Текст книги "Индекс убийства"

Автор книги: Дэвид Аллен Дрейк

Соавторы: Джанет Элен Моррис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 28 страниц)

– А, – только и смогла сказать она. Человечество вступало в новую эру, а Тинг все продолжал думать об угрозе шпионажа и технологических преимуществах над другими странами, как будто слова Шеннона о новом визите риллиан были выдумкой.

Она потянулась за новым бутербродом, не потому, что ей хотелось есть, а чтобы отвлечься. При этом она ещё умудрилась толкнуть Маклеода локтем.

Он её неправильно понял, опустил руку под стол и положил ей на колено, потом провел вверх между бедрами. Она прикрыла глаза, убеждая себя, что его можно убить и позже.

Это было слишком похоже на выражение удовольствия, которого она не испытывала, поэтому она наклонилась немного к нему и прошептала:

– Не надо. Не здесь.

Он отнял руку и посмотрел на нее, подняв бровь:

– Что, заболеваешь вирусом Кири?

Элла бросила бутерброд обратно на тарелку и уставилась на экран. И она ещё помогала ему заявить официальный протест по поводу применения Есильковой станнера против его ненаглядной группы специального назначения!

Лучше бы этого не было! Элла не обвиняла Есилькову. Она бы, наверное, и сама так поступила, если бы была обучена стрелять, оказавшись в опасной ситуации. Например, когда Стюарт и его подручные пытались остановить Йетса…

Иногда она ненавидела все правительства на свете, иногда – гордилась, что работает на правительство. Маклеоду было лучше. Но так могут только мужчины.

Минский, глава советской делегации, о котором Тейлор сказал, что он из КГБ (официально его пост назывался «торговый представитель» или что-то в этом роде), попросил остановить пленку.

Спрятанный за стеной оператор подчинился только тогда, когда Тинг поднял руку. По его команде зажегся свет.

– Вам слово, мистер Минский.

– Это оружие, что обведено красным кружком, что мы знаем о нем?

Квинт из Космических исследований ответил:

– Оно разрушает материю. Полностью и очень быстро. Без какого-либо внешнего воздействия. Оружие не перезаряжается. Лучи невидимы, по крайней мере, я их не вижу, если только это лучи. Иногда при выстреле появляется иллюзия голубого неба и кучевых облаков… это вторичный эффект.

Султанян протянул короткую руку через стол.

– И еще, – добавил он. – Когда оно стреляет, риллианин становится невидимым, именно в момент выброса энергии. Мне кажется, поэтому мы не могли причинить ему вреда. Это согласуется с предполагаемым эффектом А-поля…

С другого конца стола Силов, лысый как яйцо советский астрофизик, сказал:

– Я склоняюсь к другой точке зрения, господа. Риллианин перестает быть видимым не когда он стреляет, а когда стреляют в него. Его не берут ни пули, ни плазма, потому что он исчезает из нашего пространства и времени и оружие поражает то место, где никого нет. Так я объясняю исчезновение риллианина из видимого спектра.

– Нет, это неправильно, – сказал незнакомец, пришедший вместе с Квинтом. – Моя фамилия Джонс, я не представился. Мне кажется, что у него был какой-то экран, который делал его невидимым. Он стреляет через него, раз! – и экран исчезает, мы стреляем, оп! – экран включается, он снова невидим. И так далее.

– Какова ваша область деятельности, мистер Джонс? – поинтересовался Минский.

– Оружие, мистер Минский. Оружие космического флота США, – живо ответил Джонс.

– И советское оружие, конечно, – Минский повернулся к нему, оглядел с головы до ног, посмотрел на Сандерса, потом ласково улыбнулся Маклеоду, как врач, осматривающий непослушного ребенка. – Я надеялся, что на совещании будут присутствовать только наши группы, мистер Маклеод. Новички не могут ничего добавить к…

– Это вы хотели, чтобы пришли люди из ООН и ВОЗ, господин Минский, вовсе не я. Раз число приглашенных стало увеличиваться, я не мог отказать Сэнди в просьбе ввести двух его приятелей в компанию, так как командование флота США не считает ООН нейтральной организацией.

