Текст книги "Братство волка"

Автор книги: Дэвид Фарланд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 40 страниц)

Глава 43
Предательство

Габорн недолго отдыхал в Тор Дуане. Предчувствие гнало его в дорогу, навстречу битве за Землю. Способствующий Гровермана трудился, видимо, всю ночь без отдыха, ибо утром у Габорна были уже все те пятьдесят даров, о которых он просил. Мускулы налились силой, и кровь кипела в жилах, требуя действия.

Поэтому он дал лошадям на отдых и еду только три часа – сколько позволило ему его нетерпение.

И дальше на юг они отправились еще до полудня. С Габорном ехало всего несколько сот человек: сто лордов Орвинна и Гередона, сто пятьдесят Всадников Флидса. Но это был сильный отряд, лучшие воины трех королевств. К тому же в полдень к ним должно было присоединиться большое войско короля Ловикера, а в Каррисе Габорн рассчитывал встретиться с Рыцарями Справедливости и лордами из Мистаррии.

В Каррисе под его командованием соберется уже полмиллиона человек, и эту армию поведут в бой самые могущественные Властители Рун в мире.

Габорн не переставал удивляться на короля Ловикера. Кто мог ожидать, что Ловикер так разойдется, чтобы самому поехать на войну! Его называли «болезненным», но слово это, пожалуй, было слишком деликатным.

Болезни скорее снедали его ум, а не тело. И в последние два года ему начала отказывать способность здраво мыслить. Поговаривали даже, что король Ловикер попросту одряхлел. Только три дара ума, которые он имел, и помогали ему скрывать глубину своего умственного нездоровья.

Но он всегда был одним из вернейших союзников короля Ордина. Трех недель еще не прошло с того дня, когда Габорн приехал на север и король Ловикер устроил большой пир в честь его отца.

Он всячески расхваливал Габорна, намекая, что принц мог бы составить прекрасную пару его дочери – невзрачной толстушке, не отличавшейся особыми добродетелями, но, правда, и пороков как будто не имевшей.

Габорн хорошо помнил ту ночь, которую его отец и Ловикер провели у камина, попивая подогретое вино и рассказывая охотничьи истории. Они много лет подряд вместе ездили на север на осеннюю охоту.

Но три года назад Ловикер упал с лошади и сломал ногу, и теперь крайне редко ездил верхом, ибо это причиняло ему сильные страдания. Больше он не охотился, и отец Габорна часто сетовал по этому поводу.

Выезжая из Тор Дуана, Габорн знал, что Иом рассердится на него. Он поспешил с отъездом отчасти из-за все усиливающегося ощущения опасности, ощущения, что нельзя мешкать с атакой. Но еще больше он спешил потому, что надеялся опередить Иом настолько, чтобы она не успела его догнать.

Он знал, что этим утром она столкнулась с какой-то опасностью на границах Гередона. И все глубже становилось его подозрение, что люди, его сопровождающие, едут на верную смерть. Габорн не хотел, чтобы среди убитых оказалась и Иом.

Крискавенская стена простиралась на сто четырнадцать миль вдоль границы между Флидсом и Белдинуком. Она была высотой в двадцать футов и имела двадцать футов ширины в основании. С северной стороны ее в давние времена был выкопан ров, и круглый год по нему протекала неглубокая река, не пересыхавшая даже в самый разгар лета.

По верху стены могли проехать рядом две лошади, однако в последние двести лет у лордов Белдинука не было нужды держать здесь много стражи.

И в этот полдень, подъезжая к воротам Фейман, Габорн испытал невольную радость при виде воинов Белдинука, высыпавших на стену, при звуках приветственно трубящих рогов. Он успел прикинуть, что одни только эти ворота охраняла почти тысяча человек.

Попытайся войска Радж Ахтена пройти на юг через Крискавенскую стену – им пришлось бы нелегко.

Однако когда Габорн подъехал ближе, он вдруг ощутил знакомое покалывание, и невидимая пелена окутала его вместе со свитой.

Земля предупреждала об опасности.

