Текст книги "Огненный дождь"

Автор книги: Денис Субботин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 46 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

7. Ярослав и Берсень. Дорога через Фронтирскую Пущу. 29 день месяца Серпеня

Вроде ведь и устали за ночь – в сёдлах еле держались, и кровью – своей и вражьей – умылись до одурения. А ехали весело. Ждан и ещё несколько запевал завели походные песни, от них перешли к срамным, потом – к протяжным, что за столами поются… Сотники – Ярослав и Берсень, не мешали. Пусть вои отойдут от боя. Хоть и в сёдлах, а всё отдых… какой есть. Дать настоящий отдых не успели, да и побоялись. До утра два десятка на самых свежих конях отряда мельтешили под носом врага, метали редкие уже стрелы, кричали базиликанцам хулу… До часа, когда Коло на миг встало в зените, за частоколом было почти тихо. Лишь поднимались в воздух частые, медленно редеющие да постепенно истончающиеся струйки дыма. Выжившие базиликанцы тушили пожары.

В полуденный час – Коло ведь тогда в зените, ворота лагеря распахнулись и – одна за другой, – когорты начали выдвигаться наружу. В полном вооружении, в боевой готовности, держа на флангах турмы всадников а в середине – обоз и возы с раненными. Раненных оказалось очень много, но сам обоз сильно поуменьшился числом. Многие, особенно легко раненые, брели, цепляясь за повозки.

Нехотя, без допрежного визга труб и пения запевал, арифмы выступили следом. И вот уже четыре часа без передыху топали по дороге в трёх перестрелах от дружины Ярослава. Базиликанцы не делали попытки приблизиться, родяне – не пытались оторваться…

– Что думаешь, Берсень? – мрачно спросил Ярослав, оглядываясь через плечо, благо дорога позволяла. – Неужто они так тупы, что ничего ничуют? Так и будут идти до конца?

– Всё может быть, – повёл плечами тот, ехавший в седле без доспеха, туго и толсто перевязанный. – Их ещё много, почти пять тысяч. Чтобы взять их, придётся попотеть!

– Ну… Наш-то князь сможет! – усмехнулся Ярослав. – Я больше за коней боюсь. Пади сейчас хотя б десяток, придётся ведь бой принимать! Не бросать же молодцев…

– И примем! – неожиданно твёрдо сказал Берсень. – Ты позри, какие места удобные! Справа и слева – лес густой, для пехоты непроходимый, откосы. Встанем "стеной" через дорогу, вот и пусть лбами бьются! Жаль, стрел да сулиц почти не осталось…

– Да, стрел нету, – вздохнул Ярослав. – Последние – час назад потратили! Когда ту турму отгоняли… Вот ведь тоже – упрямые черти! Как думаешь, ещё будут нападать?

– Сомневаешься? – изумился Берсень. – Вот-вот начнут… Кто там у тебя в заставе идёт?

– Добран, да твой Трегуб. Два десятка – больше не сможем всё равно. Мало нас осталось!

– Тут ведь как сказать, – рассмеялся Берсень. – Могло бы и вовсе не остаться, не встань на нашу сторону сам Перун! Это ж надо – сотней почти три полных смять. Скажи кому – не поверят ведь, лжецом прозовут!

– Ты – отличный воин, Берсень, – улыбнулся Ярослав. – Что рана, не мешает?

Берсень помолчал, потом нехотя признался:

– Ещё час так проедем – свалюсь! Привязаться к седлу, что ли? Так и конь после ночи не отошёл толком. Загоню, бедного… Когда там княже помогу обещал?

– У Рыжих Камней, – быстро ответил Ярослав. – Вёрст десять ещё. Может, чуть больше! Кони – выдержат!

– Кони – да, – не стал спорить Берсень, хоть и сомневался. – Вот люди… Зачем девку с собой взял?! Не мог отослать в обоз? Ух, молодь… Рода на вас нет! Всё Лель головы мутит!

– Берсень, она – лучшая травница из тех, что ведал, – нахмурившись, возразил Ярослав. – Что тебе не так? Я слышал, твой травник к моей советоваться бегал, что на рану положить!

