Текст книги "Рэмбо 3"

Автор книги: Дэвид Моррелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

8

Услышав приглушенные вскрики, Рэмбо напрягся. Они вдруг стали пронзительными. Стало ясно, что кричит не мужчина, а мальчик.

Первым порывом Рэмбо было рвануться на крики, но вспомнив об осторожности, замешкался. Андреев, шедший впереди, уже был внизу.

– Андреев? – послышался вдруг удивленный мужской голос.

Андреев сделал шаг вперед и скрылся из поля зрения Рэмбо.

– Мятежники схватили меня, но я бежал. Только что вернулся сюда. У меня важная информация. Я знаю, где прячутся бандиты.

– Бандиты?.. Тебя хочет видеть полковник.

– Я его и ищу. У себя его нет. Часовой сказал, возможно, он здесь.

Мальчик продолжал кричать.

– Да, – ответил голос, – полковник здесь. – Звякнули ключи. Стукнула цепь. Послышались шаги. – Я тороплюсь сообщить ему…

Хриплая речь вдруг превратилась в бульканье.

Рэмбо поспешно спустился и увидел Андреева, бившего охранника его же дубинкой.

Охранник покачнулся, споткнулся и растянулся на полу. Андреев не выпустил дубинку, пока лежащий не затих.

Рэмбо взял кольцо с ключами. Муса помог Андрееву оттащить труп в маленькую подсобку.

Охранник сидел за перегородкой у металлической двери с зарешеченным окошком. Дверь вела в коридор, по сторонам которого виднелись двери камер.

Из коридора неслись вопли, от которых кровь стыла в жилах.

Увидев солдата, заглядывавшего в среднюю камеру, Рэмбо наклонился так, чтобы его нельзя было заметить в окошко. Муса и Андреев вернулись из подсобки.

Рэмбо установил мину на срабатывание через девять минут и положил ее за перегородку. Вдруг до него донесся приглушенный звук мотора.

– Что это? – прошептал он. Андреев кивнул на другой коридор.

Генераторная.

– Покажи.

Они быстро прошли по другому коридору и добрались до двери, за которой оглушительно ревел двигатель.

Андреев вошел, огляделся и жестом подозвал Мусу и Рэмбо.

Рэмбо убедился, что комната была пуста, и положил мину прямо под мотор. Вещмешок его опустел. Он спрятал его под ветошью в бочке.

Это шоу лучше смотреть со стороны, – подумал он. Возвращаясь из генераторной в комнату охраны, он вспомнил о Траутмэне. Мысли его были мрачными. А если Траутмэн не здесь, внизу? Вдруг его перевели в другую часть крепости уже после того, как Андреев покинул форт? Или его могли увезти в Кабул. Или…

Нет! Не думать об этом! Или…

Траутмэна могли убить.

От этой мысли невозможно было избавиться. Она не давала Рэмбо покоя.

Я не мог опоздать к нему!

Рэмбо добрался до двери в тюремный блок. Он перебрал несколько ключей, пока не нашел нужный. Когда замок наконец открылся, Рэмбо потянул за ручку двери и пропустил Андреева вперед.

Крики, доносившиеся из коридора, усилились. Очевидно, страдание кричавшего достигло предела.

9

Внезапно крики оборвались. Эхо жило еще какое-то мгновение, но и оно пропало. В коридоре стало тихо.

Кроме шагов Андреева, не было никаких звуков. Охранник в коридоре уже повернулся в его сторону, выясняя, почему открылась дверь.

Андреев протягивал ему пакет, будто принес срочное письмо. Охранник оставил пост, чтобы принять пакет.

Сделав шагов десять, охранник заколебался, лицо его вытянулось от изумления. Он открыл было рот, но произнести ничего не успел. Андреев бросился на пол. Охранник, опешивший от столь неожиданного выпада, даже не успел среагировать на внезапное появление Рэмбо в конце коридора.

