Текст книги "Ледяные ветра (СИ)"

Автор книги: Денис Атякин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Глава 3. Дин Бэйл. Перспективы

5419 год, последний месяц осени

Юг королевства Маркаун, Трангол

Дождь хлестал без перерыва. Третий месяц подряд. Казалось, что он даже и не думал прекращаться. Холодные, частые капли звонко барабанили по цеховой крыше, гудели в ущербном старинном водостоке, проникали во все возможные щели. На полу в углах, у прядильного станка и в самом центре помещения скопились небольшие лужицы, но подлатать кровлю никто не спешил.

По мутным, изгаженным мухами стеклам пробегали неровные дождевые волны. Дин печально взглянул в окно, но, как и обычно, ничего, кроме серой, давящей действительности, не увидел. Парень уже и забыл, когда последний раз светило солнце. Похоже, оно вообще никогда не заглядывало в эти края. По крайней мере, Дин не помнил таких времен. Хотя нет. Давным-давно, в беззаботном детстве, яркое солнце все же освещало лужайку под березами и овраг за домами. Однако это было так давно и, возможно, только в воображении парня…

Дин вздохнул, размял пальцы. Поудобнее перехватил колотушку и принялся дальше бить шерсть. Работа сама себя не сделает, а ее еще ой как много. Вчера на их фабрику поступил солидный заказ, а уже сегодня с утра ему натаскали шерсти. Воз и маленькая тележка! Десяток объемистых корзин, да еще прямо на пол валом накидали. Тут и до обеда не управиться.

Парень с остервенением работал колотушкой. Поскрипывал зубами.

«Эх, плюнуть бы на все, бросить это неблагодарное занятие и уйти! За что тут горбатиться? Даже спасибо не скажут! А план, хоть кровью обгадься, но выполни. Да, уж управляющий-то точно звонкую монету хапнет, да и мастер в накладе не останется, только мы, работяги, тут хуже говна. И ведь даже никакой прибавки не кинут… Э-э-х, взять бы да уйти! Вот только куда? Где работать, как на выживание зарабатывать?» – думал Дин, выполняя свою неинтересную, монотонную работу.

И правда: выбор работы в Транголе был невелик. Все мало-мальски значимые фабрики и предприятия тем или иным образом принадлежали бургомистру, а тот дал четкие указания своим управляющим платить зарплату по минимуму и везде одинаковую. Все горожане об этом знали, но молчали. А куда деваться? Вот и думай после этого: а стоит ли менять шило на мыло?

В Транголе вообще в последние годы происходили плохие, неприятные вещи. Бургомистр будто озверел и всячески затягивал гайки и ужесточал свою политику. То ли наглость его поперла через край, то ли долгое отсутствие королевских проверок сделали свое дело, но хозяин города чинил форменный беспредел. Видимо, чувствовал свою безнаказанность. Ну а что: уголь, руда и драгоценные камни из шахт под Транголом исправно и в срок поставляются в столицу. Король и крупные производственники центра довольны, а большего им и не надо. На самодурство бургомистра, при таком раскладе, можно и глаза закрыть.

Дин откинул на настил очередной готовый пласт шерсти, осмотрелся. На соседнем участке наметилось движение. Затих ручной пресс, перестали стрекотать прядильные станки.

– Перекур, мужики! – замахал руками мастер. – Сегодня по пятнадцать минут!

– Эй, какого хрена?! – заорал кто-то из работяг.

– Мужики, заказ большой, надо постараться. Чем быстрее сделаем, тем лучше!

– Ага, для тебя лучше. Ты начальству лизнешь, с тобой монетами поделятся. А нам чего? Дулю сосать?

– Заткни пасть, Эркен, и делай, что говорят. Я сказал пятнадцать минут, значит пятнадцать минут! – прошипел мастер.

Рабочие, гомоня, разбредались по цеху.

– Дин, передохни! Пойдем, подышим дымком, – крикнул Оланд.

Дин не курил, но охотно пошел вместе со своим бывшим наставником.

