Текст книги "Девяносто девять гробов"

Автор книги: Дэвид Веллингтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

60

Я немедленно отправился в Гам Спринг. Полученные мной приказы были совершенно неопределенными, что вряд ли можно назвать необычным, но тем не менее в них было достаточно информации, чтобы привести меня в уныние.

Там была замечена некая тварь, вампир. Я был уверен, что подобное зло давно исчезло с лица земли. И все ж нынешняя война всколыхнула много зла: братоубийство, предательство и шпионаж были самыми невинными.

В полевом морге в Мэриленде я видел погонщиков, укладывавших трупы в сосновые гробы. Вели какой-то труп оказывался слишком длинным, они прыгали на нем до тех пор, пока не ломали его ноги и ступни, и, став короче, труп помещался в гроб. Были еще и ампутированные, смердящие от разложения конечности, сваленные словно дрова. Когда находили человека без руки или ноги, они вытаскивали конечность из соответствующей кучи и клали вместе с его останками, нимало не беспокоясь о том, принадлежала ли ему эта конечность на самом деле.

Увидев работу таких вот людей, я наказывал их, но только первое время. Я быстро понял то, что знал каждый солдат. Человека можно было считать счастливчиком, если его хоронили дома, рядом с матерью. Для большинства неглубокая могила в чужой земле была единственной наградой за службу, могила, выкопанная насколько возможно глубоко друзьями покойника, так чтобы свиньи и другие животные не могли разрыть ее.

Если даже животные, если сама природа обернулась против нас, то что же удивительного в том, что восставшие трупы приходят пожирать живых? Ничего. И все же вампир… что он мог сделать со мной?

Из записок Уильяма Питтенгера

61

Ярко-желтая лента полицейского ограждения была натянута вокруг дома на Рэйлроуд-стрит, арендованного Джеффом Монтрозом и тремя его приятелями. Серое дощатое строение с множеством коньков и крыльцом с белыми, словно пряничными, украшениями. Местами резное дерево было сломано и висело на ржавых гвоздях. Вокруг фундамента еще оставались сырые и вялые заросли айланта и гортензии. Подвальное окно блестело, отражая свет фар полицейских машин, которые заполонили улицу.

Кэкстон отряхнула воротник куртки, брызги полетели во все стороны, и поспешила к дому, показывая на белое деревянное крыльцо с обветшавшей пряничной резьбой.

– Часть этого дома снималась студентом-выпускником колледжа, неким Джеффом Монтрозом. Я пыталась связаться с ним, чтобы расспросить его про гробы, но у него не отвечал телефон. Мы с офицером Глауэром приехали сюда, чтобы посмотреть, здесь ли он, или, по крайней мере, понять, куда он мог деться.

Висенте вошел первым, потом вошла она… Глауэр остался снаружи. Он не стал объяснять почему, но Лора решила, что он и не обязан. Он уже видел, что было внутри.

Висенте топнул ногой по коврику перед входной дверью. В передней было тепло и почти сухо, в большой жилой комнате находились пара разномастных диванов и телевизор, поставленный на пластиковый ящик из-под молока. Из прихожей высокая арка вела на кухню. В раковине лежали немытые тарелки, в холодильнике было полно остатков китайской еды.

При стандартном ходе расследования комната была бы полна судебных экспертов, которые собирали бы образцы, снимали отпечатки пальцев, срезали волокна с заляпанного жесткого ковра. Но времени на это не было. Кэкстон уже знала, что ей нужно искать в этом доме.

Она отвела Висенте по деревянной лестнице, скрипевшей на каждом шагу. Старая шерстяная дорожка, расстеленная на лестнице, выцвела и местами протерлась. Серебристый свет из наружного окна освещал коридор перед ними и слепил глаза. Коридор на верхнем этаже расходился перед четырьмя спальнями. Три двери были закрыты. Эти комнаты занимали Мэри Кляйн, Фишер Хокинс и Мэдисон Чжоу Чзан. Все трое отправились в безопасное место, к родителям или друзьям, подальше от Геттисберга. Они покинули город после того, как накануне выслушали речь Кэкстон на пресс-конференции, даже несмотря на то, что отъезд означал пропуск занятий. Монтроз занимал четвертую комнату, самую дальнюю от лестницы.

