Текст книги "Дракула бессмертен"

Автор книги: Дейкр Стокер

Соавторы: Йен Холт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава XVIII

Ничто не было так ненавистно для Кейт Рид, как утренние часы в столице. Улицы кишели лондонцами, спешащими на работу. Сама мысль о том, чтобы залезть в вагон метро, набитый людьми, как сардинами, вызывала у Кейт отвращение. Поэтому она встала раньше мужа, еще до рассвета, и разбудила детей. Ей хотелось покончить с делами и вернуться домой, прежде чем начнется невыносимая пытка, что зовется часом пик.

Кейт тащила коляску по ступеням станции Пикадилли; ее старший сын, Мэтью, плелся следом. Людей вокруг было предостаточно, но никто и не подумал ей помочь. Рыцари давно перевелись.Вид Пикадилли неизменно вгонял ее в уныние: в последние годы площадь потеряла былую привлекательность. Двумя годами ранее одна пивоваренная компания установила здесь рекламный щите подсветкой из множества ярких лампочек. Красивейшая архитектура окрестных зданий очень страдала из-за этой несуразицы. Став матерью двоих детей, которых слишком легко сбить с пути истинного, Кейт присоединилась к тысячам сознательных граждан, выступавших за удаление щита. Многие возражали, что ничего страшного в этом нет, но Кейт прекрасно понимала: если одной компании позволили рекламировать свои товары таким способом, то уже очень скоро ее примеру последуют и другие. По ночам щит создавал дополнительное освещение, привлекая испорченных людей. Когда-то площадь была устроена по образцу изысканных парижских бульваров, однако теперь ее имя прочно ассоциировалось с районом театров. Вот она, вульгарная сторона города.Появление рекламного щита стало лишь очередным свидетельством провала славной затеи.

Кейт ни за что не пришла бы сюда, да вот беда: у мужа прохудились ботинки, а здесь, на Пикадилли, работал лучший сапожник Лондона Джон Так; мастерством он уступал только Лоббу, жившему возле Сент-Джеймсского парка, но его услуги были Кейт не по карману.

Преодолев наконец лестницу, Кейт с детьми вышла из метро и направилась обходным путем, чтобы не видеть омерзительного щита. Как на грех, этот маршрут тоже оказался небезопасным, поскольку вывел к мемориалу лорда Шефтсбери, представлявшего собой статую обнаженной крылатой фигуры – верх неприличия.

Статуя получилась слишком чувственной, чтобы стать достойной памятью такому разумному, человеколюбивому и уважаемому филантропу, как лорд Шефтсбери. Городские власти попытались умилостивить возмущенных граждан, дав памятнику название «Ангел христианского милосердия». Однако добрых христиан – таких, как Кейт—одурачить не удалось. Ходили слухи, что первоначально "статую думали наречь «Эросом» – по имени греческого бога любви. Так в память о благостной христианской душе воздвигли памятник ложному божеству.

Площадь Пикадилли с ее открытыми пространствами неодолимо влекла Мэтью. Ускользнув от матери, мальчик запустил в воздух модель аэроплана, которую отец соорудил для него из прутиков и бумаги.

– Я Анри Сейме! Я перелетел Ла-Манш!

Мальчик побежал за аэропланом.

– Мэтью, немедленно вернись! – крикнула Кейт. – У нас нет времени. Когда закончим с сапожником, мамочке еще надо сходить в Ковент-Гарден, там продают лучшую рыбу в городе.

Прежде чем перейти Риджент-стрит, Кейт пришлось пропустить несколько экипажей. Остановившись у бордюра, она протянула сыну руку.

– Идем, Мэтью.

Ее рука не нащупала ничего, кроме воздуха. Кейт с досадой обернулась – теперь снова ждать! – и увидела, что ее сын стоит посреди площади и глядит куда-то вверх.

– Мэтью, а ну-ка сюда!

Мальчик не сдвинулся с места. Игрушечный аэроплан лежал у его ног. Неужели он засмотрелся на статую посреди площади? Нет, давненько он уже не получал деревянной ложкой порукам!..

