Текст книги "Сотрудник агентства "Континенталь""

Автор книги: Дэшилл Хэммет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 76 страниц)

Выгодный поджог

«Arson Plus». Опубликован в журнале «Black Mask» в октябре 1923 года под псевдонимом Питер Коллинсон. Переводчик М. Банькин.

Джим Тарр взял сигару, которую я толкнул ему через стол, глянул на опоясывающую ее бандероль, откусил кончик и потянулся за спичками.

– По три штуки за бакс, – сказал он. – Не иначе хотите, чтобы я нарушил парочку законов ради вас.

Я имел дело с этим толстым шерифом из округа Сакраменто уже года четыре или даже пять – с тех пор как поступил в Детективное агентство «Континенталь», в отделение в Сан-Франциско, и я даже не надеялся, чтобы он упустил возможность блеснуть очередной прокисшей остротой, но это ничего не значило.

– И оба раза мимо, – ответил я ему, – мне они обходятся по двадцать пять центов каждая, и я намерен сделать вам одолжение вместо просьбы. Компания, которая охраняла дом Торнберга, полагает, что кто-то его подпалил.

– Вполне может быть, пожарный департамент утверждает то же самое. Говорят, нижний этаж весь был залит бензином, но один Бог знает, откуда они это взяли – там все дотла сгорело. Над этим делом сейчас работает Маккламп, он ничего еще не нашел и выходит из себя от этого.

– И как там дела? Все что знаю я: там был пожар.

Тарр откинулся на спинку стула и заревел:

– Эй, Мак!

Перламутровые кнопки коммутатора на его столе служили исключительно для украшения. Помощники шерифа Макхейл, Маккламп и Маклин появились в дверях все одновременно – Макнаб, видимо, был вне пределов слышимости.

– Ты что это придумал? – спросил Макклампа шериф. – Таскаешь с собой своих телохранителей?

Двое лишних «Мак'ов» сообразили, кого звали на сей раз и поспешили вернуться к игральным картам.

– Этот проныра готов поработать на нас и найти нашего поджигателя, – сказал Тарр своему помощнику. – Но сперва надо поделиться с ним информацией.

Мы с Макклампом несколько месяцев тому назад расследовали один налёт. Это большой, взъерошенный мальчик лет двадцати пяти или двадцати шести, чемпион мира по крепости нервов, а заодно и и по лени.

– Кто-то говорил, что Господь нас не любит?

Он развалился на стуле – первое что всегда делает, заходя в любую комнату.

– Ну, вот как обстоят дела: дом этого парня, Торнберга, стоял в паре миль за городом, на старом просёлке – старинный каркасный дом. Позапрошлой ночью, около полуночи, Джефф Прингл – ближайший к ним сосед, живет приблизительно в полумиле к востоку, увидел в небе зарево за дорогой и вызвал пожарных; но когда машины добрались, от строения осталось так мало, что не о чем было больше беспокоиться. Хоть Прингл и был первым из соседей, кто примчался к дому, крыша к тому моменту уже обрушилась.

Никто не видел ничего подозрительного – никаких чужаков, бродящих в округе. Слуги Торнберга еле успели спастись сами, и ни чего больше сделать не смогли. Они ничего не знают о том, что произошло. Слишком сильно напуганы. Но они видели Торнберга у окна, перед тем как огонь поглотил его. Есть свидетель, живет тут, в городе, фамилия Хендерсон, который видел часть происшествия. Он ехал домой из Уэйтона и проезжал мимо горящего здания как раз перед тем, как рухнула крыша.

Сотрудники пожарного департамента говорят, что нашли следы бензина. Кунсы, слуги в доме Торнберга, утверждают, что никакого бензина в доме не держали. Вот что мы знаем.

– У Торнберга есть какие-либо родственники?

– Да. Есть племянница в Сан-Франциско – миссис Эвелин Троубридж. Ее вчера вызвали, но она ничего особенного нам не сказали и ее отпустили домой.

– Где сейчас слуги?

– Здесь, в городе. Поселились в отеле на Первой Улице. Я сказал им, чтоб в течении нескольких дней, никуда далеко не отлучались.

– Дом принадлежал самому Торнбергу?

