Текст книги "Братство волка"

Автор книги: Дэвид Фарланд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 40 страниц)

И глядя на флотилию из двадцати лодок, отплывшую на восток, он горячо вознадеялся, что скоро они вернутся и начнется перевозка остальных. Это представлялось ему единственным спасением.

Опустошители продолжали подходить с юга все утро. Общее число их подсчитать было невозможно, на одной только равнине перед Каррисом суетились десятки тысяч чудовищ.

Никогда раньше люди не видели, как работают опустошители, не знали ни ловкости их, ни потрясающей быстроты.

Дул сильный ветер, часа через два после рассвета пошел дождь. Панцири опустошителей заблестели от влаги. Защитники Карриса вновь обрели слабую надежду, ибо все знали, что чудища боятся молний и, начнись гроза, могут уйти.

Плакальщики сгребали все, что попадалось под руку, строили из хлама оборонительные сооружения. Рыли норы. На юге и западе они прокапывали причудливо извивающиеся канавы, по четыре в ряд, подводили в них воду из озера Доннестгри.

До Карриса доносились непривычные, странные звуки: треск панцырных щитков опустошителей, совершенно необъяснимые вопли и стоны плакальщиков, причмокивание жующих червей-липучек. Всюду носились гри, не то поскрипывая, не то хихикая на лету. Роланду казалось, что он перенесся в какой-то другой мир.

На Холме костей усердно трудились маги-опустошители и липучки, возводили каменные гребни, сооружая загадочный барельеф, путаный и сложный и чем-то очень неприятный для глаза. Все выступы на нем маги опрыскивали какой-то жидкостью из своих брюшных отверстий, от которой несло тошнотворным запахом гниющей плоти, как от разлагающегося трупа.

А в миле к югу от Карриса опустошители начали строить странную башню – черную и изогнутую, как рог нарвала, словно указующую склоненной вершиной на Холм костей.

Рядом с нею на берегу озера они возводили из камней, скрепляя их смолой червей-липучек, какие-то огромные купола. Защитники стен предположили, что в них чудовища собираются откладывать яйца.

Но на Каррис опустошители не нападали.

Они разоряли поселения, простоявшие не один век. Разрушали крепости, растаскивая камни для своих надобностей. Сравнивали с землей сады, затаптывали дороги.

Но не нападали. Носители клинков перекрыли единственный выход из Карриса – ни убежать его защитники не могли, ни сделать вылазку, чтобы атаковать самим. Но поскольку штурма как будто не предвиделось, все это строительство как-то даже… успокаивало людей.

Время тянулось медленно, и Роланд стал уже забывать ужас, пережитый на рассвете, страшные крики убегавших от гибели пехотинцев Радж Ахтена. В нем даже зародилась надежда. Все утро солдаты на стенах хранили угрюмое молчание. Но к полудню они начали оживленно переговариваться между собой.

Отряд, посланный на берег, отсутствовал уже несколько часов, но, конечно же, скоро должен был вернуться. Если разведчики не спешили обратно в Каррис, кто мог осудить их за это?

Однако минута за минутой проходили, складываясь в часы, а лодок, возвращающихся с востока, по-прежнему было не видать.

Глава 45
Болезненный король Ловикер

За всю свою жизнь Миррима ни разу не отъезжала от дома больше чем на десять миль, и сейчас ей казалось, что все ее прошлое отлетело от нее.

Ее семья, ее родная страна остались далеко позади. По пути на юг вид местности незаметно менялся. Они уже проехали равнины южного Гередона, миновали каньоны северного Флидса. Земля здесь была богаче и плодороднее, чем дома, более влажная. Некоторые деревья при дороге были незнакомы Мирриме, люди выглядели по-другому. Овцеводы Флидса были пониже ростом и посмуглее ее соотечественников, представители же конских кланов, наоборот, – выше и белее кожей. Дома были каменные, а не земляные с плетеными крышами. Даже воздух здесь пахнет по-другому, думала она, правда, это может объясняться тем, что она взяла дар чутья у собаки.

Но сильнее всего Миррима ощущала, что позади осталась она сама, прежняя. Теперь у нее были сила трех человек, ловкость четырех, скорость пяти и жизнестойкость от собак.

Никогда еще она не чувствовала себя столь могущественной.

Однако что-то от прежней Мирримы еще оставалось в ней. Она все так же любила и так же сомневалась в себе. Все эти новые дары не придали ей уверенности. Хоть она и стала «лордом-волком», чувствовала она себя по-прежнему обычным человеком.

Обрадуется ли ей Боринсон, когда она доберется до Карриса и встретится с ним? Сочтет ли он ее достойной отправиться вместе с ним в Инкарру, ведь она пока еще далеко не такой умелый воин, как ее муж?

Столкновение с лордом Пилвайном заставило ее сомневаться еще больше. Какие враги могут встретиться им в Инкарре? Сможет ли она справиться с ними? Чтобы сражаться с чародеями вроде Короля-Грозы и его сородичей, одних даров маловато.

В Тор Дуане они застали полную неразбериху. Войско Габорна, отставшее от него, растянулось на многие мили. Кто-то только подъезжал к Тор Дуану, кто-то выезжал из него, и там они узнали, что сам Габорн ускакал на юг час тому назад.

Из-под великих камней, окружавших красный шатер, выехал какой-то рыцарь и обратился к Иом:

– Ваше величество, его величество король Ордин велел передать вам, что он вынужден был срочно выехать в Каррис. Он оставил для вас вот это письмо.

Иом прочла письмо, понюхала, чтобы удостовериться, что его действительно писал Габорн, скомкала сердито и спрятала в карман.

– Скверные новости? – спросил Хосвелл. – Могу ли я помочь?

Иом рассеянно посмотрела на него.

– Нет, – ответила она. – Мой лорд очень спешит в Каррис. И велит нам поторопиться. Если мы хотим догнать его еще до ночи, мы не сможем дать лошадям толком отдохнуть.

– Разумно ли это, миледи? – спросил Хосвелл. – Со вчерашнего утра вы проехали больше четырехсот миль. Даже такая чудесная лошадь, как ваша, не может скакать без отдыха!

Он был прав. Миррима отправилась в путь на сильном скакуне сэра Боринсона, и тот за прошедшие два дня сбросил уже около восьмидесяти фунтов.

Во время подобных путешествий лорды Рофехавана кормили коней специальной смесью – «дробленкой». Ее делали из дробленого овса и ячменя с добавлением черной патоки, люцерны и мелилота. Для лошадей она была лакомством, и при такой подкормке они выдерживали долгие часы быстрой скачки. А на одной траве у них делались, как говорили, «соломенные ноги», на которых далеко не ускачешь.

Но даже питаясь дробленкой, конь не мог скакать бесконечно. У кобылы Мирримы было три дара метаболизма. Это позволяло животному отдохнуть за несколько часов не хуже, чем за целый день, полностью восстановив силы.

– Но Габорн же скачет на своем коне, – возразила Иом Хосвеллу.

Хосвелл покачал головой.

– Не мое дело – советовать Королю Земли, – сказал он, – но Габорн должен сознавать опасность. От такой гонки помрет добрая половина лошадей из тех, что скачут за ним.

– Мы отдохнем два часа, – сказала Иом. – Покормим лошадей здесь и возьмем с собой столько дробленки, чтобы хватило до Белдинука.

Хосвелл посмотрел на своего коня. Тот выглядел куда хуже, чем лошади Иом и Мирримы. Он был слабее и с трудом поспевал за более резвыми животными. Миррима понимала, что Хосвелла беспокоит состояние его скакуна, и только поэтому он хотел бы задержаться.

Если конь и не падет по пути в Каррис, скакать на нем в бой будет все равно невозможно. И вывезти своего Всадника из боя он не сможет.

– Пусть будет так, – хмуро сказал Хосвелл. Слез с седла и повел коня на конюшню, не желая утомлять его ни одной лишней минуты Заодно он захватил и лошадь инкарранца.

Миррима смотрела ему вслед.

– Отчего вы смотрите на него с такой неприязнью? – спросила Иом. – Между вами что-то неладно?

– Нет, – сказала Миррима. Хосвелл состоял в Королевском Обществе Лучников, был мастером, изучил на юге процесс изготовления роговых луков. Он имел прекрасную репутацию и был в милости у короля. Ей не хотелось признаваться, что он вызывает у нее отвращение.

Мирриме хотелось скакать дальше. Королева не могла не заметить ее нетерпения.

– Габорн в письме просит меня остаться здесь, – тихо призналась Иом. – Он считает, что ехать дальше небезопасно. Над Каррисом, по его словам, «нависла гибель», и Земля по-прежнему велит ему одновременно ударить и бежать. Он в растерянности. Я не могла не предупредить вас.

– Наверное, он прав, – сказала Миррима. Ей показалось, что Иом не знает, на что решиться. – Миледи, если вы хотите остаться, я вас пойму… Но я еду в Каррис не воевать. Я хочу отправиться с мужем в Инкарру. И я должна ехать дальше.

– Это задело и вас, – устало произнесла Иом. – Боюсь, вы меня никогда не простите.

– Простить вас, миледи? – удивленно переспросила Миррима.

– Ведь это я вынесла приговор вашему мужу – совершить Акт Покаяния, – сказала Иом. – Знай я, что тем самым приговариваю и вас, я бы этого не сделала. Наверно, стоило отложить поход… Мое решение было слишком суровым.

– Нет, – возразила Миррима, – оно было благородным. Вы дали ему возможность заслужить прощение, а в Мистаррии, как я слышала, считают, что прощение не следует давать – его надо заслужить. И боюсь, мой муж сам себя не простит, пока не заслужит этого.

– Надеюсь, заслужит – с вами рядом, – сказала Иом. – Вы по духу – воин. Удивительно, что никто этого раньше не заметил.

Миррима покачала головой, обрадовавшись возможности сменить тему. Воин – еще неделю назад она даже не представляла, что может им стать, хотя воля у нее всегда была сильная.

– Говорят, что когда Эрден Геборен стал Королем Земли, он избрал своих воинов. И я точно знаю, что Габорн избрал меня при первой встрече на рынке в Баннисфере. Хотя никто из нас не знал, что он станет Королем Земли. Он посчитал меня бойкой девицей и сказал, что хочет видеть меня при своем дворе, но на самом деле он меня избрал. И знаете, что я подумала тогда?

– Что? – спросила Иом.

Миррима заколебалась, потому что никому еще не говорила этого и даже не вспоминала до настоящего момента.

– Когда я увидела его там, у палатки лудильщика, разодетого, как какой-нибудь щеголь из торговых принцев, я подумала, что за этого человека я пойду сражаться. И умру за него. Ни о ком раньше я так не думала. И мысль эта придала мне смелости взять его за руку – совершенно незнакомого человека.

Иом смутилась.

– Габорн рассказывал мне, как встретил вас и как вы взяли его за руку. Он принял вас просто за девушку из бедной семьи, которая ищет выгодного замужества и хочет его обольстить.

Так оно и было, но теперь Миррима понимала, что было не только это. И попыталась выразить странную мысль, пришедшую ей в голову.

– Может быть, то не Габорн избрал меня, то мы избрали друг друга. Вы сказали недавно, что невозможно находиться рядом с его созидающей силой и не хотеть ребенка. Я… мне кажется, в нем есть что-то большее. Меня теперь, например, всякий раз поражает красота земли – смотрю ли я на желтые маргаритки, на голубую тень от камня, или дышу запахами леса. Благодаря ему я словно проснулась и живу полнее, чем когда-либо раньше. И еще одно: благодаря ему мне хочется сражаться.

– Вы пугаете меня, Миррима.

– Я сказала вам, что пойму, если вы захотите остаться. Ехать в Каррис, конечно, опасно. Но я хочу туда, – сказала Миррима, надеясь, что и Иом ее поймет.

– Ни у меня, ни у вас еще нет воинского умения, – предупредила Иом. – Это неразумно.

– Знаю, – сказала Миррима. – Но желание от этого не меньше.

Иом закусила губу, задумчиво проговорила:

– Я думаю… что намерения у вас благие. И вам следует, как Властительнице Рун, их осуществлять. Жизнестойкость позволит вам трудиться без устали; сила сделает ваш удар сокрушающим. Ради наших подданных мы должны делать все, что в наших силах. Но меня это пугает, Миррима. Вы получили так много и так скоро. Не хотелось бы мне, чтобы вы погибли.

Кобыла Мирримы потянулась за какой-то травинкой. Ухитрилась отыскать несколько листочков клевера здесь, на Тор Дуане, где лошади вытоптали всю землю.

– Мы поскачем быстро, – пообещала Иом. – Может быть, к заходу солнца доберемся до Карриса.

– Вы слишком добры, миледи, – сказала Миррима и слезла с лошади. Постояла немного, разминая ноги.

Через два часа, едва они успели перекусить на постоялом дворе, гонец с юга привез известие: Ловикер из Белдинука пытался устроить засаду на Короля Земли и потерпел поражение.

От такой скверной новости И ом растерялась.

Ловикер был союзником Габорна, обещал ему своих рыцарей. Обещал сам возглавить свое войско в походе против Радж Ахтена и обеспечить продовольствием рыцарей Габорна.

Что же случилось, почему пришлось убить короля Белдинука? Союзников у Габорна становилось все меньше. Времени было два часа пополудни. Примерно в это время вчера же погиб король Орвинн, сражаясь с Темным Победителем. Сегодня Ловикер оказался предателем и был убит.

Его дочь должна теперь либо продолжать войну с Габорном, либо предложить условия сдачи. Но Габорн так торопится, что не станет дожидаться ни того, ни другого.

Ему нужно всего лишь проехать через ее земли, а не воевать с ней и не мириться.

И этот проезд может оказаться опасным. Войско Габорна растянется тонкой цепью от Тур Дуана до Карриса. Габорн мчится в Каррис всего с несколькими сотнями воинов, и те, должно быть, скачут группами не более чем по дюжине человек.

Сражаться в таком рассеянном состоянии они не смогут. И станут отличными мишенями для разгневанных белдинукцев.

Иом была почти уверена, что дочь Ловикера предпочтет войну. И начнет охоту за каждым, кого обнаружит на своей земле.

Габорн надеялся, что Ловикер приведет под его знамя сотни тысяч солдат. Но теперь, похоже, ему предстоит сразиться с ними.

Иом вздохнула, посмотрела на Мирриму, на Хосвелла и сказала жестко:

– Нам нужны дополнительные припасы для себя и для лошадей.

Добравшись до Кирскавенской стены, Миррима опешила от неожиданности. Гонец сказал только, что Габорн расстроил засаду Ловикера. Но не упомянул о том, что Король Земли разрушил стену.

Из его слов Миррима поняла также, что Ловикера нет в живых. Но когда три Всадника подъехали ближе, они обнаружили, что Ловикер лежит в сотне ярдов по ту сторону стены и охраняет его дюжина рыцарей Габорна.

Его пригвоздили к земле, воткнув в живот копье, к которому было прикреплено знамя, объявлявшее, что перед ними – цареубийца. Руки и ноги его были отрублены, и под горячим солнцем лежал лишь обрубок человека в королевском одеянии.

Но Ловикер имел столько даров жизнестойкости, что все еще был жив. При таких увечьях выжить мог только король или Неодолимый Радж Ахтена. Он лежал в луже крови, над ним вились стаи мух. Но благодаря жизнестойкости раны его уже заживали.

Миррима удивилась, видя, что он до сих пор цепляется за жизнь. Как он мог продержаться столь долго, когда любой на его месте жаждал бы поскорее умереть!

Таково было наказание для тех, кто совершил цареубийство. И Миррима только открыла рот, сообразив, что сэр Боринсон тоже был убийцей короля и Иом могла бы присудить и ему такую казнь.

В воздухе стоял запах крови, для чутья собаки – очень сильный. Миррима нашла его даже соблазнительным.

Когда они подъехали, Ловикер повернул голову и посмотрел на Иом. Со лба его стекал пот. И встретившись с Иом глазами, король Ловикер вдруг рассмеялся.

– Ну что, отродье Сильварресты, торжествуешь? – спросил он. Голос его звучал хрипло. Иом покачала головой.

– Дайте ему хотя бы попить, – приказала она одному рыцарю из охраны.

Барон отрицательно мотнул головой.

– Это только продлит его страдания, ваше величество. Да и посмотрите на него – уж он бы вам не дал ничего.

Она остановила кроткий взгляд на искалеченном теле.

– Вы хотите воды?

– Ах, она растрогалась, – проворчал Ловикер. – Не жалейте меня. Я хочу вашей жалости еще меньше, чем вашей воды.

Мирриме было трудно поверить, что можно оставаться столь жестоким и бесчувственным даже перед лицом смерти. Но ей уже случалось видеть такое презрительное выражение на лицах других. Она видела его на лицах воров, преступников, которых отлавливала стража в замке Сильварреста перед приходом Темного Победителя – эти люди скрывались от Короля Земли, дабы он не мог заглянуть в их сердца и узнать, кто они такие на самом деле.

Теперь она поняла, что у Ловикера не было выбора. Другие короли спешили к Габорну, желая стать его союзниками и спасти себя и своих подданных, а эти – Ловикер из Белдинука, Андерс из Южного Кроутена – были столь испорченными людьми, что им не оставалось ничего другого, кроме как выступить против Габорна.

Ловикер знал, что для него нет надежды.

– Я все равно сочувствую вам, – сказала ему Иом.

Ловикер по-дурацки захихикал. Из глаз его покатились слезы, оставляя дорожки на грязном лице. По-видимому, от боли и солнечного зноя он слегка повредился в рассудке.

«Какой же он злой, – думала Миррима. – Не заслуживает жалости, а Иом жалеет его. Не заслуживает воды, а Иом дала бы ему ее».

– Ваше величество, – сказал сэр Хосвелл после некоторой паузы, – позвольте, я сочтусь с ним?

Он не решился произнести столь неделикатное слово, как «убью».

Миррима думала, что Иом сейчас согласится, разрешит убить его и тем избавить от страданий.

– Нет, – неожиданно яростным голосом сказала Иом. – Он как раз на это и рассчитывает.

Она пришпорила коня и поскакала прочь от Ловикера, и Миррима облегченно вздохнула.

Глава 46
Герой по необходимости

Радж Ахтен наблюдал за опустошителями из окна западной башни владений герцога Палдана.

Он ждал. Посланный на восточный берег отряд все не возвращался, и пока не было никакой уверенности, что удастся выбраться из замка на лодках. Столь длительная задержка вызывала опасения, что весь отряд погиб.

Радж Ахтен знал, что на помощь Каррису должно подойти войско Габорна. И не без удовольствия думал о том, что, может быть, ему еще случится увидеть, как Король Земли вступит в бой с опустошителями.

В башне, кроме него, присутствовали его советник Фейкаадд, Палдан и бывшие Умы короля Ордина. Трое пламяплетов стояли перед бушующим в очаге огнем, глядя на дым и разлетающиеся искры. Они пытались, втягивая в себя жар, восстановить силы, но были до того истощены, что вряд ли смогли бы, по мнению Радж Ахтена, еще раз вступить сегодня в бой. А без них сражаться с опустошителями он не решался.

Он еще утром организовал оборону городских ворот. Однако опустошители, занятые своим строительством, до сих пор не обращали на замок внимания.

– Что они замышляют? – спросил он вслух. – Почему не атакуют?

– Возможно, не решаются на лобовую атаку, – рискнул высказаться герцог Палдан. – Копают они хорошо, так что, может быть, собираются подрыться под замок.

Опустошители явно пришли в Каррис с какой-то Целью.

Но замок, похоже, их совершенно не интересовал. Возможно, они считали, что со стороны людей опасность им не грозит. Радж Ахтену казалось даже, что они забыли про замок – ведь эти странные существа, в конце концов, руководствовались своими соображениями, совершенно недоступными человеку.

Он посмотрел на Холм костей. Горная колдунья что-то делала там на вершине, сверкая вытатуированными на панцире рунами. Словно отвечая на его взгляд, она повернула на миг голову в сторону замка, но работы не прекратила.

Видимо, чувствовала себя в полной безопасности среди своих приближенных, заполонивших равнину. Вся местность была уже испещрена зевами нор, окружена рвами и увенчана источавшей зловоние руной на Холме костей. Радж Ахтен всмотрелся в холм, обнесенный коконом из затвердевшей клейкой массы.

Черви-липучки все еще надстраивали стены кокона. Но Радж Ахтен подозревал, что приготовления колдуньи близятся к концу.

Он размышлял над тем, было ли это простым совпадением, что опустошители явились именно туда, где он рассчитывал встретиться с Габорном. Или они тоже собирались вступить в бой с Королем Земли?

Скорее всего, их замыслы не имели отношения ни к Габорну, ни к Радж Ахтену. И Радж Ахтен с его войском был попросту недостоин их внимания.

Он в беспокойстве покачал головой. Вот уже час, как его одолевали странные, тревожные предчувствия, природы которых он не мог понять.

«Мне не о чем тревожиться, – убеждал он себя. – Я – самый могущественный Властитель Рун на свете. Мои Способствующие в Индопале передают мне дары силы и жизнестойкости, ловкости и ума от многих тысяч людей. Даже удар мечом в сердце не сможет меня убить. О чем же мне беспокоиться?»

Но спокойствия он не ощущал. Совсем недавно он начал верить, что уже стал непобедимым и вот-вот станет легендарным существом, Суммой Всех Людей – столь великим Властителем Рун, что ему не нужны будут даже форсибли, чтобы принимать от Посвященных дары. Он надеялся стать Силой, подобной природным Силам Земли, Огня и Воды.

Ведь, если верить легендам, Дэйлан-Молот сумел этого добиться.

И Радж Ахтену оставалось так немного; еще десять дней назад казалось, что ничто не может ему помешать. Но тут старый король Менделлас Ордин украл его форсибли.

«Конечно, – думал Радж Ахтен, – знай опустошители, что им противостоит такой человек, как я, они бы испугались».

Он вновь посмотрел на руну, сооруженную опустошителями на Холме костей. От нее начал струиться коричневый дым, и вонь сделалась просто ужасающей.

От руны словно исходило дыхание самой смерти. Радж Ахтен почувствовал себя больным и дряхлым. При одном взгляде на нее глазные яблоки сводило судорогой, хотелось отвернуться. Сквозь дым просвечивали тусклые огоньки, похожие на болотные призраки. Казалось, вся руна вот-вот займется пламенем.

Радж Ахтен ощущал тревогу. И тревожила его эта руна.

Ее строительству опустошители уделяли слишком много внимания. Маги терпеливо рыли глубокие траншеи, возводили целый барельеф и каждый выступ ее опрыскивали своими зловонными выделениями.

Радж Ахтен имел тысячи даров чутья. Он глубоко втянул носом воздух. От руны несло гнилью, разлагающейся плотью, дымом, смертью, человеческим потом – запах включал в себя целый букет, множество оттенков, перебивающих друг друга. И ему казалось, что еще немного – и он поймет, в чем дело, догадается о значении этого запаха.

Опустошители пришли к Каррису с одной-единственной целью – соорудить эту руну.

Одно чудовище из тех, что сновали вокруг нее, поскользнулось и упало, учинив оползень. Часть руны обвалилась, к радости Радж Ахтена. Маги бросились отстраивать ее заново, укреплять и опрыскивать.

Руна находилась дразняще близко. Разрушить ее несколькими ударами молота смог бы даже ребенок.

Радж Ахтен, повинуясь внезапному импульсу, вдруг ударил кулаком в латной рукавице в оконное стекло, разбил его и замер, принюхиваясь к смеси запахов.

Чтобы лучше сосредоточиться, он закрыл глаза. И вскоре понял, что некоторые запахи воспринимаются скорее не как запахи, но как чувства. То, чем он дышал, и вызывало в нем тревогу.

Прежде он не знал, что запах способен породить чувство.

Кислый запах человеческого пота – ожидание неминуемой смерти. Вдохнув его, Радж Ахтен ощутил отчаяние приговоренного.

Дым, агония. Соленый привкус слез. Жирный запах горелой плоти, гнилостный дух пораженного болезнью пшеничного поля.

Гниение. Раздувшийся труп.

Отчаяние и ужас. Металлический запах крови, запах отходящих вод, разложения – женщина рожает мертвого ребенка. Усталость.

Душный запах старческой кожи. Глубочайшее одиночество.

И вдруг Радж Ахтен улыбнулся, невзирая на испытываемую муку. Он понял – это запах страдания, квинтэссенция всех человеческих несчастий.

– Чары, – он вздрогнул, поняв, что заговорил вслух.

– Что? – спросил герцог Палдан, хмуро глядя на него.

– Руна, – сказал Радж Ахтен. – Ее запах – это чары, проклятие для всего человечества.

Ему вдруг отчаянно захотелось стереть с лица земли и руну, и ее создателей и отмыть дочиста то место, где она находилась.

Но как это сделать? Опустошители слишком умны, чтобы дать ему подойти к ней, и их слишком много, чтобы надеяться с ними справиться. К тому же со всех сторон руну защищает кокон, лишь для работающих над ней оставлена дорожка.

Однако попытаться надо.

– Они, конечно, могут строить, – сказал Радж Ахтен, – но мы не дадим им строить спокойно. Может, я этот холм и не возьму, но веселье я им испорчу.