Текст книги "Брат номер один: Политическая биография Пол Пота"

Автор книги: Дэвид Чэндлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

Глава 4
«Красные кхмеры», 1963–1970

В течение семи лет после побега из Пномпеня Салот Сар постоянно переезжал с места на место, скрываясь во временных лагерях на востоке и северо-востоке Камбоджи. Единственная передышка случилась в 1965–1966 годах, когда он провел несколько месяцев в Северном Вьетнаме и Китае. Большую часть времени Салот Сар, Иенг Сари и другие члены Центрального Комитета информационно были отрезаны от мира. Новости периодически просачивались к ним через партийных курьеров (известных как нир’сей или «верные люди») и радиопередачи из Китая и Вьетнама. Эта изоляция оказала влияние на их решения.

После 1963 года Сар и его друзья перестали вести споры с политическими противниками, поскольку в партизанских лагерях таковые попросту отсутствовали. Они постоянно варились в собственном соку, что усиливало их паранойю и самоуверенность. Большую часть времени они проводили в поисках мнимых «врагов» (кхманг) и придумывании неосуществимых проектов будущего счастья. Между этими воздушными замками и реальной ситуацией не было ничего общего. Но эта колоссальная разница не бросалась партийным лидерам в глаза. Говоря о том, что теория подчиняется практике, они не имели в виду заботу о нуждах простых смертных. Они не считали нужным общаться с народом и интересоваться его жизнью, скорее даже наоборот: по мнению коммунистов, люди обязаны подстраиваться под теоретическую базу.

Возможно, в этот унылый период у Салот Сара усилилось ощущение собственной исключительности. Идеи Сара получали одобрение у подчиненных: его высокий статус вынуждал их проявлять должное почтение. Более того, поскольку у Сара не было ни территории, ни населения, которыми можно было управлять, он совершил мало практических ошибок. Он жил в мире фантастических грез и развивал утопичные идеи. Все члены партии, с которыми он встречался, были, в некотором смысле, его учениками. Можно даже сказать, что он управлял школой, в которой преподавал. В этой школе не было ни инспекторов, ни родителей, ни внешнего начальства, за исключением, пожалуй, Вьетнамской рабочей партии в далеком Ханое.

Изолированность, относительная безопасность и ощущение собственной значимости оказывали решающее влияние на формирование политики, которой после прихода к власти, руководствовались вожди Камбоджийской коммунистической партии. Они верили в скорый захват власти, но это случилось только в 1970 году, когда был свергнут Сианук. Но даже после этого красным кхмерам (кхмер крохом; по-французски – Khmers rouges), как всегда называл их Сианук, понадобилось еще пять лет, чтобы установить полный контроль над страной. Их победа в 1975 году стала неожиданностью.[109]109
  Участники коммунистического движения никогда не использовали по отношению к себе ярлык «красные кхмеры» («Khmers rouges»), навешенный на них Сиануком. Я позаимствовал последнюю фразу у Тимоти Карнея из Timoti Carney. The Unexpected Victory. Cambodia, 1975–1978, p. 13–35.


[Закрыть]

В этот период Салот Сар переосмысливал значение событий, случившихся за рубежом. Наибольшее интеллектуальное воздействие на него оказала Культурная революция в Китае, разразившаяся в 1966 году и под различными названиями продолжавшаяся вплоть до смерти Мао Цзэдуна. Это массовое движение, в значительной степени организованное самим Мао, было нацелено на ускорение реализации его навязчивых идей о непрерывной революции, классовой борьбе и наделении бедняков властными полномочиями. Китайское общество было мобилизовано на уничтожение многих институтов, созданных самим режимом, включая, если говорить кратко, руководство коммунистической партии. Когда Культурная революция вышла из-под контроля, Мао направил ее в новое русло, однако многие другие вехи его политики остались прежними вплоть до начала 1980-х.

Салот Сар посетил Китай, когда эта революция находилась на начальном этапе своего развития. Он был поражен увиденным. Некоторые меры, применявшиеся в то время в КНР, – например, частичная эвакуация городского населения, «штурмовые атаки» и отказ от воинских званий – впоследствии переняли сами красные кхмеры. Вычищение «классовых врагов» в китайском стиле также получило широкое распространение в Демократической Кампучии, а экономические амбиции Камбоджи заявлялись как «Большой скачок» (маха лут плох), термин, позаимствованный из непомерной программы индустриализации, к осуществлению которой Китай приступил в 1950-е годы. Неясно, дошли ли до Сара сведения о том, что Культурная революция обернулась настоящей катастрофой. Точно так же он мог никогда не узнать и о том, что «Большой скачок» в Китае не удался, не говоря уже о Сталинской коллективизации в 1930-х. Ключевым мероприятием визита Сара в Китай в 1966 году стала его встреча с К’анг Шенгом, одним из старейших членов партии и главой секретной полиции Мао. Между Шенгом и Саром установились дружеские отношения.

Дома на Сара повлияла переброска его штаба из Компонгчама в отдаленную провинцию Ратанакири на северо-востоке Камбоджи. Это произошло после его возвращения из Китая, было сделано по совету вьетнамцев и, несомненно, с их одобрения.

