Текст книги "Огненный дождь"

Автор книги: Денис Субботин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 46 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

12. Ярослав. Базиликанский прорыв. Замок Сальма. Ночь на 7 месяца Вересеня

Ночь в горных местностях обрушивается оглушительно быстро. Казалось бы только что распускало лучи Коло, и уже – темнота, хоть глаз выколи. Впрочем, вокруг замка было светло, словно днём – дружинники на прилегающих улицах спешно строили засеки, жгли костры. Тут же и столовались – как без этого… Кое-где уже и песни слышались – пока протяжные, мирные, тихие… Многие отдыхали. Ярославу было не до отдыха. Сотня сильно пострадала при штурме, и хотя убитых было на удивление мало, раненных хватало. И сам он не обошёлся без царапины, да ещё из десятников Жароок и молодой Некрас выбыли насовсем. Жароока пришлось списать в обоз – руку не смог спасти сам ведун Добробог. С Некрасом разговор был особый… Некрас струсил, и это вспомнилось после боя. Трусость его десятка, и тут не было несогласных, чёрным пятном легла на всю сотню. Потому весь десяток – под ропот десятников – Ярослав при поддержке Ивещея рассеял по остальным, а на место их набрал новый, из тех же самых остальных десятков. Во главе – тут взвыл Яросвет, – сотник поставил Ждана. Ещё и напутствовал его соответствующе. С десятником Некрасом поступили жёстче. Вряд ли заслуживал такой доли, потом при штурме башни сражался он честно, но после боя воины ещё не отошли и приговор был общим а воевода Ивещей своей волей его утвердил – прочь из дружины.

Сейчас сотня Ярослава, а с ней – ещё одна сотня, не дружинная, городовой рати, стояли, преграждая дорогу базиликанцам по Гончарной улице. Длинная и узкая, улочка эта вела к западным воротам города. Если выехать за ворота и продолжать ехать по дороге прямо, можно до самого Фронфора доехать. Так что направление здесь важное. Наиважнейшее. Не зря, ох не зря на него поставили его, Ярослава!

Впрочем, сотник не слишком высоко себя превозносил. Просто – знал, ему и сказано было в открытую… Другое дело, о том же наверняка говорили всем сотникам. И уж они, окрылённые доверием, выкладывались до конца. И сражаться собирались, если доведётся, тоже до конца.

– Слышь, брат-сотник, – окликнул Ярослава сотник ополчения, Нелюб Чернец. – Что-то тихо у них там. Слишком тихо.

– Это да, – пробурчал Ярослав. – Если они сегодня сдаваться поутру будут, то – да. Да и если обороняться будут – тоже. К князю, что ли, послать!

– К князю, – фыркнул Нелюб. – Князь, бедный, измотался за день, как Змей зимой. Пущай хоть маленько вздремнёт.

Тут и началось, ещё Влесово Коло за середину своего пути перевалить не успело. Ворота открылись со страшным грохотом створок о стены воротной башни, и наружу хлынула конница базиликанцев. Много конницы – несколько сотен.

– Тревога… – севшим голосом прошептал Ярослав. – Нелюб, тревога же!

Но воины у засеки, вроде и трапезничающие, успели подхватиться на ноги. Пока ратники Нелюба сколачивали короткую и тонкую "стену", передовая застава – два десятка засевших в домах лучников ударили стрелами встречь врагу. Вроде и немногих сбили с коней, но всё равно скок задержали и дали товарищам время изготовиться к сражению…

А ведь и угадал князь Лютень, именно по этой улице заставу усилив вдвое! Как раз через Гончарную улицу базиликанская конница ринулась на прорыв. Почти вся – за исключением трёх сотен, повернувших против камнемётов и прочих укрытых за спешно поставленной стеной гуляй-поля пороков. Там уже шла сеча, на выручку осадной тысяче спешно выметнулись с улиц заставы… Ярослав и его кмети до дела ещё не дошли.

– Стоять крепко! – не щадя глотки, заорал сотник Нелюб. – Ярославушка, прощевай пока.

