Текст книги "Братство волка"

Автор книги: Дэвид Фарланд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 40 страниц)

По лицу его катился пот.

Он трудился, ни о чем не думая, как вдруг услышал чей-то голос:

– Здравствуй!

Габорн обернулся. По краю поля шла каменная изгородь, увитая цветущими плетями гороха, над нею вставал рассвет. И за изгородью стояла Земля.

Она приняла облик отца Габорна и выглядела как человек. Но вместо плоти отец его состоял из земных элементов: песка, глины и зеленых ветвей.

– Здравствуй, – сказал Габорн. – Я надеялся увидеть тебя снова.

– Я всегда рядом, – сказала Земля. – Посмотри под ноги и всюду увидишь меня.

Габорн двинулся по полю дальше, продолжая работать, высаживать свои семена.

– Итак, – сказала Земля, – ты не можешь решить, охотник ты или добыча, заяц или змея.

– Разве я не оба сразу? – спросил Габорн.

– Да, это так, – ответила Земля. – Жизнь и смерть. Избавитель и мститель.

Габорн огляделся по сторонам, чувствуя себя неловко. Земля уже говорила с ним в саду Биннесмана. Но тогда рядом был чародей, который переводил ее слова. Ибо речь ее звучала как шорох листьев, перекатывание камушков, журчание подземных вод.

Земля тогда тоже явилась в виде существа из почвы и камней. Но выглядела она как его враг, Радж Ахтен.

Сейчас она выглядела другом – родным отцом – и разговаривала с ним так запросто, как мог бы говорить сосед, подошедший перекинуться через изгородь парой слов.

«Постой, но я ведь сплю», – подумал Габорн.

Послышался грохот, как при землетрясении, и листья дубов, росших поблизости, зашелестели на ветру.

Он понял смысл этих звуков – грохота камня, шелеста листьев.

– Чем отличается явь от сна? – спросила Земля. – Я не понимаю. Ты слушаешь сейчас и поэтому слышишь.

Он посмотрел на лицо своего отца, слепленное из гальки. Земля и вправду говорила с ним, на этот раз – не голосами мышей.

– Что ты хочешь мне сказать? – спросил Габорн, ибо он отчаянно нуждался сейчас в помощи Земли. Слишком много было вопросов, на которые он не знал ответа: бежать ли ему от Радж Ахтена или нападать на него, как лучше послужить Земле, можно ли ему брать дары у людей?

– Ничего, – ответила Земля. – Ты звал меня, и я пришла.

Габорн не поверил. Наверняка Земля собиралась сказать ему что-то важное.

– Я… ты дала мне свою силу, но я не знаю, как ею пользоваться.

– Не понимаю, – Земля смутилась. – Я не давала тебе силу.

– Ты дала мне Зрение Земли и силу избирать. Земля задумалась.

– Нет, это мои силы, а не твои. Я не давала их тебе. Габорн растерялся.

– Но я же пользуюсь ими.

– Это мои силы, – повторила Земля. – Когда ты служишь мне – я служу тебе. У тебя нет сил, просто я позволяю тебе пользоваться моими.

Габорн посмотрел на фигуру своего отца, слепленную из земли, – фигуру мужчины сорока лет с тяжелой челюстью и широкими плечами.

И прищурился. Теперь он сообразил.

– Да, – сказал. – Понимаю. Ты не дала силу. Ты ее одолжила.

Земля как будто задумалась над словом «одолжила», прикидывая, подходит ли оно. Затем кивнула.

– Служи мне, и я буду служить тебе.

И тут Габорн действительно понял. Он служил Земле, и Земля не одалживала ему силу, она вознаграждала Габорна за служение ей, давая ему силу для этого служения.

– Ты сеешь семена человечества, – сказала она. – Снова и снова ты спрашиваешь меня, как посеять их все. Я не понимаю этого.

– Я хочу спасти их все, – сказал Габорн.

– Посмотри на пшеничные поля, – мягко предложила Земля. – В землю ложится сто семян, но сколько из них вырастает? Ужель ни одно не достанется на долю мышей и скота? Ни одно не засохнет и не сгниет? Ты хочешь, чтобы в мире не было ничего, кроме пшеницы?

– Нет, – угрюмо сказал Габорн.