Однако самое серьезное влияние на Салот Сара оказала война во Вьетнаме. По меньшей мере, три события в политической жизни Камбоджи стали следствием этой войны. Во-первых, Сианук, страшившийся победы коммунистов и одновременно желавший ее (ибо начал ненавидеть Соединенные Штаты), решил, что удержать Камбоджу подальше от войны и гарантировать ей выживание можно было при помощи союза с Северным Вьетнамом и с Фронтом национального освобождения (ФНО) в Южном Вьетнаме. В ноябре 1963 года Сианук отказался от любой военной помощи американцев. В 1964 году он подписал секретное соглашение с вьетнамцами, по условиям которого войскам вьетнамских коммунистов разрешалось размещаться на территории Камбоджи и перемещаться по стране при условии, что они будут уважать ее жителей. Взамен вьетнамцы обещали сохранить независимость Камбоджи и неприкосновенность ее границ после окончания войны. По мере углубления военного конфликта базы в Камбодже приобрели решающее значение для вьетнамцев, а в конце 1966 года вьетнамские отряды стали получать оружие из Китая через камбоджийский порт Сиануквилль (Компонгсом). Таким образом, пытаясь перехитрить более крупные державы и избежать конфликта, Сианук нарушил нейтралитет и тем самым втянул Камбоджу в войну.

Второе последствие войны во Вьетнаме – и побочный эффект действий Сианука – состоял в том, что вьетнамцы просили камбоджийских коммунистов оказать им военную и материально-техническую поддержку. Несколько сотен кхмерских коммунистов переправились в Северный Вьетнам для прохождения там военной и политической подготовки. Сианук об этом ничего не знал.

Третье последствие войны выразилось в нарастающем недовольстве среди камбоджийской элиты. К концу 1960-х представители элитных слоев общества активно возмущались политикой Сианука и вовлечением Камбоджи в войну. Многих детей из обеспеченных семей, проходивших через растянутую систему образования, не радовала перспектива остаться после окончания обучения без работы. Ответом Сианука на этот глухой ропот стал удар по инакомыслящим. Подобные действия еще больше возмутили студентов. К 1969 году тысячи молодых людей покинули города, чтобы присоединиться к коммунистическому сопротивлению.[110]110
  Анализ политики этого периода см.: D. Chandler. Tragedy. Chapter 6.


[Закрыть]

Заложник вьетнамцев

В конце 1963 года один из коммунистов узнал Салот Сара. Его видели в восточной провинции Камбоджи, в Компонгчаме, недалеко от границы с Вьетнамом. К концу 1964 года несколько товарищей повстречали его в одном из лагерей того региона, известном под кодовым названием «База (мунти) 100». Согласно одному документу, этот лагерь находился на территории Вьетнама, согласно другому – на востоке Компонгчама. Вероятно, местонахождение базы время от времени менялось, и она перемещалась вдоль границы в зависимости от военных действий. Салот Сар оставался здесь вплоть до конца 1965 года, когда состоялась его поездка во Вьетнам и Китай. За эти два года он почти ничего не достиг и зависел от людей, впоследствии ставших его врагами.

В конце 1964 года молодой коммунист по имени Чхим Самаук приехал из Пномпеня на Базу 100. Как и многие близкие товарищи Салот Сара, он потом попадет в центр допросов S-21. Самаук оказался в числе многих «врагов», оставивших несколько тысяч страниц признаний, вырванных под пытками и подтверждавших целый ряд фиктивных обвинений. Эти документы проливают свет на жизнь участников коммунистического движения. Заключенным не имело смысла это скрывать. В признании, сделанном в 1977 году, Чхим Самаук, например, вспомнил следующее:

«Я встретил Брата номер один на Базе 100. Я был очень взволнован и счастлив, потому что даже представить не мог, что он окажется там. В то время я еще не различал Братьев [т. е. руководителей партии]. Спустя какое-то время я узнал, кто был Братом номер один и Братом Ваном [Иенг Сари]… Я видел, как Братья [Сари Сари] составляют документы, готовят трафареты (сденгсил) и печатают листовки. Я очень хотел учиться у них. Через некоторое время я уже помогал им, составляя и издавая секретные документы самостоятельно. Я был очень счастлив на Базе 100 в 1964–1965 годах. Там не было никаких проблем, сбивавших меня столку. Я верил, что создавал себя [т. е. новую, революционную личность] и делал успехи».[111]111
  См. признание Чхим Самаука (Панг) (июль 1977). См. также признание Сьет Чхае (Там) (ноябрь 1977): «Встретившись с Братьями на Базе 100, я мог своими глазами увидеть, с каким боевым настроем они работали. Даже если их била лихорадка, они все равно работали. Я видел, как они сами писали документы и размножали их через трафарет». Очевидно, База 100 могла быть создана вьетнамцами для своих целей. В 1970 году у них было пять тыловых обслуживающих групп (RSGs), действовавших на границе с Камбоджей. Одна из них, базировавшаяся в Свайриенге, была известна как RSG 100. Предположительно, подразделение с таким номером в 1963 году действовало гораздо дальше на севере. К 1970 году под командованием RSG 100 числилось более двух тысяч вьетнамских солдат. Я благодарен Уильяму Тарлею за эту информацию. См. также признание Ней Сарана (Я), где указывается, что в 1964 году лагерь находился «в Даомчамбаке в провинции Тайнин [во Вьетнаме], в десяти километрах от границы». В приложении 2 приводится список личного состава кхмеров на Базе 100 – в таком виде, в каком он встречается в нескольких признаниях, сделанных в Туолсленге.