Висенте остановился, не выпуская поручня лестницы. Выглядел он слегка запыхавшимся. Кэкстон с любопытством подумала, видел ли он прежде мертвое тело.

Они вместе шагнули в комнату, где приблизительно в пять пятнадцать утра оборвалась жизнь Монтроза спустя несколько часов после того, как Кэкстон вернулась в город.

Стены комнаты были оклеены постерами с различных концертов – черные чернила на ярком фоне бумаги. Одежда и книги были разбросаны по полу, свалены в кучу возле легкой походной койки, служившей Монтрозу кроватью. Видеокассеты и DVD-диски аккуратно стояли на полках, среди них была и копия «Зубов». Кэкстон надеялась, что Висенте ее не заметит. Большую часть стола, стоявшего возле единственного окна, занимали большой бежевый компьютер и толстые стопки бумаги для принтера. В кресле у компьютера застыл Монтроз, в той же самой позе, в какой Кэкстон обнаружила его. На нем была белая рубашка с расстегнутым воротом и манжетами и черная пелерина, подбитая алым бархатом. Он рассказывал об этой пелерине, когда они встретились: он надевал ее, когда водил экскурсии и рассказывал о привидениях. Краска на глазах осталась безупречной, но темная тушь и подчерненные брови резко контрастировали с почти абсолютной белизной его лица. Большая часть шеи была вырвана, но нигде в комнате не было ни капли крови.

Висенте кинул только один взгляд на тело и начал блевать. Он развернулся кругом в поисках мусорной корзины и обхватил ее, содрогаясь плечами и грудью.

Кэкстон терпеливо ждала, пока он закончит.

– Убийца – наш вампир, тот самый. Вопросов тут нет. Должно быть, он отправился сюда прямиком с места убийства на аллее. Вероятно, профессор колледжа Гейстдорфер рассказал ему, где искать Монтроза.

– Серый Волк? – Висенте уставился на нее дикими глазами.

– В первую очередь профессор Гейстдорфер был одним из тех, кто разбудил нашего вампира. Не думаю, что он понимал в то время, каковы будут последствия. После этого вампир подчинил его угрозами и шантажом. Профессор… погиб.

По-видимому, сейчас он был мертв во второй и последний раз, подумала Кэкстон, но ничего не сказала.

– А этот парень…

Висенте шагнул немного ближе к телу в кресле. Вытянул руку и дотронулся до ткани пелерины.

– Он что, сатанист?

– Нет. Любитель мрачных историй. – Кэкстон нахмурилась. – Его увлекали призраки, вампиры и прочие сверхъестественные штуки. Вот почему он приехал в этот колледж – изучать самый темный период американской истории. Жители девятнадцатого века разделяли некоторые из его наиболее извращенных интересов.

– Значит, когда появился вампир, Монтроз аж подпрыгнул от радости и решил ему помочь.

Кэкстон покачала головой.

– То, что он интересовался вампирами, еще не делает его негодяем. Моя подружка была из готов, давно, в колледже, и не читала никаких других книг, кроме как про вампиров. Могу поклясться, она не зло. Множество ребят играют в вампиров и жертв.

– Конечно, мы тоже так развлекались в школе. Повязывали черные салфетки на шею и гонялись друг за другом, делая вид, будто кусаем друг друга, как в кино. Потом мы стали обращать внимание на девчонок, и все это показалось ерундой. А парень так это и не бросил, да? И теперь он заплатил за это. Просто дурень.

Кэкстон пожала плечами. Она смахнула несколько бумаг со стола и показала, что там лежит. Простой деревянный кол – кусок дерева длиной около фута, заостренный с одного конца.

– Он был кем угодно, но только не идиотом, – сказала Кэкстон. – Он понимал: что-то затевается. Думаю, он знал это с самого начала, по крайней мере с тех пор, как услышал из новостей о гибели офицера Гэррити. Должно быть, он понимал, что был сообщником, ибо помог вернуть вампира к жизни. Он знал о ситуации в этом городе.

