Текст книги "Девяносто девять гробов"

Автор книги: Дэвид Веллингтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц)

4

Меня попросили поведать мою историю. Я бы ни за что не стал этого делать, если бы только Военный департамент не потребовал от меня этого. Но ни одна душа, ни одна живая душа не смеет назвать меня уклонистом. Посему я опишу на этих страницах все, что произошло со мной и с людьми, служившими под моим началом, все ужасы, которые я видел, и кошмары, которые имели место. А также те преступления, которые мы совершили. Да будет так.

Начну я, пожалуй, с событий после битвы при Ченслорсвилле, ибо то, что происходило во время нее, не имеет никакого отношения к моему нынешнему повествованию. Надо упомянуть, что Третий добровольческий пехотный полк штата Мэн стоял до последнего в этом аду, где лупили пушки и ждала смерть в грязи. Когда наконец пришел приказ отступать, мы рванули оттуда со всей быстротой, на какую были способны. Двадцать первого июня 1863 года, пройдя некоторое расстояние маршем, мы разбили лагерь в месте под названием Гам Спринг. Но как бы то ни было, прежде чем нам позволили отдохнуть, с новыми приказами и свечкой в руке явился, стуча в маленький барабан, сержант и встал перед строем. Нам надлежало выставить караул, и никому не хотелось в него идти. Шестеро из нас, что составляло четверть от одной из уцелевших рот, отошли на милю от границ лагеря, чтобы осуществлять наблюдение за возможным противником, если тот появится. Хираму Морзе, которого я звал симулянтом или еще как похуже, это пришлось не по вкусу.

– Собачья работа, – бормотал он, а еще, чаще: – Послать нас посреди ночи в самую гущу конфедератов! Они что, смерти нашей хотят?

Я должен был бы треснуть его, как требовал того мой чин капрала, чтобы он заткнулся, вот только добряк старина Билл спас его от этого столь неприятного урока.

– А ты поезжай обратно в лагерь да задай нашему полковнику этот вопрос, – прошептал он. – Уверен, ему любопытно будет узнать твое мнение.

Свидетельство Алвы Гриста

5

На другое утро, когда Кэкстон, добравшаяся наконец до кровати, еще спала, солнечный свет залил комнату и принялся греть ей щеку. Она попыталась перекатиться подальше от него, но жара и свет все преследовали ее. Лора крепко зажмурилась и еще сильнее вцепилась в подушку.

Что-то мягкое, нежное, словно перышко, скользнуло по ее губам, и Лора, едва не вскрикнув, села рывком и открыла глаза.

– Пора вставать, красавица, – произнесла Клара. В маленькой руке девушка держала белую розу, мягкими лепестками которой она водила по губам Кэкстон.

Лора глубоко вздохнула и выдавила улыбку. Спустя пару секунд Клара тоже кисло улыбнулась. Она только что вышла из душа, и ее волосы свисали надо лбом мокрыми прядями. На ней была форменная рубашка, и ничего больше.

– Слишком рано, да? – спросила Клара.

Глаза ее блестели Она протянула розу, и Лора приняла цветок. Потом Клара взяла с прикроватного столика стакан апельсинового сока и протянула ей.

Кэкстон заставила себя успокоиться, отгоняя прочь ночные кошмары. Ей снились плохие сны, впрочем, как всегда. Все это время она пробовала найти способ забыть их сразу, как только проснется. Клара пыталась помочь ей в этом.

– Все прекрасно, – отозвалась Кэкстон.

Она выпила полстакана сока.

– Который час?

– Почти восемь. Мне пора уходить.

Клара была фотографом в полицейском управлении округа Ланкастер. Работа была в часе езды от дома в Харрисбурге, где они вместе жили. Кэкстон месяцами уговаривала Клару перевестись в полицию штата, тогда они смогли бы работать в одном здании, но та до сих пор сопротивлялась.

Кэкстон допила сок, пока Клара заканчивала одеваться.

– Мне тоже пора идти, – сказала ей Лора.

Клара чмокнула ее в щеку.

– Позвони, когда захочешь пообедать, ладно?

И с тем уехала. Кэкстон добрела до кухни, пол под босыми ногами казался холодным как лед. Она посмотрела через окно, наблюдая, как Клара уезжает на своей «краун виктории» без специальных опознавательных знаков. Лора вытянула шею, навалившись на кухонную раковину, чтобы продлить это мгновение. Потом Клара скрылась из виду, и Кэкстон осталась совершенно одна.

