Текст книги "Реквием по Homo Sapiens. Том 2"

Автор книги: Дэвид Зинделл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 77 страниц)

Показать тебе звезду, к которой тебе предстоит отправиться?

– Не сейчас. Сначала я хотел бы вернуться в зал собраний.

Ты знаешь дорогу назад?

– Знаю, – ответил Данло.

Тогда мы простимся с тобой на время.

С этими словами Абраксас, Маралах, Тир и Мананнан поочередно проплыли перед Данло. Их примеру последовали Аэзир, Нинлиль, Орунжан и Эль. Все четыре тысячи Единств Нового Алюмита прошли перед ним великолепным парадом огней. Каждое из них останавливалось на миг, озаряя его своим светом. Потом они уходили, уплывали, как облака, вверх по горе и скрывались в настоящих облаках – вернее, в имитации облаков, не более настоящей, чем чтолибо в Поле. Последним из Единств был Шахар. Он долго висел около Данло, излучая красивый темно-синий огонь цвета его глаз, а потом ярко вспыхнул на прощание и тоже ушел.

Вот я и один, подумал Данло.

Но он, конечно, был не один. Катура Дару и другие светозарные существа окружили его. Они трогали светящимися пальцами его лицо, как будто он сам был Трансцендентальным Единством, а не просто воспроизведением такого же, как и они, человека.

– До свидания, – сказал Данло, поклонился им и повернулся спиной к большой горе. Он улыбнулся, и в воздухе над ближним прудом возник золотой прямоугольник. Это была дверь, вход в зал собраний. Данло оставался в своем светозарном образе. Его тело, реальное тело, сделанное из углерода, кислорода, крови, костей и дикой мечты, сидело, поджав ноги, на полу. Оно держало в руках бамбуковую флейту, и его черные волосы рассыпалис-ь по ее желтому стволу. Данло парил в воздухе, глядя на себя самого и дивясь глубине своих темносиних глаз.

В этих глазах было что-то странное. Они по-прежнему смотрели в бесконечность Поля и в то же время искрились светом и смехом, как будто парадокс этого двойного существования очень их забавлял. Глядя на себя сквозь темно-синие окна своих глаз, Данло видел горящий внутри огонь жизни и понимал, что должен теперь вернуться к себе самому. Сначала он подумал, что есть и другая дорога домой. Он посмотрел на черный шелк у себя на груди. Там, где билось со всей силой пульсара его сердце, и пролегал обратный путь к жизни. При этой мысли в середине его тела появился золотой круг, и Данло увидел, как сокращается его сердце, рассылая кровь по его реальному телу. Он должен был войти в эту дверь, чтобы снова стать собой, но он еще медлил. Семь бледных трансценденталов сидели в своих роботах, глядя на него. На стенах зала горел рубином все тот же закат. Его краски казались какими-то тусклыми, как будто из них высосали самую суть красного цвета, и Данло вспомнил, что гладит на этот искусственный закат глазами своего кибернетического “я”. Чтобы увидеть зал собраний таким, как тот есть, он должен покинуть компьютерную реальность и вновь обрести свое истинное, благословенное зрение.

Я – дверь, вспомнил он. Постучи, и она откроется.

И Данло наконец переступил через порог своего сердца и вошел в себя. Это был момент бурного дыхания, интенсивной реальности, дикой радости и чудесного ощущения себя живым. Данло открыл глаза – вернее, его глаза, так долго бывшие слепыми к очертаниям и краскам зала, внезапно прозрели. Семеро трансценденталов смотрели на него с трепетом, как дети искусственного мира могли бы смотреть на живого тигра. Он улыбнулся им и взглянул на свои пальцы, зажимающие отверстия флейты. Как живо он помнил узор на своих ладонях! Как хорошо было чувствовать воздух, снова обтекающий его реальное тело! Со звонким, искренним смехом Данло встал, и в его черных волосах сверкнули рыжие нити. Он расправил затекшие руки, ноги, спину, с наслаждением ощутив снова глубинное движение мышц.

– Ты вернулся, пилот! Ты вернулся из их паутины!

Образник стоял на полу, где Данло его оставил, и голограмма Эде над ним жестикулировала, спеша выяснить умственное состояние Данло.

