Текст книги "Чистая правда"

Автор книги: Дэвид Балдаччи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 30 страниц)

Глава 32

Фиске и Сара причалили, закрепили лодку и молча зашагали к гольфмобилю, но звук шагов заставил Джона обернуться.

– Папа? Что ты здесь делаешь?

Отец не ответил ему; он лишь молча, вытянув перед собой руки, шел к ним.

– Папа, с тобой все в порядке?

Озадаченная Сара наблюдала за ними из гольфмобиля.

Когда мужчин разделял всего фут, старший Фиске бросился вперед и ударил сына кулаком в челюсть.

– Ублюдок! – выкрикнул он.

Джон отступил назад, а Эд сделал шаг вперед и принялся колотить его обоими кулаками.

Джон вырвался из рук отца и, покачнувшись, отступил; губы и нос у него были разбиты в кровь.

– Что, черт побери, с тобой случилось? – крикнул он.

Сара уже почти выбралась из гольфмобиля, но остановилась, когда Эд наставил на нее палец.

– Убирайся отсюда и забери свою шлюху! Ты меня слышал? Убирайтесь, оба!

– Папа, что ты говоришь?

Охваченный яростью Эд снова бросился к сыну, но на этот раз Джон увернулся от его кулаков, обхватил руками и прижал к себе отца, который яростно вырывался, пытаясь снова его ударить.

– Я вас видел, будьте вы прокляты! Вы целовались, полуголые, в то время как твой брат лежит мертвый на столе в морге… Твой брат! – Он так громко выкрикнул эти слова, что у него сорвался голос.

Джон наконец понял, что видел его отец – или подумал, что видел.

– Папа, ничего не было.

– Ублюдок! – Эд пытался вцепиться в волосы сына, одежду, все, до чего мог дотянуться. – Бессердечный сукин сын! – продолжал кричать он.

Его лицо стало пунцовым, он уже с трудом дышал, движения были беспорядочными.

– Прекрати, папа, остановись… У тебя будет сердечный приступ.

Они яростно боролись, скользили по мокрой земле с гравием, чуть не падали, раскачивались из стороны в сторону.

– Мой собственный сын – и такое!.. У меня больше нет сына. Мои сыновья оба умерли сегодня. – Эд буквально выплюнул эти слова в крещендо своей ярости.

Фиске выпустил отца, старик развернулся, без сил рухнул на землю, попытался встать, но не смог. Его футболка пропиталась по€том; смесь запахов алкоголя и табака окутывала его, точно плащ. Джон стоял над ним, тяжело дыша, чувствуя, как кровь смешивается с солеными слезами.

Охваченная ужасом Сара выбралась из машинки, опустилась рядом с Эдом на колени и мягко положила руку ему на плечо. Она не знала, что сказать.

Эд резко, не глядя, выбросил руку и ударил ее в бедро. Сара вскрикнула от боли.

– Убирайтесь отсюда к чертям собачьим, оба. Немедленно! – взревел он.

Фиске взял Сару за руку и поставил ее на ноги.

– Пойдем, Сара. – Он посмотрел на отца. – Папа, пригони назад гольфмобиль.

Когда Джон и Сара вошли в лес, они все еще слышали крики старика.

Девушка, у которой сильно болела нога, а глаза застилали слезы, сказала:

– О Господи, Джон, это я виновата…

Он промолчал. Внутри у него все горело огнем. Боль еще никогда не была такой сильной, и ему стало страшно. Он вспомнил сдержанные, равнодушные предупреждения дюжин врачей, невольно пошел быстрее, и Саре пришлось за ним почти бежать, чтобы не отстать.

– Джон, Джон, пожалуйста, скажи что-нибудь…

Она потянулась, чтобы стереть кровь с его подбородка, но он оттолкнул ее руку. А потом безо всякого предупреждения побежал.

– Джон! – Сара тоже побежала, но она еще ни разу в жизни не видела, чтобы человек так быстро набирал скорость. – Джон! – закричала она. – Пожалуйста, вернись. Остановись! Пожалуйста!

В следующее мгновение тропинка свернула, и Фиске скрылся среди деревьев.

