Текст книги "Сталин и бомба. Советский Союз и атомная энергия. 1939-1956"
Автор книги: Дэвид Холловэй (Холловей)
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 44 страниц)
В период между летом 1949 г. и весной 1950 г. Советский Союз увеличил ГСВГ на 80 тысяч человек, доведя 3-ю и 4-ю гвардейские мотомеханизированные армии более чем до 70-процентного численного состава{1265}.[281]281
Советские источники подтверждают, что Советский Союз начал наращивать свои вооруженные силы в 1949 г. См.: 50 лет вооруженных сил СССР. С. 480.
[Закрыть] Готовность этих войск была повышена за счет укрепления дисциплины и программы боевой подготовки, которая теперь включала полевые маневры крупных частей{1266}.[282]282
В меморандуме от 25 мая 1950 г., подготовленном для Белого дома адмиралом Хилленкотером, директором ЦРУ, говорилось: «Новые свидетельства ясно указывают, что с лета 1949 г. численность советских вооруженных сил увеличивается, как и советские возможности агрессивных военных действий» (HSTL). В докладе ЦРУ в октябре 1951 г. отмечается, что «в течение некоторого времени СССР систематически наращивает свои войска и войска сателлитов в Восточной Европе для установления относительного преимущества над растущими западными силами». См.: Special Estimate: The Strength and Capabilities of Soviet Bloc Forces to Conduct Military Operations against NATO. SE-16, published October 12, 1951. P. 14. HSTL, PSF Intelligence File. Folder: SE Special Estimate Reports № 10–18. Box 258.
[Закрыть] В то же время Советский Союз начал реорганизовывать вооруженные силы Восточной Европы по советскому образцу и включать их в советские боевые порядки. Маршал К.К. Рокоссовский, один из самых выдающихся командиров времен войны, был назначен министром обороны Польши в октябре 1949 г., а несколько других советских офицеров получили назначения на ведущие посты в польской армии[283]283
Рокоссовский получал приказы из Москвы, хотя он был членом Политбюро польской партии. См.: Johnson A. R., Dean R. W., Alexicv A. East European Military Establishments: The Warsaw Pact Northern Tier. N.-Y.: Crane Russak, 1980. P. 20.
[Закрыть]. В 1949 г. в Польше была введена всеобщая воинская повинность, что привело к созданию 400-тысячной армии{1267}. В советской зоне оккупации моторизованная полиция, учрежденная в 1948 г., была реорганизована осенью 1949 г. Военная подготовка была усилена и численность увеличена. В марте 1950 г. моторизованная полиция, которая теперь насчитывала 50 тысяч человек, была вооружена советским оружием, включая танки{1268}. В 1950 г. в Чехословакию было послано 1000 советских советников для организации ее вооруженных сил по советскому образцу{1269}. В следующем году Чехословацкая Народная армия возросла с 140 до 250 тысяч регулярных войск, а пограничная стража и войска безопасности увеличились с 40 до 150 тысяч{1270}. Примерно в то же самое время венгерская армия приняла группу новых советников из Советского Союза{1271}. Эти меры отражают решение Советского Союза усилить советскую военную мощь, противостоящую Западной Европе, и интегрировать восточноевропейские войска в советские боевые порядки. К 1953 г. восточноевропейские вооруженные силы насчитывали более одного миллиона человек{1272}. Советские вооруженные силы удвоились с 2,874 миллиона человек в 1948 г. до 5,7 миллионов в 1955 г.{1273} Эти меры были направлены на усиление способности Советского Союза оккупировать Западную Европу в случае войны.
В 1950 г. Сталин решил усилить военно-морской флот[284]284
Некоторые источники относят начало военно-морского возрождения к 1946 г., но это представляется ошибочным. См.: History of the Strategic Arms Competition… P. 268.
[Закрыть]. Он инициировал новую программу кораблестроения, включающую крейсеры, эсминцы, эскортные суда и морских охотников за подводными лодками, как и сами подводные лодки{1274}. В январе 1950 г. он назначил Малышева министром судостроения, а в следующем месяце создал новое министерство военно-морского флота{1275}. Сталин решил, что Советскому Союзу нужно иметь нечто большее, чем просто силы береговой обороны. Флот должен угрожать транспортным соединениям и базам НАТО, а также препятствовать поставкам и транспортировке войск из Соединенных Штатов в Европу в случае войны{1276}. Хрущев впоследствии выразил мнение, что решение Сталина увеличить вложения в военно-морской флот было одной из самых его больших ошибок в военной политике, поскольку оно игнорировало уязвимость надводных кораблей от ядерного оружия{1277}.