– Мэтью! Сию же минуту ко мне!

Маневрируя с коляской среди прохожих, наводнявших улицу, Кейт вскоре оказалась возле мальчика.

– Молодой человек, вы, наверное, меня не слышали?

Мэтью, похоже, не замечал ее. Его била крупная дрожь.

Встревоженная Кейт встала на одно колено и схватила сына за плечи.

– Мэтью, что с тобой?

Мальчик поднял трясущуюся ручонку. В его глазах застыло выражение, совершенно незнакомое Кейт – абсолютный ужас. Повернув голову, она увидела, на что показывал ее сын – дерево. Минутку… на площади Пикадилли нет никаких деревьев!

Кейт издала такой ужасный вопль, что все прохожие замерли на месте.

Схватив сына в охапку, Кейт прикрыла его глаза, не переставая кричать и плакать. К ней подбежали люди. Какой-то мужчина спросил, что стряслось.

Кейт указала вверх и неровным голосом проговорила:

– В Лондон пришел Дьявол.

Другие проследили за ее взглядом, и через миг глаза каждого из них расширились, челюсти отвисли. То, что началось как неясное бормотание, быстро обратилось в мощную приливную волну, и над площадью Пикадилли пронесся многоголосый крик ужаса.

К толпе, собравшейся у основания «дерева», спешили, изо всех сил дуя в свистки, полисмены. Женщины падали в обморок. Мужчины застывали как парализованные. Останавливались с визгом тормозов машины. Сталкивались тележки молочников и зеленщиков. На площади полный хаос.

В самом центре Пикадилли, возвышаясь над «Ангелом христианского милосердия», торчал сорокафутовый деревянный шест. Верхушкой он входил в анус обнаженного мужчины. Челюсть несчастного была сломана, изо рта выглядывал заостренный кончик шеста. С губ свисали кишки и другие внутренние органы. Из глаз, ушей и носа лилась кровь. Тело дергалось, слышались леденящие стоны. Бедняга еще не умер.

Воистину, то была работа дьявола.

Глава XIX

Собираясь предыдущим вечером на встречу с Басарабом, Квинси не знал, чего ожидать. Актер сообщил ему, что не намерен возвращаться в Румынию, но насчет Лондона не сказал ни слова. Юношу охватила паника: неужели от него хотят отделаться?

Однако Басараб только добродушно рассмеялся, когда молодой поклонник достал из кармана договор. Актер официально попросил Квинси стать британским представителем его театральной компании и подготовить все к его приезду в Лондон.

Квинси не знал себя от радости. Даже наводнение, угрожавшее Парижу, не смогло испортить ему настроения.

Прохожие на улицах искали укрытия, а Квинси, шагая по бульвару к вокзалу Гар-дю-Нор, широко улыбался, словно все в мире было хорошо и ладно. Струи воды текли по его лицу. Сын Англии, Квинси давно привык к дождю. В Лондоне пасмурная погода делала все серым, но в Париже дождь придавал всему окружающему золотистый оттенок. Город огней сиял в два раза ярче, незамутненным зеркалом отражая блистательное будущее Квинси. В походке юноши появилась детская легкость, которой он не знал с тех пор, как отец со скандалом увел его из театра. Вскочив на поезд до Кале, он занял место в вагоне-ресторане. Жизнь наконец-то вернулась на правильные рельсы. Убрав билет и паспорт во внутренний карман пальто, чтобы при необходимости показать их контролеру, Квинси нащупал вчерашнюю телеграмму, о которой в суматохе совсем забыл.