Собиралась она быстро. Собственный дом переставал ей нравиться, когда в нем никого не было. Здесь произошло много страшных событий, и Лора удивлялась, как тут еще не завелись привидения.

В этом доме погибла Диана, ее прежняя возлюбленная. Но не сразу. Это было кошмарно, и сама Кэкстон принимала в этом самое непосредственное участие. Она унаследовала от Дианы и дом, и ее машину, но наследство ее погибшей подруги значило для нее намного больше, чем просто имущество. Каждую ночь оно грозило свести ее с ума. Клара, въехав сюда, полностью изменила обстановку дома, но бархатные занавески и гроздья светильников в форме стручков чилийского перца только портили все дело.

Лора долго и с удовольствием мылась в душе. Потом провела расческой по коротким волосам, почистила зубы. Вытерла лицо чуть влажным полотенцем и побрызгалась дезодорантом. Вернувшись в спальню, она натянула черные классические брюки, белую мужскую рубашку и лучший свой галстук-шнурок. Стандартная форма одежды для криминальных расследований, но не слишком по-мужски агрессивно. Судя по всему, на улице было холодно, как и положено в это время года, поэтому она схватила черное, до колен пальто и поспешила в вольер накормить собак.

Борзые, как обычно, встретили ее радостно и принялись скулить, когда она открывала дверь отапливаемого загона. Фифи, самое последнее ее приобретение, долго лизала ей руки, не давая Кэкстон сменить воду в поильнике. Прежние хозяева плохо обращались с собакой, и она все еще не доверяла чужим, даже если ей давали угощение.

Всем борзым хотелось поиграть, выбраться наружу и побегать, но времени у Лоры не было. Еда и вода были распределены, немного любви досталось каждой из трех собак в вольере, и Кэкстон вышла. На подъездной дорожке она распахнула дверь своей «мазды» и забралась внутрь.

Лора достала коммуникатор и залезла в электронную почту. После вчерашней перестрелки она была на больничном, но оставалась еще кое-какая работа, которую нужно было сделать. Она долго ее откладывала – по правде говоря, она избегала ее в надежде, что та рассосется как-нибудь сама собой. Это было не совсем то, чем бы ей хотелось заниматься, но это было важно. Ей нужно было поехать проведать старика-инвалида, которому она была обязана жизнью.

Джеймсон Аркли когда-то был ее наставником, или, по крайней мере, ей хотелось, чтобы он им был. Она была полезна федералу в его отчаянной попытке истребить вампиров как вид. Кэкстон тесно сотрудничала с ним, и в результате страшные, действительно страшные перемены произошли в ее жизни. Минул год, а она только начинала приходить в себя после них.

Тогда он был сильно ранен, так сильно, что вынужден был оставить Службу судебных исполнителей США.

Он месяцами находился в больнице, где пытались собрать воедино его израненное тело. Кэкстон хотела навестить его, но он заявил, что больше не желает ее видеть. Это было грубо, но неудивительно. Нрав у старого федерала был крутой, и он не тратил много времени на сентиментальности. С тех пор они не виделись, и Кэкстон ничего не слышала о нем. Потом он прислал ей электронное письмо с просьбой приехать и увидеться с ним в отеле в Ганновере. Никакой другой информации в письме не было.

Теперь ей представилась превосходная возможность. Лора вывела машину на шоссе и направилась на юг, к границе штата Мэриленд. Ехать было всего час, но дорога показалась ей длиннее. Раньше, когда Кэкстон работала в дорожном патруле, ей ничего не стоило проводить в машине по восемь часов, бесконечно гоняя по шоссе. За один короткий год она потеряла этот навык, и теперь часовая поездка казалась ей вечностью.

В Ганновере она остановилась на стоянке у отеля «Хэмптон» и зашла в вестибюль. Когда она подошла к регистрационной стойке, клерк в голубой куртке, стоявший за ней, расплылся в улыбке.

– Привет, – сказала она. – Я…

– Офицер Кэкстон, вам нет необходимости представляться, – ответил клерк. – Я ваш большой поклонник.