– Дурная рана, – скрипнул зубами Берсень. – Лезвие у гада тонкое было, не резало – кололо. Там теперь дыра глубокая. Под рёбра ушло, как ничего не пропороло – не понимаю! Но левая рука почти не слушается… Твоя девка, Тилла, говорила – пройдёт за седмицу! Посмотрим…

– Она не моя! – сердито возразил Ярослав. – Только при сотне травница.

– Ну, ну… – косо ухмыльнувшись, сказал Берсень. – Воля твоя… вож!

– Ты не скалься, не скалься, – ещё больше нахмурился Ярослав. – Ведь не посмотрю, что раненный в бою! Как дам в ухо…

– … Так я с седла – долой, – тяжко вздохнув, докончил Берсень. – Ведаю. Да нет, я ж ничего не говорю. Понимаю – Умила, то да сё…

– Берсень, тебя что, слишком сильно по голове стукнули? – уже всерьёз обозлился Ярослав. – Ведь и вправду синяк к остальным твоим ранам добавлю!

– Да полно, брат-сотник, – усмехнулся Берсень. – Я ж шутейно… Чтобы дорогу скрасить! Пару вёрст ещё скостили… Может, прибавим ходу? Куда они теперь от нас денутся?

– Ну и тупой у них вож, – поддакнул, подъезжая, Яросвет. – Уже четыре часа топают за нами. Ну прям, как телки на верёвках! И только пару атак сподобились… С чего бы это?

– Я бы, моя бы воля, так вот и топал бы следом, если б сообразил, что нас за собой тащат, – пробормотал Ярослав. – А вокруг – солдат бы пустил. Сотни три-четыре. Чтобы они дорогу нам загородили. Берсень!

– Чего? – мрачно спросил тот, ещё не отойдя от разговора.

– Сколько, ты баял, базиликанцы могут топать пешком?

– Вёрст по сорок в день, – почесав блестящий затылок, ответил тот. – Это от рассвета до заката, конечно. С привалами и кашей – как водится… Значит, сейчас они вёрст двенадцать могли бы отмахать. Десять – точно!

– И мы столько прошли, – глухо сказал Яросвет. – Так что если…

– А вот и они! – аж крякнул от удовольствия Ярослав. – Густо сыплются!

Стратиоты и вправду – сыпались. По склонам, через густолесье и молодой кустарник, центурии две пехоты – при щитах и копьях – ссыпались на дорогу. Внизу, преграждая дружине путь, стояло пока немного. Дюжина, полторы… Вряд ли даже две.

– Легки на помине, – пробурчал Берсень. – Накаркали, вож?!

– Яр, а на рысях если, – пробормотал Яросвет. – Ну, пилумы… Кто-то, да проскочит!

– В намёт! – привстав в стременах, закричал Ярослав. – Скорее, если хотите жить!

– Слава Роду! – тут же подхватил Яросвет, выхватывая меч из ножен и бросая своего коня вперёд сотникова. – Умрём, да с честью!!!

Обе сотни ринулись вперёд, как будто кони свежи и полны сил, а у самих руки вовсе не из свинца, рукояти мечей и секир держат крепко. Да только не так всё было. С рассвета до полудня – без часа передышки, без еды и питья во рту – скачка. Бесконечная и страшная скачка. И у коней ноги заплетаются, и у людей руки мечей не поднимают.

А ещё вражий строй, что наполнялся силой каждый миг, что вставал на землю твёрже и твёрже – стрелами хорошо. Или хоть сулицами. Те смертники, что дорогу заслонили, уже пилумы метнули. А ответить им – нечем. Жаль…

Ну, доскакали. Не было, правда, того бешеного скока, той богатырской мощи удара, что присуща гардарской славной коннице. Но доскакали. Врубились, кого-то и смяли… Только враг умнее оказался. При свете Коло, видать, умением драться не обделён. И понятно стало – почему так мало их стояло на дороге – не сотня. Не сотня… Зато – триарии. Все, как один. Опытные, умелые. Гордые своим ветеранством Щиты отбросив, короткими и острыми гладиями вооружённые, они не стали заслонять собой дорогу, а наоборот – вроде как расступились. Нырнули под налетающую конницу, да своими больше похожими на ножи мечами вспороли почти всему первому ряду подпруги. Некоторым коням – вместе с подпругами – животы…

Почти весь первый ряд, а за ним и второй рухнули на землю. Третий – а туда оттеснили сотников, еле успел затормозить, чтобы по своим же не скакать…

– Смотрите, они надвигаются! – крикнул кто-то из задних рядов.