– Ты разорвал контакт, верно?

Этот вопрос исходил от Изаса Леля, который пил из пластмассовой чашки, поданной ему роботом. Его неуверенность относительно того, находится Данло в контакте с Полем или нет, выглядела странной.

– Да, – улыбнулся Данло. – Теперь у меня контакт… только с вами.

Лиесвир Ивиосс, перехватив взгляд Данло, улыбнулась ему в ответ – почти так, словно они могли видеть мысли друг друга.

– Мы покажем тебе звезду Таннахилла, если хочешь, – сказал Изас Лель.

Закат на стенах померк. В зале настала ночь и зажглись звезды. Миллионы звезд усеяли черный мерцалевый купол. Данло узнал красное солнце Нового Алюмита и другие звезды в его секторе. Одна из них, должно быть, и была звездой Таннахилла, которую он искал так долго.

– Нет, – сказал Данло, переводя взгляд от одного огонька к другому. – Пожалуйста, не так.

– Что ты имеешь в виду? – Изас Лель переглянулся с Диверосом Те, Патар Ивиаслин, Кистуром Ашторетом. Всех их явно озадачили отказ Данло получить информацию здесь и сейчас.

Озадачены были все, кроме Лиесвир Ивиосс. Эта красивая женщина, по-прежнему улыбаясь Данло, наклонила голову как бы в ожидании ответа, который знала заранее.

– Я… хочу просить вас об одолжении. – Данло поклонился Лиесвир Ивиосс, а затем всем трансценденталам поочередно.

– Хорошо, – сказал Изас Лель. – О чем же ты просишь?

Данло на миг задержал дыхание, услышал, как стукнуло сердце, и спросил: – Там, за стенами города, сейчас ведь ночь, да?

Изаса Леля, который мог достать из любого массива Поля сводку погоды тысячелетней давности, этот вопрос явно ошеломил. Он закрыл глаза и ответил далеко не сразу:

– Да, ночь. Почти середина ночи.

– А какая она – пасмурная или ясная? Звезды видны?

– Ночь ясная – но о чем ты, собственно, просишь?

– Я хотел бы вернуться на летное поле. К моему кораблю.

Эде энергично показал знаками: – Да-да! Давай убираться отсюда, пока еще можно.

– Но почему? – искренне недоумевая, спросил Изас Лель.

– Я хотел бы снова оказаться под звездами. Я надеюсь, что ты станешь рядом со мной и покажешь мне дорогу к звезде Таннахилла.

– Хорошо, допустим, я это сделаю, – нахмурился Изас Лель. – А дальше что?

– Дальше я отправлюсь в путь.

– Так скоро?

– Мне пора снова вернуться в космос.

– Прямо сейчас, среди ночи, не выспавшись, не отдохнув?

– Да.

Изас Лель посмотрел на других трансценденталов, и они безмолвно обменялись информацией через невидимые каналы кибернетического пространства. Особенно долго задержав взгляд на Лиесвир Ивиосс, Изас Лель сказал:

– Хорошо. Если таково твое желание, мы проводим тебя на летное поле.

Несколько секунд спустя в зал въехал ярко-желтый робот, вызванный им для Данло. Данло спрятал флейту в карман и поднял с пола образник.

– Спасибо, – с поклоном сказал он трансценденталам, сел на красное пластмассовое сиденье и с великой радостью покинул зал собраний.

Поездка по улицам города оказалась короткой, но памятной. Весть об отлете Данло мгновенно распространилась в ассоциативном пространстве Поля, и нараины, прервав свое электронное общение, вышли проводить звездного гостя. Они сняли свои шлемы, вышли из своих квартир и выстроились вдоль улиц. Данло и трансценденталы ехали мимо них в своих ярких роботах под громкие прощальные крики. Люди стояли шпалерами в своих белых синтетических кимоно, и Данло насчитал десять тысяч, пока не сбился со счета. Лишь теперь, увидев эти толпы окрыленных надеждой людей, он понял, какую ответственность взял на себя, согласившись стать их эмиссаром.

Я должен говорить от имени их всех, думал он, – значит я должен говорить хорошо.