Кэкстон улыбнулась, но не смогла удержаться от легкого вздоха. Еще один из фанатов телефильма. Они все думали, что Кэкстон лично участвовала в его создании. Хотя она ни цента за него не получила, а на телевидении не работала вообще. И смотреть его она была не в состоянии, ибо этот фильм напоминал ей слишком о многом.

– Мистер Аркли вас, разумеется, ждет, – торопливо сообщил клерк. – Великий человек, правда?

– Это вы про Джеймсона Аркли?

Лора не могла представить, чтобы кто-то назвал старого угрюмого охотника за вампирами «великим». Подобное определение ему просто не подходило.

Клерк, однако, кивнул.

– Один в один как его в кино показывали. Помню, когда я смотрел этот фильм, я решил, что сценаристы наверняка приукрасили его, однако… м-да. Думаю, вам-то это рассказывать не нужно. Он в номере сто двенадцать. Не распишетесь ли вот тут?

– Конечно, – ответила Лора и опустила взгляд, ожидая увидеть журнал регистрации. Вместо него клерк протягивал копию DVD-диска «Зубы: пенсильванский вампир-убийца».

Под заголовком была фотография актрисы, которая играла роль Кэкстон. Почти абсолютное сходство, если не принимать во внимание, что у женщины на фотографии были голубые глаза и ярко-красная помада на губах. Это было смешно, ибо на ней была форма полицейского и она стреляла от бедра из огромного пистолета.

Кэкстон слегка покачала головой, но взяла предложенную клерком ручку и нацарапала поверх фотографии свое имя. В самом низу уже стояла одна подпись. Это был автограф Аркли: исключительно злобного вида буква «А» сопровождалась простым росчерком. Лора прикинула, сколько же клерку пришлось уламывать Аркли, прежде чем тот снизошел до этого.

– Вы мне, – сказал клерк, – на весь день настроение подняли. Если вам, ребята, что-нибудь понадобится: бесплатные напитки, еда, беспроводная связь, что хотите, просто позвоните сюда на регистрацию и спросите Фрэнка, идет?

– Хорошо, – сказала она и отдала ему DVD.

Потом повернулась и пошла через короткий вестибюль к номерам. Номер 112 был почти в самом конце, напротив прачечной. Лора тихонько постучалась в дверь и шагнула назад, спрятав руки в карманы. Она останется тут на часок, сказала себе Кэкстон. Не больше.

Дверь открылась, и из нее выглянул Аркли. Лора чуть не охнула, но моментально подавила в себе потрясение. Он очень изменился с тех пор, как они виделись в последний раз. Тогда ему было слегка за шестьдесят, но выглядел он на все восемьдесят. Истребление вампиров состарило его, и на его лице было столько морщин, что глаза, казалось, терялись в складках.

Теперь он выглядел страшно. He-мертвые прислужники Кевина Скейпгрэйса, вампира-подростка, оставили на нем свои следы, и даже спустя год почти всю левую половину его лица покрывали серебристые шрамы. Левое веко низко нависло над глазом, а левая половина рта превратилась в кривую неровность шрама. Среди вьющихся на макушке волос была большая проплешина там, где была трещина в черепе.

Лора оторвала взгляд от лица, но дальше было еще хуже. Левая рука превратилась в беспалую культю. Скейпгрэйс откусил ему пальцы, вспомнила она. Просто хватил своими зубами и оторвал их. Ей всегда казалось, что их можно было восстановить. Но видимо, она ошибалась.

Самые страшные перемены в его внешности, впрочем, заключались не в его ранах или шрамах. Когда Лора вспоминала Аркли, она думала о нем как о человеке огромного роста. Он был значительно выше ее и намного шире в плечах. Или, по крайней мере, ей так казалось. Мужчина же, стоявший перед ней, был маленьким старичком, страшно, чудовищно израненным старичком, который бы и с малолетним преступником не справился, не то что с ненасытным вампиром. Казалось, бы это не тот человек, которого она знала когда-то. Но тут он заговорил, и выяснилось, что Кэкстон ошибается.

– Слишком долго, патрульный, – проговорил он. – Вы, черт вас подери, слишком долго добирались сюда. Похоже, уже слишком поздно.

– Я была занята, – ответила она почти автоматически.

Она немного смягчилась и попыталась поздороваться еще раз.

– Рада вас видеть, Джеймсон, – сказала она и вошла за ним в номер отеля.