И так было ясно… Арифмы сзади, четыре сотни отборных стратиотов – спереди… Неполные две сотни долго не выдержат. И быть им убитыми. Всем. До последнего.

– Тилла, ко мне! – рявкнул Ярослав, пока Берсень организовывал некое подобие совершенно бесполезной обороны. – Тилла, тебя на…

– Да здесь я уже, не ори, – на удивление спокойно и мирно отозвалась девка. – Чего тебе, сотник?

– Твой Серко восемь вёрст проскачет? Намётом, Тилла, намётом!

– Ну… проскачет, – ответила травница, понимая. – Только я тебя не оставлю. Помирать, так вместе!

– Дура! – в голос заорал Ярослав. – Я – жить хочу! В восьми верстах – князь Лютень и наша конница! Им, на свежих конях, четверть часа скоку! Столько мы точно протянем… Ну же, скачи прямо сейчас. А, с тобой говорить…

Серый жеребец Тиллы завизжал в голос, когда на его круп обрушилось что-то острое, пронзило и больно укусило. Рванулся так – стоптал двоих базиликанцев, и не заметил. Тилла, его хозяйка, всю дорогу до поворота оглядывалась, да слёзы затмевали взор – не смогла различить фигуры любого, как ни пыталась.

Ярослав на неё и не смотрел. На пару с Берсенем забив обнаглевшего триария, он ярым рыком подгонял воинов, выстраивавших нечто вроде квадрата. Как будто поможет.

– Как думаешь, успеют? – спросил наивный сотник. – Ведь и впрямь – кони свежие!

– Надеешься столько прожить? – скривил губы Ярослав. – Ну, ты тогда – герой… Последний бой наш, Берсень! Прости, коли что не так!

– Последний бой! – взревел Берсень, враз забывая про надежды, и всю свою обиду вкладывая в резкий удар мечом. Встретил набегавшего врага. – Ах ты ж, пакость… Обидно…

8. Князь Лютень и Тилла. Лес возле Рыжих Камней. 29 день месяца Серпеня

– Княже, кажись – скачет кто! – весело сообщил Ратша, старательно начищая княжий шлем. – Ишь, торопится… к девке, аль от отца её!

– Узнай, чей, – хмуро проследив за скачущим от леса всадником, велел Лютень. – Если наш – накажу. Коня, сволочь, не жалеет!

– Эй, Мирон, чего побледнел? – рассмеялся Ратша. – Князь ведь не тебя наказать грозит…

– Княже, это – Серко! Тиллы конь! Он никого другого на себя не пускает, зверь чистый! Княже, это – Тилла! – в голосе Мирона прорезались отчаянные нотки, он вскочил и без спроса бросился к коновязи.

– Да откуда здесь Тилле быть, – рассмеялся уже и Лютень. – Она ж с Ярославом-сотником, в заставе!

– Княже! – вдруг закричал Ратша. – Ведь и впрямь – Тилла! Гляди, волос золотой!

Остроглазый Ратша мог и не такое узреть за четыре перестрела – князь уже ведал. Не впервой. Потому сразу вскочил, встревоженный не на шутку, как был – в доспехе, но без шлема, с одним мечом у пояса – и на коня.

– Дружину подымай! – рявкнул встревоженному Радовою, спавшему, по обыкновению, неподалёку. – Беда…

– А чё её подымать? – лениво, спросонья не поняв, протянул тот. – Ивещееву тысячу держу наготове. Мало?

– Ивещей, людей в седло! – Лютеня трясло. – Радовой, всю конницу – следом! Быстрее, сонная тетеря!

Вот так к лучшему воеводе рода Медведя не обращались уже давно. Скорее уж Медведкой кликали – за быстроту, за ярость… Последние остатки сна слетели с Радовоя мигом.

– Не замедлю, – пообещал, едва сдерживая ярость. – Лютя, может – я?!

Так, по-детски, он брата давно не звал.