Элле хотелось закрыть глаза или лучше – провалиться под стол вместе с бутербродом…

– Понятно, начало не очень хорошее. Где же наш гость?

– Он чувствует себя не очень хорошо, – грустно объявил Маклеод, покачивая головой. – Йетс и Есилькова привезут его, как только он почувствует себя лучше. Надеюсь, тогда ваше могучее желание паритета будет удовлетворено, мистер Минский? А пока предлагаю вернуться к записи. Согласны?

– Согласен, – шумно вздохнул Минский.

– У кого-нибудь есть ещё вопросы, замечания? Доктор Султанян, доктор Квинт? Джонс?

По сигналу Маклеода свет снова померк, и опять запустили запись.

Танкоподобный риллианин грациозно шагнул вперед и разнес коридор из своего двурогого оружия. Картинка в очередной раз исчезла, потом снова появилась: сгорела одна из камер и почти сразу же включилась другая. Запись могла бы быть лучше, если бы не нехватка времени. Но времени не было. Элла знала это. Времени не было с тех пор, как риллианин взорвал главный вход.

Йетс и Есилькова приехали с Шенноном, когда запись подходила к концу. Маклеод не упустил случая и здесь схитрить.

Двое офицеров Безопасности проводили Шеннона к его месту во главе стола. Он все ещё был одет в нижнее белье Тинга. Отличная картина.

Никто ещё не успел открыть рта, чтобы спросить, где шлем и скафандр пришельца, как Тейлор вскочил, притворяясь удивленным, подбежал к Шеннону и что-то зашептал ему на ухо.

В комнату вошел другой человек, одетый в белый халат с нарукавной нашивкой медика. Он тоже принялся шептаться с Шенноном и с Маклеодом.

Загадочное совещание продолжалось. Присутствующие начали недоуменно переглядываться и обмениваться тихими замечаниями. Гул от многих голосов был так громок, что Тинг поднял руку, призывая всех к молчанию.

– Друзья и коллеги, большинство из вас уже встречалось с мистером Шенноном, который находится под протекцией правительства США после его просьбы о политическом убежище, согласно Кодексу законов США, глава одиннадцатая, пункт десятый. Согласно этим уложениям, мы имеем право объявить карантин ограниченного масштаба, что мы и сделаем. Мистер Шеннон, как вы можете видеть, страдает от неизвестного поражения кожи. Все, кто не желает подвергаться риску заразиться неизвестным заболеванием, могут покинуть комнату.

Поднялась только женщина, представительница ВОЗ, но не ушла, а принялась шептаться с врачом.

– Остальным следует знать, что без санкции ООН мы вводим чрезвычайное положение, недельный карантин для всех присутствующих. Мы не можем позволить, чтобы инфекция распространилась на все население Луны, ещё не доказано, что она не поражает также и людей. Я спрашиваю ещё раз: может быть, кто-нибудь хочет уйти?

Элла посмотрела вдоль стола. Шепот все усиливался, скрипели стулья. Но никто не ушел.

Чего же хотел Маклеод? Элла слегка запуталась, а потом поняла. Теперь никто не мог сказать, что его не предупреждали. Но как только кто-либо выйдет из комнаты, войти назад он уже не сможет. И доступ в миссию США будет закрыт для всех, по крайней мере, на неделю. За эту неделю если не придут риллиане и не перебьют всех, Тинг получит все, что ему надо от Счастливчика: полную конфиденциальную информацию.

Никто не мог убедить Маклеода, что Султанян действительно разбирался в А-поле лучше, чем американские эксперты. Но если даже это было так, Тейлор собирался получить все необходимые данные в личной беседе или по видео.

Минский смотрел на Маклеода, как будто хотел убить его взглядом. Но начальнику КГБ было нечего сказать.

Ничего удивительного в том, что кожное заболевание Шеннона объявили заразным, не было. Элла видела, как Минский трет ладонь. Все люди за столом поглаживали шею и смотрели подозрительно на свои руки. Но все-таки никто не ушел. Все понимали: если болезнь заразная, они уже и так заболеют.

А Шеннон сказал:

– Рад видеть вас, все люди. Мы должны научиться останавливать риллиан, все вместе, в дружбе.