В двухстах ярдах от ворот он подал знак своим рыцарям остановиться и внимательно всмотрелся в часовых. На них была форма Белдинука – тяжелые кирасы, высокие серебряные шлемы с квадратным верхом. В руках – серо-коричневые щиты с белым лебедем Белдинука. Белдинукские большие луки. На стене развевались знамена Белдинука. Капитан стражи приглашающе махнул рукой.

Но что-то было не так. Ворота Фейман были широко открыты, как все последние двести лет. Над проходом в сорок футов шириной простирался верх стены с множеством смотровых щелей и бойниц.

Габорн про себя предупредил Избранных о возможной засаде. Тут же вокруг него послышалось лязганье металла – лорды опускали забрала шлемов и отвязывали от седел щиты. Боевые скакуны знали эти звуки. Конь под Габорном начал нетерпеливо переминаться с ноги на ногу, готовый ринуться в бой.

Принц Селинор ехал через две лошади от Габорна, рядом с Эрин Коннел. Он удивленно огляделся, не понимая, что это значит.

– Кто выступает против нас? – прокричал Габорн издалека.

В горле у него пересохло от долгой скачки. Готовясь к сражению, даров голоса он брать не стал. И теперь не был уверен, что на стене его услышали, ибо ветер дул в лицо, относя назад произнесенные слова.

Белдинукцы настороженно наблюдали за отрядом Габорна. Многие потянулись за стрелами, отступили за зубцы стены.

– Кто смеет выступать против Короля Земли? – закричала королева Хейрин, и ее голос прозвучал куда громче, чем голос Габорна.

Внезапно по другую сторону стены послышался грохот копыт. Слева и справа к воротам подъехали Всадники и выстроились за ними, перекрыв Габорну проход. Он видел сквозь ворота только передний ряд рыцарей, но прикинул без труда, что их там больше тысячи.

Во главе их ехал сам старый король Ловикер, седоволосый человек с узким лицом и бледно-голубыми, выцветшими от возраста глазами. Волосы его были заплетены в косы, падавшие на плечи. Доспехов он не надел, словно хотел показать Габорну, что не имеет к нему, как к воину, ни малейшего уважения и потому не нуждается в оных.

Сидя в седле, он морщился от боли, которую причиняли ему старые раны.

– Поезжай обратно, Габорн Вал Ордин! – прокричал король Ловикер. – Возвращайся в Гередон! Ты – не желанный гость на моей земле. Белдинук для тебя закрыт.

– Два дня назад ваш вестник сказал нам совсем другое, – крикнул Габорн. – В чем причина вашего нынешнего не гостеприимства? Мы долго были друзьями. И можем по-прежнему быть друзьями.

Он пытался сохранять спокойствие и дружелюбный вид, но вся кровь в нем закипела. Его обманули. Ловикер обещал помощь, заставил его торопиться в Белдинук. А сам, оказывается, решил подманить его и убить, как собаку. Габорн сдерживался как мог, хотя понял уже, что Ловикер ему больше не друг.

– Это твой отец и я были друзьями! – прорычал Ловикер. – Но я не дружу с цареубийцами! – он негодующе ткнул пальцем/в Габорна. – Ты захватил корону своего отца, но этого тебе показалось мало! Теперь ты еще и Король Земли. Так скажи мне, Король Земли, найдется ли еще хоть сто человек, кроме вот этих глупцов, чтобы последовать за тобой на свою погибель?

– Они едут следом, – сказал Габорн. Ловикер смерил его суровым взглядом и покачал головой, словно жалея тех, кто решился пойти за ним.

– Когда ты начал заниматься в Палате Обличий, юноша, я еще сомневался. Думал, что ты, по крайней мере, научишься изображать короля, если не научишься быть им на самом деле. Но теперь смотрю, как ты корчишь из себя великого монарха, и впечатления на меня это не производит. Возвращайся же на север, самозванец, пока не поздно.

Ощущение опасности все усиливалось. Габорн знал, что со стороны Ловикера это не пустая угроза. Еще Эрин и Селинор предупреждали, что король Андерс надеется убедить Ловикера и других лордов в своих измышлениях, и похоже, Андерсу это удалось.

Ловикер устроил засаду и в любой момент мог отдать приказ об атаке. Но Габорн еще надеялся, что сможет открыть ему глаза.