– Нет, я – сам! – сухо ответил тот. – Ты – поспешай. У тебя лучше получится!

Смягчил обиду, стало быть… Ускакал. Умчался.

Через несколько мгновений весь лагерь родянского войска – огромный и безалаберный, как и все лагеря, вздёрнуло на ноги яростным рыком Радовоя. Аж князь Буйслав в своем шатре ошалело подскочил…

Но князь Лютень этого уже не видел. Он сам, да тысяча – без двух сотен – воинов во главе с воеводой Ивещеем уже меряли копытами поле. И – Тилла навстречу, на шатающемся Серке.

– Что?! – выкрикнул князь, бледный и злой.

– Поспешай князь! – выдохнула девка, бледная и измученная. – Яр… Он… В засаду… Восемь вёрст, сказал!

– Восемь вёрст, – пробурчал Ивещей, воевода жестокий сердцем. – Так они, наверное, мертвы уже!

– Молчи! – яро взглянул на него Лютень. – Дружина, намётом!

Дружина, уже начавшая останавливаться, немедленно начала разгон. Тилла, хоть её конь уже начал спотыкаться, пристроилась о бок с князем. Рядом – Мирон, встрёпанный, но как всегда надёжно прикрывавший князю левую руку…

– Он будет жив! – под грохот копыт заверил княжий стремянный сестру. – Чтобы Ярослав, да не выжил… Да его в рукопашной не возьмёт даже сам князь!

Тилла яро зыркнула на него, но смолчала. В глазах травницы закипали слёзы…

А скачка по лесной дороге набирала ход. Воевода Ивещей, которому претило положение князя в первых рядах дружины, в дикой узине сумел его обогнать с двумя десятками дружины. Князь ругался, но Ивещей уже не слушал. Не хватало ещё, чтобы князь в первых рядах атаковал. Ещё неизвестно, чем эта скачка, выматывающая коней, закончится для тысячи…

И тут – последний поворот, тот самый, что скрыл от взора Тиллы Ярослава, а сразу за ним – сражение. Сражение, пока ещё продолжающееся, но – затихающее. И всё же, что поразило скакавшего первым воеводу – живых дружинников было ещё много. Не две сотни, конечно, даже не полторы… Но много! Разорванные вражьим натиском на три неровные группы, они отчаянно отбивались, даже кажется пытались вновь соединить строй. Большинство из них, сражалось уже в пешем строю, хотя были и конные…

– Ярослав!!! – радостно завизжала за спиной воеводы девка-травница и сам Ивещей тоже обрадовано пустил сквозь зубы тираду… Сотника и впрямь трудно было не узнать. На коне, с неизменной секирой в руке, он возвышался как башня. Спину держали двое – низенький толстяк, значит – Яросвет, и незнакомый дружинник, очень умело обращавшийся с мечом. Вокруг них сражался самый крупный отряд, в котором было ещё около пяти десятков воинов, в основном пеших.

Ярослав услышал крик, на миг обернулся и тут же вылетел от седла, прозевав меткий удар базиликанца. За спиной воеводы раздался новый крик – теперь уже полный горечи и ужаса, но Ивещею было уже не до него. Возглавляемые воеводой, и всё же прорвавшимся в первые ряды Лютенем, конные дружинные сотни на полном скаку врезались во вражий строй.

Да строя-то собственно и не было. На дороге, растянувшись вдоль неё шагов на сто, шла резня. Беспорядочная резня, в которой теперь участвовали десять-двенадцать сотен родян и в три-четыре раза больше базиликанцев. Основная масса, видимо – резерв, стояла чуть дальше по дороге. Кажется, там уже и кашу варили, не воспринимая ошмётки заставы всерьёз… Ну, и поплатились за это. Мощный удар тяжёлой конницы вымел подчистую базиликанский заградительный отряд – два или три десятка. Слава Перуну, у дружинников не было недостатка стрел и сулиц, так что фокус, прошедший с сотней Ярослава, здесь провалился сразу. Большинство триариев были перебиты раньше, чем успели нырнуть под копыта коней. Ко всему, в первых рядах ударили даже не дружинники княжеской тысячи, а можи – личные телохранители князя, лучшие витязи земли Холмградской. Таких на мякине не проведёшь…