– Угу. Он приобрел его пару месяцев назад у компании Ньюнинг и Уид.

– Вы этим утром уже что-нибудь успели предпринять?

– Нет еще.

– Ладно. Давайте сходим и пороемся вместе.

Мы застали Кунсов в их номере отеля. Мистер Кунс оказался маленьким пухлым человечком, с гладко выбритым лицом без всякого выражения и учтивыми манерами типичного домашнего слуги.

Его супруга была высокой и жилистой женщиной, возможно лет на пять старше мужа (сказала что ей сорок). На вид жена была типичной сплетницей, но разговор вел супруг, она же подтверждала каждое его второе или третье слово кивком.

– Мы устроились работать у мистера Торнберга пятнадцатого июня, если не ошибаюсь, – ответил он на мой первый вопрос. – Мы приехали в Сакраменто в начале месяца и подали заявку в Бюро по найму Эллис. Несколько недель спустя нас пригласили на встречу с мистером Торнбергом, и он нас нанял.

– Где вы проживали раньше?

– В Сиэтле, служили у миссис Комерфорд. Но тамошний климат плохо подходил моей жене – у нее не в порядке с бронхами – и мы решили перебраться в Калифорнию. Мы с большим бы удовольствием остались у миссис Комерфорд, если бы она не покинула свой дом.

– Что вы можете сказать о Торнберге?

– Очень немногое, сэр. Он не был разговорчивым человеком. Чем он занимался – я не знаю. Мне кажется, он был моряком в отставке. Мистер Торнберг никогда не говорил, кем он был, но его манеры и взгляд типичны для моряков. По гостям не ходил, и гостей не принимал. Только однажды была племянница. Писем не писал и почту не получал. Рядом с его спальней была комната. Он ее использовал как мастерскую и проводил там большую часть своего времени. Я думаю, он работал над каким-то изобретением, но он держал дверь запертой и не позволял подходить к ней.

– У вас есть соображения насчет того, что это могло бы быть?

– Нет, сэр. Мы не слышали оттуда никаких звуков, какого-либо запаха тоже не было. И на его одежде никогда не было даже малейших следов грязи, даже если она предназначалась в стирку. Если бы он работал над каким-либо механизмом, это было бы не так.

– Он был пожилым человеком?

– Как сказать, не старше пятидесяти. Он всегда держал осанку и его шевелюра и борода были густыми, без седины.

– У вас были с ним какие-либо проблемы?

– О, нет, сэр! Он был, смею сказать, очень необычный, в некотором смысле, джентльмен. Он не беспокоился ни о чем, кроме того, чтоб еда подавалась вовремя, и у него всегда была чистая одежда, он за этим очень тщательно следил. Большую часть дня он почти не показывался, только рано утром и поздно вечером мы видели его.

– Теперь о пожаре. Скажите, что вы помните.

– Ну сэр, мы с женой легли спать около десяти, как обычно, и заснули. Наша комната на втором этаже, в задней части дома. Некоторое время спустя, не могу точно сказать во сколько, я проснулся кашляя. Комната была заполнена дымом, и моя жена, казалось, задыхалась. Я вскочил и, спустившись по задней лестнице, вытащил ее через черный ход.

Когда я убедился, что моя жена в безопасности во дворе, я подумал о мистере Торнберге, и попытался вернуться в дом, но первый этаж уже был весь объят пламенем. Я обежал дом спереди, надеясь, что хозяин вышел, но не нашел его. От пожара во дворе было светло как днем. Затем я услышал его крик, ужасный крик, он до сих пор стоит в моих ушах! Я поднял глаза к его окну, комната на втором этаже, в передней части дома, и увидел его там, пытающегося выбраться из окна! Но оконные рамы пылали, он снова завопил и упал назад, и сразу после этого крыша над его комнатой рухнула вниз.

Будь под рукой лестница, или что-то, чтоб добраться до окна... но ничего не было, и я ничего не мог сделать.

В это время джентльмен, что оставил свой автомобиль у дороги, подошел ко мне. Но мы ничего не могли поделать, весь дом горел, и то там то здесь рушился. Нам ничего не оставалось, как вернуться к тому месту, где я оставил жену и я перенес ее подальше от огня, она сильно ослабела. Вот и все, что я знаю об этом, сэр.