В конце концов, преодолев много улиц, коридоров и претерпев перегрузки гравитационного лифта, они прибыли на летное поле. Здесь собралось еще больше народу. Люди стояли по обе стороны длинной дорожки, где, как серебристая птица, сверкал в ночи корабль Данло..Роботы подъехали к самому кораблю и остановились. Данло, очень обрадовавшись тому, что снова видит “Снежную сову”, резво выскочил из робота.

Он любовался плавными линиями своего корабля, мерцающего при свете звезд. Ночь, как верно сказал Изас Лель, вступила в полную силу, и звезд на небе было полным-полно. Данло нашел среди них Медиарис, Двойной Трао, Вальда Люс и другие знакомые светила. Он жадно впивал их свет, и свежий естественный воздух, и доносившиеся далеко снизу запахи леса.

Впервые за много дней он вспомнил, как это хорошо – просто стоять под звездами, вдыхая ароматы ночи.

– Никогда еще не видел звезд таким образом, – сказал Изас Лель, сидя в своем роботе и глядя в просторы Экстра. За свою жизнь он не раз встречал здесь именитых гостей из других городов и миров, но ни разу не делал этого ночью.

– Звезды – дети Бога, – прошептал Данло.

– Что-что? – Изас Лель с тяжелым вздохом вылез из робота и подошел к нему. Другие трансценденталы, как по сигналу, сделали то же самое и окружили Данло, стоящего под самым крылом своего корабля.

– Звезды – дети Бога, покинутые в ночи, – повторил Данло. – Это строка из одной старой песни.

– Никогда не думал, что звезд так много, – сказал Кистур Ашторет.

Ананда Наркаваж кивнула.

– Давайте покажем Данло ви Соли Рингессу звезду, которую он ищет, и вернемся в город. Нехорошо в такой поздний час быть под открытым небом.

Трансценденталы, сами похожие на покинутых детей вне своих Единств, смотрели на звезды и чувствовали себя одинокими и беззащитными перед грозным ликом ночи.

– Ну так что – показать? – Изас Лель стал поближе к Данло и нахмурился, потому что давно уже не подходил так близко к другому человеку.

– Да… пожалуй…

Дрожащий палец Изаса Леля устремился к известному созвездию на восточном небосклоне. Там, примерно в сорока градусах над горизонтом, виднелись два звездных треугольника, приблизительно того же размера, почти равнобедренные и составляющие почти правильный шестиугольник – или большую звезду. Данло сразу разглядел, что, если соединить эти шесть блестящих точек между собой, как мог бы сделать ребенок, решающий головоломку, получится шестиконечная звезда.

Про себя он сразу назвал это странное созвездие Звездой Звезд.

– Видишь этот шестиугольник? – спросил Изас Лель. – У нас он называется звездами Давида – сам не знаю почему.

Данло, глядя на слабый свет шести звезд, молча ждал продолжения.

– Та звезда на вершине верхнего треугольника, что кажется почти голубой, и есть звезда Таннахилла.

Наконец– то, проведя несколько лет в странствиях, пройдя триллионы миль между звездами галактики, Данло увидел голубую сферу, которую так долго искал. Он запечатлел ее и все ближние к ней звезды у себя в уме и тут же понял, почему Рейна АН показала ему звезду Нового Алюмита вместо звезды Таннахилла: если смотреть с Земли сайни, обе они расположены на одной прямой, и кровавое солнце Нового Алюмита загораживает солнце Таннахилла. Рейна в конечном счете не так уж и ошиблась. Еще несколько десятков световых лет вдоль черты, проведенной ее костлявым старым пальцем, и Данло выйдет в космос над планетой Таннахилл.

– Ты улетаешь прямо сейчас, пилот?

Вопрос, который, в сущности, не был вопросом, исходил от Лиесвир Ивиосс, которая подошла теперь совсем близко к Данло и Изасу Лелю.

– Да, – сказал Данло, встретившись с ней взглядом. – Я должен завершить свое путешествие.

– И свою миссию.

– Да. И свою миссию.

– И если ты выполнишь ее успешно, то вернешься сюда?

