Текст книги "Индекс убийства"

Автор книги: Дэвид Аллен Дрейк

Соавторы: Джанет Элен Моррис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 28 страниц)

Есилькова произнесла несколько слов, которые не несли информации в данной ситуации, но обозначали анатомические понятия и функции некоторых органов.

Когда машина выровнялась, Йетс снова заговорил, на этот раз прилежно глядя вперед:

– Ты говоришь, хотел предупредить. То есть ты знал, что он придет?

– Знал… нет. Подозревал, да. Говорил эту историю раньше, – он боролся с грамматикой. – Пытался говорить.

– А мы не слушали. Он прав, Йетс, – Есилькова, как обычно, говорила слишком быстро.

– Поэтому Шеннон просил: привести Есилькова, привести Йетс. Маклеод сделал. Поздно, – Шеннон вздрогнул.

– Так ты говорил старине Тингу то же самое? А он недооценил ситуацию? Неудивительно, что сейчас он бесится. Что ещё ты ему говорил?

– Шеннон хотел идти на поверхность. Йетс, Есилькова, Шеннон на поверхность.

– Так вот что он имел в виду. Не сейчас, приятель, разве что ещё какой-нибудь риллианин идет по горячим следам.

– Горячим следам?

– Сэм, он не понимает.

– Скорее, это мы не понимаем. Это так, Шеннон?

– Иногда – да. Должен поблагодарить Йетс и Есилькова за риск, за спасение…

– Эй, парень, – вмешалась Есилькова с заднего сиденья и положила руку Шеннону на плечо, и тот вздрогнул. – Это наша работа, и только.

– Жизнь – самое дорогое, – ответил Шеннон и, обернувшись, взял Есилькову за руку, как, он видел, делают иногда мужчины с женщинами. – Спасибо Есильковой. Спасибо Йетс. Спасибо семьям погибших воинов – вы передадите?

– Д-да, – слегка заикаясь, ответила Соня и убрала свою руку. – Стоит мне только увидеть их, так сразу и передам.

– Спокойно, Соня, – сурово сказал ей Йетс. – Он не понимает. Послушай, Шеннон, мы не хотим больше говорить о том, что произошло, понимаешь?

– Понимаю, больно. Прошу прощения, – он чувствовал их боль, которую они пытались скрыть, они хотели подавить свои чувства. Это было неправильно, но им, наверное, виднее, что делать.

– Давай ещё поговорим о риллианской угрозе. Когда явится следующий, ты хочешь выйти на поверхность, так?

– Так, – Шеннон энергично кивнул.

– Ты только скажи когда, – посоветовала ему Есилькова. – А мы тебе поможем. Но надо обеспечить транспорт заранее…

– Хватит об этом. Не в машине, – оборвал её Йетс.

– Спокойно, Сэм. Он при Маклеоде сказал, что научит нас обороняться против риллиан, выйдя на поверхность.

– Да, это так. Ты ведь сказал это, Шеннон. С чем нам придется столкнуться?

– С риллианами.

– Господи, теперь-то мы это знаем.

– Говорил раньше, – Шеннон чувствовал неловкость. – Говорил Бредли много раз, пока не стало поздно: нужно Йетс, нужно Есилькова.

– Ты достал меня, друг. Объясни толком, когда будет следующее нападение, откуда и какие приготовления, по-твоему, необходимы.

Они оба замолчали, ожидая ответа, а он не знал, как попросить то, что ему было нужно. Он не мог найти нужные слова. В машине стало тесно от их напряжения.

Повернув руль так, что автомобиль чуть не занесло, Йетс сказал:

– Ну, дипломат Кири, мы ждем.

– Когда я сказал: «Дайте риллианина мне», вы сказали: «Нет». Так?

– Так, – согласился Йетс, слегка скрипнув зубами.

– Это будет, когда они снова придут тоже?

– Можешь побиться об заклад на свою красную рожу, – посоветовал Йетс.

– Тогда идти на поверхность, дальше в космос. Увести риллианина далеко от колонии, от человечества.

– А потом что? – поинтересовалась Есилькова.

– Потом Шеннон говорить с риллианином перед смертью. Долг Шеннона выполнен. Йетс и Есилькова идти домой.

– Чушь собачья! – рявкнула Есилькова. – Это значит подставить самих себя. Маклеод только и ждет, чтобы Сэм совершил ошибку. Что касается меня, я вообще завязла по уши.

– Не понимаю.

– Она сказала – нет, – подсказал Йетс.

– Нет – чушь собачья?

– Мы просим прощения за эти слова, правда, Соня?

– Шеннон, если хочешь, я попрошу у тебя прощения от имени всего Советского Союза. Мы хотим помочь тебе поймать риллианина и посмотреть на его оружие. Ты можешь говорить с ним, мы возьмем оружие. Все будут счастливы. Придумай, как это сделать.

– И еще, если можешь, чтобы я не мучился, – добавил Йетс, – скажи, как нам удалось прикончить тварь, чтобы мы могли при случае повторить это, ну, если ты не будешь против.

– Никогда нельзя убивать.

– Парень, ты пришелец или миссионер?

– И то и то, – пояснил Шеннон.

– Соня, в машине точно стоит подслушивающее устройство. Так мы попадем прямо в лапы Маклеоду, Шеннон. Если я тебе понадоблюсь когда-нибудь в будущем, просто набери номер девятьсот девятнадцать и скажи: «Красный код». Тебя сразу соединят. Понял?

– Понял. Защита от риллиан. Шеннон придумает как. Скажет Маклеоду. Скажет всем людям.

Двое воинов обменялись взглядами через направленное назад зеркало. Йетс покачал головой, отрицая что-то.

– Красный код. Как только поймешь, что риллиане приближаются. Когда ты впервые понял, что он здесь?

– Когда? Когда взорвал спутник, когда появился мыслезонд.

– За час, за день, когда?

– Сэм, это не важно. Он не думает так, как мы. Просто предупреди нас сразу, Шеннон, ладно? – попросила Соня.

– Ладно. Но на поверхность скоро?

– Ты что, чувствуешь ещё одного? – Йетс сделал что-то ногой, и машина резко остановилась, бросив Шеннона вперед.

– Не сейчас. Может, позже. Не уверен. Ни в чем не уверен. Но риллиане придут. Меньше опасности, если Шеннон в космосе.

– Он беспокоится о мирных жителях! Слушай, Шеннон, просто обратись к нам, когда понадобится. Иначе мы тебя больше не увидим, кроме как на завтрашнем брифинге утром.

Йетс запустил двигатель, и машина снова тронулась.

– Может, слишком поздно, – сказал Шеннон и ударил по стеклу кулаком. Стекло не разбилось. Он с удивлением посмотрел на свою руку, пораженный тем, что сделал. Видимо, эмоциональное напряжение двух воинов передалось ему. Шеннон осторожно положил руку на колено, где он мог всегда вцепиться в шлем, чтобы не выкинуть что-нибудь еще. – Нужно готовиться сейчас, не отдыхать.

– Знаешь, для краснокожего белоглазого пришельца ты не так наивен, как кажешься, – тепло сказала ему Есилькова.

– Ты готовься сам, – посоветовал ему Йетс, – а когда мы будем нужны – звони. К тому времени мы сумеем достать транспорт. Правда, Соня?

– Точно.

– Это ложь, зачем ложь? – он чувствовал, что на душе у Есильковой тяжело.

– Черт, Шеннон, не смей читать мысли, это невежливо, – проворчала она. – Мы только пешки – то есть ничего не решаем. Нам платят за то, чтобы мы рисковали шкурой. Где мы достанем космический транспорт?

– Он хочет его иметь, значит, Маклеод должен его выдать, – отрезал Йетс, показывая своим тоном, что разговор окончен. – Обещай мне, Шеннон, что расскажешь все Маклеоду и придумаешь, как защищаться от риллиан.

– Обещаю, – сказал Шеннон и внезапно почувствовал, что ему жалко двух воинов, которые верили, что он ведет их к гибели. – Шеннон не хочет ничего плохого, только мир. Если будет корабль, Шеннон уйдет… Риллиане найдут его… Люди не погибнут. Не погибнет Йетс, не погибнет Есилькова.

– Шеннон, чтобы я от тебя этого больше не слышал, – мягко сказал Йетс. – Не вздумай тут геройствовать, особенно из-за нас. Нам несдобровать, если мы потеряем тебя, это будет наша вина, если ты исчезнешь. Обещай мне, что не исчезнешь.

– Не исчезну. Не могу. Как? Придется остаться, если не помогут.

– Мы тебе поможем, но не убегай и не подставляй свою голову каждому риллианину, которого встретишь. Усек?

– Нет.

– Он хочет сказать: ты понял? – пояснила Есилькова.

– Понял, но не согласился. Подумайте, Йетс и Есилькова, придет риллианин. Не хочу гибели друзей, спасителей жизни Шеннона. Друзья – и так пострадали сегодня.

Йетс махнул рукой, словно смахивал что-то.

– Ты не заткнешься никогда, кажется. Слушай, просто позвони нам, когда потребуется помощь. Или когда увидишь, что все нервничают. Или когда увидишь плохой сон. Или если захочешь домашней пищи – короче, в любое время. Это наша работа. Если ты заберешь её у нас, нам будет очень-очень плохо, понял?

– Понял, – соврал Шеннон. То, что думал Йетс, не соответствовало его благородным словам. Он злился, что может появиться ещё риллианин, что Шеннон предложил простое решение, с которым он не мог согласиться. Он был раздражен и расстроен. Он устал. – Может, риллиане больше не появятся.

Это не было ложью. Шеннон не очень хорошо разбирался в риллианах, как и все кириане. Йетсу нужно было успокоиться, а Есильковой нужен был Йетс, чтобы он успокоил её, и, сидя в машине с ними обоими, Шеннон желал им только добра, он хотел, чтобы они восстановили свое равновесие. Поэтому он добавил:

– Бояться не надо. Йетс и Есилькова живы. Шеннон жив. Поэтому победа это.

– Победа это, – грустно усмехнулся Йетс, и даже Есилькова заулыбалась.

 20. НА ПОДХОДЕ

Риллианский командир вышел из параллельного пространства, уже зная, что скорость света в этой ответвляющейся вселенной всего триста тысяч метров в секунду, что составляло восемьдесят пять процентов от нормальной.

Нормальной для командира. Макровселенная была такой огромной, что даже риллиане, её господа, не знали её пределов и законов.

Пока.

Чужое пространство было для него неприятно, аппаратура скорректировалась автоматически, быстро. Мозг командира, гораздо более чувствительный и тонкий, чем мозг солдата, не мог приспособиться сразу. Пока он пытался сориентироваться, его компьютер выдал сообщение, что с вероятностью девяносто девять процентов элевенер, которого он выслеживал, находится здесь.

Было также сообщение и о солдате, который должен был осмотреть эту вселенную и который почему-то не доложил об исполнении. Тем не менее командир был готов к такому повороту событий: расследование происшествий было его долгом, а риллианин всегда готов выполнить свой долг.

Солдат был мертв.

Мускулы на спине командира напряглись. Если бы у него была чешуя, как у его предков миллионы лет назад или как у солдат, которыми он командовал, она бы неминуемо ощетинилась.

Командиру не нужна была чешуя, чтобы быть страшным, так же как ему не нужно было А-оружие, чтобы убивать. Он был создан со своим оружием, и он проверил его, а его мозг проверил аппаратуру. Все было в порядке. Он был готов выполнить долг риллианина.

 ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ОШИБКА ЧЕЛОВЕЧЕСТВА

 21. ДОНЕСЕНИЕ

Кожа Шеннона отслаивалась. Ему надо было снять скафандр и вымыться. Тогда зуд бы прошел. Может быть, отслаивание было нормальной реакцией на шок и недостаток обычных удобств. Он никогда ещё так долго не находился в скафандре. Может…

Может быть, в его дискомфорте было что-то более зловещее: невозможно было определить, не убивают ли его люди своей добротой, водой с цветами, своими овощами, воздухом, которым они дышали, магнитными полями и низкочастотным излучением, которое никто из них не замечал.

Он знал наверняка, что любой вред, который они причиняли ему, был ненамеренный. С тех пор как они пожали друг другу руки в кабинете Йетса, Бредли испытывала к нему только самые добрые чувства.

Но как они ненавидели врагов! Контраст был поистине разительный. Видя своими глазами бой, в котором участвовали Йетс, Есилькова и их друзья, когда они сражались за жизнь Шеннона, он чувствовал их ненависть, и она душила его. Он знал, конечно, и раньше, что Йетс и Есилькова профессиональные воины, но… их желание убивать, заглушившее все, смерть, беспомощность – он не мог даже помочь отлетающим душам найти дорогу, жизнь, так расточительно расходуемая…

…видеть риллианского тяжелого десантника так близко и извиваться от волн первобытного гнева, которые прокатывались сквозь его мозг, злобу излучал не только его враг, но и его защитники, а ведь это он сделал своего врага их врагом.

…и риллианин был глух и слеп, не слышал ни одного его призыва к переговорам на всех частотах, используемых разумными существами для общения…

Ничего теперь исправить нельзя. У него остались только воспоминания, которые причиняли боль. Может быть, излучаемый гнев повредил клетки эпидермиса, которые погибали, вызывая этим зуд. Зуд будет его мучить, пока не отпадет отмерший слой.

Прошло много времени с тех пор, когда кто-либо из его народа видел войну. Отмирание кожи могло быть тогда древней физиологической защитой от насилия, излучаемого сразу по нескольким частотам. Хорошо бы изучить старинные записи в архивах Кири, но это невозможно, конечно. Все сгорело при взрыве «Кир Стара», часть материалов погибла вместе с капсулой.

Теперь поздно было предаваться сожалениям о погибшем архиве, больше всего в жалости нуждалось человечество. Люди гибли, защищая его, некоторые умерли у него на глазах. Когда он увидел, как воины преградили дорогу риллианину, он поклялся, что сделает все для этих существ, несмотря на то что они больше похожи на риллиан, чем на кириан.

Поэтому он снял свой шлем, когда понял, что риллианин приближается, чтобы полностью ощутить своего врага. На мгновение он стал риллианином, который убивает.

Эта минута была самой ужасной в его жизни, даже гибель «Кир Стара» не могла сравниться с ней.

Он был на грани сумасшествия.

А потом все стало далеким, более мягким, и он снова мог сопротивляться.

Снова он провел ногтями по тылу кисти. Кожа была темнее, чем обычно, там, где процарапал ноготь, кожа отслоилась, под ней оказался новый розовый слой. Если бы здесь был другой кирианин, он мог бы проверить свою гипотезу – кожа отмирала при воздействии инфранизких волн, излучаемых убийцами.

Без этой природной брони он потерял бы сознание, когда снял шлем и когда умирал риллианин.

Он ещё не оправился от шока, хотя уже довольно долго находился в номере Маклеода. Бредли и Маклеод отдыхали в соседней комнате. Бредли сказала Маклеоду, что Шеннону нужно прийти в себя.

Маклеод на это ответил:

– И не только ему. Давайте-ка поспим пару часов. Отложим пока все дела, ты согласен, Шеннон?

Он был согласен. Скафандр причинял ему все больше мучений при каждом движении, в голове шумело от сегодняшних событий.

Он думал, что Бредли останется с ним, как раньше. Но она скользнула губами по его лбу и сказала:

– Мы будем… я буду там, в соседней комнате. Если я понадоблюсь тебе, Шеннон, без колебаний зови меня. Пойдем, я покажу тебе ванную.

Там был кран с аш-два-о и различные непонятные предметы, видимо, для мытья.

Он в который раз оглядел комнату и медленно поднялся. Если бы можно было снять скафандр! Он бы ободрал мертвую кожу с бедер, локтей…

Стены в ванной были покрыты керамической плиткой. Он знал, что где-то спрятано наблюдающее устройство – было слышно, как жужжит его мотор, когда оно следит за его движениями.

Как бы то ни было, может, другого шанса не представится. Ослабляя замки скафандра, он подумал о паре в соседней комнате, они совокупились, как только остались вдвоем, и сколько насилия было даже в этом самом нежном акте!

Сначала возбуждение Бредли пугало его: её чувства были так запутаны и противоречивы, а ведь он думал, что знает это существо.

Люди как женского, так и мужского пола плохо владели ситуационным контролем, он давно это понял – ещё когда наблюдал за взаимоотношениями между Йетсом и Есильковой.

Он осторожно стянул скафандр с груди и наполовину прикрыл глаза, когда увидел, насколько его кожа изменила цвет. На руках горели свежие царапины.

Потом он снова открыл глаза, изучая изменения уже более спокойно, медленно стягивая скафандр до лодыжек. Когда это было сделано, он сел на каменный пол, снял ботинки и принялся тщательно вылизывать свои раны.

Те места, которые он не мог достать языком и смочить слюной, обладающей антисептическими свойствами, придется смочить водой. Процесс был болезненный, но приносил облегчение. Там, где отмерший слой сходил, оказывалась розовая здоровая кожа.

Если бы Терри была с ним, он бы мог обойтись без воды совсем: она бы вылизала ему те части спины, до которых он не мог дотянуться. Тогда он был бы совсем здоров.

Но придется довольствоваться душем. Он знал, что вода будет щипать, но не подозревал, что она будет такой горячей. Взвыв, он выскочил из кабинки, поскользнулся и чуть не упал, но устоял, схватившись рукой за стену. От лившейся воды исходил пар.

Даже люди не могли бы выдержать такую температуру. Следовательно, где-то должен быть регулятор. Он нашел его и покрутил, пока вода не стала теплой.

В воде было растворено много солей и других веществ, и от них исходил неприятный запах.

Однако вымыться было необходимо. Чего бы он не отдал за яму с чистым песком с графитовыми краями, чтобы точить ногти и зубы!

Это просто вода, убеждал он себя. Подкрашенная немного, такая же, какая выпадала с неба на родине в древние времена после извержений вулканов и в раннюю индустриальную эпоху. Если бы химикалии в ней содержали свободные радикалы, вызывающие рак, даже отсталое человечество очистило бы от них воду.

Он решительно шагнул в душ, настроенный следовать очистительному ритуалу своих хозяев, несмотря на то что его кожа была слишком чувствительна.

Когда он достаточно успокоился, чтобы осмотреться, то увидел пучок пластиковых волокон, свисающих с регулятора. Волокнами можно было тереть кожу, как он понял. Конечно, это хуже, чем язык, но пучок был достаточно длинен, чтобы взять его за концы и перекинуть за спину. Вода щипалась не больно.

Он внезапно увидел Бредли, стоявшую в дверях. Она смотрела на него, и он не знал, как долго это продолжалось. Он повернулся к ней, её лицо казалось бледнее, чем обычно, очевидно, из-за пара.

– Шеннон, – сказала она. Ее лицо внезапно покрылось краской. От этого Шеннону почему-то захотелось прикрыться, но он не знал почему. – Мы слышали, как ты вскрикнул. Я подумала… Если у тебя все хорошо, я буду в другой комнате…

– Бредли, остаться, хорошо. Вода слишком горячая была. Теперь лучше.

Она явно смотрела на его репродуктивные органы.

Он перестал тереть спину мочалкой и вытянул руку вперед.

– Видишь? – спросил он, слегка поворачиваясь, чтобы ей было лучше видно и она не чувствовала такого смущения. – Большого различия нет: мы тоже млекопитающие, смешанных браков нельзя, но попытки доставлять удовольствие… Бредли? Бредли, хочешь проверить? – крикнул он ей вслед, но она убежала.

Ее реакция была странной: страх, смущение и ещё что-то, чему он не знал названия. Она же была ученой, разве нет? Участвовала в межпланетной контактной комиссии. Странно.

Он посмотрел вниз, на себя. Его тело было пятнистым от чередования новой и старой кожи и от синяков, но ничего особенно страшного. Почему же она испугалась?

Он вышел из душа в заполненную паром комнату и подошел к двери, чтобы сказать:

– Бредли, Шеннон знает, совокупилась с Маклеодом. Поздравления нельзя?

Потом он понял, что она – или Маклеод – кто-то из них забрал скафандр, пока он был в душе. Он вышел в соседнюю комнату, которая оказалась пустой, потом пошел дальше, в следующую.

Там был его скафандр, его шлем и Маклеод, сидевший на кровати, почти такой же голый, как и он сам.

– Дай скафандр, – сказал Шеннон, упирая руки в бедра, как он научился у Маклеода. – Отдай. Бредли огорчается видеть органы Шеннона.

– Да, я слышал. В следующий раз, приятель, в присутствии дамы вкладывай свой пистолет в кобуру.

– Не понимаю. Бредли пришла к Шеннону. Хотела видеть, наблюдать… – он шагнул вперед, протянув руку за своим скафандром.

– Она не хотела того, о чем ты думаешь, я уверен в этом, Шеннон, – скафандр лежал у Маклеода на колене. – Культурные различия, понимаешь?

– Понимаю. Надо делать поправку. Отдай скафандр. Шеннон наденет, найдет Бредли, поцелует голову. Все хорошо.

– Не спеши. Ведь он грязный, правильно? У тебя вроде несколько болячек, так? Скажи мне, как надо, и мы почистим его для тебя.

– Отдай скафандр, – повторил Шеннон. – Твой язык плохо чистит. Язык Шеннона – хорошо.

– А-а… об этом надо поговорить.

– Отдай скафандр, – Шеннон стоял над ним. – В скафандре нет секретов. Секреты в голове у Шеннона, – он ткнул пальцем в лоб. – Скафандр неживой. Отдай скафандр, пока не пришла Бредли.

– Элла сможет вынести тебя и в голом виде. Мне хочется, чтобы наши инженеры посмотрели на эту электронику или что там есть. Это может помочь нам продвинуться в теории для постройки передатчика, который тебе нужен.

– Шеннону нужен скафандр.

– Знаешь, а ты упрямый сукин сын.

– Нет, практичный. Риллианин придет, Шеннон должен идти наружу на этот раз. Риллианин преследует, далеко от колонии. Лучше. Люди не умирать. Нет плохих смертей.

– А ты знаешь какие-нибудь хорошие смерти, дружище? – Маклеод откинулся назад, опираясь на руки, и смотрел на него.

Шеннон мог выхватить у него скафандр, но он знал, что Маклеод плохо отреагирует на такой поступок. Поэтому он сказал:

– Хорошие смерти, конечно, в руках возлюбленной, когда придет время, когда работа сделана, когда жизнь прошла – уснуть, идти в место успокоения души.

– Да ну? Может, это там, у вас. Здесь – не так. А жаль, – голос Маклеода неожиданно сел. – Слушай, давай заключим сделку. Ты садись и чисть свой скафандр, прямо здесь, а я тебе дам одежду на время, и мы поговорим. И я вызову инженеров, чтобы они посмотрели на коммуникатор, переводчик и что там ещё у тебя есть. Иначе нам придется сделать это позже. Я хочу, чтобы это осталось между мной, тобой, нашими инженерами, чтобы Советы не знали. Итак, если ты разрешишь нам осмотреть его в твоем присутствии, я поддержу твой отказ, когда завтра тебя попросят отдать скафандр на экспертизу. Ты его тогда долго не увидишь, даже если он тебе срочно потребуется. Ну что – сделка?

Все у Маклеода было основано на сделках.

– Сделка. Дай одежду, чтобы Бредли вышла из туалета.

– Не из туалета, – усмехнулся Маклеод. – Из ванной, там тоже душ, как и у тебя был. Я приведу её, как только ты будешь в приличном виде.

– Я в приличном виде. Никаких последствий от вида убийств у кириан не бывает. Плохие мысли и поступки не заразны для нас. Нужна одежда, чтобы пришла Бредли.

– Я тебе достану. Вот твой скафандр. Садись и давай вылизывай, если так надо.

Маклеод носил белую ткань поверх органов размножения. Наверное, у людей был такой обычай.

– Дай белую ткань тоже.

– Трусы? Ну хитрец! – Маклеод был в хорошем настроении. Его радость была такой сильной, что даже Шеннон приободрился. И кожа стала меньше болеть.

Шеннон спросил:

– Совокупление было успешным?

– Черт, Шеннон, об этом не спрашивают. Ты, по идее, даже не должен об этом знать. Элла мне сказала, что ты телепат, или экстрасенс, или ещё кто-то. – Маклеод встал и достал из шкафа трусы и накидку для туловища. И остановился, смотря на Шеннона, который примостился на полу со своим скафандром.

– Значит, ты можешь читать мысли? – спросил Маклеод, слегка прищурившись. – Наши мысли, русских, риллиан?

– Могу слышать эмоции: гнев, страх, боль. Чувствую ложь, правду. Чувствую риллиан, когда приходят.

– Ужасно. Когда почувствуешь риллианина в следующий раз, обязательно скажи мне, Элле или Йетсу, хорошо? Еще что-нибудь, что я не знаю?

– Ты много не знаешь.

– Что ты ещё можешь чувствовать или слышать, то, что не можем мы?

– Смерть. Рождение.

– Ну и ну!

Маклеод принялся показывать, как надевать трусы и майку.

– Сначала одну ногу, потом другую. Так делаем мы. Ясно? Сюда просунуть руки, это несложно…

– Спасибо, Маклеод. Бредли вышла?

– Ты знаешь женщин… хотя нет, не знаешь. Она немного испугалась. Кажется, она подумала, что ты к ней пристаешь. Я ей объясню, – он пошел к двери и обернулся на пороге: – Послушай, Шеннон, ты должен меня понять, как дипломат дипломата: мы, Соединенные Штаты, моя страна, которую я представляю, мы – твои самые близкие друзья. Союзники. Правительства Земли соперничают между собой, как и у вас в Кири, наверное.

– Нет.

– Ну хорошо. Мы не экстрасенсы, поэтому я этого не знал. Советы – Есилькова – наши старые враги, мы только начинаем работать вместе. Некоторые работают, а некоторые притворяются. Остальные правительства будут пытаться опорочить нас в твоих глазах, чтобы доказать, что у них больше возможностей защищать тебя, что они более… гостеприимны, что ли. Я хочу, чтобы ты понимал нашу политику и не смущался, когда такое случится. Ты был с нами достаточно долго и должен понимать, что мы делаем все для твоей безопасности. Когда ты попросил убежища – нас попросил, а не какую-нибудь другую страну, – мы стали твоими опекунами. И мы выполним свой долг, чего бы это ни стоило.

– Уже отдали жизни некоторые люди, – мягко сказал Шеннон, натягивая майку. – Шеннон знает цену жизни, что значит защита, – его горло пересохло внезапно. Но он сглотнул и сказал: – Шеннон благодарен и опечален вашими потерями. Риллиане… – Он уронил трусы, пытаясь жестикулировать. – Риллиане сами по себе. Всегда. Как люди, как Йетс…

– Мы лучше, чем ты думаешь, Шеннон. Ты просто видишь нас в трудных… боевых ситуациях.

Маклеод наклонился за упавшими трусами и вручил их Шеннону.

– Шеннон желает, чтобы возлюбленные погибших встретили их, когда превратятся в духов.

– Хорошо, я им передам, – торжественно объявил Маклеод. – Давай перейдем к другим делам. В восемь часов – совещание. Мы грудью встанем против всех попыток отнять тебя у нас. Твоя кожа – мы скажем, что может быть опасно… или даже заразно. Это будет «белая ложь», ложь для доброго дела. Если тебе действительно нужно выйти на поверхность, Йетс и Есилькова тайно тебя проводят.

– Хорошо сказал, – одобрил Шеннон, осторожно влезая в трусы под наблюдением Маклеода. – Но ещё нужен советский математик, чтобы построить…

– Мы вернемся к этому позже, когда мои ребята посмотрят твой шлем и скафандр. Требуется технология, слишком сложная для нашей отсталой цивилизации, ты должен это понимать. Еще надо поговорить, как поймать риллианина…

– Поймать, да. Скажу Маклеоду самый большой секрет: Шеннон учит, что войны вообще не надо. Хорошо.

– Мы стараемся воевать как можно меньше, Шеннон. Как твой народ с риллианами. Но иногда, опять же, как у вас с риллианами, обнаруживается, что враг не хочет говорить. Тогда, если ты слаб, понесешь большие потери.

– Правда. Тогда надо дать технологию всем народам. Сохранить равновесие.

– Тьфу! – Маклеод даже головой затряс. – Ты скоро станешь мне являться в кошмарных снах, знаешь об этом?

– Где Бредли? Я теперь закрыт.

– Да, я забыл. Сейчас позову.

Маклеод снова подошел к дальней двери и осторожно постучал в неё согнутым пальцем.

– Все с нетерпением ждут вас, мадам. Можете выходить – и как можно скорее, пожалуйста. Шеннон согласился, чтобы техники исследовали его скафандр, пока мы будем инструктировать его для совещания.

– Сейчас? – раздался приглушенный голос Бредли из-за двери.

– Сейчас, доктор. Поскорее, – это уже был приказ.

Дверь открылась так резко, что внутри что-то упало. Бредли вышла и смущенно улыбнулась Шеннону.

Потом она сказала Маклеоду:

– Я думала, мы просмотрим записи, сделанные в кабинете Йетса, чтобы решить, можно ли заявить официальный протест по поводу выстрела Есильковой.

– Позже. Шеннон беспокоится, что напугал тебя.

– Кого? Меня? Я просто удивилась – и все.

– Думала раньше, что Шеннон – женщина? – вмешался пришелец.

– Давай не будем больше об этом, а? – резко обернулся к нему Маклеод. – Почему бы тебе, Шеннон, пока мы ждем инженеров, не поделиться мыслями, как нам подготовиться к следующему визиту риллиан?

Шеннон пожал плечами, чтобы показать Бредли, что все в порядке, и присел на корточки, чтобы удобнее было вылизывать скафандр.

– Магнит, – сказал он, подумав. – Большой, два, туннель с двух сторон: один поймает риллианина, другой – его оружие.

– Да ты гений! – Маклеод хлопнул ладонью по коммуникатору, который он уже захватил. – Я сейчас кому-нибудь сообщу. Какого размера магнит, как думаешь?

– Большой, как риллианин, – ответил Шеннон, глядя на Бредли поверх шлема. – Бредли хочет посмотреть скафандр? – Он протянул руку к ней, чтобы показать, что между ними все снова в порядке.

Это заставило его начать думать. За очень короткое время эти первобытные существа стали для него отдельными личностями, а не просто представителями юной цивилизации, которую надо защищать.

Особенно Бредли надо защищать теперь: её коитус с Маклеодом был успешен. Если её не убьют риллиане, в свое время у неё и Маклеода будет ребенок.

В любом мире за новую жизнь следовало бороться. Надо сделать все, чтобы эта Бредли и те Бредли, которые ещё будут, не погибли.

 22. КАРАНТИН

Элле казалось, что она никогда не поймет человека, за которого собирается выйти замуж. Его безжалостность, двуличность, искренняя преданность работе не всегда являлись отрицательными качествами, но испытать их все на себе…

Совещание, проходившее в комнате с постмодерновым интерьером, началось точно в восемь ноль-ноль и уже было в полном разгаре, а Маклеод ещё не выложил своего главного козыря. Все вразнобой разговаривали, заедая разговор нью-йоркскими сосисками и запивая кофе и фруктовым соком. Начался просмотр записей, основательно отредактированных людьми Маклеода.

На экране риллианин пробивал себе дорогу через внешнюю дверь шлюза, потом – через внутреннюю, потом – дальше. Запись постоянно останавливали, проматывали назад, потом вперед уже на медленной скорости. Картинка была утыкана кружочками и стрелочками, обращающими внимание зрителей на скафандр пришельца, на его анатомию, его оружие.

Все это было в порядке вещей: стандартная процедура, ничего такого, что встревожило бы русских, сотрудников ООН, женщину из ВОЗ или даже американских представителей: полковника морской пехоты Бердуэлла, генерала Сандерса, Джима Стюарта, Дика Квинта и того человека, что пришел вместе с Квинтом, но его Элла не знала.

В комнате кроме неё самой и Маклеода, рядом с которым стоял пустой стул, предназначенный для Шеннона, было пятнадцать человек. Только она и Маклеод знали, зачем, собственно, было созвано совещание – не для просмотра пленок, нет. Тейлор собирался представить всем Шеннона, показать трансформации его кожи и объявить недельный карантин для пришельца и всех, кто с ним контактировал, то есть для всех присутствующих. Элла подумала, что лучше бы она этого не знала заранее. По крайней мере, она бы не чувствовала бы себя так погано все это время. И ещё она знала, что Маклеод не ожидал и не хотел никакого совместного решения проблемы риллиан.

Он позвонил на Землю, и там согласились с ним (еще бы!), что любые технологические секреты, выведанные у пришельца, должны принадлежать исключительно США.

– Зачем тогда вообще было устраивать эту канитель с собранием? – спросила она его, когда они оказались вместе во время просмотра записей в «чистом» (с маниакальной скрупулезностью проверенной на отсутствие «жучков») конференц-зале с никелевым потолком и обитыми бело-голубой тканью стенами.

– Нам нужно, чтобы карантин захватил как можно больше людей, – объяснил он ей снисходительно, словно он был учитель, а она – двоечница. – Чем больше игроков с противоположной стороны выйдет из строя, хотя бы на время, тем лучше.