Лора потрогала острый конец кола. Вероятно, Монтроз знал, что он бесполезен против вампира, уже поевшего этой ночью. Он достаточно изучил вампиров, вероятно, не раз смотрел «Зубы». И кол, наверное, оказался просто лучшим средством занять себе руки.

– Не думаю, что в душе он был плохим человеком. Он просто не смог определиться, на чьей он стороне.

Висенте покачал головой.

– Не понимаю, офицер. Почему вы хотели, чтобы я увидел это?

Кэкстон склонилась над компьютером на столе.

– Это мы обнаружили, когда нашли тело. Он и не пытался скрыть это.

Компьютер был в спящем режиме. Когда Кэкстон нажала на клавишу пробела, экран загорелся. На нем была программа для работы со студенческой электронной почтой Монтроза, с уже открытым сообщением:

Тема: Нижайшая просьба о помощи.

Oт: Джона Гейстдорфера.

Для: Джеффри Монтроза.

Срочность: обычная.

Мой дорогой Монтроз!

Боюсь, все обернулось хуже некуда. Полиция собирается прикрыть раскопки, ну, это мы могли ожидать. Полагаю, вы уже встречали офицера Кэкстон. Она как раз едет, чтобы допросить меня. Резиновые шланги и пытки третьей степени. Думаю, я достаточно сильный мужчина, чтобы выдержать это, но что может оказаться хуже… Джефф, они собираются изъять гробы и остальные найденные предметы, и я сомневаюсь, что мы когда-нибудь увидим их снова. Я знаю, вы разделяете мою страсть к этой находке, и я бы хотел попросить вашей помощи.

То, что я задумал, вряд ли можно строго согласовать с буквой закона. Не переживайте. Я возьму всю ответственность на себя и заплачу любой смехотворный штраф, который они потребуют, если уж до этого дойдет. Вспомните, мы обсуждали, как перевезти гробы в место, где за ними можно будет лучше присматривать. Я хочу, чтобы вы взяли факультетский фургон и занялись этим уже сегодня. Никому не говорите, что вы собираетесь делать, хотя, если вас поймают на горячем, не пытайтесь лгать, чтобы спасти меня. Сделайте это, и чем скорее, тем лучше.

Я думаю, у тебя большое будущее, сынок, действительно большое будущее. Я вижу твое имя стоящим сразу за моим в документах, когда мы опишем эту находку. Бывают времена, когда мелочные мирские соображения нас, смертных, склоняются перед нуждами истории… Думаю, в тебе я нашел того, кто разделяет мою веру. Вечно буду благодарен тебе.

Джон

62

Хирам Морзе выполнил свое поручение согласно генеральному плану. Когда мы впервые встретили сопротивление нашему посту, он вернулся к войскам так быстро, как только смог, вызвал помощь, и даже больше. Он привел с собой весь Третий Мэнский, около двенадцати стрелков и полковника Лэйкмена, идущего впереди с обнаженной саблей. Они пронесли через лес фонари, освещая себе дорогу, и казалось, это огромные костры двигаются сквозь деревья, так их было много.

С Чессом они расправились быстро. Солдаты накинули ему на шею кусок веревки, повесили на самом высоком дереве в его собственном дворе и расположились, чтобы понаблюдать, как он будет вырываться и пытаться освободиться.

Наконец он вроде бы понял бесплодность своих попыток и дал телу повиснуть, но все еще не умирал. Именно тогда, когда его пытались прикончить, я попросил взглянуть на него, на ту тварь, которая так необратимо исковеркала моего Билла. Мне позволили и подвели поближе, и я взглянул в его красные глаза. Я хотел плюнуть в него, но потом увидел в его лице выражение абсолютного безразличия и сдержал свою ярость. Добрую минуту я стоял и только смотрел на него, а он – на меня. В конце концов, я не мог найти в себе достаточно гнева, чтобы проклясть его.