Данло, оторвавшись от ее блестящих глаз, взглянул на Изаса Леля и сотни других людей.

– Я вернусь и расскажу вам, что говорят старейшины Старой Церкви о нараинах – и о звездах.

– А потом?

– Потом я полечу на Тиэллу, чтобы рассказать о Таннахилле правителям моего Ордена.

– А после этого ты вернешься в Ивиюнир?

Данло опустил глаза и ответил:

– Кто может знать, что случится в будущем?

– Ты вернешься в Шахар?

В ее голосе звучала тоска, как у заблудившейся над морем птицы, и Данло на миг почувствовал такую же тоску. Он хорошо помнил радость слияния с умами других людей и общего созидания высшего кибернетического “я”. Но в конечном итоге эта радость была иллюзорной. Можно ли испытать реальную радость или реальное горе в блистающих ландшафтах Поля?

Можно ли быть храбрым при отсутствии реальной опасности или считать себя живым, будучи полностью оторванным от боли и холода реального мира?

Что это, собственно, значит – быть живым? И что значит любить?

При свете звездного неба Данло увидел блестящую влагу, наполнившую глаза Лиесвир Ивиосс, и разгадал секрет этой женщины. В своем слиянии с Единством Шахар он видел лишь поверхность ее сознания, но теперь он смотрел в глубину ее сердца. Она, человек до мозга костей, созданная из крови, слез и любви, никогда не пожертвовала бы своей жизнью ради Шахара. Играя в свои трансцендентальные игры, она временно отдавала Единству лишь наименее важную часть себя, но в реальном мире никогда не отдала бы жизнь за это Единство.

Данло обвел взглядом других трансценденталов и всех людей, стоящих на летном поле. Никто из них, подумал он, не стал бы умирать за абстрактное, запрограммированное компьютером единство. Но если бы они когда-нибудь вышли из своих темных квартир и своих сюрреальностей и увидели друг друга такими, как есть, они, возможно, согласились бы умереть друг за друга – за их общую, совместную, чудесную жизнь. И пока это время не наступит, все они будут несчастны, боязливы и бесконечно одиноки, как Лиесвир Ивиосс.

– Ты вернешься к нам? – повторила она.

Данло, не желая говорить неправду, с печальной улыбкой покачал головой:

– Нет. Сожалею, но нет.

– Я тоже сожалею. – Она собрала все свое мужество и улыбнулась ему в ответ. – Тем не менее я желаю тебе удачи. Мы все желаем.

Она поклонилась Данло, а все трансценденталы и все нараины, сколько их было на космодроме, поклонились следом за ней и сказали хором:

– Желаем удачи.

Изас Лель простился с Данло последним.

– Мы все желаем тебе счастливого пути, Данло ви Соли Рингесс. Ты не только наш эмиссар – ты наш друг.

Данло приказал корабельному люку открыться. Поднимаясь в темную кабину, где ему опять предстояло встретиться со всеми опасностями мультиплекса, он испытал приступ страха перед будущим. Ему казалось, что он смотрит сквозь темный пластик покрытия, сквозь город Ивиюнир, сквозь почву планеты внизу, сквозь пески времени – и видит, как пылает среди звезд Экстра кроваво-красная звезда Нового Алюмита.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ИЗБРАННИКИ БОГА

Глава 16

ТАННАХИЛЛИ

Эде сопрягся со вселенной, и преобразился, и увидел, что лик Бога есть его лик. Тогда лжебоги, дьяволы хакра из самых темных глубин космоса и самых дальних пределов времени, увидели, что сделал Эде, и возревновали. И обратили они взоры свои к Богу, возжелав бесконечного света, но Бог, узрев их спесь, поразил их слепотой. Ибо вот древнейшее учение, и вот мудрость. Нет Бога, кроме Бога; Бог един, и другого быть не может.

Алгоритм, “Сопряжения”

На огромных просторах космоса две звезды, разделенные тремя десятками световых лет, расположены так близко, как только возможно для звезд, однако переход от одной к другой часто оказывается нелегкой задачей. Для корабля, идущего в реальном пространстве на скорости, равной половине скорости света, такое путешествие заняло бы семьдесят лет человеческой жизни. Для пилота, переходящего от звезды к звезде почти мгновенно, оно занимает только миг – или вечность.