– Вы обвиняете меня в цареубийстве, а сами замышляете убить меня? – указал он Ловикеру на противоречие. – Боюсь, вы действуете как пешка в руках Андерса. Вот Радж Ахтен посмеялся бы!

– Казнить преступника – это не цареубийство, – возразил Ловикер, – пусть даже я и любил этого преступника, как родного сына. Я хотел бы верить, что ты Король Земли.

Голос его звучал холодно, но говорил он как будто искренне.

– Я – Король Земли, – предостерегающе сказал Габорн. И, воспользовавшись Зрением Земли, заглянул в сердце Ловикера.

Он увидел, что человек этот всегда ставил свое положение, почести и богатство выше правды. Он понял, что Ловикер всю жизнь завидовал богатству короля Ордина и, завидуя, принимал Ордина у себя с великой пышностью – в надежде отхватить когда-нибудь кусок Мистаррии.

Ради того, чтобы возвыситься в положении, он женился на женщине, которую ненавидел.

Габорн помнил, как его отец оплакивал смерть доброй жены Ловикера. И видел сейчас, как умело Ловикер притворялся любящим мужем – никому и в голову не пришло спросить у него, при каких именно обстоятельствах погибла на охоте несчастная королева, будто бы упавшая с лошади, чему не было свидетелей, кроме Ловикера.

Король Ловикер считал себя весьма мудрым и частенько поздравлял себя втихомолку со столь удачно подстроенной кончиной жены.

Он переживал из-за того, что Габорн не захотел жениться на его дочери, ибо успел придумать даже, как подстроить и смерть Габорна вскоре после свадьбы.

И глядя в душу его, душу человека, которого всегда считал другом, Габорн увидел вместо этой души лишь иссохшую шелуху. Порядочность и честь, за которые почитал его Габорн, оказались лишь маской, скрывавшей чудовищную алчность.

Ловикер не был пешкой Андерса. Он был с Андерсом в сговоре, если не сам же и вдохновил его.

Габорн почувствовал тошноту.

– Что ж, – с притворной улыбкой сказал Ловикер, – если ты – Король Земли, докажи это, чтобы я поверил и стал твоим слугой.

– Докажу, – крикнул Габорн. – И доказательство таково: те, кто отказывается служить мне, погибнут в грядущие темные времена.

– Легко сказать, нельзя проверить, – усмехнулся Ловикер. – А если все погибнут, не зависимо от того, служили они тебе или нет – какой тогда мне смысл преклонять перед тобой свои больные колени?

– Что ж, если это не доказательство для вас, – сказал Габорн, – тогда поговорим иначе. Я заглянул в ваше сердце и не обнаружил его. Мне известны все ваши тайны. Вы называете меня цареубийцей, а сами восемь лет назад, на охоте cломали шею своей жене ударом копья. И жалости испытывали при этом не больше, чем если бы закололи кабана.

Улыбка короля Ловикера вмиг исчезла, словно он впервые понял, что Габорн действительно может оказаться Королем Земли.

– Твоей лжи никто не поверит, – сказал Ловикер. – Ты полное ничто, Габорн Вал Ордин, – не король и даже притвориться им не умеешь. Не был королем и никогда не будешь. Несчастные твои подданные! Эй, лучники!

Сотни воинов на стене вскинули луки. Габорна от них отделяло двести ярдов. На таком расстоянии стрела не могла пробить броню, но доспехи были далеко не на каждой лошади в его отряде. Ловикер жаждал крови, и лучники могли нанести им немалый урон.

Однако старый негодяй почему-то медлил с очередным приказом.

– Подождите! – Габорн поднял левую руку. – Предупреждаю еще раз. Я – Король Земли, и как я служу ей, так и она служит мне. Я призван избрать семена человеческого рода, и тот, кто поднимет на меня руку, рискует собственным спасением. Так позвольте же мне проехать!

Солдаты Ловикера только дружно рассмеялись в ответ, и Габорн подивился, сколь многих людей может заразить зло одного человека.

– Убирайся! – сказал Ловикер.

И тут Габорн понял, что Ловикера действительно что-то удерживает от приказа стрелять.