– Вы слышали той ночью какой-либо шум, или, может, заметили, что кто-нибудь бродит вокруг?

– Нет, сэр.

– Хранился ли в доме бензин?

– Нет, сэр. Мистер Торнберг не держал машину.

– А бензин для чистки одежды?

– Нет, сэр, совсем не было, если только в мастерской у мистера Торнберга. Когда его одежда нуждалась в чистке, я отправлял ее в город, и посыльный от бакалейщика, привозил ее обратно вместе с продуктами.

– Не знаете ничего, что могло бы стать причиной пожара?

– Нет, сэр. Я был удивлен, когда услышал, что кто-то поджег дом. Мне с трудом верится. Я не знаю, зачем это кому-то было бы нужно...

– Что вы думаете о них? – спросил я у Макклампа, покидая отель.

– Они могли бы подделать счета, или сбежать со столовым серебром, но мне трудно представить их в роли поджигателей.

Я думал также, но они, как известно, были единственные в доме, когда пожар начался. Разумеется за исключением погибшего. Мы вошли к Бюро по найму Эллис и побеседовали с управляющим.

От управляющего мы узнали. Что Кунсы пришли в поисках работы в его офис второго июня. На вопрос, кто может дать им рекомендацию, они сослались на миссис Эдвард Коммерфорд, проживающую по адресу: дом 45, Вудманси-Террас, город Сиэтл, штат Вашингтон. В ответном письме, а он всегда проверяет рекомендации от слуг, миссис Комерфорд сообщила, что Кунсы служили ей много лет и она была ими чрезвычайно довольна во всех отношениях. Тринадцатого июня Торнберг позвонил в бюро и подал заявку. Ему требовалась супружеская пара чтоб содержать дом, и бюро направило ему две четы на собеседование. Вторая пара не подошла Торнбергу, хотя по мнению бюро, они были бы предпочтительнее Кунсов, которые и были в конце концов наняты Торнбергом.

Ничего, казалось, не указывало на то, что Кунсы специально устроились на это место, им просто повезло, но детектив не может верить в удачу или совпадение, если у него нет неоспоримых доказательств.

В офисе агентства по недвижимости Ньюнинг и Уид, через который Торнберг купил дом, нам сказали, что Торнберг пришел одиннадцатого июня. Торнберг знал, что дом продается, уже осмотрел его и теперь справлялся о цене. Следующим утром сделка была оформлена, Торнберг заплатил чеком Морского Банка Сан-Франциско на $14,500. Дом продавался с обстановкой.

После завтрака мы с Макклампом вызвали Говарда Хендерсона, который той ночью ехал домой из Уэйтона и был свидетелем пожара. У него был офис в Эмпайр Билдинг с табличкой «Северо-калифорнийский агент компании Криспи Корн Крамбс». Это был крупный, небрежно одетый мужчина лет сорока пяти, с профессиональной улыбкой коммивояжера.

Он был в Уэйтоне по делам в день пожара. Сказал, что задержался допоздна ради ужина и игры на бильярде с бакалейщиком Хаммерсмитом, одним из своих клиентов. Он выехал из Уэйтона на своей машине примерно в десять тридцать, и отправился в Сакраменто. В Тавендере остановился на заправке залиться маслом и бензином, и подкачать спустившуюся шину.

Как раз когда он собрался покинуть заправку, работник обратил его внимание на зарево в небе, и сказал, что вероятно это горит где-то на старом проселке, что идет параллельно шоссе на Сакраменто. Поэтому Хендерсон поехал по проселку и добрался до горящего дома как раз, чтоб увидеть, как Торнберг пытается проложить себе путь через окутывающее его пламя.

Было уже поздно пытаться вытащить его из огня, и человек наверху был обречен. Он, без всякого сомнения, погиб до того как обрушилась крыша. Хендерсон помог Кунсу привести в чувства жену, и остался там наблюдать за пожаром пока тот не потух сам. Он никого не видел на проселке, по пути к горящему зданию.

– Что вам известно о Хендерсоне? – поинтересовался я у Макклампа, когда мы вышли на улицу.