Данло, плавая в темной кабине своего корабля, размышлял над этой проблемой. Он шел через мерцающий мультиплекс, решал свои теоремы и вычислял маршрут, который позволил бы ему открыть окно у не слишком далекой звезды Таннахилла. При этом он часто думал о Великой Теореме. Много лет назад его отец доказал, что от любой звезды галактики можно вычислить прямой маршрут к любой другой. И это действительно возможно, но найти такой маршрут очень трудно.

Трудность эта определяется не одним расстоянием. Топология мультиплекса – странная вещь, и порой бывает легче преодолеть тысячу световых лет от Детесхалуна до Двойной Радуги, чем попасть к ближнему солнцу, горящему, как бело-голубой световой шар в соседском окне. Казалось бы, что до звезды Таннахилла рукой подать, но Данло пришлось долго напрягать свои руки и ум, прежде чем он дотянулся до нее.

Был однажды пилот, который возвращался из дальних странствий к семье и друзьям. Это случилось больше пяти тысяч лет назад на Арсите, еще до того, как Орден перебрался в Невернес. Пилот, Чиа Ли Чен, вышел из мультиплекса у соседней звезды. От Арсит Люс, сияющей, как маяк, его отделяло каких-нибудь восемь триллионов миль реального пространства. Он чуть не плакал от счастья и, уходя обратно в мультиплекс, был уверен, что доберется до родной звезды за пару секунд реального времени.

Но по несчастной случайности его корабль попал в редкую Галливарову трубу, которая увела его на двадцать тысяч световых лет к ядру галактики, точно кусок дерева, несомый океанским штормом. Ли Чену понадобилось больше ста лет, чтобы снова вернуться домой, к звездам рукава Лебедя. Там он узнал, что жена его давно умерла, а его правнуки расселились по дюжине других миров. Предание гласит, что Чиа Ли Чен стал первым пилотом, который покончил с собой, направив свой корабль прямо в красную звезду Арсита.

Все пилоты должны когда-нибудь вернуться домой, думал Данло. Но где он, этот дом?

Во время опасного перехода к Таннахиллу Данло часто вспоминались обледеневшие шпили Невернеса и женщина, которую он любил, и он часто думал о возвращении домой. Вернуться в город Света для пилота проще всего во вселенной.

Канторы, облаченные в серые мантии, в математической гордыне своей провозгласили звезду Невернеса топологическим узлом галактики. В пространстве близ этого прохладного желтого солнца сходятся миллиарды каналов мультиплекса, и поэтому Невернес всегда был центром величайшей звездной цивилизации человечества. “Все каналы ведут в Невернес”, – говорили пилоты. Данло вспоминал эту поговорку в черном чреве своего корабля. Он помнил каждый из многих тысяч каналов, которые привели его к звездам Экстра. Он даже смог бы, пожалуй, вернуться по тем же каналам назад. Или нашел бы новые маршруты, новые каналы – а может быть, на него снизошло бы озарение, он проник бы в тайну Великой Теоремы и вышел к Невернесу за один маршрут.

Но сейчас, пробираясь через красивое и бурное подпространство Экстра, он молился лишь о том, чтобы не разделить судьбу Чиа Ли Чена и выйти к звезде Таннахилла за несколько быстрых переходов. Так и вышло. Был один напряженный момент, когда он чуть не открыл окно в бесконечное дерево решений, и другой, когда корабль начал соскальзывать по обратному серпантину. Если не считать этих едва не случившихся катастроф, путешествие было легким. Как выяснилось позже, попасть на Таннахилл оказалось гораздо легче, чем покинуть его.

Во время пути Данло больше всего волновала не опасность, а тайна. Недалеко от Алюмит Люс он нашел красный гигант, который назвал Хариатта Савель, или Гневное Солнце. Именно там, выбираясь из вращающегося плотного пространства связанного с этой звездой, он заметил, что за ним снова идет другой корабль. Этот корабль, как и во время их головоломного путешествия в Твердь, всегда держался на границе радиуса сходимости. Данло начинал сомневаться, реален ли он. Реально ли это – идти через мультиплекс с такой точностью, чтобы всегда оставаться за пределами сектора местонахождения “Снежной совы”? Чужой корабль казался столь же нематериальным, как струйка дыма на ветру или образ, воспроизведенный в кибернетическом поле.

