Текст книги "Дракула бессмертен"

Автор книги: Дейкр Стокер

Соавторы: Йен Холт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава XIV

Со звоном колокола на далекой башне Вестерторен ушел в прошлое еще один час. Звуки эти доносились каждые пятнадцать минут, и старик перестал их замечать. В последнее время, правда, ему мерещилось, что звон стал громче – словно поддразнивая его, отсчитывая оставшиеся минуты его жизни. Большую часть времени старик проводил в своей квартире на Харлеммер Хауттёйнен, глядя из окна третьего этажа на канал Принсенграхт, в окружении многочисленных книг. Связь с внешним миром ограничивалась пачкой газет, которые доставляли ему в конце недели вместе с продуктами.

Старик надел очки и вытянул из кипы «Таймc». Какой-то француз установил очередной авиационный рекорд. Старик покачал головой. Человек не создан для полета. Это знали еще древние греки, придумавшие миф об Икаре. Мораль этой истории не устарела и теперь: любому падению предшествует гордыня. В новую индустриальную эпоху самонадеянность людей стала очевидна, как никогда. Старик перевернул газету и поискал в оглавлении светскую хронику. Особого интереса к жизни высшего общества он не питал, но сейчас его внимание привлек заголовок: «В ПАРИЖЕ ПОГИБ БЫВШИЙ ДИРЕКТОР ЛЕЧЕБНИЦЫ УИТБИ».

Водя морщинистым пальцем по строчкам, старик не мог унять дрожь в руках. Сердце перешло на частый перестук, когда он прочел имя жертвы, и его подозрения подтвердились: доктор Джек Сьюард.

Подробностей о его смерти сообщалось очень мало; несчастный случай, какой-то экипаж. Что понадобилось Джеку в Париже? Старик посмотрел на дату. Джек умер почти неделю назад – а «Таймc» доставили только сейчас. Проклятие!Переворошив газеты, он нашел несколько выпусков «Ле Темп»; в одном из них обнаружилась статья, опубликованная на следующий день после гибели Джека. Старик кое-как продрался сквозь текст: французский он успел порядком подзабыть. Глубокого знания языка, впрочем, и не потребовалось, потому что к известным фактам статья добавляла лишь несколько второстепенных деталей. Густой туман; кучер не успел остановить карету; труп Джека перед театром «Одеон». Трагическая случайность.

Старик уже хотел сложить газету, как в глаза ему бросился один абзац: некий свидетель утверждал, что якобы видел двух женщин, забравшихся в карету на ходу; полиция, однако, считала его показания ошибочными, поскольку экипажем, по его словам, никто не управлял.

Французские власти усматривали здесь лишь малосущественную подробность, но для старика это был верный признак угрозы. Он вообще не верил в «несчастные случаи».

– Hij leeft…Он жив, – прошептал старик; от страха сердце колотилось как бешеное. Нижнюю челюсть раскаленным ножом пронзила боль.

Через считанные секунды ему сдавило грудь. Старик потянулся в карман за латунной коробочкой с пилюлями. Левая рука онемела. Трясущимися пальцами правой он нашарил миниатюрную защелку. Объятия Смерти усилились, и содержимое коробочки рассыпалось по коврику. Старик открыл рот, но вместо крика с его пересохших губ сорвался жалкий всхлип. Он рухнул со стула на пол. Если умереть сейчас, его тело обнаружат лишь через неделю, когда вернется мальчишка-курьер. Всеми забытый и никому не нужный, он будет лежать здесь и разлагаться. Старик схватил таблетку нитроглицерина, сунул ее под язык и принялся ждать, пока лекарство не подействует. Пламя в камине замерцало, наполнив стеклянные глаза чучел вокруг – зверей и птиц – жутким светом. В каждом мертвом взгляде читалась насмешка.

Спустя несколько минут по его конечностям снова заструилась, неся с собой тепло, кровь. Слезящиеся глаза старика обратились к газете. Нет, ему не суждено умереть от столь заурядной причины, как сердечный приступ. Бог сохранил ему жизнь не просто так. Собрав все силы, старик ухватился за стул и решительно встал на ноги.

