Текст книги "Сипстрасси"

Автор книги: Дэвид Геммел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 89 страниц)

– Будем надеяться, что тебе никогда не придется убедиться в обратном, – сказал Кулейн.

Туро отыскал Лейту на верхнем склоне. Она сидела на плоском камне и срисовывала лиловый цветок. Глаза у нее были красными, и набросок выглядел много слабее прежних.

– Можно мне побыть с тобой?

Она кивнула и положила пергамент и уголек слева от себя. На ней была только светло-зеленая шерстяная туника, и пальцы и руки по локоть посинели от холода.

Он снял куртку из овчины и набросил ей на плечи.

– Значит, он тебе рассказал, – сказала она, не глядя на него.

– Да. Здесь холодно. Давай пойдем к тебе в хижину и затопим очаг.

– Ты должен считать меня дурочкой.

– Конечно, нет. Я мало кого встречал умнее тебя.

Если кто и глуп, то Кулейн. Так идем же!

Она грустно улыбнулась и поднялась с камня. Солнце закатывалось в малиновое пламя, и между скал посвистывал ледяной ветер.

В хижине, когда в очаге забушевал огонь, она села перед ним, обхватив руками колени. Туро сел напротив, вертя в руках кубок с разбавленным вином из бочонка в задней комнате.

– Он любит другую, – сказала она.

– Он любил ее еще до того, как ты родилась, а он не мотылек. Будь он таким, ты бы его не полюбила.

– Он просил тебя поговорить со мной?

– Нет, – солгал Туро. – Он просто сказал мне, как скорбит из-за того, что причинил тебе боль.

– Я сама виновата. Надо было выждать еще год.

Не так уж долго! Я все еще тощая, точно мальчишка.

В будущем году я стану больше походить на женщину.

Может быть, к тому времени он разберется в, своих истинных чувствах.

– А может быть, и нет, – тихо предостерег Туро.

– Ее же тут нет, кем бы она ни была. А я здесь.

И однажды он придет ко мне.

– Ты уже красавица, Лейта, но мне кажется, ты неверно судишь о нем. Что такое год для человека, вкусившего вечность? Он никогда не полюбит тебя той любовью, которую желаешь ты. Твоя страсть причинит страдания вам обоим.

Ее глаза обратились на него, и взгляд их был как удар.

– Ты думаешь, я не знаю, почему ты говоришь это?

Ты сам хочешь получить меня. Я это вижу по твоим телячьим глазам. Ну, так ты меня не получишь. Никогда! Кроме Кулейна, я не буду принадлежать никому!

– В пятнадцать лет принимать такие решения немножко рано.

– Благодарю за совет, дедушка.

– А вот теперь ты ведешь себя глупо, Лейта. Я не твой враг, и, стараясь уязвить меня, ты ничего не добьешься. Да, я тебя люблю. Разве это превращает меня в злодея? Разве я когда-нибудь докучал тебе своими чувствами?

Несколько минут она смотрела на огонь, потом улыбнулась и погладила его по руке.

– Прости, Туро. Просто мне так больно внутри, что хочется бить наотмашь.

– Я должен поблагодарить тебя, – сказал он. – Ты рассказала Кулейну, как я хотел бы вспомнить день, когда отец прижимал меня к груди, и с помощью своего магического камня он помог мне вспомнить.

И Туро рассказал про свое видение и как Кулейн прикоснулся к его мечу.

– Покажи, – попросила она.

– Показывать нечего. – Он обнажил гладий, и клинок засиял точно зеркало.

– Он превратил его в серебряный, – сказала Лейта.

За окном промелькнула темная тень, и Туро ринулся через комнату к двери, когда она начала приоткрываться. Ударом плеча он с треском ее захлопнул и, нащупав засов, задвинул его.

– Что происходит? – вскрикнула Лейта, и Туро обернулся. Окно было закрыто ставнями и заложено засовом от холода. Но дверь в заднюю комнату распахнулась, и мимо очага проскочила темная тень. Лейта приподнялась, но упала на пол, едва серое лезвие коснулось ее тела. Туро отскочил влево, перекатился на другой бок и вскочил. Со сверхъестественной быстротой тень кинулась на него, и, инстинктивно подняв гладий, он пронзил черный колышущийся плащ. Раздался вопль словно из Преисподней. Туро успел увидеть серое трупное лицо и белесые глаза, но тут же адское существо рассеялось дымом. Комнату заполнил смрад, и Туро закашлялся, сдерживая рвоту. Упав на колени, он подполз к Лейте. Глаза у нее были открыты, но она не двигалась. Он прыгнул в заднюю комнату как раз в тот миг, когда вторая тень затемнила окошко.