Он протянул целую ночь, до рассвета, когда солнечный свет коснулся его, словно перст Господень. И тогда его плоть растаяла, как воск, и его обнаженные кости рухнули из петли.

Мне сделали носилки, потому что больше я не мог ходить, и понесли вон.

Свидетельство Алвы Гриста

63

Висенте пару раз прочитал сообщение, точно так же, как Кэкстон до него. Пока Лора ждала, она думала о Монтрозе. За прошедшие сутки студент выполнил поистине страшное задание. Один, без посторонней помощи, он перенес девяносто девять гробов на новое место. Лоре подумалось, что раз уж учишься на археолога, то ты должен знать, как браться за кости, чтобы не испытывать при этом ужаса. И все-таки это должно было занять у него целый день. Он был невероятно измотан.

Потом он вернулся домой после всей этой тяжелой и грязной работы и надел свою пелерину, ту самую, которую надевал на экскурсии о призраках. Приготовил этот кол, сел и стал ждать, наблюдая, что же произойдет. Должно быть, он был сбит с толку. Он действительно очень рассчитывал встретиться с настоящим вампиром во плоти и был напуган, ибо знал, вероятно, что этого знакомства он не переживет. Лора подумала, выяснил ли Монтроз то, что так его интересовало.

Когда начальник полиции покончил с чтением, он снова посмотрел на тело. Казалось, он пришел в себя.

– Я не понимаю. Он помог вампиру. Почему же тот убил его?

– Потому что Монтроз мог рассказать нам, куда дел гробы. Вы заметили, как Гейстдорфер осторожничал, чтобы не выдать это место в своем письме? Монтроз был единственным живым существом, который это знал.

– Нам нужно найти гробы, – твердо сказал Висенте. – Нужно найти их до темноты.

Кэкстон кивнула. Это было примерно половиной того, что она хотела от него услышать, то, ради чего она притащила его сюда и заставила смотреть на труп Монтроза. Вторая половина потребует большей тонкости.

Она проводила Висенте с места преступления вниз по лестнице и на улицу. Пока они были в помещении, дождь начался не на шутку. Глауэр стоял на посту возле машины начальника полиции, и поля его шляпы совершенно промокли.

– Офицер, я хочу, чтобы вы произвели обыск во всех без исключения домах, – сказал Висенте. Лицо его практически ничего не выражало. – Я хочу, чтобы вы вызвали всех мужчин и женщин, которых мы только можем собрать, и пусть они проверяют везде, где только есть возможность спрятать эти гробы.

– Да, сэр, – сказал Глауэр, но с места сдвинулся не сразу.

Кэкстон уже прорепетировала с ним эту часть постановки.

– Думаю, мы можем собрать около тридцати человек, каждый на автомобиле. Мы займемся этим прямо сейчас. В городе сотни подобных мест. Мы сделаем все, что сможем.

– Я искренне надеюсь на это, – прошипел Висенте. – Вы понимаете, чем мы рискуем?

Глауэр застыл как каменный и ничего не ответил. После долгой, напряженной тишины он повернулся и посмотрел на Кэкстон.

Висенте заговорил.

– Что еще? Что вы хотите сказать?

– Это убийство совершено со значительно большим насилием, чем прежние, уже виденные нами преступления этого вампира, – ответила она.

Когда-то она думала, будто этот вампир был другим. Мол, у него было какое-то чувство собственного достоинства и добропорядочность. Аркли не верил, и она должна была его послушаться.

– Я бы сказала, тут есть особый рисунок. Он начал с того, что ранил Гейстдорфера Он мог убить его там же и тогда же, но у него хватило выдержки, чтобы остановиться. Потом он был спровоцирован на убийство офицером Гэррити, который пытался прикончить его. Потом он убил Гейстдорфера, ибо был голоден. Семью из Нью-Джерси, – сказала она, показывая в сторону аллеи и машины с покойниками, – он прикончил из-за спешки. Отсюда он направился прямиком к дому. Монтроз активно помогал ему. Он всю свою жизнь мечтал стать лучшим другом вампиров. А вампир убил его только потому, что тот знал, где были гробы… только для того, чтобы спрятать концы в воду. Человеческая жизнь потеряла для него всякое значение. Он превратился в настоящего социопата, способного действовать хладнокровно. Он стал страшнее, чем когда бы то ни было, и это не предел.