В дальнем конце цеха было людно. Мужики пыхтели самокрутками, дымили самодельными трубками. В воздухе витал прогорклый, кисловатый запах дешевой мохорки и стоял гвалт десятка глоток. Дин уселся на ржавое, перевернутое вверх дном ведро и прислушался к разговорам.

– Ты слыхал последние новости-то? – спросил один работяга другого.

– Это какие?

– Да утренние. Со вчерашнего вечера весь город на ушах стоит.

– Иди ты… Нет, не слышал!

– Ну ты и даешь! Говорят, что из Казематов какой-то заключенный сбежал.

– Да-да! – подключился к разговору третий мужик. – Сбежал и теперь на улицах такой кипеш устроил!

– Прямо из Казематов? Да ладно вам заливать-то! – не поверил их товарищ.

– Ну, мне не веришь, так вон у любого прохожего спроси!

– А чего мне спрашивать-то? Ну, допустим из Казематов, только вот чего ему в городе делать?

– Так, а ты сам покумекай. Куда ему, оборванцу с голой жопой да без гроша за пазухой идти? Чай не в леса бежать! Там он быстро с голодухи подохнет. А в городе – красота! Где украдет чего, где переночует. В городе-то выживать проще. И поспать есть где, и пожрать всегда найдется.

– Какой заключенный? Из каких Казематов? Чего вы несете? – встрял в беседу четвертый рабочий. – От тюрьмы до города лиги три, не меньше, а то и больше. И весь путь патрулями стражи перекрыт. Так и кишат через каждые сто метров. Тем более там сейчас из шахт уголь большими партиями везут, так вообще муха не проскочит. Внимание удвоили и шерстят каждый закуток, каждый кустик осматривают по три раза на дню. Нет, это вы про заключенного привираете. Говорят, в городе какой-то северянин буйствует! Словно берсерк какой. И никто его остановить не может.

– Что за северянин? – спросил второй работяга.

– Ну, вроде кто-то из егерей пожаловал. Да прямо с самих лесов Элькхевен. Говорят, сразу же упился до беспамятства и буйствовать начал! Местных обижает, всю стражу по щелчку пальцев раскидывает! В общем, обезумел да и наводит шорох в городе, – мужик хохотнул.

– Да, дела… – протянул первый рабочий. – Да и как тут не обезумеешь? Тут одичаешь! Поживи-ка столько в ледниках, да без доброго стакана медовухи, или самогонки! Ха! С ума точно сойдешь. Голыми руками всех рвать начнешь да зубами грызть.

Рабочие захохотали. Дин тоже улыбнулся. Зная натуры спорящих мужиков, парень был не удивлен, что весь их разговор опять свелся к выпивке. Да и к чему он мог привести, если эти работяги каждый вечер уходили с рабочих мест никакие. Только сегодня что-то странное с ними творится: время уже к полудню близится, а от них даже не пахнет привычным дешевым пойлом.

– Эх, дурни вы! Головы бедовые! – решил вставить свое слово набожный мужичок, чье рабочее место было рядом с Дином. – Чего вы мелете-то? Услыхали бабские сплетни и ну скорей трепать. В городе-то демон объявился!

С новой силой грянул дружный хохот. Дин даже не улыбнулся.

– А ты все про свой конец света, богомольный? – отсмеявшись, спросил один из мужчин.

– Нет, – набычился мужичок. – Конец света еще не скоро, а демон в городе – это только его первый предвестник.

Собеседник обреченно махнул рукой и сказал:

– Ладно, чего из пустого в порожнее переливать? Вот к обеду Бигзи вернется и все расскажет. Он точно в курсе.

– А чего это? Где Бигзи-то?….

Дальше Дин слушать не стал. Поднялся с ржавого ведра и направился уже к своему рабочему месту, как его тормознул Оланд.

– Постой-ка, – сказал бывший наставник. – Разговор есть.

– Выкладывай, – с готовностью сказал Дин.

– Тут информация промелькнула, что наше начальство хочет приобрести еще один станок по прокату шерсти. В общем, хотят увеличить объем.

– Ну а мне что с того? Ни горячо ни холодно.