Поскольку других способов связаться с ним у Мины не было, ей осталось только отправить телеграмму в театр «Одеон». Получив родительскую весточку от Антуана, Квинси весь день носил ее нераспечатанной. Он прекрасно знал, о чем говорилось в телеграмме. Наверняка мать станет умолять его вернуться в Сорбонну – разумеется, под давлением непоколебимого отца. Квинси не радовало, что они с матерью расстались при таких обстоятельствах, но пока он не созрел для примирения. Прежде чем возобновлять отношения с родителями, нужно твердо встать на ноги. Пускай они станут свидетелями его успеха, когда в Лондоне состоится премьеры «Дракулы» Брэма Стокера. Родители испытают гордость, увидев на афишах его имя – его, одного из ведущих актеров и постановщиков пьесы. Может, тогда они поймут: их сын не отказывается от великого будущего – напротив, стремится к нему. До тех же пор Квинси рассчитывал избегать нужных ссор. Ранить чувства матери ему совсем не хотелось, но ради высокой цели надлежало оставаться сильным.

Заказав чай, юноша устроился поудобнее: путь до Кале предстоял неблизкий. Радость от успешных переговоров с Дином не утихала, и он вспомнил о своих книгах, а вместе с ними и об истории знаменитого румынского князя. Что заставило Стокера назвать Дракулу графом, а не князем, кем он и был в действительности? Очень любопытно. Возможно, автор хотел обособить своего героя от кровавых деяний реального Дракулы, чтобы публика могла проникнуться симпатией к литературному злодею.

Принесли чай. Отложив книги и блокнот, Квинси случайно остановился взглядом на вечернем номере «Ле Темп», который читал сидевший напротив пассажир.

Он едва не выронил чашку.

Увидев выражение налице юноши, ни с того ни с сего вырвавшего у него из рук газету, мужчина не стал возмущаться. Пальцы Квинси чувствовали шероховатость бумаги, она была реальна, но вот в правдивость заголовка он никак не мог поверить: «НОМME EMPALE». [38]38
  «Мужчина посажен на кол» ( фр.).


[Закрыть]

Под заголовком красовался карандашный набросок жертвы. Взгляд Квинси метнулся к гравюре по дереву, воспроизведенной в книге. Князь Дракула восседал за трапезой среди пронзенных тел своих жертв. Сердце Квинси застучало чаще, чем поршни в двигателях локомотива. «Un homme a ete decouvert empale hier matin a Piccadilly Circus».

«Вчера утром на площади Пикадилли было найдено пронзенное тело мужчины».

Руки Квинси сильно задрожали; он положил газету на стол и перечитал первую фразу. Да, его перевод верен. Дыхание юноши стало сбивчивым. Дойдя до последнего предложения, он едва не потерял сознаниe, но заставил себя прочесть его снова.

«Труп был опознан как мистер Джонатан Харкер, известный адвокат из Эксетера».

Глава XX

Инспектор Котфорд взялся за край белой хлопчатобумажной простыни. В свете водородной лампы, подвешенной над столом, от ткани исходило жутковатое переливчатое мерцание. Инспектор посмотрел на Мину Харкер. Женщина, пытаясь взять себя в руки, сделала глубокий вдох.

Котфорд внимательно наблюдал за ней, когда она входила в морг Скотленд-Ярда. В отличие от большинства новоиспеченных вдов, миссис Харкер не упала в обморок прямо на пороге, не успев даже опознать мужа. Потому, как она держалась, как твердо смотрела перед собой, инспектор сделал вывод, что это женщина огромной внутренней силы. В ней чувствовалась спокойная, величавая элегантность. Длинное черное платье закрывало все тело от щиколоток до шеи, светлые волосы были собраны в пучок – точно как у матери Котфорда. Несмотря на осанку почтенной матери семейства, миссис Харкер выглядела необычайно привлекательно для женщины своего возраста. Ее лицо, не испорченное морщинами, поражало красотой. Котфорду подумалось, каким же идиотом был Джонатан Харкер: тискаться с проститутками по подворотням, когда дома ждет такая женщина!