Рэмбо выстрелил из лука. Посланная со скоростью двести пятьдесят футов в секунду стрела попала охраннику в правый глаз. Солдат дернулся и упал на спину. Кончик стрелы, насквозь пробивший череп и вышедший из затылка, уперся в бетонный пол. Голова убитого неестественно повернулась.

Снова в коридоре наступила тишина.

Мусу Рэмбо оставил наблюдать за лестницей с улицы, а сам проскользнул к Андрееву – тот в это время втаскивал труп в пустую камеру.

Рэмбо вошел туда. Из коридора их сейчас не было видно. Они услышали голоса, доносившиеся из камеры чуть дальше по коридору.

– Полковник, мальчик мертв, – говорил хриплый голос по-русски. – Кислота разъела сердце.

– Какая жалость!

Хриплый голос говорил по-английски, но с явно русским акцентом, и Рэмбо не понял, почему этот человек не говорил на родном языке.

– Вот что случается, когда преступники не каются, – продолжал тот же голос. – Их смерть бессмысленна. Действительно, при иных обстоятельствах мальчик остался бы жив. Если бы американец честно сказал мне то, что я хочу узнать, мне не пришлось бы допрашивать ребенка. Во всем виноват американец, а не я.

Ублюдок! – раздалось из соседней камеры по-английски.

При звуке этого голоса сердце Рэмбо замерло. Его охватило радостное возбуждение.

Ошибки быть не могло. Даже такой, дрожащий от боли, осипший от ненависти, голос мог принадлежать только…

Траутмэну.

Ты жив!

Траутмэн продолжал выкрикивать ругательства:

– Педераст! Сифилитик!

Голос Траутмэна сорвался, и он застонал и бессилия.

– Ай-яй-яй! – произнес хриплый голос. – Наш слушатель, когда захочет, может говорить. Какая жалость, что это не случилось раньше. Интересно… Если мы пригрозим ему допросить другого заключенною, более юного, может, наш американский снизойдет и до беседы с нами…

Наступившую тишину прорезал крик Траутмэна.

– Я не знаю, где прячутся мятежники.

– К моему удовольствию, мы это скоро выясним. Но возможно, это знает ребенок, которого мы сейчас допросим.

Рэмбо взял ключ, которым он открывал дверь в коридор, и вставил его в скважину двери той комнаты, где они сейчас прятались.

Он надеялся, что ключ подходит ко всем дверям.

Он выглянул из двери, никого не увидел и тихо, почти бесшумно, направился к закрытой двери камеры Траутмэна, которая находилась рядом с открытой камерой.

Рэмбо не знал, сколько там было людей. Он различил только два голоса, но опасался, что там много людей. Вряд ли он справится с ними, не поднимая пальбы.

А стрелять он не хотел. Это значило поднять на ноги всех в крепости.

Но можно было поступить иначе.

Через четыре минуты мины взорвутся. Тогда звуки его выстрелов никто не услышит.

Но сейчас ему нужно действовать бесшумно.

Он остановился около раскрытой двери, из которой доносились голоса.

– Приведите другого пленника, – сказал по-английски хриплый голос. – На этот раз девочку. Если она не признается, ее смерть также будет на совести американца.

Услышав приближающиеся тяжелые шаги, Рэмбо резко бросился в дверной проем. Он ухватился за решетку на окне, захлопнул дверь и воткнул ключ в замок, стараясь не дать солдату открыть дверь.

Рэмбо провернул ключ. Замок заперся.

Люди в камере испуганно завопили.

На крик могли сбежаться.

Он поднял нож и пырнул им через решетку солдата, пытавшегося открыть дверь. И тут же понял, что убив его, он не сможет заставить замолчать другого, который не попал в поле его зрения.

Рэмбо спрятал нож, достал стрелу и снял наконечник. Это был конический наконечник. В отличие от четырехгранных «Медноголовых потрошителей» шуму он не наделает, но уж наверняка заставит замолчать тех, кто был в камере.

Изнутри вновь забарабанили по двери. Крики стали громче.

Со всей силы Рэмбо метнул наконечник в камеру. Капсула со слезоточивым газом ударилась о противоположную стену и лопнула, выпустив облачко белого газа, который сразу же заполнил все углы.

