Текст книги "Ледяные ветра (СИ)"

Автор книги: Денис Атякин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

Глава 16. Дин Бэйл. Белый огонь

5419 год, последний месяц осени

Юг королевства Маркаун, Трангол

Прохладная утренняя дымка заволокла окна, лужайку у дома, липы, растущие у дороги и всю улицу. Далекое осеннее солнце было похоже на простой безжизненный круг, вырезанный из пожелтевшей бумаги. Легкий ветерок, подувший с севера, бодрил.

Дин зябко поежился, затворил калитку и отправился на работу. Снова. Как вчера, позавчера и еще три года подряд. Одна и та же дорога, одни и те же лица прохожих. Все одно и то же. Каждый новый день как предыдущий, а предыдущий почти стерся из памяти и слился с чередой однообразных недель, месяцев и лет.

Однако сегодня Дин пребывал в приподнятом настроении. То ли разгулявшаяся погода так действовала, то ли новая работа вдохновляла, парень так и не понял. Собственно, он и не пытался сегодня разобраться в своих чувствах, а просто наслаждался хорошим настроением. Когда еще доведется?

Парень широко зашагал по грязным колеям «Муравейника», зажал пальцами нос на улице Висельников, промчался вдоль старого парка и кладбища, и поднялся к храму Троих. Тут Дин привычно влился в толпу серых, понурых горожан и беспечно зашагал прямиком к фабрике.

Рядом с цехом, в котором работал парень, было тихо и малолюдно. Дин вошел внутрь. В цеху, кроме Оланда, никого больше не было. Наставник, услышав скрип входной двери, обернулся и бодро сказал:

– Хм! Рановато ты сегодня! Я сам только пришел, даже станок еще не смазывал.

– Ну, значит я как раз вовремя. С этого и начнем! – весело ответил парень.

– О! Я смотрю, тебе уже не терпится поработать?!

– Да нет… – смутился Дин. – Просто чем быстрее научусь, тем быстрее на новом станке начну работать.

– Не гони лошадей, а то у повозки колеса отвалятся! Дорога-то вся в рытвинах и выбоинах, – хитро прищурившись, ответил наставник.

Дин почесал в затылке и, молча, отправился переодеваться. Через пару минут парень уже был готов к работе.

– Ну, раз ты такой нетерпеливый, давай со смазки и начнем, – предложил Оланд.

Парень кивнул, и напарники приступили к работе. Наставник объяснял Дину все в мельчайших подробностях. Показал точную последовательность, в которой смазывались все узлы станка. Показал все детали механизма, рассказал, как они называются и за что отвечают. Велел запомнить точное количество передаточных шестерен и валов, в каком порядке они устанавливаются и как приводятся в действие.

Дин только и поспевал запоминать и следить за действиями Оланда. Парень даже не заметил, как цех заполнился рабочими, как время перевалило за полдень. Только когда наставник объявил о перерыве, Дин будто бы очнулся ото сна. Прямо тут, у станка, тяжело плюхнулся на кособокий стул и прикрыл глаза. Прислушался к ощущениям. В ушах появился противный писк, в голове зарождался тяжелый гул. В груди плескалась тягучая пустота. Но было и еще что-то. Какое-то давно забытое ощущение маячило на границе сознания. Нечто похожее на удовлетворение и… счастье.

Парень напрягся и попытался ухватить за хвост прыткое чувство. Наконец, когда ему это удалось, Дин с удивлением понял, что испытывает необъяснимую тягу и интерес к только что изученным механизмам. От этого и испытывает удовлетворение, и мимолетное счастье. Дин всем сердцем удивлялся этой гениальности и в то же время простоте сборки узлов станка. Это целый мир, целое царство, и, если знать, на что воздействовать, то всем этим можно легко управлять!