Инспектор постарался принять невозмутимый вид. Версия, которую он разработал на месте преступления, в целом не противоречила уликам, но и не подкреплялась ими. Позже Ли ознакомил его с материалами по делу. Кровавые отпечатки рук, как и группа крови, указывали на Джонатана Харкера. Котфорд нисколько не сомневался: второй жертвой стал именно адвокат. Ничто так не согревает душу, как ощущение верности твоих догадок. Просмотрев дневник Сьюарда, инспектор заключил, что, по сути, перед ним исповедь преступника, поскольку доктор в открытую называл своих сообщников по заговору. И тогда Котфорда озарило. Вот почему им с Эбберлайном так и не удалось выйти на след неуловимого серийного убийцы. В действительности Джек Потрошитель был не отдельным человеком, а группой безумных оккультистов. Сьюард умер со шпагой в руках; возможно, его убили, чтобы он не сболтнул лишнего. Очевидно, главарь банды перестал доверять сообщникам. Надо думать, смерть доктора Сьюарда лишь первая в долгой череде. Объяснить убийство женщины в белом теперь не составляло труда: утолив после долгого перерыва жажду крови, вожак заговора уже не в силах остановиться.

Имя Мины Харкер также упоминалось в дневниках доктора Сьюарда, но в его изображении эта женщина походила на святую. Котфорд полагал, что она не принимала непосредственного участия в убийствах, однако знала обо всем. Возможно, в миссис Харкер его ключ к искуплению прошлого.

Готовясь ко встрече с ней, инспектор распорядился, чтобы из морга убрали все стулья. Ли выполнил просьбу, не задавая вопросов. Если допустить, что дневники Сьюарда представляют собой правдивый отчет о реальных событиях, а не бред сумасшедшего, то Мина Харкер может стать грозным противником. Единственная возможность разговорить эту женщину, заставить выдать подельников – ошеломить ее. На опознании любимого мужа она неизбежно уязвима. Котфорд надеялся, что других мер не потребуется. Но едва миссис Харкер вошла в помещение, ему стало ясно: с такими вдовушками ему иметь дело еще не приходилось.

По-прежнему держась за край простыни, Котфорд произнес:

– Должен предупредить вас, мадам, что тело вашего мужа не в самом презентабельном состоянии.

– Поверьте, инспектор, – прошептала Мина, – после всего, что я повидала в жизни, немногое может вызвать у меня тошноту.

Резким жестом Котфорд сдернул простыню. Под ней на чугунной каталке, выкрашенной белой эмалью, лежал изуродованный труп Джонатана Харкера. После того, как из тела вытащили кол – сорока футов в длину и четырех дюймов в диаметре, – лицо мужчины превратилось в мешанину костей и плоти. Прошло два дня, и мертвец уже начал разлагаться. Кожа покойника приобрела синевато-зеленый оттенок, который казался еще неприятнее в свете водородной лампы. Стоило Котфорду откинуть простыню, как в морге стало невыносимо дышать от трупной вони.

Большинство вдов упало бы в обморок от одного только вида мертвого супруга – и уж тем более, если он настолько изувечен. Взгляд Мины, однако, лишь на миг застыл. Затем потрясение схлынуло; осознав, что перед ней, женщина поспешила отвернуться. Глаза ее увлажнились, но слезы так и не потекли. Взяв себя в руки, миссис Харкер приняла прежнюю горделивую осанку, будто заставила сердце умолкнуть.

На Котфорда ее выдержка произвела сильное впечатление. Железная мужская воля, заключенная в хрупком женском теле.Описание доктора Сьюарда вполне справедливо.

– Господи, Джонатан… – Мина огляделась, словно искала, на что присесть. Не увидев в помещении ни одного стула, она перевела взгляд на двери. Ей было не по себе и хотелось уйти – все как рассчитывал Котфорд. Теперь нужно только подлить немного масла в огонь…

Вдруг к ней подбежал – до этой минуты он держался в сторонке – седовласый полицейский врач со стаканом воды в одной руке и стопкой платков в другой. Мина наградила его благодарной улыбкой. Котфорд еле удержался, чтобы не врезать старику по уху. Ему таких трудов стоило добиться от вдовы необходимого настроя, а теперь из-за какого-то болвана все насмарку!.. Врач тем временем достал из кармана халата бутылочку с нюхательными солями. Идиот, да она и не собиралась терять сознание!.. Инспектор бросил неодобрительный взгляд на сержанта Ли, который мялся в нерешительности. Нужно срочно исправлять положение!

