Текст книги "Буддизм: основы пути"

Автор книги: Деннис) Сангхаракшита (Лингвуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

Но насколько далеко нам следует возвращаться назад? Одни скажут – назад, к нравственности: в наши дни это довольно распространенный призыв. А другие скажут – назад, к хинаяне, ведь, в конце концов, буддизм – это учение, исторически и духовно сложившееся из трех стадий развития (хинаяны, махаяны и ваджраяны), отсюда и призыв – назад, к хинаяне как к основам буддизма, назад, к тхераваде! Но, на самом деле, нам предстоит вернуться даже еще дальше. Нам придется вернуться к тому, что еще более основоположно, чем нравственность или хинаяна; нам необходимо вернуться к тому, о чем уже упоминалось здесь и вы это, возможно, не заметили. Нам нужно вернуться к Трем Драгоценностям. Так что опустимся на колени и придем к Прибежищу со словами: «Буддхам саранам гаччхами, дхаммам саранам гаччхами, сангхам саранам гаччхами», – «я иду к Будде как к Прибежищу, иду к Дхарме как к Прибежищу, иду к Сангхе как к Прибежищу». С этого, на деле, начинается буддизм. Вот корень, фундамент, первейший краеугольный камень нашей духовной жизни. С прихода к Прибежищу мы поистине начинаем практиковать путь.

(Из лекции №118: «Последовательный и непоследовательный пути», 1974)

МОРАЛЬ

КРИТЕРИЙ НРАВСТВЕННОСТИ

В ретроспективе представляется, что западная этика свой первый шаг сделала не с той ноги. Наша этическая традиция – явно составная, если не сказать – смешанная. В ней наличествуют элементы, восходящие к классической, то есть греко-римской, традиции, есть иудейско-христианские элементы и, особенно в некоторых странах Северной Европы, германского язычества. Но, хотя западная этическая традиция составилась из многих взаимопереплетающихся нитей, преобладает в ней все же иудейско-христианский элемент. Это – «официальная» этика, в принадлежности к которой, во всяком случае в прошлом, каждый официально расписывался, независимо от личных поступков и предпочтений в частной жизни.

В этой иудейско-христианской этике мораль традиционно понималась как некоторого рода закон. Моральные обязательства и правила здесь – нечто, положенное человеку от Бога. Это ярко иллюстрируется библейским рассказом о происхождении десяти заповедей{137}137
  (Исход 19-20, 33-34).


[Закрыть]. Моисей взошел на гору Синай и там среди грома и молний от Бога получил десять заповедей. Согласно изображениям христианского искусства, Моисей спустился с Синая, неся в обеих руках две каменные скрижали, на которых были высечены заповеди, словно пару надгробных плит; эти десять заповедей Моисей передал народу Израилеву. Этим иллюстрируется представление об этике как о чем-то навязанном человеку, почти против его воли, некой внешней силой или авторитетом. Согласно Ветхому завету, Бог создал человека, вылепив его из праха земного и вдохнув ему жизнь в ноздри. Так что человек есть создание Божье, даже раб Божий, и обязан ему повиноваться. Неповиновение – грех. Такой подход иллюстрируется также историей грехопадения{138}138
  (Бытие 2,17).


[Закрыть]. Как мы знаем, Адам и Ева были наказаны за неподчинение явно не обоснованному никак повелению. Бог сказал: «А от дерева познания добра и зла ты не должен вкушать»{139}139
  (Бытие 3).


[Закрыть]. Но он ведь не дал им никакого объяснения этого запрета. Теперь-то мы знаем, что такие истории – только мифы, и хотя очень немногие склонны верить им буквально, но выражаемая ими установка по-прежнему в силе. Знаменательно и само слово, передающее понятие заповеди в западных языках, – commandment, gebot и др., – это «повеление, приказ». Оно означает, что моральный кодекс или правило само по себе является повелением, т.е. тем, что мы вынуждены, принудительно обязаны делать под давлением авторитета, внешнего по отношению к нам.

Оба примера взяты из Ветхого завета; христианство, конечно, идет дальше такого понимания этики, но не слишком, да и то довольно непоследовательно. Источник, собственно этики, находится, конечно, в четырех Евангелиях, в учении самого Христа. Однако, согласно христианской традиции, Христос – Бог, и если сам Бог говорит, что то-то следует делать, приказ его, безусловно, подкрепляется безмерной весомостью авторитета. Значит, человек поступает каким-то образом не потому, что это хорошо, но потому, что ему так велено тем, у кого вся власть и все могущество на небесах и на земле. Следовательно, и в контексте христианской этики заключено то же представление о предписанности и ниспосланности ее человеку извне и необходимости ей соответствовать. Такое наше традиционное наследие и этот ход мысли, осознанно или нет, непременно влияют на наше понимание этики.