Люди внутри закашляли. Рэмбо бросил вторую капсулу. Рука, державшаяся за решетку, исчезла. В камере зашлись в кашле.

Схватив ключ, Рэмбо бросился к соседней камере. Дрожащей рукой он с трудом нашел замочную скважину и повернул ключ. Траутмэн лежал в полубеспамятстве в забрызганной кровью зловонной камере.

– Иисусе, полковник!

– Рэмбо? – Траутмэн заморгал, не веря своим глазам и опасаясь, что ему все это мерещится.

– Выбирайтесь отсюда, полковник. Поднимайтесь. – Рэмбо обхватил его, поднял на ноги и, поддерживая, вывел из камеры.

– Но, Джон, как…

– Пойдемте, сэр. Не разговаривайте.

10

Ураган различных чувств обрушился на Траутмэна, лишив его сил. После ослепительных огней камеры нормальный свет в коридоре казался ему тусклым. Все виделось как бы в дымке.

Но у него не было никаких сомнений, что именно Рэмбо ворвался к нему в камеру. И сейчас именно он помогал ему ковылять по коридору.

Рэмбо изредка останавливался, делая что-то, что Траутмэн не понимал.

Наконец до него дошло – Рэмбо отпирал остальные камеры, освобождая заключенных.

Но среди смутно различаемых им бегущих по коридору фигур афганцев Траутмэн ясно увидел блондина в форме Советской Армии! Неужели солдаты настигли их?

Траутмэн попытался убежать от солдата, Рэмбо крепче обхватил Траутмэна и еще быстрее повел его к солдату.

– Нет! Они убьют нас, Джон!

Смятение Траутмэна лишь усилилось, когда Рэмбо быстро заговорил с солдатом о чем-то по-русски. Солдат ответил.

У Траутмэна закружилась голова: Рэмбо, кто это?

11

– Потом объясню, – ответил Рэмбо. – Нам надо скорее уходить отсюда.

Они добрались до конца коридора, прошли через открытую дверь, остановились и стали ждать, пока Муса проинструктирует освобожденных мятежников.

Мины взорвутся через две минуты. Пойдем, – сказал Рэмбо.

Дверь сверху отворилась. Вошедший солдат закрыл ее, спустился до середины лестницы, и теперь смотрел широко раскрытыми от изумления глазами то на Траутмэна и Рэмбо, то на афганцев. Придя в себя, он развернулся и быстро побежал.

– Муса! Не стреляй! – предупредил Рэмбо. Одной рукой он поддерживал полковника, поэтому не мог снять лук с плеча. Свободной рукой Рэмбо вытащил нож и бросил. Длинный кривой клинок вонзился солдату в спину. Когда солдат упал, Муса подобрался к нему и зажал рот рукой, чтобы приглушить предсмертные стоны.

Рэмбо вместе с Траутмэном поспешил наверх. Он вытащил нож из трупа, приоткрыл дверь и оглядел заметенный песком двор. На улице завывал ветер. Часовых не было.

Мины. Он проверил по часам. У них оставалось только девяносто секунд, чтобы выбраться отсюда.

Он вывел Траутмэна во двор и подвел к северной стене, от которой падала тень внутрь двора. Напротив стояли ряды джипов, БТРов и грузовиков. Под машинами тикали часовые механизмы.

Вперед!

Он еще крепче ухватил Траутмэна и ускорил шаг Андреев поспешил за ними. Муса с афганцами не отставали.

Лестница, ведущая на стену, приближалась. Двадцать футов. Десять. И в тот момент, когда Рэмбо уже втащил на нее Траутмэна, во дворе раздался крик.

Их заметил солдат, стоящий в открытых дверях. Он достал из комнаты ружье и прицелился.

Выбора не оставалось. Муса выстрелил первым.

Услышав выстрел, выскочили другие солдаты и, не сразу сообразив, в чем дело, хватали оружие.

Муса продолжал стрелять. Солдаты падали под его огнем. Раздался вой сирены. Солдаты открыли ответный огонь.

