Текст книги "Рэмбо 3"

Автор книги: Дэвид Моррелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

3

Ветер толкал Рэмбо в спину и пригибал его к земле. Летящий песок драл голую кожу на шее, голове и руках, резал уши. Рэмбо потерял представление о времени и пространстве. Муса сказал афганцам, чтобы через час они уходили, но казалось, что прошло не меньше получаса. Непрестанная круговерть песка внушала Рэмбо мысль, что больше ничего, кроме бури, нет, что долина давно провалилась в тартарары и он падает в бесконечность, а его желудок комом подкатывает к горлу.

Идущий позади Муса все крепче сжимал рубаху Рэмбо, а сам Рэмбо сильнее держался за гимнастерку шедшею первым Андреева. Время от времени русский останавливался, наклонялся вперед и тщательно корректировал их курс по компасу. Они старались выдерживать ритм движения, идти с максимальной скоростью, которую позволяли буря и их собственная осторожность.

Казалось, прошло еще не меньше получаса, хотя Рэмбо старался уверить себя, что на самом-то деле они покинули лощину не более десяти минут назад.

Крепость. Мы должны были бы уже выйти к ней, подумал он. Наверное, Андреев где-то ошибся. Мы проскочили мимо. Она уже позади. И теперь мы будем идти, пока не упремся в противоположную сторону долины.

Дисциплинированность боролась в нем с опасениями. Разум подавлял разочарование. Решимость гнала его вперед.

Впереди замаячил рассеянный песком свет, и сомнения исчезли. Прожектор! Крепость! Рэмбо почувствовал прилив возбуждения, когда заметил второй, а затем и третий мутные источники света. Цепочка огней тянулась поперек их пути.

Прожектора не представляли опасности. Какими бы мощными они ни были, им не под силу справиться с пеленой гонимого ветром песка. Их размытый свет скорее помогал ориентироваться по ним как по маякам.

Андреев тоже их заметил. Так же, как и Муса. Быстро пригнувшись, они замедлили шаги и пошли крадучись.

Андреев остановился. Рэмбо не понял почему и постарался разглядеть, что же там впереди. Он различал какую-то тень перед русским, но не мог понять, что это.

Вдруг до него дошло.

Колючая проволока.

Она лежала петлями высотой по грудь прямо перед ними, словно огромная игрушка из смертельно острых пружинок, вытянутая во всю длину.

По пути в долину Андреев объяснял им:

– Я помогал минировать поле. Оно начинается сразу за колючкой. Так сделано специально, чтобы солдаты на него случайно не забрели и не подорвались.

Колючая проволока и впрямь служила скорее символической границей, чем серьезным препятствием, и Рэмбо с его двумя попутчиками достаточно было набросить на нее одеяло. Несколько шипов проткнули плотную ткань и поцарапали ноги Рэмбо, но боль была не сильной.

Теперь они стояли на границе минного поля, и хотя Андреев предупредил, что крепость расположена в пятидесяти метрах от проволоки, Рэмбо все еще не мог различить стену. Прожектора, два по углам крепости и один посередине стены, медленно вращались, прощупывая дно долины. Несмотря на то, что Рэмбо был совсем близко, он не боялся, что они его нащупают. В их свете не видны были лазутчики в песочного цвета одежде и с запорошенными песком лицами. По ним скользнул луч, и они залегли возле колючей проволоки. Прошло несколько напряженных секунд. Сирена не завыла.

Как объяснил Андреев, вертолеты, танки и БТРы хранились за щитами из рифленого железа, закрывавшими дальнюю часть крепости. Эта отведенная для техники территория была крытой, но вертолеты стояли под открытым небом, а во время бури машины зачехляли брезентом.

Впереди и с боков все было открыто, зато охрана постоянно патрулировала эту часть периметра, иногда даже с собаками. Вопрос в том, подумал Рэмбо, ходят ли патрули в такую бешеную погоду, как сейчас. Конечно, это еще не настоящая черная буря, но дует сильно. Насколько четко сработает караул ночью, когда непрерывно дует ветер с песком? Вряд ли они сейчас в хорошей форме. Они ведь рискуют. Лишние полчаса на таком ветру могут закончиться лазаретом. Вполне возможно, что начальство решит спрятать караул под прикрытием стен, рассчитывая, что взрывы на минном поле всегда предупредят караульных на вышках о приближении противника.