– Да ты дослушай сначала! Короче, я же тоже на таком станке работаю, и меня спросили, кто еще может с такой штуковиной управиться. Ну, вот я и порекомендовал тебя. Сказал, что ты парень толковый и все схватываешь на лету. А если что, то я тебя обучу, покажу что к чему.

– Хм… спасибо, конечно… – Дин не знал, что сказать Оланду. – Но зачем мне все это? У меня вон, работы непочатый край еще.

– Как зачем?! – возмутился Оланд. – Денег будешь больше получать на станке. Глядишь, и семье полегче станет, хоть с долгами рассчитаетесь.

– Спасибо… – хрипло бросил Дин. – Но мне пока еще никто ничего не предлагал. Спасибо еще раз, я тебя понял, на досуге подумаю над этим.

Оланд хлопнул паренька по плечу и ободряюще улыбнулся. Дин кивнул, отвернулся и, стараясь не заплакать, отправился работать.

Снова медленно и уныло потянулось время. Монотонно заухал пресс, зачирикала прядильная установка, поскрипывая деревянными рамками, позвякивая блестящими направляющими. Замелькала огромная тяжелая колотушка в руках Дина. В воздухе закружились мелкие остюльки и микроскопическая пыль, от которой постоянно хотелось чихать и кашлять. Легкие зудели от вредной грязной взвеси.

Дождь врезал с новой силой. Так, будто главной его целью было затопить весь мир до наступления зимы. Окружающая действительность за окнами исчезла, а на ее месте повисла темно-серая, густая хмарь. Она шевелилась, перетекала, бесновалась. Частыми волнами накатывались дождевые потоки и приглушенно грохотали по дырявой крыше.

Вууух! Вууух! Вууух!

Дин, не отвлекаясь от работы, все думал о словах Оланда и о его доброте. Бывший наставник, не смотря на прошедшие годы, всегда старался помогать семье Дина. По большей части из-за давних хороших отношений с отцом парня. Раньше они вместе работали в строительной бригаде и помогали друг другу строить собственные дома. Однако прошло время, а Оланд вот он, все такой же энергичный. Продолжает жить, зарабатывать хоть какие-то деньги и содержать семью. А вот отец Дина… Эх!

Парень еле сдержал слезы, побелел от злости. Ударил по шерсти так, что свело запястье. Несправедливо! Вот он, Дин, к примеру, горбатится, пытается на совесть сделать свою работу. А что имеет? Да ничего! Вон, ботинки давным-давно прохудились, а денег, чтобы купить новые, нет и не предвидится… Еще долги надо отдать, за старый дом уплатить и за то, что жилье в собственности находится. А денег нет… Нету… Совсем! Ни у него, ни у матери. Про отца и говорить нечего: все уже пропито.

«Где взять… Как… Что делать?! М-м-м-м… Так-так-так… Может грузчиком пойти во вторую смену? А что, на восточных угольных складах всегда нужны рабочие руки! Нет, некогда… Дома каждый день столько дел, что успевай только поворачиваться. Когда все успеть?» – мысли Дина путались, сбивались. Нужно было еще столько всего сделать, столько всего запомнить, что голова шла кругом.

Вот если бы работал отец, парню жилось бы чуточку проще. Но отец Дина только пил напропалую. И было из-за чего. Сломала его жизнь. Так придавила, что камнем на дно пошел некогда отличный строитель, примерный отец и просто хороший человек. Да что там говорить?! Многие судьбы тогда пошли под откос, некоторые прямиком во Мрак. А случилось все, когда к власти пришел новый бургомистр и взялся за свои реформы. Повысил все налоги, ввел ту самую плату за занимаемую жилую площадь, а для тех, кто имел жилье в собственности, ввел дополнительный сбор.

Семье Дина не повезло вдвойне. Отец тогда только-только отстроил новенький дом. Большой, просторный. Когда в первый раз пришли сборщики налогов, да озвучили сумму, тут-то и схватились мать и отец за голову. Таких денег не было. Пришлось кое-что продать, сколько-то занять у родителей отца Дина. В итоге первый платеж они смогли отдать, но вот дальше… Становилось все тяжелей и тяжелей. Отец с каждым месяцем все больше и больше смурнел, отчаивался. Изредка начал напиваться.

