Текст книги "Милая Кассандра"

Автор книги: Дениз Робинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Глава 16

Закончив прополку, Кассандра начала сеять новые семена и невольно задумалась, а будет ли она еще здесь, когда они взойдут? Все происходящее казалось ей ночным кошмаром. Как могло получиться, что всего через два с половиной года после свадьбы появляется наглая гетера и уводит ее мужа?

Минуту девушка стояла, опираясь на лопату, и вытирала вспотевший лоб.

Неухоженная, чумазая Касс, в покрытых липкой грязью резиновых сапогах, и красивая лощеная Наташа в норковом манто – забавное сравнение. А что, интересно, на ней было надето, когда они ласкали друг друга в лодочном сарае? Наверное, что-нибудь полупрозрачное, соблазнительное – или вообще ничего!

На Кассандру вдруг накатил приступ истерического смеха. Господи, как цинично! И в самом деле, та девушка, на которой женился Кевин, совсем не походила на нее сегодняшнюю. Когда она работала в антикварной фирме, она всегда чисто и модно одевалась. Ее возлюбленный часто брал прядь ее шелковистых волос и касался их губами и всегда говорил, что волосы ее пахнут свежестью и весной.

Интересно, что он нашептывал Наташе?

Касс вдруг выронила из рук лопату, решив, что на сегодня работа закончена, и пошла в дом. По дороге она увидела ястреба, который зловеще кружил в небе, опускаясь все ниже и ниже. Наверное, он наметил себе добычу – какую-нибудь мирную, маленькую птичку, предположила Кассандра. Да, жизнь жестока, а природа безжалостна. И любовь тоже беспощадна – даже более беспощадна, чем смерть.

Девушка едва сдержала слезы и сжала зубы. Вслух она принялась ругать себя:

– Не распускайся, Касс. Ты ничего не поправишь, если будешь продолжать хныкать, или ненавидеть Наташу, или сходить с ума от тоски по Кевину. Борись за своего избранника, – приказала она себе. – Вот единственный ответ. Не будь трусихой. Пойди в дом и расскажи все мужу; объясни, что тебе все известно, но ты не позволишь этой куртизанке увести его.

И правда, с какой стати Кассандра должна его отпускать? Кевин сам привез ее сюда, они вместе начинали жить здесь, на этой земле.

И девушка снова истерично расхохоталась.

Нет, не надо сейчас идти к нему. Не стоит показываться своему возлюбленному в таком виде. Надо сначала переодеться в самый лучший наряд и вылить на себя полфлакона духов. Его надо вернуть. Его – надо – вернуть.

Неизвестно, чем бы кончился этот дерзкий план, потому что он так и не был приведен в исполнение.

Произошло нечто из ряда вон выходящее.

Касс подошла к двери дома как раз в тот момент, когда к дому подъехало такси. Из него вышел высокий прямой мужчина, знакомый до боли, ее отчим! Вот это да! Надо же, генерал, собственной персоной! Какие еще сюрпризы преподнесет ей сегодняшний день? Он-то откуда взялся? Мистер Вудбер никогда у них не бывал. Сам он не напрашивался, а Мартины тем более не горели желанием его приглашать. Впрочем, он не забывал присылать падчерице на Рождество поздравительные открытки из своего клуба, а Кассандра всегда отправляла ему открытку на день рождения, потому что чувствовала, что маме это было бы приятно. Но Рождество давно миновало, и они даже не знали, жив ли он еще.

Но генерал Майлз Вудбер был жив, здоров и очень бодр. Он даже пополнел и отпустил небольшое брюшко, утратив былую армейскую выправку.

Старик неторопливо расплатился с таксистом и повернулся к девушке.

– Бог мой! – воскликнул он, глазея на нее сквозь очки. – Это ты? Я тебя сразу и не узнал.

– Да, наверное, вид у меня немного неприятный. Я работаю в огороде, выращиваю овощи для продажи, – пояснила Касс с усмешкой и прибавила: – Здрасте, здрасте! Вот не ожидала вас увидеть. Должна сказать, я немного шокирована.

С неизменной любезностью он приподнял шляпу в знак приветствия и снова нахлобучил на голову.

– Как дела, Кассандра?