– Живы будем, встретимся, – ответил Ярослав. – Держитесь, сколь сможете. Ну, и я подмогну.

Дружинная сотня садилась на коней в спешке, ибо сотня ратная, городовая, уже резалась и скрежет железа о железо слышен был отчётливо.

– Поспешай, браты, – торопили конники друг друга. – Там – бой!

Сотник Ярослав, оглянувшись, вновь убедился – Перун пока оберегал его дружину. Почти восемь десятков в седле – это много и сила это – огромная. Правда, чтобы против четырёх сотен выйти – всё же маловато.

– Вперёд! – заорал он, вздымая к чёрному ночному небу секиру. – Постоим за Рода!

– Слава! – откликнулась сотня, и копыта застоявшихся за день коней звонко ударили в плиты мостовой. Лихо взяли, споро перейдя на намёт, вымахали за засеку…

Ратная сотня Нелюба своё дело сделала честно. Их, разумеется, смяли. Не могли не смять, когда соотношение: четыре к одному. И многие погибли почти сразу… Но каждый из них кого-то, а забрал с собой. Площадь покрыта была телами людей и коней, оставшиеся в живых ратники сражались отчаянно. Разорванная на части, остервенело огрызающаяся контратаками, сотня являла собой сейчас единственную серьёзную преграду на пути базиликанцев. И те, хоть и было их куда больше, ничего с этим препятствием поделать не могли. Да впрочем, на узком пространстве и дружинники Ярослава не шибко больше сделали бы. К тому же – дома вокруг. Засевшие в окраинных домах два дружинных десятка давно уже израсходовали все стрелы, но – десятников Ярослав отбирал с разумением – из окон летел настоящий град снарядов. А что многие из них в воинском деле никогда прежде не применялись, так и не очень-то важно. Зато когда сундучок с драгоценными каменьями – дома были богатые и жили в них люди состоятельные – рушится тебе на голову, не убережёт даже булатный шлем. Прежде шея хрустнет…

Впрочем, как бы ни сражались ратники Нелюба Чернеца, их стойкости должен был прийти коней. И он пришёл, но как раз в это время на площадь выплеснулась сотня Ярослава. Вернее, те десятки, что остались в ней после выделения двадцати воинов в заставу. Хватило как раз для того, чтобы завязать встречную сшибку и на некоторое время задержать базиликанцев.

Потом, отбиваясь от трёх насевших на него вражеских конников, Ярослав в отчаянии увидел – уходят! Сотня или чуть больше базиликанцев не стала задерживаться и добивать уцелевших противников, или ввязываться в жестокий и без определённого исхода бой с воинами Ярослава. Она – уходила! А остающиеся самоотверженно и умело перекрывали дорогу застрявшим дружинникам… Гнилой череп базиликанца хрупнул под секирой – вместе с шлемом, как спелый арбуз. Глухо рыча, Ярослав вспорол живот другому и против него вновь – уже второй раз за бой – остался только один соперник. То есть, уже не соперник – Ждан не думая долго, всадил ему в спину сулицу. Не двобой сейчас, так и не до честных схваток! Можно в спину подло ударить, можно втроём на одного навалиться…

– Ждан, они уходят! – проорал Ярослав, привстав в стременах.

– А мы что можем? – оскалился тот зло. – Завязли, сотник!

– Надо, Ждан! – одним коротким броском отправляя нож в распахнутый в ужасе рот катафракта, процедил Ярослав. – Где там Яросвет?!

– Занят! – ответил за десятника кто-то из воинов. – Его там пятеро бьют… у стенки!