Однако последней каплей, приведшей к катастрофе, стала сельскохозяйственная реформа бургомистра. Много жизней, семей и судеб она поломала, и большую часть деревень и сел в округе Трангола привела в упадок. Теперь с каждого земельного надела взималась двойная плата. Дополнительно нужно было платить, если хозяин участка использует не всю свою землю, а только какую-то часть. Ну, или если вообще ей не пользуется. С каждого плодового дерева – плата. С каждой головы, имеющейся в подворье, – плата. Так, буквально за какие-то два года, держать свое хозяйство в деревнях и селах стало невыгодно и даже убыточно.

Дед и бабушка Дина, родители отца, жили как раз близ Трангола, в селе под названием Баршак. Они владели большим участком земли, как и многие односельчане тогда, а также имели огромное поголовье всякого скота. Даже небольшое стадо коров у них было. Но вот когда ввели реформу, старшим родственникам Дина пришлось отдать сборщикам все свои деньги и даже сбережения, припрятанные на черный день. Все! До последнего гроша.

Дед Дина не выдержал. Одним летним утром он вышел в огород и выпил пузырек синильницы, которой обрабатывают посевы от жука-плодоеда. Умер старик прямо на грядках. И случаев, подобных этому, было не перечесть. Многие тогда опустились на самое дно жизни, да так и не смогли оттуда подняться.

Все разом рухнуло и пошло под откос. Отец Дина запил, бросил работу и стал все чаще и чаще пропадать на улицах. Теперь он только и мог жаловаться на судьбу, на несправедливость и на беспредел бургомистра. Отец все время ныл и уже не мог вернуться к нормальной жизни. Что-то, что делает человека человеком, сломалось в нем.

Дин считал себя похожим на отца. Он сам себе казался слабым и таким же нытиком, жалующимся на судьбу, только, в отличие от отца, делающим это молча. Дин держал все в себе, не выплескивал эмоции наружу, не пил, пытался контролировать себя. Однако черная, темней, чем сама ночь, меланхолия давным-давно поглотила парня. Хомут безысходности затянулся на его шее. И парень смирился с этим.

В душе Дина властвовала злость на отца, но оставалась еще и любовь к нему. Ведь парень помнил те времена, когда отец был добрым, отзывчивым, заботливым и хозяйственным. А теперь превратился в потухшую, темную головешку. И от этого было еще гаже, еще тоскливее на душе Дина. Всем сердцем он жалел отца, потерявшего жизненный ориентир.

А дела бургомистра после реформирования быстро пошли в гору. Он, через верных себе людей, наоткрывал фабрик и производств, которые до сих пор процветают и приносят колоссальный доход главе города. Ну а как иначе? Ведь бургомистр был истинным политиком и понимал, что для развития собственного дела нужно задушить конкурентов, забрать их клиентов себе и установить монополию. На все. А уж условия для процветания дел кто как не он мог организовать в лучшем виде. Условия шоколадные да с карамельной начинкой внутри.

Бургомистр поступил очень хитро. Уничтожив сельское хозяйство, он получил дополнительную рабочую силу, причем очень дешевую. Куда было податься разоренным крестьянам? Правильно, идти на заработки в город. А там уж некуда деваться. Какие условия диктует работодатель, такие и примешь. На это и была сделана ставка. Ведь на простой люд власть имущим плевать. Никто никогда не беспокоится и не заботиться о расходном материале. Особенно когда он неисчерпаем. Нечего даже и переживать. Бабы – дуры, рожают и рожают новых детей.

Глава 4. Алаэн Дербидж. Возвращение

5419 год, начало первого месяца зимы

Север королевства Маркаун, Леса Элькхевен

– Вот это красавец! – сержант искренне восхитился размерами мертвого Могура.

– Сержант Пайк, а это куда? – подбежал егерь из первого отряда. В одной руке он держал связку убитых тетеревов, а в другой – кроликов.

