Текст книги "Сотрудник агентства "Континенталь""

Автор книги: Дэшилл Хэммет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 76 страниц)

– Французик, давай выясним все до конца, – сказал он скулящим голосом. – Ты с ней или со мной?

– С тобой, конечно, но...

– Тогда будь на самом деле со мной! Что я ни предложу, ты против. Я собираюсь пощупать эту куколку, и не думай, что ты сумеешь остановить меня. Что ты на это скажешь?

Маруа сморщил губы так, что маленькие черные усики коснулись кончика носа. Он нахмурился и задумчиво посмотрел здоровым глазом на Инес. Француз не собирался препятствовать Киду. В конце концов он пожал плечами.

– Ты прав, – сдался он. – Ее нужно обыскать.

Кид презрительно фыркнул и опять направился к женщине, которая бросилась мне на шею.

– Джерри! – закричала она. – Вы не позволите ему дотронуться до меня? Пожалуйста, Джерри!

Я молчал. Я не считал, что обыск Инес Альмад джентльменский поступок, но существовало несколько причин, из-за которых я не попытался остановить Кида.

Во-первых, я хотел, чтобы «барахло», о котором было так много болтовни, побыстрее нашлось. Во-вторых, я не Галахад[14] 14
  Галахад – благородный и храбрый рыцарь, всегда готовый защитить честь дамы, персонаж двора легендарного короля Артура.


[Закрыть]. Эта женщина сама выбрала себе друзей и несла всю ответственность за такой поворот событий. И третья основательная причина – пушки Большого Подбородка напоминали, что если я хочу жить, мне лучше не трепыхаться.

Кид оттащил Инес от меня. Я не пошевелил даже пальцем. Он толкнул ее на остатки скамьи, стоящей около электрического обогревателя, и кивком подозвал Француза,

– Подержи ее, пока я буду щупать.

Женщина наполнила легкие воздухом. Но перед тем, как она закричала, длинные пальцы Кида сжали ее горло.

– Только чирикни, и я мигом сверну тебе шейку, – пригрозил он.

Инес выпустила воздух через нос.

Билли пыхтел и переминался с ноги на ногу. Его лоб под рыжими волосами блестел от пота. Я надеялся, что гигант дождется, пока найдется барахло. Если он потерпит, то может рассчитывать на мою поддержку.

Однако кавалер Инес не стал ждать. Когда Кид начал раздевать женщину, которую держал Маруа, он сделал шаг вперед. Большой Подбородок попытался остановить Билли, махнув пистолетом, но тот, по-моему, даже не заметил оружия. Его горящий взгляд был устремлен на троих людей около скамеечки.

– Эй, не трогайте ее! – прогрохотал гигант. – Не смейте обыскивать ее!

– Да? – Кид взглянул на него. – Смотри.

– Билли! – взмолилась Инес, толкая рыжего верзилу на опрометчивый поступок.

И Билли бросился вперед.

Большой Подбородок пропустил его и навел обе пушки на меня. Кид отскочил от скамьи, а Маруа толкнул женщину на рыжего гиганта, вытаскивая пистолет.

Билли и Инес столкнулись и на мгновение потеряли равновесие.

Кид бросился на гиганта сзади. В его руке блеснул нож. Долговязый налетчик знал, как обращаться с этим оружием. Никаких неуклюжих ударов снизу. Когда Билли выпрямился, Кид нанес сильный удар чуть ниже плеча, направляя лезвие большим и указательным пальцами.

Рыжий верзила рухнул на пол, потянув за собой женщину. Он скатился с нее и замер среди обрывков и обломков мебели. Мертвый, он казался еще больше и заполнял почти всю гостиную.

Левой рукой Кид вытер нож о ковер и сунул его в карман. Правая рука находилась у бедра рядом с револьвером. Долговязый налетчик не сводил глаз с Маруа.

Но если он ждал, что Француз заверещит, то ему пришлось разочароваться. Усики Маруа лишь дрогнули, а лицо еще больше побледнело и напряглось.

– Лучше поторопиться. Пора дергать отсюда, – предложил он.

Инес хныкала на полу рядом с трупом Билли. Ее лицо приняло пепельный оттенок. Она проиграла. Дрожащей рукой смуглая красавица достала откуда-то из-под платья плоский маленький шелковый мешочек.