От размышлений Дина отвлекла боль, возникшая в голове где-то на самой дальней границе восприятия. Парень поднялся со стула, помассировал руки. Их снова жгло в районе кистей! Дин отмахнулся от этого назойливого ощущения и отправился на улицу подышать свежим воздухом. Там он прошелся вдоль глухой цеховой стены, вышел на широкую площадку, остановился. Прищурился, наслаждаясь лучами остывшего осеннего солнца.

– Дин, ну, как дела? Я смотрю, у вас с Оландом работа идет полным ходом? – раздался благодушный голос за спиной. Дин обернулся и увидел мастера Джима, несущего в цех какие-то инструменты.

– Да… стараемся… – растерянно ответил Дин.

– Это правильно, это хорошо. Ну а вообще как – нравится?

– Нравится. Мне вообще кажется, что механизмы – это мое.

– Давай-давай! В начале следующей недели станок уже будет у нас. Если такими темпами учиться будешь, то сразу за новый механизм и поставим тебя.

Дин кивнул.

– Ну, ладно, давайте работайте дальше, – бодро сказал Джим и побежал в цех. – Чем быстрее, тем лучше…

Парень постоял еще пару минут на улице и отправился в цех. Головная боль не прошла, а наоборот усилилась.

В помещении было душно. В носу и горле защипало от табачного дыма, густо вьющегося по всему цеху. Дин закашлялся, протер слезящиеся глаза и зашагал прямиком к станку. Оланда все еще не было на месте, и парень уселся обратно на стул в ожидании наставника. Вскоре тот вернулся с тюком старой шерсти.

– Сейчас материал второго сорта будем делать! – объявил Оланд.

– Это как? – не понял Дин.

– Некачественное сырье в прокат пустим.

– Это зачем… – смутился парень.

– Ну, пораскинь, пораскинь мозгами-то… Э-э-э-х! Кто ж тебе сразу нормальную шерсть катать доверит?! Потренируешься пока на этой, ее-то не жалко, а потом, если все нормально пойдет, будешь с нормальным материалом работать.

Дин кивнул.

– Ну, что? Сразу сам попробуешь? – спросил Оланд.

– Попробую! – ответил Дин.

Однако практика оказалась сложнее, чем теория. Поначалу парню было тяжело. Приходилось одновременно выполнять несколько дел: ровно опускать шерсть в горловину приемника, контролировать рычаги подачи, привода вала, включения элеватора и, непосредственно, самого прокатного вальца. Сложнее всего было сконцентрироваться и выполнять все операции своевременно, а, главное, в правильной последовательности.

Дин вскружился. В течение следующих двух часов он испортил полтюка шерсти, раскраснелся, взмок и еле-еле мог переводить дух.

– Ладно, ладно! Притормози немного! – Оланд старался перекричать шум станка. – Передохни чуток.

Дин остановил привод станка, выдохнул и тупо уставился на бесформенные пласты шерсти, вышедшие из механизма.

– Ну, перевел дух? Пошли, – сказал наставник и куда-то быстро зашагал. Дин устало поплелся следом.

Оказалось, что Оланд снова шел на склад. Там он взял теперь уже два тюка испорченной шерсти. Один отдал парню, второй потащил сам.

– Теперь смотри и запоминай, что буду делать я! – сказал Оланд. Дин стал наблюдать.

Наставник действовал уверенно и умело. Раз – и он аккуратно подал шерсть, два – и он уже у рычага, взмах рукой – и завращался привод. Снова отточенное движение – и новая порция шерсти ушла в приемник. За следующие полчаса Оланд не сделал ни одного лишнего действия. Он не вспотел, не покраснел и не запыхался. Каждый лист материала, вышедший из станка, был идеально ровным. Хоть сейчас иди да продавай!

Дин с завистью наблюдал за Оландом. Однако завидовал парень белой завистью. Он от всей души восхищался мастерством и дисциплинированностью наставника, искренне удивлялся его лисьей ловкости.

– Пойми, – сказал Оланд, закончив работу. – Тут главное почувствовать. Это как в трактире у Петрина: слышишь музыку, чувствуешь ритм и пляшешь в такт. То же самое. Почувствуй механизм, и работа сама пойдет. Попробуй еще раз!