– Все в сторожку заберем! – махнул рукой сержант. Егерь убежал обратно.

– Да, медведь не молодой, но еще и не старый… Матерый зверь! – хрипло подтвердил Пекарь.

Все замолчали, рассматривая убитого Могура. Зверь лежал на дне ямы. Бок медведя был утыкан арбалетными болтами, а морда порезана в двух места, но не это убило зверя. Ровно за ухом зияла почерневшая рана с запекшейся кровью по краям. Единственное место, ударив в которое можно с первого раза убить Могура.

– Значит, браконьеры и правда разбудили зверя, загнали в эту яму и уже тут убили его, – сержант Пайк покивал головой. Мое предположение подтвердилось. Еще вчера на рассвете.

Да, когда Джалек отлучался «отлить», он таки нашел яму с телом зверя. После того, как мы убили одержимого и осмотрели Могура, сразу отправились в сторожку Бэна. По прибытию доложили обо всем сержанту. Промолчали лишь об одержимом. Пайк не орал, не размахивал руками и никого не поднимал по тревоге. Он просто яростно сопел, скрежетал зубами и в бессильной злобе сжимал кулаки. Там и не поймешь: то ли он на себя злится, то ли на нас, или на браконьеров. А возможно на всех и сразу. Меньше всего Пайку нужен был мертвый Могур на подконтрольной территории. Разбирательств с королевскими лесничими не оберешься.

В общем, сержант, к моему глубокому удивлению, повел себя адекватно. Приказал нам поесть и ложиться отдыхать. Через несколько часов Пайк собрал все четыре отряда и повел нас на злополучную поляну. Командующий принял, наверное, единственно правильное решение. Он хотел, чтобы мы все засвидетельствовали убийство Могура браконьерами и осмотрели место происшествия. Ну и, конечно же, Пайк должен был убедиться во всем сам.

До оврага в лесной чаще, где все и произошло, мы добрались быстро. Благо теперь уже шли напрямик. Все егеря поочередно осмотрели яму со зверем и разбрелись по поляне. Рядом с мертвым медведем остались только мы впятером.

Разгорался новый рассвет. Метель закончилась еще вчера, и на небосвод выбиралось зимнее солнце. Крепчал мороз. Сегодня утром, по плану, мы должны были отправиться к северному рубежу лесов Элькхевен, но браконьеры спутали все наши карты. Поэтому мы вынуждены были отложить поход дня на два как минимум. Думаю, ребята из Последнего Патруля, возвращающиеся от Твердыни, простят нас за эту небольшую задержку. Ведь они-то должны понимать, что в пути может произойти все что угодно, а уж тем более у северных рубежей.

Сержант Пайк еще раз глянул на Могура, сморщился и приказал:

– Закопайте! – сержант кивнул на яму и неспешно отправился на поляну.

– Тьфу! Етить его налево! – выругался Пекарь. – Пошли, лопаты, что ли, поищем. Поди, не пальцами браконьеры землю шкребли.

Мы направились следом за сержантом.

– Чего вернулись, а?! – зло заорал Пайк.

– Так ить лопаты нужны… – мягко ответил Пекарь.

Сержант засопел, отвернулся. Принялся орать на других егерей, заставляя тех быстрее осматривать место и стаскивать в одну кучу все оружие.

Я принялся обходить поляну по кругу. Где-то тут вчера я видел кирку. Инструмент нашелся под ворохом шкур, пропахших немытыми телами. Там же были и видавшие виды лопаты. Я схватил кирку и, сопя, направился обратно. К демонам все! К демонам. Мне больше не хотелось выслушивать глупую, беспричинную ругань сержанта и самому ругаться с ним. Будучи, по характеру своему, человеком бесконфликтным, я терпеть не могу словесные перепалки и стараюсь в них не участвовать. Нет, еще раз к демонам!

Вернувшись обратно, я сразу принялся за работу. Первым делом стал долбить смерзшийся земляной вал, лежавший у края ямы. Вернулись товарищи с лопатами и начали закапывать Могура. Мерзлые комья земли гулко бухали о бока зверя.