Воин тут же и погиб, не уследив за всеми сторонами света, но то, что не указал место, где погибал Яросвет, значения уже не имело. Только вокруг Яросвета могла быть такая замятня. Ярослав пустил коня туда, но оказалось – долго. Тяжёлый владенской жеребец совершенно не приспособлен был к бою на узких улочках. Ярослав очень скоро застрял всерьёз. Вокруг – почти сплошь враги, своих же никого. На него насели со всех сторон и трижды или четырежды лишь кольчуга уберегала от гибели. Один раз и она не удержала – кольца на миг разошлись и туда, обжёгши рёбра холодом калёного железа, вошло остриё копья. Не слишком глубоко, а потом кто-то из дружинников всё же пришёл на помощь. Обрубил копьё раньше, чем его успели загнать глубоко, под самое сердце.

Ярослав медленно опустился лицом на гриву. Было больно и обидно. Темнело в глазах, пальцы норовили разжаться и выпустить секиру – приходилось прилагать все силы, чтобы этого не случилось. Впрочем, даже если он и не выпустил секиру, поднять её сил уже не осталось. Да и желание сражаться, обычно переполнявшее, куда-то ушло и сотник вяло, без интереса, следил за тем, как на него наезжают сразу двое. Оба злые, с длинными иззубренными мечами в руках. А потом у обоих в глазах – у одного в левом, у другого – в правом расцвели белые цветы. Ах, нет. Это же не цветы, это – оперения стрел! Рядом жарко дохнул чесноком и пивом Добран:

– Живой, сотник? Держись…

Да он и держался. Сколько мог. Но когда уже снимали с коня, железным нерушимым кольцом окружив командира, острая боль пронзила бок. Кажется, он сомлел…

Ярослав уже не видел, как подоспевшие конные сотни под рукой самого Радовоя ударили и смели заслон базиликанцев. Как они ринулись в погоню по узкой, местами перегороженной собственными засеками улице… Ту сотню ушедших базиликанцев настигли лишь за городом, почти ушедшую в лес. Был жаркий, хотя и короткий бой, было озеро крови, в которой плавали трупы. Не ушёл никто. А на рассвете, узрев море трупов, сдался и замок Сальма. Город пал…

Глава 7 «Перевал Грома»

1. Император Теодор и маги. Лагерь близ Тангарии. 20 день месяца Вересеня (по гардарскому месяцеисчеслению)

На исходе пятой недели с момента вступления гардар в войну, обстановка на землях Империи Тор изменилась совершенно. Весь Фронтир и его ключевые города – Сальм и Фронфор были взяты на меч, а базиликанская армия во Фронтире частью разгромлена, частью спешно отступила через перевал Грома. Данария, где сражались гардары под рукой князя Волода Ярославского очищена была по графство Данос. Там, правда, воины-волки и застряли, выдохшись и не получив пока обещанных провианта и воинского запаса. Неплохо всё обстояло и в Южной Базилике, где гардары из южных родов подступили и к Глассии, и к Вассилиссуму. На фоне этих побед, успехи самого владыки Империи Тор были куда скромнее. Тангария была окружена, а местность вокруг неё – разграблена. Но город стоял крепко и пока не видно было, почему падёт. Первый приступ, который состоялся семь дней назад, успеха не принёс. Потеряно было две тысячи воинов, двадцать три осадных орудия… В Тангарии стены вместе с войсками обороняли даже женщины и дети из мирных горожан. И – маги. В городе было много магов, и даже решительный натиск озверевших и воодушевлённых успехами гардар легионов успеха не принёс. Опять – огненные шары в упор, опять – сотни сгоревших и истаявших в магическом огне…

Нетрудно предположить, что настроение императора было близко к истерике. Ещё проще представить себе, как может закончиться не только сражение – вся война, если последнее войско, которое он смог собрать под лазоревое полотнище со Звездой Торвальда истает под стенами Тангарии, города далеко не главного. Уже сейчас гардары ведут себя как более сильные. Что ждёт Империю, если поймут, как он слаб? А если он погибнет?.. И ведь в какую мелочь всё упиралось – в магов! Базиликанские маги, хоть не были очень многочисленны, в чарах понимали. А его, торингские, которых в лагере скопилось вот уже четыре или даже пять сотен, по прежнему вместо огненного дождя устраивали фейерверки, а вместо ледяного шара – создавали букет изумительно красивых, но в бою совершенно бесполезных цветов…

– Ну? – голос императора не сулил собравшимся магам ничего хорошего. – Что скажете сегодня? У кого получился

огненный шар

? Кто сумел сотворить шар изо льда, кислоты? Кто метал стрелы? Чем похвалитесь… маги?

