казалось, лишило Герцогину сил. Грин с любопытством посмотрела на пожилую женщину.
Клаудин отрывисто кивнула Грин, как того требовала вежливость и с помпой покинула комнату.
– Ради Слоя! Эта женщина ужасная грубиянка! – Аня неодобрительно взглянула на пустой дверной проем.
Грин и Джорлан незаметно улыбнулись друг другу. Как будто бы грубость было самым худшим оскорблением Клаудин.
– Я думаю, что этим утром могла бы погулять в твоих любимых садах, Аня, и, если ты не возражаешь, одолжить твоего очаровательного внука в качестве проводника?
Аня Рейнард бросила взгляд в сторону своего «очаровательного» внука, который, как она ожидала, вылетит при любой возможности из комнаты. Она была немного удивлена, увидев его бесстрастно изучающим кончики ботинок, и, очевидно, не торопящегося покинуть их или выразить любой протест на просьбу Маркель.
Герцогина встретилась глазами с Грин. Кивнула.
– Думаю, это превосходная идея.
Визит Клаудин Д’Анбеэ заметно потряс пожилую женщину. Ее руки, покрытые голубоватыми венами, слегка дрожали. Грин задумалась, было ли недомогание Ани нечто большим, чем простой неприязнью к наглой Графе.
– Пойдем, Джорлан, покажешь мне те чудеса, достойные внимания, которые у тебя есть. – Ее янтарные глаза блеснули от двойного значения слов, когда он протянула руку.
Выражение его лица было в равной степени бесстрастным, когда он взял предложенную руку и повел ее наружу, в яркое солнечное сияние.
От садов Рейнард Хауса захватывало дух.
Герцогина всегда с нежностью относилась к флоре и, соответственно, выращивала редкие, экзотические растения в саду. Было даже несколько чрезвычайно редких растений с Исходоточки, чьи морфологические признаки были тщательно перенесены на существующие растения Форуса. В результате получились эффектные гибриды – гигантские цветы розайяля [93]93
Розайяль ( roseyal—hybrid flower plant) – гибридное цветочное растение.
[Закрыть]или ароматная сирения. [94]94
Сирения ( lillacia—a flower, lilac hybrid) – цветок, гибрид сирени.
[Закрыть]Никто не мог понять, почему растения с Исходоточки не могли расти прямо на земле Форуса. Казалось, что они должны бы – но не развивались. Только одному растению это удалось, при чем это было каким-то случайным открытием.
Грин глубоко вдохнула чудесные утренние ароматы.
– Ммм… Как прекрасно! Ты счастливчик, что можешь наслаждаться такой красотой, Джорлан. Хотя моя матушка бы пришла в ярость, споря со мной, но сады твоей бабушки лучшие в Столичном Граде.
Мать Грин и Аня часто увлекались дружеским соревнованием у кого лучше сад. В ностальгии Грин продолжила эту «игру двоих».
Джорлан улыбнулся, кончики его губ изогнулись совершенно провокационным образом.
– Я буду хранить ваш секрет. – Он пристально посмотрел на нее, в уголках глаз притаился слабый свет. – До того, как мы вернемся, а при разговоре с моей бабушкой… – он остановился, не договорив.
– Ты не сделаешь такого! Не о садах! – это была длительная и тщательно лелеемая наследственная междоусобица.
– Ммм-хмм… – Он кивнул, придавая больше выразительности непростительному деянию.
Ее губы дернулись.
– Ты мерзавец! Я не могу поверить, что ты…
Он рассмеялся глубоким, соблазнительным смехом, продемонстрировав сверкание белых зубов и ямочки на щеках. Он был очаровательныммерзавцем.
Она потрясла перед ним пальцем.
– Я буду в долгу за это перед тобой, будь уверен.
Он приподнял бровь.
– Я рассчитываю на это, Маркель. – Хрипловатый тон был чистым искушением.
Несмотря на свой возраст и опыт, Грин залилась румянцем. Джорлан был притягателен. Каждый признак, который она видела, свидетельствовал о том, что мужчина нечто большее, чем она даже подозревала. А она нечасто недооценивала кого-то.
Он был определенно более шаловливый, чем она предполагала.
И по какой-то причине, причине, которую она даже не могла назвать, было чувство, что под всем этим он может быть очень, очень опасен. Как может мужчина быть опасным?Она искоса оглядела его.
– Что? – изрек он.
– Я размышляю о тебе.
Он остановился и скрестил руки на груди.