Возможно, этот таинственный корабль – всего лишь отражение его собственного. Пертурбации, производимые кораблем в мультиплексе, расшифровать дьявольски трудно, поэтому математические миражи и иллюзии всегда возможны. А вот то, что Малаклипс Красное Кольцо на корабле “Красный дракон” прошел вслед за ним полгалактики, представлялось Данло почти невозможным, и все же он чувствовала, что так оно и есть.

Чутье, говорящее ему, что за ним следят, было первобытным, животным и очень острым. В детстве он видел, как голодная чайка иногда следует за снежной совой, чтобы поживиться остатками того, что непременно добудет белая хищница.

Данло предполагал, что воин-поэт по-прежнему надеется, что он приведет его к своему отцу (а может быть, у Малаклипса есть и другие, еще более зловещие, цели). Он страшился их будущей встречи – но за себя, как ни странно, почти не боялся.

И вот он (что было неизбежно, быть может) вышел к Таннахиллу. Настал счастливый день, когда он увидел далеко под собой этот затерянный, легендарный мир. Телескопы и собственные острые глаза открыли ему сквозь рваные облака атмосферы невероятное зрелище. Таннахилл был планетой больших океанов и массивных континентов, но Данло видел, что его воды почти мертвы. Мелкие моря были забиты тиной и серо-зелеными водорослями, более глубокие – загрязнены ацетиленом, бензином и прочими искусственными химикалиями. Загрязнение зашло так далеко, что океаны приобрели уродливую окраску, как будто в них напустили зачерняющего масла: преобладали ядовитого зеленые, грязно-розовые и тусклосерые, напоминающие обмороженную кожу, цвета. В столь же плачевном состоянии находилась и атмосфера. Компьютерный анализ выявил серу, галогены и даже фунгициды. Данло не мог понять, как и чем дышат животные в лесах Таннахилла, но потом, тщательно исследовав всю планету, убедился, что лесов на ней нет. И фауны тоже – ничего крупнее червей или насекомых, которые еще могли обитать на редких участках открытой почвы.

Три больших континента Таннахилла, опоясывающие экватор, были целиком отданы человеку. И что за жилища строили себе эти люди! За все свои странствия Данло еще ни разу не встречал ничего похожего на то, что сделали со своим миром Архитекторы. Всю планету – за исключением самых высоких гор и пустынь – они застроили закрытыми городами.

Это выглядело так, будто они задумали создать несколько сотен аркологий, как на Новом Алюмите, но потом строительство вышло из-под контроля, и города стали разрастаться, как раковые клетки, пока не слились в одну всепланетную пластмассовую опухоль.

Никогда еще Данло не видел такого необратимого нарушения природного равновесия. Столь преступное и безумное дело он мог назвать только одним словом: шайда. Ему вспомнилась строка из Песни Жизни, которую однажды прочел ему дед: “Шайда – это крик мира, потерявшего душу”. Но Таннахилл потерял не только душу: он лишился деревьев, рек, скал и свежего ветра, который был его дыханием. В сущности, этот огромный конгломерат с населением, насчитывающим тысячу двести миллиардов, утратил самую жизнь.

“Шайда – человек, убивающий то, что не может вернуть к жизни”.

Совершая облет Таннахилла, Данло погрузился в воспоминания о других народах и других местах. Он мог бы провести в таких раздумьях много дней, но вскоре Архитекторы послали ему лазерный запрос: Сообщите, пожалуйста, кто вы и откуда прибыли.

Архитекторы должны были понимать, что Данло не имеет отношения ни к одному из семидесяти двух миров в секторе Известных Звезд. Все эти миры заселяли Архитекторы Старой Церкви, а их освященная церковью техника не могла создать такого чуда, как легкий– корабль.

И все эти миры похожи на Таннахилл, думал Данло. Они задыхаются под тяжестью человеческого населения.