И вдруг, глупо, не к месту, девушка разрыдалась. Она не могла больше сдерживаться. Пропалывая репу, она словно заново переживала все свои горести и обиды, но теперь вдруг напряжение спало, и она страшно обрадовалась, увидев своего отчима. Касс почти не обращала внимания на его слова: генерал извинялся, что приехал без приглашения, посчитав, что обязан это сделать ради своей покойной жены, память о которой глубоко чтит, чтобы лично убедиться, что Кассандра «жива и здравствует». Затем он заявил, что не прочь слегка перекусить, а потом осмотреть их владения.

И вдруг старик увидел, как его падчерица закрыла лицо руками и начала даже не всхлипывать, а плакать навзрыд, словно ребенок.

Это было так необычно, что генерал растерянно замолчал. Он совершенно не выносил, когда плакала его бедная Дороти, и вообще не терпел женских слез, но Касс он никогда не видел плачущей, даже в детстве, когда ее наказывали. Порой он даже проникался уважением к ее несгибаемому бойцовскому духу. Никогда нельзя сдаваться – а это первое, что должен уяснить себе каждый солдат.

Но сейчас, стоя рядом с ним, девушка рыдала так горько, так безутешно, что мистер Вудбер просто не знал, как поступить. Не в его натуре было выказывать сочувствие к людям, которые проявляли, по его мнению, «слабость». Его всегда раздражало, когда Дороти начинала хныкать. Но эта девочка не хныкала, нет. У нее случилось какое-то горе.

И тут генерала ошарашила внезапная мысль: «Наверное, этот парень, за которого она выскочила, все-таки оказался негодяем – я так и думал!»

С удовлетворенным видом он подошел к Касс и успокаивающим тоном произнес:

– Ну, ну, дорогая, не надо. В чем дело? Я думал, что увижу тебя довольной жизнью хозяйкой процветающего поместья, а ты?

Кассандра ничего не отвечала, закрывая лицо руками и отчаянно качая головой.

Отчим взял ее за руку.

– Не стоит стоять тут, на ветру, сегодня холодно, а у меня горло стало слабовато в последнее время, – продолжил он. – Неужели ты так и не пригласишь меня в дом?

И тут, к его несказанному ужасу, падчерица кинулась к нему на грудь, и старик невольно протянул руки, чтобы принять ее в свои объятия. Заикаясь и всхлипывая, девушка бормотала:

– О, г-генерал! Г-генерал. Лучше б-бы я ум-м-мерла! Лучше бы меня похоронили вместе с мамой!

Эти слова сильно его потрясли. Такого он не ожидал. Мистер Вудбер откашлялся.

– Боже, что ты говоришь. Не надо так. Что за чушь, право, – обеспокоенно проговорил он. – Кассандра, это совсем на тебя не похоже, ты же у нас всегда была бойцом.

Касс захлебнулась слезами и внезапно пришла в себя. Она была ошеломлена, осознав, что генерал прижимает ее к своей груди и гладит по голове. Но от этого девушка сразу успокоилась. Она перестала плакать, вытерла распухшее лицо и хихикнула.

– Вы, наверное, решили, что я с ума сошла. Простите, не знаю, что на меня нашло. Что-то у меня нервы расшатались.

Отчим вытащил огромный платок из кармана пальто и протянул ей.

– На вот, утрись, высморкайся как следует и проводи меня скорее в дом, там все расскажешь.

И Касс повела его в дом. Она постаралась побыстрее миновать закрытую дверь в кабинет Кевина. Она слышала, как там стучит пишущая машинка, и поняла, что он работает. Девушка опасалась встречи с Морисом и Наташей, но их «ситроена» на обычном месте не оказалось.

Радуясь, что гостиная не занята, Кассандра провела туда генерала и нашла ему удобное плетеное кресло на веранде. Высморкавшись в предложенный платок, она сообщила:

– Я выстираю его и пришлю вам почтой.

– Вот еще, он мне нужен на обратном пути, – проворчал Вудбер.

– Я его постираю, прежде чем вы уедете.

– Всегда ты споришь. – Чуть улыбнувшись, старик дружелюбно посмотрел на нее из-под кустистых бровей.

Касс успокоилась. Она налила генералу бокал шерри, от которого он не отказался. Он даже приподнял бокал в ее честь и с тяжеловесной офицерской учтивостью провозгласил:

– За вас. Потом поинтересовался: – А где твой муж?