– Тогда смирись. Жизнь и смерть, смерть и жизнь. Это одно и то же. Многие умрут, некоторые выживут. Ты собираешь Урожай Душ. У нас нет сил спасти все семена человеческого рода. У тебя будет сила избрать лишь немногих.

– Знаю, – сказал Габорн. – Но чем больше я смогу спасти…

– Отберешь у меня, и я отберу у тебя, – шепнула Земля.

– Я не об этом! – воскликнул Габорн. – Я имел в виду другое!

– У тебя в руке семена? – спросила Земля. – Какие из них ты хочешь посеять – живые или мертвые?

Габорн задумался. Он не проверял семян и не знал, сколько их у него в руке и каковы они.

Теперь же попытался определить на ощупь.

Семена шевелились, дышали у него в горсти. Десятки штук. Некоторые не двигались. Он раскрыл ладонь, взглянул на них.

В руке его лежали маленькие проросшие зерна, розовато-коричневые, похожие на мышат. Многие шевелили крошечными ручками и ножками, и кое-кого он даже узнал: розовый эмбрион с красными ножками, лежавший в центре ладони, был Боринсон. Рядом лежал коричневый мертвый красавец – Радж Ахтен.

Он проделал колышком ямку и задумался, который из эмбрионов опустить в рыхлый, тучный чернозем.

Когда же он поднял взгляд на Землю, ожидая от нее совета, солнце вдруг закатилось. Время для посадки кончилось, во тьме ничего уже не было видно.

Габорн вздрогнул и резко сел, рассыпав землю. Посидел мгновение, с колотящимся сердцем глядя в темноту перед собой. Затем осмотрелся по сторонам, ища Биннесмана, но чародея уже не было в саду.

Земля предупредила, что его ждет неудача, но какая именно?

Она одолжила ему силу избрания. Габорн принял ее с благодарностью и делал все, что мог. Может, он избирал слишком многих? Или избирал неправильно?

Он взял на себя эту обязанность неделю назад в саду Биннесмана. Он любил свой народ, и потому Земля поручила ему избрать «семена человеческого рода», которые надо спасти.

Но теперь его мучила мысль, как спасти всех.

И Земля казалась ему холодной и равнодушной, почти жестокой. «Избирай, – сказала она. – Мне все равно. Жизнь и смерть – одно и то же».

Выбери кого-то, чтобы спасти, и спаси. Такова твоя задача. Ни больше, ни меньше.

Звучит просто.

Но кажется невозможным.

Кого он должен избирать?

Неужели Земля ждет, что он бросит на погибель детей – раз они не могут сами себя защитить? Бросит стариков и калек? Позволит умереть добрым людям, потому что из злых получатся лучшие воины?

Как избирать правильно?

«Я солгал людям, – понял Габорн. – Я сказал своим Избранным, что буду защищать их в темные времена, и я действительно всем сердцем хочу спасти их всех. Но у меня нет такой силы».

От этого сознания у него похолодело сердце.

Он не может спасти всех, не может всех защитить. И во время сражений ему придется выбирать: кому умереть, а кому выжить.

Но как можно принять подобное решение? Чем руководствуясь?

Может ли он, например, позволить умереть Иом? Или пожертвовать для ее спасения жизнью тысячи других людей?

И будет ли она ему благодарна, если он пожертвует ради нее другими? Или проклянет его за это?

Что там говорил Биннесман вчера утром? Эрден Геборен «умер не от ран, он умер от разбитого сердца».

Теперь Габорн это понимал. Земля выбрала его своим Королем потому, что он обладал совестью. Но как он может надеяться ужиться со своей совестью, если сделает то, о чем просит Земля!

Габорн вспомнил события прошедшего дня. Он избрал короля Орвинна и хотел спасти его, но старый рыцарь не повиновался приказу и решил сразиться с Темным Победителем.

А Иом и Джурим едва не погибли, потому что вопреки приказу задержались в замке Сильварреста, спасая тех, кто не мог убежать

«Я могу избрать человека, – думал Габорн, – но это еще не значит, что он станет моим Избранным. Я могу пытаться спасти его, но это не значит, что он станет спасать себя сам.

Пусть же это будет моим первым критерием, – решил он. – Я буду спасать тех, кто слушает меня и тем самым спасает себя сам, а про остальных я должен забыть».