Висенте был и так бледен. Он отвернулся к заливаемой дождем улице. Он не смотрел на Кэкстон.

Она обошла его, заглянула прямо в лицо. Это была самая опасная часть игры, в которой она должна была положиться на него как на разумного человека.

– Сначала он не хотел пробуждать других. Он хотел, чтобы они покоились с миром. Это было до того, как он начал меняться. Я думаю, теперь он способен на то, чтобы вернуть их к жизни. Ему достаточно только пробудить одного или двоих… и он пробудит их всех.

– Чистой воды гипотеза, – ответил Висенте слабым голосом.

– Может, и так, но отталкиваться мы должны от этого.

Пришла пора раскрыть свои карты.

– Господин начальник полиции, – сказала Кэкстон, – я бы хотела дать вам совет, если только вы слушаете.

Висенте сморщился, но, молча посмотрев на нее, в конце концов кивнул.

– Вам следует полностью эвакуировать город.

Она замерла, ожидая, когда Висенте начнет орать.

Долго ждать не пришлось. Пока он высказывал все, что думает о ее предложении, она терпеливо ждала, когда стихнет словесный шторм. Она практически не запомнила, что он орал.

– Мы обыщем этот город снизу доверху ради этих гробов, – сказала Кэкстон. – Я сделаю все, что в моих силах, чтобы найти их до заката. Но если поиски будут безуспешными…

– …У вас есть совет и насчет того, что может произойти?

Кэкстон посмотрела ему в глаза. Прямо в глаза – словно вампир, гипнотизирующий жертву. Ей не хватало магической силы, но она надеялась, что ее искренность и страх произведут тот же эффект.

– Если мы не сможем найти гробы до заката, нам нужно быть готовыми. Готовыми к встрече с армией вампиров. Именно об этом мы и говорим. Они поднимутся голодными и будут убивать все, что видят. Господин начальник, мне нужно, чтобы вы дали мне полномочия начать планирование операции на сегодняшний вечер.

– Сегодня? Сегодня вы собираетесь одной левой прикончить всех этих вампиров?

– Нет, мне понадобится помощь, чтобы собрать свою собственную армию. Мне понадобятся офицеры, мне понадобится оружие и мне понадобится, чтоб вы не стояли у меня на пути. Мне нужно, чтобы вы перестали мыслить юридическими понятиями. Мне нужно, чтобы вы стали мыслить об этом не как о расследовании, а как о войне.

64

Я прибыл как раз вовремя, чтобы увидеть повешенного Чесса и его пылающую усадьбу. Так, со второй и окончательной смертью вампира, все и должно было закончиться. Но как и эта война, история еще не была завершена; и, кажется, подобно неупокоенному мертвецу, любой ее конец был в лучшем случае только временным.

В Военном департаменте от меня потребовали анализа того, что произошло в Гам Спринг, и они его получили: рядового Хирама Морзе следовало наградить медалью. А после – высечь кнутом. Этот негодяй оказался настолько добр, что обыскал руины плантации Чесса и нашел разложившуюся женщину, все еще отчасти живую; или не-мертвую, каким бы ни было mot juste.[10]10
  Верное, точное слово (фр.).


[Закрыть] Потом он принес ее вниз, где ждали армейские следователи и где они уже исследовали то, что осталось от Обидаи Чесса. Думаю, он был опьянен наградой, которую получил за то, что предоставил им одного вампира на веревке. Должно быть, он думал, что его награды удвоятся, если он принесет и вторую, а эту еще можно было допрашивать. Наверняка он не мог знать, какой узел он развязал. Восстановление ее тела могло изменить ход войны; да и истории тоже. Но кроме того, Морзе повесил на меня самую позорную ответственность, на которую я когда-либо мог рассчитывать, и лишил сна все мои будущие ночи, сколько бы мне их ни осталось.