– Приехал сюда откуда-то с Востока, если не ошибаюсь, в начале лета, чтоб открыть представительство фирмы, производящей зерновые хлопья на завтрак. Живет в отеле «Гардэн». Куда теперь направимся?

– Возьмем автомобиль и поедем смотреть останки дома Торнберга.

Вряд ли во всем округе маньяк-поджигатель нашел бы более подходящее место, чтоб дать себе разгуляться. С трех сторон место было укрыто от постороннего взгляда поросшими деревьями холмами, а с четвертой стороны простиралась необитаемая равнина, спускающаяся к реке. Проселок, проходивший мимо ворот редко использовался, Маккламп сказал, что водители предпочитают шоссе на севере.

На месте, где ранее стоял дом, теперь громоздились обуглившиеся руины. Мы несколько минут поковырялись в золе то там, то сям. Не то, чтоб мы ожидали что-либо найти, просто такова натура человека – рыться в обломках.

Гараж в задней части дома, внутри которого не было следов использования последними обитателями, чернел сильно обгоревшей крышей и фасадом, остальная же его часть была невредима. Сарайчик, позади гаража, служивший для хранения садовых инструментов, от пожара не пострадал совершенно. Лужайка перед фасадом главного здания и сад за сарайчиком, общей площадью около акра, были почти полностью уничтожены колесами фургонов и ногами пожарных и зрителей.

Лишившись лоска на наших ботинках, мы с Макклампом вернулись в автомобиль и объехали округу в радиусе мили, опрашивая жителей. Все чего мы поимели – массу толчков на ухабах.

Ближайшим домом был дом Прингла, человека поднявшего тревогу, но он не только ничего не знал о погибшем, но даже никогда его не видел. Фактически, единственным из соседей, кто хоть раз встречал Торнберга, была миссис Джейбайн, жившая, приблизительно в миле к югу.

У нее хранились ключи от дома, пока тот пустовал, и за день или за два до покупки Торнберг заглянул к ней, спрашивая о свободном здании. Она пошла туда с ним и показала ему все, на что Торнберг ответил, что намерен приобрести дом, если цена не будет слишком высокой.

Торнберг был один, если не считать шофера наемного автомобиля, в котором он приехал из Сакраменто, и за исключением того, что у него нет семьи, о себе он не сказал ничего.

Услышав, что тот въехал в дом, она через несколько дней пошла навестить его – «исключительно с целью поприветствовать» – но от миссис Кунс услышала, что хозяина нет дома. Большая часть соседей общались с Кунсами, и у них сложилось впечатление, что Торнберг не склонен принимать гостей, что и было принято во внимание. О Кунсах отзывались как о людях «с которыми приятно поболтать при встрече», но в желание их нанимателя не входило, чтоб они с кем-то подружились.

Маккламп подвел итог тому, что преподнес нам день, когда мы направили наш автомобиль в сторону Тавендера, – Любой их этих людей мог подпалить здание, но ничто не указывает на то, что кто-либо из них знал Торнберга, не говоря уж о том, чтоб сводить с ним какие-либо счеты.

Тавендер оказался поселком у развилки дорог. Универсальный магазин, почта, гараж с заправкой, церковь и шесть домов жителей приблизительно в двух милях от дома Торнберга. Маккламп был знаком с владельцем магазина и почтмейстером, худым маленьким заикающимся человечком по имени Фило.

– Я н-н-никогда не видел Т-торберга, – сказал он, – и я н-н-никогда не п-получал п-почты для него. К-кунс... Это звучало так, словно какая-то из вещей, о чем он говорил, вызывала у него нервную дрожь. ...обычно п-приходил раз в неделю сделать заказ продуктов. У н-них не было телефона. Он ходил пешком, а я посылал заказ на м-моей м-м-машине. Т-тогда я и в-видел его время от времени, ждущим на остановке в С-с-сакраменто.

– Кто доставлял барахло Торнбергу?

– М-м-мой сын. Хотите п-поговорить с ним?

Мальчишка был новым изданием старика, но без заикания. Он ни разу не видел Торнберга, так как дальше кухни в доме ему делать было нечего. Ничего особенного в доме он не заметил.

– Кто дежурит ночью в гараже?