Авось.

Но он не мог рассчитывать на авось, и к тому же в данный момент им предстояло решить другую проблему – преодолеть минное поле. Андреев повернулся к торчащим кольцам колючей проволоки. Он стал осторожно нащупывать путь вдоль нее, пока не добрался до одного из поддерживающих колючку столбиков. Дойдя до него, он снова повернул в сторону крепости.

Очередной движущийся сноп света заставил их вжаться в землю. Прошло несколько напряженных секунд. И снова никто не поднял тревогу.

Рэмбо встал на колени и почувствовал, как рядом Муса и Андреев сделали то же самое. Андреев начал медленно продвигаться вперед.

– Мы закладывали взрывчатку, ориентируясь по столбам, – объяснил Андреев.

– То есть нет системы в минировании поля, – сказал Рэмбо.

– Да, если вы хотите превратить дорогу или поле в ловушку, на которой подорвется любой подошедший отряд или машины. Другое дело крепость. Предположим, повстанцы прорвутся через проволочное заграждение. Проволока – это помеха, а не препятствие. Допустим, они подорвутся на минах. Придется убирать все, что от них останется. Значит, на поле должны будут выйти солдаты и забрать трупы. Конечно, они пойдут с миноискателями, однако гораздо безопаснее, если солдаты заранее знают, где устанавливались мины. У нас была специальная система, как ставить мины по отношению к столбам; она основана на нечетных числах, один, три, пять и семь. Они означают число шагов в сторону крепости от столбов. На раз мы ставили мину в метре справа. На три, в метре слева. И так далее. После семи мы меняли направление.

– Довольно! – Рэмбо поднял руки. – Ты меня убедил. Без твоей помощи нам через мины не пробраться.

И Андреев их повел. Скрючившись под струями песка и воющим ветром, он осторожно ощупывал землю и мало-помалу продвигался вперед.

Рэмбо и Муса следовали за ним.

Если он ошибется, мы взлетим на воздух все вместе, подумал Рэмбо. Но мы не можем отставать. Мы должны идти по пятам, чтобы видеть, куда он наступает.

Через облепленный песком грим на лице Рэмбо начал сочиться пот. Андреев осторожно шел все дальше и дальше. Снова в их направлении протянулся мутный луч.

Если мы ляжем на землю, то можем подорваться. Но если мы не ляжем…

Рэмбо пригнулся и сжался в комок. Бледный конус подбирался все ближе. Рэмбо встал на колени. Луч был совсем рядом. Рэмбо распластался на песке. Луч прошел над головой, не останавливаясь, и продолжил свой поиск.

Расслабив сведенные мышцы, Рэмбо распрямился и снова зашагал. Впереди Андреев, по-прежнему прощупывая землю, продолжал углубляться в минное поле.

Чувство времени снова изменило Рэмбо. Мы слишком медлим! Люди, оставшиеся с лошадьми, уйдут прежде, чем мы доберемся до крепости!

Но Рэмбо не осмеливался подгонять Андреева. Если уж на то пошло, им стоило бы двигаться еще медленнее.

Андреев что-то прикинул в уме, сделал шаг, другой и остановился.

Рэмбо замер в тревожном ожидании. Должно быть, русский запутался и не знает, куда идти, подумал он. Ну давай же! Мы не можем оставаться в этой ловушке. Его пульс участился от волнения, когда он увидел, что они снова вышли к колючей проволоке.

Русский кинул на нее одеяло. Они быстро перебрались через препятствие.

Рэмбо поспешил к стене.

После второго ряда колючей проволоки мин нет, предупреждал Андреев. Там уже надо опасаться только караула.

Но будут ли вообще караульные вне крепости в такую погоду? Если да, то Рэмбо сможет увидеть их лишь под самым носом.

Но он не мог себе позволить об этом беспокоиться. У него хватало других проблем.