Один из магов – а их здесь собралось около сотни, лучших и умнейших – выступил вперёд и низко поклонился. Ниже, чем позволяло достоинство мага, но страшненькая картина вздёрнутых на ветвях ближайших деревьев смельчаков лишала остатков мужества. Вон, маг Дрикос, осмелившийся напомнить императору, что он всего лишь иллюзий творец. Висит уже третий день, а двое специально приставленных к телу воинов отгоняют ворон и прочую падкую на падаль живность…

– Что ты хочешь сказать, маг Урфус? – неприязненно и сурово спросил император. – Мне присоветовали тебя, как самого талантливого мага Ассании! Что вышло у тебя?

– Ничего, мой государь, – тихо, но твёрдо ответил Урфус. – Я – верный твой слуга, старался как мог. Увы…

– Стража! – сердито проскрежетал Теодор. – Ко мне!

Четверо рослых гвардейцев – все из нобльских родов, все обозлённые на магов, на их бессилие, немедленно замерли вокруг Урфуса. С обнажёнными мечами, значит – готовые ко всему.

– Попытайся ещё раз, – мягко улыбнувшись, сказал император. – Я прошу.

– Но… мой император, – Урфус начал возражать, да тут же и запнулся растерянно. Воздетый перс Теодора указывал на дерево-виселицу. – Хорошо, я попробую.

Любой кто зрел, видел как у Урфуса холодный пот покрыл лоб и лицо, как стремительно взмок зелёный балахон. Непроизвольно шмыгнув носом, маг утёр его пальцем, задумчиво рассмотрел влажную полоску… Да и метнул, зажмурившись и набравшись храбрости, то, что должно было быть огненным шаром. Кольцо на пальце нагрелось ощутимо. Миг или два, или чуть больше прошло, он стоял, все ёще не решаясь раскрыть глаза. Не посмел он открыть глаза и когда услышал полный ужаса шепоток за спиной. Кто-то принялся его трясти за плечи. Что ж, пришла пора взглянуть на мир последний раз, перед смертью неминучей. Урфус на миг лишь раскрыл их, увидел страшнейшую картину своей жизни, да тут же и сомлел. Потому и не слышал, что говорил ему самолично император.

– … Молодец, умница! Жалую тебя бароном! Золота – десять тысяч даю. И старшим над всеми магами ставлю.

Вот тут Урфус наконец очнулся. Медленно сел, протёр глаза. Императорский шатёр горел так же, как и в первый раз. Только народ от него прекратил разбегаться, а самые смелые уже начали тушить. Пока – землёй забрасывали, огонь даже не чихал от этой земли.

– Скажите им, пусть кончают тушить, – пролепетал Урфус, сам потрясаясь своей наглости. – Это – магический огонь. Его землёй не возьмёшь. И даже водой.

– Как ты это сделал?! – старый и седой маг-погодник, упав без стыда на колени, схватил за грудки и тряс до тех пор, пока не оттащили. – Как, я спрашиваю? Ты ж самый дурной из всех нас! Вот нос ты вытер, потом читать заклинание начал? Или ещё – соплю на императора стряхнул для дела, аль от непроходимой тупости?

Не дожидаясь ответа, он вскочил на ноги, развернулся и повторил всё в точности. Соплей, правда, не было. И огненного шара не было. Вместо него над шатром пролился обильный, хотя и короткий дождик. Следом же – град ударил, так что тушители пожара бросились в рассыпную…

– Да этак вы мне всю армию перебьёте, – развеселился император. – Ну-ка, кто ещё пускай попробует.