Габорн огляделся по сторонам, увидел свои доспехи и одежду, сваленные грудой среди зарослей лаванды.

Он встал, отряхнулся от земли и оделся. Когда он добрался до своих покоев, Иом уже надевала дорожный костюм.

Несмотря на тревожные сны, чувствовал он себя отдохнувшим, как никогда.

КНИГА ТРЕТЬЯ ДЕНЬ ОПУСТОШЕНИЯ
Месяц Листопада
(День первый)

Глава 34
Андерс

Вечная тревога оставила свой след на внешности короля Андерса. Она иссушила плоть, сделала дряблым его длинное, тощее тело.

Но сейчас, когда он, лежа в кровати, выглянул из-за полога, страха вдруг не стало. Глубокое спокойствие снизошло на него, освежающее, как глоток воды из горного ручья. В мире ожидались перемены.

Андерс встал, стянул рубашку и остался нагишом. Покои его находились в самой высокой из башен замка, балконная дверь и окна были открыты настежь. Холодный, бодрящий ветер задувал в комнату, колыхал тонкие летние занавески.

Жена Андерса протянула руку, ища во сне мужа на его половине. Он убрал с ее виска прядь темных волос и шепнул:

– Спи.

Тело ее сразу же расслабилось, дыхание стало ровным.

Сильный порыв ветра раздул занавески и пронесся, кружась, по комнате. Движение воздуха, казалось, можно было различить глазом.

Андерс раскинул руки, приветствуя ветер, ощутил, как воздух овевает его тело, касается рук, ласкает кожу.

Он позволил ветру сдвинуть себя с места и вывести на балкон.

На зубцах по верху башни горбились горгульи, все в пятнах красного, желтого и зеленого лишайника, заглядывая вниз, во двор, с высоты в двести футов.

Король Андерс легко вскочил на ближайший зубец, пошатнулся, но сразу же выпрямился.

Он ждал, глядя в ночное небо, до тех пор, пока не увидел, как по нему одна за другой быстро пронеслись три звезды.

То был, конечно, знак. Смысла его он не понимал, но знак вселял такое же спокойствие, как и ветер, дувший над башней.

Здесь, на высоте, ветер был сильнее, чем внизу, в городе. Упругий, приятный, он ерошил волоски на теле, щекотал грудь. Подталкивал, дразнил и улетал прочь, на далекие равнины.

В столь поздний час в городе царила тишина. Улицы торговых кварталов были пусты.

И король Андерс начал перепрыгивать с зубца на зубец, обходя башню по кругу. Где-то в глубине его сознания мелькнула мысль, что со стороны его можно принять за сумасшедшего. Заметь кто-то из стражников или горожан, как он скачет тут ночью в темноте, рискуя жизнью на каждом шагу, то-то они удивились бы!

Но он ничего не опасался.

На это были свои причины. Ему нравилось рисковать. Год за годом его пожирала тревога, и лишь в последние несколько месяцев он стал избавляться от своих страхов.

Он бежал все быстрее, прыгал не задерживаясь. С дарами силы, ловкости и метаболизма это было не так уж и сложно.

Хотя довольно опасно. В любой момент он мог поскользнуться на лишайнике или оступиться на неровном краю каменного зубца. Но он не боялся.

«Нырнуть, окунуться! – думал он. – Оказаться в воздухе!»

Желание это все росло и стало наконец таким сильным, что король Андерс не мог более ему противиться.

Он вскочил на зубец, переступил на согнутую спину горгульи и бросился вниз.

Он широко раскинул руки, как крылья, закрыл в экстазе глаза и, падая, все еще перебирал в воздухе ногами.

Вот это было действительно опасно.

«Ну и что? – думал он. – Пускай приходит смерть. За этот вкус Воздуха, за эту свежесть дыхания не жалко отдать жизнь]].

Он глянул в западную сторону. С полей к нему приближался вихрь.

Со скоростью сто, а может, и двести миль в час ветер промчался по холмам, засвистел над городскими крышами.

Король Андерс вновь закрыл глаза, готовясь к гибели. Желудок его, казалось, переместился в грудную клетку.

И в пяти футах над землей вихрь подхватил его. Закружил, повлек вверх. Обласкал волосы и тело.

Андерс открыл глаза и улыбнулся.

Воздух кипел. Прямо перед королем вился настоящий смерч. Но основание его не перемещалось, не корчилось. Смерч не ревел яростно, но дышал спокойно, как спящее дитя.

Он кружился в тишине, вздымая пыль на улицах города. У вершины его Андерс разглядел звезды, похожие на глаза. Ужасающей силы ветер качал Андерса на своих руках, поднимая его все выше и выше.

В последние месяцы Андерс мечтал только об этом, жаждал этого всей душой. Он едва смел надеяться, что подобное все-таки произойдет.

Король громко прокричал:

– Я рад нашей встрече! – и засмеялся от счастья.

Глава 35
Подходящая еда

Аверан разгребла землю и выбралась из ямы. На дворе уже наступила ночь. Девочка чувствовала себя плохо, ей хотелось есть, но причиной скверного самочувствия был вовсе не голод.

Когда Аверан было три года, король пожелал сделать ее наездником и пожаловал ей дары силы, жизнестойкости и ума.

С тех пор она всегда была сильна и неутомима, обладала прекрасной памятью. Но сейчас она ощущала слабость во всем теле и даже в голове. Мысли путались.

«Я стала обычным человеком, – поняла она. – Мои Посвященные умерли».

Это было ужасно. Аверан много раз пролетала над Голубой Башней по пути в Морское подворье. Огромный замок в океане казался таким могучим, таким неприступным. Даже представить было невозможно, чтобы кто-то смог его взять.

И все же это случилось, и она почувствовала себя такой одинокой и несчастной, как никогда в жизни, как не чувствовала себя даже, покидая мастера Бранда и Башню Хаберд.

«Теперь я обыкновенная девочка, – подумала она. – Обычный человек, как все. И никогда больше не полечу на грааке».

Жизнь ее практически закончилась – в девять лет.

Без даров у нее нет никакого будущего.

Ей хотелось лечь и заплакать, но вспомнились вдруг слова мастера Бранда: «Ездить на грааке нелегко. Упадешь – первое, что надо сделать, это убедиться, что кости целы. И даже если они сломаны, все равно надо встать и забраться обратно на граака, чтобы долететь до дому. Если ты не можешь этого сделать, никогда не станешь наездником».

Аверан падала с граака десятки раз. И всегда вставала.

И сейчас, испытывая небывалое одиночество, она только закусила губу и огляделась по сторонам.

Покинутый жителями городок с наступлением ночи странно изменился. Ореховые деревья у дороги выглядели точь-в-точь как злобные, скрюченные старикашки, в тени которых могла затаиться любая нечисть. А уютные домики с тростниковыми крышами и маленькими окошками походили теперь на заброшенные мрачные склепы.

Девочка содрогнулась. К ночи стало сыро, поднялся сильный ветер. Она встала и торопливо натянула на себя одежду.

Зеленая женщина выбралась из канавки, принюхалась, глядя в небо.

– Кровь? – спросила она.

– Я не знаю, где взять тебе кровь, – сказала Аверан. – Мою – нельзя. Сейчас поищем что-нибудь съедобное.

Она набросила на зеленую женщину медвежий плащ, чтобы та не замерзла. И принялась за поиски еды. Опустившись на колени, она сказала себе: «Не расстраивайся из-за даров. Лучше считай, что тебе повезло. Ведь это не тебя убили».

Земля в саду была рыхлой и ухоженной. Хозяева выкопали и увезли урожай, но сделали они это наспех.

Аверан еще днем заметила несколько морковок и репок, забытых в грядках; на виноградных лозах, обвивавших изгородь, сохранились спелые грозди. Случись им с зеленой женщиной застрять в этом городке даже на пару дней, без еды они не останутся. Под фруктовыми деревьями тоже наверняка завалялась падалица.

Стоя на коленях, Аверан высматривала в темноте морковную ботву. Но на ощупь ее обнаружить оказалось проще – по перистым листьям. Вскоре она наткнулась на морковку, но каким-то образом, еще не успев выдернуть из земли, поняла, что та слишком маленькая. Чахлая и невкусная.

Неожиданно ей захотелось покопаться в месте, где не было никакой ботвы. Она так и сделала и обнаружила прекрасную большую морковку. Кто-то уже пытался ее выдернуть, но только оборвал листья. Аверан расшатала ее и вытащила – длинную, в полруки.

Девочка удивилась – как она узнала, что там есть морковь?

Зеленая женщина все еще испуганно таращилась в небо. Всякий раз, как налетал порыв ветра, она вздрагивала и озиралась по сторонам, пытаясь увидеть, кто ее трогает.

Аверан показала ей свою добычу.

– Морковка, – сказала она. – Морковка. Вкусная, прямо как кровь, только не убегает, когда ее ловишь.

И откусила большой кусок. Морковь была вся в земле, но Аверан эта земля показалась на вкус такой же сладкой, как сам овощ. Она предложила попробовать зеленой женщине.

Та отгрызла кусочек и присела на корточки, жуя задумчиво, как щенок – свой первый в жизни ботинок.

Аверан быстро проглотила найденное. Но этого ей показалось маловато. Она закрыла глаза и поползла на коленях по грядкам, надеясь опять угадать, где прячется плод.

Вскоре она и впрямь нашла еще одну морковь с оборванной ботвой, такую же большую, как первая. Зеленая женщина придвинулась, заглянула в руки Аверан. И тут же вытащила из земли другую, которую девочка не заметила.

«Конечно, она тоже чует их, – сообразила Аверан. – Мы обе теперь – создания Земли, а Земля знает, где скрыты ее сокровища. „Все плоды лесов и полей – наши“.

Что-то странное произошло с нею. Она потеряла свои дары, но приобрела взамен другие.

«Я все-таки не обычный человек, – решила она. – Ведь в моих жилах течет теперь зеленая кровь».

Аверан нарвала пастернака, потом пошарила под деревьями возле дома и «нашла» фиги, лежавшие в высокой траве, где их не заметили хозяева. Затем добавила к своим запасам еще немного грибов и орехов.

Набрав достаточно еды, она повела зеленую женщину по темным улицам к большому зданию в центре городка – не то ратуше, не то складу. Возможно, зимой оно служило утепленным рынком. А может, это был дом песнопений, с высокой крышей, под которой лучше звучат голоса певцов. В любом случае сейчас здание пустовало, и огромные двери его были распахнуты настежь.

Зеленая женщина послушно шла за Аверан до самых дверей. Те оказались столь широки, что в них могли бы въехать сразу две повозки.

Аверан заглянула внутрь. И ничего не увидела. Зато услышала, как отчаянно завизжали феррины. Штук двадцать этих мохнатых маленьких человекоподобных созданий бросилось вон из дома, испугавшись, что их пришли убивать.

Один из ферринов споткнулся о ногу девочки, кувыркнулся через голову и рассыпал какие-то крошки, которые нес в тряпочке. Аверан могла бы пнуть его ногой, но не стала этого делать, поскольку не желала ферринам зла, хотя и любви особой к ним не питала.

– Если ферринам здесь нравится, значит, место безопасное, – заверила она свою спутницу.

– Если ферринам здесь нравится, значит, место безопасное, – повторила та.

Аверан на цыпочках вошла в огромное помещение. Наверху среди потолочных балок жалобно ворковали голуби.

– Держу пари, феррины пришли сюда за птицами, – сказала Аверан. В тусклом свете, проникавшем через открытые двери, она разглядела на полу кучку перьев. – Смотри-ка, похоже, одну поймали.

Зеленая женщина подкралась к перьям, обнюхала.

– Кровь – нет?

– Я бы это есть не стала, – согласилась Аверан. – Кровь – нет.

Зеленая женщина как будто опечалилась. Села на пол и принялась жевать пастернак.

Аверан присела рядом, озираясь по сторонам. В голове не было ни единой мысли по поводу того, куда идти и что делать. Она знала только, что хочет на север.

Закрыв глаза, девочка представила карту страны.

Король Земли предстал перед ее внутренним взором в виде сияющего зеленого самоцвета. От неожиданности она вздрогнула.

– Король Земли идет на юг! – сказала она. – Он проделал уже большой путь!

Затем попробовала грибы. Они были свежие, пахли орехами, но показались ей невкусными. Желудок требовал чего-то другого. Она не ела два дня, если не считать корки хлеба, которую выделил ей прошлой ночью барон Окорок. Но грибы были какие-то сухие и несытные.

Аверан разжевала фигу, однако и та ей не понравилась. Хотелось чего-то повкуснее. Например, кусок мяса, сочный и сладкий.

Девочка вынула из маленькой сумки, висевшей у нее на боку, деревянный гребень и принялась вычесывать из волос землю. Зеленая женщина смотрела на нее с нескрываемым любопытством. И Аверан, приведя себя в порядок, придвинулась к ней.

– Это гребень, – показала она. – Я хочу причесать твои волосы.

– Мои волосы, – сказала зеленая женщина. Аверан усмехнулась. На этот раз странное существо не просто повторило сказанное. Оно как будто поняло разницу между «моим» и «твоим».

– Ты – умница, – сказала Аверан. – У мастера Бранда была когда-то ворона, которая умела разговаривать, но она только повторяла всякие глупости и давно померла. Что бы там ни болтал барон Квашня, ты умнее, чем ворона.

– Я умница, – согласилась зеленая женщина. Аверан начала причесывать ее, но та вертела головой, стараясь не упускать гребень из виду.

– Сиди спокойно, – сказала Аверан. Она попыталась отвлечь непоседу.

– Я думаю, нам следует тебя как-то назвать, правда? Меня вот зовут Аверан. Роланда зовут Роланд, а барона Полла – барон Полл, хоть мне и нравится обзывать его по-всякому. У каждого есть имя. Тебе хочется иметь имя?

– Какое… имя? – спросила зеленая женщина. Аверан так удивилась, что даже перестала ее причесывать. Неужели она поняла вопрос? Невероятно.

– Даже и не знаю, – сказала девочка. – У тебя зеленая кожа, поэтому можно назвать тебя, например, Зеленушкой.

Это было первое, что пришло ей на ум.

Когда-то Аверан дружила с девочкой по имени Осень и по фамилии Браун, они вместе жили в Башне Хаберд. У Осени были коричневые волосы, и эта фамилия ей очень шла. А еще у нее были белая кошка, которую звали Белянкой, и рыжий пес по кличке Рыжик. Но Аверан имена, означавшие цвет, казались глупыми.

– А может, назовем тебя Олива или Изумруд? Я знаю одну женщину по имени Изумруд. И лицо у нее довольно зеленое, если приглядеться. Но твой цвет кожи гораздо красивее.

Спутница ее слушала внимательно и повторяла каждое предложенное имя, но впечатления на нее они как будто не производили.

– Как насчет Шпината? – пошутила Аверан.

– Шпинат? – задумчиво переспросила зеленая женщина.

– Это такое растение, вроде салата, – Аверан наконец справилась с ее свалявшимися волосами. Та ни разу не взвизгнула и не выразила протеста. – Ну вот, готово. Не волнуйся, мы найдем для тебя настоящее имя.

Зеленая женщина схватила Аверан за руку.

– Настоящее имя? – спросила она странным тоном, как будто что-то припоминая. – Настоящее имя?

Аверан замерла. Действительно, ведь у магических созданий всегда бывают настоящие имена – тайные, чтобы не узнали враги.

– Да, настоящее имя, – сказала она. – Мое настоящее имя – Аверан. А твое настоящее имя – …?

Зеленая женщина вскинула голову. И вдруг проговорила нараспев властным голосом:

– Восстань же из земли, мой боец! Облекись плотью. Я нарекаю тебя твоим настоящим именем: Избавитель от Зла, Праведный Разрушитель.

Аверан невольно отпрянула. Зеленая женщина показалась ей в этот момент совершенно другим человеком – так изменились ее голос, жесты и сама манера держаться. Девочка поняла, что та повторила слышанное однажды, повторила точь-в-точь. И если до сих пор она еще сомневалась в магическом происхождении этого существа – мало ли какие далекие страны бывают на свете, где живут люди со странным цветом кожи – то теперь сомнений не оставалось.

Не подавая виду, что испугалась, Аверан вновь придвинулась и погладила зеленую женщину по голове. Не очень-то ей понравились эти имена: Избавитель от Зла и Праведный Разрушитель.

Кого, интересно, этот «избавитель» должен «избавлять» и что именно «разрушать»?

– Прекрасное имя, – сказала девочка. – Но, пожалуй, надо придумать что-нибудь покороче. Я буду звать тебя «Весна». Весна.

И снова погладила ее по голове.

Сильный порыв ветра сотряс стены, одна из половинок двери качнулась, заскрипели петли. Оказалось, что в доме был дымоход – ветер отчаянно застонал в трубе.

Зеленая женщина вскрикнула не то от ярости, не то от страха и вскочила на ноги.

– Это просто ветер, – сказала Аверан. – Он тебя не обидит. Наверно, собирается ураган.

– Ветер? – переспросила зеленая женщина. – Ветер? И попятилась в глубь помещения. Аверан пошла следом и отыскала се в самом дальнем углу.

– Хорошая девочка, – ласково сказала Аверан. – И место здесь хорошее. Ветер нас не найдет.

Она обняла свою спутницу. Зеленая женщина, это могучее создание с мышцами твердыми, как железо, тряслась от страха.

Им некуда было идти и делать тоже было нечего. Аверан обняла ее покрепче и запела колыбельную песенку. Когда-то она слышала ее от своей матери.

 
Ветер свищет на дворе,
Дерева качает,
А дитя мое в тепле
Сладко засыпает.
Ночь настала, спать пора,
И не страшны нам ветра.
 

Спать, однако, зеленая женщина не собиралась. Аверан тоже больше хотелось есть, чем спать, и всю эту долгую ночь она рассказывала своей спутнице всякие истории, учила ее новым словам, успокаивала и отвлекала.

Посреди очередного рассказа зеленая женщина вдруг прикрыла рот Аверан рукою, словно призывая к молчанию.

Все тело ее напряглось, она привстала, принюхалась. И с жадностью прошептала:

– Кровь – да.

Сердце у Аверан подпрыгнуло.

«Солдаты Радж Ахтена, – решила девочка. – Зеленая женщина учуяла Неодолимых».

Она оглядела помещение. Просторное, пустое. Спрятаться негде.

Крышу поддерживали массивные дубовые столбы с поперечными перекладинами через каждые несколько футов. По ним, как по лестнице, можно было подняться к балкам, где гнездились голуби.

Аверан подумала, что если феррины смогли вскарабкаться по ним в темноте, то и она, наверно, сумеет.

Подойдя к столбу, она ухватилась за нижнюю перекладину, что была на уровне груди, влезла на нее, и взялась за следующую.

Без дара силы подъем оказался делом нелегким. И довольно опасным. На некоторых перекладинах висели осиные гнезда, всюду была паутина. Грубо вытесанное дерево жгло руки. Того и гляди заноз насажаешь, если оса не ужалит или какой паук.

Больше всего Аверан боялась, что руки разожмутся и она упадет.

Однако не прошло и минуты, как она добралась до соединения балок.

Там, наверху, было совсем темно. В темноте она почувствовала себя спокойнее, хоть и нелегко было продвигаться по балкам на ощупь.

– Весна, – тихо позвала Аверан, – иди сюда.

Но зеленая женщина припала к земле, как кошка, подстерегающая добычу. И не обратила никакого внимания на зов. Она явно собралась поохотиться, и Аверан испугалась.

Она не знала, какой именно силой обладает это существо. Конечно, зеленая женщина не разбилась, даже упав с высоты в несколько тысяч футов, но все-таки поранилась при этом до крови.

Сможет ли она выстоять хотя бы против одного Неодолимого? Не говоря уж о целой толпе?

Может, она и сильна, как Неодолимый, но все же должна уступать обученному воину с дарами метаболизма. Такой прикончит ее мгновенно.

– Весна! – снова позвала Аверан. – Пожалуйста, спрячься.

Но Весна не шелохнулась.

– Кровь – да, – яростно прорычала она.

Рот Аверан вмиг наполнился слюной. Девочке еще вчера, когда она смотрела на труп убийцы, хотелось отведать вкуса крови. Овощи почти не утолили голода, и сейчас она вдруг горячо вознадеялась, что зеленая женщина кого-нибудь да убьет.

«Нет, я этого не хочу, – сказала себе Аверан. – Не хочу крови».

– Весна, сейчас же иди сюда! – приказала она.

И тут она услышала звук, от которого вся кровь застыла у нее в жилах. С улицы донесся сухой треск, похожий на тот, что издает гремучая змея, только громче, треск, который она уже слышала однажды – так дребезжат хитиновые щитки на брюхе опустошителя, когда их колеблет воздух. Аверан слышала этот звук, улетая из Башни Хаберд. Там его производили одновременно десятки тысяч опустошителей.

И сейчас один из них стоял прямо за дверью их убежища.

«Он, должно быть, прибежал за мной из Башни Хаберд!» – в панике подумала Аверан. Но тут же напомнила себе, что этого никак не может быть. Она летела на грааке. Даже опустошители не смогли бы ее выследить. Нет, наверное, это просто разведчик.

Аверан слышала, что они часто высылают вперед разведчиков. И предпочитают выходить в летние ночи, когда наверху так же тепло, как у них в Подземном Мире. Нынче же ночью было сыро и холодно – совсем не подходящие для них условия.

А еще она слышала, что опустошители реагируют на звуки, запахи и движения. Если сидеть тут на балке тихонечко и не шевелиться, может быть, ее и не заметят.

Аверан хотелось как-то предупредить зеленую женщину, но страшно было открыть рот.

Опустошитель трещал совсем рядом. Зеленая женщина вскинула голову и радостно закричала, затем подпрыгнула и бросилась вперед.

В открытую дверь вломилось чудовище.

Высотой оно было около двадцати футов, и, как высоко ни сидела Аверан, она могла бы без всякого труда спрыгнуть ему на спину.

Огромная голова его была размером с повозку, в пасти виднелись ряды кристаллических зубов. Ни глаз, ни ушей, ни носа оно не имело, на затылке шевелились змеевидные щупальца. На лбу и над пастью у него были вытатуированы руны силы. Они излучали в темноте призрачный серебряный свет.

Четыре задние ноги его были темные и тощие, как кости. Передние же массивные лапы заканчивались трехпалыми кистями с кривыми и длинными, как кхивары, когтями.

В одной лапе оно держало оружие, огромный меч с кристаллическим эфесом, вырезанным из кости опустошителя. Слегка изогнутый широкий клинок был в три раза длиннее человеческого роста.

Опустошитель зашипел и взмахнул мечом, собираясь поразить зеленую женщину, но клинок, описав дугу, вонзился в потолочную балку в нескольких ярдах от Аверан и застрял.

Зеленая женщина с радостным воплем кинулась на опустошителя.

Аверан невольно вскрикнула:

– Стой, Весна!

Но та не остановилась. Быстрым движением правой руки она начертила в воздухе какую-то руну и нанесла удар.

Эффект был потрясающий: с громким треском череп лопнул и, прорвав плоть, наружу показались обломки кристаллической кости.

Аверан разинула рот. Подобное было не под силу никакому оружию. Ни боевой молот, ни кувалда – даже в руках воина с двадцатью дарами силы – не могли нанести опустошителю столь страшный удар.

Но Аверан видела это своими глазами.

Опустошитель зашипел от боли и попытался отпрянуть, но двигался он уже с трудом.

Зеленая женщина подпрыгнула и снова ударила его по морде, с тем же эффектом. Звук удара эхом отозвался от балок под потолком.

Опустошитель содрогнулся и упал замертво.

Зеленая женщина вскочила ему на голову, запустила свою изящную руку глубоко в рану и зачерпнула пригоршню мозга.

Из раны заструился ихор.

По слухам, опустошители не имели собственного запаха, они всего лишь имитировали запахи того, что их окружало.

Но сейчас Аверан, от ужаса прилипшая к балке, неожиданно поняла, что от зеленой женщины пахнет опустошителем.

Аромат ихора разлился по всему помещению, жирный и сладкий. Аверан не ела несколько дней. Овощи ее не насытили, и девочка думала, что ей хочется мяса.

Сейчас же рот ее наполнился слюной, как у изголодавшегося человека, который раздобыл наконец корку хлеба.

Вот что было ей нужно, вот чего она на самом деле жаждала.

Аверан заторопилась вниз, не в силах более усидеть на месте. Ей было очень страшно, но запах крови опустошителя притягивал с такой силой, что устоять она не могла и знала, что никогда уже не устоит перед этим соблазном.