[Закрыть]

На Базе 100 работал фельдшером еще один молодой член партии, находившейся под началом Иенг Сари. В своем признании он отметил, что охранявшие базу вьетнамцы не разрешали камбоджийцам выходить за ее пределы. Психологическое воздействие подобных условий на этих гордых людей трудно переоценить. В 1964–1965 годах на Базе 100 находилось одновременно не больше двадцати камбоджийцев. Лишь трое из нихбули «военными». Среди камбоджийцев были такие стойкие приверженцы партии, как Кео Меас, Ней Саран (Я), Сок Кнол, Сао Фим, член Центрального Комитета, ответственный за восточную часть страны, и жена Чоу Чета Им Наен (Ли). На Базе 100 она готовила еду для Сара и Сари. В награду за «революционный пыл» Сари в 1966 году принял ее в партию.[112]112
  В своем признании, сделанном в декабре 1978 года, Кхеанг Сим Хон (Бут) утверждал, что в какой-то момент Салот Сар учил его петь «Интернационал». См. также признания Им Наен и Сом Чеа. Чеа прибыл на Базу 100 из Пномпеня в 1964 году. Чоу Чет никогда не бывал на этой базе, однако его признание подкрепляет написанное Им Наен. Добросовестная поварская работа Наен в ее признании была неумело переделана в серию попыток отравить разных «братьев».


[Закрыть]

Несмотря на все препятствия, Салот Сар и его товарищи продолжали планировать революцию. В конце 1964 года Сар провел на базе учебно-подготовительную встречу. В партийном документе 1978 года говорится, что «на собрании… было решено противостоять любому возможному ходу американцев». Это в интервью Стиву Гендеру в 1980 году подтвердил бывший член партии. По их мнению, действуя против Сианука, американцы могли поддержать Лон Нола или высланного Сон Нгок Таня. При таком раскладе коммунисты не смогли бы рассчитывать на союзнические связи Сианука с Китаем и Вьетнамом и им пришлось бы столкнуться с перспективой смешанной вооруженной и политической борьбы. Именно к этому решению партия придет незадолго до того, как Лон Нол станет премьер-министром при новом режиме Сианука.[113]113
  Признание Ворн Вета (машинописный экземпляр), с. 17, а также В. Kiernan. НРР, р. 211.


[Закрыть]

Строить планы и грезить об успехе – вот все, что могли делать кхмеры. С Базы 100 камбоджийская революция казалась далекой. Начать с того, что Коммунистическая партия Камбоджи не была вооружена. Стесненные, угрожающие малярией условия, в которых Салот Сар, Сон Сен, Иенг Сари и горстка других коммунистов жили два года, возможно, объясняют, почему Пол Пот впоследствии не упоминал никаких партийных инициатив того периода. В своем пятичасовом выступлении в 1977 году, объявляя о существовании партии, он ограничился упоминанием двух событий в Пномпене, случившихся без контроля партии.

Первое из них он назвал «великим». Имеется в виду решение Сианука отказаться от военной помощи США, принятое им в ноябре 1963 года. Правда, имени Сианука Сар не упомянул. Вторым событием стала демонстрация перед Американским посольством в марте 1964 года, когда несколько тысяч студентов, солдат и других камбоджийцев заявили протест против американской бомбардировки камбоджийской деревни рядом с вьетнамской границей. На самом деле демонстрации проходили с одобрения Сианука и застали столичных коммунистов врасплох. Ворн Вет, принимавший в них участие, позже заметил: «Я никогда не мог представить себе, что могло развиться движение такого масштаба; сами по себе революционные силы были неспособны на такое».[114]114
  Pol Pot. Long Live the 17th Anniversary, p. 37. В изданной в 1974 году истории партии упоминается «второй» партийный съезд, состоявшийся в начале 1963. Здесь также отмечено, что в 1964 году партия «набрала силу», но ничего не сказано о ее деятельности в последующие два года.


[Закрыть]

В 1965 году Салот Сар покинул Базу 100, направившись во Вьетнам и Китай. Возможно, предпринять эту поездку его попросили ответственные лица из Вьетнамской Рабочей партии. В Камбодже он отсутствовал больше года. Поездкой в Китай и Вьетнам завершился период его жизни, о котором он впоследствии не любил вспоминать. Должно быть, во время пребывания на Базе 100 он был близок к отчаянию, несмотря на всю внешнюю браваду. Безусловно, Сар тосковал по временам, когда он мог свободно перемещаться по стране. Жизнь была не в пример легче, а непрекращающиеся споры, казалось, приближали в ту пору революцию.