У третьего, старательного и разумного, пусть и не слишком талантливого мага из Изении ничего не вышло. Обычный фейерверк. Как и вчера. Как и три дня назад. Как и месяц тому… Но император был добр и благостен. И даже не стал казнить за это прегрешение. Мягко улыбнулся, пожурил… Потом, впрочем, посуровел ликом.

– Мне нужна Магия! Завтра поутру – новый штурм. И я хочу, чтобы вы, маги, поддержали наступающие колонны моих легионов своими огненными шарами и ломающими стены заклятьями!

– Завтра, – прошамкал губами старик-погодник. – Да нам хотя бы неделю надо. Чтобы, значит, отточить своё искусство.

– Завтра поутру! – ещё строже, уже почти грозно повторил император. – И не вигилией больше.

Он ушёл. Прямой и быстрый. Грозный…

– Ну, мессиры маги, – проворчал Урфус, отныне старшим над ними. – И что будем делать?..

2. Князь Лютень и Ярослав. Малый Кирифор. 21 день месяца Вересеня

– Ну, и что прикажешь с ним делать? – с явственно проскользнувшей в голосе досадой, пробурчал Буйслав, отворачиваясь и направляясь к коню. – Мы потратили четыре седмицы и полторы тысячи войска, чтобы взять два паршивых торингских города. Великое счастье, что базиликанцы – паршивые воины и великие трусы! Ушли почти сразу.

– Базиликанцы вовсе не дурные воины, – возразил Лютень, неотрывно наблюдая из-за скалы за суетой, царящей в Малом Кирифоре. – Вот воеводы у них – дерьмо. Это ж надо суметь: подставиться под Фронфором так, что мы почти и потерь не понесли, вышибая их из города. Даже приступа не потребовалось. А мне наш славный граф того базиликанского стратига нахваливал. Мол, умнейший…

– С другой стороны, войско он всё же увёл, – возразил молчаливый доселе князь Рудевой. – Притом – самой короткой и безопасной дорогой, через Перевал Грома… Однако, и название же. Почему – Грома?

– Не знаю, – развёл руками Лютень. – Спрашивать у графа Радана тоже бесполезно. Он этих мест почти не знает, из другой части империи. Узнаем, когда город возьмём.

– Если будет, у кого узнавать, – мрачно напророчил Рудевой. – Первый вражий город! Пусть даже невеликий, душу отведут многие. Хорошо, если к утру хотя бы стены останутся.

– Это он верно сказал, Лютень, – озаботился князь Буйслав. – А нам проводники нужны. Через перевал. Даже если там – торная дорога, идти лучше со знающим человеком. Мало ли, что… Озаботиться надо. Рудослав!!!

Племянник князя-тура, с самого Сальма находившийся в опале, встрепенулся и подле дядя оказался в один миг.

– Звал, дядюшка?

– Звал… у, голова садовая, – пробурчал Буйслав. – Приступ будет – надо языка взять. Хотя бы одного. И – головой мне ответишь, если всех перебьют!

– Лучше из торговцев брать, – быстро добавил князь Лютень. – Вот уж кто точно дорогу знает как свои пять пальцев. Должны знать.

– Значит, берёшь торговца, Рудослав, – холодно глянув на племянника, обронил князь-тур. – О, смотрите!

Его возглас, не сразу понятный, относился к происходящему в Малом Кирифоре. Небольшой городок, скорее даже форт, запиравший путь к перевалу Грома, вмещал в себя всего одну арифму пехоты и солдатские семьи. Тысяч двенадцать, вряд ли больше. Там наверняка сознавали, что выстоять против всего огромного войска гардар не смогут. И потому сейчас ворота ненамного приоткрыли, сквозь образовавшуюся узкую щель по одному выскользнули пять, нет – семь всадников. Четверо, пусть и богато одеты были, являлись обычными стратиотами. Разве что – триариями. Ещё один носил знаки центуриона, и двое являли собой высшую воинскую знать Базилики – их одежды были украшены знаками различия трибунов.

– Послы, – определил князь Рудевой. – Никак так напугались, что сразу сдадутся?!