Воины Ярослава – их осталось всё же больше, чем казалось на первый взгляд, немедленно ударили встречь своим. Вот только базиликанцы, оказавшись между молотом и наковальней, долго продержаться не смогли. Гремела земля под копытами конницы, звенел булат о булат… Уже очень скоро звенеть стало не обо что. Из двух сотен, заслонивших дорогу, выжило два десятка. Впрочем, до победы было ещё далеко. Базиликанцев на дороге хватало, а их вож – арифмарх, был умным и осторожным полководцем. Дорогу надвигающейся массе родянской конницы немедленно преградила когорта, выстроенная таким образом, что взять её в лоб стоило бы слишком больших потерь. Увы… План князя Лютеня удался совсем не полностью. Здесь, на узкой лесной дороге, окружённой густолесьем, выстояли две сотни дружинников без стрел и копий. Без тяжёлых пехотных щитов. Здесь, несомненно, очень дорого продадут свои жизни четыре тысячи базиликанцев, у которых этих стрел, копий, желудей к пращам – в достатке. Которые спешно преграждали обозными возами проход за своими спинами. Которые выстраивались в плотные ряды и, судя по всему, намеревались дорого продать свои жизни… Которые никак не походили на людей, впервые взявших в руки оружие.

9. Ярослав. Лесная дорога близ Рыжих Камней. 29 день месяца Серпеня

Очнувшись, Ярослав ощутил, что не может пошевелить ни рукой, ни ногой. Вокруг было темно, на лицо капало что-то липкое, густое, солоноватое на вкус… Мысли двигались медленно, словно нехотя, но сообразить, что завален телами, он всё же сумел. Вот только – почему? Он точно помнит – помощь была на подходе, он даже слышал радостный визг Тиллы. Тогда почему он – здесь? Неужто и князь… Дальше думать не хотелось. Да он и не успел. Света вдруг стало больше, но лишь на миг, и тут же, загораживая Коло, над ним нависла чья-то рожа. Рассмотреть почему-то не получалось, выглядела она расплывшейся… Зато голос был знакомым…

– Живой, сотник? – спросил Яросвет.

– И ты, как я погляжу, живой, – как ему показалось, громко ответил Ярослав. – Почему так долго?

– Так бой же был! А потом – искали.

– Искали, – фыркнул Ярослав. – Конь мой – жив?

Подняли, и он повис, опираясь на плечи Яросвета и Добрана, встревоженных и радостных одновременно.

– Живой, Живой твой Лешак! – рассмеялся Яросвет.

– А из наших… много ль осталось?

– Да не сотня уж, – вздохнул Добран. – Мой десяток можешь заново набирать, Яр! Трое в нём, считая и меня!

– У меня – шестеро! – гордо сказал Яросвет. – А вообще – считаем пока… Но – больше чем думалось.

– Берсень жив?

– Ищем… Пока не видели, – вздохнул Добран. – Да ты не думай о том, сотник! Живы остались, вот и ладно. Кто ж его знал, ворога этого!

– Я должен был знать, – вздохнул Ярослав. – Я! Меня князь воеводой поставил, а я его – подвёл… А, вот и Тилла!

– Что – Тилла? – огрызнулась та. – Я, если хочешь знать, Серка почти загнала. Выхожу ли теперь, нет ли, не ведаю! И привела их быстро. Пусть и не так, как ты мне пророчил…

– Что там? – кивнул Ярослав в сторону дороги. – Бой?

– Пока нет, – покачал головой Добран. – Князь с тысячей всего прискакал – тебя выручать. А там-то четыре! Глупо на рожон-то лезть, он и не полез. Разговаривает с ихним воеводой. Предлагает сдаться…

– Уж и сдаться, – заулыбался Ярослав. – Их вчетверо против нашего! Откажутся!

– А что? – обиделся Яросвет. – Ты вон решился против врага сражаться. А нас – всего двести было. Да что я… какие двести?! Меньше нас было! А у князя под рукой – девять сотен отборной конницы. Да он их одним богатырским ударом! И Радовой – на подходе… Ратша мне сказал, князь его сопляком прозвал. Так что вот-вот подоспеть должен. Со всей конницей! Князь ещё гонца к нему послал. Чтобы поспешал!