Поездка во Вьетнам

Салот Сар, Кео Меас и несколько других камбоджийских коммунистов, включая Ум Ненга (Ви), ветерана Прачеачона, находились в Северном Вьетнаме и Китае в период с июня 1965 по сентябрь 1966 года. Жена Иенг Сари, Кхьё Тирит, в 1981 году заявила, что они с мужем тоже входили в состав делегации. Однако их участие ничем не подтверждено.[115]115
  См.: В. Kieman. НРР, р. 220, признание Ворн Вета (машинописный экземпляр), с. 17, а также Becker. When the War Was Over, p. 120–121. Состав делегации держался в секрете от вьетнамских СМИ (Серж Тиун, в личной беседе). О поездке Сара в Китай Ворн Вета проинформировал Нуон Чеа, который стал командовать на Базе 100, но какое-то время провел в Пномпене. Согласно нескольким признаниям, указывающим на то, что Иенг Сари не сопровождал Салот Сара в Китай, ежедневный контроль над лагерем лег именно на него. Об участии Ум Ненга см. признание Чхим Самаук.


[Закрыть]

Салот Сара и его соратников вызвали на север вьетнамцы, чтобы обсудить с ними обострение войны и возросшую роль камбоджийских коммунистов. Необходимо было договориться о тактике и подходящей политической линии. Кроме того, вьетнамцы хотели познакомиться с преемником Ту Самута; камбоджийские коммунисты, перебравшиеся в Северный Вьетнам в 1954–1955 годах, тоже жаждали увидеть Сара.

В Ханое членов делегации приняли со всем возможным почтением. Салот Сар выступил перед своими соотечественниками с лекциями о ситуации на родине и с некоторыми из них обсудил «вопрос о названии партии» (в 1960 году она была переименована в Рабочую партию Кампучии). Сару доставила удовольствие встреча со старыми парижскими друзьями Юн Соёрном и Рат Самоёном. Еще один его товарищ, уже по Вьетминю, Кео Мони, вспоминал, что Сар пробыл во Вьетнаме «около девяти месяцев» и прошел там несколько курсов подготовки для кхмеров, направленных на согласование действий членов партии во Вьетнаме и в Камбодже. Кео Мони также утверждает, что Пол Пот привез с собой документы «по организации партии, политики, борьбы и экономики». Когда дружелюбие постепенно сошло на нет, Салот Сар и его товарищи задумались над тем, сколько камбоджийцев вроде Кео Мони получали политическую и военную подготовку в Северном Вьетнаме. Для чего готовят этих людей? Насколько далеко простирается их верность вьетнамцам?[116]116
  О лекциях Салот Сара см. Серж Тион (в личной беседе) и признание Кео Мони (декабрь 1976). Кео Мони называл Сара «представителем Партийного Центра». О партийных кличках см.: B.Kiernan. НРР, р. 220. О камбоджийцах во Вьетнаме см. микрофильмированное письмо А-165 из Американского посольства в Пномпене от 11 ноября 1965 года, а также признание Кол Тая (январь 1976). Самоён и Соёрн возвратились в Камбоджу в 1970 году. Самоён исчез еще до 1975 года, а Соёрн был казнен как предатель в 1976 году (O. Kiernan. НРР, р. 401). По словам Стива Гедера (в личной беседе), признание Кео Меаса свидетельствует о том, что камбоджийцы, состоявшие во вьетнамских вооруженных силах, стали и оставались впоследствии членами Рабочей партии Вьетнама, тогда как гражданские лица были связаны с камбоджийским движением, возглавляемым Сон Нгок Мином.


[Закрыть]

Делегаты также приняли участие в секретных беседах с представителями Вьетнамской коммунистической партии. Эти обсуждения проводились под руководством генерального секретаря партии Ле Дуана. Многие годы единственная запись об этих разговорах содержалась в так называемой «Livre noir» («Черной книге»), полемическом документе, созданном (возможно, Пол Потом) двенадцать лет спустя, в 1978 году, когда отношения Камбоджи с Вьетнамом достигли наивысшего накала. Как таковой текст, несомненно, пристрастен и отражает многие навязчивые идеи Пол Пота. Однако вьетнамские документы, касающиеся визита камбоджийских коммунистов и изученные в 1990-х годах Томасом Энджелбертом и Кристофером Гоша, показывают, что трактовка событий в «Livre noir», в общем, правильна.

«Livre noir» нападает на бывших ханойских шефов камбоджийской партии. Гнев Пол Пота не обязательно означает, что его заявления ложны. Однако, несомненно, он писал про себя и про делегацию так, чтобы по описанию миссия выходила более самостоятельной, успешной и важной, чем она была в действительности.[117]117
  См.: Livre noir, p. 26 and 50. Для анализа этого текста см.: S. Thion. The Ingratitude of Croodiles, BCAS 12, 4, 1980, p. 38–54.


[Закрыть] Так, например, в «Livre noir» утверждается, что Ле Дуан резко критиковал кхмеров за излишнюю независимость. «У Коммунистической партии Кампучии была собственная политическая линия, – продолжает Пол Пот. – Благодаря этой линии революционное движение в Кампучии и взмыло вверх. Это тревожило вьетнамцев, потому что… если бы революция в Кампучии развивалась и укреплялась независимо, они не смогли бы держать ее под контролем».