– Работает, – отозвалась падчерица.

– Над чем?

Она вкратце рассказала ему, чем занимается Кевин, упомянула о его новой книге, похвалила литературный талант супруга и его самого. Ни за что не расскажет она генералу о том, что стало ей известно сегодня утром.

– Кевин просто образцовый муж, мы с ним счастливы, – весело болтала она. – А я расплакалась перед вами, как последняя дурочка, просто от усталости. Я много работала последнее время, потому что с деньгами у нас негусто.

Генерал не особенно задумывался, почему люди ведут себя так или иначе, поэтому поверил ей на слово, только чуть удивленно приподнял бровь.

– Ясно. Я ведь, собственно, приехал посмотреть, все ли у тебя в порядке, – пояснил отчим. – А когда ты так… так странно меня встретила, я был, признаться, несколько обескуражен.

Касс ответила, внутренне попросив прощения за откровенную ложь:

– Я так рада была вас видеть, генерал… Думаю, со мной просто случилась легкая истерика от неожиданности.

И она была вознаграждена. Каменное лицо отчима расплылось в улыбке, ледяные глаза слегка оттаяли.

– Да? Неужели? – воскликнул он. – Все-таки мы с тобой частенько ругались. Когда мы с твоей мамой только поженились и ты была еще малышкой, я был очень к тебе привязан, Кассандра, – признался Вудбер. – Но потом ты выросла, и все пошло не так… Но я часто тебя вспоминал и надеялся, ради твоей матери, что твое замужество окажется удачным.

– Да, я очень довольна, – с натужной веселостью сказала Касс. – И больше мы не будем с вами ссориться, правда?

– Нет, нет, ни за что, – покачал головой Вудбер. – Признаться, я рад, что мы встретились. В конце концов, у меня больше никого нет, кроме тебя.

Девушка направилась было в кабинет Кевина предупредить, что приехал отчим, но застыла перед дверью. Она не хотела, чтобы супруг видел ее такой – с заплаканным лицом, грязью под ногтями, всклокоченными волосами.

Кассандра повернулась и побежала наверх. Через несколько минут, с припудренным носиком, умытым лицом и чистыми руками, она вошла к нему.

Писатель сидел за столом и что-то, согнувшись, набрасывал. Комната была наполнена клубами сизого дыма.

– Ну и духота у тебя здесь, – произнесла Касс.

Она старалась говорить так, словно ничего не случилось, хотя ее сердце заныло, словно его сжала чья-то жестокая рука, когда муж повернулся к ней лицом – красивым, узким лицом, которое было ей так дорого, с синими ирландскими глазами…

Неожиданно смутившись, миссис Мартин начала долго и бессвязно рассказывать своему супругу о приезде отчима.

– Я знаю, он явился без приглашения, но прошу тебя, не сердись и не давай ему понять, что он некстати, – умоляюще проговорила она. – Старик изменился за это время, смягчился, и мне кажется, ему очень одиноко. Я пригласила его на обед.

Кевин начал что-то говорить, но жена снова его перебила.

– Он ведь не хуже, чем Куррэны, в конце концов, – раздраженно заявила она. – Их тоже никто не звал, однако они остались. А Вудбер все же мой родственник.

Касс закончила свою маленькую речь нервным визгливым смехом, и мужчина внимательно и удивленно посмотрел на свою супругу. Он не понимал, что творится с Касс. Как-то она странно себя ведет. Но Мартин не стал ни спорить, ни возмущаться. Он все еще терзался угрызениями совести, и его не оставляла смертельная тревога из-за последствий собственной опасной интрижки.

Черт бы побрал эту Наташу!

Муж и жена посмотрели друг на друга, чувствуя себя чужими людьми: один не понимал душевного состояния другого.

– Ну ладно, ладно! Хорошо! – кисло согласился писатель. – Пойду предложу старику что-нибудь выпить. Кто бы мог подумать, что он вдруг возьмет и притащится в такую даль.

– Он сейчас на веранде, смотрит на озеро и мечтает устроить охоту на уток, – нервно рассмеялась Кассандра. – Пойду приготовлю что-нибудь поесть на скорую руку.