Маруа, стоявший рядом с Инес, взял его, но не смог открыть пальцами, так как мешочек был крепко зашит. Кид разрезал его ножом, пока Француз поддерживал мешочек, и Маруа высыпал содержимое на руку.

На его ладони сверкали алмазы, жемчуг и несколько цветных камней.

Большой Подбородок тихо свистнул. Его глаза заблестели. Остальные тоже не могли оторваться от сверкающих камней.

Большой Подбородок отвлекся от меня. Сейчас я мог достать его подбородок и сбить с ног. Сила почти вернулась ко мне. Я смог бы вырубить Большого Подбородка и завладеть, по меньшей мере, одним из его пистолетов, пока Маруа и Кид откроют стрельбу. Наступило время действий. Я долго позволял этим комедиантам играть главные роли. Камешки наконец-то нашлись. Если я позволю им сейчас разойтись, то вряд ли опять сумею когда-либо собрать всех вместе.

Однако я не поддался искушению и решил еще подождать. Даже захватив пушку, я окажусь в меньшинстве против Кида и Маруа. Смысл сыскной работы заключается в поимке бандитов, а не в совершении подвигов.

Маруа ссыпал камни обратно в мешочек и начал засовывать его в карман.

– Не надо, – Кид взял его за руку.

Брови Эдуарда Маруа удивленно поднялись.

– Вас двое, а я один, – объяснил долговязый парень. – Я доверяю тебе и все такое, но все равно хочу сразу получить свою долю.

– Но...

Протесты Француза прервал звонок в дверь.

Кид бросился к хозяйке.

– Отвечай и без фокусов!

Она поднялась с пола и вышла в прихожую.

– Кто там?

– Еще один звук, миссис Альмад, – раздался суровый и гневный голос домовладелицы, – и я вызову полицию. Как вам не стыдно!

Интересно, что бы она сказала, если бы открыла незапертую дверь и увидела квартиру – изрезанную и ободранную мебель и труп, лежащий на полу среди руин, шум падения которого заставил ее во второй раз подняться наверх. Да, интересно. Я решил рискнуть.

– А иди ты к черту! – велел я.

Домовладелица негодующе фыркнула. Я надеялся, что обида заставит ее поспешить к телефону. Мне может понадобиться помощь полиции, которую она собиралась вызвать.

Кид выхватил пушку. Несколько секунд дуло смотрело на меня. Это был, наверное, решающий момент. Если бы долговязый налетчик мог пришить меня тихо, он бы не колебался. Но за моей спиной была стена, и Кид знал, что я не буду тихо стоять и ждать, пока он меня прирежет. Он не хотел ненужного шума теперь, когда они нашли камни.

– Заткни свою пасть, пока я не закрыл ее, – и Кид снова повернулся к Французу, который успел спрятать мешочек в карман.

– Или мы разделим их здесь, или камни понесу я, – заявил долговязый бандит. – Вас двое, и я не собираюсь рисковать своей долей.

– Но, Кид, мы не можем здесь больше оставаться! Даже если хозяйка не позвонит в полицию, все равно надо смываться. Разделим камешки где-нибудь в другом месте. Почему ты не доверяешь мне сейчас, когда мы вместе?

Кид сделал два шага и оказался между дверью и Маруа и Большим Подбородком. Он держал два револьвера.

– Спокойно! – произнес он через нос. – Мои камешки не покинут этот дом в чужом кармане. Если хочешь делить, я не возражаю. Если ты против, понесу их я. Все. Баста!

– Но полиция!

– Это твоя забота. Всему своя очередь. Сейчас очередь камней.

На лбу Француза набухла голубая вена, маленькое тело напряглось. Он пытался набраться храбрости для перестрелки с Кидом. И он, и Кид знали, что когда занавес опустится, все камни окажутся у одного из них. Бандиты давно начали дурить друг друга и вряд ли сейчас изменят привычки. Кто-то завладеет всей добычей. Другой же не получит ничего кроме похорон.

Большой Подбородок не в счет. Он слишком прост, чтобы тягаться с такими акулами. Если бы его котелок хоть капельку варил, напарник Француза пристрелил бы и Кида, и Маруа, а он вместо этого продолжал держать под прицелом меня, одним глазом наблюдая за Кидом и Французом.