Согласно «Livre noir», потом Ле Дуан представил кхмерам документ «на вьетнамском языке», в котором их призывали «отказаться от революционной борьбы [в интересах Камбоджи] и дождаться победы вьетнамцев». Это вполне может быть документ, процитированный Энджелбертом и Гоша, в котором утверждалось, что «независимость [Камбоджи] не означает разрыв и создание отдельного движения; вместо этого можно было бы использовать Сианука для обращения к народу от имени движения, или движение могло бы использовать имя Сианука в качестве прикрытия для призыва [к массам], хотя ведущая роль, сохранялась бы за нами».[118]118
  Engelbert and Gosha. Falling Out of Touch, p. 74. Согласно истории Нуон Чеа, «вернувшись, Салот Сар сказал, что вьетнамцы были недовольны, потому что (1) наша партия вступила в контакт с китайской; (2) Салот Сар не назвал Хо Ши Мина «дядей» (ом). Он назвал его «товарищ-председатель» (саммит протеан)».


[Закрыть]

Далее в «Livre noir» говорится следующее:

«Споры по вопросу о партийной линии были крайне ожесточенными. Однако камбоджийская делегация сохраняла спокойствие и не сделала ничего такого, что вызвало бы раздражение… у вьетнамцев. После отъезда Секретаря Пол Пота в Кампучию вьетнамцы остались со знанием того, что Коммунистическая партия Кампучии будет придерживаться своей линии, заключающейся в проведении вооруженной борьбы, сочетая ее с борьбой политической».[119]119
  Livre noir, p. 27. В «Интервью товарища Пол Пота Агентству печати ДК [sic]» (1978) Пол Пот заявил, что в то время разрешил вьетнамским войскам временно расположиться в зонах, контролируемых силами камбоджийских коммунистов. Однако до 1969 года подобных зон не существовало, а вьетнамские войска пребывали на территории Камбоджи с разрешения Сианука, а не Салот Сара. Решение совмещать вооруженную и политическую борьбу коммунисты приняли не раньше, чем в конце 1967 года. К 1978 году Камбоджа находилась в состоянии войны с Вьетнамом, и негодование Пол Пота, вызванное многолетней снисходительностью вьетнамцев, было велико. Вероятно, он был убежден в том, что в 1965–1966 годах успешно им противостоял. Серж Тион отметил, что ни один из документов, составленных вьетнамцами по поводу визита Сара, не получил широкого распространения (Ingratitude of Crocodiles, p. 42). Подобные документы могли бы наглядно проиллюстрировать заявление, сделанное Пол Потом в 1978 году насчет того, что с ним обращались как с «сыном» или с «младшим братом», и подтвердить близкие отношения между двумя партиями, которые вьетнамцы после 1977 года старательно отрицали. Энджелберт и Гоша в своей книге «Falling Out of Touch», p. 71 и далее, цитируя источники, созданные вьетнамскими коммунистами, ясно дают понять, что Ле Дуан был взбешен наивностью документов КПК. Дуан представил подробную критику документов. Вьетнамская точка зрения на конфронтацию, процитированная Энджелбертом и Гоша, завершается на с. 75 следующей фразой: «Салот Сар покинул встречу, не сказав ни слова». Испытав унижение, Сар задержался в Ханое еще на несколько месяцев. Легко представить себе глубину его злобы и беспомощности.


[Закрыть]

В «Livre noir» смешаны желаемое и действительное. Текст на вьетнамском, предложенный кхмерам, вызывающее поведение Ле Дуана и нежелание кхмеров раздражать вьетнамцев – все это-звучит правдоподобно. Однако утверждение, согласно которому у камбоджийцев было открытое «столкновение» с Вьетнамом, а Сар проводил независимую линию или подал идею о независимости во время своего визита, по своей сути противоречиво. Коммунисты стали сочетать вооруженную борьбу с политической уже ближе к концу 1967 года, причем никаких действий, вытекавших из этого решения, не предпринималось вплоть до января 1968 года. В «Livre noir» Салот Сар, поделился своими мыслями, которые у него возникли во время пребывания во Вьетнаме.

Беседы с Ле Дуаном были унизительны для Салот Сара, отсюда резкость и бравада двенадцать лет спустя. Вьетнамцы воспринимали его как вождя независимой партии. От него добивались такого же согласия, какого Сианук требовал от Лон Нола или сами вьетнамцы – от своего протеже Хенг Самрина после 1979 года. Если бы Салот Сар был таким упрямым, каким хотел казаться, вьетнамцы нашли бы кого-нибудь другого для руководства Коммунистической партией Камбоджи. Они не позволили бы ему поехать в Китай. Но поскольку Сар все-таки отправился туда и вернулся домой в качестве лидера партии, мы можем предположить, что он подавил свою гордыню и последовал советам Вьетнама.

Поездка в Китай

Во время поездки во Вьетнам Сар дал понять, что ему хотелось бы побывать в Китае – на тот момент в качестве преданного союзника Вьетнама в его войне с Соединенными Штатами. На получение разрешения от Пекина ушло несколько месяцев. В ожидании этого Сар занимался политической и военной подготовкой (и, возможно, изучал язык), о чем после 1977 года ни он сам, ни вьетнамцы предпочли не вспоминать.