В начале 1950-х гг. в основе советского военного планирования лежало предположение, что атомная бомба, как стратегическое оружие, будет использоваться против целей в тылу, а не против войск на поле боя или на море. Как показали первые обсуждения советских военных планов, операции сухопутных войск планировались без учета воздействия атомной бомбы. Первый признак перемен появился в 1951 г., когда командующий Туркестанским военным округом генерал Иван Петров получил приказ подготовить большие учения, которые смогли бы показать, как следует проводить сухопутные операции при использовании ядерного оружия{1278}. Штаб Петрова, ничего не знавший о ядерном оружии, разработал свой план. Он, однако, не был принят Генеральным штабом и был возвращен Петрову в Ташкент с комментариями и предложениями. Начальник Генерального штаба генерал С.М. Штеменко послал группу из шести офицеров для помощи Петрову в подготовке плана. Эти люди кое-что знали о характеристиках ядерного оружия, и план, удовлетворивший Генеральный штаб, был подготовлен. Учения оказались полезными для тех, кто изучал влияние ядерного оружия на боевые операции{1279}.
Так случилось, что до смерти Сталина это были единственные учения, позволившие получить представление о влиянии ядерного оружия на боевые действия. Точно не известно, когда именно в 1951 г. состоялись эти учения; возможно, осенью (традиционное время для учений). Эти учения были, вероятно, ответом на первые признаки интереса американцев к использованию ядерного оружия для противодействия советским наступательным операциям с обычным вооружением войск; они, возможно, также были ответом на дискуссии о вероятном применении атомной бомбы в корейской войне. Они не указывали на фундаментальные перемены в советской концепции войны. Сталин не считал ядерное оружие решающим. В июле 1952 г. он сказал лидеру итальянских социалистов Пьетро Ненни, что Соединенные Штаты обладают технической мощью, но не живой силой, чтобы вести войну; они имеют самолеты и атомную бомбу, но где они найдут миллионы солдат, чтобы вести третью мировую войну? «Для Америки недостаточно разрушить Москву, также как для нас недостаточно разрушить Нью-Йорк». С этой точки зрения, сказал Сталин, Соединенные Штаты слабы. Нужно мобилизовать сухопутные силы для третьей мировой войны в Европе и Азии, но это теперь труднее, чем раньше, а в будущем станет даже еще труднее{1280}. Сталин предпринял шаги, чтобы Советский Союз получил возможность атаковать непосредственно Соединенные Штаты. В конце 1940-х гг. он развернул 14-ю армию на Чукотке, чтобы высадиться на Аляске в случае войны{1281}.
Тем не менее учения в Туркестане явились свидетельством растущего внимания военных к влиянию атомного оружия на ведение войны. В 1951 г. или 1952 г. была издана инструкция о влиянии атомной бомбы на боевые операции{1282}. В 1952 г. в военных округах был показан фильм об атомных взрывах, сопровождавшийся лекцией об атомной бомбе{1283}.[285]285
Мне говорили также, что это был фильм о первых советских испытаниях и что это был фильм о бомбардировке Хиросимы и Нагасаки, а возможно, это были два фильма.
[Закрыть] В 1952 г. генерал Петров был переведен из Ташкента в Министерство обороны в Москве, а в апреле 1953 г. – через месяц после смерти Сталина – он стал начальником Главного управления боевой и физической подготовки. На этом посту он специально отвечал за разработку новых тактических и оперативных методов атомной войны{1284}.
VI
Защита от атомного нападения была в фокусе сталинской военной политики. Сталин прилагал усилия к разработке средств доставки атомных бомб к вражеским целям. В апреле 1946 г. он восстановил дальнюю авиацию{1285}. Эта авиация имела самолеты довоенной конструкции; в 1947 г. она состояла из 1800 единиц – 1000 Ил-4, 32 ТБ-7 и транспортных Ли-2, которые были советской версией «Дугласа ДС-3»{1286}.[286]286
Объединенный разведывательный комитет при ОКНШ в ноябре 1948 г. считал, что к 1 августа дальняя авиация состояла из 1000 многомоторных бомбардировщиков, таких как Ил-4, 600 транспортных Ли-2 и 200 Ту-4. См.: JIC 435/12. November 30, 1948. Soviet Intentions and Capabilities, 1949, 1956/57. P. 22. National Security Archive. Washington, DC.
[Закрыть] Боевой радиус действия Ил-4 и ТБ-7 не превышал 2000 километров. Таким образом, дальняя авиация была слишком слабо оснащена, чтобы выполнять стратегические бомбовые операции. В конце 1940-х гг. ее главной задачей была поддержка сухопутных сил[287]287
Части дальней авиации были бы задействованы в операции по установлению господства в воздухе в начальной фазе стратегических наступлений. См.: Чередниченко М. Развитие теории стратегической наступательной операции в 1945–1953 гг.// Военно-исторический журнал. 1976. № 8. С. 42.