Блеснул его меч, и призрак исчез в ночи. Туро захлопнул ставни и заложил засов.

Вернувшись к Лейте, он посмотрел ей в глаза. Она моргнула.

– Если ты меня слышишь, моргни два раза.

Она моргнула два раза.

– Мигай один раз как «да» и два раза как «нет».

Ты способна пошевелиться?

Она моргнула два раза.

Ставни сотряс тяжелый удар, и меч сокрушил дерево. Туро, чей гладий пылал голубым огнем, подбежал к окошку. Из задней комнаты донесся треск, еще один адский вопль раздался за стеной хижины, и Туро рискнул выглянуть из разбитого окошка.

На поляне стоял Кулейн с Лансом, своим серебряным копьем-посохом в руках. К нему с испепеляющей скоростью приближались три фигуры. Он упал на колени, копье сверкало, нанося удар за ударом. Двое убийц в плащах пали. Туро распахнул дверь хижины и ринулся в ночной мрак, когда на Кулейна набросились еще четверо.

– Туро! Нет! – взревел Кулейн, но было уже поздно: вор душ метнулся к принцу. Туро парировал удар и серебряным лезвием рассек шею врага. Тот исчез, но надвигались еще двое. Кулейн напал на двоих, преграждавших ему дорогу, отражая удары, нанося их, и покончил с одним, поразив его в живот. Приближался второй, но Кулейн нажал на выступ в Лансе, в воздухе сверкнуло серебряное лезвие и вонзилось в грудь вора душ.

Туро сумел убить первого из нападавших, но второй погрузил свой ледяной нож между его ребрами. Силы сразу покинули его, ноги подкосились. Он упал навзничь, увидел нависшее над ним серое лицо, огромные полые зубы, тянущиеся к его горлу.

Кулейн пробежал три шага и метнул тяжелое копье. Ланс вонзился в спину адского убийцы, и наконечник вышел у него из груди. Он исчез, и Ланс упал на землю рядом с Туро.

Кулейн поднял парализованного принца и отнес его в хижину, где Лейта уже поднялась на ноги.

– Разожги огонь и запри дверь, – сказал он, а сам подошел к ее луку и высыпал стрелы из колчана. Их было двадцать. Он прикоснулся к наконечнику каждой камушком Сипстрасси, но ничего не произошло. Кулейн поднял гладий Туро. Он вновь был железным.

– Что они такое? – спросила Лейта, растирая руки, которые ломило от холода.

– Убийцы из Пустоты. Теперь нам опасно оставаться здесь. Подойди-ка! – Он взял ее за руку. Ее левое запястье украшал медный браслет, и он прикоснулся к нему камушком. – Если он засверкает серебром, ты будешь знать, что это означает?

Она кивнула.

– Я сожалею, Кулейн. Ты меня простишь?

– Прощать нечего, Гьен Авур. Мне следовало бы рассказать тебе о госпоже моего сердца, но я не видел ее более сорока лет.

– Как ее зовут?

– Она носит древнее имя, означающее Свет в Жизни. Ее зовут Горойен.

Кулейн оставался на страже всю ночь, но воры душ не возвратились. Утром Туро проснулся с тяжелой головой, двигаясь неуклюже, с трудом.

Кулейн вывел его на поляну, и свежий холодный воздух разогнал его сонливость.

– Они вернутся, – сказал Кулейн. – Им нет числа. Они не ожидали, что ты будешь вооружен серебром.

– Я не могу им противостоять. Они слишком быстры.

– Я говорил тебе, Туро, об элири-мас, опустошении.

Тебе необходимо этому научиться. Одного умения мало, быстроты недостаточно, ты должен высвободить свои инстинкты, опустошив сознание.

– Я пытался, Кулейн. У меня ничего не получилось.

– Мне на это потребовалось тридцать лет, Туро.

Не надейся преуспеть за несколько часов.

Солнце лило золотые лучи, и события ночи казались неизмеримо далекими. Лейта еще спала. Воин Тумана выглядел осунувшимся и измученным. Серебро на его висках сверкало, точно снег на горных вершинах вдали. Под глазами у него были темные круги.