– Радовой поспешит! – напророчил Ярослав. – А уж теперь, когда его так почестили при всех… Он вдвое быстрее поспешит!

– Ну, полно, – внезапно сделав самую хитрую рожу, сказал Яросвет. – Тилла, ты тут подле сотника побудь, раны ему перевяжи, кровь разгони по жилам… Но не засиживайся! Чтоб, значит, простые воины не страдали! А мы пойдём, князю побеждать поможем. Ведь как обидно вышло: по морде получили, а сдачи ещё не дали!

– Эй, Яросвет, – растерявшись, окликнул его сотник. – Яросвет!!!

Побратим, сволочь этакая, даже не обернулся. Только шаг убыстрил.

– Ух, – пробормотал Ярослав, оглядываясь.

Случайно или намеренно их посадили в стороне от дороги. Мягкая, пусть и пожухлая слегка трава, низко опускающиеся ветви, раздражающе ласковая Тилла под боком…

– Пойду, посмотрю, что творится, – пробормотал растерявшийся Ярослав и попытался встать. Он тут же и рухнул с не самыми добрыми словами в адрес Богов. Сил, оказывается, почти не осталось…

– Ну куда, куда ты пойдёшь? – как глуздырю сказала ему Тилла. – Посиди, отдохни… Твой бой уже кончился!

– Тилла, – тяжело сказал Ярослав, глядя ей в глаза. – Не знаю, что там задумала ты, не знаю, на что такое намекал Яросвет. Мне сейчас не до чего. Моя сотня – погибла! Берсень мёртв… Травеня подняли на копья на моих глазах!

– На моих – тоже, – тихо сказала Тилла. – Я была там… забыл?

– Забыл! – грубо ответил Ярослав. – Я всё забыл, Тилла, кроме одного – я хочу отомстить. Этому гаду, сумевшему обмануть. И его воинам, убившим моих хлопцев. Можешь помочь – помоги. Не можешь – уйди с дороги!

– Яр, ну не надо! – взмолилась Тилла. – Ну не устоишь ты на ногах… Впрочем, если тебе так хочется…

– Хочется, хочется, – усмехнулся Ярослав. – Что, есть настой?

– Есть… – мрачно ответила травница, копаясь в своей суме. – Вот только я никогда его не применяла. Попробуешь?

– Попробую, – лишь на короткий миг запнувшись в начале, ответил Ярослав. – А ты – не обманешь?

– Пей!

Ярослав уже почти взял сосуд, когда на дороге, а вернее – вокруг неё, что-то изменилось. Очень сильно изменилось. Запели гордо и звонко рога, родянские серебряные рога и на обоих склонах, нависающих над самой дорогой, выросли ряды ратников. Почти у всех – луки наготове, наложенные стрелы. Сунься – ожгут стрелами, не помилуют.

– Радовой пришёл, Тилла, Радовой! Ну, сейчас мы их умоем кровушкой! – Ярослав ожил без всякой настойки.

Словно в подтверждение его слов, по дороге от Рыжих Камней выдвинулась длинная колонна дружинной конницы. А во главе, рядом с воеводой Радовоем, ехал сам князь Буйслав.

Базиликанцы не могли не понимать, что их ждёт, коль преимущество перешло к противнику. Да ещё столь решительно. И тем более когда склоны буквально усыпаны лучниками, атаковать которых придётся вверх, на стрелы и сомкнутые щиты пешего прикрытия. Сущее безумие… Потому когда буцины провыли просьбу о перемирии, никто из вожей, наверное, не удивился. Князь Лютень – Ярославу даже со своего места было видно – одним взмахом ладони остановил готовые сорваться во врага стрелы.

– Почему?! – взревел возмущённый Ярослав. – А как же месть?.. Эх, княже, княже… Тилла, где твой настой? Пойду, с князем поговорю. Меня он обязан выслушать!

– Выслушает, выслушает, – обхватив его за плечи и отчаянно пытаясь удержать, успокаивала Тилла. – Вот только вернётся…

– Куда он?! – схватился за голову Ярослав. – Базиликанцам – верить?!

Но князь Лютень его слов не слышал. Белый жеребец князя важно выступил за пределы дружинного строя. Седок его был безоружен.