В наше время большинство людей на Западе не являются более христианами ни в каком разумном смысле. Тем не менее, они продолжают представлять этику и мораль в том же духе, то есть как наложенное на них извне долженствование, повеление, которому они обязаны подчиниться. Пожалуй, мы можем охарактеризовать позицию традиционной морали так: она предписывает не делать того, чего хочется, и делать то, чего не хочется, по неведомым нам основаниям. Нам это повелел тот, в чье существование мы больше не верим. Неудивительно, что мы в замешательстве, что мы лишены нравственных ориентиров, а потому нам приходится в типично британской манере действовать без оснований, хоть как-то. Но, несмотря на все попытки придать некий смысл своей жизни и отыскать в событиях закономерность, там, где дело доходит до этики, у нас царит хаос.

Мне бы не хотелось преувеличивать, контрастно противопоставляя друг другу системы этики как черное и белое, но ведь буддийская традиция и в самом деле совсем иная. Да собственно, вся восточная традиция, особенно дальневосточная, совершенно иная. По учению Будды, и согласно традиции любой буддийской школы или секты, поступки являются правильными или неправильными, совершенными или несовершенными в зависимости от состояния сознания, в котором они были совершены. Иными словами, нравственный критерий здесь не теологический, а психологический. Правда, и на Западе нам не вполне чужда эта идея, даже в пределах христианства. Однако, если говорить о буддийской этике, да и всей дальневосточной этике, будь то буддизм, даосизм или конфуцианство, – это единственный критерий. Этот критерий имеет там всеобщую применимость и прилагается строго последовательным образом.

Согласно буддийской традиции, существуют два вида поступков: kausalya (пали – kusala), или искусные, и akausalya (пали – akusala), или неискусные. Это знаменательно, ибо слова «искусный» и «неискусный» отличаются по значению от «благого» и «дурного» и подразумевают, что нравственность существенно зависит от разума. Если ты не понимаешь, что к чему, то не можешь быть искусным, ведь нужно видеть существующие возможности и исследовать их. Поэтому нравственность, согласно буддизму, есть настолько же вопрос разума и проницательности, насколько она связана с благими намерениями и благими чувствами. В конце концов, как было сказано, дорога в ад замощена благими намерениями, но ведь не скажешь, что дорога в ад замощена искусными намерениями! Это явно не то.

Неискусные поступки, по определению, те, которые коренятся в страстном или эгоистическом желании, в ненависти или отвращении, или же в психической спутанности и замешательстве, то есть в состоянии духовной затемненности и неведения.

Искусные поступки же свободны от страстного влечения, ненависти и психической спутанности, а говоря в положительных терминах, их корень – в великодушии, в стремлении поделиться и отдать, в любви и сострадании, – и в понимании. Это простое различение сразу же переводит всю проблему этики в совершенно иную плоскость. Нравственная жизнь, как оказывается, есть свершение поступков, исходя из того лучшего, что в нас есть, то есть она есть действия, определяемые нашим глубочайшим пониманием и прозрением, всеобъемлющей и всеохватной любовью и состраданием.

В связи с этим серьезно изучающие буддизм могут спросить: как же в эту картину укладываются «пять» или «десять шила» (пали – sila), или заповедей. Разве они не представляют собой свода моральных правил, изложенных самим Буддой, и которым мы должны следовать? Можно ответить, что шила, или набор заповедей, действительно, были объяснены и рекомендованы Буддой, но они не навязываются силой авторитета, как десять заповедей Бога. Будда сказал следующее: тот, кто просветлен, т. е. достиг буддовости и тем самым осуществил в себе полноту мудрости и преисполнился сострадания, будет поступать каким-то определенным образом, ибо такова природа просветления – поступать именно так. Более того, насколько ты просветлен, настолько же ты хочешь поступать подобным образом. Если ты не просветлен, или в той мере, в какой ты не просветлен, соблюдение шила, или заповедей, поможет тебе пережить в личном опыте то состояние ума, которое они обычно выражают.

Проиллюстрируем это для ясности примером. Мы скажем так: просветленный, то есть ставший Буддой, свободен в том числе и от страстного влечения или эгоистического желания. Мы же сами полны страстного влечения. Нас влечет, например, к разного рода кушаньям, у нас есть особенное пристрастие к одному или другому их виду. Допустим, что ради эксперимента мы перестали есть свои самые любимые кушанья. Мы расстались с ними и говорим себе, что больше их есть никогда не будем. С тяжким сердцем, опечаленно затворяем мы дверь кладовки. Мы противостоим искушению, к чему бы оно нас ни влекло, – ну, скажем, к сливовому пирогу. (Я знавал буддийского монаха, у которого была удивительная страсть к сливовым пирогам. От него, говорят, можно было всего добиться за большой кусок сливового пирога!) Что же произойдет? Какое-то время мы будем страдать, нам будет нелегко. Может быть, это окажется совсем тяжко. Но если мы выстоим, если отгоним от себя эти видения сливового пирога, то желание будет постепенно уменьшаться, и, в конце концов, мы обретем то счастливое состояние, в котором вообще нет страстного желания, мы и думать забудем о подобных вещах. Наш отказ от пирога со сливами больше не покажется дисциплинарным наказанием, а превратится в подлинное выражение отсутствия влечения, к чему мы и стремились.

В любом случае шила или заповеди, – не просто свод правил, хотя, когда читаешь о них в книгах по буддизму, часто встречаешь именно такое объяснение. Слишком часто Будду изображают говорящим то, что люди не должны делать, в связи с чем создается впечатление, что буддизм отчаянно скучная и отрицающая жизнь штука. Но в действительности шила – просто шаблоны нравственного поведения. Они представляют собой естественное выражение некоторых искусных психических состояний. Поскольку это именно так, мы в состоянии определить, до какого же уровня мы развили эти самые состояния, просто сверяя собственное поведение с шила.

(Из лекции №50: «Принципы этики. Правильный поступок», 1968)

ПЯТЬ ЗАПОВЕДЕЙ

Известнейшая схема нравственного поведения в буддизме называется «пять шила», или «пять заповедей». Обычно пять заповедей формулируются отрицательно, то есть называется то, чего нельзя делать. Однако для каждой заповеди существует и положительное соответствие. Характерно, что в современном буддийском учении положительные соответствия заповедей гораздо менее известны, чем отрицательные формулировки. Многие уже слышали о пяти шила, но вряд ли сталкивались с «пятью дхармами», как называют пять положительных соответствий. В данном контексте пять дхарм можно перевести как «пять этических принципов». Рассмотрим вкратце пять заповедей и пять дхарм, одну за другой – сначала в отрицательных, а затем в положительных их формулировках. Это даст нам адекватную картину данной конкретной схемы буддийской этики.

Первая из пяти заповедей – отказ от причинения вреда живым существам. Таков буквальный перевод. Хотя иногда переводят «не убий», но подразумевается здесь отказ не только от убийства, но и от любого иного причинения вреда. Это означает отказ от любых форм насилия, угнетения и повреждения. Насилие неприемлемо потому, что оно в конечном счете основывается, прямо или косвенно, на неискусном психическом состоянии, например на ненависти и отвращении. Если же мы будем потакать таким своим неискусным состояниям, естественным выражением которых является насилие, тогда эти состояния станут еще сильнее и мощнее, чем раньше.

Положительное соответствие непричинению вреда есть, конечно, практика maitri (пали – metta), – любви и дружественности. Майтри здесь – не просто эмоция или чувство; это любовь, воплощенная в делах, то есть практикуемая. Мало просто чувствовать доброжелательность по отношению к окружающим, майтри должна выражаться в поступках. Иначе, если мы будем наслаждаться внутри самих себя тем, как мы любим других и как мы добры, это превратится в своего рода эмоциональное самоублажение, чтобы не сказать резче. Так что в этом отношении мы должны следить за собой. Часто мы считаем, что и так уже любим других людей. Или, по меньшей мере, некоторых людей. Но если как следует проверить себя, то обнаружится, что мы никогда не проявляем свою любовь: нам кажется само собой разумеющимся, что все это и без того понимают. Вот обычный пример: семейная чета живет вместе лет двадцать, а то и тридцать, а мужу ни разу в голову не приходит подарить жене даже простой букет цветов или коробку шоколада. Если кто-нибудь спрашивает его: «Разве ты не любишь свою жену? Что же ты никогда не подаришь ей ни коробки шоколада, ни даже букета цветов?» Средний мужчина на это ответит: «А зачем? Конечно, я люблю ее, но она это и без того знает, после стольких-то лет». Это скверная психология. Люди не обязаны считать наши чувства по отношению к ним само собой разумеющимися и вообще воображать, что мы по отношению к ним имеем какие-то чувства. Это должно в полной мере проявляться в наших словах и поступках. Мы непременно должны делать конкретные шаги для того, чтобы поддерживать дух любви и дружбы. Вот почему в жизни общества, и в буддийской социальной жизни особенно, очень высоко ценятся такие действия, как обмен подарками или визитами. Недостаточно сидеть в собственной комнате или даже в собственной келье, излучая помыслы, исполненные любви. Наверное, это тоже хорошо, даже прекрасно, но все должно обрести свое конкретное выражение. Только тогда другие люди ощутимо ответят вам подобным же образом.

Вторая из пяти заповедей – отказ от взятия не данного. Таков буквальный перевод. Это не только воздержание от воровства, что было бы нетрудно обойти и выкрутиться. Вторая заповедь подразумевает также отказ от любого вида нечестности, незаконного присвоения или эксплуатации, потому что все это является выражением страстных и эгоистических желаний. Положительным соответствием «отказа от взятия не данного» является, конечно, dana – щедрость. И в этом случае тоже подразумевается не просто чувство щедрости или желание давать, а и само щедрое действие. В деталях рассматривать, пожалуй, нет необходимости. Все те, кто так или иначе связан с живым буддийским учением хотя бы некоторое время, прекрасно понимают, что такое dana.

Третье – это отказ от дурного полового поведения. В сутрах Будда объяснил, что в составе пяти заповедей под ним разумеется изнасилование, похищение и прелюбодеяние. Эти поступки неискусны, потому что являются невольным проявлением одновременно и страсти, и насилия.

В случаях с изнасилованием и похищением, которые, видимо, были достаточно частыми явлениями в сравнительно рыхлом обществе времен Будды, насилие учиняется не только над самой женщиной, но и, если она несовершеннолетняя, над ее родителями или опекунами. В случае с прелюбодеянием, насилию подвергается муж женщины, поскольку его семейная жизнь заведомо разрушается. Следует еще отметить, что в буддизме брак является чисто гражданским контрактом, а не таинством. Больше того, допустим развод, и с религиозной точки зрения моногамия не принудительна. В некоторых буддийских странах существуют общины людей, в которых практикуется полигамия, что никак не считается дурным половым поведением.

Положительным соответствием отказа от дурного полового поведения является сантушти (пали – santutthi), или довольство. В случае, если человек холост (соответственно не замужем), он (она) должен (должна) довольствоваться своим безбрачным состоянием. А в браке это означает довольство своим партнером, которого признает окружающее общество. Здесь довольство – это не просто пассивное приятие имеющегося положения вещей. В терминах современной психологии, это означает положительное состояние свободы от необходимости использования секса для удовлетворения невротических нужд вообще и использования секса для удовлетворения невротической потребности в перемене, в частности.

В-четвертых, отказ от лжи. Ложь имеет свои корни в страсти, ненависти или страхе. Если вы солгали, то это либо потому, что хотите чего-нибудь, или надумали навредить кому-то, или потому, что по каким-то причинам боитесь сказать правду. Следовательно, неправдивость коренится в неискусном психическом состоянии. Это не требует дальнейших объяснений. Положительное соответствие «отказа от лжи» – сатья (пали – sacca), то есть правдивость.

В-пятых – отказ от употребления алкоголя и наркотиков, которые вызывают утрату осознанности. В интерпретации этой заповеди есть некоторые расхождения. В некоторых буддийских странах это трактуется как требование абсолютной трезвости; в других – как призыв к умеренности в употреблении того, что, будучи принято в больших дозах, вызывает опьянение. Каждый волен делать свой выбор между этими двумя интерпретациями. Положительное соответствие этой заповеди – смрити (пали – sati), внимательность или осознанность. Это действенный критерий. Если вы в состоянии пить спиртное, не утрачивая внимательности (такое возможно), тогда пейте. Но если вы не можете этого выполнить, тогда воздержитесь. Однако вам следует оставаться предельно честным с самим собой и не претендовать на то, что вы внимательны и осознаны, в то время, когда вы просто навеселе. Таким образом, хотя пятая заповедь интерпретируется как требование умеренности, но, исходя из ее положительного соответствия, в подавляющем большинстве случаев необходима полная трезвость.

(Из лекции №50: «Принципы этики. Правильный поступок», 1968)

ПРИНЦИП НЕНАСИЛИЯ

Хотя мир во всем мире невозможен без запрета ядерного оружия, этот запрет никоим образом не является синонимом мира во всем мире в подлинном смысле слова. Ядерное оружие – отнюдь не единственное оружие в арсеналах суверенных национальных государств. Есть и много иных, некоторые из которых при этом вряд ли менее ужасны, нежели ядерные, и даже если ядерная война станет невозможна, они, тем не менее, смогут нанести цивилизации невосполнимый урон и породить небывалые страдания человечества. Если же мы хотим добиться мира в полном смысле слова, нам следует работать ради того, чтобы уничтожить не только ядерное оружие, но также и обычные вооружения. Мы не хотим уничтожить ядерное оружие лишь для того, чтобы оказаться в ситуации, подобной сегодняшней, только без ядерного оружия. Мы также не хотим уничтожить его лишь для того, чтобы вернуться в ситуацию вчерашнего или даже позавчерашнего дня. Хотя, несомненно, это и было бы несказанным облегчением бремени, почти благодатью для человечества, уничтожения ядерного оружия никоим образом не достаточно. Недостаточно даже уничтожения обоих видов оружия, как ядерного, так и не ядерного. Мира в полном смысле слова можно будет достичь только в том случае, если споры между суверенными национальными государствами, а равно и между меньшими группами и индивидуумами, станут разрешаться исключительно ненасильственными средствами.

Чтобы достичь мира во всем мире в этом полном смысле слова, нам следует углублять наше понимание неделимости человечества и действовать во имя этого понимания с еще большей последовательностью. Мы должны видеть в себе граждан мира в более конкретном, нежели прежде, смысле и избавиться от малейшего налета национализма. Нам следует теснее отождествляться со всем живым и любить все живое более горячей и бескорыстной любовью. Наш голос здравого рассудка и сострадания должен быть для мира слышнее и отчетливее, чем раньше. Мы также должны оказывать на правительства и народы мира – да и на самих себя – такое же давление, которое требуется для запрещения ядерного оружия, но еще настойчивее. А прежде всего, мы должны взращивать свою преданность великому нравственному и духовному принципу ненасилия, который касается как отношений между индивидуумами, так и отношений между группами.

Уже на заре истории – а может быть, это началось вместе с нынешним космическим циклом – в мире действовали два великих принципа: принцип насилия и принцип ненасилия или, как мы могли бы назвать последний, принцип любви; впрочем, любви в смысле греческого евангельского агапэ, а не эроса{140}140
  Слово агапэ употребляется в греческом подлиннике Нового завета в значении любви к ближнему; переводится как «charity». Под эросом, конечно же, не подразумевается эротическая любовь.


[Закрыть]. Принцип насилия выражается и в применении силы, и в обмане, и в таких вещах, как угнетение, эксплуатация, запугивание, шантаж. Принцип ненасилия находит свое выражение в дружественности, открытости, а также в таких качествах, как обходительность, отзывчивость, ободрение, сопереживание, готовность помочь. Принцип насилия предполагает реагирование в ответ; в конечном счете он разрушителен; принцип же ненасилия означает творческое отношение. Принцип насилия – это принцип тьмы; принцип ненасилия – принцип света. Жить согласно принципу насилия – это значит быть то ли зверем, то ли дьяволом, то ли помесью того и другого, тогда как жить по принципу ненасилия – это быть человеком в полном смысле слова или даже ангелом. Конечно, до сих пор люди жили больше согласно принципу насилия, нежели ненасилия. Это получалось потому, что было воз– можно следовать принципу насилия и при этом не уничтожать себя полностью. Но теперь это уже не так. Из-за появления на мировой сцене сверхдержав, обладающих ядерным оружием, отныне стало невозможно жить согласно принципу насилия, ибо в этом случае мы, рано или поздно, уничтожим самих себя. Мы поэтому стоим перед необходимостью либо выучиться жить в согласии с принципом ненасилия, либо вообще перестать жить. Итак, реальная возможность ядерного катаклизма не только позволяет нам осознать истинную природу насилия, воочию являя нам, каковы могут быть последствия насилия, разросшегося до предельных размеров, но и заставляет нас гораздо глубже понять истинную ценность ненасилия. (Из лекции №160: «Буддизм, мир во всем мире и ядерная война», 1984)