Дин снова приступил к работе. До самого вечера он не отвлекался и ни на что не обращал внимания. Только когда цех почти совсем опустел, к парню подошел Оланд. Хмыкнул, придирчиво осмотрел новые пласты шерсти. Сделал неутешительный вывод:

– Уже лучше, но все равно не то!

– Так может еще заход? – с энтузиазмом спросил Дин.

– Какой заход? Вечер уже на дворе! Смеркается. Собирайся домой, а завтра продолжим.

Дин глянул в мутное цеховое окно. И правда – темнеет. Парень переоделся, попрощался с наставником и заторопился домой.

Парень то шел быстрым шагом, то срывался на легкий бег. В такое позднее время на улицах Трангола лучше не задерживаться. По крайней мере, простому законопослушному человеку. Да и домашние дела никто не отменял. Мать давно уже вернулась с работы и, наверное, сбилась с ног, хлопоча по дому.

Дин мчался во весь дух, забыв об усталости. Миновал старое кладбище и стремительно вылетел к парку. Тут парень притормозил, а потом и вовсе пошел медленно, стараясь как можно меньше шуметь. А то мало ли…

Однако в парке было тихо. Очень тихо. На улице Висельников весь народ тоже будто бы вымер. Безмолвная тень упала и на «Муравейник». Парень неслышно подбежал к своему дому, беззвучно прошмыгнул в калитку, отворил незапертую дверь и… замер на пороге. Что-то было не так!

Дин, бесшумно шагнул в коридор, тихо прикрыл дверь за собой, прислушался. Ничего. Тогда он на цыпочках двинулся дальше. В кухне тоже пусто. В небольшой гостиной вообще света нет. Парень двинулся к своей комнате, но там дверь оказалась закрыта, а за ней ничего не слышно. Дин снова замер, прислушался. Из дальней родительской спальни донесся шорох и тихий, до боли знакомый звук, похожий на… птичий клекот.

Парень оцепенел. Внутри все задрожало. Ноги ослабли и предательски подгибались, руки вмиг стали влажными, затряслись, похолодели. Однако Дин тут же одернул себя, собрался и тихо двинулся вперед.

Дверь в родительскую спальню оказалась прикрыта не плотно, и из-под нее пробивался тусклый свет. Парень осторожно взялся за дверную ручку, резко дернул ее на себя и… Увиденное шокировало Дина и смутило. Он хотел было закрыть дверь обратно, но впал в такой ступор, что не мог даже пошевелиться.

У дальней стены на старой кровати лежала полуголая мать, а над ней нависала сгорбленная и скособоченная фигура отца. Да, это был именно он. Его одежда, его крепкая мускулистая спина, его черная густая шевелюра.

– Мам, что происходит? – дрожащим голосом спросил Дин.

В ответ тишина. Ни мать, ни отец ничего не ответили. Тогда Дин, дав петуха, снова спросил:

– Мам…

Отец стремительно повернулся. Булькнул, резко склонил голову на бок. Раскрыл в безумном оскале окровавленный рот, с интересом уставился на сына.

Дин вздрогнул, в голове помутнело. Парень узнал эти глаза. Отец смотрел на него черными, лишенными зрачков, бездонными буркалами. Точно такими же, какими смотрел одержимый демоном купец.

– Пап… пап, нет! – пролепетал парень.

Одержимый демоном хищно осклабился, шагнул к Дину, замер. Теперь, когда «отец» сместился чуть в сторону, парень смог во всех подробностях разглядеть мать, а точнее ее окровавленное бездыханное тело. В груди, в районе сердца, зияла рваная рана, откуда все еще вытекала кровь. Кровью была залита и кровать, и пол рядом с ней.

Дин закричал что есть силы. Заголосил так, что задрало горло, перехватило дух. Когда воздух покинул легкие, парень затих. Раскрыл рот в новом, уже беззвучном крике. Пошатнулся, чуть не упал, но на ногах все же удержался.