Глава XV

Квинси не помнил, как добирался из Лондона в порт Дувра, как дожидался парома, идущего в Кале. Все время двадцатичетырехчасового путешествия он провел, уткнувшись носом в роман Брэма Стокера. Сев на станции Фретюн в Кале на поезд, он листал страницу за страницей до самого прибытия на вокзал Гар-дю-Нор в Париже.

В книге Стокера повествование от первого лица сочеталось с выдержками из дневников и писем; ничего подобного Квинси еще не читал, и хотя изображенный в романе монстр, ходячий мертвец, был совершенно неправдоподобен, юношу поневоле заинтриговала сложная, донельзя противоречивая фигура Дракулы: трагический персонаж, символ чистого зла, порождение тьмы, охотник, превратившийся в добычу. А вот отец и мать в качестве главных героев вызывали очень странные ощущения. В тексте упоминался даже их дом в Эксетере, рассказывалось, при каких обстоятельствах отец унаследовал контору Хокинса. Квинси показалось оскорбительным, что его мать в изображении Стокера повела себя не вполне целомудренно, столкнувшись с вампиром Дракулой. Однако по мере чтения его гнев утихал. В концовке автор восстановил доброе имя Мины Харкер: она помогла братству героев выследить и уничтожить Дракулу. Забавно, Квинси никогда прежде не представлял отца в роли героя. Но ведь автор неспроста списал главных действующих лиц с его родителей! Юноша надеялся, что при следующей их встрече Стокер будет охотнее отвечать на вопросы.

В сценической постановке «Дракулы» Квинси видел шанс не только самоутвердиться в театральном деле и проявить себя как актера, но и доказать Стокеру, что он может принести пользу театральной компании «Лицей».

– Приветствую вас, мсье Харкер!

Когда ближе к четырем часам юноша наконец добрался до театра, Антуан, управляющий «Одеона», уже поджидал его. Столь теплый прием поразил Квинси – неделю назад его приветили здесь совсем по-другому.

– Как прошел ваш voyage [35]35
  Путешествие, поездка (фр.).


[Закрыть]в Лондон?

– Весьма насыщенно, – ответил Квинси. – Мсье Басараб у себя?

– Non,боюсь, никто из актеров не подъехал. До репетиции еще по меньшей мере два часа.

Квинси, ожидавший чего-то в этом роде, достал из сумки «Дракулу» и положил под обложку книги запечатанный конверт.

– Не могли бы вы передать это мистеру Басарабу?

– Вручу ему лично в руки.

После того как Антуан скрылся в здании театра, Квинси отправился на поиски комнаты для ночлега. Позевывая, он еле-еле волочил ноги по мощеным улочкам Латинского квартала.

Той ночью ему снилось будущее, в котором его имя красовалось на афишах рядом с именем Басараба. Наутро, проснувшись отдохнувшим, юноша места себе не находил от нетерпения. Что подумал Басараб о его письме, о самой книге? Все зависело от реакции актера. Но прежде чем двинуться в «Одеон» на встречу с судьбой, надо дождаться вечера… Он быстро оделся, вышел, размышляя, где бы позавтракать, и вскоре очутился у театра. Разумеется, Басараба там еще не было, но юноша не мог не остановиться, чтобы еще немножечко помечтать.

Следующие несколько часов Квинси бродил по улицам Парижа, снова и снова возвращаясь мыслями к роману Стокера. В образе Дракулы либо проявились незаурядные способности автора к созданию персонажей, либо же эта фигура была срисована с реального человека. Согласно тексту, Дракула происходил из румынского дворянства. Квинси пришло в голову, что если легендарный граф действительно существовал, то Басараб вполне может что-то знать о нем. Дельный импресарио обязательно выяснил бы побольше об историческом Дракуле, чтобы произвести впечатление на звезду. Рассудив так, Квинси зашагал в сторону бульвара Монпарнас, на котором располагалось великое множество книжных лавок.