Я работал с остервенением, так чтобы пот заливал глаза. На душе было темно, муторно и тупо. Не знаю почему. Наверное, из-за такого дурного стечения обстоятельств: это ночное происшествие, одержимый и выкрутасы сержанта. Да еще и эта тревога, разрастающаяся где-то в груди. Какое-то мрачное предчувствие тревожило меня…

Уроды! Браконьеры эти… Пайк еще орет. Крыса, глупая крыса! Выслужиться он хотел, как же! Пообещал командующему Ольтеру, что патрулирование пройдет успешно и от Последней Твердыни мы вернемся раньше обычного. Лохматый идиот! Как можно о таком зарекаться?! Хотя, когда метишь в старшего разводящего – чего только не пообещаешь. Понятное дело: на такое местечко метит каждый, даже простой рядовой егерь. А что? Знай себе встречай патрули, принимай отчеты и раздавай новые маршрутные задания. Работенка не пыльная. Только вот зачем на нас срываться, в произошедшем ведь нет нашей вины…

– Эй, Торишь, ты там умер? – с поляны снова донесся голос Пайка.

– С чего вдруг? – не понял Пекарь.

– Чего возитесь? – громогласно прорычал сержант.

– Так закапываем…

– За это время можно половину Эльхевена перекопать!

– Так земля-то мороженая!

– Да какая мне хрен разница?!

Я разогнулся, покрепче ухватил кирку, уставился на сержанта.

– Успокойся, Эл! – еле слышно прошипел Эд. Я размял затекшие ладони и снова принялся долбить заледеневшую землю. Пайк бросил на меня настороженный взгляд и пошел к куче уже собранного оружия.

– Придурок! – тихо заявил Эд.

– Да, но командир-то он, а не ты! – заметил Джалек.

– Вот в этом-то и вся херня. Знаешь сколько отрядов гибло из-за таких уродов? Паникер хренов… Он же теперь только и будет думать о том, как ему выкрутиться, а нам еще к Последней Твердыне идти, – разъяснял Пекарь-младший. – Пайк на повышение шел, а тут такое! Браконьеры на его участке, да еще и убийство редкого зверя. Считай все! Тут только с одними королевскими лесничими разборок на полгода. Как в Нортмарк вернемся, так знай – сержант обязательно за отчеты да рапорта засядет.

– Ты мое слово помяни, – сказал Ториш, – он еще в сторожке у Бэна депешу начнет строчить.

Эд хохотнул. Мне было не до веселья. Упущенные возможности; шансы, перспективы и амбиции… Я, что есть силы, жахнул по смерзшимся комьям. Жалобно звякнул металл. Руки больно тряхнуло отдачей. Я не останавливался. Молотил киркой так, чтобы руки начало ломить.

Вскоре со стороны поляны потянуло костром и чем-то горелым. Буд-то бы курицу палили. Однако в следующее мгновение я различил запах: горела человеческая плоть!

– Эй, чего это они там затеяли?! – встревожено спросил Эд.

– Трупы браконьеров сжигают, – хмуро ответил я.

– Так надо же было закопать! – взмутился сын Пекаря.

– Нет, тут Пайк сделал все верно, – сказал Джалек. – Лучше сжечь их, а то мало ли…

Разговор сразу же угас. Все вспомнили вчерашнюю ночь.

В овраге мы проторчали до полудня. Когда с ямой было покончено, отправились на поляну. Пришлось собирать хворост и сухой еловый лапник – костер никак не желал гореть, а обледеневшие тела браконьеров чуть тлели, разнося по округе тошнотворный запах. Когда, наконец, огонь заревел и взметнулся к макушкам деревьев, сержант приказал сортировать трофейное оружие, а сам уселся на бревно. Пайк, задумчиво глядя прямо перед собой, принялся жевать вяленое мясо. Переживает, падла. Да и как тут не переживать?!

Мы начали раскладывать по кучкам кинжалы, метательные ножи, простецкие топоры, секиры, мечи и щиты. Когда и с этим было покончено, сержант бодро спросил:

– Все? Ну, двинули в сторожку!