Сара перешла на шаг, в груди у нее все горело; потом она наступила на ком земли и тяжело рухнула на землю, усыпанную сосновыми иголками. Девушка сидела и всхлипывала, чувствуя, что на бедре, в том месте, куда ее ударил Эд, расползается синяк, и оно болит все сильнее.

Через пару минут Сара вздрогнула, когда на ее плечо опустилась рука, и в ужасе подняла голову, уверенная, что Эд пришел, чтобы избить ее за то, что она оскорбила память его погибшего сына.

Джон тяжело дышал, его футболка промокла от пота, кровь на лице уже начала засыхать.

– Ты в порядке?

Сара кивнула и встала, сжав зубы, потому что боль в ноге становилась все сильнее. Если слепой удар Эда причинил ей такие страдания, она даже представить не могла, что чувствовал Джон после прямого удара в лицо. Она прислонилась к нему, когда он наклонился, приподнял подол ее платья и стал изучать ногу.

– Большой синяк, – сказал он, покачав головой. – Он не понимал, что делает. Мне очень жаль.

– Я это заслужила.

С помощью Фиске Сара смогла идти почти нормально.

– Мне очень жаль, Джон, – сказала она. – Это… кошмар какой-то.

Когда они уже почти дошли до трейлера, Джон что-то сказал, и сначала ей показалось, что он обращается к ней, но она ошиблась.

Он снова повторил это, очень тихо, глядя прямо перед собой, медленно, недоверчиво качая головой.

– Извини.

Инстинктивно Сара поняла, что его слова обращены не к ней – возможно, к бушующему старику, оставшемуся у причала. Или к мертвому брату?

Когда они добрались до трейлера, Сара села на ступеньки, а Джон вошел внутрь. Через минуту он вернулся и принес лед и рулон бумажных полотенец. Сара прижала к ноге лед, завернутый в бумажное полотенце; другой рукой с помощью кубика льда и другого полотенца стерла кровь с его лица и промыла трещину на губе. Когда она закончила, Джон встал и направился к дороге, ведущей в лес.

– Ты куда? – спросила Сара.

– За отцом, – ответил он, не оборачиваясь.

Девушка смотрела ему вслед, пока он не скрылся из виду. Тогда она с трудом поднялась в трейлер и привела себя в порядок в маленькой ванной. Там увидела костюм и ботинки Джона и отнесла их в машину. Потом провела рукой по гладкой металлической поверхности флагштока, и ей вдруг стало интересно, сумеет ли Эд поднять сегодня американский флаг. Может быть, оставит его приспущенным в память о сыне… Может, в знак скорби об обоих сыновьях…

Сара вздрогнула от этой мысли, отошла от флагштока и прислонилась к своей машине. Она опасливо поглядывала на лес, словно ждала, что из него вот-вот выскочит какой-то новый ужас.

Из соседнего трейлера вышла немолодая женщина и остановилась, увидев Сару.

Та смущенно улыбнулась.

– Я… подружка Джона Фиске.

Женщина кивнула.

– Тогда доброго вам утра.

– И вам.

Женщина зашагала по дороге, ведущей к маленькому домику на въезде.

Сара, сжимая и разжимая руки, с беспокойством снова посмотрела на лес.

– Где ты, Джон? Когда ты придешь?

Через пятнадцать минут она увидела маленькую машинку. Джон сидел за рулем, его отец безвольно скорчился позади него – судя по всему, спал.

Джон подъехал к трейлеру, осторожно перекинул отца через плечо, поднялся по ступенькам и скрылся внутри. Через несколько минут он вышел, держа в руке дробовик.

– Спит.

– А это зачем? – Сара показала на дробовик.

– Я не собираюсь оставлять его в трейлере.

– Ты же не думаешь, что он кого-нибудь застрелит?

– Нет, но я не хочу, чтобы он засунул дуло себе в рот и нажал на спусковой крючок. Оружие, алкоголь и печальные новости плохо сочетаются. – Он положил дробовик на заднее сиденье. – Будет лучше, если я поведу.

– Твоя одежда в багажнике.

Они сели в машину и через минуту остановились около домика хозяина участка. Джон зашел внутрь, заплатил четыре доллара гостевой пошлины и купил несколько булочек и две упаковки апельсинового сока.