И она вышла, не дожидаясь его ответа.

Девушка надеялась, что Кевин будет с генералом любезен и выдержан. Она даже удивилась, что он не стал ворчать, что его отрывают от работы, впрочем, с горечью думала она, вынимая несколько яиц из корзинки, даже хорошо, что супруг не начал пререкаться. А то она бы не сдержалась и выложила ему все услышанное сегодня утром. Хотя Кассандра по-прежнему была расстроена и сбита с толку, дружелюбное отношение ее избранника к генералу пролило немного бальзама на ее раны. Она пошла звать мужчин за стол.

Миссис Мартин решила подать обед в большой столовой в голландском стиле. Она знала, что отчим не одобряет, когда едят на кухне. Гость и хозяин болтали за бокалом вина, довольно живо обсуждая повадки диких птиц. «Просто поразительно, – отметила она, – как оживленно Кевин беседует с Вудбером». Пару дней назад Касс была бы этим очень довольна. Но сегодня вежливость мужа только укрепила ее подозрения. Почему это он так любезен? Может быть, это означает, что у него нечиста совесть?

Девушка была рада, что за обедом мужчины беседовали друг с другом, не пытаясь втянуть ее в общий разговор. Она сидела молча, нехотя ковыряя свой омлет и чувствуя себя совершенно разбитой.

– Благодарю за превосходный обед, Кассандра, – объявил генерал. – Отличный омлет. И столовая у вас очень приятная, старинная голландская мебель. Мне нравится.

Кевин сделал вид, что выходит вместе с Вудбером, потом развернулся и бесшумно вбежал на кухню, где Касс налила в таз горячей воды и взбивала в нем мыльную пену.

– И сколько мне еще развлекать твоего отчима, изображая гостеприимного хозяина? – свистящим шепотом возмутился он.

– Пока кофе не выпьем, – отозвалась жена.

– А ты не можешь бросить посуду и пойти поболтать с ним? – сердито спросил парень. – Я не в силах один поддерживать разговор.

– Обычно тебе это дается без труда, – съязвила Кассандра. – Мне показалось, что вы очень мило беседовали.

– Да, надо признать, он стал любезнее, чем в былые дни, но мне он все равно не нравится, – отозвался писатель.

Не сдержавшись, Касс резко повернулась к нему и бросила:

– По крайней мере, он ухаживал за моей матерью до ее смерти.

Мартин сразу понял, что назревает скандал, и ощутил нарастающую волну паники.

– На что ты намекаешь? – нервно поинтересовался он.

– По крайней мере, мама с ним была по-своему счастлива.

Кевин ошарашенно посмотрел на жену:

– А ты со мной, значит, несчастлива?

Касс едва не высказала ему в лицо, как он обидел ее своей изменой, но, даже шипя от гнева, она чувствовала, что любит его по-прежнему, любит всем сердцем. Она не должна устраивать сцен, по крайней мере, пока не уедет отчим.

Девушка отвернулась к тазу с горячей водой, сунула в него руки и сказала:

– Иди, пожалуйста, обратно к генералу и дай мне спокойно помыть посуду. Я просто устала, у меня сдают нервы, вот и все.

– Нет, но в чем все-таки де… – начал ее супруг.

– Ни в чем, – перебила его Кассандра.

Кевин взъерошил волосы и вышел из кухни, громко хлопнув дверью.

Касс вытерла руки и прижала их к лицу. Она захлебывалась слезами, чувствуя нестерпимую боль и отчаяние.

Неся на веранду поднос с кофе, она уже успокоилась. На мужа она и не взглянула, но отчиму улыбнулась, и он тоже скривил тонкие губы в некоем подобии улыбки.

– А! Кофе! Нет ничего лучше чашечки крепкого хорошего кофе после обеда, – обрадовался генерал. – Ты всегда хорошо готовила кофе. Твоя бедная мама, правда, тоже, – добавил он. – Я, помнится, чуть не галлонами его пил, когда мы с частью стояли в Египте. Чертовски хороший турецкий кофе.

Только когда напиток был выпит до последней капли, и ни минутой раньше, мистер Вудбер спросил, не отрывает ли он их от работы.

– Пора ехать обратно, – заявил он. – Я знаю, что появился без предупреждения. Спасибо, что угостили обедом.