Рэмбо тащил Траутмэна вверх по лестнице, пока они не скрылись от солдат во дворе. Муса и Андреев обстреляли двор и рванулись наверх. Рэмбо усадил полковника, снял свой М-203 и рискнул спуститься вниз, чтобы удобнее расположиться со своим гранатометом.

До взрывов оставалось еще тридцать секунд. Ему нужно было отвлечь солдат. Он выстрелил в цистерну с горючим. Граната взорвала цистерну, и в ту же секунду под ней детонировала мина. Огненное облако охватило все в радиусе двадцати футов. Обожженные солдаты с криками падали на землю, рядом стоявший джип взлетел в воздух.

Рэмбо взбежал по лестнице и схватил Траутмэна. Сверху раздались выстрелы. Часовые из караулки, решил он. Он услышал взрыв М-16. Это наверняка стрелял Муса. Затем громкий стук автомата Калашникова. Это Андреев. Хотя мог быть и чужой – в такой неразберихе трудно что-либо разобрать. Выстрелы со стены прекратились. Но во дворе стрельба продолжалась. Внизу появился солдат и прицелился вверх, но его тут же отбросил взрыв сзади.

Начали рваться мины.

Во дворе взрыв следовал за взрывом. Ветер раздул огонь, и он, облизывая каменные стены, ворвался на лестницу. Рэмбо легко контузило. Он выпрямился, поймал равновесие и потащил Траутмэна вверх.

На стене опять послышались выстрелы. Похоже, там появились солдаты с прожекторной вышки. Из будок бежали еще несколько солдат.

Рэмбо вдруг понял, что мины, которые он поместил под будки и вышку, еще не сработали. Муса с Андреевым и афганцы могут подорваться. Да и они с Траутмэном не должны пока появляться у стены.

На стене крепости стреляли. Во дворе взорвалась еще одна машина. Рэмбо спиной почувствовал удар взрывной волны. Наверху почти одновременно рванули мины под будками. Пламя лизнуло верхние ступени лестницы, но тут же было сбито ветром.

Рэмбо поднял Траутмэна еще выше. Он помог ему перешагнуть через обломки, и они едва устояли от налетевшего на них шквала. Как раз в этот момент на середине стены взорвалась вышка, и их с Траутмэном чуть было не сбило с лестницы ударной волной.

По ступеням ползли солдаты.

Свободной рукой Рэмбо прицелился и выстрелил из автомата-гранатомета. Солдат на лестнице как не бывало.

– Муса! – крикнул Рэмбо. – Андреев!

Успели ли они уйти со стены до того, как начали рваться мины, которые он заложил? Во дворе взорвался БТР.

Два приглушенных взрыва донеслись с северной части форта. Свет в форте погас – вышел из строя генератор. Во дворе, попав под огонь, солдаты метались в панике.

Рэмбо еще раз быстро выстрелил и потащил Траутмэна вдоль стены.

– Муса! Андреев!

На стене лежали несколько тел. Рэмбо с Траутмэном рванулись к ним. Взрывом было убито два повстанца. Муса медленно встал, тряхнул головой. Андреев приподнялся и тут же упал. Из груди у него торчал металлический осколок. Гимнастерка была залита кровью.

– Нет! – закричал Рэмбо.

Андреев с усилием попробовал сесть, но в этот момент пуля раздробила ему череп.

– Нет! – Рэмбо резко развернулся. – Нет! – Поддерживая Траутмэна, он одной рукой стрелял в то место, где под ним бушевал огонь. Раздался взрыв, и не стало еще одного БТРа. Рэмбо продолжал стрелять.

12

Майор Азов оторвал взгляд от пишущей машинки. Сначала он собирался напечатать рапорт с просьбой о переводе в другую часть, в какую угодно, лишь бы подальше отсюда. Но вспомнив пузырившуюся от кислоты кожу на груди мальчишки, которого пытали у него на глазах, Азов вытащил бумагу из машинки и порвал. Потом торопливо заправил новый лист и принялся печатать другой документ; на этот раз он просил уволить его из армии. Он сыт по горло этой войной. Его единственным желанием было вернуться в деревенские края, где он вырос; смотреть, как наливаются колосья, а не как умирают люди.