6

Пройти через эти поля было работой не из легких. Светил молодой месяц, и даже звездного света было недостаточно, чтобы различать окрестности. Нас всех одолевал страх, ибо это были места партизанов и рейнджеров, которые стреляли в спину человеку, шагни он в сторону от своих товарищей, даже чтобы только справить нужду. Но по крайней мере, мы хоть что-то могли видеть. Вдали от лагеря нам, избавленным от бесконечной пыли маршевого перехода, воздух казался необычайно чистым. Наверное, потому Эбен Нудд с такой легкостью засек белого дьявола, хотя тот и старался остаться незамеченным.

Нудд без предупреждения вцепился мне в руку, и я едва не подскочил. В темноте любое движение означало врага, а любой звук – стук копыт конного отряда южан. Однако Нудд голоса не подал, не издал ни звука. Он поднял палец и указал на ряд деревьев примерно в двадцати пяти ярдах.

Сам я заметил лишь какое-то бледное пятно среди этих стволов, по крайней мере сначала, словно змея тумана свернулась там кольцами. Я присел на корточки, напряг зрение и решил, что вижу там пару глаз, похожих на тлеющие угли лагерного костра. Какое у них выражение, мне было плевать.

– Он что, следит за нами? – спросил я Эбена Нудда, едва дыша.

– Ага, – подтвердил он.

Словцо это, думал я иногда, составляло половину его словаря. Эбен Нудд был типичным жителем Новой Англии, бывшим красномундирником, с лицом грубоватым, с дубленой кожей, и глазами светлыми и ясными, как утренняя роса. Иногда казалось, он так и родился – совершенно бесстрастным. Во многих битвах его ледяное спокойствие служило нам верой и правдой, и я поверил ему и сейчас, хоть мне его слова и пришлись не по нутру.

– Дольше, чем мы за ним, сдается мне.

Свидетельство Алвы Гриста

7

Аркли двигался медленно, подволакивая одну ногу. Кэкстон неторопливо следовала за ним со всей почтительностью, на которую была способна. Один раз он обернулся, посмотрел на нее, но ничего не сказал. Со сдавленным стоном он умудрился присесть на край кровати и провел здоровой рукой по лицу, словно стирая с него несуществующий пот.

– Ну как вы тут? – спросила она. – Как ваша семья? Давно с ними виделись?

У Аркли была жена и двое детей, помнила Лора, но она ни разу не встречалась с ними. Она полагала, что Аркли отстранился от них не из-за какой-нибудь семейной драмы. Просто он был слишком одержим своей работой, и семья осталась в стороне, не имея отношения ко всему тому, что было для него по-настоящему важно.

– С ними все в порядке.

Лоре показалось, будто он хочет сказать что-нибудь еще, но Аркли замолчал.

Кэкстон оглядела комнату. Ее учили, оказываясь в новом месте, обращать внимание на окружающую обстановку, и хотя она не ожидала встретиться здесь с рыскающими по углам преступниками, тем не менее она очень удивилась. Номер был довольно неплохой, небольшая «двушка», обставленная недорого, но со вкусом. У одной стены стоял шкаф с большим встроенным телевизором, гардероб был открыт, в нем на вешалках висела пара костюмов. Дверь в конце номера вела в уборную. Окна были задернуты тонкими муслиновыми занавесками, погружая комнату в полумрак. Чемодан Аркли на соседней кровати был раскрыт и практически полностью упакован. За кроватью, возле окон, возвышались две металлические багажные стойки. И сверху на них был водружен простой деревянный гроб.

При виде его у Кэкстон все сжалось внутри. У нее не было никаких сомнений, что гроб этот не пустой. Он мог принадлежать только одному существу – вампирше, которая разрушила ее, Кэкстон, жизнь и превращала ночь за ночью в череду кошмаров. Жюстина Малверн, трехсотлетнее чудовище, чье прошлое было полно коварства и обмана.