Поскольку о совести и речи быть не могло, сдерживало его, по мнению Габорна, только одно: страх.

Габорн огляделся по сторонам. Рядом с ним находились Биннесман, сэр Лангли и другие лорды из Орвинна, а еще – королева Хейрин Рыжая, Эрин Коннел из Флидса и принц Селинор из Южного Кроутена.

Король Ловикер явно опасался стрелять в столь важных персон, ибо это могло иметь неприятные последствия, особенно если жертвой падет сын короля Андерса.

Габорн и впрямь заметил злой взгляд, который Ловикер послал Селинору, словно веля ему убраться подальше.

Он едва не рассмеялся. Ибо понял неожиданно, что сейчас Земля сослужит ему весьма хорошую службу.

Габорн соскочил с коня.

Обычно каменщики перед тем, как начать резать камень, чертили на нем руну Дробления Земли, тем самым ослабляя его и подчиняя своей воле. Неделю назад Биннесман таким же способом разрушил старый каменный мост через ущелье Скорби.

И Габорн имел сейчас эту силу. С помощью Зрения Земли он заглянул внутрь Крискавенской стены. Она была построена из камней, скрепленных известковым раствором.

Габорн мог разглядеть каждую трещинку внутри отдельных каменных глыб. Где-то корень расколол, где-то постаралось время. Это была уже не столько стена, сколько путаница мелких трещин.

Слегка нажать здесь и здесь, и еще там – и она рухнет.

– Вы хотите доказательства – так получите его! – крикнул он Ловикеру. – Я дам вам доказательство, которое вы не сможете отринуть.

И перевел взгляд на чародея Биннесмана. Тот спросил тихо:

– Милорд, что вы собираетесь сделать?

– Отвергнуть короля Ловикера и всех, кто на его стороне, – ответил Габорн. – Одолжите мне ваш посох. Чародей передал посох со словами:

– Вы уверены, что это разумно?

– Нет, зато справедливо.

Габорн поднял глаза. Ловикер по-прежнему ухмылялся и выглядел вполне уверенным в себе. Но Хроно его, к удовлетворению Габорна, начал потихоньку пятиться назад.

Габорн со всем тщанием вывел в дорожной пыли руну Дробления Земли. Руна напоминала ему богомола с двумя головами и тремя ногами, заключенного в круг.

– Я правильно начертил? – спросил он у чародея.

– Силы Земли не должны служить убийству, – предупредил тот.

– Земля позволяет умирать, – сказал Габорн, – даже нам. Я пощажу всех, кого смогу.

Ловикера, впрочем, ему щадить не хотелось. Он должен был защитить своих людей, а Земля не запрещала отнимать жизнь у врагов. И чем такой враг, как Ловикер, отличается от того же опустошителя?

Габорн поднял посох над головой и выкрикнул:

– Во имя Земли, которой служу, я приказываю – разбейся!

Он мысленно сосредоточился на всех слабых местах стены, ударил посохом по руне Дробления, и земля содрогнулась у него под ногами. Она встала на дыбы, раскалываясь, раздался грохот, и лучники на стене громко закричали от ужаса.

Приказ, исходивший от Габорна, намного превосходил своей силой приказ заурядного каменщика, который служит Земле за скромное вознаграждение. Ибо это был приказ Короля Земли.

Лошадь короля Ловикера взвилась на дыбы и сбросила старика. Рыцари его свиты развернулись, смешав ряды, и бросились врассыпную. Солдаты на стене побежали к лестницам, кое-кто со страху просто спрыгнул вниз.

Крискавенская стена простояла тысячу лет. И теперь сила Короля Земли со страшным грохотом сокрушила ее. Каменный вал затрясся и выгнулся на полмили в разных направлениях, извиваясь, словно змея.

Но убивать людей Габорн не хотел, даже тех, кто его не признавал.

Стена, покорная его воле, готова была рухнуть и рассыпаться в любую секунду, но он удерживал ее до тех пор, пока все, кто был на ней, не добежали до земли.

Затем отпустил, и стена с рокотом, подобным рычанию дикого зверя, взлетела на воздух. Сверху градом посыпались камни, застучали по шлему Габорна. Заклубилась пыль едкими облаками, и ветер понес се на север.