Например, как поступить с Андреевым. Советский солдат свое дело сделал. Он провел Рэмбо и Мусу через минное поле. И теперь от него вреда больше, чем пользы.

Можно ли доверять Андрееву? Этот вопрос донимал Рэмбо. Если позволить ему вместе с ними проникнуть в крепость, не побежит ли русский к часовым? Не поднимет ли он крик и не всполошит ли охрану? Какие у Рэмбо основания хоть немного ему верить?

Никаких.

И сколько угодно причин для подозрений. Андреев вполне мог притвориться перебежчиком, чтобы сохранить себе жизнь.

Я должен спасти Траутмэна! Я не имею права из-за кого-то сорвать операцию!

Еще в лагере, взяв Андреева с собой, Рэмбо хорошо представлял себе последствия этого шага, но подумал, что у него будет время все взвесить и принять окончательное решение по дороге к крепости.

Но теперь времени на размышления уже не оставалось. Он должен был решиться. Что же делать с Андреевым?!

Русский был совсем рядом, он стоял, прижавшись к стене.

Траутмэн.

Неуловимым для Андреева движением Рэмбо достал нож. Он приготовился закрыть ему ладонью рот и в тот же момент ударить ножом в спину.

Смерть будет почти мгновенной. Из зажатого ладонью рта не вырвется ни звука.

Я не хочу этого!

Но у меня нет выбора.

Рэмбо напряг мышцы для броска.

И не мог пошевелиться.

Он призвал на помощь всю свою волю.

Ну же!

Нельзя так рисковать из-за него! Давай же!

Слишком поздно. Андреев отскочил от стены.

Рэмбо рванулся, чтобы остановить его. Его подозрения оправдались. Все это время русский только и думал, как сбежать. В такой буре я его ни за что не поймаю!

Но Андреев не собирался сбегать. Он мчался в сторону часового, чья фигура мутным пятном обозначилась в песчаной буре.

Андреев ударил солдата в челюсть прикладом винтовки.

Часовой отлетел назад.

Андреев ударил еще раз. Часовой упал.

И больше не шевелился.

Для верности Андреев нанес третий удар и встал на колени проверить пульс. Обернувшись, он увидел прямо над собой Рэмбо с занесенным для удара ножом.

Рэмбо спрятал клинок.

Сегодня ночью Аллах позаботился о тебе, Андреев.

Они оттащили часового к стене. Рэмбо выбрал место как раз посередине между двумя прожекторами на углу. От одного до другого было по крайней мере сто метров. Он снял с плеча бухту веревки, убедился, что она нигде не запуталась, и освободил тот конец, к которому был привязан крюк. Раскрутив крюк, он попытался забросить его на стену, но порыв ветра помешал ему.

Крюк потерял скорость и упал, не долетев.

Рэмбо повторил попытку.

Патрулируют ли часовые стену в такую бурю? Или они прячутся в караульных будках? Заглушит ли вой ветра удар крюка о камни?

Ну, с Богом, подумал Рэмбо.

Он еще раз метнул крюк.

На этот раз крюк зацепился.

4

Траутмэн оторвал голову от окровавленного пола ярко освещенной камеры и содрогнулся от топота по коридору двух пар тяжелых сапог. Траутмэн много раз слышал эти шаги и не мог спутать их ни с какими другими. Он сжался в предчувствии новых пыток.

Но полковник Зейсан нарушил привычный порядок. Он не приказал охраннику отпереть дверь. Он не вошел, печатая шаг, внутрь в сопровождении прапорщика Каурова, а задержался в коридоре. Взглянув в маленькое зарешеченное окошко, Зейсан заговорил резким голосом, словно водил напильником по металлу.

– Мое начальство недовольно последним инцидентом в этом секторе. А я недоволен тем, что оно недовольно. Обещаю, что самым недовольным из всех нас окажешься ты. Мое терпение лопнуло. Будешь отвечать на вопросы?

Траутмэн простонал: – Если я вам отвечу на них, вы тут же расстреляете меня. Как пленных повстанцев.