Из записок Уильяма Питтенгера

65

Как много нужно было сделать. Всем своим усталым телом Кэкстон ощущала, как дела наваливаются на нее, словно ей суждено быть похороненной заживо.

Нужно было собрать местных полицейских, распределить машины, снабдить их картами, которые бы разбивали территорию на поисковые зоны. Нужно было синхронизировать рации. Диспетчер с усталым вздохом присылал дюжины сообщений в час на пульт в машине Кэкстон. Следовало обыскать дома, музеи, гостиницы, туристические центры. Школы, больницы, все здания Геттисбергского колледжа (особенно там ни камня не должно было остаться без внимания). Пожарную станцию, старинные дома, в которых располагались организации, занимавшиеся проведением экскурсий с призраками или туров на поле сражения. Рестораны, сувенирные лавки. Круглосуточные продовольственные магазины. И осмотреть еще множество домов, которые были слишком малы, чтобы вместить сотню гробов, но в которых могли быть подвалы.

Нужно было звонить по телефону. Как всегда, звонить нужно было много.

Кэкстон позвонила в казармы штата полиции, те, которые располагались сразу за городом, и в Арендтсвилль. Ей требовалось больше детективов, больше полицейских, больше народу, который помог бы отыскать эти гробы. Долгие, слишком долгие минуты она выжидала, оставаясь на линии, только чтобы переговорить с комиссаром в Харрисбурге. Она звонила в оружейную Национальной гвардии, только чтобы услышать, что их нельзя мобилизовать без прямого приказа губернатора.

Губернатор на звонки не отвечал.

Она осматривала дорожные заставы, развернутые поперек основных трасс. Местные полицейские из Харрисбурга, Арендтсвилля и Ганновера должны были обосноваться на них. Она встречалась с персоналом больниц – докторами, медсестрами, санитарами и техническими работниками, паковавшими необходимое оборудование, тихо обсуждая с администрацией перевозку пациентов из их палат на свободные места в больницах близлежащих городков. Кто-то всегда готов был спорить, кто-то готов был поклясться, что данный пациент не может быть перевезен, что состояние больных слишком тяжелое. Лора пыталась объяснить, что вампирам на это плевать. Им плевать, умирает ли кто-то от лейкемии, рака мозга или же от опасных инфекций. Кровь была кровью, а раз донор не может подняться и убежать, то им это даже на руку.

Она многих перепугала. Она видела, как белели их лица, а руки тряслись, когда они отводили глаза. Сердце Лоры Бэт Кэкстон перестало сопереживать им. Аркли был бы доволен: раз они напуганы, то будут бежать быстрее. Это заставит их убраться отсюда. Ей необходимо было больше походить на Аркли. Когда их голоса начинали дрожать, когда они взывали к ее пониманию, Кэкстон суровела и обрисовывала им ближайшую перспективу.

Новые звонки. Она обзванивала школьные автобусы, разговаривала с начальниками и руководителями, звонила в местный питомник борзых. Снова звонила в Национальную гвардию и спрашивала, не могут ли они прислать войсковой транспорт. Многие уже покинули Геттисберг, включая большинство туристов. Но множество горожан остались на месте. Ей необходимо было эвакуировать из опасной зоны более пяти тысяч человек, и сделать это нужно было до шести часов вечера – абсолютный, решительно крайний временной лимит для эвакуации. Национальная гвардия располагает целой армией машин, заправленных и готовых к отправке, но они не могут отправить их без одобрения губернатора или, раз уж он совершенно недоступен, вице-губернатора.

Вице-губернатора в это самое время в кабинете не было. Не хочет ли она оставить сообщение? Его личный секретарь не уверена, когда сможет связаться с ним, даже несмотря на то, что это очень срочно.