– Билли Льюс. Я думаю, вы можете застать его там сейчас. Я видел, как он прошел в ту сторону пару минут назад.

Мы перешли дорогу и отыскали Льюса.

– Позапрошлая ночь, ночь, когда случился пожар в доме дальше по дороге, был ли здесь кто-нибудь, кто беседовал с вами, прямо перед тем, как вы увидели зарево?

Он задумчиво посмотрел вверх, как будто пытаясь освежить что-то в памяти.

– Да, вспомнил! Он ехал в город, и я сказал, что если он воспользуется проселком, то сможет по дороге увидеть пожар.

– Как он выглядел?

– Средних лет, крупный мужчина, но на вид неуклюжий. Мне кажется костюм был коричневый, мешковатый и весь мятый.

– Лицо смуглое?

– Так.

– Когда говорит, улыбается?

– Да, симпатичный на вид парень.

– Шатен?

– Ага, но имейте совесть, – рассмеялся Льюс. – Я не рассматривал его под лупой.

Покинув Тавендер мы направились в Уэйтон. Описание, данное Льюсом хорошо подходило Хендерсону, но мы посчитали не лишним проверить, побывал ли он и в Уэйтоне.

В Уэйтоне потратили ровно двадцать пять минут; десять на бакалейщика Хаммерсмита, с которым, как сказал Хендерсон, он отобедал и играл в бильярд, пять минут на поиски владельца бильярдной и еще десять на подтверждение истории...

– Что теперь думаешь насчет этого, Мак? – спросил я, по дороге назад в Сакраменто.

Мак был слишком ленив, не только выразить, а даже составить свое мнение, если он не был принужден делать этого, но не было и пустой тратой времени выслушать его, если уж он свое мнение составил.

– Нет хуже занятия, чем думать, – ответил он весело. – Хендерсон вне подозрения, если принять во внимание все известное. Ничто не указывает на то, что кроме Кунсов и Торнберга кто-либо еще был в доме, когда начался пожар. Но там мог побывать и целый полк. На мой взгляд, возможно Кунсы и не выглядят абсолютно честной парой, но они не убийцы. Однако факт остается фактом, они единственные кто у нас есть. Может нам следует раскрутить эту ниточку?

– Хорошо, – согласился я , – как только мы вернемся в город, я закажу телефонный разговор с нашим отделением в Сиэтле, и попрошу их побеседовать с миссис Комерфорд, посмотрим, что она скажет о них. Потом я собираюсь добраться поездом до Сан-Франциско и встретиться утром с племянницей Торнберга.

Следующим утром, адрес мне дал Маккламп – довольно удобный жилой дом на Калифорния Стрит, я вынужден был прождать три четверти часа, пока миссис Эвелин Троубридж одевалась. Будь я моложе, или посети ее со светским визитом, то полагаю, чувствовал бы себя вознагражденным, получив наконец возможность лицезреть ее – высокая стройная женщина, чуть моложе тридцати, густые черные волосы над совершенно белым лицом, на котором выделялись маленькие красные губки и огромные карие глаза.

Но я был замотанный делами детектив средних лет, которого злила потеря времени, и меня больше интересовала поимка птицы, чиркнувшей спичкой, чем женские прелести. Однако я унял свое раздражение, принес извинения за беспокойство в столь ранний час, и приступил к делу.

– Я хочу, чтоб вы мне рассказали все, что вы знаете о своем дяде: семья, друзья, враги, деловые партнеры, буквально все.

Я написал на оборотной стороне визитки, что послал к ней, чем я занимаюсь.

– У него не было родных, – сказала она, – кроме меня. Он был братом моей матери и я единственная, кто у него остался.

– Где он родился?

– Здесь, в Сан-Франциско. Я не знаю точной даты, но ему приблизительно сорок лет. Мне кажется, он был на три года старше моей матери.

– Чем он занимался?

– Он ушел в море еще подростком, и был моряком, насколько я знаю, все время, за исключением последних нескольких месяцев.

– Он был капитаном?