– А если не станешь отвечать, то пожалеешь, что тебя не расстреляли. Ты пока не знаешь, как может быть больно. Обещаю, сегодня ночью ты у меня заговоришь. А еще обещаю, что после этого ты получишь награду. Тебе дадут воды. Я выключу лампы в твоей камере. Даже врача пришлю, чтобы он тебе дал обезболивающее. Кнут и пряник. У тебя есть тридцать минут. Подумай. За это время у тебя появится еще одна веская причина отвечать.

Полковник замолк и отошел от окошка камеры.

Что он имел в виду, когда говорил о веской причине отвечать, подумал Траутмэн. Может быть сейчас откроется дверь, и прапорщик Кауров бросится на него?

Дверь действительно открылась, но не та, что вела в камеру Траутмэна, а соседняя, в камеру справа, и в нее протопали две пары тяжелых сапог.

– Сколько тебе лет? – услышал он вопрос, заданный Зейсаном по-английски и на афганском диалекте.

Дрожащий мальчишеский голос что-то ответил ему.

– Тринадцать? – переспросил Зейсан по-английски, и добавил на диалекте. – Какая жалость.

Траутмэн не понимал, что все это значит. Почему Зейсан переводит все, что говорилось в соседней камере? И неожиданно его осенило.

Он переводит для меня!

Господи, он хочет, чтобы я понимал, что происходит.

– Какая жалость, – еще раз повторил Зейсан сначала по-английски, а потом на диалекте. – Там в соседней камере сидит человек, который не хочет отвечать на мои вопросы. Из-за его упрямства мне придется порасспрашивать тебя. Знаешь ли ты, где прячется главарь мятежников по имени Мосаад Хайдар?

Мальчик с дрожью в голосе ответил что-то по-афгански.

– Нет? – спросил Зейсан. – Какая жалость. Прапорщик, плесни-ка ему кислоты в грудь.

В последовавшем нечеловеческом крике было столько муки, что заставило Траутмэна забиться в самый угол камеры и как можно крепче зажать своими искалеченными руками уши.

Но как он ни старался, избавиться от душераздирающих воплей ему не удавалось.

– Эх, если бы этот американец согласился нам помочь… – произнес Зейсан.

5

Рэмбо взобрался по веревке на стену, посмотрел по сторонам и опустился на камни. Он дернул за веревку, сообщая Мусе и Андрееву, что добрался до цели. Теперь один из них тоже начнет подъем.

Рэмбо надо было успеть многое сделать до того, как они к нему присоединятся. Он скинул рюкзак, вытащил мину и подкрался к караульной будке на углу крепости. Через ее рифленую металлическую стенку до Рэмбо доносились неясные голоса. Установив взрыватель на срабатывание через пятнадцать минут и прикрепив мину к стенке, он метнулся к рюкзаку. Еще с одной миной в руке он подобрался ко второй металлической будке, что стояла посередине стены, скрывавшей прожектор и солдата. Снова установив взрыватель на пятнадцать минут, он прикрепил коробку к металлу.

Сквозь пелену пробивался свет, благодаря которому Рэмбо заметил пять машин, припаркованных рядом с тремя БТРами.

На тот случай, если вдруг старшие офицеры рискнут высунуться из крепости, чтобы полюбоваться результатами зверств, творимых по их приказам.

Около машин на посту стояли двое солдат. Несмотря на весьма поздний час, еще семеро, громко смеясь, вышли из двери справа от Рэмбо и направились к двери прямо напротив него. Один дал другому сигарету и никак не мог справиться с зажигалкой.

Вернувшись к рюкзаку, Рэмбо увидел Мусу и Андреева. Его снова начали одолевать утихшие было сомнения, можно ли полностью доверять Андрееву.

Понял ли русский, что я собирался его убить? Или он напал на часового, чтобы развеять мои подозрения?

Но раздумывать над этим больше не было времени. Чему быть, того не миновать.

И все же ему было не по себе, пока он собирал свой лук и вставлял стрелы в прорези специального колчана, крепившегося к рукоятке. Наконечники стрел назывались «Медноголовый потрошитель».

Рэмбо повел свой маленький отряд по маршруту, намеченному на карте, и они оказались у потайной лестницы рядом с будкой караула, которая находилась на правом углу стены.

Не снимая с плеча автомат-гранатомет, Рэмбо вынул стрелу и приготовил лук к бою. Пока не прогремели взрывы мин, он хотел стрелять из бесшумного оружия.

Его предосторожности оправдались, когда им навстречу попался поднимавшийся по лестнице советский солдат. Он смотрел себе под ноги, поэтому не сразу заметил Рэмбо. А когда заметил и потянулся было за автоматом, тут же был пронзен стрелой. Солдат начал оседать, Рэмбо бросился вперед и подхватил его прежде, чем автомат загремел бы по камням.

6

Афганистан! Майора Азова тошнило от одного этого слова. Хотя он не верил в Бога, на ум ему не приходило иного определения, кроме как «адское пекло». Песчаная буря, бушевавшая ночью, лишь еще больше разбередила его душу. Безумие этой бури могло сравниться лишь с безумием его командира. Полковник Зейсан был столь озабочен доказательством начальству своей полезности, так хотел вырваться из этой бездарной войны, что был готов на все.

Слухи о последних намерениях полковника достигли ушей Азова всего пять минут назад. Он тут же отложил в сторону пьесу Гоголя и устремился в крепостные казематы, чтобы выяснить на месте, насколько слухи соответствуют действительности.

Слухи оправдались. Его сапоги торопливо прогрохотали по коридору мимо камеры пленного американца и замерли возле распахнутой двери соседней камеры. Азов изумленно застыл, и на его лице отразилось омерзение, когда он увидел вспухшую волдырями от кислоты кожу орущего афганского мальчишки, которого допрашивал полковник Зейсан.

– Отвечай, – сказал Зейсан к удивлению майора Азова сначала по-английски, а потом на афганском диалекте – отвечай, где скрывается главарь мятежников Мосаад Хайдар?

Мальчишка кричал, не переставая.

– Это все из-за того американца, – произнес Зейсан. Прапорщик Кауров плеснул на мальчика еще кислоты.

Мальчишка завизжал громче.

Не в силах сдержаться, майор Азов ворвался в камеру.

– Что вы тут вытворяете! – крикнул он по-русски. – Чем больше вы мучаете этих людей, тем сильнее они сопротивляются! Они ведь узнают обо всех зверствах! Мятежники начинают активнее атаковать. Нам надо договариваться с ними, а не мучить! Или уйти! Ведь совершенно бессмысленно…

– Я сам решу, что бессмысленно, а что – нет, товарищ майор, – полковник повернулся к прапорщику. – Плесни-ка еще разок.

Полковник посмотрел на часы.

– Скоро мы покажем американцу, причиной каких мучений он стал.

– А если американец действительно не знает, где скрываются мятежники? – спросил Азов. – Даже если и знает, что толку в его ответах? Это же бессмысленная война! Что мы вообще здесь делаем? Родину защищаем? Ведь нет же! От этих пыток нашим семьям спокойнее не станет. Зато враги будут еще злее! Эту страну правильно окрестили – неуправляемая!

– Это вы становитесь неуправляемы! – рявкнул полковник Зейсан. – Похоже, вы устали от боев. Вы здесь слишком долго засиделись!

– Вот тут я с вами согласен! Но я еще не совсем потерял контроль над собой! А вот вы!..

– Это уже слишком! Вон отсюда! – приказал полковник. – Завтра вы отправитесь в Кабул! Оттуда в Москву! А потом в какую-нибудь дыру!

Азова затрясло от ярости, когда он увидел, как прапорщик Кауров плеснул кислоту и мальчишка завизжал еще отчаяннее. Не в силах прекратить это издевательство, Азов выскочил из камеры, пронесся по коридору, стремясь как можно быстрее покинуть это кошмарное здание.

Рэмбо втащил мертвого солдата по лестнице наверх. Здесь на стене он снова оказался в темной круговерти бури. Он положил тело в нишу между стеной и ступенями – там до конца бури тело вряд ли обнаружат. Потом быстро вернулся к Мусе и Андрееву.