[Закрыть].
Первые штатные испытания Ту-4 (советской копии Б-29) состоялись в июле 1947 г.{1287} Новый бомбардировщик имел дальность полета 5100 км при бомбовой нагрузке 6–8 тонн и скорости полета около 550 км/ч на высоте 10000 метров{1288}. Он не был таким совершенным, как Б-29. Сталин приказал запустить его в производство в 1948 г., хотя еще имелись неувязки в конструкции{1289}.[288]288
Сталин подписал документ, утверждающий производство. Ту-4 – единственный самолет, выделенный таким образом. См.: Пономарев А.Н. Творя невиданный полет// Знамя. 1980. № 1. С. 175.
[Закрыть] Более тысячи Ту-4 было построено в следующие пять или шесть лет, причем некоторые из них были модифицированы для транспортировки атомных бомб[289]289
Разведка США считала, что в советской авиации к середине 1955 г. было 1150 Ту-4 и что их производство прекратилось в 1953 г. См.: Special Staff Study for the President. NSC Action № 1328. Vol. Ill: Reproduction of Charts Used in Presentation of May 26, 1955. Charts on Aircraft Production and Bloc Air Strength. Washington, DC: National Security Archive. Некоторые авторы оценивают общую продукцию в количестве не более 400. См.: Gun-ston В. Aircraft of the Soviet Union… P. 324. В mi: Alexander J. Russian Aircraft… P. 359, сообщается, что было построено 1200 самолетов, из которых 400 передано китайским военно-воздушным силам. О модификации Ту-4, способного нести атомные бомбы, см.: Харитон Ю. Б., Смирнов Ю.Н. О некоторых мифах и легендах вокруг советского атомного и водородного проектов// Материалы юбилейной сессии Ученого совета центра, 12 января 1993 г. М.: Курчатовский институт, 1993. С. 38.
[Закрыть].
Ту-4 поступил на вооружение дальней авиации в 1948 г., но советские конструкторы вскоре осознали, что он устарел. Леонид Кербер, работавший в конструкторском бюро Туполева в то время, писал, что в 1948–1949 гг. «специалистам стало ясно, что эра дальних бомбардировщиков с поршневыми двигателями подходит к концу»{1290}. Максимальная скорость этих бомбардировщиков не превышала 600 км/ч, то есть они были уязвимы для перехвата реактивными истребителями, имевшими скорость 800–900 км/час[290]290
Это суждение скоро изменилось, когда оказалось, что самолеты Б-29 военно-воздушных сил США подверглись атаке Миг-15 в Корее и должны были ограничиться тактической поддержкой наземных операций вместо выполнения стратегических задач. См.: Whiting К. R. Soviet Air Power. Boulder, Colo: Westview Press, 1986. P. 39.
[Закрыть]. В конце 1948 г. или начале 1949 г. Министерство авиационной промышленности дало указание Туполеву начать работу над реактивным бомбардировщиком для замены Ту-4.{1291} Главной проблемой Туполева стали поиски подходящего мотора. Только когда он удовлетворился мотором Микулина АМ-03, обеспечивавшим тягу 8000 килограммов, началась разработка нового бомбардировщика{1292}.[291]291
Мотор был разработан конструкторским бюро А.А. Микулина.
[Закрыть] Ту-88 – или Ту-16, как его позднее называли, предназначался для транспортировки ядерных бомб{1293}. Он имел стреловидные крылья, максимальную скорость около 1000 км/ч и мог нести 3 тонны бомб при дальности полета 5760 км; таким образом, он мог взять на борт атомную бомбу, испытанную в 1951 г.{1294} Его испытания начались з апреле 1951 г., а серийное производство – в 1953 г. На первомайском параде 1954 г. состоялась его первая публичная демонстрация{1295}.[292]292
Он показал себя много лучше конкурентного проекта бюро Ильюшина, Ил-46, увеличенной версии фронтового бомбардировщика Ил-28. См.: Ilyuschin und seine Flugzeuge. Berlin: Transpress, 1976. P. 67–68. В НАТО он назывался «Барсук».
[Закрыть]
В начале 1950-х гг. дальняя авиация насчитывала приблизительно 1700 самолетов в составе трех воздушных армий, две из которых базировались в западной части страны и одна – во Владивостоке (Дальний Восток){1296}.[293]293
К концу 1952 г. на западе СССР было сосредоточено 570 Ту-4, на юго-западе СССР – 300 и 100 – на Дальнем Востоке (Ibid. P. 21). Эти силы относительно легко могли быть перегруппированы; «по меньшей мере 30 аэродромов в СССР и у его сателлитов подходят для осуществления операций поддержки средними бомбардировщиками (т. е. Ту-4), и около 75 других подготовлены для ограниченных операций этих бомбардировщиков» (Ibid. P. 14).