– А что именно вы думаете?
– Я размышляю, что делается за твоими аквамариновыми глазами.
Он медленно моргнул. Умышленно.
– Возможно, ничего.
– Я искренне сомневаюсь в этом.
– Возможно, я просто размышляю о том, что ты думала «показать» мне здесь.
– Я думала, ты показываешь мне.
Он ожидающе пристально уставился на нее.
– Сады?
– Именно. Что вы думаете? – он широко развел руки, демонстрируя пейзаж, но его вопрос был совсем не о посадках.
Она откликнулась в том же духе.
– Я думаю, это прекрасное местечко, с изобилием мелочей и со многими уровнями сложности. Живое, с еле уловимыми тонами и всецело индивидуальное по природе.
– Вы льстите моей семье, – он ровно ответил, не выдавая секрета.
– Рейнарды всегда были известны своими способностями к руководству, конечно, эта характерная черта видна даже здесь, в этом… саду.
– Да, они часто прокладывали путь, по которому следовали другие. – Он внимательно взглянул на нее.
– И это то, что ты хочешь вырастить в своем саду? – многозначительно поинтересовалась она. То, что он подразумевал, было настолько радикальным, что он непременно подвергнется остракизму [95]95
Остракизм – изгнание, гонение, преследование, изоляция, бойкот
[Закрыть]со стороны приличного общества, особенно если он расскажет об этом другим.
Он неуклонно смотрел на нее.
– Да.
Она выдохнула.
– И как ты надеешься достичь такого? Несомненно, такие семена не прорастут в этой почве и могут на самом деле погибнуть, отравив полностью твой дом.
– Никто не знает, какую форму может принять корень, когда соберутся требуемые условия.
– Будь осторожен, Джорлан, – она отбросила всякое притворство. – Одно – это развлекаться нелепыми идеями, совершенно иное – пытаться воплотить их в жизнь.
– Нелепыми? – он раздул ноздри.
– Ты навлечешь позор на Герцогину юношеской прихотью?
– Это не юношеская прихоть. Но вам не нужно беспокоиться, Маркель. Уверяю вас, я никогда не причиню боль своей бабушке.
От этого утверждения ей стало немножко легче дышать. С минуту она сомневалась, не замыслил ли он какой-нибудь идиотской выходки.
– Полагаю нет, ты сделаешь что-то более подходящее, чтобы заставить молоть языки чем наша прогулка прошлой ночью?
Он пожал плечами.
– Я не думаю, что я интересный предмет обсуждения для Слоя.
– Тогда ты недооцениваешь свое обаяние.
– Обаяние? – его губы сложились в презрительную усмешку, выражающую отвращение. – Это так вы называете это?
– Среди прочего. – Она позволила своему взгляду скользнуть во всей его высоте. В этом была какая-то ирония, что один из наиболее одаренных природой мужчин должен был так отвергать высокие оценки, сделанные леди из Избранной Кварты.
Непохожий на других дебютантов, Джорлан не забеспокоился и не занервничал от ее вульгарного обследования. Вместо этого он стойко встретил ее взгляд своим собственным, заставившим ее ощутить легкое неудобство. Она полагала, что такие взгляды он применял к женщинам, пытавшимся ухаживать за «кусочком бархата».
Что редкое было в этом юном мужчине, что давало ему зрелость и знаниянеобычные даже для мужчин старше его вдвое?
Волнующая мысль пришла к ней. Действительно ли он не?…
Нет, она сама пробовала его, из первых рук узнала о его зарождающей дрожи, его легком нерешительном прикосновении. Что бы ни сделало Джорлана непохожим ни на кого, это было врожденными не могло быть изменено никаким внешним влиянием или воздействием.
Они прогуливались возле сетчатого пруда. [96]96
Сетчатый пруд ( mesh-pond—sentient plant system that grows over its own secreted fluid) – разумная растительная система, которая растет на своей собственной выделяемой жидкости.
[Закрыть]Крошечные перекрещивающиеся волокна покрывали жидкий нижний слой растения, формируя красную зыбь, переходящую в розовый на границе. Сетчатый пруд цвел; несколько крошечных розово-белых почек обозначились на поверхности. Это было прелестное зрелище.
Когда они проходили мимо, сетчатый пруд издал хриплый звук, выпрашивая у Джорлана лакомый кусочек. Тот склонился, с треском отломил ресничку-веточку от ближнего куста, и бросил волоконцам, мимо которых они проходили.