Женщина, которая поздоровалась с Сарой, тоже там была.

– Я видела твою подружку, Джон. Очень славная.

– Хм-м‑м…

– Вы уже уезжаете?

– Ага.

– Бьюсь об заклад, твой отец хотел бы, чтобы вы погостили подольше.

Джон заплатил за еду и не стал ждать, когда ее упакуют.

– Я рискну принять ставку, – сказал он озадаченной женщине, перед тем как вернуться в машину.

Глава 33

Сэмюель Райдер рано приехал в свой офис, после того как уезжал на несколько дней по делам. Шейла еще не пришла, и это его вполне устраивало, потому что он хотел побыть один. Юрист снял телефонную трубку, позвонил в Форт-Джексон, назвался адвокатом Руфуса Хармса и попросил его позвать.

– Его здесь больше нет.

– Прошу прощения? У него пожизненное. Куда он мог деться?

– Извините, но мне не разрешено сообщать данную информацию по телефону. Если вы приедете лично или сделаете официальный письменный запрос…

Райдер швырнул трубку и без сил откинулся на спинку кресла. Неужели Руфус мертв? Вдруг им каким-то образом удалось узнать, что он задумал? Как только Райдер отправил его прошение в Верховный суд, Хармсу не должна была больше угрожать опасность…

Райдер вцепился пальцами в край стола. Если оно попало в суд. Он резко открыл ящик стола и достал белую квитанцию с номером. Зеленая квитанция должна была прийти в его офис. Шейла! Райдер вскочил и бросился к рабочему столу секретарши. Обычно уведомления о вручении корреспонденции лежали в папке с делом. Однако Райдер не завел такую папку для заявления Руфуса Хармса. Проклятье, что она могла сделать с квитанцией?

Словно в ответ на его мысли в дверях появилась секретарша, которая удивилась, увидев его.

– О, вы сегодня рано, мистер Райдер.

– За мое отсутствие скопились кое-какие дела, и я пытаюсь с ними разобраться, – сказал он, постаравшись, чтобы его голос прозвучал спокойно, и начал отступать от стола.

Однако она разгадала его намерения.

– Вы что-то искали?

– На самом деле да. Я отправил письмо с уведомлением о вручении, а потом сообразил, что забыл тебе про него сказать. Очень глупо получилось.

Ее следующие слова заставили его испустить внутренний вздох облегчения.

– Так вот это что… Сначала я подумала, что забыла завести папку для нового дела, и собиралась спросить вас, когда вы вернетесь.

– Значит, уведомление пришло, – сказал Райдер, стараясь скрыть волнение.

Шейла открыла ящик стола и достала оттуда зеленую квитанцию.

– Верховный суд США, – сказала она с благоговением и протянула ему бумажку. – Я еще подумала, неужели мы будем вести с ними какое-то дело, или, может, тут что-то другое…

Райдер нацепил на лицо непроницаемое адвокатское выражение.

– Нет, Шейла, это связано с обычными мероприятиями коллегии. Нам не нужен Вашингтон, чтобы заработать себе на хлеб.

– Тут еще телефонные сообщения, которые поступили, пока вас не было в городе. Я попыталась записать их в порядке важности.

Райдер сжал ее руку и сказал, включив всю имевшуюся в его арсенале галантность:

– Ты – просто образец безупречной секретарши, Шейла.

Она улыбнулась и принялась перебирать бумажки на столе.

Райдер вернулся в свой кабинет, закрыл дверь и посмотрел на квитанцию. Письмо было доставлено, подпись стояла на полагающемся месте. В таком случае где Руфус?

Сэмюель планировал потратить бо€льшую часть утра на обсуждение строительства торгового центра на большом участке земли, который с сороковых годов использовали как свалку для старых машин. Один из тех, с кем он собирался встретиться, прилетел рано утром из Вашингтона в Вирджинию, в Блэксбург, и сейчас ехал в офис Райдера. Несмотря на мысли, занимавшие Райдера, он постарался вести себя максимально спокойно, когда тот появился. Гость привез с собой экземпляр «Вашингтон пост», и, когда Шейла принесла ему чашку кофе, Райдер рассеянно пробежал глазами заголовки. Один из них привлек его внимание. Его собеседник заметил это и сказал, кивком показав на статью, которую читал Райдер:

– Настоящий позор. Он был одним из лучших и самых умных.

А Сэмюель тем временем одними губами произнес заголовок: УБИТ КЛЕРК ВЕРХОВНОГО СУДА.

– Вы его знали? – спросил он, пытаясь убедить себя, что тут не может быть никакой связи, не может быть, и всё.

– Нет, но если он там работал, то наверняка был лучшим из лучших. Убит… Очередное подтверждение того, какие жуткие настали времена. Сегодня никто не может чувствовать себя в безопасности.

Райдер мгновение не сводил с него глаз, потом посмотрел на газету и напечатанную в ней фотографию. Майкл Фиске, тридцать лет. Диплом доктора философии Колумбийского университета, затем Юридическая школа в Вирджинии, где он был главным редактором «Юридического вестника». Старший помощник судьи Томаса Мёрфи. Никаких подозреваемых и улик, если не считать пропавшего бумажника. Никто не может чувствовать себя в безопасности. Райдер сжал газету в руке, глядя на зернистую, наводящую тоску фотографию убитого адвоката. Такого просто не может быть. Имелся лишь один способ узнать это.

Он извинился и вошел в свой кабинет, откуда позвонил в офис клерков Верховного суда.

– У нас нет в работе дела с именем Хармс, сэр, ни оформленного, ни ждущего регистрации.

– Но я получил уведомление о вручении, в котором говорится, что апелляция вам доставлена.

Голос на другом конце провода повторил те же равнодушные слова.

– Разве вы не отслеживаете поступающую к вам почту? – Вежливый ответ, полученный Райдером, ему совсем не понравился, и он заорал в трубку: – Руфус Хармс гниет на проклятой гауптвахте, а вы не в состоянии проследить за письмами, которые к вам приходят? – И швырнул трубку.

Не вызывало сомнений, что где-то между доставкой письма и его официальной регистрацией прошение Руфуса Хармса исчезло. Как и он сам… Неожиданно Райдер почувствовал, как по спине у него пробежал холодок

Он снова взглянул на газету. Убит клерк из Верховного суда. Все это казалось таким нереальным, притянутым за уши, – впрочем, как и история, которую рассказал Хармс. И тут ему в голову пришла новая, пугающая мысль: если они прикончили Руфуса и клерка, то, вне всякого сомнения, не остановятся на этом. Если им удалось заполучить заявление Руфуса, они знают, что он тоже в этом участвовал. Значит, он может быть следующим в их списке…

«Да ладно, у тебя просто разыгралась паранойя», – попытался успокоить себя Сэмюель. И тут до него наконец дошло – телефонные звонки во время его отсутствия. Он быстро просмотрел их, забрав те, которые посчитал наиболее важными. Имя, проклятое имя…

Райдер принялся копаться в бумагах на своем столе, пока не нашел розовые листки; начал их быстро просматривать, какие-то нечаянно порвал в спешке – и наконец обнаружил тот, что искал. Он смотрел на имя, и кровь медленно отливала от его лица. Майкл Фиске звонил ему – два раза.

О Господи, нет! В его мозгу возникла лавина самых разных образов: жена, квартира во Флориде, взрослые дети, годы тяжелого труда… Нет, он не станет ждать, когда они за ним придут. Юрист нажал на кнопку интеркома и сказал Шейле, что почувствовал себя плохо, попросил передать это посетителю и тем господам, что скоро прибудут, и постараться сделать все, чтобы те остались довольны.

– Сегодня я уже не вернусь, – сказал ей Райдер, промчавшись через приемную.

«Надеюсь, когда-нибудь смогу вернуться. И не в гробу», – мысленно добавил он.

– Хорошо, мистер Райдер. Берегите себя.

Он чуть не рассмеялся, услышав ее пожелание. Затем позвонил домой, перед тем как уехать из офиса, но жена не взяла трубку. По дороге он придумал, что станет делать. Они с женой обсуждали поездку в отпуск поздней осенью – может быть, на острова… последняя порция солнца и теплой воды перед тем, как все покроется льдом. Они вполне могли провести там некоторое время. Райдер предпочитал вложить деньги в то, чтобы остаться в живых, чем обеспечить себя возможностью любоваться закатом во Флориде, которая ему может и не представиться.

Они могли доехать до Роанока, сесть на самолет какой-нибудь местной авиалинии и отправиться в Вашингтон или Ричмонд, а оттуда уже куда угодно. Он скажет жене, что решение пришло к нему спонтанно, хотя раньше он говорил, что такое с ним никогда и ни при каких обстоятельствах не произойдет. Старый, добрый, надежный Сэм Райдер… В жизни только и делал, что много работал, оплачивал счета, растил детей, любил жену и пытался урвать хотя бы немного счастья по пути… Господи, я уже начал составлять собственный некролог, вдруг сообразил он.

Он уже не сможет помочь Руфусу, но не сомневался, что тот, скорее всего, мертв. «Прости меня, Руфус, – подумал Райдер. – Но ты сейчас в гораздо лучшем месте, чем тот ад на земле, куда отправили тебя те ублюдки».

Неожиданно ему в голову пришла мысль, от которой Сэмюель чуть было не повернул назад. Он оставил копии бумаг Руфуса в своем кабинете. Следует ли вернуться? Но через мгновение колебаний юрист решил, что жизнь важнее нескольких бумажек. В любом случае, он уже ничего не может с ними сделать.

И Райдер сосредоточился на дороге. Между его офисом и домом не было ничего особо интересного – лишь продуваемые ветром дороги, птицы, иногда появлялся олень или черный медведь. До сих пор уединение не слишком беспокоило Райдера; сейчас же оно наводило ужас. Дома у него имелся дробовик, но он использовал его, чтобы охотиться на куропаток. Райдер пожалел, что оружие осталось в доме.

Он проехал по изгибу дороги в форме локтя, где от падения в пропасть с высоты в пятьсот футов его отделяла только ржавая ограда, нажал на педаль тормоза, чтобы сбросить скорость, – и задохнулся. Тормоза! О Господи, они не работают! Райдер уже собрался закричать, но тормоза справились со своей задачей. «Не позволяй себе лишиться рассудка от страха, Сэм», – предупредил он самого себя. Через несколько минут юрист сделал последний поворот и увидел свой почтовый ящик. Еще через минуту въехал в гараж – и обнаружил там машину жены.

Проходя мимо, он заглянул внутрь – и его ноги, казалось, вросли в цементный пол. Его жена лежала лицом вниз на переднем сиденье. Даже с того места, где он стоял, Райдер видел, как из раны на голове вытекает кровь. Это стало его последним воспоминанием. В следующее мгновение чья-то рука прижала к его лицу тряпку с отвратительным медицинским запахом. Другая вложила что-то в ладонь. Когда Сэмюель опустил глаза, уже начавшие закрываться, он увидел и почувствовал прикосновение еще теплой рукояти пистолета, вокруг которой рука в латексных перчатках сжала его пальцы. Пистолет принадлежал самому Райдеру – он использовал его во время стрельбы по мишеням. Тот самый, что убил его жену. Судя по всему, они сделали это, когда он свернул на подъездную дорожку, – наверное, наблюдали за ним…

Теряя сознание, Райдер повернул голову и заглянул в холодные, прозрачные глаза Виктора Тремейна. Этот человек убил его жену, но все будут считать виноватым его. Впрочем, какая разница? Он тоже мертвец. Когда печальная мысль пронеслась у него в голове, Райдер в последний раз закрыл глаза.

Глава 34

Когда Джон ехал по аллее Джорджа Вашингтона на юг от района Старого города Александрии, он заметил велосипедиста, подобно фантому промчавшегося мимо них по асфальтовой дорожке, параллельной реке и идущей вдоль линии деревьев. Фиске разбудил Сару; она сказала, в каком месте нужно съехать с шоссе, и бросила на него быстрый взгляд. На обратном пути никто из них ни разу не упомянул о столкновении с отцом Джона. Как если б они безмолвно договорились не обсуждать это.

Выполняя указания Сары, Джон свернул на дорогу с щебеночно-асфальтовым покрытием, дальше они поехали по засыпанной гравием дорожке, круто уходящей к воде, и вскоре он остановил машину перед маленьким каркасным коттеджем, чопорным и непреклонным, стоявшим среди неряшливых деревьев, зарослей ежевики и полевых цветов, словно жена священника на церковном пикнике, который стал недопустимо шумным. Деревянную обшивку дома покрасили в белый цвет лет пятьдесят назад, и в глаза сразу бросались черные ставни и широкая кирпичная дымовая труба терракотового цвета. Джон заметил, как по телефонному кабелю пробежала белка, спрыгнула на крышу и по спирали взобралась на трубу.

В углу участка росла индийская сирень в полном цвету, кора которой по цвету и текстуре напоминала замшу. По другую сторону коттеджа высился двадцатифутовый падуб, и из-под его темно-зеленых листьев, словно орнамент, выглядывали красные ягоды. Все пространство между ними занимал темно-пурпурный бересклет, и земля под ним была усыпана алой листвой. За домом Джон заметил лестницу, ведущую к воде. А еще дальше, за лестницей, ему показалось, что он видит верхушку мачты яхты. Фиске взял чистую одежду с заднего сиденья, за которой заходил в свою квартиру, и они вышли из машины.

– Симпатичное место, – сказал он.

Сара потянулась и протяжно зевнула.

– Как только я получила должность клерка в суде, сразу прилетела, чтобы подыскать себе жилье. Сначала хотела взять дом в аренду, но нашла это место – и сразу влюбилась в него. Я тут же отправилась в Северную Каролину, продала ферму и купила коттедж.

– Должно быть, тебе было трудно продать ферму.

Сара покачала головой.

– Умерли обе причины, по которым она имела для меня значение. Осталась лишь земля, но я ничего не умела на ней делать.

Продолжая потягиваться, девушка зашагала к дому.

– Я сварю кофе, – сказала она, посмотрела на часы и застонала: – Я опоздаю на выступления в прениях. Нужно позвонить, но мне страшно.

– Не сомневаюсь, что при данных обстоятельствах они тебя поймут.

– Ты так не думаешь, – с сомнением сказала она.

– У тебя тут есть карта? – спросил Фиске.

– Какая карта?

– Восточной части Соединенных Штатов.

Сара задумалась.

– Посмотри в отделении для перчаток.

Джон наклонился и вытащил карту.

– Что ты ищешь? – спросила Сара по пути в дом.

– Я думаю о восьмистах милях, которые проехал автомобиль Майка.

– И хочешь понять, что находится на расстоянии восьмисот миль отсюда?

– Нет, на расстоянии четырехсот миль. – Сара недоуменно посмотрела на него. – Четыреста миль в одну сторону, но потом он или кто-то другой вернулся обратно, в округ Колумбия.

– Или это могло быть несколько поездок по сотне миль в одну и другую сторону…

Джон покачал головой.

– Человеческие тела, находящиеся в багажнике машины в жаркий день, – не самое приятное соседство. Мне довелось видеть несколько таких трупов, – мрачно добавил он.

Пока Сара варила кофе на кухне, Джон выглянул в окно, выходившее на реку. Отсюда открывался хороший обзор, и он увидел обработанный под давлением деревянный причал и привязанную к нему парусную лодку.

– Ты часто ходишь под парусом? – спросил Фиске.

– Черный или со сливками?

– Черный.

Сара принесла две чашки.

– Не так часто, как я привыкла. В Северной Каролине, где я жила, было мало воды. Я рыбачила с отцом, плавала в пруду, находившемся в нескольких милях от фермы. Но после того как попала в Стэнфорд, по-настоящему увлеклась парусными лодками. Ты не представляешь, каким огромным может что-то быть, до тех пор пока не посмотришь на Тихий океан. Он делает крошечным все, что я видела прежде.

– Никогда там не бывал.

– Сообщи мне, если когда-нибудь решишь туда поехать. Я тебе все покажу. – Она убрала волосы от лица, налила кофе в чашку и протянула ее Джону.

– Я занесу это в мой список, – сухо сказал он.

– У меня только одна ванная комната, так что нам придется принимать душ по очереди.

– Иди первой. Я хочу изучить карту.

– Если я не вернусь через двадцать минут, постучи в дверь; я вполне могу заснуть в душе.

Джон смотрел на карту, пил кофе и ничего не отвечал. Сара остановилась на лестнице.

– Джон? – Он поднял голову. – Надеюсь, ты простишь меня за прошлую ночь. – Она замолчала, словно обдумывала то, что сказала. – Но, если честно, я не думаю, что заслуживаю прощения.

Фиске поставил чашку на стол и посмотрел на Сару. Солнечный свет вливался в окно под удачным углом, освещая ее лицо, акцентировал внимание на искорках в глазах и чувственных изгибах ее губ. Волосы девушки слиплись от речной воды, пота и сна. Косметика, которой она очень мало пользовалась, давно сошла, оставив темные следы на веках и щеках, и все ее тело выдавало невероятную усталость. Эта женщина стала причиной ужасного, возможно, фатального разрыва с отцом, которого он боготворил. Тем не менее Джону пришлось заставить себя забыть о желании сорвать с нее одежду и уложить здесь и сейчас рядом с собой на пол.

– Все заслуживают прощения, – наконец сказал он и вновь углубился в изучение карты.

Пока Сара принимала душ, Джон зашел в комнату, находившуюся справа от кухни. Очевидно, Сара использовала ее в качестве домашнего офиса – там стоял письменный стол, имелся компьютер, висела полка, набитая юридическими книгами, и принтер. Он разложил карту на письменном столе, нашел внизу масштаб, позволявший пересчитывать дюймы в мили, порылся в ящике стола и отыскал линейку.

Используя Вашингтон в качестве центра, Фиске провел линии на север, запад и юг, после чего соединил концы получившихся отрезков. Не рассматривая восточное направление – четыреста миль заканчивались далеко в Атлантическом океане, – он составил список штатов, находившихся внутри получившегося контура, снял телефонную трубку и позвонил в справочную службу. И уже через минуту разговаривал с человеком из Федерального бюро тюрем. Фиске назвал фамилию Хармс и территорию, ограниченную радиусом в четыреста миль. Ему пришло в голову, что Майкл решил навестить Хармса в тюрьме и позвонил своему старшему брату, чтобы попросить у него совета. В таком случае все становилось на свои места. Джон Фиске знал о тюрьмах гораздо больше, чем Майкл.

Когда представитель бюро снова взял трубку и сообщил о результатах поисков, Джон помрачнел.

– Значит, вы уверены, что на данной территории нет тюрьмы, где отбывает срок заключенный с таким именем?

– Я проверил даже федеральные тюрьмы, находящиеся на пару сотен миль дальше.

– Ну а что вы можете сказать о тюрьмах штатов?

– Я могу дать вам телефон для каждого штата. Вам придется связываться с ними отдельно. Вы знаете, какие штаты находятся на обозначенной вами территории?

Джон посмотрел на карту и продиктовал названия штатов. Их оказалось больше дюжины. Потом он записал номера телефонов и повесил трубку.

Немного подумав, Фиске решил проверить сообщения на домашнем и рабочем телефонах – и обнаружил один звонок от страхового агента. Он тут же позвонил агенту, офис которого находился в центральной части округа Колумбия.

– Примите мои соболезнования по поводу смерти вашего брата, мистер Фиске, – сказала женщина.

– Я не знал, что брат застраховал свою жизнь.

– Иногда наследники ничего не знают. Более того, обычно страховые компании не обязаны отправлять уведомления, даже если мы узнаем о смерти человека, застраховавшего свою жизнь. Если говорить прямо, страховщики обычно не спешат выплачивать страховку.

– Почему же вы позвонили мне?

– Потому что меня ужаснула смерть Майкла.

– Когда он оформил страховку?

– Примерно шесть месяцев назад.

– Но у него нет ни жены, ни детей. Зачем ему было заключать страховой договор?

– Именно по этой причине я и позвонила вам. Он сказал, что в случае своей смерти хотел бы, чтобы у вас были деньги.

Фиске почувствовал, что у него перехватило в горле, и он на несколько секунд отодвинул трубку от уха.

– Нашим родителям деньги намного нужнее, чем мне, – наконец проговорил он.

– Майкл сказал мне, что вы, скорее всего, отдадите деньги им, но он хотел, чтобы часть вы оставили себе. Он считал, что вы используете их лучше, чем ваши родители.

– Понятно… Ну, и о какой сумме идет речь?

– Полмиллиона долларов. – Она прочитала его адрес, чтобы удостовериться, что тот не изменился. – Не знаю, насколько это важно, но я выписала множество страховок, когда люди руководствовались самыми разными мотивами, и далеко не все из них были достойными; и если вы не до конца понимаете, ваш брат очень любил вас. Я бы хотела, чтобы мои отношения с собственным братом были столь же близкими.

Когда Джон повесил трубку, он понял, что с трудом сдерживает слезы. Ему ужасно хотелось ударить кулаком по стене.

Он встал, положил список в карман, вышел из дома, спустился по лестнице, прошел мимо зарослей камыша с одной стороны и папоротника с другой, и ноги сами принесли его на маленький причал. Небо было темно-синим, по нему плыли небольшие облака, ветер усилился, и влажность заметно упала. Джон посмотрел на север, на четырехэтажные особняки стоимостью в миллион долларов, составлявшие внешнее кольцо Старого города, потом на длинный извилистый мост Вудро Вильсона. За гладкой синевой воды начинался берег Мэриленда, усаженное деревьями зеркальное изображение берега Вирджинии. Над водой пролетел самолет, который снижался, приближаясь к находившемуся в нескольких милях Национальному аэропорту. Фюзеляж был так близко, что Джону показалось, будто он мог бы попасть в него камнем.

Когда самолет пролетел и вернулась тишина, Фиске шагнул на нос лодки. Суденышко слегка закачалось; солнечный свет гладил его лицо теплыми пальцами. Джон сел, прислонился к мачте, понюхал холст свернутого паруса и закрыл глаза. Он ужасно устал…

– Я смотрю, ты удобно устроился.

Джон резко проснулся, завертел головой, повернулся и только после этого увидел стоявшую рядом Сару. Она была в черном деловом костюме, белой шелковой блузке и жемчужном ожерелье; волосы она собрала в простой хвост и слегка накрасила губы бледной помадой.

Сара улыбнулась.

– Извини, что разбудила. Ты спал так сладко…

– Давно за мной наблюдаешь? – спросил Джон и сам удивился своему вопросу.

– Довольно давно. Твоя очередь принимать душ.

Он встал и сошел на причал.

– Хорошая лодка.

– Мне повезло, что берег здесь резко опускается к воде. Поэтому я могу не ставить лодку у специального причала для яхт. Если хочешь, могу взять тебя с собой покататься. У нас еще есть время до наступления зимы.

– Может быть.

Фиске прошел мимо Сары к дому.

– Джон? – Он обернулся.

Сара положила руку на перила лестницы и посмотрела на лодку, словно рассчитывала обрести спокойствие, глядя на ее застывший корпус.

– Я помирю тебя с отцом, даже если это будет последним, что я сделаю, – сказала она.

– Это моя проблема. Ты ничего не должна делать.

– Нет, Джон, должна, – твердо сказала Сара.

* * *

Тридцать минут спустя Фиске выехал на путь, ведущий к дороге. Перед их машиной неожиданно появились два черных седана, и Джон ударил по тормозам. Сара закричала, Фиске выскочил из машины и застыл на месте, увидев, что на него направлены пистолеты.

– Руки вверх! – рявкнул один из мужчин.

Джон тут же поднял руки.

Сара выбралась из машины и увидела, что из одного черного автомобиля вылезает Перкинс, из другого – агент Маккенна.

Перкинс узнал Сару.

– Уберите оружие, – тут же сказал он двум мужчинам в костюмах.

– Эти люди находятся под моим началом, а не под вашим. Они уберут оружие только после моего приказа, – заявил Маккенна, остановившись перед Фиске.

– Ты в порядке, Сара? – спросил Перкинс.

– Конечно, в порядке. Что, черт возьми, здесь происходит?

– Я отправил тебе срочное сообщение.

– Я не проверяла. Что случилось?

Взгляд Маккенны остановился на дробовике, лежавшем на заднем сиденье. Он тут же вытащил пистолет и направил его на Фиске. Затем посмотрел на разбитое лицо Джона.

– Этот человек удерживал вас против воли? – спросил агент у Сары.