Инес стояла рядом с дверью. Она смотрела на бывших партнеров. Я тратил драгоценные минуты, тянувшиеся, как часы, пытаясь поймать ее взгляд. В конце концов мне это удалось.

Я посмотрел на выключатель, находящийся всего в футе от нее, потом на нее, на выключатель, на нее и так несколько раз, пока она не поняла.

Ее рука начала скользить по стене. Я наблюдал за главными игроками.

Глаза Кида были мертвыми кругами, а здоровый глаз Маруа слезился. Француз не решился открывать стрельбу и достал шелковый мешочек.

Коричневый пальчик Инес лег на выключатель. В это же мгновение, даже долей секунды раньше, я двинулся вперед. Мне пришлось положиться на нее. Большой Подбородок сразу начнет стрельбу. Если Инес не выключит свет, я покойник.

Ее ноготь на выключателе побелел.

Я прыгнул на Маруа.

Темноту пронзили вспышки выстрелов. Я схватил Француза, и мы упали на труп Билли. Я ударил Маруа в лицо и поймал его руку. Его свободная рука нашла мою физиономию. Значит, камешки в той руке, которую я держу. Пальцы вцепились мне в рот, и я впился в них зубами. Одно колено поставил на его портрет и сильно надавил; Теперь обе мои руки освободились.

Некрасиво, зато эффективно.

Гостиная превратилась во внутренность черного барабана, на котором какой-то гигант выбивал длинную барабанную дробь. Одновременно гремели четыре пушки, и звуки выстрелов слились в пульсирующий грохот.

Ногти Маруа начали рвать мой рот, и мне пришлось разжать зубы. Я вывернул большой палец, которым он держал мешочек, и Француз закричал. Камешки оказались у меня в руке.

Попытался встать, но Маруа схватил меня за ногу. Попробовал ударить ногой, но промахнулся. Француз дважды вздрогнул и затих. Наверное, в него попала шальная пуля. Перекатившись по полу, я подполз к нему и начал шарить по телу, пока не наткнулся на то, что было нужно. Вытащил из кармана свой револьвер и пополз на коленях к двери в другую комнату, держа в одной руке револьвер, а в другой – мешочек с камнями. Когда я очутился в соседней комнате, стрельба в гостиной прекратилась.

Прислонившись к стене, я спрятал драгоценности и пожалел, что не остался с французом. В комнате было темно. В ней горел свет, когда Инес выключила свет в гостиной. Раньше во всех комнатах горел свет. Я не знал, почему он погас, и мне это не понравилось. Из гостиной не доносилось ни звука. В открытом окне тихо шелестел дождь. До меня донесся еще один звук – приглушенное клацание зубов,

Конечно, Инес, перепуганная до смерти, Мне стало смешно. В темноте она выскользнула из гостиной и выключила везде свет.

Я тихонечко дышал через широко раскрытый рот и ждал. Искать женщину без шума было невозможно. Маруа и Кид разбросали везде обломки мебели и куски обшивки. Жаль, что я не знаю, вооружена ли она. Не хотелось бы, чтобы Инес открыла по мне пальбу.

Я не двигался с места и ждал. Ее зубы продолжали стучать.

В гостиной раздался шорох, и последовал грохот выстрела.

– Инес, – прошипел я по направлению клацания зубов.

Тишина. Из гостиной донеслись одновременно два выстрела, и начались стоны.

– Камни у меня, – прошептал я под прикрытием стонов.

– Джерри! Идите ко мне, – сразу ответила Инес.

Стоны в соседней комнате начали слабеть. Я медленно пополз на коленях на звуки женского голоса, стараясь не задевать валявшиеся на полу предметы. В темноте ничего не было видно. Где-то по дороге я влез рукой во влажный комок шерсти – труп маленькой Франы. Инес дотронулась до моего плеча.

– Дайте мне их, – были ее первые слова.

Я усмехнулся, потрепал ее по руке и прошептал на ухо:

– Пошли в спальню. Скоро придет Кид. – Я не сомневался, что он уложил Большого Подбородка. – В спальне с ним справиться будет легче.