Мартин, старательно избегая взгляда жены, подтвердил:

– Да, признаться, я хотел сегодня закончить статью. Утром звонил мой редактор. Сказал, что хотел бы получить ее завтра с утренней почтой.

– Вот именно, – поддакнул старик. – Рад, что вы стали зарабатывать. Непременно почитаю эту вашу книжку, когда она выйдет.

И вдруг у Касс возникло неожиданное, но настойчивое желание задержать отчима. Ей не хотелось проводить остаток дня с Кевином и Куррэнами.

– Генерал, если вам не хочется уезжать, оставайтесь, – предложила она. – Правда, сейчас идет дождь, но, если хотите, мы можем вместе прогуляться вокруг озера.

– О нет, благодарю, дорогая моя, – отозвался он. – Мне и правда пора уже отправляться домой. Я последнее время стал слишком легко простужаться, а сегодня не самый лучший день для прогулок. Такая влажность! Ну, ничего, я побывал у вас, посмотрел ваш дом, и он мне понравился. Как-нибудь заеду еще.

– Конечно, – вежливо кивнул Кевин.

– Если только мы здесь останемся, – выпалила Кассандра.

Отчим недоуменно посмотрел на нее.

– Только не говори, что вы собираетесь отсюда уезжать, – удивленно произнес он. – Вы же только недавно здесь обосновались.

Девушка ничего не ответила. Супруг не спускал изумленного взгляда с ее лица.

– Не знаю, что Касс имеет в виду, – смеясь, сказал он генералу. – Конечно, мы будем жить здесь.

– Ты так считаешь? Ты вроде бы на днях упоминал, что нам не по карману содержать такой громадный дом, – заявила Касс нарочито беззаботным тоном и холодно улыбнулась. – Мы вылетим в трубу, если только не возьмем платных постояльцев вместо Куррэнов, которые уезжают.

Писатель понял, что в словах жены таится какой-то зловещий намек, и благоразумно промолчал.

Генерал поднялся.

– Если вы не против, пойду одеваться. Кевин, вызовите мне, пожалуйста, такси, – попросил он.

Когда старик ушел, Мартин уставился на Кассандру долгим вопросительным взглядом.

– Касс, в чем дело? – встревожился он. – Почему ты решила, что Наташа и Морис уезжают?

– Если они отсюда не уедут, то уеду я, – отрезала девушка ледяным тоном.

Это заявление совершенно сбило Кевина с толку. Он попытался выяснить, что происходит, но потерпел неудачу.

Глава 17

Кассандра настояла на том, чтобы проводить отчима на такси до Челмсфорда.

– Водитель нас знает, он потом отвезет меня обратно в Колд-Даттон, – объяснила она. – А от деревни доеду до дому на автобусе. Мы живем недалеко от остановки.

Генерал был очень этим доволен, но Кевин был рад куда меньше.

– Касс, мне надо с тобой поговорить, – мрачно произнес он.

– Мне тоже надо с тобой поговорить, – холодно ответила девушка. – Но не сейчас.

Разговор шел в кабинете. Мистер Вудбер сидел на веранде, дожидаясь такси. Мистер и миссис Мартин рассерженно смотрели друг на друга. Оба были на грани срыва, но держались из последних сил. Кевин словно воочию видел, как между ними разверзается пропасть, и ему стало страшно: он понимал, что теряет Касс. Он уже жалел, что родился на свет, что Наташа родилась на свет и что весь этот омерзительный кошмар произошел с ними. Писателю уже было наплевать, какую участь уготовила ему судьба, он хотел только одного – чтобы Кассандра была счастлива. Его милая, славная Кассандра! Как ужасно было видеть ее отчужденное, злое лицо, на котором словно было написано: «Мне все известно, и я тебя ненавижу!»

До сих пор он не видел в ее светло-карих добрых глазах ничего, кроме любви и преданности.

Касс уехала с отчимом, ни сказав мужу больше ни слова.

Когда они ушли, Кевин испытал такие мучения, которые раньше даже не мог вообразить.

Он искренне любил Кассандру. Поэтому на ней и женился. Как же он смел даже подумать о том, чтобы изменить ей с Наташей? Он не знал, как пережить этот вечер, как сохранять видимость дружеских отношений с Куррэнами, а главное – с женой.