Это Элла посоветовала ему так начать встречу. Шеннон посмотрел на нее, и она ему улыбнулась. Он кивнул ей в ответ и уселся на свое место. Он действительно выглядел больным.

Господи! Хоть бы он и вправду не заболел. А если заболевание заразно? Внезапно её левая рука отчаянно зачесалась. Элла усилием воли сдержалась.

Очень часто она жалела, что не стала заниматься садоводством или рисовать акварелью. В школе она здорово рисовала. Сейчас она могла бы сидеть где-нибудь на пляже с парой ребятишек или подрезать вишни, чтобы на картине они выглядели лучше…

Нет, ей, видите ли, захотелось иметь приключения, её жизнь должна была стать особенной.

Но, глядя в нечеловеческие опалесцирующие глаза Шеннона, она понимала, что не отдала бы этот момент своей жизни ни за что на свете. Шеннон толкнул человечество на грань катастрофы, но оно бы и так там оказалось, только несколько позже.

И от Шеннона Элла научилась ценить надежду.

Надежда была на все и для всех: для Сообщества Кири, на мир с риллианами, даже на Тинга Маклеода была надежда. Шеннон был уверен, что Элла беременна.

Когда она оправилась от шока этого сообщения инопланетянина, ей стало даже приятно. Шеннон сказал, что поверхность яйцеклетки уже затвердевает, чтобы больше не проникали сперматозоиды. Она не понимала, откуда он мог это узнать. Может быть, причина в том, что он – представитель гораздо более древней цивилизации, которую без особой натяжки можно было бы назвать высшей.

Это было тяжело для многих сидящих за столом, Элла чувствовала это. Они боялись, что их превзошли в силе. Не только в военной, но и вообще.

Только она, Маклеод и, может быть, ещё Йетс с Есильковой провели с Шенноном достаточно времени, чтобы понять: Сообщество Кири не несло в себе ничего такого, чего надо было опасаться, разве что своих врагов.

Сами кириане обладали достаточной мудростью, чтобы спасти человечество от самого себя, если когда-нибудь люди смогут вступить в межзвездное братство.

И, конечно, если горстка первобытных, параноидных человеческих существ поможет Шеннону спасти Сообщество Кири от риллиан. Шеннон на это очень надеялся.

 23. ОБЫЧНОЕ ДЕЛО

Йетсу нравилось сидеть развалясь. Этот стул в офисе Маклеода был слишком удобен: как бы тело сидящего в нем человека ни изгибалось, он подстраивался под форму тела; никакого давления, кроме гравитации, не ощущалось совершенно. А лунная гравитация и сама по себе изнеживала людей.

– Телефон, – приказал Йетс. – Комиссия по безопасности ООН. Отдел кадров. Суперинтендант Трефузис.

Он встал и пару раз потянулся, упираясь вытянутыми руками в потолок. По крайней мере, хоть потолок был здесь такой же, как и везде.

Йетс не любил Маклеода не из-за Эллы Бредли. Вернее, не только из-за нее, если говорить честно. Всегда возникает чувство собственности к женщине, которая когда-то была твоя. Тут надо отметить, что никто не сможет долго называть её своей.

Интересно, понимает ли это Маклеод? Нет, конечно. От этой мысли Йетс по-ребячьи засмеялся.

Телефон продолжал пощелкивать. Соединяется. За это время точно такой же телефон в кабинете Йетса соединился бы уже несколько раз, но здесь же кабинет самого резидента ЦРУ, черт бы его побрал! Проверка линии на наличие подслушивающих устройств занимает больше времени, чем сам разговор.

Маклеод – неприятный тип. «Никакие расходы не являются слишком большими, никакие жертвы вас, пешек, не являются слишком тяжелыми, раз я чего-то хочу». Таков, должно быть, его принцип. Умный, хитрый, хочет подняться как можно выше.

Дело в том, что Сэм знал множество парней, которые тоже хотели бы подняться как можно выше. Примерно тридцать тысяч таких ребят вернулись из Центральной Америки в запаянных гробах. Остальные, которые вернулись в более приличном виде – как сам Йетс, – не привезли с собой ничего, кроме шрамов. А все благодаря заботе таких, как Маклеод.