[Закрыть] С развертыванием заметного числа Ту-4 к началу 1950-х гг. дальняя авиация стала уделять особое внимание проведению самостоятельных операций{1297}: «Тщательно разрабатываются способы нанесения мощных авиационных ударов по стратегическим объектам в глубоком тылу, в первую очередь по стратегическим средствам ядерного нападения, военно-экономическому потенциалу, системе государственного и военного управления, группировкам войск»{1298}.
К началу 1950-х гг. дальняя авиация имела перед собой три задачи. Во-первых, она должна была разрушить военно-экономическую мощь противника и подорвать его военное производство; бомбардировщики должны были совершать налеты на оборонные предприятия, так же как и на политические и административные центры{1299}. Во-вторых, в ее задачу входило нанесение бомбовых ударов по военно-морским базам, портам, железнодорожным узлам и другим целям, чтобы замедлить продвижение противника или ослабить его сопротивление советскому наступлению{1300}. В-третьих, она должна была атаковать авиабазы (а позднее и ракетные базы), с которых могли совершаться налеты, и особенно атомные удары, на Советский Союз{1301}. В самом общем виде эти задачи были схожи с задачами «разрушения», «замедления» и «ослабления», стоящими перед командованием стратегической авиацией США.
Большинство целей дальней авиации располагалось в Европе и Азии. Это было связано с необходимостью поддержки сухопутных сил, но служило и для других задач тоже. Так как заморские базы играли ключевую роль в американских военных планах в конце 1940-х и начале 1950-х гг., удары дальней авиации по ним должны были ослабить атомное нападение Соединенных Штатов и тем самым предотвратить ущерб, который они могли нанести Советскому Союзу. В рамках данной советской концепции начала 1950-х гг. большинство важных целей, эквивалентных задаче «замедления», – командно-контрольные системы, транспортные узлы – также попадало в сферу действия бомбардировщиков на театре военных действий. Если НАТО укрепляло Великобританию как главную базу (в соответствии с планом «Оффтэкл»), она становилась особо важной целью для бомбардировок.
Независимо от важности европейского и азиатского театров военных действий, именно Соединенные Штаты угрожали Советскому Союзу. Следовательно, Сталин намеревался обзавестись средствами для непосредственного нападения на Соединенные Штаты. Ту-4 не мог нанести удар по Соединенным Штатам и вернуться на базу, но он мог совершить полет в одном направлении и нанести удар по целям в штате Мэн или к северо-западу от линии Сан-Диего – озеро Верхнее{1302}. Была разработана система дозаправки в воздухе, чтобы увеличить дальность полета Ту-4, также была разработана облегченная версия с большим запасом топлива{1303}. Но это были паллиативные меры. В 1947 и 1948 гг. военно-воздушные силы выдали техническое задание на бомбардировщик с дальностью 12–13 тысяч км. На основе Ту-4 Туполев разработал бомбардировщик Ту-85, снабженный четырьмя поршневыми моторами, так как реактивные двигатели того времени еще не имели достаточной тяги для подъема в воздух тяжелого бомбардировщика с топливом, необходимым для межконтинентального перелета. Ту-85 имел дальность полета 8500 км при бомбовой нагрузке 20 тонн и 12200 км при нагрузке в 5 тонн. У него была скорость 665 км/ч на высоте 10000 м. Первый прототип удачно прошел полетные испытания в 1950 г.{1304},[294]294
Автор пишет, что первое испытание имело место в начале 1950 г., и делает вывод, что разработка самолета началась в начале 1948 г.
[Закрыть] Он имел требуемую дальность, и было принято решение запустить его в серию. Но командование военно-воздушных сил опротестовало это решение на том основании, что поршневые бомбардировщики были уязвимы для реактивных перехватчиков. Туполев в конце концов принял этот аргумент, и производство было прекращено; было выпущено всего два самолета{1305}.
Теперь принимается решение разработать реактивный межконтинентальный бомбардировщик. В течение 1950 г. Сталин встречался с несколькими конструкторами, настаивая на создании именно такого самолета. Он предложил Туполеву разработать межконтинентальный турбореактивный бомбардировщик, но Туполев ответил, что не сможет его сделать. Когда Сталин спросил, почему межконтинентальный бомбардировщик не может быть сделан на базе Ту-16, Туполев дал понять, что требуемой дальности с двумя моторами Микулина АМ-03 не достичь. «Тогда поставьте на него четыре мотора, что Вам мешает?» – спросил Сталин. Туполев объяснил, что простое увеличение числа двигателей не поможет: турбореактивные двигатели требуют слишком много топлива, и пока не понятно, как снизить расход топлива. Несмотря на давление со стороны Сталина, Туполев отказался заняться этим проектом{1306}. Туполев уже работал над проектом межконтинентального турбовинтового бомбардировщика, Ту-95, который совершил свой первый испытательный полет 11 ноября 1952 г.{1307} Проблемы с двигателем отсрочили его производство, и он не вступил в строй до 1955 г. Ту-95, который в НАТО получил название «Медведь», имел максимальную скорость порядка 800 км/ч на высоте 12500 м при бомбовой нагрузке 11 тонн{1308}.[295]295
Ty-95 оснащался моторами HK-12, которые были спроектированы с помощью д-ра Фердинанда Бранднера. См.: Boyd A. The Soviet Air Force since 1918. N.-Y.: Stein and Day, 1977. P. 222–223; Brandner F. Ein Leben Zwischen Fronten. Munich: Verlag Welsermuehl, 1973. P. 199–205.
[Закрыть]
Турбовинтовой бомбардировщик был не совсем то, что хотел Сталин, однако после отказа Туполева разрабатывать турбореактивный бомбардировщик он обратился к Мясищеву, чье конструкторское бюро было закрыто в 1946 г. Мясищев, работавший над дальними бомбардировщиками в туполевской шарашке во время войны, уже давно обдумывал проект реактивного стратегического бомбардировщика. С помощью своих учеников в Московском авиационном институте он работал над проектом высокоскоростного бомбардировщика со стреловидным крылом и четырьмя реактивными двигателями{1309}. Командование военно-воздушных сил проявило большой интерес к этому проекту, и в конце 1950 г. после интенсивных дискуссий в военно-воздушных силах и Министерстве авиационной промышленности Сталин решил предоставить Мясищеву новое конструкторское бюро. Официальное правительственное решение было подписано 24 марта 1951 г.{1310} Свое проектное бюро Мясищев организовал при авиационном заводе в Филях под Москвой{1311}. Его новый бомбардировщик, который стал известен как М-103 или Мя-4, совершил свой первый испытательный полет в январе 1953 г. и в следующем году пролетел над Красной площадью во время первомайского парада{1312}. М-103, названный в НАТО «Бизоном», имел четыре двигателя Микулина АМ-03. Его скорость была около 1000 км/ч, но дальность не более 9000 км, намного меньше тех 16000 км, которых требовал Сталин{1313}. Туполев оказался прав относительно невозможности спроектировать межконтинентальный бомбардировщик с мотором АМ-03. Тем не менее М-103 был запущен в серию, пока Мясищев разрабатывал способы его дозаправки в воздухе{1314}. Он был принят на вооружение дальней авиации в 1955 г., но в малых количествах[296]296
Разведка США считала, что Советский Союз имел к середине 1955 г. 20 самолетов 103-М в оперативных соединениях. См.: Special Staff Study for the President. NSC Action № 1328: Vol. 3: Reproduction of Charts Used in Presentation of May 26, 1955. Chart on Estimated Bloc Air Strength. Washington, DC: National Security Archive.
[Закрыть].
VII
Сталин рассматривал в качестве носителей ядерного оружия не только бомбардировщики; равно высокий приоритет получили и ракеты. К концу 1947 г. были заложены основы ракетной программы: с помощью оборудования, вывезенного из Германии, была создана исследовательская и производственная база; в советской армии были сформированы первые соединения ракетных войск; был выработан план по развитию ракетостроения. Директором главного ракетного института, НИИ-88, стал генерал Л.М. Гайдуков, возглавлявший техническую комиссию по Германии в 1945 г.; конструкторский отдел возглавлял Королев{1315}.[297]297
НИИ-88 относился к Седьмому главному управлению Министерства вооружений.
[Закрыть] В октябре 1946 г. именно в НИИ-88 были доставлены многие немецкие ученые и инженеры-ракетчики, но к маю 1948 г. их собрали в филиале института № 1 на острове Городомля в Калининской области{1316}. Поначалу условия в НИИ-88 были трудными. Королев не имел нужных ему сотрудников – конструкторов и ученых. Его отдел состоял всего из 60 инженеров, и у большинства из них не было опыта в ракето– или самолетостроении{1317}. Первый год они провели, знакомясь со сборочной линией Фау-2 и ракетами Фау-2, которые были вывезены из Германии. Немцы помогали им собирать ракеты, а также испытательное и наземное оборудование{1318}.