Лучники разбегались во все стороны, прикрывая головы руками.

Когда пыль осела, оказалось, что Кирскавенская стена провалилась на протяжении мили. Ничего не осталось, кроме внушительных груд камня. На месте ворот Фейман лежали обломки рухнувшей арки.

Несколько человек, спрыгнувших со стены, слегка поранились. С десяток рыцарей попадало с коней.

Но, насколько Габорн мог судить, никто не был убит.

Рыцари Ловикера ускакали прочь, опасаясь возмездия, остальные солдаты тоже поспешно спасались бегством.

Эрин, Селинор и еще дюжина рыцарей подъехали к лежавшему на земле Ловикеру. И окружили старого короля, чтобы он не мог сбежать.

Габорн пробрался через груды камня, что были когда-то аркой ворот Фейман, и приблизился к своему бывшему другу. На лице короля Ловикера отражалось страдание, правая нога была неестественно изогнута. Видимо, он сломал ее снова.

– Будь ты проклят! – крикнул Ловикер. – Надеюсь, вы с Радж Ахтеном поубиваете друг друга!

– Очень может быть, – сказал Габорн. И посмотрел на Ловикера с беспокойством. Он не хотел его убивать, он никого не хотел убивать. Но что еще можно сделать с таким могущественным королем, со столь великим злодеем, попросту не знал.

Габорн еще не расстался с надеждой повести за собой войска Белдинука.

– Я предоставил вам доказательство, – сказал он. – Вы присягнете мне на верность? Раскаетесь в своих злодеяниях?

Ловикер только рассмеялся.

– Конечно, милорд. Сохраните мне жизнь, и я, клянусь Силами, стану мыть по утрам ваш ночной горшок!

– Стало быть, вы согласны скорей умереть? – спросил Габорн. – Только бы не служить мне?

– Я жил лишь для того, чтобы служили мне! – взревел Ловикер.

Ничего другого ждать не приходилось. Габорн покачал головой. И посмотрел на своих рыцарей. Даже в пылу битвы не всякий осмелится убить короля, ибо всегда найдется лорд, который пожелает за него отомстить. А казнить короля вот так, с холодным сердцем – это еще хуже, поскольку разгневаются все союзники Ловикера. Кто из его свиты способен на такое?

Совершить казнь должен был человек, равный Ловикеру по положению, но Габорну самому делать этого не хотелось. Он спросил:

– Желает ли кто-нибудь покончить с ним?

– Я желаю, – хмуро сказала королева Хейрин Рыжая. – Мне всегда нравилась жена Ловикера. И я отомщу за нее.

Принц Селинор, услышав эти слова, сказал:

– Что ж, это ваше право, миледи. Но вы окажете мне честь, если воспользуетесь моим мечом.

Королева спешилась, взяла у Селинора меч. Король Ловикер закричал:

– Нет, нет! – и попытался отползти в сторону.

Он был ранен, но далеко не беззащитен. Ведь он был Властителем Рун с дарами силы и метаболизма.

И когда королева Хейрин приблизилась к нему, Ловикер с невероятной быстротой выхватил откуда-то нож и метнул в нее.

Королева попыталась отбить его мечом, но нож угодил ей прямо в грудь.

Однако кольчуга приняла на себя основной удар, и лезвие застряло в стеганой куртке под нею.

Королева Хейрин подняла меч, и в глазах Ловикера отразился ужас.

Во Флидсе цареубийцам отрубали в наказание руки и ноги. Затем отрезали язык. Ловикер умер не скоро. У него было столько даров жизнестойкости, что ему пришлось долго ожидать смерти.

Те, кто ехал за головным отрядом, рассказывали, что промучился он до захода солнца и тело его остыло с наступлением ночного холода – достойный предателя конец.

Глава 44
Загнанные в угол

Горная колдунья стояла перед Каррисом, посох ее пульсировал лимонным светом, тускло светились руны, вытатуированные на панцире. Сначала она направила посох на стены крепости, и Роланд ждал, что вот-вот силою ее ужасных чар барбиканы расплавятся или рассыплются в прах.