Неизвестно, сколько времени он провел в Китае. Он никогда не говорил об этой поездке публично. Источники, в которых о ней упоминается, датируются 1978 и более поздними годами и по большей части имеют вьетнамское происхождение. По этим сведениям, Салот Сар был зачарован «Бандой четырех», группой высокопоставленных радикальных маоистов, пользовавшихся огромной властью в 1970-х и заключенных в тюрьму вскоре после смерти Мао, в 1976 году. Эти запоздалые обвинения вьетнамцев совершенно несостоятельны, хотя бывший китайский дипломат в 1997 году заявил, что в 1966 году во время посещения Китая Салот Сара приветил К’анг Шенг, один из старейших китайских коммунистов, возглавлявший тайную полицию Мао. Вернувшись из Советского Союза в 1937 году, он прославился жестокими, имевшими серьезные последствия чистками. В 1965 году одна из его обязанностей заключалась в том, чтобы встречать приезжавших в Китай представителей многих коммунистических партий, зачастую подпольных. Хотя никаких записей бесед Шенга с Салот Саром не сохранилось, весьма вероятно, что Шенг похвалил радикализм революционной позиции Сара и указал ему на важность выявления и искоренения внутренних врагов.

В 1966 году разница в политических подходах Вьетнама и Китая еще не была труднопреодолимой, хотя вьетнамцы, отдававшие все силы борьбе с США, и терзались из-за расхождений между своими главными союзниками – Китаем и СССР. Более того, помощь Китая в войне во Вьетнаме была решающей, и Салот Сар приехал туда не как самостоятельный революционер, а как союзник Вьетнама, прибывший засвидетельствовать свое почтение.

По иронии судьбы, среди встретивших его в Китае оказались «капиталистические прихвостни» Лю Шаочи и Дэн Сяопин, которые вскоре будут дискредитированы. В то время они отвечали за межпартийные отношения. Незадолго до приезда Сара в Китай Лю посещал Камбоджу, чтобы снова подчеркнуть союз Китая с Сиануком. А еще раньше сам Сианук встретил весьма теплый прием во время своего государственного визита в Китай. В этих обстоятельствах Сар вряд ли воспринимался как самостоятельный революционер. Маловероятно, что он доказывал необходимость вооруженной борьбы с принцем или просил у Китая помощи.[120]120
  Carney. Unexpected Victory, p. 245 (n 15). См. также: В. Kiernan. НРР, p. 220 и далее. В качестве доказательства китайско-вьетнамского сотрудничества в то время можно привести пример, когда в конце 1966 года член компартии Камбоджи из Ханоя наблюдал за политзанятием камбоджийцев и их «китайских братьев».


[Закрыть]

Что касается китайцев, то Сар гораздо меньше занимал их, чем связи с Сиануком и Северным Вьетнамом. Возможно, они считали, что каким-то способом Сар как-то мог бы помочь коммунистам одолеть американский империализм в Азии. Впоследствии Камбоджа могла бы даже стать социалистическим государством, а Салот Сар – прийти к власти под руководством вьетнамцев. Однако поощрять его в тот момент на проведение независимой линии значило провалить дело. Вместо этого Лю, Дэн и их подчиненные отнеслись к Сару с тем же покровительственным добродушием, которое возмутило его в Ханое. Китайцы наверняка велели Сару работать с Сиануком, поддерживать вьетнамцев и укреплять Коммунистическую партию Камбоджи. В то же время более радикальные китайские коммунисты пришли в восторг от силы его духа. Без сомнения, китайцы обошлись с Саром более учтиво, чем вьетнамцы. Возможно, подсознательно они разглядели в нем настоящего революционера, который мог им пригодиться позднее. К’анг Шенг, энергично поддерживавший «Банду четырех», придерживался именно такого взгляда.

Салот Сара поразил контраст между Китаем и Вьетнамом, а также приемом, оказанным ему в обеих странах. Китайская революция уже добилась успеха и вступала в новую фазу, тогда как Вьетнам порядком увяз в войне с Соединенными Штатами, и было непонятно, когда она закончится. Густонаселенные, полные энтузиазма китайские города и тщательно организованные компартией празднества, свидетелем которых стал Салот Сар, подействовали на него как глоток свежего воздуха после Базы 100, обидных замечаний Ле Дуана и тепличного индокитайского провинциализма. Размах, независимость и заряд социальной мобилизации в Китае поразили Сара точно также, как картина, увиденная им в 1950 году в Югославии. Именно китайскую победоносную революцию, а не вьетнамскую тяжелую, бесконечную борьбу Сар хотел перенести в Камбоджу.