Операции вроде этой не могут осуществляться стихийно. Они должны быть обстоятельно спланированы. Все хотели наблюдать со стороны, и все хотели прикрыть свои уважаемые задницы. Людей нельзя отрывать от необходимой работы вроде той, что направлена на обеспечение условий жизнедеятельности. У нее должны быть полномочия на то, чтобы использовать нужные виды оружия… еще больше их требовалось для получения оного. Полицейские операции такого масштаба требовали многомесячной организации, чтобы собрать всех необходимых людей и оборудование в нужном месте в нужное время. У нее же оставалось всего несколько часов.

Но не все новости были катастрофическими. Харрисбургский департамент полиции имел долгосрочное соглашение с городом Геттисбергом – пример удобной неопределенности юрисдикции, которую с точки зрения законности никогда не оспаривали. Они счастливы прислать несколько человек. Десятка хватит? Кэкстон хотела сотню, но взяла то, что дали.

– Что с вертолетами? – поинтересовалась она.

Гробы могли прятаться где-нибудь в лесах вокруг поля сражения. Они могли быть разложены на какой-нибудь крыше, где-то, куда поисковики не смогли бы добраться без затруднений. Кроме того, поддержка с воздуха помогла бы искателям скоординировать свои усилия. У Харрисбурга было два вертолета, хотя один из них стоял на плановом техобслуживании. Он мог быть подготовлен и запущен в воздух через пару часов. Они пришлют их, как только смогут.

Департамент местной полиции в Харрисбурге тоже имел специальную договоренность с полицией штата. Они понимали, что Кэкстон говорит серьезно, и готовы были помочь всем, чем сумеют. Она не могла найти слов для благодарности.

Несколько раз звонил Глауэр.

– Ничего, – каждый раз сообщал он. – Ничего. Пара людей не дали нам обыскивать свои дома, но это приличные люди, я их всю жизнь знаю.

– Проследи, чтоб их эвакуировали в первую очередь, – ответила Кэкстон. – А потом обыскивай, когда их не будет. Это срочные меры.

Сделали объявления по радио, телевидению и в Интернете. Все жители города Геттисберг должны были сообщить о себе в ближайшую школу или правительственное учреждение и ждать транспорта, чтобы покинуть город. Ни при каких условиях они не должны были пытаться выехать на своих транспортных средствах. Кэкстон видела, каким интенсивным могло быть движение в обычный день… Улицы Геттисберга были безнадежно запутаны, и эвакуация столь же безнадежно застопорилась бы среди ревущих клаксонов и мигающих фар, дорожных разборок и небольших аварий. А может, и больших. С дождем все станет только хуже.

Но кое-кто все же пытался. Лоре звонили со всех концов города, и приходилось отправлять полицейских, чтобы разбираться со столпотворением, успокаивать людей и выстраивать их в очередь. Каждый офицер, которого она посылала догонять какого-нибудь неповиновавшегося мотоциклиста, отрывался от досконального обыска домов.

Позвонил мэр. Уверена ли она, что вовремя отыщет гробы? Уверена ли она, что можно избежать человеческих жертв? Уверена ли она, что мэру и его персоналу не следует эвакуироваться на вертолете, который видели над городом?

Нет, нет и нет. Кэкстон на мгновение прикрыла глаза и подождала, когда мэр прекратит болтать. Она сказала «нет» еще несколько раз, почти не вслушиваясь в вопросы.

– Докладывать нечего, – сказал Глауэр по рации в машине. – По моим подсчетам, мы обыскали двадцать процентов зданий города.

Было уже три часа дня.

Кэкстон села и выпрямилась, закончив разговор с мэром. Прошло уже столько времени, а сколько еще оставалось сделать! Люди выстраивались у кварталов, где была почта, у здания муниципалитета, у туристического центра. Ждали автобусов, которые вывезут их.

Кэкстон снова звонила в Национальную гвардию. Умоляла.

– Губернатора или, в случае крайней необходимости, вице-губернатора…

Она щелчком закрыла телефон. Постаралась дышать через нос. Потом снова раскрыла телефон.

Она опять звонила в полицию штата, просила прислать всех свободных сотрудников антиалкогольного подразделения. Получив их в свое распоряжение, она удвоила количество полицейских для регулировки движения, контроля дорожных застав, поисковой работы.