Одержимый утробно зарычал, резко припал к полу и бросился на Дина. Парень отшатнулся, зажмурился в диком ужасе и инстинктивно прикрылся руками. Полыхнуло. Оглушительно громко бухнуло. Затрещало, заскрежетало, загрохотало!

Даже сквозь прикрытие веки яркий белый огонь ослепил парня. Нестерпимо жаркая волна раскаленного воздуха обдала лицо Дина, взъерошила волосы, опрокинула на пол. Совсем рядом упало что-то очень увесистое. Парень, не открывая глаз, перекатился в сторону, больно ударился плечом обо что-то. Замер.

Стих грохот вокруг. Пропали вообще все звуки. Дин открыл глаза, судорожно вдохнул и закашлялся. Густая белая пыль, плотным облаком висевшая в комнате, забивала глаза, рот и нос. Мешала разглядеть хоть что-то. Парень несколько раз чихнул, тяжело поднялся на ноги, стряхнул с ладоней белое магическое пламя и принялся разгонять пыльную взвесь руками. Однако холодный ветер, неизвестно откуда взявшийся в помещении, справился с этим намного быстрее. Уже через несколько мгновений пыль развеялась.

Дин потрясенно раскрыл рот, остолбенел. Родительская комната перестала существовать. Вся мебель была раскурочена. Заднюю и боковую стену дома разметало по округе, так же как и часть высокой крыши. Обломки досок и стеновых бревен беспорядочно валялись у дома, за соседским забором, на давно опустевших грядках.

Пол и потолок, земля и небо поменялись местами. Дин все-таки не удержался на ногах. Колючая тьма накрыла его с головой, заволокла глаза. Однако кое-как парень встал, поплелся вперед, к огромному пролому. Снова упал, разбив локти и колени. Не найдя в себе больше сил – просто пополз. Туда, где не так давно была кровать.

Тело матери он нашел все на том же месте. Оно изломанной куклой лежало под огромным бревном.

– Ма-а-ам… ты… ты…! – Дин прижался к бездыханному телу, трясущимися руками стал гладить материны волосы, такие смешные ямочки на посеревших щеках. Но тщетно: женщина давно была мертва.

Дин размазал по щекам обжигающие слезы и пополз дальше. У самого края разрушенной стены он нашел тело отца. Оно было практически невредимым, только на груди темнел багряным пятном страшный ожог. Парень приложил ладонь к ране. Под ребрами уже не билось сердце, не вздымалась грудь в такт дыханью.

Внезапно Дин почувствовал, как пальцы ожгло холодом. Он поспешно отдернул руку от уродливого ожога. В то же мгновение из раны вырвалась тонкая струйка матово-черного дыма, потянулась ввысь. С каждой секундой струя эта становилась все жирнее и жирнее, и вот уже превратилась в большое мерзкое облако, внутри которого в отвратительном танце извивалась самая настоящая Тьма. Она то и дело выстреливала в разные стороны грязными, маслянистыми сгустками, похожими на щупальца. Еще через мгновение облако снова пришло в движение, стало стремительно меняться. Приобрело неясный контур, потом трансформировалось в размытый силуэт и, наконец, превратилось в уродливого прозрачного демона.

Демоническая сущность содрогалась от боли. Она корчилась, извивалась, постанывала. Внезапно сущность оглушительно заверещала, дернулась и развеялась по ветру.

От страха Дин забыл как дышать. Прошло еще несколько секунд после исчезновения демона, и только тогда парень принялся жадно глотать горький воздух. Дин отдышался и снова прикоснулся к трупу отца. Руки ходили ходуном и ничего не чувствовали. Однако парень продолжал бессмысленно ощупывать тело отца, тормошить его, трясти за поникшие плечи в надежде на то, что отец все-таки очнется.