– Я не знаю. Бывало годами я не видела его и не получала о нем каких-либо вестей. Сам он никогда не рассказывал, чем занимался, хотя упоминал места, где ему довелось побывать: Рио-де-Жанейро, Мадагаскар, Тобаго, Христиания. Три месяца тому назад, где-то в мае, он пришел сюда и сказал, что намерен покончить со странствиями, приобрести дом в тихом местечке, где ничто не будет ему мешать заниматься каким-то изобретением.

Приехав в Сан-Франциско он в поселился в отеле «Франциск». Потом, спустя несколько недель, внезапно исчез. А месяц назад, я получила от него телеграмму с просьбой посетить его дом недалеко от Сакраменто. Я отправилась на следующий же день и, мне думается, с ним происходило что-то необычное, дядя казался очень взволнованным. Он передал мне завещание, которое только-что составил, и страховые полисы, я везде была указана как наследница.

Сразу после этого он настоял, чтобы я вернулась домой, и выразил желание, чтоб я не посещала его и не писала ему, пока не получу от него известий. Мне казалось это очень странным, так как дядя всегда меня любил. Больше я его не видела.

– Над каким изобретением он работал?

– Я, действительно, не знаю. Я спросила как-то раз, но он стал настолько возбужден, даже подозрителен, что я сменила тему и больше не возвращалась к этому.

– Вы уверены, что он на самом деле был моряком?

– Не сказала бы. Я всегда так думала, но, возможно, он занимался чем-то другим.»

– Был он когда-либо женат?

– Не слышала об этом.

– Были ли у него друзья или враги?

– Не знаю.

– Упоминал ли он когда-либо какие-либо имена?

– Нет.

– Я бы не хотел, чтоб вы восприняли следующий вопрос как оскорбление. Где вы были в ночь пожара?

– Дома, у меня на ужин собралось несколько гостей, и они оставались здесь до полуночи приблизительно. Мистер и миссис Уокер Келлог, миссис Джон Дапри, мистер Киллмер – он адвокат. Я могу дать их адреса, если Вы хотите расспросить их.

Из апартаментов миссис Троубридж я направился в отель «Франциск». Торнберг был зарегистрирован там десятого мая и съехал тринадцатого июня. Внимания к себе он не привлекал. Он был высоким, широкоплечим мужчиной с прямой осанкой, лет пятидесяти, довольно длинными каштановыми волосами, коротко стриженой коричневой бородкой, со здоровым румянцем на лице. Строгая, неброская одежда и степенные манеры, всегда пунктуален. Никто из обслуживающего персонала не помнил, чтоб у него были посетители.

В Морском Банке, на который был выписан чек Торнберга, мне сообщили, что счет он открыл пятнадцатого мая имея рекомендации от биржевой маклерской конторы «У.У.Джефферс и сыновья». Остаток по его кредиту составлял чуть более четырехсот долларов. Имеющиеся на руках погашенные чеки от разных страховых компаний были в порядке. Размер взносов говорил о довольно значительной сумме страховки. Я наскоро записал названия страховых компаний и пошел в маклерскую контору Джефферса.

Торнберг пришел к ним, как мне сказали, десятого мая, имея на руках долговых расписок на пятнадцать тысяч долларов, он хотел их продать. Во время переговоров Торнберг попросил посоветовать ему банк, и Джефеерс направил его в Морской Банк с рекомендательным письмом.

Это все, что Джефферс о нем знал. В конторе мне дали номера долговых расписок, но отследить их историю по номерам – не самая легкая в мире задача.

Когда я прибыл в детективное агентство «Континенталь», меня ждала телеграмма с ответом из Сиэтла.

МИССИС ЭДВАРД КОММЕРФОРД СНЯЛА КВАРТИРУ АДРЕС ВЫ ДАЛИ ДВАДЦАТЬ ПЯТОГО МАЯ ТЧК ОСТАВИЛА ШЕСТОГО ИЮНЯ ТЧК ОТПРАВИЛА БАГАЖ САН ФРАНЦИСКО ТОТ ЖЕ ДЕНЬ КВИТАНЦИЯ ЧЕТЫРЕ ПЯТЬ ДВА ПЯТЬ ВОСЕМЬ СЕМЬ ВОСЕМЬ ДЕВЯТЬ.