Так долго продолжаться не могло. Атмосфера накалялась, надвигалась буря, которая должна была положить конец лжи и фальши.

Мартин попытался писать, но не смог выжать из себя ни строчки. В уме у него крутились мысли одна мрачнее другой.

Он не знал, откуда Касс стало все известно. Он не удивился бы, если бы выяснилось, что ей все рассказала Наташа. Он не пережил бы боли, если бы Кассандра от него ушла или никогда не смогла бы его простить.

Мужчина бродил, как привидение, по комнатам большого пустого дома. Наконец он оказался в их спальне и застыл, удивленно озираясь вокруг. В комнате царил хаос. Носки Касс, которые она обычно надевала с фермерскими ботинками, валялись на полу, вымазанные в глине, сами ботинки стояли рядом. Весь ночной столик был усыпан пудрой. Грязные джинсы и свитер, в которых девушка работала на огороде, были небрежно брошены на постель. Расческа лежала на полу рядом с кроватью. Мартин нагнулся и поднял ее. Похоже было, что Кассандра очень торопилась. Он вдруг вспомнил, как храбро она когда-то противостояла генералу, как ослушалась своих родственников ради возможности жить с Кевином, как старалась навести порядок и уют в их паршивой квартирке на Грум-стрит. Несмотря ни на что, они были там счастливы, хотя нуждались и отчаянно старались вырваться из нищеты. Они были близкими, родными друг другу.

Парень сел на краешек кровати и схватился руками за голову. Как же ему развязать этот запутанный узел судьбы и при этом удержать Касс? Для него это было главным. Он не знал, надолго ли жена задержится в Челмсфорде и что будет, когда она вернется. Взорвется ли, наконец, вулкан, клокотавший в ее душе. И если да, то чем все это закончится.

Писатель вдруг понял, что не в силах больше оставаться в опустевшем жилище, и решил пойти погулять в лес, чтобы там, подальше от дома, разобраться в сумятице своих мыслей.

Он пробирался по мокрой скользкой дороге, в непромокаемом плаще, без шляпы, и пытался осмыслить происходящее. Однако его больная совесть неизменно влекла его по извилистой тропе воспоминаний к тому Дню, когда они впервые занимались любовью с Наташей.

Тогда он забыл обо всем на свете, сжимая в объятиях ее обольстительное гибкое тело. В ту минуту мужчина чувствовал себя победителем, завоевателем, потому что эта прекрасная женщина наконец оказалась в его власти. Она смеялась, глядя на любовника своими раскосыми, кошачьими глазами и шептала:

– Я с ума по тебе схожу. Скажи, что любишь меня, милый.

Но Кевин так и не смог произнести этих слов: «Я тебя люблю». Он сказал только, что тоже обожает ее. Потому что даже в безумном опьянении страстью он чувствовал, что любит только Кассандру.

Мартин все шел и шел вперед, пока не промок насквозь и не устал до изнеможения. Наконец он повернул обратно к дому.

Легче ему не стало, но зато он твердо решил, как поступать дальше. Он обо всем расскажет Касс, не дожидаясь ее обвинений. Он должен убедить жену, что поддался минутному искушению, и умолять ее о прощении.

Было почти пять часов, когда Кевин открыл тяжелую парадную дверь. Над домом и прудом сгустился полумрак. Он быстро скинул пальто и крикнул:

– Касс!

Молчание. Везде было темно и тихо. Кевина охватил страх. Страх, что Кассандра уехала с отчимом в Лондон и больше не вернется.

– Касс! – кричал он, охваченный паникой.

Внезапно Мартин заметил свет на втором этаже и фигуру Мориса Куррэна на лестнице. Тот был в пальто и шелковом кашне, как будто он тоже только что вошел.

– А, Морис, вы уже вернулись, – дружески проговорил писатель.

Француз, держась одной рукой за перила, а другой тяжело опираясь на палку, медленно спускался с лестницы.

– Да, вернулся.

– А Наташа? – Имя чуть не застряло в горле у Кевина.

– Нет. Ее со мной нет, – равнодушно ответил пианист.