– Точно на вертел насадили, – заявил Котфорд. За его спиной послышалось хихиканье троих констеблей, подчиненных Ли.

Врач вступил в круг света.

– Я считаю ваше поведение в высшей степени непристойным и безнравственным.

Котфорд опять стрельнул глазами в сержанта. Угрожающе нависнув над врачом и самим своим ростом заставив того замолчать, Ли процедил:

– Делайте свое дело, а от комментариев лучше воздержитесь.

Чума на этого Ли!Даже шепотом он говорил так громко, что Мина не могла его не услышать.

– Ваше сочувствие очень меня тронуло, инспектор, – проронила она.

Смех тут же смолк; сержант и констебли смущенно закашлялись. Хороший удар, миссис Харкер.Надо действовать, пока не утрачены остатки преимущества.

– Простите. Пять минут назад вы сами сказали, что не особенно слабонервны.

Мина промолчала.

Котфорд подошел к деревянному столу и многозначительно похлопал по дневникам Сьюарда.

– Если верить покойному доктору Сьюарду, вам уже приходилось сталкиваться с безвременной кончиной близких.

Глаза женщины в удивлении расширились. На короткий миг Котфорд уже решил, что сумел-таки ее сломать, но Мина усилием воли заставила себя воздержаться от какого бы то ни было проявления эмоций.

– О чем вы? – спросила она твердым голосом.

– Смерть давно преследует вашу семью. Вот хотя бы человек, в честь которого вы назвали сына – Квинси Моррис. Американец. Если быть точным, техасец…

– Он погиб двадцать пять лет назад, во время охоты в Румынии, – перебила его Мина.

– Есть ли у вас на примете люди, которые могли бы сотворить подобное с вашим супругом?

В глазах Мины что-то мелькнуло.

– Мой муж был адвокатом. В его ремесле недоброжелатели – обычное дело.

Ага, это уже что-то, подумал Котфорд.

– Чтобы пойти на столь жестокое убийство, требуются более веские мотивы.

– К чему вы клоните, инспектор?

Интуиция подсказывала ему, что на уме у миссис Харкер было вполне определенное имя. Оставалось только вытянуть его из нее.

– Кто-то основательно потрудился, чтобы воздвигнуть на площади Пикадилли внушительных размеров шест и посадить на него вашего мужа. Спонтанность исключена; все было тщательно спланировано. Речь тут не о мелкой обиде. Ну же, миссис Харкер! Если вы когда-либо сталкивались с человеком, способным на такое зверство, то вряд ли забыли его имя.

Сердце Мины стучало так часто, что могло бы вырваться из груди. Не важно, что именно известно Котфорду; главное, ему известно чересчур много. Еще чуть-чуть, и она потеряет сознание… Князь давно сгинул. ОН жив лишь в ее кошмарах. И даже если бы он каким-то чудом спасся, стал бы он причинять ей такую боль? Мина отказывалась в это верить. Зачем ему ждать двадцать пять лет? Но кто еще смог бы пойти на такое?

Мысли путались. Нервы были на пределе еще до того, как она вошла в эти двери. На сердце Мины тяжелым грузом лежало чувство вины, оставшееся после последнего разговора с Джонатаном – болезненной для обоих ссоры. Теперь надежду на примирение у них отняли навеки. Муж уже никогда не услышит, что у нее на душе. Мина дала себе клятву не допустить той же ошибки с Квинси.

В морге царствовал холод; от ярких ламп теплее не становилось. Где-то во тьме тикали часы. Время работало против Мины.

Инспектор что-то достал из папки на столе. Свежий фотоснимок. Мина приготовилась к худшему.

– Вы знали эту женщину? – спросил Котфорд.

Она посмотрела на фотографию. Отрезанная голова. Как ни странно, жертва была ей совершенно незнакома.

– Нет. А я должна ее знать?