Отследить багаж имея на руках дату и номер квитанции – не составляет труда. Очень многие пташки, что теперь носят похожие номера на груди и спине из за того, что пренебрегли этой маленькой деталью, пустившись в бега, могут вам это подтвердить. Всего двадцать пять минут в порту, полчаса в транспортной компании и ответ у меня на руках.

Багаж был доставлен в апартаменты Эвелин Троубридж.

Я позвонил Джиму Тарру по телефону и рассказал ему об этом.

– Отличный выстрел! – ответил он, забыв даже поострить, – Мы схватим Кунсов здесь и миссис Троубридж там, и конец загадке.

– Погодите минутку! – перебил я его, – Не все еще сходится, есть еще пара узелков в этом деле.

– А по мне, так всё сходится. Меня все устраивает.

– Вы босс, но я думаю, что вы немного спешите. Я поднимусь и поговорю с племянницей еще разок. Дайте мне немного времени, прежде чем позвоните в местную полицию, чтоб ее сцапали. Я задержу ее, пока те не подъедут.

В этот раз вместо горничной меня впустила сама Эвелин Троубридж. Она провела меня в ту же самую комнату где мы беседовали в прошлый раз. Я позволил ей выбрать место где сесть, а сам занял позицию между ней и дверьми.

Пока поднимался в квартиру, я составил массу невинно звучащих вопросов, в которых она должна была запутаться. Но хорошенько посмотрев на эту женщину перед собой, что удобно откинулась на спинку стула и спокойно ждала, что я ей скажу, я отбросил все хитрости и спросил прямо.

– Вы когда-либо пользовались именем мисс Эдвард Комерфорд?

– О, да, – небрежно ответила она, словно случайно кивнула знакомому на улице.

– Когда?

– Довольно часто. Видите ли, я не так давно была замужем за мистером Эдвардом Комерфордом, и таким образом, нет ничего странного, что я пользовалась этим именем.

– Вы использовали это имя в Сиэтле недавно?

– Я подозреваю, – сказала она доброжелательно, – что Вы направляете разговор к рекомендациям, которые я дала Кунсу и его жене. Вы могли бы сэкономить время, сразу спросив об этом.

– Что же, – ответил я, – давайте так и сделаем.

В ее голосе не было ни единого штриха, который бы показал, что она говорила о вещах столь серьезных и важных, что могли бы привести к обвинению в убийстве. Таким тоном она говорила бы, например, о погоде.

– Когда мы с мистером Комерфордом были женаты, мы проживали в Сиэтле, он до сих пор там и живет. После развода я покинула Сиэтл и вернулась к своей девичьей фамилии. Кунсы были у нас в услужении, как вы могли бы выяснить, прояви желание. Вы найдете моего мужа, точнее, бывшего мужа, в Челси-Аппартментс, я думаю.

Прошлым летом, или в конце весны, я решила вернуться в Сиэтл. Правда состоит в том – я предполагаю, что мои личные дела все равно станут предметом широкого обсуждения – что я полагала, мы с Эдвардом сможем уладить наши разногласия. Таким образом я вернулась и сняла квартиру на Вудманси-Террас. Так как в Сиэтле меня знали как миссис Эдвард Коммерфорд, и поскольку я думала, что использование мной его имени окажет на него хоть какое-то влияние, я, живя там, пользовалась этим именем.

Также я позвонила Кунсам, на случай если Эдвард и я снова будем жить вместе. Но Кунсы сказали мне, что едут в Калифорнию, и я с удовольствием дала им отличную рекомендацию несколькими днями спустя, получив письмо из бюро по найму в Сакраменто. Побыв в Сиэтле примерно две недели, я передумала восстановливать отношения с Эдвардом, его интересы, как я выяснила, были сконцентрированы в совершенно ином месте, и я, таким образом, возвратилась в Сан-Франциско...

– Отлично! Но...

– Позвольте мне закончить, – прервала она меня. – Когда я отправилась с визитом к своему дяде в ответ на его телеграмму, я с удивлением встретила в доме Кунсов. Зная характер моего дяди, и помня его крайнюю скрытность насчет какого-то изобретения, я предупредила Кунсов, чтоб они не упоминали о работе у меня.