Счастливо булькнув, сетчатый пруд поглотил угощение.
Грин улыбнулась про себя. Несмотря на его высокомерные манеры, в его сердце скрывалась доброта. Снова она вспомнила случай с Кли Клаудин, когда он был еще мальчишкой.
– О чем ты думаешь? – промурлыкал он.
– Я вспоминаю кое-что, произошедшее давным-давно…
– О своей семье? – он отвел назад прядь темно-рыжих волос, упавших ей на глаза.
– Не важно. – Она подняла на него взгляд. Он был мрачен, восхитительно мрачен. – Поцелуй меня, – выдохнула она. – Прямо сейчас.
Он остановился только на секунду, а потом просто начал действовать. Он наклонился вперед, коснувшись ее теплыми, мягкими губами. Неправдоподобно нежный поцелуй. Одновременно чувственный и ласковый.
Приподнявшись на цыпочки, Грин обхватила рукой его затылок. Даже, несмотря на то, что он нагнулся, он все еще слишком возвышался над ней. Другой рукой Грин вцепилась в его плечо, отмечая силу мышц, скрытую слоем гладко-кроеной [97]97
Гладко-кроеная ( sleek-cut—makes a fashion statement) —???
[Закрыть]одежды. Ее пальцы опрометчиво утонули в глубинах его шелковистых черных волос. Их масса была более густой чем все то, к чему она когда-нибудь прикасалась. Мягче. Роскошнее. Пряди скользили меж ее пальцев, обиваясь вокруг руки. «Я когда-нибудь прикасалась к таким волосам?»– она изумлялась ощущению, даримому ими. Прикасаться к Джорлану было чем-то невыразимым, ощущать его непохоже ни на что…
Снова она почувствовала его дрожь.
Джорлан пытался остудить себя под этой чувственной атакой, но не мог. Против своей воли он чувствовал, как целиком отдается осознанию. Чувствовал, как оживает его тело, когда по всей его длине пробегает дрожь.
Грин ощутила его зарождающийся протест, последовавший за реакцией, которую он не смог подавить. Как бы то ни было, в действительности, то, что на мгновение он утратил часть своего жесткого контроля над сущностью, обрадовало ее.
Она намеревалась насладить пробуждением этого мужчины. Обучить его страсти внутри себя. Наблюдать, как она медленно растет, прежде чем овладеет им. И ей.
Картина, где он вытянулся на ее простынях, пришла ей в голову. Его золотистая кожа согреется под огнесветами, вспыхнет легким блеском влаги, высохнет и загорится, когда она прикоснется к нему, ожидающему это. Она воспламенит его. Его глаза озарятся жаром. Джорлан внезапно отпрянул, прервав безупречный поцелуй, чтобы пристально уставиться ей в глаза. Отгородившись, выражение его лица стало непроницаемым.
– Ч-что это? – она пыталась взять под контроль свое дыхание, которое пустилось вскачь при прикосновении его губ и ее необъяснимых мыслей. Для нее было тайной, как этот неиспробованный носящий вуаль смог управиться с ней таким образом.
На его нижней челюсти задергался мускул.
– Ничего, Маркель. – Он внезапно отпрянул от нее.
На расстоянии от него, она снова обрела спокойствие.
– Тебе не понравилось пробовать меня на вкус?
– Мне прекрасно понравилось пробовать тебя.
– Тогда что это?
– Я уже сказал, ничего. – Он сорвал лист, имеющий форму бумеранга, свисавший с ветви выступавшего Сондрева, и запустил его в полет. Маленький V-образный листочек, вертясь, вернулся обратно и полетел дальше, оседлав поток воздуха, после чего мягко спланировал на землю.
Он каким-либо образом уловил мерцание ее пылкой фантазии? Она взглянула на него сквозь бахрому ресниц. Возможно. Кто знает, на что он способен? Мальчиком он был загадкой, мужчиной – головоломкой. И, несмотря на это он говорил правду. Он не мог скрыть свою реакцию на нее. Легкое тепло, прилившее к коже, охрипший тон голоса рассказывали свою собственную историю.
– Как давно ты знаешь, что ты Сензитив?
Он пожал плечами. Посмотрел на нее.
– Что вы имеете в виду?
– Не имеет смысла утаивать это, Джорлан. Тебе может сойти это с рук с другой женщиной, которую ты выберешь, чтобы поэкспериментировать. Однако мне лучше знать. Я слишком опытна. Тебе это хорошо известно, что заставляет меня удивляться, зачем ты выбрал меня для исследований.