– Ну, ваш супруг несомненно имел с ней знакомство, если вы меня понимаете. У нас есть доказательства, что он присутствовал при ее убийстве.

С такой манерой допроса старый дурень далеко не уйдет. Мина почувствовала, что силы возвращаются.

– Почему это должно меня беспокоить, инспектор?

– Рядом с отрезанной головой женщины мы обнаружили кровь вашего мужа. И еще вот эту пуговицу…

Инспектор небрежным жестом показал в сторону чугунного стола. Подле останков Джонатана бесформенной кучей тряпья лежал его серый костюм. Костюм, который застегивался на латунные пуговицы с гравировкой «W&S». Точно такую держал сейчас в руках Котфорд.

– Мы нашли одежду мистера Харкера в нескольких ярдах от места убийства. Можете убедиться сами: не хватает только одной пуговицы – этой.

Сыщик вернул пуговицу на законное место, как бы невзначай вынудив Мину снова взглянуть на труп. Котфорд явно пытался ею манипулировать. В лицо Мине бросилась краска. Это зрелище было для нее непереносимым. Запах смерти с новой силой ударил в ноздри. Еще немного, и ее вырвет. Решимость Мины дала трещину. Нужно уходить отсюда. Бежать со всех ног.

Котфорд продолжал:

– Кровь на пуговице принадлежит не вашему супругу.

– Вы обвиняете моего мужа в убийстве?

– Как раз в этом я и намерен разобраться. Имел ли ваш муж отношения с другими женщинами?

– У него было много недостатков, но на убийство он никогда не пошел бы. Теперь я могу идти?

Воспаленные глаза инспектора словно пытались забраться ей в душу. Пока что Мине удавалось приспособиться к его манере допроса. Надо быть осторожней.

Котфорд продемонстрировал ей небольшую визитную карточку, залитую кровью.

– По сообщению наших французских коллег, в кармане доктора Сьюарда была обнаружена визитная карточка. Точно такая же нашлась в бумажнике вашего супруга.

Артур Холмвуд.

– И что это значит, по-вашему?

– Лорд Годалминг перестал использовать имя «Артур Холмвуд» как раз перед вашей поездкой в Румынию… на охоту.

Мину бросило в жар, хотя температура в комнате не повысилась. Котфорд знал куда больше, чем она себе представляла. Неужели Сьюард правдиво описал в дневнике пережитые ими кошмарные события? Если она выложит все полиции, то попадет в психиатрическую лечебницу… одной из них когда-то руководил Сьюард. Защищаться Мине было нечем. Единственная надежда – бежать отсюда.

В ее мысли ворвался хриплый голос Котфорда:

– Румыния – довольно странное место для охоты, если позволите заметить. И на кого же вы охотились?

– На волков, – отрезала Мина и направилась к выходу. Бросив окровавленную карточку на каталку, сыщик обогнул стол и перегородил ей дорогу. Для мужчины не самого худого двигался он более чем проворно.

– Так вы заядлая охотница, миссис Харкер? Или вам просто нравится наблюдать за кровавыми развлечениями?

По крайней мере теперь у нее перед глазами не маячило тело Джонатана – оно осталось за спиной. Только запах не позволял жуткому образу рассеяться.

– Инспектор, как мне кажется, вы хотите меня о чем-то спросить. Я бы предпочла, если бы вы просто…

– …сегодня утром сержант Ли нанес лорду Годалмингу визит. Лорд клянется, что в жизни не встречал покойного доктора Сьюарда… как и вашего мужа, если уж на то пошло. Вы можете объяснить, почему он так себя повел?

– Нет, – честно ответила Мина.

– Я чрезвычайно не люблю неясностей, миссис Харкер. В этом деле их пруд пруди. Двое мужчин, хорошо знакомых друг с другом, трагически погибли в течение одной недели. Оба были неким образом связаны с лордом Годалмингом, однако тот знакомство с обоими отрицает. Только вы, миссис Харкер, знали всех этих людей и все еще живы.