Я пополз на коленях в спальню вслед за хозяйкой. Пока мы ползли, попытался проанализировать ситуацию. Кид еще не знал, что случилось со мной и Маруа. Он мог предположить, что Француз пришил меня, и я лежу рядом с Билли. Скорее всего, он уже понял, что грохнул Большого Подбородка. В гостиной стояла кромешная тьма, но к этому времени до него должно было дойти, что он единственный живой человек в гостиной.

Кид блокировал выход из квартиры. Итак, он, наверняка, считает, что Маруа и Инес тоже живы и что драгоценности у них. Что он сделает? Теперь, конечно, вся их дружба рассыплется, как карточный домик. Она уже испарилась, когда погас свет. Кид хотел камни и хотел их все.

Я не колдун, но без особого труда предположил следующий ход долговязого налетчика. По-моему, он должен скоро отправиться за нами. Он знал, он должен был догадываться, что скоро придет полиция, но, на мой взгляд, этот тип достаточно безумен, поэтому не будет обращать внимание на такие мелочи. Он, конечно, вычислит, чтобы успокоить пьяных соседей. Он мог справиться с двумя фараонами или, по крайней мере, так считал. А сейчас Кид займется камешками.

Мы с Инес вползли в спальню, самую дальнюю комнату квартиры, в которой находилась только одна дверь. Я слышал, как она пытается закрыть ее, и вставил в проем ногу.

– Оставьте ее открытой, – прошептал я.

Я не хотел запираться от Кида, я хотел заманить его. Подполз на животе к двери и положил на порог часы. Затем отполз на шесть-восемь футов, находясь по диагонали от светящегося циферблата. Из другой комнаты они не были видны, так как циферблат был обращен ко мне. Если Кид не прыгнет, а войдет, то хотя бы на долю секунды окажется между мной и часами.

Я лежал на животе, уперев револьвер в пол, и ждал мига, когда светлое пятно часов погаснет. Ждать пришлось долго, и в голову полезли сомнения – может, он не придет, может, нужно отправляться за ним, может, он убежал, и я потерял его навсегда после всей этой возни.

А рядом тряслась Инес.

– Не трогайте меня, – проворчал я, когда женщина попыталась прильнуть ко мне, так как от ее дрожи тряслась моя рука.

Из соседней комнаты донесся хруст стекла – и опять тишина.

От светящегося циферблата часов мои глаза начали чесаться, однако я не мог мигать. За эту долю секунды нога могла пересечь порог. Я не мог позволить себе такой роскоши, но и не мог ничего с собой поделать. Мигнул. Я не знал, прошло ли что-нибудь между мной и часами. Желание снова мигнуть стало нестерпимым. Попытался широко раскрыть глаза, но не выдержал и мигнул второй раз. Мне показалось, что между мной и часами что-то мелькнуло.

Кида не было слышно.

Смуглая Инес зарыдала. Звуки рыдания могли послужить ориентиром для бандита, и я выругал ее от всего сердца, хотя и шепотом.

Глаза щипало от слез. Я попытался мигнуть и смахнуть слезы, оторвав на драгоценные доли секунды взгляд от часов. Ручка револьвера стала скользкой от вспотевшей руки. Было очень некомфортно и внутри, и снаружи. В этот момент в дверях сверкнула вспышка выстрела.

Инес Альмад завопила и бросилась на меня, поэтому моя ответная пуля угодила в потолок.

Я оттолкнул женщину и откатился назад. Она стонала где-то под боком. Я не мог ни видеть, ни слышать Кида. Часы по-прежнему светились.

Вдруг раздался шорох, и светящееся пятно погасло.

Я выстрелил.

Увидел две ответные вспышки и, держа револьвер как можно ниже, дважды пальнул в пространство между этими вспышками.

Опять сверкнули два огня-близнеца.

Правая рука онемела, и пришлось переложить револьвер в левую. Я еще дважды выстрелил в дверь. Остался последний патрон.

Голова наполнилась веселыми мыслями. Казалось, что вокруг нет ни комнаты, ни темноты, ничего...

Когда очнулся, в спальне горел тусклый свет. Я лежал на спине. Около меня шумно дышала и дрожала Инес. Стоя на коленях, она обыскивала меня. Нашла мешочек с драгоценными камнями.