Затем она перевела его в сторону крепостных ворот, и долгое время ничего не происходило.

Роланд хорошо плавал. И прикинул, что в случае нужды может сбросить одежду и спрыгнуть в озеро. До южного берега плыть не больше мили. А уж оттуда можно и сбежать.

И тут он понял наконец, чего ждала колдунья.

Она не собиралась насылать чары.

Из многочисленных рядов опустошителей вперед вышел один. По сравнению со своими сородичами он был маловат ростом. Тощий, плохонький какой-то, весь в старых шрамах.

В полном одиночестве он направился к замку, прямо к девяти зеленым огненным кругам – защите пламяплетов.

И все поняли, что он намерен сделать. Капитан артиллеристов приказал стрелять по этому жалкому созданию, и они начали стрелять.

Но, как и раньше, снаряды пролетали мимо цели, и несчастный маленький опустошитель взошел на дамбу, в самый центр огненной защиты.

Роланд не видел, что было потом. Он бросился в укрытие, не дожидаясь, пока сработают щиты. Но он чувствовал, как встали на дыбы стены замка, как пронеслась над головой обжигающая волна воздуха. Пыль и пламя взвились к небесам.

С защитой замка было покончено.

Колдуны огня понапрасну истратили свои силы. Поднявшись на ноги, Роланд посмотрел на них. Двое обнаженных пламяплетов, которых уже не укрывал и огонь, тихонько спускались со стены, отступая, а третий, вызывающе выпрямившись, разглядывал то, что осталось от уничтоженной защиты.

Горная колдунья отвернулась и зашагала на север, словно замок ее больше не интересовал.

Но на месте остался длинный строй из тысячи носителей клинков, в нескольких ярдах за пределами досягаемости артиллерийских снарядов.

Намерения их были вполне понятны. Из Карриса никому не выйти.

Колдунья повела остальных на север, и Роланд испытал было глубокое облегчение. Однако далеко они не ушли.

К северу от замка высился небольшой холм, прозванный Холмом костей – там веками происходили битвы за Каррис.

Колдунья остановилась у его подножия, опустила голову к самой земле, вынюхивая что-то, совсем как собака. Затем она стала медленно обходить холм кругом, а ее приближенные ожидали в стороне ярдах в ста.

Завершив один круг, колдунья начала новый, более быстрым шагом, при этом головой она прорывала в земле правильную окружность. В третий раз она понеслась уже галопом, углубляя борозду.

Остальные опустошители тем временем начали шипеть.

И вскоре ветер донес до Роланда аромат, перебивший запахи снега и пепла, – ни на что не похожее благоухание. Оно было слаще розового, необычное, очень тонкое.

Из всего, что случилось Роланду испытать за день, это оказалось приятным исключением. Он вдохнул пьянящий аромат всей грудью, стараясь до отказа заполнить легкие.

– Чем это пахнет? – шепотом спросил кто-то у барона Полла.

– Опустошители что-то вытворяют, – ответил барон Полл.

– Но… я слыхал, что опустошители ничем не пахнут, их даже собаки не могут выследить. Барон Полл покачал головой.

– Сударь, все, что люди о них знают, поместится в книжке из десяти страниц, и книжку эту хоть читай, хоть выбрось – толку будет одинаково. Кто говорит, что у них нет запаха, кто говорит, что они пахнут своим подземельем, а я вот слыхал, что они чем захотят, тем и пахнут. Увы… две тысячи лет прошло с тех пор, как люди сражались с опустошителями. И забыли почти все, что знали. Одни слухи остались да страшные сказки.

Горная колдунья тем временем шесть раз обежала вокруг холма и поднялась на его вершину.

Приближенные вытащили из ее паланкина кристаллические черепа и тоже отнесли на вершину, разложив так, чтобы пустые глазницы смотрели во всех направлениях.

Колдунья подняла посох над головой. Маги пониже рангом собрались у подножия холма. Каждый принес в зубах мертвого или умирающего человека, и по знаку колдуньи они принялись выкручивать человеческие тела, словно выжимая тряпку. В борозду стекали кровь и внутренности. Затем маги затащили останки на вершину.