В начале 1966 года, когда Сар еще находился в Китае, было выпущено новое издание афоризмов Мао Цзэдуна под названием «Маленькая красная книжечка». Тираж книги составил двести миллионов экземпляров – еще один пример размаха и доступности Китайской революции, если Салот Сару таковой требовался. Как коммуниста Сара привлекала роль, которую Мао отводил непрерывной классовой борьбе, воле отдельного революционера и беднейшим слоям крестьянства. Этими идеологическими постулатами Китай отличался от Вьетнама. Впоследствии на них и будет сделан упор в Демократической Кампучии. Кроме того, Сара притягивали законспирированные, основанные на классовом подходе объяснения китайской политики, которые были так дороги Мао. Как педагог Сар, конечно, восхищался живым, поучительным стилем «Красной книжечки», который прекрасно подходил малообразованному, не задающему вопросов населению. Любопытно, что афоризмы Мао никогда не публиковались на кхмерском языке – то ли ввиду большого значения союза Китая с Сиануком, то ли потому, что, по мнению китайцев, революционный потенциал Камбоджи был невелик.

Еще одним документом, привлекшим к себе внимание в то время в Китае, стало обращение вице-премьера и министра обороны, ревностного маоиста Линь Бяо. В этом продолжительном выступлении, текст которого был опубликован в сентябре 1965 года под заголовком «Да здравствует победа народной войны!», отстаивались некоторые маоистские идеи. К примеру, Линь говорил о том, что сельские районы всего третьего мира смогут окружить и задушить капиталистические города, как сделали это армии китайских коммунистов в 1940-х годах. Он также доказывал, что революции в странах третьего мира должны был и проходить за счет собственных движущих сил, а не под руководством более сильных и умудренных опытом зарубежных компартий. «Чтобы совершить революцию, вести народную войну и одержать в ней победу, – писал Линь, – необходимо придерживаться политики самообеспечения, полагаться на силу масс в своей собственной стране и готовиться… бороться самостоятельно, даже будучи лишенными всякой помощи».[121]121
  LinBiao. Long Live the Victory of the People’sWar! // Peking Review. September 3, 1965, p. 22. См. также: S. Scram. The Thought of Mao Tse-Tung. Cambridge, U.K., 1989, p. 171 и далее, атакже: PaulJ. Hiniker, Revolutionary Ideology and Chinese Reality: Dissonance Under Mao. Beverly Hills, Calif., 1977, p. 209 и далее. Для сочувственного отчета о Китае того времени см.: D. Milton and Nancy Dali Milton. The Wind Will Not Subside. New York, 1976, p. 95 и далее. О Канг Шенге см.: D. Apterand TonySaich. Revolutionary Discourse. Cambridge, Mass., 1996, p. 280 и далее, J. Byron and Robert Pack. The Claws of the Dragon. New York, 1992, R. MacFarquhar. The Origins of the Cultural Revolution. Oxford, 1997. Vol. 3, p. 291–294, и R. Faligotand R. Kauffer. The Chinese Secret Service London, 1989, где без ссылки на источники утверждается (р. 410), что Пол Пот «проходил тренировочные курсы со специальными службами К’анг Шенга в 1965 (sic) и в 1969 году». См. также: Ни Yao-Ping. Problems Concerning the Purge of K’ang Sheng // Issues and Studies. June 1980, p. 74–100; M. Schoenhals. The Central Case Examination Group, 1966–1979. China Quarterly, 1966–1979. 1996 March, p. 87–110, и он же, Mao’s Great Inquisition: The Central Case Examination Group, 1966–1979, Special issue of Chinese Law and Government, May – June 1996. CCEG, действовавшая в период ДК, в некотором смысле могла вдохновить на создание S-21. До самой своей смерти К’анг Шенг был тесно связан с этой группой.


[Закрыть]

Выступление Линь Бяо было частью кампании Мао, нацеленной на возвращение господствующих позиций в Китае, которые он утратил после Большого скачка. Эта речь бросала вызов «ревизионистам» наподобие советского вождя Никиты Хрущева, защищавшего тезис о мирном сосуществовании с капиталистическим миром. Она оказала существенное влияние на коммунистические движения в Таиланде, Боливии и на Филиппинах. Идея Линь Бяо о местной революции (в Камбодже – это революция, независимая от Вьетнама) нашла отклику Сапот Сара. Кроме того, эта речь весьма расстроила политиков в Ханое, нуждавшихся в помощи Китая и Советского Союза для завершения войны с Соединенными Штатами.

Изменение тактики

За время отсутствия Сара ситуация во Вьетнаме резко обострилась. К концу 1965 года около трехсот тысяч американских солдат и их сопровождения прибыли в Южный Вьетнам и еще больше находилось в пути. Атаки американской и южновьетнамской пехоты сопровождались интенсивными воздушными бомбардировками. Бомбардировка границы Камбоджи с Южным Вьетнамом в начале 1966 года заставила вьетнамцев перенести Базу 100 несколько севернее. Теперь она находилась примерно в пятнадцати днях пути от своего прежнего местонахождения. Произошло это до возвращения Салот Сара в Камбоджу.[122]122
  В нескольких признаниях перенесение Базы 100 связывается с американскими бомбардировками.