Кивнув друг другу, они осторожно двинулись вниз, Рэмбо впереди. Вдруг Андреев дотронулся до плеча Рэмбо и протиснулся вперед.

Рэмбо напрягся и оттолкнул было его назад, но остановил свой порыв, уловив логику русского. Андреев был в форме. Если солдат увидит его спускающимся по лестнице, то не станет поднимать тревогу. Только бы он не узнал Андреева и не вспомнил, что после вчерашнего боя он объявлен пропавшим без вести. Солдат, конечно, удивится, когда Андреев появится в форте. В лучшем случае солдат подойдет с вопросами, в худшем – позовет на помощь. Рэмбо мог лишь надеяться, что если Андреева увидят издалека, то не узнают.

Андреев спустился и осмотрел двор. Потом махнул Рэмбо и Мусе, чтобы те шли к нему.

А что если он обманывает нас? – думал Рэмбо. Что если мы спустимся и увидим там солдат?

И снова он отбросил свои подозрения. Все, что случится, будет зависеть лишь от судьбы. Он пополз вниз по ступеням и футах в сорока от машин увидел двух часовых, смотрящих на крышу армейского грузовика. Согнувшись в три погибели под кузовом, Рэмбо и Муса достали из вещмешка мину с часовым механизмом. Они установили ее на срабатывание через полчаса и прикрепили к передней оси. Муса достал еще несколько мин, выполз из-под грузовика и метнулся к стоящим рядом БТРам. Рэмбо последовал за ним, не разгибаясь и все время посматривая по сторонам, готовый тут же прыгнуть за укрытие при появлении солдат.

В это время Андреев, настороженно озираясь, пробирался вдоль стены справа от лестницы. Он миновал несколько дверей и остановился в тени именно у той, которая по описаниям вела к нижним камерам.

Муса кончил минировать БТРы. Рэмбо сделал то же самое с машинами, внешне напоминающими джипы. Так как уже прошло некоторое время, последнюю мину он поставил на срабатывание уже через двенадцать минут. Взрывы должны были произойти почти одновременно.

Пока Рэмбо двигался к Андрееву, он увидел большую цистерну с горючим в конце ряда машин. Мишень показалась ему слишком соблазнительной, и он свернул к ней.

Вдруг Рэмбо увидел, что один из часовых двигался в его направлении. Он упал на землю.

Но этого было недостаточно, чтобы обезопасить себя. Когда Рэмбо подполз под джип, он увидел сапоги подошедшего часового как раз у бампера автомобиля. Возможно, часовой смотрел на площадку между джипом и цистерной.

Сапоги переместились в сторону и были лишь в ярде от его лица.

Вдруг Рэмбо услышал удивленный возглас часового.

– Я думал, тебя убили!

Иисусе. Он заметил Андреева.

– Где ты был? – спросил часовой. – Как тебе удалось выжить в таком бою, Андреев? Как ты попал сюда?

Заметит ли часовой Мусу? Надежно ли Муса спрятался? Рэмбо волновался.

С бешено колотящимся сердцем он выполз из-под джипа и рискнул взглянуть поверх машины. Он увидел, что второй часовой идет к первому.

– После того, как нас разбили, мне удалось пробраться незамеченным, – сказал Андреев. – Я вернулся сегодня вечером. – Он выдавил смешок. – Пришлось прогуляться.

– Мне никто не сказал, что ты вернулся, – произнес часовой смущенно. – Слух-то должен был пройти.

– Я был у полковника Зейсана с докладом. – Тут Андреев со всего маху ударил часового прикладом в лицо.

Другой часовой выпрямился и прицелился, но Рэмбо опередил его, выпустив стрелу из лука, и сразил солдата.

Рэмбо повернулся, чтобы прицелиться в часового, который стоял рядом с Андреевым, но стрелять не пришлось. Андреев нанес часовому еще один удар, и тот рухнул на землю.

Рэмбо поспешил к ним. Муса вылез из-под БТРа, они подтащили тела к машине и запихнули их под нее. Уходя, Рэмбо прикрепил мину к цистерне.