Ей звонили журналисты. Снова и снова. Уверена ли она, что гробы отыщутся вовремя? Она действительно полагает, что Геттисберг будет наводнен вампирами? Не кажется ли ей, что эту историю немного трудно переварить?

Время на журналистов она не тратила.

Снова звонки, снова работа. Дозвонилась до парламентского пристава в штаб-квартиру в Харрисбурге. Перечислила необходимое ей снаряжение, как будто заказывала по почтовому каталогу «Л. Л. Бин».[11]11
  Популярный в США почтовый каталог одежды и спортивного снаряжения.


[Закрыть] Только вместо свитеров и флисовых курток она намерена получить патрульные винтовки и защитное снаряжение. Человек, «принимавший заказ», бросил трубку, поэтому она перезвонила и, воспользовавшись своим служебным положением, пригрозила ему. Потом принялась умолять: пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

– Даже будь у меня все это, мне нужен специальный ордер, письменное разрешение от комиссара, а его сейчас в офисе нет, – ответил ей пристав.

У Национальной гвардии было все, что ей требовалось. У них всего было навалом, все было в идеальном порядке, смазанное, готовое к использованию. Горы амуниции, многочисленные стеллажи, заваленные винтовками. Плюс множество людей, которые могли привезти их, включая немалое количество ветеранов из Ирака. Солдат. Настоящих солдат.

Вице-губернатор был на встрече с рабочей группой по вопросам образования, и его личный секретарь сомневался, что сможет передать ему сообщение прямо сейчас.

– Вы понимаете, что может произойти? Вы понимаете, сколько людей может погибнуть?

Ему не нужно понимать. Это не его работа Она позвонила комиссару в штаб-квартиру в Харрисбург. Ее попросили подождать. У нее не было времени. Она не могла допустить, чтобы разговор не состоялся. Она переключила телефон на громкую связь, одолжила сотовый у начальника полиции Висенте и продолжила звонки.

К четырем тридцати комиссар смог ответить на ее звонок.

– Да, я знаю, насколько серьезна ситуация. Я вижу, что дело срочное. Вы мне это хотели сообщить? Я, кажется, чего-то не понимаю. Я вас послал туда поймать одного вампира, а вы говорите мне, что скоро у вас их будет сотня. Если это ошибка, если вы делаете из мухи слона…

– Не делаю, – заверила она.

Даже если бы она делала из мухи слона, даже если она и ошибалась, то, Кэкстон была уверена, вряд ли она проживет достаточно долго, чтобы расстроиться из-за потери работы.

– Вы должны мне поверить. У меня есть ряд свидетельств, буквально у меня в руках. У меня есть информация из достоверных источников, но у меня нет времени писать отчет и отправлять его вам. Мне нужно, чтобы вы просто делали то, что я говорю, и не задавали больше вопросов. Иначе погибнет множество народу. Сегодня.

– Думаете, вам не удастся отыскать гробы до заката?

В последнем донесении от Глауэра говорилось: они обыскали сорок процентов города.

– Нет, – сказала она. – Думаю, нет. Я была бы рада сказать «да», но я не могу позволить себе ошибиться.

На линии повисла долгая пауза. Кэкстон слышала, как сопит комиссар, и только.

– Хорошо.

Кэкстон едва поверила своим ушам.

– То есть вы согласны?

– Согласен.

У нее слов не хватило для благодарности.

Потом ей позвонил губернатор. Извинился за то, что так долго был недоступен. Спросил, как она там держится, что ей нужно и чем он может помочь. Он немедленно мобилизует Национальную гвардию, отправит транспортные отряды, которые она просила, вертолеты, солдат, оружие. Так скоро, как только в человеческих силах.

– Сегодня до заката прибудет небольшой отряд. Остальных пришлем сразу, как только удастся собрать. Пожалуйста, офицер, я прошу вас защитить наш штат.

– Сэр, я вам крайне признательна, – честно ответила она. – Я просто… Я не ожидала от вас… Я не…

– У вас есть очень интересные друзья, патрульный, – сказал губернатор. – Поэтому… вам нужно еще что-нибудь?