[Закрыть]

Совершив пятнадцатидневный переход в северном направлении, измученный Салот Сар добрался до полузаброшенной базы с кодовым названием База 102, где его дожидался Чхим Самаук. Позднее Самаук писал, что «в лагере было очень тихо. Там не было ни доктора, ни медикаментов». Он выходил Сапот Сара. Выздоровев, Сар отправился на другую базу в Ратанакири – Базу 104. Там он присоединился к своим товарищам по Базе 100, среди которых находились Кео Меас, Сао Фим, Сок Кнол, Сон Сен и Иенг Сари. Этот лагерь оставался его штабом до конца 1969 года, когда он предпринял поездку в Ханой.[123]123
  См. признание Чхим Самаука, а также Becker. When the War Was Over, p. 469. См. также признание Сок Кнола и интервью автора с братом Сок Кнола Сок Самбатом (июль 1989).


[Закрыть]

К концу 1966 года Сар освоился в своем новом штабе и провел учебно-подготовительную встречу для выработки партийной стратегии и тактики на грядущий год.

По словам Чхим Самаука, встреча часто прерывалась полетом «врагов», предположительно американского самолета-разведчика, патрулировавшего границу Камбоджи и Южного Вьетнама. События во Вьетнаме сделали эту встречу поворотным пунктом в истории Коммунистической партии Камбоджи: эти обстоятельства убедили Сара в том, что партия должна сменить тактику.

В сентябре 1965 года Коммунистическая партия Индонезии, крупнейшая партия в некоммунистическом мире, оказалась косвенно вовлечена в попытку переворота, в результате которой было убито несколько высокопоставленных армейских офицеров. Главе Индонезии, Сукарно, при этом не угрожали, однако армия сурово отреагировала на неудавшуюся попытку заговора. В период с октября 1965 по март 1966 года около полумиллиона подозреваемых коммунистов были убиты военными, местной милицией и разъяренными гражданами. Тысячи индонезийских коммунистов угодили в тюрьму. Коммунизм в Индонезии прекратил существование, и вскоре Сукарно утратил свои политические позиции. На его месте оказался человек, координировавший репрессии, – генерал Сухарто.

Новости о резне в Индонезии и отстранении Сукарно от власти достигли ушей Салот Сара, когда он еще находился в Китае. Они заставили его проявить большую осторожность в союзе с таким лидером, как Сианук, который мог предложить слабую защиту в случае, если бы «про-империалистическая» армия Лон Нола решила нанести удар. Однако вьетнамцы продолжали навязывать Салот Сару этот потенциально самоубийственный союз, хотя они не смогли бы спасти своих камбоджийских братьев, если бы стали мишенью Лон Нола. Было бы любопытно узнать, какую тактику подсказали бы Сару китайцы, у которых он гостил. В конце концов, они активно поддерживали индонезийских коммунистов.[124]124
  См.: The Indonesian Killings, 1965–1966: Studies from Java and Bali Clayton, Australia, 1990. Сходство Сианука и Сукарно, а также Лон Нола и Сухарто не прошло даром для главных действующих лиц.


[Закрыть]

Между тем камбоджийцы готовились к выборам в Национальное Собрание 1966 года. Это были первые выборы с 1951 года, в организации которых не участвовал принц. С одобрения Сианука кандидатам было позволено бороться за голоса избирателей. Выборы приобрели общедоступный характер, за что некоторые авторы впоследствии их критиковали, усматривая в этом проявление господства «правых» на политической арене Камбоджи, хотя коммунисты – Кхьё Самфан, Хоу Йоун и Ху Ним – получили места в Национальном Собрании с огромным перевесом голосов. Эти выборы имели существенное значение для Коммунистической партии Камбоджи, поскольку по их результатам было сформировано собрание, не зависевшее от патронажа принца и, следовательно, ему не подчинявшиеся.

Перестав подчиняться Сиануку, в октябре 1966 года Национальное Собрание избрало премьер-министром Лон Нола, заклятого врага коммунистов. Разумеется, коммунисты вскоре отказались от идеи создания единого фронта с Сиануком и пномпеньскими радикалами. Поскольку у руля встал Лон Нол, ожидалась новая волна репрессий против коммунистов.

События во Вьетнаме, Индонезии и Камбодже диктовали коммунистам в 1966–1967 годах определенную тактику. В ответ на эти события Сар и его соратники на учебно-подготовительной встрече 1966 года приняли два важных решения: во-первых, они переименовали партию из Революционной Рабочей партии в Коммунистическую партию Кампучии (КПК) и, во-вторых, перебросили некоторые партийные кадры в удаленную провинцию Ратанакири. Некоторые авторы оценивают изменение названия партии как пощечину Вьетнаму, так как в семантическом смысле Вьетнамская Рабочая партия становилась ниже КПК. В действительности вьетнамцев и камбоджийцев в Ханое не проинформировали об изменении названия партии; в документах, отсылавшихся во Вьетнам, камбоджийцы использовали прежнее название партии. В партийных кругах вьетнамцы и камбоджийцы называли себя просто коммунистами и точно также обращались друг к другу, и партийные флаги, вывешивавшиеся на собраниях, были у них одинаковыми. Оттого что камбоджийцы втихомолку объявили себя коммунистами, тактика и стратегия вьетнамцев не претерпела никаких изменений. Однако похоже, что лидеры красных кхмеров втайне наслаждались своим повысившимся семантическим статусом.