Составленный к концу 1946 г. план имел своей главной целью разработку ракет дальнего радиуса действия. В марте 1947 г. Королев, участвовавший в разработке плана, сказал своей команде конструкторов, что им предписано разрабатывать ракеты, имеющие дальность во много раз большую, чем Фау-2, максимальная дальность которых около 300 км{1319}. В советской военной прессе было отмечено, что нужно ожидать значительного увеличения дальности. В январе 1947 г. генерал-лейтенант артиллерии П.Н. Кулешов сообщал, что немцы намеревались разработать ракету, способную нанести удар по Америке с европейского континента{1320}. Подобная озабоченность по поводу дальности полета ракет проявилась и в вопросе Королева, спросившего Василия Емельянова, одного из заместителей Ванникова в Первом главном управлении, можно ли использовать ядерное топливо в качестве движущей силы для подъема ракеты за пределы земного тяготения{1321}.[298]298
Емельянов пишет, что Королев задавал ему этот вопрос в начале 1946 г. Это представляется слишком ранней датой, но независимо от ее точности разговор указывает, под каким нажимом находился в то время Королев, от которого требовали значительного увеличения дальности полета но сравнению с Фау-2.
[Закрыть]
В марте Королев рассказал своим инженерам, как он намерен решать проблему дальности{1322}. Его идея заключалась в уменьшении веса ракеты за счет отделения ее головной части после выключения двигателя. Он отметил, что ракета подвергается наибольшим температурным перегрузкам, когда движется с максимальной скоростью сразу же после остановки двигателя; с другой стороны, когда двигатель разгоняет ракету, она проходит активный участок своей траектории в атмосфере при относительно низких скоростях, и температура при этом в десятки раз ниже, чем на финальной стадии пассивного участка траектории. Если головная часть отделяется от ракеты после остановки двигателя, то ее общий вес можно уменьшить, так как отделяемые ступени ракеты можно изготавливать из более легких материалов с учетом более низких температур разгонной фазы. Можно было бы снизить вес ракеты, сняв стабилизаторы и тепловой щит, каким была оборудована Фау-2, и сделав топливные баки интегральной частью ракеты{1323}. Подход Королева сулил важные преимущества по сравнению с Фау-2, проект которой не предусматривал отделяющихся частей в течение всего полета от старта до финиша. Полностью его концепция не была реализована до 1953 г., но тем не менее служила целью для работы его инженеров{1324}.
Такие темпы разработок ракет дальнего действия были слишком медленны для Сталина. На совещании военных руководителей и ученых-ракетчиков в Кремле в апреле 1947 г. он потребовал срочно разработать ракету, которая могла бы достичь Соединенных Штатов. Согласно одному свидетельству, Сталин подчеркнул необходимость межконтинентальных – или, как он называл их, трансатлантических – ракет: «Представляете ли вы стратегическую важность машин такого типа? Они могли бы стать эффективной смирительной рубашкой для этого шумливого лавочника Гарри Трумэна. Мы должны продолжать, товарищи. Проблема создания трансатлантических ракет является крайне важной для нас»{1325}.[299]299
Токаты бежал из Советского Союза в конце 1940-х гг. и много писал о своей работе там. Позднейшие советские публикации подтверждают, что в апреле 1947 г. в Кремле действительно происходили совещания. См., например: Романов А. П., Губарев В.С. Конструкторы. М.: Политиздат, 1989. С. 62.
[Закрыть] Большинство специалистов скептически относилось к возможности разработки баллистической ракеты с дальностью более 1000 км{1326}. НИИ-88 изучал крылатые ракеты в содружестве с институтами авиастроиельной промышленности{1327}. В РНИИ группа под руководством М.В. Келдыша искала теоретическую возможность создания стратосферного самолета по типу предложенного немецким ученым-ракетчиком Ойгеном Зенгером. Этот самолет запускался бы ракетой на высоту нескольких десятков или сотен километров и затем скользил бы в верхних слоях атмосферы вплоть до. своего приземления. Келдыш пришел к заключению, что ракетоплан с дальностью порядка 12000 км можно построить{1328}.[300]300
Согласно Токаты, этот проект обсуждался на совещании в апреле 1947 г. в Кремле.
[Закрыть]
В октябре и ноябре 1947 г. Королев наблюдал за первыми испытательными полетами на новом ракетном полигоне Капустин Яр вблизи Каспийского моря. Несколько Фау-2, собранных в России из деталей, вывезенных из Германии, были успешно запущены немецкой и советской командой, подготовленной в Германии. Министр вооружений Дмитрий Устинов, командующий артиллерией главный маршал артиллерии Н.Н. Воронов и генерал-полковник М.И. Неделин, начальник штаба артиллерии, присутствовали на этих испытаниях{1329}. Поскольку ракеты большой дальности предназначались для артиллерии, артиллерийские начальники принимали участие в составлении первых планов разработки ракет и их испытаний. Первые ракетные соединения были сформированы на основе частей гвардейских минометов, которые с большим эффектом использовали ракетную артиллерию «Катюш» во время войны{1330}.
В 1947 г. Королев начал работать над ракетами Р-1 и Р-2. Р-1 (известная как «единичка») была советской версией Фау-2, имела ту же конструкцию и параметры. Королев прямо хотел перейти к ракете с дальностью 500–600 км, но это предложение было отклонено. Было принято решение выпускать Р-1 и на ее основе дать возможность промышленности и военным овладеть всеми проблемами производства и запуска ракет большой дальности{1331}. Испытания происходили с сентября до ноября 1948 г. и использовались для изучения методов баллистических расчетов и устойчивости движения. Дальнейшие испытания имели место в 1949 г., а в следующем году Р-1 была принята на вооружение сухопутными войсками{1332}.
Начиная с 1947 г., команда Королева также работала над ракетой Р-2 («двойка»), боле совершенной по сравнению с Р-1. Ее вес был только на 350 кг больше, но она могла нести нагрузку в 1,5 тонны на расстояние 600 км – вдвое больше, чем Фау-2 или Р-1. Топливные баки были интегральной частью ракеты, но бак жидкого кислорода – нет, так как данные о поведении жидкого кислорода в полете еще не были известны. Был разработан механизм, отделяющий головную часть ракеты в полете; это позволило заменить сталь на алюминиевые сплавы в некоторых частях ракеты, потому что требования к прочности ракеты были теперь снижены. Вес двигателя стал меньше, но его тяга увеличена. Р-2 имела новую систему наведения, которая оказалась более точной, чем у Фау-2 или Р-1. Ее первые испытательные полеты состоялись в сентябре и октябре 1949 г. в Капустином Яре. Эта ракета была введена в строй в 1951 г.{1333}
Р-1 и Р-2 не оснащались ядерными боеголовками и их оперативное значение было невелико, так как они не обладали большой точностью; их главной целью было предоставить возможность армейским ракетным частям – или инженерным соединениям, как их называли, – ознакомиться с новой техникой{1334}.[301]301
Автор ясно показывает, что первой ракетой-носителем с ядерной боеголовкой была Р-5. См. также интервью с ген.-полк. Ю.П. Забегайловым от 22 октября 1990 г.
[Закрыть] Ракеты, однако, рассматривались как потенциальные носители атомного оружия. В 1947 г. Сталин вызвал Курчатова на совещание с Королевым, Вороновым и Неделиным, а также маршалом артиллерии Н.Д. Яковлевым, начальником Главного артиллерийского управления Министерства обороны{1335}.[302]302
Из обоих источников следует, что совещание происходило в 1947 г. или, возможно, в начале 1948 г.
[Закрыть] Присутствие Курчатова говорит о том, что обсуждалась возможность оснащения ракет атомными боеголовками. В 1948 г. Георгий Флеров руководил рядом испытаний с Р-1 для выявления опасности, которую могли бы представлять космические лучи для инициирования цепной реакции в ядерной боеголовке на очень больших высотах{1336}.
Ракетные двигатели разрабатывались конструкторским бюро Валентина Глушко ГДЛ-ОКБ. Первыми проектами Глушко были жидкостные двигатели на кислороде и спирте, состоявшие из одной камеры с турбонасосной подачей топлива. Первым проектом стал РД-100, который начал свои стендовые испытания в мае 1948 г. и использовался на Р-1. Этот двигатель разрабатывался на основе максимального использования апробированных технических решений»{1337}; иными словами, он основывался на двигателе, которым снабжались Фау-2. Тогда же началась работа над улучшенной версией, РД-101. В двигателе РД-101 использовалось более концентрированное топливо, он был модифицирован и в других отношениях{1338}. Им оснащалась ракета Р-2. Этот путь, следуя которому каждое новое разрабатывающееся поколение было улучшением предыдущей системы, характерен для Королева в бытность его председателем Совета главных конструкторов. Поскольку его постоянно торопили, он считал время, затраченное на создание системы, одним из решающих критериев для оценки новой конструкции. Техническая преемственность оказывалась преимуществом, поскольку в этом случае существующее производство и экспериментальная база могли использоваться с наибольшей полнотой[303]303
Королев отмстил это обстоятельство в своем эскизном проекте ракеты Р-3. См.: Творческое наследие… С. 292.
[Закрыть].
В 1947 г. Королев начал подготовительную работу по созданию ракеты Р-3.[304]304
Первый том эскизного проекта Р-3 был опубликован там же, с. 291–318, под названием «Принципы и методы проектирования ракет большой дальности».
[Закрыть] Это была одноступенчатая баллистическая ракета с двигателем, который развивал тягу примерно 120 тонн в сравнении с 25 тоннами у Фау-2; конструкторское бюро Глушко уже в 1947 г. начало работу над этим двигателем{1339}. Новая ракета должна была иметь стартовый вес 70 тонн и доставлять боеголовку весом 3 тонны на расстояние 3000 км. (Она могла бы нести бомбу, испытанную в 1951 г.) Ракета должна была быть транспортабельной, как Р-1 и Р-2, и запускаться с мобильной пусковой установки{1340}. То же техническое задание было дано немецкой группе на острове Городомля весной 1949 г.: доставка боеголовки весом 3 тонны на расстояние 3000 км. Немцы теперь работали отдельно от советских конструкторов, которые, однако, продолжали интересоваться их техническими идеями{1341}.
В своем эскизном проекте Королев писал, что он рассматривает Р-3 как краеугольный камень для разработки межконтинентальной ракеты: «Дальность, равная 3000 км, может рассматриваться лишь как первый этап, позволяющий решать определенные задачи, предусмотренные тактико-техническими требованиями на ракету Р-3. Затраты и весь комплекс технических мероприятий, необходимые для достижения дальности полета 3000 км, столь велики, что недопустимым было бы отрывать эти работы от перспектив дальнейшего развития. Поэтому в качестве следующего этапа, могущего решить значительно большие задачи, была намечена дальность полета порядка 8000 км с увеличенным весом полезного груза»»{1342}.
Работа над Р-3 была прекращена в 1951 г., поскольку к этому времени стало ясно, что теперь уже можно прямо перейти к проектированию межконтинентальной ракеты.
Из работы Королева по ракете Р-3 родились три проекта{1343}. Первый был одноступенчатой ракетой на основе первоначальной концепции Королева об отделяющейся головной части и интегральных топливных баков. Это была Р-5 («пятерка»), которая имела дальность полета 1200 км. Первые ее испытания прошли в марте-апреле 1953 г.{1344} Второй проект – ракета «длительного хранения» со складируемым топливом. Р-1, Р-2 и Р-5 должны были заправляться топливом непосредственно перед стартом. Следовательно, они не годились для запуска с подводной лодки или для тактического применения на поле боя, где их легко можно было уничтожить, если они не запускались немедленно. Работа над Р-11 «длительного хранения», имевшей дальность 150 км, началась в 1952 г.; позднее ее размещали на подводных лодках и в полевых условиях{1345}.
Третьим королёвским проектом в начале 1950-х гг. стала межконтинентальная ракета. Советские ракетчики понимали, что для межконтинентальных расстояний понадобится многоступенчатая ракета, так как требования к топливу не позволяли одноступенчатой ракете достичь скорости, необходимой для выхода на межконтинентальную траекторию{1346}. Выдвигались различные проекты многоступенчатой ракеты (пионером российского ракетостроения Константином Циолковским, например, или немецким конструктором Германом Обертом), но ни один из них не мог быть осуществлен на практике. В 1947 г. М.К. Тихонравов организовал группу при исследовательском институте Академии артиллерийских наук для изучения проекта многоступенчатой ракеты большой дальности на жидком топливе. К концу 1947 г. он подготовил предварительный отчет, определивший его идеи относительно ракеты, состоящей из «пакета» одинаковых ракет, связанных параллельно{1347}. Когда Тихонравов впервые высказал свои идеи в июле 1948 г. на лекции в институте, то столкнулся с сильной оппозицией{1348}. Он утверждал, что эти ракеты можно сбрасывать в полете, если они больше не нужны[305]305
Тихонравов уже думал о возможности использования такой ракеты для запуска искусственного спутника на околоземную орбиту, но ничего не сказал об этом, зная, что такое предложение вызовет ярость и похоронит дело.
[Закрыть]. Именно эта идея, однако, и вызвала «у многих в зале бурную реакцию протеста»{1349}.
Тем не менее концепция пакета сыграла важную роль в развитии советских ракет. Королев обсуждал ее в декабре 1951 г., когда делал доклад о перспективах развития баллистических ракет с дальностью 5–10 тысяч км. Он пришел к выводу, что многоступенчатая ракета могла быть создана с использованием пакетной концепции{1350}. В 1953 г. Королев начал работу над эскизным проектом ракеты Р-7 (известной как «семерка»), в которой использовалась эта концепция и которая стала первой в мире межконтинентальной баллистической ракетой{1351}.[306]306
В январе 1952 г. Королев представил доклад об исследованиях по созданию крылатой ракеты большой дальности и сделал вывод, что можно достичь дальности 8000 км, имея баллистическую первую ступень ракеты и крылатую – вторую. См.: Тезисы доклада по результатам исследований перспектив развития крылатых ракет дальнего действия// Творческое наследие… С. 328–341, 334.
[Закрыть]