Нет сомнения, он бы их уволил и рассорился бы со мной, обвинив в шпионаже за ним. Затем, когда Кунсы мне позвонили после пожара, я решила, что признание того, что Кунсы раньше служили у меня, учитывая факт, что я единственный наследник дяди, дало бы основание подозревать нас всех троих. И так, мы согласились, что было глупостью, ничего не говорить и поддерживать обман.

Это не выглядело как откровенная ложь, но и не все тут было правдой. Я жалел, что Тарр не выяснил это раньше и не дал нам возможности лучше проработать эту ниточку, прежде чем отправить их за решетку.

– То, что всё так совпало и Кунсы оказались в доме моего дяди, я полагаю, слишком подозрительно для Вашего инстинкта сыщика, – она продолжила. – Я должна считать себя арестованной?

Я начал влюбляться в эту девочку. Она была той еще штучкой.

– Нет еще, – сказал я ей, – но боюсь, это произойдет довольно скоро.

Она насмешливо улыбнулась, и тут в дверь позвонили.

Это был О'Хара из главного полицейского управления. Мы перерыли квартиру сверху донизу, но ничего не нашли важного, кроме завещания от восьмого июля, о котором она мне рассказала, и страховых полисов ее дяди. Они все имели даты между пятнадцатым мая и десятым июня, и в целом жизнь дяди была застрахована немногим более чем на двести тысяч долларов.

Я провел час, допрашивая горничную, после того как О'хара увез Эвелин Троубридж, но горничная знала не больше моего. Однако расспросив ее, привратника, управляющего домом и лица, чьи имена мне дала миссис Троубридж, я узнал, что в ночь пожара действительно была вечеринка, длившаяся до двенадцатого часа – что было достаточно поздно.

Полчаса спустя я ехал по Шорт-Лайн назад в Сакраменто. Я становился одним из самых лучших пользователей этой автобусной линии и мое тело собрало все тычки на дорожных колдобинах.

Между толчками я попытался подогнать все части этой Торнберговой головоломки вместе. Племянница и Кунсы вписывались, но не совсем так как надо. Мы работали над задачей только с одного бока, но это было лучшее из того, что мы могли сделать. В начале мы повернули все в сторону Кунсов и Эвелин Троубридж, потому что мы не видели иного пути, и теперь у нас было кое-что на них, но хороший адвокат может все это мелко нарубить и выкинуть.

Кунсы были в окружной тюрьме, когда я добрался до Сакраменто. После небольшого допроса они признались в знакомстве с племянницей и подтвердили все сказанное ей.

Тарр, Маккламп и я сидели без дела за столом шерифа и препирались.

– Это все пустые бредни, – заявил шериф. – Мы имеем на всех троих столько, что можно считать их осужденными.

Маккламп усмехнулся и повернулся ко мне.

– Продолжайте, вы говорили о прорехах в этом небольшом дельце. Он не ваш босс, и не сможет потом навесить это на вас за то, что кто-то показал себя более умным чем он.

Тарр хмуро глядел то на одного из нас то на другого.

– Поясните-ка, всезнайки! – приказал он.

– Сведения которые мы собрали, – сказал я, демонстрируя, что мнение Макклампа совпадает с моим, – показывают без сомнения: Торнберг не знал, что купит дом до десятого июня, и что Кунсы будут в городе второго. И что только благодаря удаче они получили работу в его доме. Бюро по трудоустройству направляло туда две пары до них.

– Мы рискнем представить это присяжным.

– Да? Ты так же рискуешь, что Торнберга выставят чудаком, который сам и подпалил дом! Если у нас и есть что-то на этих людей, Джим, этого недостаточно для суда. Как Вы собираетесь доказать, что Кунсов специально поместили в этот дом. А если и сможете это доказать, то откуда они и племянница знали, что он собирается застраховать свою жизнь?

Шериф сплюнул с отвращением.

– Вы, парни, это что-то невыносимое! Сперва бесцельно носитесь кругами, роете носом землю ради улик на этих людей, и когда, наконец, находите достаточно, чтоб их вздернуть, вы начинаете все заново! В чем дело теперь?

Я ответил ему с полдороги к двери – части головоломки начали складываться у меня в мозгу.

– Сделаем еще пару кругов. Пошли, Мак!