– Пап… нет… пап, что… что я наделал?! – причитал Дин. Он посмотрел на свои руки. По пальцам то и дело пробегали сполохи бледного магического огня, а на запястьях вспыхивали синеватые искорки. Парень до сих пор слабо верил во все произошедшее.

Налетел резкий порыв студеного осеннего ветра. Он развеял запах смерти, витавший вокруг, и умчался так же стремительно, унося с собой две новые жизни. Дин завалился на спину. Только сейчас он полностью осознал случившееся. Он потерял отца и мать…

Он собственноручно их убил!!!

Дин зарыдал. Беззвучно. Сил на крик не осталось, и парень мог только плакать и трястись от безысходности и тупой, жгучей боли, раздирающей грудь. Просто плакать… Сжимать кулаки в бессильной злобе… Беспомощно сучить ногами…

Всхлип.

Он убил их!

Если бы он не согласился на эту долбаную работу, то пришел бы домой намного раньше и смог спасти мать.

И все-таки он убил их!!

Тихий всхлип.

А если бы он пришел домой рано? Смог бы спасти мать. Но отца, одержимого демоном, пришлось бы все равно убивать.

В итоге он убил их обоих!!! Он убил их пробудившейся в нем магией…

Сил не осталось. Дин не мог уже даже плакать. Он задыхался. Еле-еле проглотил неприятный, колючий ком, забивший горло, прокашлялся. Закричал. И в этот крик он вложил всего себя.

В окнах соседних домов забрезжил свет. Дин, наконец, поднялся на ноги, осмотрелся. Из окна ближайшего дома выглядывала соседка Мирта. Она с ужасом наблюдала за всем происходящим. Дин хмуро уставился на девушку, и та быстро скрылась за занавеской.

Где-то вдалеке залаяли собаки. На соседней улице испуганно гомонили люди.

Дин тяжело вздохнул, задрал голову и уставился на небо. А оно безразлично уставилось на парня. Только холодные, бесстрастные звезды подмигивали как бы говоря: «Готовься. Это только начало!».

Дин вытер слезы, собрал последние силы и бросился прочь из разрушенного дома. Он точно знал, что теперь его будут искать и не дадут спокойно жить.

Глава 17. Ланита. Сны о юге

5419 год, начало второго месяца зимы

Северная тропа, на пути к Лесам Элькхевен

Ланита поправила черные, густые волосы, сползшие на глаза василькового цвета, и спрятала под капюшон длинную прядь. Под боком, в меховом свертке, завозился маленький сын. Он что-то еле слышно пискнул и снова затих. Засопел умиротворенно. Северянка крепче прижала сына к телу.

Мимо, пригибаясь под низким каменным сводом, тихо прошагал этот странный южанин Алаэн. Он осторожно подкинул несколько поленьев в костер и двинулся обратно к лазу. Там он остановился, сел и замер, закрывая собой яркий свет звезд и луны. Ланита украдкой проследила за движениями егеря и снова уставилась в огонь. Он успокаивал, отвлекал от роящихся в уставшем сознании мыслей.

За спиной, у дальней стены, всхрапнул брат. Бон что-то забормотал во сне, хмыкнул и перевернулся на другой бок. Ланита перевела взгляд на Алаэна, но тот даже не шелохнулся. Девушке начало казаться, что вот так, без движения, парень может просидеть как минимум сутки. Его будто бы ничего не отвлекало и не беспокоило. И он словно не замечал за своей спиной двух северян, не боялся и не подозревал их. Алаэн не ждал от них подлого нападения.

А ведь, казалось бы, чего трудного? Бон легко мог метнуть копье в спину егеря. Со своей позиции, даже в сидячем положении, брат бы не промахнулся. Конечно же, если это было бы необходимо. Однако Ланита не видела угрозы в лице Алаэна, да и Бон, видимо, тоже. Наоборот, девушка чувствовала себя в безопасности. Наверное, впервые за всю свою сознательную жизнь. Но самое важное то, что она была спокойна за своего ребенка. Спокойна, и от того счастлива.

