Текст книги "Буддизм: основы пути"

Автор книги: Деннис) Сангхаракшита (Лингвуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

ПЯТЬ ВИДОВ МУДРОСТИ

Каждый из пяти Будд олицетворяет свой особый аспект мудрости. В совокупности эти аспекты называются «пять джнян», «пять мудростей» или «пять знаний».

Первая из пяти мудростей – мудрость дхармадхату, символизируемая Вайрочаной. Она основная, а остальные четыре – ее аспекты. Термин дхармадхату достаточно сложен для перевода. Дхату означает «сфера», «область» или «поле», а здесь относится ко всей Вселенной; дхарма здесь – «реальность», «истина», «окончательное». Таким образом, дхармадхату – Вселенная, которая рассматривается как сфера проявления реальности, или же эта Вселенная постигается как исполненная реальности. Подобно тому, как все пространство пронизано солнечными лучами, так же и мироздание с его галактиками, солнцами, мирами, с его богами и людьми исполнено реальности. Это – поле для проявления, для игры, для выражения всего пышного цветения реальности.

Мудрость дхармадхату означает, следовательно, прямое знание всего космоса как не отличного от реальности. Не то, чтобы этот мир вдруг оказался стерт и отменен, нет, он все тут, его все так же видишь. Дома, деревья, поля, мужчины и женщины, солнце, луна и звезды все там же, где находились и прежде, но теперь они исполнены реальности. И видишь мир и реальность разом, одно не мешает другому. Видишь космос и видишь реальность, видишь реальность и видишь космос. Космос и есть реальность. Реальность и есть космос (иллюзорный мир и реальность истины едины). Рупа – это шуньята. Шуньята – это рупа{56}56
  Ссылка на учение «совершенства мудрости»; в начале «Сутры сердца» сказано:«О, Шарипутра, форма есть пустота, а пустота – форма; пустота не отличается от формы, форма не отличается от пустоты ...» (Buddhist Wisdom Books. Trans. E.Conze. London: Allen & Unwin, 1958. P. 81.)


[Закрыть].

Вторая – зерцалоподобная мудрость, символизируемая Акшобхьей. Эта мудрость подобна зерцалу, ибо, как в зеркале отражаются все истинные предметы, так в просветленном уме отражается все, он зрит все и понимает истинную природу всего. Если заглянуть в глубь просветленного ума, увидишь все.

Все предметы мира отражены в глубинах просветленного ума, но на просветленном уме это не сказывается, они не липнут к нему. Если взять и поставить перед зеркалом какой-либо предмет, он отразится в зеркале. Если теперь этот предмет убрать и поставить другой, то зеркало отразит и его. Если двигать предмет или зеркало, то заметно, что отражение не липнет к зеркалу. Вот точно таков и просветленный ум – он отражает, но ничто к нему не липнет. А вот наш ум совсем не таков. Если уж следовать предложенному образу, то следует сказать, что наш ум – тоже своего рода зеркало, но все отражения прилипают к нему. На деле же они не только прилипают, а прикипают и вдавливаются одно в другое. Иной раз и зеркало прилипает к объекту так, что их и не отделить друг от друга. Иными словами, в просветленном уме нет субъективного реагирования в ответ, нет субъективной привязанности, а есть чистая, совершенная объективность – точно как у зеркала, отражающего все существующее.

Третья из пяти мудростей – мудрость равенства или одинаковости, символизируемая Ратнасамбхавой. Просветленный ум видит все с полной объективностью, он видит одну и ту же реальность во всем, ту же шуньяту во всем, и поэтому v него равная установка ко всему. Ему видно, что мужчина – это мужчина, женщина – это женщина, цветок – это цветок, дерево – это дерево, дом – это дом, солнце – это солнце, луна – это луна. Все это он видит, но одновременно видит и единую реальность во всем, и поэтому у него одна и та же установка по отношению ко всему. Просветленный ум уравновешен по отношению ко всему. У него ко всем одинаковая любовь и сострадание, без каких-либо различий и разграничений. Иногда говорится, что любовь и сострадание нисходят от просветленного ума безраздельно на всех существ, на все вещи, все предметы, подобно тому, как лучи одного и того же солнца освещают и золотые крыши дворцов, и навозные кучи. Просветленный ум изливает свои любовь и сострадание на высокое и низкое, на «хорошее» и «дурное».

Четвертая из пяти мудростей – это всеразличающая мудрость, символизируемая Амитабхой. Зеркало, как мы видели, равно отражает все предметы, но в то же время оно не смешивает и не путает их различительные признаки. Зеркало отражает тончайшие детали, что весьма важно. Это означает, что просветленный ум видит вещи не только в их единстве или раздельности, но он видит то и другое одновременно. Просветленный ум, прежде всего в аспекте все-различающей мудрости, видит не только единство предметов, но и их различия и неповторимость, а также то и другое сразу. Он не сводит ни многообразия к единству, ни единства к многообразию, но видит и единство и вместе с ним множественность. На философском уровне буддизм не относится ни к монизму, который отметает все различия, ни к плюрализму, в котором пропадает всякое единство. Для буддийского видения существования единство не отменяет различия, а различия не отрицают единства. Мыто, воспринимая, видим то одно, то другое, но просветленный ум видит единство и различие в одно и то же время. Он видит вашу неповторимость и, в то же время, единство. В одно и то же время вы индивидуальны, с пышным букетом своих идиосинкразии, и вы все суть одно. Эта пара, единство и различие, монизм и плюрализм, не суть две различные вещи; мы не можем сказать, что это одно, но и не два.

Пятая и последняя – всеисполняющая мудрость, символизируемая образом Амогхасиддхи. Просветленный ум посвящает себя деятельности во благо всех существ. При этом он изобретает множество «искусных средств»{57}57
  Искусные средства (санскр. upaya-kausalya) – наиболее важное из четырех совершенств (парамит), которые практикует Бодхисаттва, дополняющее первоначальные шесть. См. прим. 81. Искусные средства -это практические меры, к которым он обратился в попытках помочь живым существам.


[Закрыть] в помощь людям. Просветленный ум помогает существам естественно и неопосредованно. Не стоит представлять себе, что Бодхисаттва, или просветленный ум, сидит рано поутру и думает: «К кому мне сегодня пойти и помочь? К тому или этому? Кто сильнее нуждается в моей помощи? Может быть, пойти сегодня оказать помощь такому-то? » Просветленный ум так не работает – он действует свободно, непосредственно, естественно. Помощь изливается с силою паводка, но совершенно непроизвольно. (Из лекции №70: «На пороге Просветления», 1969)

ДХАРМА

СЛОВО БУДДЫ

Будда учил своих учеников Дхарме, а после паринирваны они, в свою очередь, передавали ее из уст в уста и затем, гораздо позже, изложили письменно в виде священных текстов, которые получили название «Буддхавачана» – «слово Будды». Выражение «буддхавачана» часто употребляют, имея в виду просто буддийские священные тексты, но им подразумеваются и более глубокие смыслы, которые мы отчасти рассмотрим.

Подчеркнем, что буддхавачана – это слова самого Будды. Будда – не какое-то личное имя, как Рахула или Ананда. Будда буквально означает – «тот, кто знает». Будда есть тот, кто реализовал в себе истину и реальность. Так что сказать «Будда» – не значит назвать обыкновенную личность, а буддхавачана есть выражение в человеческой речи просветленного состояния сознания. И пусть мы знаем значение слов «Будда» и «буддхавачана», – мы не всегда это полностью осознаем. Мы склонны, возможно бессознательно, полагать, что Будда говорил в общем так же, как и обыкновенные люди, ибо он, в конце концов, пользовался теми же самыми словами. Но, хотя слова могут быть теми же самыми, за ними стоит нечто, чего нет за нашими с вами словами. За словами Будды стоит просветленное сознание. Итак, для имеющих уши слова Будды выражают просветленное сознание.

Далее следует себе уяснить, что хотя в словах Будды и выражается просветленное сознание, но не прямо. Не надо думать, что вот есть просветленное сознание и прямо из него исходят слова, его выражающие. Это не происходит так просто, потому что между просветленным сознанием и его выражением посредством обычной человеческой речи находятся несколько промежуточных уровней бытия и опыта. И эти уровни, в основном, включаются в то, что мы называем буддхавачаной. Рассмотрим эти уровни поочередно.

Во-первых, есть уровень, пребывающий надо всеми прочими уровнями, – это сам просветленный ум, ум Будды. Мы используем выражение «просветленный ум», но нам крайне трудно понять, что же это такое, ибо в просветленном уме отсутствуют субъект и объект. Обычное сознание, над которым властвует это различение субъекта и объекта, едва ли в состоянии представить себе просветленный ум. Мы лишь можем сказать весьма неточно, что просветленный ум – это чистое, нераздельное осознавание, абсолютная пустота{58}58
  Т.е. «шуньята» (пали сунната), обычно переводится «пустота» или «пустотность». Просветленный ум «пуст» в смысле отсутствия неизменной субстанции или самости. Учение о шуньяте является центральным в махаяне, основы его излагаются в сутрах «совершенства мудрости» (см. прим.52, 55). Говоря в общих чертах, в учении о шуньяте подчеркивается, что все дхармы (основные «простейшие» составляющие в Реальности согласно хинаяне) «пусты», что все феноменальное, включая личности и вещи, лишены постоянной субстанции или независимой самости; они возникают в зависимости от условий; они не являются истинно существующими, также нельзя сказать, что они не существуют вообще. Применимо к человеческой личности – это учение anatman, «отсутствие самости» (см. стр. 105).
  См.: Sangharakshita. A Survey of Buddhism. London: Tharpa, 1987. P.293ff, 355ff; The Three Jewels. London: Windhorse, 1977. Cn.11; tape lecture, no 47: «The Nature of Existence: Right Understanding». London: Dharmachakra, 1968.


[Закрыть]. Он абсолютно светоносен, это единая непрерывная масса духовного свечения. Это также полное удовлетворение, мир и блаженство превыше пределов человеческого постижения. Оно пребывает вне пространства и времени и над ними, для него открыто в знании все, ибо в нем нет ничего, что нужно познавать. Можно говорить о нем более иносказательно, уподобив великому и безбрежному океану, в котором миллионы вселенных всего лишь рябь и пена на поверхности.

В просветленном уме – а мы можем выразить его только на языке пространства и времени, пусть он и превосходит их – возникает желание общения с непросветленным умом на уровне этого непросветленного ума. Просветление желает передать Просветление (ибо в конечном счете больше ему нечего сообщить, просветление может сообщить лишь просветление). Мы в этом желании можем узнать сострадание. Общение на этом высочайшем уровне очень тонкое, в нем нет ничего грубого и очевидного. Оно как трепет, как легчайшая вибрация, которая проходит, соединяя просветленный ум и ум, которому лишь немного недостает до Просветления.

Если апеллировать к воображению, то эта вибрация – исключительно тонкий звук – не грубый, физический, внешний звук, который слышит ухо, не даже такой звук, который мы можем услышать внутренним слухом в обычном психологическом смысле, но это изначальный извечный мантрический празвук, это нечто, являющееся в духовной плоскости эквивалентом тому, что мы знаем как звук. И этот звук, даже этот беззвучный звук и есть буддхавачана в высшем смысле слова.

Этот звук издается умом Будды, самою реальностью. Просветленное сознание не ограничено временем и пространством, поэтому оно звучит всегда и везде. В некоторых индийских традициях отождествляют космический празвук с мантрой{59}59
  См.: Mitrata, no. 79: «The Symbolism of Colors and Mantric Sound». Glasgow: Windhorse,1990; также Agehananda Bharati. The Tantric Tradition. London: Rider&Co, 1965. Ch.5 «On Mantra».


[Закрыть] «Ом»: не с тем звуком «Ом», что произносят человеческие уста, но с тончайшим, внутренним, духовным «Ом», который иногда можно слышать, находясь в медитации или в другом высшем состоянии сознания. Можно даже услышать, что это звучание исходит ото всех явленных предметов Вселенной, ибо ум Будды пребывает за всеми ними и озвучивает их. Больше того, развивая предложенное выше уподобление, мы можем сказать, что просветленный ум подобен океану, а все явленные предметы подобны пене. И каждая волна, каждый клочок пены, каждое явление во Вселенной вторит без устали этой мантре «Ом», только «Ом».

Вслушиваясь в эту мантру, мы слышим слово Будды. В этом слушании можно услышать и понять все – все есть в этом неразличенном звуке. Не нужно слов, не нужно мыслей, не нужно образов: в едином этом празвуке, в звучании ума Будды, слышно все, познается и постигается все.

Второй уровень – это уровень архетипических образов. Просветленный ум нисходит на шаг вниз и оказывается на уровне архетипических образов. Здесь образы солнца и луны, тьмы и света, земли и небес, а также образы птиц, зверей и цветов, дождя, ветра, грома и молнии, образы будд и бодхисаттв, богов и богинь, милостивых и гневных, и, быть может, над всем этим – образы великолепных оттенков цвета, светоносные, исходящие из глубин бесконечного пространства.

Они не созданы ни умом отдельного человека, ни коллективным сознанием, ни даже коллективным бессознательным. Возможно, что эти образы вообще никогда не были созданы, но извечны, как извечно само просветленное сознание, по крайней мере постольку, поскольку речь идет об этом уровне общения. Эти образы тоже, как и просветленный ум, дают в откровении все. Они раскрывают это все в облике и цвете, на этом уровне нет нужды в мыслях, представлениях или словах. Общение с ними, вероятно, не столь тонкое, как на уровне мантрического звучания, но оно все же гораздо тоньше и всеохватнее, чем то, что обычно мы переживаем.

Третий уровень – уровень понятийного мышления. Здесь мы спускаемся еще на одну ступень. Напомню, что это-таки просветленный ум «нисходит вниз», речь не идет о непросветленном сознании, выражающем себя посредством мыслей. Мышление в понятиях занимает посредствующее положение между просветленным и непросветленным умом, но может быть использовано и даже преображено просветленным умом в соответствии с его собственными высшими задачами. Это дает нам ключ к пониманию истинной природы «буддийской философии » или «буддийской мысли». Буддийская мысль не состоит из спекуляций непросветленных умов, тех, кто буддист лишь относительно, по названию. Буддийская мысль – это последовательные попытки общения просветленного ума – будь то ум Гаутамы Будды или других Будд – с непросветленными умами посредством понятий. Учения вроде взаимозависимого происхождения следует понимать именно в этом свете.

Спускаемся, наконец, на уровень слов. Иные уверяют, что слова от мыслей отделить невозможно. Конечно, связь между ними очень тесна (теснее, чем между мыслями и образами); тем не менее, они не вполне одно и то же. Иногда мы не облекаем или даже не в состоянии облечь свои мысли в слова, хотя бы беззвучные.

Разобрав в какой-то мере эти четыре уровня, мы видим теперь, что между просветленным сознанием, умом Будды, и выражением его в обычной человеческой речи – пропасть. Видно, на сколько уровней пришлось «снизойти» Будде после своего просветления, чтобы он смог начать учить. Но будем осторожны, говоря, что Будда «опустился» на несколько уровней: нисходя сюда, он также и не покидает высших уровней: спускаясь вниз, он не уходит сверху. Слово Будды состоит из всех этих четырех моментов: мантрического празвука, архетипических образов, понятий и слов. Дхарма передается на всех этих уровнях, а не только словами. (Из лекции № 113: «Слово Будды », 1972)

ЛОЖНОЕ ВИДЕНИЕ, ПРАВИЛЬНОЕ ВИДЕНИЕ И СОВЕРШЕННОЕ ВИДЕНИЕ

В буддизме нет такой вещи, как философия. Собственно, в индийских языках, в том числе в санскрите и на пали (это языки священных текстов индийского буддизма) нет слова, соответствующего слову «философия» в буквальном или переносном смысле. Имеется слово даршана (пали – дассана), которое обычно переводят как «философия», но оно этого вовсе не означает. Даршана восходит к словарному значению «видеть» и означает «видимое», или «видение», «взгляд», «обзор», «вид».

Очевидно, это не то же самое, что философия. Философия буквально означает «любовь к мудрости», но обыкновенно понимается как «система абстрактных идей». Подразумевается этим скорее помысленное, нежели увиденное. Даршана, напротив, куда больше связана с прямым восприятием. Этот термин не выражает нечто, нуждающееся в понятийном опосредовании.

Принятый в буддизме термин – не даршана, а дришти, который тоже восходит к корню «видеть». Это слово тоже означает, как и даршана,, «зрение», «взгляд», «обзор» и «видение». Традиционно в буддизме различают два способа видения: правильное и неправильное. Это важное различение. Чтобы его понять, рассмотрим, что такое взгляд в буквальном смысле, ибо взгляд, точка зрения, будь она неправильной или правильной, есть, метафорически выражаясь, своего рода видение, усмотрение.

Можно сказать, что существуют два вида зрения: хорошее и плохое. Плохое зрение означает, в первую очередь, слабое, когда мы не видим далеко или достаточно четко. Далее, плохое зрение – это шоры, надетые на глаза, не позволяющие видеть ничего вбок, а только то, что прямо перед носом. С ними мы не видим ничего, находящегося по сторонам, тем более не видим мир вокруг себя. Наконец, плохое зрение – это искаженное зрение; мы словно смотрим сквозь искривляющую среду – бутылочный осколок, цветное оконное стекло, и тогда все выглядит многоцветным, – или сквозь густой туман. Итак, плохое зрение – значит слабое, ограниченное в обзоре и искаженное.

Хорошее зрение во всем ему противоположно. Оно достаточно сильно, чтобы смотреть вдаль и видеть ясно. Оно не ограничено в обзоре и открывает всю широту поля. Такое зрение не искажает, мы не смотрим на явления и предметы сквозь искажающую, преломляющую среду, а видим их непосредственно.

С помощью проведенного нами различения между плохим и хорошим зрением во вполне обычном смысле мы можем теперь как-то схватить разницу между неверным и истинным видением. Во-первых, неверное видение слабо. Этим мы имеем в виду, что у него нет никакой энергии. А если это так, то всякое наше прозрение относительно сути вещей тоже будет слабым. Это не позволит нам ясно узреть истинную природу вещей, – мы не видим вещи такими, какие они есть. Нужная для этого энергия идет от медитации, то есть от переживания опыта дхьяны. И эта сконцентрированная энергия, которую мы обретаем в своем медитативном опыте, преображает чисто понятийное понимание истины в нечто, переживаемое непосредственно.

Во-вторых, неверное видение зашорено. Оно ограничено узким спектром переживаний посредством пяти физических органов чувств и рассудочного ума. Те, чей опыт ограничен этими узкими рамками, часто, тем не менее, обобщают свои переживания и делают на их основе выводы, оставаясь в полном неведении относительно других возможностей познания и переживания. Взять хотя бы человека, интересы которого исчерпываются работой, семьей, футбольными матчами и тому подобным. Его ничуть не занимают мировые дела, искусство или саморазвитие личности. Таким образом, его опыт ограничен, но он видит само существование и жизнь упрощенно, в ограниченных понятиях своего опыта.

В-третьих, неверное видение искажено. Наше видение может быть искажено самыми разными способами, например эмоциями. Так, когда мы в хорошем настроении, окружающее видится нам совершенно не так, как в минуты уныния. Когда нам кто-нибудь не нравится, мы подмечаем буквально все недостатки; а если человек нам нравится, мы находим в нем все совершенства, которых, вероятно, у него на самом деле нет. Наше видение может также искажаться различного рода предрассудками – расовыми, классовыми, религиозными или национальными.

Итак, неверное видение – слабо (за ним не стоят силы, даруемые медитацией), ограничено узким спектром переживаний и искажено односторонними эмоциями и предрассудками{60}60
  Примеры ложных воззрений см. стр. 78


[Закрыть] (см., например, раздел «Двенадцать звеньев»).

Истинное видение противоположно неверному. Оно сильно и мощно. За ним – сосредоточенная энергия медитации, поэтому оно порождает не только понятийное схватывание вещей, но и прямое переживание истины. Оно не остается на поверхности, но проникает в самую суть вещей. Оно все видит ясно и отчетливо. Истинное, не ограниченное никакими шорами, оно простирается на все поле человеческого опыта и не сводится к тому, что можно пережить внешними органами чувств и рассудочным умом. Если оно и обобщает, то на основе полного спектра всего человеческого опыта во всех областях и на любых уровнях. И, наконец, истинное видение не искажено ни эмоциями, ни предрассудками и видит вещи так, как они есть.

До сих пор мы описывали различные видения сами по себе. Но они не существуют в абстракции, это всегда чье-нибудь видение. Поскольку существуют два типа видения – неверное и истинное, то существуют и люди двух типов: с неверным видением и с истинным. Есть люди, чье видение существования узко, ограниченно и искажено. И есть люди с не ограниченным ни по протяженности, ни по охвату и совершенно неискаженным видением.

Люди с неверным видением называются в буддизме специальным термином притхагджана, т.е. простолюдины. Тех, кто обладает истинным видением, именуют арьями, т.е. «духовно благородными». Можно сказать, что первые не добрались до какого бы то ни было уровня духовной развитости, вообще никогда над собою не работали и пребывают в том состоянии, как их произвела природа. Вторые достигли определенного уровня личной развитости, поработали над собою и уже не таковы, каковы были от природы. Они переделали, пересоздали, преобразовали себя, по меньшей мере, отчасти. К сожалению, «простолюдины» составляют большинство, а «духовно благородные» находятся в меньшинстве. Однако всегда возможно перейти из первой категории во вторую; притхагджана способен стать арьей, «простолюдин» может преобразовать себя в «благородного». Такое достижимо посредством развития осознавания, культивирования положительных эмоций, повышения уровня своей осознанности и, прежде всего, отказа от неверного и развития истинного видения.

Выше мы рассматривали только два типа видения – неверное и истинное. В действительности же их три. Третий – это совершенный взгляд или совершенное видение, которое представляет собою истинное видение, но достигшее своего полного развития – целостное видение целостного человека на высочайшем из представимых уровней развитости. Оно без границ, это необусловленное видение ничем не обусловленной реальности, превосходящее пространство и время, а также все обычные рамки восприятия и даже субъект-объектное отношение. Совершенное видение – это взгляд просветленного, Будды, который смотрит с мудростью и состраданием.

У нас же видение неверное, только временами мы переживаем проблески правильного видения. По большей же части мы видим вещи превратно. Но это еще не все. Мы рассудочно обосновываем свое неверное видение и преподносим его в систематической понятийной форме. Такова вся наша так называемая мирская философия, всевозможные – измы и -логии. Но если мы сможем получить хоть некоторое представление о том, как видит Будда, если мы хоть на мгновение, хоть в своем воображении, поднимемся на его уровень, то мы увидим тот уровень, на котором на самом деле находимся сейчас. Тогда у нас будет подлинная философия, способная определить цель нашей жизни и помочь нам понять общие основы всего процесса индивидуального развития.

(Из лекции №132: «Видение человеческого существования», 1976)