Даже спустя год Кэкстон почувствовала желание подойти к гробу, скинуть с него крышку и вырвать сердце Малверн. Сейчас стоял день, и Лора знала: если открыть гроб, то найти там можно лишь кучку костей и личинок. Но даже в ночное время вампирша оставалась старой развалиной, гнилым одноглазым телом, лишенным всего, кроме дьявольской воли продолжать свое унылое существование. Подобно всем вампирам, она была бессмертной, но, чтобы поддерживать телесное здоровье, ей требовалась кровь. Чтобы только подняться на ноги, самой старшей из вампиров требовалось больше крови, чем вампиры обычно добывали по ночам. Давным-давно минули те времена, когда Малверн могла охотиться сама для себя, а теперь она была приговорена провести в гробу вечность, вообще неспособная двигаться. Если бы она могла добыть достаточно крови – а ей требовались галлоны каждую ночь, – она смогла бы ожить, но Аркли позаботился, чтобы этого никогда не произошло.

Кэкстон подошла и прикоснулась к гробу. Дерево было холодным как лед, и, когда Лора встала совсем близко, по коже у нее пробежали мурашки. Малверн, как и все вампиры, была противной природе тварью, чем-то, что не должно было существовать. Она искажала реальность вокруг себя, и любое живое существо чувствовало неправильность, ее нечистую природу. Личинкам, похоже, было все равно, но собаки и лошади сходили с ума, если она приближалась к ним. Желание Кэкстон уничтожить ее было абсолютно осознанным. И все же, сделай она это, положи она конец всему этому злу прямо здесь и сейчас, ей пришлось бы отправиться в тюрьму. Малверн была тайной предводительницей всех вампиров, интриганкой и заговорщицей, но доказать, что она хоть раз покушалась на жизнь американского гражданина, было невозможно. После длительного обсуждения суд вынес решение, что она все еще человек и имеет право быть под защитой закона. Большая часть сознательной жизни Аркли была посвящена борьбе с этим решением и попытке получить ордер на казнь Малверн. До сих пор ему ни того ни другого не удалось.

– Господи, – изумилась Кэкстон. – Вы что, повсюду ее с собой возите?

– После фиаско в санатории «Домна «Арабелла» я решил, что больше никому ее не доверю.

Аркли кивнул на гроб, а потом на ноутбук, который стоял на ночном столике возле него.

Кэкстон включила ноутбук и увидела, как экран, мигнув, оживает. Открылся практически чистый документ, выполненный в текстовом редакторе. Малверн слишком сильно разложилась, чтобы сохранить способность говорить или жестикулировать, но она могла шарить пальцами по клавиатуре и нажимать клавиши, и порой на то, чтобы набрать несколько символов, уходило несколько часов. Иногда, оставшись ночью одна, она пыталась общаться с миром при помощи компьютера. Редко когда она сообщала что-то стоящее внимания: по большей части она тратила время на пустые угрозы и темные проклятия. Сообщение, которое Кэкстон обнаружила на экране, было загадочнее, чем обычно:

Приидео

– У вас есть версии, что это может означать? – поинтересовалась Кэкстон у Аркли.

Он покачал головой.

– Я такого языка не знаю. Мне кажется, Малверн дошла до того состояния, когда она уже не может даже сформулировать слова и просто стучит по случайным клавишам.

Кэкстон сунула руки в карманы. Она чувствовала дурноту, будто воздух в комнате был испорчен.

Она повернулась к Аркли и печально посмотрела на него. Она ждала, что он станет возражать ей и ругаться, но вместо этого он воспринял ее взгляд как руководство к действию. Аркли выпрямился, а глаза его загорелись решимостью. Он одной рукой застегнул верхнюю пуговицу на рубашке и втиснулся в куртку. Потом поднялся с кровати и взял из чемодана пару черных кожаных перчаток. Здоровой рукой с помощью зубов он натянул и их. Перчатка закрыла культю на конце его левой руки. Пальцы на той перчатке растопырились в разные стороны, но, по крайней мере, вид стал более-менее нормальным.

– Почему вы не поставили протез? – поинтересовалась Лора.

– Слишком много поврежденных нервов. Теперь, если ты перестала изображать сиделку, нам пора бы и начать, – сказал он ей. – Работы много, а мы уже потеряли два решающих дня, поскольку ты, по всей видимости, перестала проверять свою электронную почту. Я хочу, чтобы ты позвонила своему начальнику и сказала, что какое-то время будешь занята новым делом. Уверен, они там, в Харрисбурге, все поймут, а если нет, мне, честно говоря, плевать. У меня все еще достаточно влияния, чтобы перевести тебя на другое место службы, если потребуется.

– Нет, – отрезала она.

Аркли посмотрел на нее холодным немигающим взглядом.