Я вернулся к жизни и схватил ее за руку. Женщина закричала, словно я воскрес из мертвых. Камни остались у меня.

– Отдайте мне их, Джерри, – завыла она, неистово пытаясь разжать мои пальцы. – Это мое. Отдайте!

Я сел и оглянулся.

Рядом валялась разбитая ночная лампа, упавшая или из-за неосторожного движения моей ноги, или от пули Кида и вырубившая меня. У Двери лицом вниз, разбросав руки, словно распятый на кресте, растянулся мертвый Кид.

Из прихожей донеслись слабые удары, почти не слышные из-за шума в моей голове. Это полиция стучалась в открытую дверь.

Инес притихла. Я повернул голову, и это движение спасло мою жизнь. Щеку поцарапал нож, разодравший лацкан пиджака. Я отнял оружие у женщины.

Какой смысл для нее убивать меня? Полиция уже находилась в квартире. Я решил повеселиться напоследок и притворился, что внезапно полностью пришел в себя.

– А, это вы! Вот камешки! – и я протянул ей шелковый мешочек, когда в спальню вошел первый фараон.

Больше я Инес Альмад не видел. Ее отправили на восток, в Массачусетс отсиживать пожизненный срок. Никто из полицейских, ворвавшихся в ту ночь в ее квартиру, меня не знал. Нас развели, прежде чем я встретил знакомого легавого, что дало мне возможность так и остаться для нее Джерри Янгом, бутлеггером. Самое трудное было не попасть в газеты. Ведь пришлось рассказать коронеру о том, как погибли Билли, Большой Подбородок, Маруа и Кид.

Старик разговаривал с Инес перед ее отъездом из Фриско. Сопоставив сведения, полученные из нашего бостонского отделения и от нее, удалось восстановить ход событий.

У бостонского ювелира Танниклифа работал служащий по имени Байндер, который пользовался полным доверием хозяина. Он влюбился в Инес Альмад. Смуглая красотка, в свою очередь, имела пару ловких друзей – француза Маруа и уроженца Бостона по имени Кэри или Кори, но которого все называли Кид. Такая комбинация могла дать только один результат.

Альмад, Маруа и Кид разработали план. В обязанности верного Байндера входило открывать магазин утром, закрывать его вечером и, кроме того, он прятал в сейф самые дорогие необработанные камни. Однажды вечером он передал камешки Инес, которая должна была продать их. Для того, чтобы скрыть кражу Байндера, Кид и Маруа должны были ограбить магазин сразу после открытия на следующее утро. В это время там находились только Байндер и привратник, который не заметил отсутствия самых дорогих камней. Грабители могли взять все, что захотят. Кроме того, им должны были заплатить каждому по двести пятьдесят долларов. А в случае поимки Байндер их просто не опознает.

Однако простофиля Байндер не подозревал о существовании другого плана. Инес, Маруа и Кид втайне от служащего магазина заключили соглашение, кое в чем отличавшееся от плана, известного Байндеру.

Инес должна была отправиться в Чикаго, как только незадачливый любовник принесет драгоценности, и ждать там Кида и Маруа. Она и Француз не возражали бежать и бросить Байндера без алиби. Но Кид настаивал на запланированном налете. Кроме того, он хотел пристрелить этого олуха Байндера. Он знает о них многое, убеждал долговязый грабитель, и расколется, как только догадается, что его облапошили.

Во время налета Кид застрелил Бацндера. Затем начались умопомрачительные интриги, которые привели всю троицу к трагическому финалу. Инес заключила секретные соглашения с обоими бандитами. Киду она обещала приехать в Сент-Луис, а Маруа – в Новый Орлеан, а сама сбежала с добычей в Сан-Франциско.

Билли оказался невинным зрителем. Он был торговцем лесом, которого Инес где-то подцепила и держала при себе в качестве подушки против острых углов на каменистой дороге, по которой она путешествовала.

Обгоревшее лицо

«The Scorched Face». Рассказ напечатан в журнале «Black Mask» в мае 1925 года. Переводчик Э. Гюнтер.

– Мы их ждали вчера, – закончил свой рассказ Альфред Бэнброк. – Но когда они не появились и сегодня утром, жена позвонила по телефону миссис Уэлден. А миссис Уэлден сказала, что их там не было... и что они вообще не собирались приезжать.

– Итак, – заметил я, – ваши дочери уехали сами и по собственной воле остаются вне дома?

Бэнброк кивнул. Его лицо выглядело усталым, щеки обвисли.

– Да, так может показаться, – согласился он. – Поэтому я обратился за помощью в ваше агентство, а не в полицию.

– Такие исчезновения и раньше случались?

– Нет. Если вы следите за прессой, то вам, наверное, попадались заметки о... как бы это сказать... нерегулярном образе жизни молодого поколения. Мои дочери уезжают и приезжают, когда им того захочется. Но я, хотя и не могу сказать, что мне известны их намерения, вообще-то всегда знаю, где они.

– Вы не догадываетесь, почему они так уехали?

Он затряс опущенной головой.

– Вы в последнее время часто ссорились? – рискнул предположить я.

– Нет... – начал он, но внезапно переменил тон. – Да... хотя я и не считаю, что этот случай может иметь значение, да и вообще не вспомнил бы о нем, если бы вы меня не спросили. В четверг вечером...

– И о чем шла речь?

– О деньгах, разумеется. Кроме денег, у нас не было причин для разногласий. Я давал дочерям на карманные расходы довольно много... может быть, слишком много. Так что им не приходилось себя ограничивать. Как правило, дочери не выходили за пределы того, что я выделял... Но в четверг вечером они попросили у меня сумму, которая значительно превышала разумные потребности двух девушек. Я был возмущен... хотя в конце концов все же дал денег, правда, несколько меньше, чем у меня требовали. Это не назовешь ссорой в полном смысле слова... но некоторое охлаждение наших отношений все же произошло.

– И именно после этой размолвки они сказали, что едут на уик-энд в Монтри, к миссис Уэлден?

– Возможно. Я не уверен. Кажется, я узнал об этом только на следующий день. Но, может быть, они сказали моей жене?

– Вам не приходит на ум другая причина бегства?

– Нет. Да и этот наш спор о деньгах... который, вообще, не столь уж необычен... не мог быть тому причиной.

– А как считает их мать?

– Их мать умерла, – поправил меня Бэнброк. – Моя жена – их мачеха. Она всего лишь на два года старше Миры, моей старшей дочери; жена так же, как и я, совершенно обескуражена.

– Ваши дочери и их мачеха живут в согласии?

– Да! Да! В полном согласии! И всегда, когда в семье возникают разногласия, они образуют единый фронт против меня.

– Ваши дочери выехали в пятницу после полудня?

– В полдень или несколькими минутами позже. Автомобилем.

– И автомобиля, разумеется, тоже нет?

– Естественно.

– Какой марки машина?

– Кабриолет. Такой, со складным верхом. Черный.

– Его регистрационный номер? Номер двигателя?

– Сейчас.

Он повернулся в кресле к большому письменному столу с выдвижной столешницей, что загораживал четверть стены конторы, порылся в бумагах и продиктовал мне номера. Я записал их на обратной стороне конверта.

– Я включу вашу машину в полицейский список украденных автомобилей, – сказал я. – Здесь не обязательно упоминать о ваших дочерях. Если полиция найдет автомобиль, нам легче будет обнаружить девушек.

– Отлично, – согласился он, – коль скоро это можно сделать без огласки... разве что окажется, что с девочками плохо.

Я понимающе кивнул и встал.

– Мне необходимо поговорить с вашей женой, – сказал я. – Она дома?

– Кажется, да. Я позвоню и скажу, что вы придете.

...Я разговаривал с миссис Бэнброк в огромном, напоминающем крепость доме из белого известняка на вершине холма, возвышающегося над заливом. Это была высокая, темноволосая женщина лет двадцати двух, склонная к полноте.

Она не сказала ничего такого, о чем не упомянул бы ее муж, но сообщила больше деталей.

Я получил описание девушек.

Мира – двадцать лет, рост 173 см, вес 68 кг, физически развита, имеет несколько мужские манеры. Короткие каштановые волосы, глаза карие, кожа темная, лицо квадратное, с широким подбородком и коротким носом, над левым ухом под волосами – шрам. Любит лошадей и всякие развлечения на свежем воздухе. Когда она уходила из дома, на ней было голубовато-зеленое шерстяное платье, маленькая голубая шляпка, короткая черная шубка и черные туфли.