– Пайк, ты бы коней-то попридержал! – возмущенно сказал Ланц, командир третьего отряда. – Ребятам тоже перекусить следует. Всю ночь в пути, да еще тут корячились. Устали как-никак.

– Вот у Бэна и отдохнете!

– До него еще дойти надо! – встрял Пекарь. – Я своим парням голодать не дам. Путь не близкий, силы нужны.

– Да мы и так опаздываем! К северным рубежам в срок не поспеваем! – заорал сержант.

– Ну, лишнее двадцать минут нас не задавят, – возразил Ланц. Остальные егеря одобрительно загомонили.

– Давайте, только быстро… – хмуро сказал Пайк.

Мы все принялись за еду. Я вяло жевал солонину вприкуску с луком и клеклым хлебом. Аппетита не было, как, в общем, и настроения. Помогало только пламя костра: оно хотя бы немного успокаивало. Но очень скоро тела догорели, и огонь стал затухать.

– Ну, что, братцы, подкрепились? – по-отечески участливо спросил Пекарь. – Можно и в путь выдвигаться.

Егеря утвердительно закивали, загомонили, стали спешно собираться. Пайк с ненавистью смотрел на Пекаря. Сержант никак не мог смириться с тем, что подчиненные уважают его меньше, чем Ториша.

Я похлопал Пекаря по плечу и тихо, но так, чтобы все слышали, сказал:

– Мы готовы, веди!

Пайк вскинулся, сурово зыркнул на всех и заорал:

– Построиться в колонну по два! По порядку отрядов! За мной шагом марш!

Мы знали свое дело. Не прошло и десяти секунд, как мы уже стояли ровным строем.

– Двинули! – скомандовал сержант.

Захрустел снег под ногами, застучали набойками по мерзлой земле сапоги, забряцало оружие.

Помимо своей ромфеи, я тащил на себе браконьерский щит и большой арбалет. Так же навьючил на себя небольшую связку с убитыми кроликами и парой тетеревов. Промысловое зверье, доставшееся нам от браконьеров. В сторожке Бэна все сгодиться.

Снег весело и задорно искрился под лучами заходящего солнца. Красиво! И тихо. Даже лес замер, любуясь этим спокойным зимним вечером. Мы шли быстро. Наш отряд – крайний в колонне, а я в нем замыкающий. Мне постоянно приходилось крутить головой, смотреть по сторонам, а еще чаще назад. Даже при большой численности отряда в лесах Элькхевена необходимо соблюдать осторожность.

Вон, не так далеко от нас в разлапистых ветвях сосны засела рысь. Наблюдает. Явно голодная, но на большой отряд нападать не спешит. Я наблюдал. Пока необходимости беспокоить отряд, нет.

Вскоре рысь слезла с дерева и опасливо пошла следом за нами. Я изредка видел ее силуэт, мелькавший среди зарослей орешника и можжевельника. Зверь боялся приближаться к отряду и всегда держался позади.

Внезапно, между нами и рысью промелькнула серо-черная тень. Она пересекла тропу и быстро скрылась в ельнике. Вскоре, где-то позади, недовольно, хрипло мяукнула рысь, отстала. Лесная кошка отступила перед более грозным хищником. Через некоторое время все та же тень снова промелькнула сзади, но теперь уже медленнее. Огромный, метра два ростом, волк всего на секунду остановился на тропе, втянул носом воздух, посмотрел мне в глаза, сощурился и приветственно вильнул хвостом. В следующее мгновение он скрылся в чащобе.

Зверь проходил довольно далеко от нас, поэтому остальные егеря не успели его заметить. Я, стараясь не шуметь и не привлекать к себе лишнего внимания, снял со связки двух кроликов и бросил их к ближайшим кустам. Волк, из-за своего непростого характера, будет идти за нами еще долго. Уж я-то его знаю! И он, в любом случае, найдет оставленное мной угощенье. Пусть это и мелочь для зверя, всего на один укус, но мне для друзей ничего не жалко!