– Нет, – повторила она. – Так не пойдет. Один раз я вам уже помогла. Меня чуть не убили. Люди, которые были мне дороги, погибли.

Лора закрыла глаза и дала волне горя пронестись сквозь нее. Когда та схлынула, Кэкстон снова посмотрела на Аркли.

– На этом все должно было кончиться.

– Этому не будет конца, – ответил он ей.

– Не будет? Разве мы не уничтожили всех вампиров? Кроме нее, конечно же. Теперь я занимаюсь настоящей полицейской работой.

– Ну и как тебе она? – поинтересовался Аркли. – Если помнишь, когда-то я был настоящим полицейским. Я в курсе, что это такое. Бессмыслица. Бегаешь все за тем же преступником, за которым гонялся в прошлом году. Засадишь их ненадолго, а потом они снова принимаются за свои грязные делишки. Но это совсем другое. Это намного важнее.

Жизнь Аркли была целиком посвящена вампирам. Он думал о них ежедневно и ежеминутно, разрабатывая планы их уничтожения. Лора не могла позволить снова втянуть себя в это.

– Моя работа тоже важна, – ответила она.

Вдаваться в подробности ей не хотелось. Ее первая засада прошла не совсем так, как она надеялась, но она это пережила. Когда ее ранили, люди вокруг нее действовали, чтобы ее спасти. Аркли же никогда не вытащит ее с линии огня, она была в этом уверена. Он еще дальше толкнет ее в опасность. Но неужели, отказывая ему в его просьбе, она основывалась лишь на страхе? Неужели она сопротивлялась ему только потому, что не хотела погибать? И Кэкстон ответила, пытаясь убедить себя:

– Я защищаю людей в этом штате. Сейчас я работаю в подразделении по наркоконтролю, мешая распространению метамфетаминов среди школьников.

Аркли покачал головой.

– Забудь. Когда ты услышишь, что я раскопал…

Она перебила его:

– Я не хочу знать.

Он взглянул так, будто не понял, что она сказала.

Кэкстон тяжело вздохнула. Она понятия не имела, чего он от нее хочет, но знала, что ей этого не хочется совсем.

– Я рада, что вы сейчас в добром здравии, и уверена: чем бы вы ни занимались теперь, это действительно важно, – сказала она, – но сейчас у меня нет времени помогать вам.

– Нет времени? Есть что-то еще, более важное, что поглощает твое внимание? – изумился он. – Может, тебе нужно больше времени проводить со своей подружкой? Или у тебя одна из собак заболела? Ну, это очень плохо. Ибо сейчас ты очень нужна совсем в другом месте. В Геттисберге, если конкретно. Сядешь за руль.

– Нет, – отрезала Кэкстон.

– Нет?

Слово потеряло всякий смысл, когда он произнес его так. Как просто подчиниться и вопреки всему сказать «да» – как она всегда это делала. Но теперь она была нормальным человеком И если она хотела остаться нормальной, она должна быть сильной.

Аркли скривился и спросил:

– Ну почему, ради всего святого? Ты меня знаешь, патрульный. Ты знаешь, я не трачу время на банальности. Если я говорю, что это важно, значит, это вопрос жизни и смерти.

– Ну да… – ответила она, но не смогла закончить свою мысль. Аркли был прав… она знала, что он прав. Он бы не стал вызывать ее только ради того, чтобы вспомнить старые добрые времена. У него была работа для нее, и дело, вероятно, было опасное.

– Ты нужна мне прямо сейчас. Мне необходимо, чтобы ты сегодня же отвезла меня в Геттисберг.

Она могла бы сказать ему «нет». Лора была уверена, у нее хватило бы на это сил. Теперь он был слабым стариком. И все же она чувствовала, что должна хоть что-то для него сделать.

– Значит, так, – ответила она ему. – Я вас отвезу. Но на этом все.

Аркли нахмурился, но спорить с ней не стал. Она достаточно хорошо его знала, чтобы понять, что это был недобрый знак, но как ей отреагировать на него, оставалось непонятно.

– Прекрасно. Дай возьму пальто.

Он поковылял вокруг кровати по направлению к туалету.

– А как насчет нее? – уточнила Кэкстон, переводя взгляд на гроб.

– Поскольку к ночи я вернусь, с ней ничего не случится, – пояснил Аркли.