Прошло два часа, юноша побывал в трех лавках, однако ни единого экземпляра «Дракулы» ему так и не попалось. Очевидно, книга не имела особого успеха у читателей. Квинси уже начинал побаиваться, что поставил не на ту лошадку. Однако в четвертой лавке, где торговали литературой со всех концов мира, он обнаружил сразу две книги о Дракуле, обе в переводе с немецкого. Одна, по сути, представляла собой пространное стихотворение, озаглавленное «Сказание о кровожадном безумце, который звался Дракул и был воеводой Валахии». Другая, потолще, называлась «Устрашающая и воистину необыкновенная история о злодействующем угнетателе, что пил кровь и звался князем Дракулой».

А заголовков подлиннее у немцев не нашлось?

Его догадки насчет Дракулы оказались верны: герой Стокера действительно имел прототип в истории. Хотя Квинси теперь старался быть очень бережлив с деньгами, он купил обе книги для дальнейшего изучения. Теперь придется экономить на еде, но это необходимая жертва. Ему хотелось узнать о таинственной личности Дракулы все, что только возможно.

На бульваре Сен-Жермен Квинси заглянул в телеграф и отправил Гамильтону Дину весточку о своих удивительных букинистических находках. Большую часть дня он провел в Люксембургском саду с книжками, на давно облюбованной каменной скамье возле пруда. Повесть о зверствах свирепого князя настолько увлекла его, что о времени Квинси вспомнил лишь тогда, когда текст на странице стал еле различим в свете сумерек. Почти восемь! Он пулей домчался до театра и разыскал Антуана.

– Мсье Харкер, Басараб готов вас сегодня принять. По его просьбе вручаю вам пригласительный билет на спектакль.

Квинси невероятно обрадовало, что ему опять представилась возможность посмотреть грандиозную постановку. Да, без сомнений, Басараб с легкостью мог бы сыграть Дракулу, ведь они с Ричардом Третьим так похожи: оба горды, воинственны, хитры, честолюбивы, жестоки и обаятельны одновременно. Квинси невольно вообразил себе, каково было бы жить в пятнадцатом веке и встретить бесчеловечного Дракулу во плоти. От этой мысли юношу бросило в трепет. Трудно представить, какую боль испытывали несчастные жертвы князя. Преступления английского короля бледнели в сравнении с этим. Князь Дракула – психопат с садистскими наклонностями, наподобие Джека Потрошителя. Но Джеку по крайней мере хватало «милосердия», чтобы перерезать глотки своим жертвам, прежде чем растерзать их на куски.

После спектакля Квинси прошел за кулисы. Повсюду деловито сновали рабочие сцены, разбирая декорации. Басараб приехал в Париж всего на одну неделю, чем и объяснялись непомерные цены на билеты. Кажется, время для предложения было самое удачное. Отыскав гримерку Басараба, Квинси собрался с духом и постучал в дверь.

– Мистер Басараб?

– Войдите, – донеслось из комнаты.

Перед актером, облаченным в атласный красно-черный шлафрок, лежала стопка газет; вырезая посвященные своей персоне статьи, он аккуратно подклеивал их в альбом.

– Интересуетесь рецензиями?

Басараб улыбнулся.

– Никогда не забывайте, мистер Харкер: только те, кто обделен талантом, находят в гордыне нечто постыдное.

– Да, сэр.

В ноздри Квинси ударил аппетитный запах блюд, выставленных на чайном столике. Обходиться без еды оказалось труднее, чем можно было предположить. Он надеялся, что Басарабу не слышно, как урчит его желудок.

Закончив с последней вырезкой, Басараб извлек из ящика стола экземпляр «Дракулы».

– Я прочел книгу, которую вы мне передали.

«Так быстро?» – пронеслось в голове изумленного Квинси.

– И как она вам?

– Весьма своеобразно.

– Я навел кое-какие справки, – начал Квинси, с гордостью показывая Басарабу купленные томики. – Роман предстает в новом свете, если знать, что в пятнадцатом веке на самом деле жил румынский князь по имени Влад Дракула. Тот еще был злодей.

– Я бы не стал называть его злодеем, – проговорил Басараб. – Для моего народа он заступник.

Губы Квинси тронула улыбка. Деньги, вложенные в исторические штудии, уже приносили плоды. Басараб прошел в противоположный конец комнаты и скользнул за ширму для переодевания. Словно читая мысли своего гостя, он указал Квинси на поднос с едой.

– Угощайтесь, прошу вас.

– Благодарю, – с нарочитым равнодушием ответил юноша, после чего, переборов замешательство, уселся за столик, положил себе жареной курятины – и с первым же отведанным кусочком понял, что вкуснее мяса в жизни не едал.

– Превосходно! Как это называется?

Вдруг Квинси обожгло рот: специи оказались неожиданно острыми. Закашлявшись, он потянулся к стакану воды.

– Не стоит, – заметил Басараб. – Вода только раззадорит огонь. Поешьте лучше риса.

Квинси последовал совету, и рис с поразительной быстротой заглушил острый вкус курятины. Немного оправившись, он продолжил трапезу, теперь захватывая мясо одновременно с гарниром.

– Это «паприка хендл», популярное у меня на родине блюдо.

– И отменное, надо сказать! – заявил Квинси, прожевав очередной кусок. – Могу ли я полюбопытствовать, не планируете ли вы взять передышку и вернуться в Румынию, когда завершите парижскую часть гастролей?

– Я еще не решил, чем займусь после Парижа. Сейчас мне предлагают выступить с этой постановкой в одном мадридском театре. Пока что я не дал согласия.

Квинси не без труда сдержал улыбку. Сложно поверить – такая удача!

– Так, значит, Дракула считается покровителем вашей нации? Но если верить книгам, он умертвил тысячи людей… и при этом пил их кровь.

– Таков древний языческий ритуал. По народному поверью, выпивший кровь врага получает его силу.

– А как быть с переводом его имени? – Квинси открыл книгу, нашел соответствующий абзац и указал на него Басарабу. – «Сын дьявола».

– Верный перевод звучит по-другому: «Сын Дракона». Отец князя входил в число рыцарей католического ордена Дракона и некогда принес клятву защищать христианство от мусульман. В православной традиции дракон символизирует дьявола. Отсюда и путаница с именем.

Басараб, успевший сменить шлафрок на выходную одежду, стоял перед зеркалом и безуспешно пытался совладать с аскотским галстуком. [36]36
  Галстук с широкими, как у шарфа, концами.


[Закрыть]Квинси умел их завязывать, поскольку не раз видел, как мать помогала отцу. Недолго думая, он подскочил к Басарабу и разрешил его затруднения.

– Похоже, как и во всем прочем, истину здесь определяет точка зрения. И все же этот Дракула весьма интересен как персонаж, не находите?

Казалось, минула вечность, прежде чем Басараб взглянул на него и произнес:

– Так-так, вот мы и добрались до главного. Вы желаете, чтобы я воплотил Дракулу на сцене… Ну а вы сами, вне всяких сомнений, рассчитываете на роль вашего отца, Джонатана Харкера?

– Он всегда хотел, чтобы я пошел по его стопам.

Басараб усмехнулся и ласково положил руку на плечо юноши.

– Признаться, грандиозность ваших замыслов произвела на меня впечатление, Квинси. Из способного ученика превратиться в звезду – и все за одну неделю! С таким человеком нужно считаться.

– Так вы прочли мою записку? Согласны ли вы поехать со мной в Англию?

Басараб надел шляпу и перчатки, взял трость. Квинси проклинал свою напористость. Отсутствие реакции со стороны актера было невыносимо.

Наконец хозяин гримерной повернулся к нему.

– Пока ничего вам не обещаю. Видите ли, мне больше нравится играть англичан. У них настоящий дар красиво погибать. На премило умирающих англичанах я и сделал карьеру в театре.

Оба расхохотались, и всякая напряженность между ними улетучилась. Квинси невольно подумалось, что именно таких отношений он всегда хотел с отцом.

– Я собираюсь на ночное представление в Фоли-Бержер, – объявил Басараб. – Присоединитесь ко мне?

Добрый знак! Квинси давно мечтал побывать в скандально известном парижском варьете, славящемся экзотическими номерами, и охотно согласился.

– Выпьем чего-нибудь и обсудим ваше предложение, – добавил актер.

Только неимоверным усилием воли Квинси удержался, чтобы не запрыгать от радости.

Они двинулись на север через 18-й округ Парижа. Басараб засыпал Квинси вопросами о пьесе, театре «Лицей», сроках премьеры и даже об оплате. Наконец Квинси достаточно успокоился, чтобы задать собственный вопрос.

– Знаете, меня заинтересовала одна деталь. В обеих книгах часто употребляется одно и то же слово – по-моему, румынское. Дракулу называют «Цепешем». Что оно означает, если не секрет?

Рывком обернувшись, Басараб пронзил Квинси ледяным взглядом и для пущей убедительности ткнул его в грудь тростью.

– Это гнусное слово использовали политические враги Дракулы, тщась опорочить его имя. Никогда больше не произносите его!

Пройдя еще немного вперед, актер сбавил шаг и оглянулся на Квинси. К счастью, от холодного бешенства не осталось и следа. К Басарабу вернулась присущая ему обаятельность, словно он сообразил, что слишком сурово обошелся с наивным юношей. Извиняющимся тоном он пояснил:

– «Цепеш» означает «Колосажатель».

Глава XVI

Дракон с Флит-стрит наблюдал за ним. Геральдическое чудище, восседавшее на высоком постаменте посреди улицы, постоянно маячило в окне конторы – словно поддразнивая Джонатана, вынося ему безмолвный приговор. В былые времена здесь стояли каменные ворота, отделявшие Флит-стрит от Стрэнда; свое название – Темпл-Бар – памятник унаследовал от них. Район, где располагался когда-то храм рыцарей– тамплиеров, ныне стал юридическим центром столицы. В восемнадцатом веке на воротах Темпл-Бар выставлялись на всеобщее обозрение головы государственных изменников. В 1878 году арку убрали, но двумя годами позже воздвигли на ее месте сорокафутовый пьедестал, увенчанный статуей дракона. Среди многочисленных адвокатских контор, находившихся пред очами грозного черного зверя, была и фирма «Хокинс и Харкер».

Весть о смерти Джека Сьюарда подействовала на Джонатана отрезвляюще – до такой степени, что он немедленно вернулся в Лондон. Несколько дней ушло на хлопоты, связанные с завещанием Джека. Некогда процветавшая контора пришла в такой упадок, что теперь Джонатан мог содержать лишь одного служащего – себя самого. Даже арендная плата была бы ему не по карману, если б не прозорливость Питера Хокинса, выкупившего здание еще в семидесятых годах. По иронии судьбы, львиную долю нынешних доходов Джонатан выручал, сдавая незанятые этажи конкурирующим фирмам. Дела Джека пребывали в полнейшем беспорядке, и чтобы не приуныть, Харкер то и дело наведывался в паб «Муни и сын», расположенный поблизости.

Может, вся затея была пустой тратой времени – в конце концов, они с Джеком не виделись очень много лет. В воспаленном, измученном наркотиками мозгу доктора вызрела мысль, что их общий враг на самом деле жив. Когда Джек стал добиваться разговора с Миной, Джонатан просто вышвырнул его на улицу. В этих бреднях Мина нуждалась меньше всего. Джонатан полагал, что рано или поздно получит письмо от нового адвоката Джека и таким образом сложит с себя обязанности душеприказчика. Однако этого не случилось, и теперь закон повелевал ему исполнить последнюю волю покойного доктора.

На третий день, выйдя из алкогольного забытья, Джонатан обнаружил под дверью конторы телеграмму. Из нее явствовало, что несколько пунктов в духовной Джека Сьюарда более не действительны. По заверениям автора телеграммы, доктор отказался от мысли завещать свое тело науке и в устной форме пожелал, чтобы его похоронили на кладбище. Джонатана это обрадовало – прежние требования Джека всегда были ему не по нутру. Также неизвестный благодетель перевел в банк «Чайлд и K°» – одно из старейших финансовых учреждений в Англии – некоторую сумму денег. Эти средства надлежало использовать на перевозку тела Джека в Лондон и организацию похорон; остаток причитался Джонатану за труды. Никаких доказательств, что приводимые им сведения истинны, доброжелатель не предоставил, но Харкер счел предложенный порядок действий разумным. Тело Джека следовало захоронить на Хайгейтском кладбище, возле гробницы семейства Вестенра. Несчастный доктор наконец-то упокоится в земле рядом с женщиной, которую так любил. Харкера разбирало любопытство: кто этот благодетель и что у него общего с Джеком?

При их последней встрече он обошелся с беднягой очень грубо, и его до сих пор терзало чувство вины. Нужно было помочь ему, хотя бы попробовать… Но уже один вид старого друга не на шутку встревожил Харкера, и он не вполне контролировал свои поступки. Появление Джека вновь напомнило ему о путешествии в ад, от которого никто из них так до конца и не оправился. Блуждая взглядом по безлюдной конторе, Джонатан вспоминал день, когда познакомился с Джеком Сьюар– дом. В тот день его жизнь изменилась раз и навсегда.

– ДокторДжек Сьюард, не «мистер», – заметил невысокий крепкий мужчина, протягивая молодому Джонатану Харкеру руку.

– Доктор Сьюард – большой друг семьи Вестенра, – добавил Питер Хокинс, дородный пожилой юрист, опускаясь в кожаное кресло. – Он будет лечить мистера Ренфилда.

– Так что же все-таки с ним случилось? – поинтересовался Джонатан.

– Это до сих пор остается загадкой, – ответил Хокинс. – Его нашли в полураздетом виде на одном кладбище в Мюнхене, прямо на снегу. [37]37
  Явная ссылка на рассказ «Гость Дракулы», изначально представлявший собой одну из начальных глав романа, но не вошедший в окончательную версию.


[Закрыть]

– В Мюнхене?

– Вероятно, он проезжал там на пути домой, возвращаясь после встречи с клиентом.

Доктор Сьюард добавил:

– Когда его обнаружили, он бился в истерике – орал благим матом и выкрикивал цитаты из Библии.

– В беседах мистер Ренфилд часто прибегал к словам Писания, – заметил Джонатан.

– Но не таким же образом, – возразил Хокинс. – В его воплях узнали отрывки из Откровения Иоанна Богослова; еще он без конца твердил, что заглянул в глаза Сатаны.

– Святые небеса, да что могло вызвать такой внезапный приступ?

– Вряд мы это узнаем, пока я не осмотрю его в своей клинике в Уитби, – отозвался доктор Сьюард. – Пока же могу лишь предположить, что он стал очевидцем неких ужасных событий, и его разум обратился к образу дьявола, чтобы разувериться в реальности произошедшего. Не волнуйтесь – мое учреждение считается лучшим в Англии.

– А на это время, мистер Харкер, – произнес Хокинс, – я попрошу вас закончить все дела мистера Ренфилда.

– Меня, сэр? Я всего лишь клерк.

– Не надо скромничать, это вам не к лицу, – рассмеялся Хокинс. – Для нашей фирмы вы сделали много больше, чем заурядный клерк. За год, что вы прослужили у нас, вы показали себя очень деятельным, даже незаменимым сотрудником. Особенно в случае тех двух девочек. Они обязаны вам жизнью, а шумиха, сопровождавшая это дело, обеспечила нашей конторе новых клиентов. Заручившись поддержкой мистера Мюррея из «Дейпи телеграф», вы показали себя настоящим мастером юриспруденции. Толковый стряпчий разбирается не только в законодательстве, но и логике политиков с газетчиками.

Джонатан улыбнулся.

– Не знаю, что и сказать. Благодарю вас.

– Отблагодарить вы меня еще успеете, и я знаю как. Когда в пятницу сдадите экзамен и станете членом коллегии адвокатов…

– А если я провалюсь на экзамене?

– Я нисколько не сомневаюсь, что вас ждет успех. Так вот, как только вы сдадите экзамен, вы используете свои блестящие способности, чтобы помочь бывшему клиенту мистера Ренфилда. Это аристократ из Восточной Европы, князь; он желает приобрести кое-какую недвижимость здесь, в Лондоне. Таких клиентов нам надо держаться во что бы то ни стало.

– Князь, говорите? – повторил Сьюард, потом перевел взгляд на Джонатана. – Кажется, вас можно поздравить!

О такой удаче Джонатан не смел и мечтать. Ему не терпелось поделиться радостью со своей невестой, Миной – она работала через дорогу, в редакции «Дейли телеграф». Когда его отпустят, он сразу побежит к ней, и они вместе сходят в какой-нибудь ресторан, чтобы отметить это важное событие. Благодаря восточноевропейскому князю их жизнь может измениться навсегда.

– Вот бумаги, которые вам необходимо взять с собой. – Хокинс протянул Джонатану кожаную папку. – Остальные отправлены князю почтой.

С этими словами Хокинс похлопал юношу по плечу и вернулся за стол.

– Мистер Харкер, – сказал Сьюард, когда минутой спустя они вышли на Флит-стрит, – сочту за честь, если вы согласитесь отужинать у меня дома сегодня вечером. И если для вас это не затруднительно, вы меня очень обяжете, если поведаете, каким был мистер Ренфилд до нервного срыва. Поскольку для вас это важный день, я открою бутылку лучшего шампанского из моей коллекции.

– Вы не будете возражать, если я приведу свою невесту?

– С огромным удовольствием познакомлюсь с ней. Надеюсь, все мы быстро подружимся.

Распрощавшись с доктором, Джонатан с любопытством открыл кожаную папку и прочел имя знатного клиента:

– Дракула.

Звук собственного голоса, прозвучавший в пустой конторе, испугал Джонатана. Этого имени он не произносил двадцать пять лет. От него во рту остался неприятный вкус. Замутненный взгляд Джонатана сфокусировался на фотографии в рамке, изображающей Мину и совсем еще юного Квинси.

Квинси. Джонатан не хотел, чтобы его сын носил такое имя, но Мина настояла на своем, призывая его уважить память погибшего друга, мистера Морриса. Привыкший поступать во благо жены, он без споров согласился. Дело было не в равнодушии – он лишь хотел, чтобы его сына ничто не связывало с прошлым, о котором он сам безуспешно старался забыть.

После рождения Квинси жизнь обрела для Джонатана желанную полноту, и на какое-то время ему удалось изгнать из разума пережитый ужас. Дороже Квинси для него ничего не было. Чтобы сын ни в чем не нуждался, Джонатан много и упорно работал. Но куда пропал тот мальчик, который когда-то так нежно любил его? Маленький мальчик, что имел обыкновение прятаться в кустах возле парадного крыльца, когда отец возвращался из Лондона? Квинси выпрыгивал из укрытия и бросался ему на шею, крепко-крепко обнимая.

Шло время. Джонатан входил в возраст, Квинси подрастал, и все очевиднее становилось, что Мина будто не состарилась и на день за истекшую четверть столетия. Само собой, большинство знакомых мужчин завидовали Джонатану – они бы многое отдали, чтобы их жены оставались молодыми и красивыми. Но какую цену ему пришлось заплатить! Пускай внешность Мины была прежней – что-то изменилось в ее душе. Она стала ненасытной в постели. Опять-таки редкий мужчина дерзнул бы на это жаловаться, однако Джонатан оказался физически не в силах удовлетворить ее потребности – до такой степени, что она стала напоминать ему трех вампирш, с которыми он столкнулся в замке Дракулы. Ему было очень стыдно, что его первый сексуальный опыт состоялся с ними, а не с любимой женой. Вскоре после побега из замка они поженились, но чувство вины едва не помешало Джонатану консумировать брак. Много позже, когда их сыну было около тринадцати лет, случилось непоправимое. Той ночью он пытался заняться с женой любовью, и Мина случайно проговорилась, что на самом деле ее лишил девственности Дракула. Да, именно Дракула, с его вековым опытом, ввел ее в мир страсти. Законный муж, как ни старался, не мог сравниться с ним. В публичных домах Джонатану не раз приходилось слышать одну житейскую мудрость, и он считал ее верной: «Первый мужчина, с которым женщина разделит постель, навсегда останется в ее сердце». Обида и чувство вины от года к году только крепли, сексуальные аппетиты Мины непрестанно росли, а лицо ее оставалось столь же прекрасным, как и прежде. Единственным утешением Джонатану служила бутылка.

Не отрывая взгляда от фотоснимка, Джонатан смахнул слезу. На свой лад он пытался защитить сына. Он хотел, чтобы Квинси всегда был в безопасности. Однако чем сильнее Джонатан контролировал сына, тем активнее тот ускользал от него. Горькая ирония: сам он ненавидел своего отца за суровые, пуританские методы воспитания, но в последние годы в глазах Квинси читались те же самые чувства. Джонатан понимал, что оказался несостоятельным во всем: в делах, с женой, сыном и друзьями.

Он посмотрел в окно на пятиэтажное здание с крупной надписью «Дейли телеграф», высеченной в камне. Как изменилась бы их жизнь, если бы ему повезло провалить тот экзамен. Тогда он не поехал бы в Трансильванию…

Когда Джонатан унаследовал от Питера Хокинса юридическую контору, Мина ушла из журналистики. Познав, благодаря Люси, все тонкости светского общения, она без особого труда освоила новый стиль жизни: устраивала званые вечера, давала Джонатану советы, подбирала для него одежду и вообще без устали работала во благо упрочения его позиций в обществе. Вспомнились последние слова Мины, произнесенные три дня назад: «Прости меня, Джонатан! Я люблю тебя. Всегда любила. Сколько еще раз мне надо это повторить?»

Ради него она пожертвовала всеми своими мечтами и стремлениями. Его воспитания не хватило бы, чтобы подняться над немудреной жизнью среднего класса. Не это ли называется любовью – способность пожертвовать собой ради другого человека? Осуществлять свои идеалы Мина предоставила Джонатану. Чтобы он смог добиться успеха, она стала одной из тех, кого презирала – типичной женой викторианской эпохи. И более того: что, если бы в момент истины Мина выбрала не его, а демона? Только благодаря Мине им удалось выследить и уничтожить Дракулу.

Джонатан швырнул бутылку виски об стену.

– Какой же я дурак!

Он посмотрел на часы. Если поторопиться, можно еще успеть на вечерний поезд в Эксетер – к Мине, если она согласится его принять. Если откажется, он не станет ее винить, а попробует все исправить. Они вместе съездят в Париж, навестят Квинси. Заручившись согласием Мины, он наконец откроет сыну секреты их семьи. Вместе они выложат ему правду как на духу, и если для прощения еще не слишком поздно, семья возродится. Этой новой истиной он обязан старому другу – милому Джеку. Его смерть не была напрасной.

Джонатан запер контору и зашагал по Флит-стрит к Стрэнду, где намеревался взять кэб до станции Чаринг-Кросс. Пешком лучше не идти, чтобы не искушать себя. Проклятие!Ни единого экипажа… Бутылка с виски разлетелась вдребезги lвадцать минут назад, и в горле Джонатана уже пересохло. Он подумал о полупустой бутылке, «на всякий случай» припрятанной в ящике стола. В какого слабака он превратился! Нужно срочно найти кэб.

Его внимание привлекла отделанная золотом черная карета. Козлы пустовали, что для такого позднего часа было довольно странно.

Из кабака неверной походкой вышли двое влюбленных, слившихся в страстном поцелуе. Джонатан не мог не заметить, как млеет девушка от каждого прикосновения парня. Жажда резко усилилась. Он и не помнил уже, сколько раз приходил к выводу, что все еще любит Мину и больше всего на свете хочет быть с ней; осталось лишь покаяться в своих промахах и простить ей все ошибки. Но потом вступала в права реальность. Рано или поздно они окажутся в постели, и тогда недостатки Джонатана снова заявят о себе. Он не знал, говорит ли это его пагубная привычка или трезвый расчет. Ревность, неспособность удовлетворить Мину и ужас перед ее неувядающей юностью неизменно возвращали его в объятия тоски – и к выпивке, которая всегда была рядом.

– Не желаете ли немного согреться в эту холодную ночь, сэр? – прозвенел серебристый женский голос за спиной Джонатана.

Из тумана выступила красивая блондинка, соблазнительные формы которой скрывало свободно ниспадающее, девственно белое платье. В ее руке поблескивала, искушая Джонатана, медная округлая фляжка.