И тут до крепости стал доноситься другой запах, неприятный – запах дыма и разложения.

Плакальщики и носители клинков разбрелись по всей окружающей местности. Они принялись разбирать все, что было сделано человеческими руками – ломали дома, каменные изгороди, простоявшие здесь тысячу лет, вырывали с корнями деревья, разоряли сады.

Словом, беспощадно уничтожали все, работая с ужасающей быстротой.

Черви-липучки поедали все растения, какие им попадались, пережевывали целиком деревья и тростниковые крыши домов, затем выплевывали в виде клейкой массы. Плакальщики торопливо, пока не затвердела, растягивали эту массу в веревки. Тянули их к подножию Холма костей и обвивали его кругом, образуя твердый кокон, под защитой которого продолжали свою работу маги. Они начали прокапывать в земле какие-то странные путаные узоры.

Носители клинков рыли у подножия холма оборонительные траншеи.

В течение часа туман окончательно рассеялся, и стала видна вся долина перед Каррисом. Роланд осмотрелся, и сердце у него ушло в пятки.

С южных гор к Каррису спускались бесконечные ряды опустошителей. Те двадцать тысяч, что уже были здесь, оказались лишь авангардом неисчислимого войска.

До этого Роланд еще надеялся, что опустошители уйдут на север. Но похоже было, они уже нашли то, что искали: новое жилье для себя.

Радж Ахтен стоял на валу у караульной башни и смотрел на юг. Строй опустошителей по три и по девять в ряд простирался от Карриса до гор Брейс и по ту сторону гор. Зрелище это леденило душу.

Перед городскими воротами стояли стеной носители клинков, преграждая всякую попытку выйти и атаковать.

Пламяплеты и советники Радж Ахтена столпились рядом с ним, за спиной маячил Хроно. Тут на башню поднялся Палдан-охотник.

– Мой лорд, – сказал он тихо и услужливо, – могу ли я перемолвиться с вами словом?

Радж Ахтен посмотрел на герцога с подозрением. На вид тот был само Смирение. Но герцог Палдан славился как великий стратег и двуличный человек. Радж Ахтен считал его, пожалуй, самым опасным своим противником. Теперь же герцог стоял перед ним, как собака, поджавши хвост.

– Ну? – сказал Радж Ахтен.

– Я думал о том, как можно выбраться из замка, – смиренно сказал Палдан. – В северной стене имеются шлюзы.

– Знаю, – ответил Радж Ахтен. – Семьсот сорок лет назад во время осады Пирса герцог Билленсби сделал вид, что его люди покинули город на лодках. Но когда каифба Ариминах вошел в город и люди его напились на радостях, из подвалов вышли солдаты Билленсби и всех перебили.

Так он дал понять Палдану, что тоже успел обо всем подумать.

– Лодок у вас, конечно, много?

– Да, – сказал Палдан. – Почти восемьсот. Мы можем уже сейчас начать перевозить женщин и детей на восточный берег озера, по десять тысяч человек за раз. Я подсчитал, что одна поездка займет часа два. За день мы вывезем больше, чем сто тысяч. И если опустошители не будут атаковать замок еще пять-шесть дней, могут спастись все.

Радж Ахтен хмуро смотрел на Палдана. Женщины и дети. Эти мягкотелые северяне в первую очередь думают, конечно, об их спасении.

Он чуть не рассмеялся. Эти люди издавна были его врагами.

И разве северяне думали когда-нибудь о благополучии его женщин и детей? За последние пять лет подосланные ими убийцы перебили почти всю его семью – отца и сестру, жен и сыновей. Радж Ахтен и лорды Рофехавана вели кровавую личную войну. Вторгнувшись на север, Радж Ахтен сделал эту войну не менее кровавой, но зато общей.

Он сможет вывезти своих Неодолимых всего за один раз, и пусть жители Карриса заботятся о себе сами. А до конца дня он может вывезти и всех своих воинов.

– Почему вы думаете, что на том берегу безопасно? – спросил он. – Вдруг опустошители поставили своих часовых вокруг всего озера?

Озеро Доннестгри было большое, протяженностью в сорок миль от северного до южного берега и в три с половиной мили – от восточного до западного.

– Возможно, и так, – осторожно отвечал Палдан. – Но мои дальновидны не видят там никаких часовых.

Радж Ахтен без труда мог прочесть на лице Палдана все его сомнения, беспокойство и страх.

Он кивнул на цепи опустошителей, спускавшиеся с гор.

– Может быть, они еще ждут подкреплений, – сказал он, – или прячут войска там, за холмами. Не стоит недооценивать горную колдунью. Вдруг мы отправим женщин и детей навстречу еще большей опасности.

Радж Ахтен знал, что к востоку от озера есть поселения, среди них даже несколько мелких крепостей. Но сам берег был слишком скалистым, местность, пригодная для обитания разве что лесорубов да овечьих пастухов. Он повернулся к Фейкаалду, своему старшему советнику.

– Отправьте на двадцати лодках смешанный отряд из наших солдат и солдат Палдана. Пусть проверят сам берег и еще несколько миль в глубину. Если там безопасно, пусть встанут лагерем и пошлют кого-то ко мне с вестью.

Фейкаалд смотрел на Радж Ахтена из-под тяжелых век, пряча улыбку. Он понимал своего господина. Тот хотел вывезти своих людей, и разведка в любом случае не помешает.

– Будет исполнено, о Светоч Мира. Фейкаалд, не мешкая, подозвал нескольких капитанов и приказал собирать отряд.

– Мой лорд, – сказал Палдан, – в городе найдется также достаточное количество бревен и досок. Можно отрядить на восточную стену людей, чтобы связывали плоты. На плотах мы за тот же срок сможем вывезти лишние сто тысяч человек.

Радж Ахтен коротко глянул на Палдана. Седая голова, лицо интригана. В темно-голубых глазах светится само коварство.

– Пока не надо, – ответил он. – Если мы раньше времени начнем готовить плоты, это заставит людей думать скорее о бегстве, чем о защите города. А наша важнейшая задача – это защита Карриса.

– Мой лорд, – сказал Палдан, – учитывая, сколько опустошителей подходит с юга, сдается мне, что бегство для нас – это лучший, если не единственный выход.

Радж Ахтен ответил ему тщательно отрепетированной улыбкой – он улыбнулся не только губами, но всем лицом и даже глазами.

– Вы свободны.

Известие о том, что Радж Ахтен посылает на восточный берег отряд и что из замка могут всех вывезти, быстро разошлось среди солдат на стенах.

Роланд воспрянул духом. И только теперь окинул взглядом с высоты сам Каррис. Он увидел под собою крыши домов и миндальные деревья, которые росли у стены, такие высокие, что можно было без труда спрыгнуть на их верхние ветви. Слева был разбит большой сад, город же раскинулся к северу от Роланда.

Во внутреннем дворе к западу от себя он увидел толпы горожан и привязанных в ряд лошадей, принадлежавших рыцарям Радж Ахтена.

Подальше, в наружном дворе у западной стены, бродили штук сорок великанов Фрот, громадин в двадцать футов ростом. Их рыжевато-коричневый мех в местах, не прикрытых кольчугами, слипся и потемнел от дождя. Большие серебристые глаза смотрели по сторонам скорбно и устало. Великанам постоянно требовалось свежее мясо, и Роланду не понравились взгляды, которые они бросали на крестьянских детишек, сбежавшихся поглазеть на невиданных чудищ.

Почти столь же грозными, как великаны, были боевые псы Радж Ахтена, мастиффы в намордниках из красной лакированной кожи и таких же доспехах, в шипастых ошейниках. То были собаки, выведенные специально для войны, с дарами жизнестойкости, силы и метаболизма.

Но еще грознее, знал Роланд, были Неодолимые Радж Ахтена. Каждый из них имел не менее двадцати различных даров. И сравниться с ними в бою не могли никакие другие солдаты в мире.

Помимо них Каррис защищало более трехсот тысяч обычных солдат из Индопала, Мистаррии и Флидса. Все стены были забиты людьми, башни переполнены. На улицах и во дворах города толпились копейщики.

Казалось, столь большое войско способно отразить любую атаку. Но Роланд понимал, что против опустошителей никакого войска не хватит.