Морис преодолел последнюю ступеньку. Какое-то время он молча постоял рядом с хозяином дома, и тот заметил, что маленький трогательный француз смертельно бледен. Его обычно тщательно причесанные волосы были растрепаны.

– Наташа больше не вернется, – добавил Куррэн тихо и медленно.

Первой реакцией Мартина на эту новость было чувство облегчения, но оно тут же сменилось тревогой: Морис явно был глубоко расстроен.

– Нет, подождите… Я что-то не понимаю… Что происходит? Идите сюда, выпьем по рюмочке коньяку, и вы мне все расскажете, – смущенно забормотал молодой человек.

– Да, давайте, – произнес музыкант с душераздирающим вздохом. – Благодарю. Коньяк будет весьма кстати.

– Кстати, вы Касс не видели? – спросил у него Кевин по пути в гостиную, где включил верхний свет и обогреватель.

Было очень холодно, и Морис весь дрожал.

– Ее нет дома, – отозвался француз. – Я сам ее искал, но ее нигде нет.

Сердце Мартина упало.

– Она уехала часа два назад, проводить отчима на поезд в Челмсфорд.

– Отчима? – повторил пианист. Говорил он тихо и бесстрастно, словно его ничто не интересовало.

Кевин вкратце рассказал ему про генерала, потом принес бутылку коньяку. Морис сел в кресло и выпил рюмку, которую налил ему писатель.

– Вы вернулись на поезде?

– Нет. Признаться, я шиканул, – покачал головой собеседник. – Я чувствовал себя несколько… нездоровым и поймал в Лондоне машину.

Молодой человек внезапно почувствовал, что ему самому не мешало бы выпить.

– А что с Наташей? – осмелился наконец спросить он.

– Она меня бросила, – ответил Морис, открывая глаза. – Она и вас бросила, Кевин.

Хозяин дома почувствовал, как бешено застучало его сердце. Лицо обдало горячей волной стыда. Но Куррэн не дал ему возможности оправдаться.

– Я все знаю, Кевин, – тихо продолжал он. – Не переживайте. Повторяю: она бросила нас обоих. Однако мне тяжелее это пережить, я все же был ее мужем.

Мартин, онемевший и подавленный, чувствуя себя последним мерзавцем, залпом выпил свой коньяк.

– Послушайте, Морис, – начал он. – Я…

– Вы были влюблены в мою жену, – закончил за него музыкант. – Я знаю.

– Нет, – с жаром возразил мужчина. – Этого оправдания у меня нет. На самом деле я не был в нее влюблен. Господи, сам себя не понимаю. Вы, должно быть, считаете меня негодяем?

Француз испустил глубокий беззвучный вздох.

– Признаться, да. Но мне вас скорее жаль, – добавил он. – Я и сам когда-то был глуп и наивен. Наташа женщина коварная – коварная, как сам дьявол. У нее нет сердца. Только обворожительное лицо и тело, которое сводит мужчин с ума.

– А как вы обо всем узнали? – понуро спросил Кевин.

– Я знал об ее измене с самого начала, – пояснил француз. – Я все слышал… Не станем вдаваться в подробности, которые не принесут ничего, кроме огорчений.

– Что сказать? Я виноват. Я подлец. Мое поведение непростительно, – выдавил писатель.

– Мне кажется, все можно простить, когда речь идет о настоящей любви, – ответил на это Морис Куррэн. – Вы молодой, сильный мужчина, талантливый, с богатым воображением, вас должна волновать красота. Мужчины на многое способны ради красивой женщины, они готовы идти на огромный риск ради обладания ею. Наташе нетрудно было соблазнить вас. Когда-то она и меня завоевала. Так же она обольщала и своего первого мужа, и множество любовников. Она никогда не была верна мне – она ненасытна. Так что, когда я превратился в инвалида, а Наташа встретила вас здесь, в деревенской глуши, она снова принялась за старое.

– Мне нет прощения, – заявил Кевин. – Я не имел права…

– Кто вспоминает о правах в делах любви? – перебил его музыкант. – Люди выдумали законы и моральные принципы, но они остаются людьми – а значит, недалеко ушли от животных, наших предков. Вы страдаете оттого, что изменили своей жене и обесчестили меня. Что ж, я лично вас охотно прощаю. Наташа всегда напоминала мне пантеру – красивая, алчная, жестокая. Она хватала очередную жертву, терзала ее и оставляла умирать в мучениях. Я и раньше был ей не интересен. Когда-то я любил ее. Я был наивен, полагая, что ей нужны моя нежность, моя забота. Теперь я научен горьким опытом. Для вас это тоже был печальный урок, Кевин.