Рут – восемнадцать лет, рост 162 см, вес 48 кг, глаза карие, волосы короткие, каштановые, кожа смуглая, лицо овальное, с мелкими чертами. Тихая, робкая, склонна искать опору в старшей, более сильной сестре. Одета была в серое шелковое платье и табачно-коричневый плащ, отделанный мехом; в комплекте с широкополой коричневой шляпой.

Я получил по фотографии каждой девушки и в придачу снимок Миры, стоящей перед кабриолетом. Получил список вещей, которые они с собой взяли, – такие обычно берут с собой на уик-энд. И, что куда важнее, миссис Бэнброк продиктовала мне список друзей своих падчериц, их родных и знакомых.

– Они упоминали о приглашении от миссис Уэлден перед ссорой с отцом? – спросил я, пряча бумаги в карман.

– Пожалуй, нет, – ответила миссис Бэнброк, поразмыслив. – Вообще-то я не склонна видеть здесь связь. Потому что девочки, в сущности, с отцом и не ссорились. Перепалка, которая произошла между ними, была не настолько острой, чтобы ее можно было назвать ссорой.

– Вы знаете, когда они выехали?

– Разумеется! Они выехали в пятницу, в половине первого. Поцеловали меня, как обычно, на прощание. Их поведение не наводило на подозрение.

– И вы понятия не имеете, куда бы они могли податься?

– Нет. Среди фамилий и адресов, которые я вам назвала, есть родные и знакомые девушек в других городах. Они могли отправиться туда. Вы полагаете, что мы должны...

– Я займусь этим, – пообещал я. – Не могли бы вы сказать, к кому скорее всего могли поехать девушки?

– Нет, – ответила она решительно. – Не могу.

С этого свидания я прямиком отправился в агентство и привел в действие обычный механизм: договорился, чтобы агенты других отделов Континенталя занялись некоторыми фамилиями из моего списка, занес черный кабриолет в полицейский реестр угнанных автомобилей и передал фотографам снимки девушек для изготовления копий. Выполнив все это, я был готов беседовать с людьми из списка миссис Бэнброк. Прежде всего я решил нанести визит Констанс Дели, проживающей на Пост– стрит. Мне отворила служанка. Она сказала, что мисс Дели выехала из города, но не пожелала сообщить, куда отбыла и когда вернется.

Оттуда я пошел на Ван-Несс-авеню и отыскал в автомобильном салоне некоего Вэйна Ферриса – молодого человека с прилизанными волосами, великолепными манерами и нарядами, которые полностью скрывали все остальное, чем он мог обладать, например, ум. Вэйн очень хотел помочь, но не знал, как. Чтобы объяснить это, он истратил уйму времени. Славный парень.

Следующая осечка: «Мистер Скотт находится в Гонолулу».

В посреднической конторе по торговле недвижимостью на Монтгомери-стрит я застал второго прилизанного, стильного молодого человека с хорошими манерами и в отличном костюме. Звали его Раймонд Элвуд. Я мог бы принять его за близкого родственника Вэйна Ферриса, если бы не знал, что мир изобилует людьми подобного типа. Он тоже не сумел ничего рассказать.

Потом еще несколько осечек: «Он за городом...», или: «Пошла за покупками...», или: «Не знаю, где вы можете его найти, мистер...».

Прежде чем отказаться от дальнейших поисков, я нашел приятельницу сестер Бэнброк, миссис Стюарт Коррелл. Она жила на Пресидо-Террас, неподалеку от Бэнброков.

Это была маленькая женщина, больше похожая на девочку, примерно такого же возраста, что и миссис Бэнброк. Пушистая блондиночка с большими глазами той особой разновидности голубизны, которая, вне зависимости от того, что за ней скрывается, всегда демонстрирует честность и искренность.

– Я не видела ни Рут, ни Миру вот уже две недели, – ответила она на мой вопрос.

– Ну, а во время последней встречи они говорили что-нибудь об отъезде?

– Нет.

Глаза ее были широко открыты и предельно искренни. Но на верхней губе дрогнула какая-то маленькая мышца.