На Мину обрушились воспоминания. Даже стоя в центре комнаты, она чувствовала себя в западне. Часы тикали все быстрей и быстрей.

– Прошу вас, инспектор, довольно. Мне нужно найти сына. Он еще не знает о смерти отца.

Котфорд напоминал льва, выделывающего круги вокруг жертвы. Мина держалась из последних сил.

– Осталось прояснить всего один вопрос. Мы только что получили из Парижа вот это. Вам, осмелюсь предположить, эта вещица незнакома?

Мина взяла у него из рук фотографию серебряных карманных часов, тоже залитых кровью, и не смогла скрыть волнения, охватившего ее при виде надписи: «С безграничной любовью, Люси».

Она с нежностью погладила фотографию, потом дрожащим голосом ответила:

– Эти часы принадлежали Джеку. Подарок старого друга… Люси Вестенра.

– Бывшей невесты лорда Годалминга. Не подскажете ли, где я могу сейчас найти мисс Вестенра?

Мина вскинула голову. Он пытался поймать ее на непоследовательности или лжи. Чья смерть интересует его по-настоящему – Люси или Джонатана? Одно неверное слово – и она арестована. Но Мина не могла допустить, чтобы Квинси оставался один, беззащитный перед опасностью, пока она разбирается с законом.

Стараясь как можно тщательнее подбирать слова, Мина заговорила:

– Полагаю, ответ вам известен, инспектор. Люси вот уже двадцать пять лет как нет в живых.

– Что-то среди ваших друзей смертность выше среднего.

– Злая судьба – не преступление. – Мина понимала, что ее следующие слова еще больше насторожат Котфорда, но ей надо было выбираться из этой пыточной камеры. – Пожалуйста, дайте пройти, инспектор. Если у вас есть еще какие– то вопросы, можете озвучить их через моего адвоката. Мне нужно подготовить все к похоронам мужа. Хорошего вам дня.

– Как угодно, мадам. Но будьте покойны, наш следующий разговор состоится уже очень скоро.

Инспектор отступил в сторону. Мина кинулась к выходу. Всего несколько шагов – и она на свободе.

Котфорд крикнул ей вслед:

– Передавайте мое почтение Абрахаму ван Хелсингу!

Эти слова разлились по позвоночнику Мины, как мгновенно парализующий яд. Ее ноги подкосились.

Котфорд не без удовольствия смотрел, как Мина чуть не рухнула на пустую каталку. Обернувшись, она смерила его взглядом. На этот раз в ее глазах было не потрясение, а нескрываемый ужас. Оттолкнув каталку, вдова Харкера не без труда добралась до дверей и вышла. Наконец-то она себя выдала! Защищает мужа, давно отдалившегося от нее, даже после смерти. Если не любовь, то что хранило их брак? Сын? На сей счет у Котфорда были сомнения. Квинси покинул семейное гнездо; Джонатана и Мину Харкер связывало нечто большее. Некая мрачная тайна. Твердыня чести среди воров, негодяев и заговорщиков.Теперь инспектор знал наверняка: доктор Сьюард не лгал, рассказывая в дневнике о Люси Вестенра. Мина Харкер скрывала что-то ужасное. Абрахам ван Хелсинг воплощал собой зло. Стоило упомянуть его имя, и выражение лица Мины сказало Котфорду все, что ему требовалось. Необходимо затребовать из архива свидетельство о смерти мисс Вестенра. Само собой, там будет говориться о смерти от естественных причин. Однако чутье сыщика подсказывало инспектору, что это ложь, состряпанная и оплаченная Артуром Холмвудом.

Ли отвлек его от размышлений:

– Что теперь?

Котфорд достал из кармана дорогую сигару, понюхал ее. Пахло верным следом.

– Теперь, сержант Ли, стервятники соберутся над падалью, и мы пока не станем им мешать.

Ли зажег для него спичку, и Котфорд глубоко, с удовольствием, затянулся сигарой. В кои-то веки он почувствовал, что заслуживает восхищения сержанта.