Данло сообщил, что он пилот Ордена и эмиссар нараинов с Нового Алюмита, после чего связь прервалась надолго. Данло ждал, настороженный и внимательный, как мастер заншина, который медленно кружит около противника, ожидая удобного случая.

– Они наверняка пригласят тебя на посадку, пилот.

В темноте кабины мерцал призрачной свет, похожий на рой светящихся кахинских мух в пещере. Голографический Эде, послушный своему мастер-алгоритму, не мог не предостеречь Данло об опасности.

– Помни: они ничего не смогут тебе сделать, пока ты не совершишь эту самую посадку.

Через некоторое время голос в передатчике запросил у Данло более подробную информацию относительно Ордена Мистических Математиков, Невернеса и Цивилизованных Миров. Данло в ответ досконально описал свой путь через рукава Стрельца и Ориона, упомянул, что остановился на Новом Алюмите, и сказал, что прибыл на Таннахилл для мирных переговоров.

Вслед за этим его собеседник, который представился как посвященный Хонон эн ли Ивиов из Орнис-Олоруна, предложил Данло посадить корабль на космодроме близ побережья крупнейшего таннахиллского континента. Данло, ориентируясь на посылаемый с планеты сигнал, повел корабль вниз. Уже темнело, и край Таннахилла погружался в ночь, но он без труда провел “Снежную сову” сквозь слои атмосферы. Зона, именуемая Орнис-Олоруном, занимала пятидесятимильный промежуток между горной цепью и отравленным океаном.

Когда– то, тысячу лет назад, Орнис-Олорун был главным городом Таннахилла, прекрасной жемчужиной, украшающей белые пляжи побережья. С годами он разросся на север и на юг, на триста миль вдоль берега, и на запад, где он протянул пластиковые щупальца к горам, соединившись с Эштарой, Канюком и другими городами, стоявшими в местности, некогда называвшейся Золотой равниной. У этих гор со снежными вершинами и помещался космодром.

Летное поле, как в Ивиюнире и других городах Нового Алюмита, было построено из композиционных пластмасс на крыше города, уходящего почти на полмили в небо. Вечер был ясный, и вдали виднелись космодромы других городов, отмеченные вспышками красного ракетного пламени. Вспышки озаряли ночь непрестанно: многие Достойные Архитекторы с Известных Звезд совершали паломничество на Таннахилл, и не меньшее количество Архитекторов бежало с Таннахилла в поисках новых миров. Кто бы упрекнул их за это? Воздух над морем имел пурпурный оттенок под влиянием толуидина и других хлоридов, горы на западе, освещенные заходящим солнцем, светились адской мареновой рыжиной. Данло любил посещать далекие миры и ступать по земле новых планет, но сегодня его снедало отчаяние, и он чувствовал, что ноги его не коснутся ничего, кроме твердого серого пластика.

Согласно указаниям, он приземлился на освещенном участке близ центра поля. Некоторое время он медленно плыл вдоль посадочной полосы, рассматривая другие летательные аппараты. Впереди, как белый пузырь, торчала надстройка диаметром в четверть мили. Двери в этот гостевой карантин, как назвал его Ионон Ивиов, были открыты. “Снежная сова” прошла внутрь, огромные створки задвинулись за ней, и Данло спросил себя, кто же он, собственно, – почетный гость или арестант.

Вы можете сойти с корабля.

Данло открыл люк кабины и спустился на белый пластиковый пол. Корабль герметически закрылся за ним. Данло стоял долго, щурясь и зажимая ладонью левую сторону лба. Где-то под куполом горели резким болезненным светом шаровые лампы. Привыкнув к яркому освещению, Данло стал оглядываться по сторонам. Белизной, отсутствием окон и округлой формой этот странный гостевой дом напоминал снежную хижину, но он был чудовищно огромен, и ему недоставало органической интимности снеговых стен. Здесь не было ни спальных шкур, ни рыбной ямы, ни сушилки для мокрой одежды, ни горючих камней, наполняющих помещение мягким желтым светом.

Все это заменяли машины или произведенные ими предметы: динамики, сборочные устройства, хинун-колеса. Роботы, иные с половину корабля величиной, стояли вдоль стен, ожидая команды невидимого мастер-компьютера. Обычно они, вероятно, использовались для разгрузки, заправки и ремонта челноков, приходящих из ближнего космоса. Одна из моделей выгружала только экзотические товары и людей, но “Снежная сова” не нуждалась в таких услугах. Она стояла, устремив свой нос в центр купола, всегда готовая снова взмыть к звездам.

Данло с гордостью думал, что это первый легкий корабль, почтивший Таннахилл своим прибытием.

Мы просим вас остаться в карантине несколько дней, пока не будут готовы анализы. Надеемся, что вам здесь удобно.

Данло взглянул на образник у себя в руках. Образ на время уступил место изображению посвященного Хонона эн ли Ивиова. Хонон, если верить голографическому портрету, был маленьким, подозрительно настроенным человеком, не лишенным, однако, обходительности, опыта и проницательности.

Говорил он быстро, и его голос лился из образника, как высокие ноты флейты.

Вы найдете здесь пищу и прохладительные напитки. Если захотите поговорить или получить какую-либо информацию, можете вызвать меня в любое время.

В дальнем конце карантина Данло обнаружил широкий помост, представлявший собой нечто вроде жилого помещения. Там помещались кровать, санузел, сенсорный аппарат, обеденный стол и разнообразные статуи Николаса Дару Эде, изваянные из какого-то плотного белого пластика. Имелась, кроме того, паутинная арфа с золотыми струнами и образник, производящий мелодии более духовного свойства. Архитекторы в отличие от нараинов придавали большое значение физическим удобствам и обеспечивали своим гостям даже гимнастику. К спальному сектору примыкал спортивный с тренажером-дорожкой, по которой можно было шагать сутками, не продвинувшись ни на дюйм, и пластмассовым деревом для лазания, доходившим до самого купола. Был даже бассейн, но Данло, при всей своей любви к купанию, не стал в него заходить, потому что вода воняла хлором. Воздух тоже был плохой.

Данло, сосредоточившись на здешних запахах, различил гидроксилы, пропилен, стирен и разные аминокислоты. Запахи делились на просто неприятные, вроде кетонов и меркаптанов, и опасные, как бензин, толуол и прочие ароматические гидроуглероды. Если бы Данло мог, он перестал бы дышать на весь период своего пребывания на Таннахилле. Но за невозможностью этого он взошел на помост, поиграл на флейте и съел что-то странное, поданное ему роботом.

Когда он помылся и отдохнул, явились другие роботы с иглами, чтобы взять у него кровь. Они взяли также образцы кожи, слюну, ушную серу, лимфу, мочу и даже кал, который Данло оставил для них в унитазе. Со спермой, однако, вышла заминка, и еще Данло пришлось сделать большое усилие, чтобы позволить закрыть себе рот пленкой, в которую ему следовало дохнуть. Дыхание человека священно, и его нельзя помещать в пластиковый мешочек; оно должно свободно струиться над землей и снегом, сливаясь с великим дыханием мира.

Он проделал все, что от него требовалось, и Хонон эн ли Ивиов снова появился над образником, чтобы поблагодарить его.

Уверен, что эти меры предосторожности вам понятны, Данло ей Соли Рингесс. Мы должны опасаться инфекций.

Несколько дней спустя, когда биологи подтвердили, что в организме Данло не содержится бактерий, вирусов и фрагментов ДНК, опасных для таннахиллцев, посвященный Хонон пригласил его в Койвунеймин, или Ассамблею Старейшин, – правящий орган Вселенской Кибернетической Церкви. В преддверии этого долгожданного момента Данло подстриг бороду и расчесал густые черные волосы, сильно отросшие за время его путешествия в Экстр. Он облачился в черную шелковую форму, предписанную Орденом для всех официальных церемоний, начистил до зеркального блеска черные кожаные сапоги и отполировал порядком загрязнившиеся пилотское кольцо. Он не любил никуда выходить без своей шакухачи и поэтому спрятал флейту в карман брюк. Вооружившись таким образом перед встречей с людьми, от которых могла зависеть его судьба, он взял свой образник. Он, как любой таннахиллский Архитектор, мог носить эту шкатулку с собой повсюду.