Да, жизнь несправедлива.

– Пост семь, – раздраженно сказал телефон. – Какого черта кому надо?

– В последний раз, Аллан, – вкрадчиво сказал Йетс, – я был очень похож на твоего начальника. Кстати, как там насчет статистики потерь?

– О Господи! – убито пробормотал Трефузис. – Шеф? Я так рад, что вы позвонили. Мы думали, вы купили себе ферму на Земле и теперь живете там.

– Нет, это просто я работаю пока вне офиса, – скривившись, пояснил Йетс и положил ноги на стол, пытаясь его сломать. – Дел везде полно.

Композитный стол, который был ни в чем не повинен, выдержал натиск.

– Ах да, конечно, – мямлил Трефузис, отчаянно пытаясь придумать что-нибудь. – Я, к сожалению, не знаю, кто занимается этими цифрами. Может, аль-Азиз из Патрульной службы. Вы не хотите…

– Аллан, – Йетс прикрыл глаза, сделав ещё одну бесплодную попытку отломать столешницу. – Если бы я хотел обратиться в Патруль, я туда бы и обратился. А мне нужно знать, что произошло с моими людьми и с мирным населением. Может быть, потом я начну интересоваться другими, более приятными вещами, но это будет не скоро. Ясно?

– Простите, комиссар, я могу переслать вам данные о перемещении кадров. Это самое простое. Какой у вас номер?

Чертова секретность!

– Номер обычный, но сначала набери один-семь-шесть. Это должно сработать. Если не сработает, то я им тут закачу скандал.

– Ясно, – сказал Трефузис. Телефон Йетса зажужжал, когда заработала система передачи данных. – А вы в американской миссии? – весело поинтересовался Трефузис как бы между прочим.

– Аллан… – укоризненно сказал Йетс, но против воли улыбнулся.

– Простите, шеф, секрет, понимаю, – ответил Трефузис, сдерживая смех. – Дело займет минуту-две.

Или он был просто рад, что Йетс не погиб, или был доволен, что не придется составлять архивный файл на ещё одного погибшего.

Голотанк переливался разными цветами, ожидая приказа на воспроизведение. Может быть, стереопроекторы и хороши для больших залов, но по качеству изображения с голотанком их не сравнить.

– Послушайте, шеф… – смущенно начал Трефузис.

– Да? – Йетс расслабился и потянулся, прогоняя слабость.

– Что это было на самом деле, а?

Йетс открыл глаза, потому что ему не понравилось то, что он слишком живо вспомнил.

– Это был метеорит, Аллан. Огромный метеорит.

Голотанк защелкал: все данные приняты.

– Одна копия пойдет Маклеоду. Его контора тоже понесла большие потери, правда, не такие тяжелые, как Служба Безопасности.

– Да, я знаю, но если неофициально?…

– Ты в своем уме, Аллан? Мечтатель чертов! Ты понимаешь, откуда я говорю?

– Простите, шеф.

– Ладно. Спасибо, я отключаюсь.

Сэм повертел в руках пистолет Токарева, который теперь носил в правом кармане костюма. Может, когда эта заваруха кончится, русские подарят ему кобуру к этой штуке. И боезапас. Сейчас осталась только одна обойма из семи патронов. Она лежала в левом кармане для противовеса.

Он отдал один патрон экспертам Маклеода. Они сделают микрофотографии, буквально разложат его на атомы с помощью активных нейтронов. Они хотели, чтобы он дал еще, но Сэм отказался. Он сразу запросил в обмен целую упаковку из двадцати пяти патронов.

Пистолет был теперь заряжен. Сэм прекрасно знал, как опасно носить в кармане оружие, не имеющее предохранителя, но все равно таскал пистолет с собой.

«Когда заваруха закончится». А ещё называл мечтателем Трефузиса!

Двадцать три трупа. Только семеро раненых: четверо пострадали, когда столкнулись два патрульных автомобиля. До риллианина вояки не доехали более километра. Лунная гравитация меньше земной, но инерция на Луне такая же, и если человек влетает в стену со скоростью сорок километров в час, то, конечно, надолго выбывает из борьбы.