Но как бы страстно Азов ни мечтал распроститься с войной, она не желала его отпускать. Война напомнила о себе яростной перестрелкой. Грохнувший во дворе взрыв вышиб стекла в его комнате на втором этаже. Падая на пол, майор закрыл лицо руками, защищаясь от осколков. Во дворе вырос слепящий столб пламени высотой до его окна. Второй взрыв тряхнул пол, к которому он припал грудью.

Шатаясь, Азов поднялся на ноги и услыхал вопли, взрывы, и вновь отчаянные вопли людей. Он машинально достал из кобуры пистолет и укрылся за стеной рядом с выбитым окном. Во дворе метались языки пламени. Повсюду валялись обломки от газиков, БТРов и грузовиков. Солдаты обстреливали лестницу в северо-восточной части крепости, потом перенесли огонь на восточную стену.

Азов осторожно выглянул из окна. Трех секунд оказалось достаточно, чтобы оценить ситуацию. Картина боя вызвала у него недоумение. Все говорило о том, что атака началась на снаружи, а изнутри крепости. Он не слышал характерного свиста орудийных снарядов, разметавших военную технику по двору. Это навело его на мысль, что кто-то мог установить мины на днища машин. Рискнув еще раз выглянуть, Азов заметил на стене фигуры, главным образом, афганских крестьян. Впрочем, один из людей на стене – блондин в военной форме – был, похоже, советским солдатом. Его действия поразили Азова: дат стрелял не в бегущих афганцев, а вниз во двор.

Очередной взрыв отбросил Азова от окна, но в последний момент он успел увидеть, как один из афганцев перегнулся через стену и исчез, видимо, соскользнув по веревке. Майор пришел в себя от удара взрывной волны и, спотыкаясь, вернулся на прежнее место.

Он снова выглянул. Еще один афганец пропал из виду. Потом другой. Может быть, солдатам удалось отразить атаку группы, ухитрившейся преодолеть крепостную стену?

Азов покачал головой. Вряд ли. Налетчики всегда вооружены, а большинство афганцев на стене безоружны! Но почему тогда советский солдат, находящийся на стене, обстреливает двор?

Внезапно Азова осенило. Афганцы не нападали! Они бежали из казематов! А советский солдат прикрывал их!

Караульная будка в северо-восточной части крепости взлетела на воздух. Взрывная волна сбила с ног трех оставшихся афганцев и русского солдата. Они попытались подняться, но еще один взрыв снова бросил их на камни.

Стрельба не прекращалась. Азов подумал про себя, что его долг сейчас – не сидеть в безопасной комнате, а поскорее присоединиться к солдатам во дворе. Он обязан сам повести своих людей в бой! Но страстное желание покончить с войной оказалось сильнее рефлекторного желания выполнить служебный долг и поступить так, как его приучили за долгие годы в армии.

Нет! Эта не моя война!

На стене появились еще два человека. Один из них спотыкался. Пленный американец! Помогавший ему был одет по-афгански, но тоже смахивал на американца. Несмотря на несущиеся по ветру тучи песка, Азов прекрасно его рассмотрел. То, что он увидел, производило сильное впечатление. Второй американец был высок и мускулист. Держался он очень уверенно. Его длинные черные волосы развевались на ветру. Он наклонился над лежавшими. Один из афганцев сумел встать на ноги. Советский солдат попытался сесть, упал, снова привстал, и голова его дернулась как от попадания пули. Американец резко выпрямился. Придерживая одной рукой спасенного соотечественника, другой он вел по двору огонь из автомата. Отдача сотрясала его тело, но могучие руки крепко держали оружие.

– Нет! – прокричал американец. – Нет! – повторил он еще раз.

– Нет! – его крик перекрыл вой ветра.

Сам не осознавая, что делает, Азов поднял пистолет. Удивленный собственным действием, он все же не остановился. Он подчинился многолетней выучке и прицелился в американца. Мишень была как на ладони, и Азов ни секунды не сомневался, что поразит ее. Он прицелился американцу в грудь.

С юных лет Азов превосходно стрелял из пистолета. Он всегда гордился тем, что больше всех в части выиграл соревнований по стрельбе. Ему принадлежал абсолютный рекорд дивизии. И сейчас он был уверен, что поразит противника, если плавно нажмет на курок. Полковник им будет очень доволен.

Азов медленно опустил оружие.

К черту полковника!

Это война не моя! Я с войной покончил!

13

Последняя пустая гильза вылетела из автомата Рэмбо, и ветер отнес ее в сторону. Рэмбо отшвырнул пустой магазин, схватил прикрепленный к прикладу новый и вставил его на место.

Вместо того чтобы возобновить стрельбу, он повернулся и прокричал Мусе:

– Спускайся по веревке, живо!

Муса выпустил очередь по солдатам, показавшимся наверху ведущей на стену лестницы. Когда они посыпались вниз, он схватился за веревку и начал спуск.

Рэмбо дал три очереди по солдатам, вновь показавшимся на лестнице. Он усадил Траутмэна, лихорадочно выбрал всю веревку, свисавшую со стены, а свободным концом обвязал полковника под мышками. Под свист пуль Рэмбо опустил Траутмэна на веревке через стену. Крепко уперевшись ногами, он накинул веревочную петлю на левое плечо и быстро начал спускать его на землю.

Веревка обжигала Рэмбо ладони, пули с визгом проносились над головой, но Рэмбо не обращал на это внимания. Сейчас для него существовал только Траутмэн.

Взрыв, раздавшийся внизу, снаружи крепости, заставил его вздрогнуть. Нет! Неужели освобожденные им узники не послушались его! Наверное, кто-то из них запаниковал и, поранившись о колючую проволоку, выскочил на минное поле!

– Муса, останови их!

Пуля обожгла ему плечо. Он ускорил бег веревки в руках и вдруг почувствовал, как она ослабла. Он развернулся, намереваясь выстрелить из гранатомета по лестнице и спешащим к ней солдатам.

На какое-то мгновение он увидел лицо в окне напротив. Офицер опускал пистолет.

Рэмбо не понял, в чем дело. Он взял свой М-203 на плечо, схватил веревку и проверил, надежно ли держится крюк. Раньше он никогда не спускался с такой скоростью. У него захватило дух, из обожженных ладоней сочилась кровь. Он спрыгнул на землю, выпрямился и тут же рванулся к едва видневшимся в пелене песка фигурам.

Траутмэна держал Муса. Оставшиеся в живых афганцы испуганно переглядывались.

– Как теперь пройти через минное поле? – спросил Муса. – Без Андреева…

Рэмбо выпустил гранату в сторону колючей проволоки, увидел вспышку и, яростно строча из автомата, устремился к проходу. Раздались взрывы мин. Над головой пролетели осколки. Он выхватил из кармана гранату и перезарядил гранатомет. Рвануло еще несколько мин.

Рэмбо сменил магазин в автомате и ринулся вперед, поливая свинцом противника. Песок от взрывов смешивался с клубами песка, поднятыми черной бурей, и Рэмбо казалось, что он пробирается через бушующее море.

Но он, проделав взрывом проход во втором ряду колючей проволоки, продвигался все дальше, успевая при этом подгонять афганцев. Наконец обернулся к Мусе, поддерживавшему Траутмэна.

Давай теперь я понесу.

– Я взять у Андреева компас, когда его убили. Да простит мне Аллах мой эгоизм в ту минуту.

Рэмбо взвалил Траутмэна на плечо. Взглянув на светящийся компас, выбрал направление и побежал. Сначала грузное тело Траутмэна мешало бегу, но Рэмбо быстро приноровился. Теперь он со всех ног убегал от горящей, скрывающейся за пеленой песка крепости. Лошади! Он должен пробиться к оставленным лошадям!