– Эльдаред заручился помощью в Фераге, – сказал он. – Лишь кто-то там способен открыть Пустоту. Благодарю Источник Всего Сущего, что тебе было послано видение, но кто знает, чего ожидать теперь?

Атроли, змеи, драконы, демоны – чудовища Тумана неисчислимы. И вина моя, так как я первый воспользовался плавающими вратами.

– Каким образом? – спросил Туро.

– Когда я вел исениев Будикки против римлян, на перехват нам из Эборакума вышел знаменитый Девятый легион, чтобы мы оказались в ловушке между ними и Пауллинием. Но я послал Туман, они вошли в него и исчезли из истории.

– Легендарный Девятый, – прошептал Туро. – Его судьба никому не ведома.

– Да, никому. В том числе и мне. Они погибли вдали от друзей, родных и даже родной земли.

– Пять тысяч человек! – сказал Туро. – Такая грозная сила!

– Я ни за что бы не поступил так снова… но кто-то сделал так.

– А кто имеет такую власть?

– Мэдлин. Я. Возможно, нас наберется десяток.

Но это предполагает отсутствие разума и воображения в сотнях тысяч миров внутри миров, из которых слагается Туман. Возможно, кто-то нашел новый путь.

– Что я мог бы сделать? Я не хочу просто ждать здесь, пока они меня не отыщут, и подвергать опасности тебя и Лейту.

– Ты должен найти меч своего отца и свое предназначение.

– Найти?.. Но его увлекла в глубину озера призрачная рука. Мне нет туда пути.

– Будь бы это так просто! Но меч не в озере – я его искал там. Нет, он в Тумане, и надо отправиться туда, чтобы найти его.

– Ты сказал, что внутри Тумана – тысячи миров.

Как мы узнаем, где искать?

– Между тобой и мечом есть связь. Мы выберем путь наугад и увидим, куда он нас приведет.

– Прости меня, но особой надежды это не внушает.

Кулейн усмехнулся.

– Я буду с тобой, Туро. Хотя да – это то же, что искать нужный камешек в осыпи. Но все-таки лучше, чем ждать здесь, пока демоны не нанесут удар, верно?

– Когда мы отправимся в путь?

– Завтра. Прежде я должен подготовить тропу.

– И мы проведем еще ночь, ожидая воров душ?

– Да. Но теперь у нас есть преимущество. Мы знаем, что они явятся.

– Преимущество не слишком большое.

– Возможно, столь же малое, как различие между жизнью и смертью.

Глава 9

Прасамаккуса обрадовали слезы, которые обильно проливала Хельга у всех на глазах, когда он сел на могучего вороного жеребца, которого выбрал утром в конюшне Викторина. Не годится воину отправляться на опасное дело, если любящая жена не устроит ему таких проводов. Удача улыбнулась ему, ибо Мэдлин вынужден был прождать пять недель, после того как с помощью волшебства узнал, что все проходы в Каледонских горах занесены снегом. Прасамаккус использовал эту отсрочку с толком: узнал Хельгу, а она его. К счастью, им обоим понравилось то, что они открыли друг в друге. Грифон купил им дом на окраине Калькарии за десятую долю цены, поскольку владелец был напуган надвигающейся войной. Позади белого домика был кое-как огороженный лошадиный загон и два поля, сулившие неплохие урожаи.

Теперь Прасамаккус наклонился с седла.

– Уймись, женщина! – сказал он. – Веди себя пристойно.

Но слезы продолжали катиться по щекам Хельги.

Прасамаккус со счастливым сердцем ехал рядом с волшебником по направлению к кольцу камней над Эборакумом.

А вот Мэдлин далеко не был счастлив, глядя на вестника-телохранителя, которого посылал к Туро. Худощавый светловолосый калека, несомненно, был умен, но совсем не воин. Да и можно ли ему доверять?

Бриганта не трогали сомнения, которые он читал на угрюмом лице Мэдлина. Каледонские горы были почти безлюдны, а племя вакомагов, обитавшее в предгорьях, славилось дружелюбностью. Если повезет, на выполнение поручения уйдет шесть дней, а затем он мгновенно вернется в свой белый дворец. Он нервно покосился на небо. Да, он сохранял невозмутимость, но боги славятся умением читать в душах людей.

От кольца сохранились только два щербатых монолита, и Прасамаккус встал там, где появился шесть недель назад и впервые увидел город-крепость.

– Ты понял? Через шесть дней.