– И вы не представляете, куда они могли бы поехать?

– Нет.

Ее пальцы смяли кружевной платочек в шарик.

– После вашей последней встречи они давали о себе знать?

– Нет.

Прежде чем это сказать, она увлажнила губы кончиком языка.

– Не можете ли вы сообщить фамилии и адреса ваших общих знакомых?

– Зачем?.. Или...

– Есть шанс, что кто-нибудь из них видел девушек после вас, – пояснил я. – А может, видел их даже после пятницы.

Она без особого энтузиазма продиктовала мне несколько фамилий. Все они уже были в моем списке. Два раза миссис Коррел допустила некоторые колебания, как если бы пыталась изменить фамилию, которую не хотела называть. На меня глядели все так же широко раскрытые искренние глаза. А пальцы уже не мяли платок – щипали материю платья.

Я не прикидывался, что верю. Но и уверенности, достаточной, чтобы припереть миссис Коррелл к стене, я не ощущал. Уходя, пообещал, что еще вернусь; она при желании могла счесть это угрозой.

– Благодарю вас, – сказал я. – Знаю, как трудно временами вспомнить что-нибудь точно. Если я наткнусь на что-то, способное помочь вашей памяти, – вернусь и скажу.

– Что?.. Да, пожалуйста! – воскликнула она.

Прежде, чем потерять дом из поля зрения, я внезапно оглянулся. В окне на втором этаже колыхалась занавеска. Уличный фонарь давал не так уж много света для полной уверенности в том, что за колышущейся занавеской мелькнула светловолосая головка.

Девять тридцать. Слишком поздно для визитов. Я вернулся домой, написал отчет о работе за день и лег в постель, думая больше о миссис Коррелл, нежели о сестрах Бэнброк. С нею надо разобраться...

Утром в агентстве меня ждало несколько телеграмм. Но ни одна из них ничего не вносила в дело. Поиски, предпринятые в других городах, не дали результатов. Из Монтри сообщили, что там не обнаружили ни девушек, ни черного кабриолета.

Я вышел, чтобы съесть сэндвич, и купил газету.

Завтрак оказался испорченным.

САМОУБИЙСТВО ЖЕНЫ БАНКИРА

«Прислуга миссис Стюарт Коррелл, жены вице-президента Голден Гейт Трест Компани, обнаружила сегодня утром свою хозяйку мертвой в спальне дома на Пресидо-Террас. На полу возле кровати валялась склянка из-под яда. Муж убитой не смог указать причины самоубийства. Он сообщил, что она не производила впечатления особы, находящейся в состоянии депрессии, а также...»

Пришлось немного слукавить, чтобы попасть к мистеру Корреллу. Был он высоким, худощавым мужчиной лет тридцати пяти с землистым нервным лицом и голубыми неспокойными глазами.

– Прошу простить меня за беспокойство в такую минуту, – сказал я, когда, наконец, предстал перед ним. – Постараюсь не отнимать у вас больше времени, чем это необходимо. Я – агент Континентального детективного агентства. Пытаюсь отыскать Рут и Миру Бэнброк, которые исчезли несколько дней назад. Думаю, вы их знаете, мистер Коррелл.

– Да, – ответил он равнодушно. – Знаю.

– Вы знаете, что они исчезли?

– Нет. – Его взгляд переместился с кресла на ковер. – А почему я должен знать?

– Когда вы видели Рут и Миру последний раз? – спросил я, игнорируя его вопрос.

– На прошлой неделе... пожалуй, в среду. Собственно, они выходили... стояли в дверях и разговаривали с моей женой, когда я вернулся из банка.

– Жена не говорила вам ничего об их исчезновении?

– Нет. И мне совершенно нечего сказать относительно мисс Бэнброк. Простите, но...

– Еще одну минутку, – попросил я. – Не стал бы докучать вам, если бы не было необходимости. Я заглядывал сюда вчера вечером... пришел, чтобы задать несколько вопросов вашей жене. Мне показалось, что она нервничала. Знаете, создалось впечатление, что ее ответы были... хм... уклончивыми. Я хочу...

Он сорвался с кресла.

– Ты! – выкрикнул он. – Из-за тебя она...