Ланита еще крепче прижала маленькое, живое чудо к своему горячему телу. Ее сознание накрыла приятная, теплая волна умиротворения. Девушка хотела выказать всю свою любовь к сыну, вот только не знала других способов, кроме щедрых объятий и безгранично добрых материнских поцелуев в лобик и крохотный смешной носик.

Девушке хотелось спеть или во весь свой звонкий голос рассказать кому-нибудь из спутников, какой ее сын прекрасный и милый. Однако Ланита сдержалась, понимая, что это будет выглядеть как минимум странно.

Северянка еще раз украдкой глянула на Алаэна. Этот южанин был и, правда, странным, не похожим на других южан. По мнению Ланиты, он был смелым и решительным, умелым и приспособленным, рассудительным и добрым. Это только благодаря милосердию Алаэна они с сыночком и братом скоро обретут убежище на юге. Это Алаэн уверенно вел их обратно по северным тропам и пустошам и это он нашел для них такое уютное убежище под каменной плитой. Настоящий мужчина, как и ее брат, и еще более матерый воин, чем Бон. Вот только глаза… У Алаэна они были как у старика, крепко потрепанного жизнью…

Костер взревел с новой силой. Сухие, промороженные дрова не дымили, давали только жаркое пламя. Ланита засмотрелась на ярко-оранжевые сполохи огня. Глаза сами собой начали слипаться, но северянка, сделав над собой усилие, переборола сон. Однако ненадолго. Снаружи разыгралась метель. Она, как обычно, таинственно завыла, пронзительно засвистела. Сначала тихо и отдаленно, но с каждым мгновением все сильнее и громче, метель разрасталась. Она шла с дальних северных пустошей и вскоре достигла ближайших предгорий и уютного укрытия путников.

Звуки горящего костра и разыгравшейся непогоды успокаивали. Они казались такими далекими, неважными и от того были еще более приятны слуху. Ветер, гонявший снег своими резкими, неровными порывами, и вовсе будто бы пел особую, нежную колыбельную.

Ланита, как могла, боролась со сном. Она боялась засыпать. Последние несколько дней, с того самого момента, как она покинула безымянный аванпост, ее мучили кошмары. Точнее кошмар. Один единственный. Хотя, его даже страшным нельзя было назвать. Так, неприятный сон, однако он почему-то очень пугал девушку. Стоило только закрыть глаза, как северянка видела его…

…Неясный, размытый силуэт. Мужской. Ланита отчетливо понимала это. Где-то глубоко в голове девушки засела назойливая мысль – фигура мужская. В который раз северянка напрягла зрение, присматриваясь к фигуре. Далеко-далеко сзади раздался мерный гулкий стук. Так-так-так! Будто пошел отсчет времени. Интервал между ударами был равный. Ланита уловила это.

Так-так-так! Тихий стук стремительно перерос в оглушительный бой. Удары гремели похоронным гонгом, извещающим о смерти и вечной, неизбежной пустоте.

Ланита еще пристальнее присмотрелась к фигуре. Нет, кроме уверенности в том, что это мужчина, было еще что-то… Какие-то признаки. Рост, мужская форма плеч, волосы, лицо… Хотя лицо, как раз таки, нельзя было четко рассмотреть. Оно не то чтобы было размыто, казалось, что его вообще нет. Не существует. Северянка не отводила глаз от незнакомой фигуры, и вскоре смогла разглядеть… глаза! Светлые, яркие, но такие грустные глаза молодого парня. В них застыла, казалось, вся тоска, все горе и вся безысходность этого мира. В этом взгляде плескалось море вины, злобы, муки, отчаянья и… надежды. Странной, беспричинной надежды. Все было в этих глазах. Все, кроме страха!

Северянка сглотнула сухой ком, вставший в горле. Секунду подумала и, наконец, решившись, шагнула вперед. Однако не смогла сдвинуться с места и на метр. Она будто бы наткнулась на невидимую стену.

Внезапно налетел легкий порыв ветра, и одновременно с этим бесформенный мир накрыла кромешная тьма. Словно кто-то невидимый одним ловким движением окрасил мир в черное. Ланита моргнула раз, другой, но ничего не изменилось, только мужской силуэт еле-еле проступал сквозь темноту.

Налетел новый порыв ветра, принесший с собой запах влаги, старости, гниения и нечистот.

«Наверное, так пахнут поселения южан», – подумала Ланита.

Мужская фигура зашевелилась, и впервые северянке стало по-настоящему страшно. В груди дрогнуло, в животе поселилась стужа, а волосы под капюшоном встали дыбом. Никогда еще ее кошмар не заходил так далеко!

Силуэт продолжал шевелиться. Движения его стали быстрыми, резкими, дергаными. Казалось, что мужчина пытается выбраться из пут, освободить связанные руки и ноги. В следующий миг Ланиту чуть не вырвало – весь мир перед глазами пришел в движение. Окружающее пространство, выкрашенное в черный цвет, завертелось с немыслимой скоростью, а вместе с ним закружился и мужской силуэт. Он вращался очень быстро, но вместо того, чтобы вовсе превратиться в размытое пятно, стал обретать отчетливые контуры. Чем быстрее кружился мужчина, тем четче он становился. Через несколько мгновений девушка уже могла различить одежду на незнакомце, цвет его кожи, цвет волос и глаз.

Так-так-так! Так-так-так!

Мерно стучал гонг за спиной, медленно текли секунды, а бешеная круговерть и не думала останавливаться. С каждым новым витком вокруг мужчины стала сгущаться тьма. Она клубилась и медленно ползла к телу незнакомца, а то, в свою очередь, начало светиться. Пульсирующие потоки света шли от центра груди мужчины и волнами расходились в разные стороны.

Внезапно Ланита почувствовала головокружение, головную боль и жуткую усталость. Сознание, пытаясь отгородиться от всего происходящего, норовило «потухнуть». Девушка не могла больше продолжать смотреть на все эти вращения и сполохи света. Она прикрыла глаза от усталости, и это ее спасло.

Полыхнуло! Раздался оглушительный треск, ошеломляющий грохот. Ланита готова была поклясться именами Троих, что услышала звук раскатывающихся бревен и хруст ломающихся досок. Девушка резко распахнула глаза и обомлела. Она хотела закричать, но слова застряли в пересохшей глотке. Мужчина… Он перестал вращаться, замер. Так отчетливо северянка его еще никогда не видела. Она могла различить все: отдельные ниточки, торчащие на одежде, грязь на рукавах, пыль и щепки на волосах и… лицо! Она увидела его лицо. Увидела и запомнила. Точнее, ей даже не пришлось запоминать: черты этого лица будто бы сами врезались в ее память.

«Святые Трое, да он же совсем еще молодой. Наверное, не старше меня!», – пронеслась мысль в голове девушки.

Парень вперился в Ланиту невидящим взглядом, расставил руки в стороны и упал в черноту. Чернота в мгновение ока превратилась в мост и суходонную реку под ним. Незнакомый парень теперь падал прямо на голые камни.

Северянка снова попыталась закричать, и на этот раз ей это удалось.

«Такая высота! Да он же разобьется!! Зачем он вообще прыгнул?», – в голове девушки судорожно заметались нехорошие мысли.

А парень продолжал падать с моста прямо в далекую реку…

…Ланита еще раз закричала, но из горла ее вырвался лишь слабый стон. Девушка широко распахнула глаза, дернулась, как от удара, и резко села на расстеленной шкуре. Спина была мокрой от пота, во рту пересохло.

Рядом все так же горел костер, у дальней стены спал Алаэн, а у входа в убежище дежурил Бон.

Девушка крепко обняла своего сына, поцеловала в щечку. Улыбнулась.

Наконец-то этот сон закончился! Вот только почему образ незнакомца до сих пор стоит перед глазами? И чем так влечет девушку к себе?