Двадцать три подчиненных Сэма Йетса погибли. Не так уж много, если разобраться. Если считать их пешками, которыми надо пожертвовать, чтобы победить.

На ладони остались отпечатки рубчатой рукоятки пистолета. Он положил оружие на стол, потому что указательный палец все время хотел нажать на курок.

Погибшие. Джунгли, коридоры, воняющие сгоревшим мясом и озоном после выстрелов из плазмеров…

Сэм знал людей, для которых число погибших было просто цифрами. Если бы один из них вошел сейчас в дверь, он бы не вышел отсюда на своих ногах.

Ты должен расслабиться. Ты никогда не должен спрашивать, почему погиб тот, с кем ты играл в карты, а не ты.

Никогда не спрашивай. Потому что ответа нет.

Он посмотрел в конец списка. Против каждой фамилии стоял код камеры, заснявшей гибель. Но сейчас он не будет смотреть. Может быть, позже.

Причина отсутствия на службе: смерть.

– Господи! – простонал он хрипло. – Господи!

Сэм встал, положив пистолет обратно в карман.

– Голотанк, выключиться, – приказал он, вспомнив, что во время просмотра кто-нибудь может неожиданно войти в кабинет и увидеть…

Сэм направился к двери. У порога он остановился и сказал:

– Телефон, миссия США. Тейлор Маклеод.

Снова щелчки, телефон переключался сначала на самого себя. Потом приятный женский голос:

– Семь-пять-шесть-один?

– Это Сэм Йетс, – голос его звучал немного более музыкальнее, чем обычно, из-за адреналина, насытившего кровь. – Передайте, пожалуйста, мистеру Маклеоду, что я сейчас к нему приду.

– Сэр, прежде я должна спросить…

– Не надо! Милочка, если ты не поняла, читай по губам: я иду к Маклеоду. Телефон. Выключиться.

Он вышел в соседнюю комнату. Соня подняла голову. Они с Шенноном сидели возле другого голотанка и болтали Бог знает о чем. Бог и подслушивающая система.

– Поспал, Сэм? – спросила она.

Йетс послал ей воздушный поцелуй, когда проходил мимо. Маклеод сейчас работал через три двери по коридору. Переехал.

– Я тут заковырялся с бумажками. Ужасно. Поэтому за такую работу так много платят.

– Сэм?

– Я иду повидаться кое с кем, – бросил через плечо Йетс. – Скоро приду.

Может быть, ему удалось обмануть Есилькову. Но Шеннон сидел, так загородившись руками от него, что было ясно: он почувствовал, в каком настроении находится Сэм Йетс.

 24. ОЦЕНКА РИСКА

Первое: если элевенеры могли бы отразить атаку риллианина, их корабль не был бы уничтожен с такой легкостью, что вызывало презрение у флота.

Второе: единственный уцелевший элевенер без оборудования, которое он не взял со спасательного судна, не мог убить риллианского солдата.

Третье: солдат был убит туземцами, вернее, если быть более точным (а риллианский командир всегда был точен), – пришельцами с соседней кислородной планеты, которые колонизировали холодный спутник, на который совершил посадку элевенер.

Все было ясно, но…

Но у туземцев было меньше возможностей для защиты, чем даже у элевенеров. Чем больше он висел в вакууме над поверхностью безвоздушного шара, измеряя и сравнивая, тем больше росло его удивление.

Он пришел сюда, ожидая встретить грозного противника. Он был уверен…

Шейные мускулы риллианина напряглись, мигательная перепонка на мгновение прикрыла его глазные яблоки. У предков риллианина перепонка была роговой для защиты от клыков противника.

Он подозревал, что где-нибудь в бескрайней макровселенной может существовать цивилизация, которая не склонит головы перед риллианами. Но не здесь. Только не здесь…

Ничто на спутнике, где погиб солдат, не могло представлять угрозу, разве что командир пропустил что-нибудь среди мешанины химических ракет, солнечных батарей и примитивной защиты от космического излучения в виде толстого слоя камня, покрывающего колонию.

Вся техника туземцев работала плохо, неэффективно, несмотря на то что быстрая оценка технологии основной планеты показала, что на спутнике они применяли свои последние достижения.

Такая цивилизация не могла уничтожить риллианского солдата, защищенного и вооруженного всей мощью энергетического моря. Но, как оказалось, защищенного недостаточно.

Может быть, расстроилось А-оружие солдата и вызвало энергетический потенциал не в кислороде, а в хлориновой атмосфере скафандра? Может быть, испортился сам скафандр? Что, если защита подведет и его?

Риллианские солдаты не думали о своей смерти, это не входило в их обязанности. Этим занимался командир: рассматривал все вероятности, которые могут помешать его подчиненным выполнить задачу. Итак…

Вися над поверхностью, не обращая внимания на неправильное движение звезд и света, риллианин собирал информацию. Когда его оборудование не обнаружило никакой опасности, никаких ловушек, он исследовал окружающее пространство своим мозгом, несмотря на то что всегда существовала вероятность сойти с ума, погружая свою незащищенную психику в чужую, чуждую среду.

И ничего. Или он сошел с ума и галлюцинирует, представляя себе всю здешнюю техническую структуру, недалеко ушедшую от каменного века.

Сумасшедший или в здравом рассудке, но он должен выполнить свой долг.

Он ясно видел следы, оставленные солдатом, когда тот вошел в колонию, прокладывая себе путь оружием, защищенный броней. Пока броня не исчезла и его жизнь вместе с ней…

Флот мог бы испарить весь спутник или раскаленной массой обрушить его на основную планету. Но огромных кораблей риллиан здесь не было, и возможности ручного оружия риллианина были ограничены.

Ограничены, но вполне достаточны.

Первым делом он разрушит энергостанцию, это выведет из строя систему жизнеобеспечения и циркуляции воздуха. Тогда можно будет заняться элевенером.

А если туземцы ожидают, что он, как солдат, будет следовать по лабиринту их коридоров, то они ошибаются. Он выберет себе прямой путь, игнорируя камень и металл в _данном_ пространстве-времени.

 25. ТРУДНАЯ ПОБЕДА

С насупленным лицом Джим Стюарт широкими шагами шел по коридору, когда увидел Сэма Йетса. Он пустился бежать, но Йетс уже подходил к двери босса.

– Стойте! – крикнул Стюарт.

Йетс оглянулся, но не остановился.

– Джим, – сказал он. – Прости за вчерашнее, но сегодня…

Стюарт схватил его за правое плечо и дернул. Йетс поддался его движению, повернулся и, использовав силу разворота, ударил его кулаком в солнечное сплетение.

Это был все-таки не особенно сильный удар. Со стороны он мог показаться случайным неловким движением.

Но щенок Маклеода не далее как вчера получил в брюхо три иглы из станнера. Джим Стюарт с криком согнулся пополам, когда его несчастные мускулы свело неодолимой судорогой.

– Мне очень жаль, малыш, – пробормотал Йетс, открывая дверь кабинета Маклеода.

Ему действительно было его жаль. Стюарт был вообще-то неплохим парнем, но он оказался на пути, и ему опять досталось. С другой стороны, если этот Джэб не погибнет в ближайшие несколько дней, у него будет куда как меньше причин опасаться за свою шкуру, чем у самого Йетса.

Сэм ожидал, что Маклеод открыл новую лавочку в помещении, по размерам не уступающем футбольному полю, но его кабинет оказался достаточно скромным. Только одна комната, нигде не видно секретарши, которая приняла звонок Йетса. В комнате один стол, три стула, полно электроники и достаточно места, чтобы не чувствовать себя в тесноте. Если сравнивать с кабинетом Есильковой, тут настоящие хоромы.

Снаружи, в конце коридора, виднелась машина Маклеода – это на тот случай, если риллиане опять учинят пальбу.

– Садитесь, Йетс, – сказал ему Маклеод. Его руки расслабленно лежали на столе, но тело было напряжено, словно он опасался нападения.

– Нет, – Йетс потер глаза ладонью. Он сам боялся того, что должно было произойти, больше, чем Маклеод. – Послушайте. Говорят, что Соню выгоняют. Так нельзя.

Его речь была отрывистой и не очень связной: он не мог сконцентрироваться на словах, думая о другом.

– Почему бы вам не сесть, Йетс? – повторил Маклеод. Его голос был спокоен, но глаза перебегали с посетителя на дверь и обратно. – Я думал, что это может случиться, и попросил присутствовать Минского, если вы не возражаете. Как представителя ООН.

– Отлично, – ответил Йетс. – Великолепно. Созовите весь Совет Безопасности. Но это не поможет, – он встретился глазами с Маклеодом и добавил почти без паузы: – Ждете Джима? Напрасно. Не скоро он выздоровеет.

Выражение лица Маклеода слегка изменилось, до того неподвижные пальцы шевельнулись.

Йетс улыбнулся.

– Маклеод, чтобы справиться с вами, мне не нужен пистолет. Но у меня он есть. Вы же сами приказали мне носить его с собой, помните? – он вытащил пистолет из кармана и положил его на стол, стволом к стене, рукояткой к Маклеоду. – Осторожно, он стреляет.

– Я не считаю… – начал Маклеод. Йетс уперся руками в потолок и потянулся, словно был в гимнастическом зале…

Дверь распахнулась. В кабинет неуклюже, словно у него был сломан позвоночник, ввалился Джим Стюарт со «Смит-Вессоном» в руке, который, по идее, у него должны были отобрать при входе в здание миссии США.

– Ни с места, скотина! – заорал он, направляя дуло на Йетса.

Маклеод про себя молился, чтобы пистолет был заряжен мягкими пулями, которые обычно применяются на внеземных колониях: они не рикошетили.

За спиной Стюарта с профессионально безразличным выражением лица стоял Олег Минский. Маклеод уже начал думать, как написать объяснение о гибели резидента КГБ от срикошетившей пули.

Сэм Йетс начал смеяться. Стюарт, у которого было теперь достаточно времени, чтобы заметить, что его жертва упирается в потолок руками, растерянно огляделся по сторонам и заметил пистолет Токарева на столе. Его начала бить дрожь.

– Джим, – сказал Маклеод. – Ты мне не одолжишь эту штучку?

Он кивнул на «Смит-Вессон». Стюарт, побледнев, передал ему пистолет рукояткой вперед. Рукоятка, когда Маклеод взял оружие, была холодной и мокрой от пота. Тейлор вытащил магазин.

– Джим, – тихо сказал он, передергивая затвор, – ты отстранен от выполнения обязанностей на две недели или до моего распоряжения. Иди к себе на квартиру и не покидай её.

Патроны в обойме – слава Богу за его маленькие подарки – имели серые головки – мягкие пули. Правда, теперь это уже все равно.

Стюарт кивнул и вышел из комнаты. Он выглядел вполне нормально, на губах у него было нечто вроде улыбки, но Минскому, стоящему в дверях, пришлось отпрыгнуть в сторону, чтобы тот не прошел сквозь него.

– Американцы! – сказал Минский, входя в комнату. Он вопросительно посмотрел на Маклеода, тот кивнул.

Минский закрыл за собой дверь.

– Американцы! – повторил он.

– Мне кажется, я могу сесть, дружище Тейлор, – весело сказал Йетс. Он сел и заговорил: – Я прошу прощения за свой смех. Но не надо быть слишком строгим с парнем. Вчера он потерял друзей. Будь по-моему, я бы оставил его в покое на несколько недель. Пусть придет в себя.

Маклеод не мог понять, насколько это была действительно забота о Стюарте и насколько – издевательство. Он подумал, что электронный анализ разговора, который, разумеется, записывался, не поможет это определить.

Он посмотрел на пистолет Токарева, невинно лежащий на столе. Он едва отделался от опасного придурка, который, может быть, и не так глуп, как кажется.

Вице-секретарь Минский тоже уселся, вытирая лицо вышитым носовым платком. Не один Маклеод опасался рикошетов.

– Вице-секретарь, – сказал Йетс, закинув ногу на ногу и лихо разваливаясь на стуле. – Я как раз говорил моему другу Тейлору, что произошла ошибка в работе с кадрами: хотят уволить инспектора Есилькову. А я это отменил.

Он улыбнулся сначала одному собеседнику, потом – второму. Улыбка была фальшивой и скорее выражала твердость намерений.

– Йетс… – начал Маклеод.

– Даже несмотря на то, что Тейлор не является моим непосредственным начальником, – добавил Йетс, обращаясь снова к Минскому.

Может быть, эта тупая скотина ещё сомневается, что Маклеод (что ЦРУ) не оговорил – услуга за услугу – увольнение Есильковой с Минским?

– Йетс, – по-прежнему спокойно сказал Маклеод, так же как он требовал от юного Стюарта сдать оружие, – инспектор Безопасности совершила нападение на моих людей, выстрелила в них из станнера, оставив их беспомощными во время… событий вчера. Я потребовал её отстранения. Вице-секретарь Минский, ваш начальник в ООН, полностью меня поддержал.

– Я ценю это, – сказал Йетс, сжимая и разжимая кулаки на коленях так, что побелели костяшки пальцев. Его голос, однако, звучал совершенно нормально. – Нужен кто-то, кому вы оба доверяете, чтобы следить за Шенноном? За Шенноном и мной. Но я вас не поддерживаю, а я комиссар Безопасности.

Маклеод начал против своей воли заводиться.

– _Йетс!_ – рявкнул он. – Если вы собираетесь строить из себя ковбоя…

– Нет, не собираюсь, – твердо пообещал Йетс.

– …не выполняющего приказов…

– _Твоих?_

Йетс на минуту прикрыл глаза. И хорошо сделал, потому что Маклеоду не понравилось их угрожающее выражение. Он опасливо посмотрел на пистолет.

Йетс повернулся к русскому.

– Вице-секретарь Минский, – его голос на этот раз дрожал. – Ваш секретариат может мне приказывать. Только один приказ. Вы уже нашли кандидата на мое место?

Он полез двумя пальцами во внутренний карман костюма и выудил оттуда удостоверение ООН.

Минский скосил глаза на Маклеода.

Тот отчаянно затряс головой. Надо держать себя в руках. На мгновение ему показалось, что он не выдержит и взбесится.

Если бы Йетс не был ему больше нужен, он бы удавил его голыми руками.

– Мне кажется, вы не понимаете всей сложности ситуации, комиссар, – вкрадчиво заговорил Минский. – Ваша отставка получит огласку, что плохо отразится на судьбе гражданки Есильковой. Выстрелить в американских оперативников – это, знаете ли… Я, конечно, могу говорить только как сотрудник секретариата ООН, но я боюсь, мои соотечественники посчитают поступок Есильковой серьезным антигосударственным преступлением, – он улыбнулся. Между резцами у него была щель – диастема. – А наказание – расстрел – ещё не отменено.

Йетс пожал плечами.

– Я тут ни при чем. Я не уволю её.

Лицо Минского потеряло последние остатки доброжелательности.

– Вы думаете, я шучу, комиссар?

– Нет, вице-секретарь, – устало ответил Йетс, глядя ему в глаза. – Я знаю, что вы говорите серьезно, вы действительно можете это сделать. – Он облизнул губы и добавил: – Я не могу контролировать события, но я могу контролировать свои поступки. Я не уволю её. Соня сделала то, что я приказал ей сделать. Это моя вина, не её.

– Йетс, все происшедшее записано, – вмешался Маклеод, подавшись вперед. – Вы не отдавали никаких приказаний…

– Я дал ей этот проклятый станнер! – заорал Йетс, поднимаясь с грацией, которую трудно было ожидать от такого массивного человека. Маклеод вспомнил его точные, экономные движения на записи, когда он целился в риллианина из пистолета среди клубов пыли. – Ей был отдан приказ спасти Шеннона, и это она сделала.

– Она не сделала…

– Маклеод, – Йетс снова говорил устало, – если бы пистолет был заряжен пулями, я бы все равно дал его ей. И, выстрелив из него, она поступила бы тоже правильно, потому что времени не было, а ваши люди ковырялись под ногами.

– Послушайте, вы… – тихо начал Маклеод.

– Минский, – игнорируя его, спросил Йетс, – кто подал жалобу? Этот дурень, что махал здесь пистолетом?

Минский посмотрел на Маклеода и поднял бровь.

Маклеод промолчал.

Йетс пожал плечами.