– Да. Буду делать зарубки на палочке, – ответил Прасамаккус.

– Не говори глупостей. Ты появишься над Пинната-Кастрой. В горах встретишь человека по имени Кулейн.

Он высокого роста, с глазами цвета грозовых туч. Смотри не прогневи его. Он отведет тебя к принцу.

– Грозовые глаза. Да, я готов.

Пробормотав проклятие, Мэдлин достал желто-золотой камень и помахал им над головой. Кольцо заполнило золотое сияние.

– Скачи на запад, – сказал волшебник, и Прасамаккус взобрался в седло и направил жеребца вперед.

Конь шарахнулся и помчался прямо на самый большой камень. Прасамаккус зажмурился. В ноздри ему ударил горелый запах, словно сожгли масляную тряпку, в ушах у него закололо. Он открыл глаза, когда конь выбегал из кольца, в котором он убил атроля. Выхватив Вамеру из седельной сумки, он быстро надел тетиву и с сердитым ругательством повесил лук на край седла.

– Колдун, а дурак, – сказал он. – Это же не то кольцо. Отсюда до Каледонских гор ехать и ехать!

* * *

Весь день Кулейн трудился, собирая кольцо из тонкой золотой проволоки на поляне ниже его хижины.

Он намотал проволоку вокруг четырех берез, а затем с помощью мела нанес на землю внутри круга пятиугольники. В центре круга он начертил безупречный квадрат, тщательно измерив расстояние от его углов до дальних углов пятиугольников.

В полдень он сделал передышку, и Туро принес ему кубок вина, но он отказался:

– Для этого требуется ясная голова, Туро.

– Но чем ты занят?

– Я воссоздаю план малого Круга, создаю врата, если так тебе больше нравится. Но если я ошибусь хоть на толщину волоса в моих расчетах, мы окажемся в мире или во времени, совершенно нам ненужных.

– Где Лейта?

– Следит за долиной, не появятся ли охотники Эльдареда.

– Не принести ли тебе еды?

– Нет. Я должен завершить Круг и провести магические линии. Сработает он лишь один раз. Сюда мы вернуться не сможем.

– Я пойду нести дозор с Лейтой.

– Нет! – резко сказал Кулейн. – Ты нужен здесь. Весь Круг настроен на тебя и твою гармонию.

Это единственная наша надежда найти меч.

Под вечер на поляну выбежала Лейта.

– Вверх по долине едет всадник. Он один. Убить его?

Кулейн посмотрел на нее в изнеможении.

– Нет. Никаких ненужных убийств. Я почти готов. Туро, пойди с Лейтой и погляди, что это за человек. Гьен, спрячься, и если намерения его окажутся враждебными, застрели его.

– Я думал, что нужен тебе здесь.

– Работа почти завершена, направление на цель установлено. Мы отправимся на рассвете.

– А не безопаснее ли оправиться прямо сейчас? – спросила Лейта.

– Солнце почти закатилось, а нам требуется его энергия. Нет, нам придется продержаться живыми еще одну ночь в горах.

Туро с Лейтой побежали перехватить всадника вниз по горным тропам. Туро следовал за грациозной девушкой и поймал себя на том, что совсем забыл про всадника, залюбовавшись плавным изяществом движений Лейты. Когда Туро наконец увидел всадника, осторожно поднимающегося по крутой тропе, он притаился рядом с Лейтой за густым кустом. Неизвестный ехал на могучем вороном жеребце ладоней семнадцати в холке и был одет в шерстяную тунику цвета густых сливок, обшитую золотым шнуром, и черные штаны, украшенные маленькими серебряными дисками. С луки седла свисал лук из темного рога. На вид ему было лет двадцать с небольшим – белокурые волосы и клочковатая золотистая бородка.

Туро вышел на тропу, а Лейта наложила стрелу на тетиву.

– Привет, чужестранец, – сказал Туро.

Всадник остановил коня.

– Принц Туро?

– Да.

– Меня послали найти тебя.

– Так сойди с коня и обнажи свой меч.

Лейта не собиралась допустить, чтобы Туро вступил в бой, и послала стрелу. В ту же секунду с ветки спорхнула сова, вороной прянул вбок, и стрела Лейты пронзила ему шею. Конь упал, сбросив всадника в куст у тропы. Туро пришел в ярость. Он бросился вперед, помог незнакомцу встать и только тут заметил, что перед ним калека. Лейта выпрямилась, готовясь пустить вторую стрелу.

– Да провались ты! – закричал Туро. – Чтобы я тебя больше не видел! – Он подошел к бившемуся в судорогах коню и охотничьим ножом перерезал ему яремную жилу. – Я сожалею, – сказал он хозяину коня. – Я этого не хотел.

– Хороший был конь. Самый лучший из всех, какие у меня были. Но, может, у тебя много лошадей?

– Нет.

Незнакомец вздохнул.

– Боги дали, боги взяли.

– Где твой меч? – спросил Туро.

– А зачем мне меч?

– Чтобы сразиться со мной, а то зачем же? Или ты думал обойтись луком?

– Меня послал Мэдлин, чтобы ты вернулся со мной домой. Меня зовут Прасамаккус. Я гостил у Викторина.

– Туро! – воскликнула Лейта. – Погляди!

Ниже по склону несколько десятков всадников двигались по следам вороного жеребца.

– А вот и твои друзья! – сказал принц.

– Они мне не друзья. То, что я тебе сказал, – чистая правда.

– Ну, тогда иди за мной, – сказал Туро. – Дай-ка я понесу твой лук.

Прасамаккус отдал ему свое оружие, и они сошли с тропы и начали подниматься по склону. Солнце уже почти закатилось, и сумерки сразу скрыли их. Шли они дольше четверти часа, чтобы хромающий Прасамаккус мог держаться наравне с ними.

До хижины они добрались, когда из-за облака выплыла луна. Кулейн выбежал им навстречу.

– Кто он?

– Говорит, что его послал Мэдлин, – ответил Туро, – но охотники Эльдареда всего в нескольких минутах позади нас.

Кулейн выругался.

Лейта охнула, и трое мужчин обернулись к ней. Она подняла руку – браслет на ее левом запястье чуть светился.

– Воры душ! – прошептал Туро.

– Нельзя ли мне получить назад мой лук? – осведомился Прасамаккус.

Кулейн вытащил серебряный нож и слегка прижал его к горлу бриганта, потом достал из кармана камешек Сипстрасси и приложил его ему к виску.

– Скажи мне, зачем Мэдлин послал тебя?

– Он велел доставить принца в круг камней у Пинната-Кастры. И тогда он перенесет нас обоих домой.

Кулейн убрал нож в ножны.

– Отдай ему его лук, а стрелы дай-ка мне. – Воин Тумана прикоснулся камушком к наконечнику каждой стрелы и отдал колчан Прасамаккусу.

Тот наложил стрелу на тетиву. Наконечник засиял голубовато-белым светом.

– А красиво! – заметил бригант. Из-за деревьев выскочила темная тень, и Лейта еле успела ее заметить, как Прасамаккус уже пустил стрелу. Она поразила убийцу в грудь; черный плащ всколыхнулся и упал на землю рядом со стрелой.

– В Круг! – закричал Кулейн. Из-за деревьев появились новые темные тени. Прасамаккус и Лейта пустили в них по стреле, а Кулейн кинулся вперед, подхватив свое копье с земли возле золотой проволоки. – Войдите в центральный квадрат, – скомандовал он.

Туро, Лейта, и Прасамаккус перебрались через проволоку, а Воин Тумана повернулся как раз вовремя, чтобы отразить удар серого меча и вонзить наконечник Ланса в горло. Все больше теней устремлялось к Кругу. Кулейн перепрыгнул проволоку, но холодный нож погрузился в его плечо. Его тело сковал паралич, но он успел выкрикнуть одно слово. Круг заполнился золотистым светом, оттеснившим тени-убийцы. Он стал ярким, как полуденное солнце, а когда угас, Круг был пуст, золотая проволока исчезла, земля дымилась.

* * *

Кулейн очнулся в кольце разбитых камней на склоне высокого холма над покинутой римской крепостью.

Он сел и некоторое время глубоко дышал, пока магическое оцепенение покидало его тело. Крепость внизу частично обрушилась, и несколько хижин неподалеку были сложены из тесаных камней какого-то здания.

Кулейн поглядел на небо. Оно было ясно, и в нем висела единственная луна. Он обозрел звезды. Да, он все еще в Британии.

Кулейн громко выругался.

Сбоку от него возникло сияние, и он выжидающе взял копье наперевес. Из сияния появился Мэдлин.

– А, это ты! – сказал волшебник. – Где мальчик?

– Отправился искать отцовский меч.

– Один?

– Нет. С ним девушка и калека.

– Чудесно! – сказал Мэдлин.

Кулейн не без труда поднялся на ноги.

– Но это лучше, чем погибнуть.

– В какой-то мере, – согласился Мэдлин. – Что произошло?

– На нас напали воры душ. Я послал Туро и этих двух сквозь врата.

– Какие?

– Я сотворил их сам.

– Сотворил? Кулейн, это была большая глупость!

– Хуже, чем ты думаешь. Я вынужден был отправить их ночью.

– Только этого не хватало! – Мэдлин громко фыркнул и откашлялся. – Ты выглядишь постаревшим, – добавил он. – Тебе нужен камень?

– У меня есть свой. А постаревшим я выгляжу, потому что сам захотел. Пора умереть, Мэдлин. Я зажился на земле.

– Умереть? – прошептал Мэдлин, и его глаза расширились. – Что за вздор! Мы бессмертны.

– Только пока хотим этого. А я больше не хочу.

– А что говорит Афина?

– Ее зовут Горойен. С греческой чепухой мы покончили века и века назад. И я уже сорок лет как не видел ее.

– Тут холодно. Давай вернемся в мои дворец, поговорим там.

Кулейн последовал за ним в сияние, и они вместе спустились с холма в Эборакум, к перестроенной вилле у южной стены. Внутри в богато украшенном очаге пылал огонь. Мэдлин всегда терпеть не мог римское центральное отопление, утверждая, что он из-за него тупеет и не может сосредоточиться.

– Прежде ты не считал это чепухой, – заметил волшебник, когда они сели с согретым вином у огня. – И ты был чудесным Аресом, истинным богом войны. Ну и мы как-никак помогли грекам: дали им философию и алгебру.

– Ты всегда вмешивался, подчиняясь очередной прихоти, Мэдлин. И как ты еще сохраняешь интерес к этому?

– Люди – дивные создания, – сказал волшебник. – Такие изобретательные! Мне никогда не приедаются ни они, ни их великолепные войны по мелочным поводам.

– Я когда-нибудь упоминал раньше, что терпеть тебя не могу?

– Раза два, как припоминаю, Кулейн, хотя не понимаю, в чем причина. Ты знаешь, что я пожертвовал бы жизнью, чтобы спасти Алайду.

– Не говори о ней!

Мэдлин откинулся в глубоком кожаном кресле.

– Старение тебе не идет, – сказал он.

Кулейн усмехнулся, но в этом смешке не было и тени веселости.

– Старение? Я же стар, стар, как само время. Нам следовало бы погибнуть в волнах, которые уничтожили Балакрис.

– Но мы не погибли, слава Истоку! Почему ты расстался с Горойен?

– Она не могла понять моего желания стать смертным.

– В этом никакой загадки нет. Если помнишь, она влюбилась в героя Гильгамеша и видела, как он превращался в старика. Что-то такое с его кровью, от чего Сипестрасси помочь не мог. Но я легко представляю себе, что она предпочла не наблюдать тот же процесс вторично.

– Он мне нравился, – сказал Кулейн.

– Хотя он и отнял у тебя Горойен? Ты странный человек!

– Преходящее увлечение. И вообще это древняя история и в прямом, и в переносном смысле. Каковы твои планы теперь, хитроумнейший фокусник? Теперь, когда кто-то еще играет в твою игру?

– Волшебник, волшебник, с твоего позволения! И меня это не заботит. Кто бы он ни был, со мной ему тут не сравниться. Тебе ли не знать этого, Кулейн. Ты же наблюдал мой гений на протяжении веков. Не я ли стоял за постройкой Трои? Не я ли подвел Александра к господству над миром? Если упомянуть хотя бы два моих скромных свершения. И ты думаешь, что ничтожный колдунишка Эльдареда сможет мне противостоять?

– Как всегда, созерцать твою чванливость – чистое упоение. Ты как будто забыл, как она подводила тебя в прошлом. Троя пала, как ты ни тщился ее спасти. Александр схватил лихорадку и умер. Ну а Калигул… что ты нашел в этом мальчишке?

– Он был на редкость смышленым – и очень оболганным. Но я понял твою мысль. Так кто же, по-твоему, стоит за Эльдаредом?

– Понятия не имею. Пендаррик мог бы, но смертные ему надоели давным-давно. Разве что Бригамартис.

– Она играла в игры богов со скандинавами, но ее более там нет. Я свыше ста лет ничего о ней не слышал. Ну а Горойен?

– Она никогда бы не прибегла к ворам душ.

– По-моему, ты забыл, на какую беспощадность она способна.

– Вовсе нет. Но не ради ничтожного властителя вроде Эльдареда. Ему не хватит, чем заплатить. Впрочем, теперь это твои трудности, волшебник. Я к этому больше отношения не имею.

– Ты меня удивляешь. Если у Эльдареда хватило могущества вызвать воров душ и открыть врата в твоих горах, значит, у него достанет могущества послать убийц за мальчиком, где бы он ни был. Насколько понимаю, ничего из вещей принца ты в горах не оставил?

Кулейн закрыл глаза.

– Я оставил его старую одежду в сундуке.

– Значит, они его разыщут. Если только ты их не остановишь.

– Так что ты предлагаешь?

– Узнай, кто скрывается за Эльдаредом, и убей.

Или убей Эльдареда.

– А что будешь делать ты, отправив меня рыскать по долам и весям?

– Воспользуюсь вот этим! – Волшебник взял в руки пожелтевший кожаный футляр с пергаментным свитком. – Это самое ценное из всего, что принадлежало Туро. Труды Плутарха. В свитке сохранилось многое от его Гармонии. Я последую за ним сквозь Туман.

* * *

Прасамаккус озирался по сторонам. Местность изменилась: стала суровей и более открытой, за лесистой долиной горы уходили в неизмеримую даль. И было так светло… он взглянул вверх, и у него оборвалось сердце. В небе висели две луны! Одна лиловато-серебристая, огромная, другая маленькая и белая. Бригант опасался, что знает смысл подобного знамения, и ничего хорошего оно не сулило. И никаких следов воина с глазами, как грозовые тучи.

– Где Кулейн? – вскрикнула Лейта.

– Он не успел достигнуть центрального квадрата, – негромко сказал Туро. Его глаза встретились с глазами Прасамаккуса, и тот понял, о чем подумал принц. Кулейн Упал среди воров душ – они оба это видели. Лейта выбежала за кольцо белых камней, зовя Кулейна. Туро сел рядом с Прасамаккусом.

– Не думаю, что его можно убить, – сказал Туро. – Он поразительный человек.

– Жалею, что не знал его, – ответил Прасамаккус со всей искренностью, какую сумел из себя выжать. – Скажи мне, как мы можем вернуться домой?

– Понятия не имею.

– Странно! Я так и думал, что ты это скажешь. А где мы, ты знаешь?

– Боюсь, что нет.

– Нет, мне надо быть гадальщиком! Я успеваю угадать ответ, прежде чем ты откроешь рот. И последний вопрос. Вторая луна и вправду означает то, что, я думаю, она означает?

– Боюсь, что да.

Прасамаккус вздохнул, развязал свою сумку и достал тминный хлебец. Туро улыбнулся: хромой лучник начинал ему нравиться все больше.

– Как ты познакомился с Викторином?

Прасамаккус прожевал последний кусок хлебца.

– Ну, я охотился…

И он рассказал Туро, как увидел атролей, как они спаслись в кольце камней, и о том, как вернулся с Мэдлином в Эборакум. Про Хельгу он не упомянул. Слишком больно было думать, что он никогда ее больше не увидит. Лейта вернулась в кольцо и молча села. Прасамаккус предложил ей последний хлебец; но она отказалась.

– Это ты виноват, хромой! – гневно сказала она. – Если бы нам не приходилось ждать, пока ты добредешь, мы бы спаслись с Кулейном.

Прасамаккус ограничился кивком. Нет смысла спорить с женщиной!

– Чепуха! – крикнул Туро. – Не убей ты лошадь бедняги, мы добрались бы до хижины много быстрее!

– Ты говоришь, что я виновата в его смерти?

– Про виновность заговорила ты, а не я. И если ты не можешь не злобствовать, то придержи язык!

– Да как ты смеешь? Ты мне не родич, и мне ты не принц! Я тебе ничего не должна!

– Если бы я мог… – начал Прасамаккус.

– Замолчи! – рявкнул Туро. – Может, я и не твой принц, но я за тебя отвечаю. Этого хотел бы Кулейн.

– Откуда ты знаешь, чего он хотел бы? Ты мальчишка, а он был мужчина. – Она встала и решительным шагом скрылась в темноте.

– Спорить с женщиной всегда без толку, – тихо сказал Прасамаккус. – Они всегда правы. Я понял это у себя в деревне. Тебе просто придется просить у нее прощения.

– За что?

– За то, что указал на ее не правоту. Что ты думаешь делать, принц?

Туро снова сел.

– Ты не сердишься на нее за ее обвинения?

– Нет, конечно. Она права. Я задержал вас.

– Но…

– Знаю, знаю. Она убила моего коня. Но как далеко в прошлое нас уведут эти «если»? Если бы я не появился на коне в горах, вы бы не задержались. Если бы ты не пропал, я бы там не появился. Так, значит, ты виноват? Такие споры не разведут для нас костра и не накормят нас.

– Ты просто философ!

– А как же, – ответил Прасамаккус, прикидывая, что может означать это слово. Он встал и захромал из кольца, чтобы поискать хвороста для костра, но ничего не нашел.

– Думаю, нам лучше дождаться здесь утра, – сказал он.

– Я схожу за Лейтой.

– Лучше я, – сказал Прасамаккус и поспешно захромал туда, где она сидела.

Они отыскали укромную ложбинку и развели костер у поваленного ствола. У них не было ни одеял, ни еды, и все трое молчали, погруженные в свои мысли.

Лейта боролась с горем и непонятной злобой. Туро прикидывал, что сделал бы Кулейн, перенесись он с ними сюда. Знал ли он этот край? Если же нет, так что он предпринял бы? Направился на север? На юг?

Прасамаккус растянулся рядом с костром и думал о Хельге. Пять недель блаженства. Оставалось надеяться, что ей не придется ждать его слишком долго.

Когда Туро проснулся, Прасамаккус уже снова развел костер, и в огне покоились четыре глиняных шара.

Принц потянулся, разминая затекшее тело. Лейта еще спала.

– Ты рано встал, – заметил Туро, поглядев на чуть розовеющее небо.

– Голубей лучше ловить, когда они спят. Ты хочешь есть?

– Умираю с голоду!

Прасамаккус короткой палкой выкатил шар из костра и ударил его камнем. Глина аккуратно раскололась – и все перья остались в ней. Мясо оказалось темным, схожим с говядиной, и Туро быстро расправился с голубем, обсосав каждую тонкую косточку.

– Я поднялся на высокий холм, – сказал Прасамаккус, – и оттуда осмотрел окрестности. Никаких признаков жилья я не обнаружил, но к западу вроде бы лежат распаханные поля.

Он выкатил из огня второй шар, разбил его, подошел к Лейте и легонько потряс ее за плечо. Она проснулась, и он улыбнулся ей:

– Завтрак готов. Иди-ка поешь!

Она молча принялась за еду, старательно не глядя на Туро.

– Зачем Грозовоглазый послал тебя сюда? – спросил бригант.

– Найти меч моего отца, Меч Кунобелина. Но я не знаю, где искать, и я даже не уверен, что мы должны были попасть именно в этот мир. Кулейн говорил, что нам требовалась сила солнца, а мы ведь обошлись без нее.

Прасамаккус разбил еще один шар и молча сел.

Вальмера при нем, и, значит, о еде можно не беспокоиться. Когда они найдут людей, он сможет предлагать в обмен шкуры и мясо, так что, пожалуй, со временем сумеет обзавестись лошадью. Он-то с голоду не умрет, но они-то как? Что полезного сумеет делать юный принц в этом новом мире, где он даже не принц? О девушке беспокоиться нечего: она молоденькая, красивая, а бедра у нее в самый раз, чтобы рожать детей.

Голодать ей не придется. Внезапно его поразила тревожная мысль. Это же другой мир! А что, если это мир атролей или других демонов? Тут он вспомнил вспаханные поля, и на душе у него полегчало. Демоны, обрабатывающие поля, были словно бы не такими уж демоническими.

– Пойдем на запад, – сказал Туро, – и найдем хозяев полей.

Прасамаккус обрадовался, что Туро решил стать их вождем: ему больше нравилось подчиняться и давать советы. Если дело обернется плохо, это будет не его вина.

Они прошли по лесу, следуя явно звериным тропам, замечая отпечатки оленьих и козьих копыт. Отпечатки были больше известных Прасамаккусу, но не настолько большими, чтобы внушать тревогу. Утро было в разгаре, когда они увидели первого оленя. В плечах он был высотой почти шесть футов, над плечами виднелся горб, а с шеи свисала большая кожаная складка. Рога у него были острые, плоские и со многими отростками.