Он уставился вверх, на самые высокие ветви Сондрева, туда, где Рамаги плели свои сети.
– Да, я знаю о вашем опыте. И вы правы, я любопытен, возможно, там, где не должен бы быть. Мне никогда и ни с кем не было так любопытно до… – Он остановился, несклонный говорить больше.
Грин внимательно посмотрела на него. Что он плетет?Он нуждался в ней. Только в ней.
Это было не просто экспериментирование. Не с этим мужчиной. Она запомнила этот случай, чтобы позднее проанализировать.
– А что с сущностью Сензитива?
Он нахмурился.
– Я не знаю, о чем вы говорите.
– Ты… – Она заколебалась. Возможно, он и не знал. Возможно, он не представлял, что сильно отличается от большинства мужчин. Так он испытывал ощущения на полностью ином уровне. Идя по собственному пути в приличном семействе, он мог не знать термина «Сензитив».
– Почему ты отстранился, Джорлан? – осторожно спросила Грин. Он потер шею, как будто бы освобождаясь от сковывающего напряжения.
– Для меня предпочтительней не копаться в этом, Маркель, если вы не возражаете.
– Возражаю. – Она снова приблизилась к нему, проведя рукой по предплечью. – Скажи мне, что это было. И меня зовут Грин.
– Очень хорошо… Грин. Я не могу подобрать этому названия. У меня есть это… это виденье, вы можете сказать… – Он посмотрел на гряду облаков на горизонте. – Это звучит странно, я знаю.
– Нет, не так. Что ты видел?
Он взглянул в ее сторону, на его щеке забилась жилка, после чего он снова пристально вгляделся в облака.
– И?
– Это был в высшей степени эротический образ.
– Продолжай. – Сейчас она была уверена, что он расскажет то, что видел. То же самое, что и она. Его, в ее постели…
– Я видел вас, лежащей поперек моей кровати. Ваша кожа сияла от огнесветов, ваши волосы раскинулись по подушкам. И ловили пламя огней. Ваши глаза были закрыты, как будто бы вы мечтали или думали о чем-то или о ком-то… Что-то привлекло ваше внимание, вы приподнялись на локте и увидели мое… – он остановился, как будто бы ощущая какую-то опасность.
Она изучающе посмотрела на него. Его описание своего видения не просто не походило на ее, оно было его точным отражением. Что это означает?
Его слова прервали ее мысли.
– Кажется, надвигается шторм. – Его аквамариновые глаза внимательно осматривали горизонт.
– Я скажу Биллингс, чтобы она приготовила для вас комнату на вечер? Я не хотел бы, чтобы вы попали в разрядный шторм по пути домой.
– Благодарю тебя, Джорлан, но со мной все будет прекрасно. По дороге есть множество местечек, способных дать приют.
– Но отсюда и до вашего поместья нет таких мест. Повсюду открытая поверхность.
– Непохоже, чтобы был разрядный шторм. В любом случае, я никогда не говорила, что отправляюсь прямо домой. – Под его сердитым, обиженным взглядом она развернулась и направилась к курятникам, [98]98
Курятник ( coops—stables for the Kloo and Klee) – стойла для Клу и Кли.
[Закрыть]чтобы забрать своего питомца.
Только отзвук боли в его глазах заставил ее добавить:
– У меня назначена деловая встреча в Граде. К сожалению, я полагаю, что до поздней ночи буду проводить унылые вычисления в гроссбухах.
– Я уверен, вы будете делать этодо очень поздней ночи, Маркель, – бесстыдно откликнулся он.
Слабая улыбка украсила ее рот. Ревность была великолепным настроением для нахального, независимого мужчины, не желающего искать имя-дающую. Возможно, она должна обратить на это его внимание?
– Твое непристойное описание– это прикосновение, Джорлан, но ты спокойно можешь спать сегодня ночью, зная, что я в лапах моего гроссбуха и никого более.
Он опасно прищурил лазурные глаза.
– Что заставляет вас думать, что меня это волнует, Маркель?
– У меня есть виденье. – Ее мягкий смех стал шлейфом, оставшимся после ее ухода.
Дебютантами были не только те, кто мог быть смутьянами. С правильным стимулом опытная Маркель могла легко обнаружить тягу к этому.
Ее движение к курятникам отразилось в его светлых глазах.
Была ли какая-нибудь ложь, лежащая в ихскрытых глубинах, так и осталось загадкой.