– Вряд ли, – усомнился Буйслав. – Скорее опять будут тянуть время… Проклятые горы! Стой этот городок на равнине, мы могли бы оставить здесь осадную рать, сами пошли бы дальше. А здесь… Он запирает нам дорогу, мы можем атаковать только в лоб, по узкой, в триста шагов шириной, долине. А нас будут бить в упор, как уток, одуревших от обжорства и ожиревших настолько, что не могут взлететь! И потом, когда мы возьмём город, остатки защитников невозбранно отойдут через задние ворота к перевалу. Хорошо, если не встанут там. Вот где одолеть их будет почти невозможно…

Речь была длинна и полна настоящей горечи. Князь Буйслав повоевал в разных частях света, в молодости вместе с повольниками ходил даже за море, на номадов. Он знал о чём говорил. Вот разве что в горах и ему воевать не доводилось.

– Я как-то читал, что даже по самым неприступным горам можно пройти, – осторожно сказал Рудевой. – Если б мы могли набрать отряд охотников, да послать его в обход. Да, по скалам! А что, есть другой выход? Если ты боишься, князь Буйслав, эту дружину могу повести я.

– Нет! – возмутился Рудослав, с надеждой оглянувшись на дядю. – Я! Я моложе, и как воин – лучше.

– Помолчи, воин, – резко бросил ему Буйслав. – Впрочем, воин ты и впрямь неплохой. Куда лучше, чем воевода!

В лицо Рудослава словно кипятком плеснули. Побагровев, он несколько мгновений яростно пожирал дядю ненавидящим взглядом. Впрочем, с норовом своим – справился. Безмолвно глаза опустил.

– А пусть и впрямь Рудослав идёт, – неожиданно поддержал его Лютень. – Воин он и впрямь славный, а дело будет жарким, там нужен острый меч и быстрый ум! Я бы ему своих молодцев доверил.

– Ишь, покрывает дружка, – буркнул, смягчаясь, Буйслав. – Стакнулись, пока вдвоём разгуливали? Добро! Если князь Рудевой не против, дружину поведёт Рудослав. Триста воинов можешь отобрать. Любых! Но – из города никто не должен выйти. Ни один воин. Ни одна женщина. Ни даже ребёнок.

– Любых воинов? – ещё раз уточнил Рудослав. – Совсем любых, княже?

– Любых, – заместо Буйслава подтвердил Лютень. – Только витязей одних набирать не советую. Из них войска не получится.

– Что я – дурной? – даже обиделся Рудослав. – Я охотников наберу. Лучников – из лисов… сотню дашь, князь Рудевой?

– Дам, – пожал плечами князь-лис. – Даже две – дам! Если хочешь…

– Да нет, благодарю, – покачал головой Рудослав. – Сотни будет вполне достаточно… Князь Лютень, того сотника, если пойдёт, дашь?

– Какого сотника? – сделал удивлённое лицо Лютень.

– Того… зверя! Ярославом, кажется, зовут?

– Ах, Ярослава, – протянул Лютень. – Так он ранен был в Сальме ещё! Три седмицы, конечно, минуло. Ну так пока и боёв не было. Впрочем… Если он сам пожелает, отчего бы нет. Пусть идёт.

– Вот и добре, – обрадовался Рудослав. – Честно скажу, будь он из туров хоть на четверть, давно бы к себе в дружину переманил. По душе он мне, право слово! Смелый воин, а воюет с головой.

– Только вот сотню второй раз поправлять пришлось, – вздохнул Лютень. – Опять на четверть уменьшилась.

– Сам ведь в самые жаркие места тыкаешь, – уличил его князь Буйслав. – Но воин и впрямь – очень добрый, Хотя я бы ещё подумал, возвышать его, или нет. Горяч сверх меры!

– Так я пошёл, – пока суть да дело, быстро сказал Рудослав. – Ещё войско собирать.

– Иди, – кивнул ему дядя. – И помни, с рассветом выступаешь!

Рудослав махнул рукой, мол – понял. Уже издалека…