Писатель уткнулся лицом в ладони.

– Я пристыжен и разбит наголову, – произнес он. – Вы слишком благородны, это невыносимо.

– Благороден, – хрипло рассмеялся Морис. – Что за чисто английское слово! Пожалуй. Мне следует вам кое-что сообщить. Сегодня по дороге в Лондон Наташа открыто поведала мне о вашем романе, но заявила, что больше не хочет жить в этом доме, поскольку ей стало там скучно. Она хотела сделать гадость Касс, все ей рассказав, но я предупредил супругу, что в этом случае лишу ее наследства – у меня остались кое-какие деньги во Франции. А Наташа любит деньги.

Кевин резко поднял голову и удивленно взглянул на собеседника.

– Ничего не понимаю, – заявил он.

– Да, вот так, молодой человек. Я глубоко уважаю вашу жену. Она чудесная женщина: смелая, добрая, трудолюбивая, нежная и женственная. И она так преданно вас любит… Лучше я завещаю все деньги своей неверной супруге, чем позволю ей причинить боль милой Кассандре, – объяснил музыкант.

– Я очень тронут, Морис. Рад, что вы такого высокого мнения о Касс. Но она уже знает. Она все знает, – печально сообщил Мартин.

Теперь уже француз повернул голову и внимательно посмотрел на хозяина дома:

– Откуда? Кто ей сказал?

– Не знаю, – покачал головой парень. – Это еще надо выяснить.

– Да, это настоящая трагедия. А я хотел избавить ее от страданий, – вздохнул Морис.

– Видит бог, я не хотел причинять ей мучения! – горестно воскликнул Кевин и начал в ярости колотить кулаком по ручке кресла. – Кто бы мог подумать, что все так скверно обернется. Я оскорбил вас, человека, которого уважаю и считаю другом, а уж про несчастную Касс и говорить нечего. Мне нет прощения.

– Да бог с ним, с прощением. Наташа сюда больше не вернется. Мы разводимся, – ошарашил его Куррэн. – Она сегодня переночует у наших общих знакомых в Лондоне, а завтра летит в Париж. Когда мы там жили, ей предлагали работать манекенщицей в одном из домов высокой моды. Все-таки у нее блистательная внешность и безупречная фигура. Думаю, очередной кавалер тоже очень скоро найдется. – И он мрачно рассмеялся.

Кевин с тревогой посмотрел на часы:

– Но куда же подевалась Кассандра?

Он оставил Мориса на диване в гостиной, погруженным в свои безрадостные мысли, а сам пошел звонить таксисту. На вопрос писателя водитель ответил, что привез миссис Мартин обратно около половины третьего. Она попросила высадить ее в деревне.

Мартин положил трубку. Касс должна была давно уже вернуться домой, даже если бы она шла из деревни пешком. Где же она может быть? Единственное место, куда она могла бы отправиться, – в гости к местному доктору, Филиппу Андерсону. Кассандра подружилась с его женой, Стеллой, симпатичной женщиной, у которой недавно родились двойняшки.

Обеспокоенный не на шутку, мужчина невольно вспомнил тот день, когда жена вернулась от них, впервые увидев малышей. Она прижалась щекой к его плечу и прошептала:

– Давай не будем затягивать с детьми, Кевин. Я понимаю, ты стремишься встать на ноги, но мне так хочется иметь полноценную семью, хочется, чтобы у нас был ребенок. Сегодня я безумно позавидовала Стелле, – произнесла Касс. – Она такая счастливая, а малыши просто очаровательные.

Писатель тогда только посмеялся и ничего не ответил.

Весь издерганный, измученный сомнениями, он вернулся в гостиную и увидел, что она пуста. Хлопнула дверь на веранде, и по комнате прошелся сквозняк. Ужасное предчувствие охватило вдруг Кевина. Он выбежал на веранду. Холодный ветер вздымал волны на озере, брызги летели ему в лицо. В этот момент хозяин дома уловил едва слышный крик: