Текст книги "Принцы Пограничья (ЛП)"

Автор книги: Дэн Абнетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

Глава шестая

Утро понедельника, небо над Кардиффом – словно грязная тряпка.

Когда чайник вскипел, Дэйви Морган покормил кошку, а затем налил горячей воды в термос.

– Так что я всё равно оставил его в сарае, – сказал он, продолжая свою историю. – Похоже было, что оно не хотело, чтобы его беспокоили, поэтому я решил, что никакого вреда оно не принесёт, и оставил его там.

Он снял пиджак с вешалки у дверей в маленькой кухоньке в задней части дома. Пиджак был от старого костюма. Дэйви считал, что в этом костюме он женился – в 48-м году – однако Глинис всегда настаивала, что костюм был на нём в тот день, когда они познакомились, на вечере в Порткоуле, а это был год 46-й. Глинис хорошо запоминала такие детали, или же она просто лучше умела настаивать на своём. Дэйви скучал по ней.

Пиджак пришёл в негодность уже к середине 1950-х, но Глинис не позволила мужу выбросить его – «из сентиментальности». Так что ради неё Дэйви стал надевать этот пиджак для работы в холодную погоду. Для плохо сшитого старого костюма эта вещь продержалась достаточно долго.

– Думаю, мне лучше пойти поработать, – сказал он. Кошка осталась равнодушной к этому замечанию, так же, как и к истории, которую рассказывал Дэйви. Опустошив миску, она села, как балерина на картине Дега, вытянув лапу, и принялась вылизывать свою задницу.

– Ты побудешь здесь часок или два? – спросил Дэйви. Кошка посмотрела на него, высунув кончик языка, а затем вернулась к своему занятию. Впрочем, Дэйви обращался не к ней. Он разговаривал с фотографией, стоявшей на столике в прихожей. Но всегда делал вид, что беседует с кошкой, потому что, если человек разговаривает с фотографиями, значит, он сошёл с ума, разве не так?

Он надел кепку и похлопал по карманам своего пиджака. Глинис умерла в 1978-м. Осложнения, сказал врач, что выглядело разумным диагнозом. От осложнений часто умирают.

Каждую пятницу по вечерам она клала в карман его пиджака пакетик мятных леденцов, чтобы Дэйви мог обнаружить его в субботу утром во время работы. Он до сих пор проверял, нет ли в кармане такого пакетика, хотя вот уже двадцать девять лет ему неоткуда было взяться. Хотя в кармане лежала обёртка. Двадцатидевятилетний клочок фольги и бумаги. Дэйви так и не хватило духу выбросить его.

Он вышел во двор и запер за собой дверь. Опираясь о стену, он надел резиновые сапоги и через задний двор вышел в переулок между домами.

Оттуда доносился грохот пневматической дрели, словно какой-то обезумевший кузнец неистово бил молотом по наковальне. На Коннолт-уэй строили новые дома. Среди выкупленных под эти нужды земель была и обширная территория, которая когда-то окружала улицы Катайс. Безумие. Джим Френч, который выращивал овощи на участке недалеко от Дэйви, как-то рассказал ему, что городской совет рассматривал вопрос о продаже и их земельных участков застройщикам. Как такое вообще могло быть? Где он тогда будет выращивать салат-латук, картошку и кабачки?

В воздухе чувствовался запах кирпичной крошки и дождя. Новые дома напоминали каркасы ящиков, возвышающиеся над изгородью. Дрянные сборные дома, похожие на наборы «Эрфикс»[31]31
  Фирменное название детских конструкторов для сборки или склейки автомобилей, самолётов, кораблей и т. п., производимых компанией «Хамброл лимитед».


[Закрыть], выросшие за месяц, словно сорняки. Совсем не такие, как те здания, которыми застроена его улица. Хороший кирпич, деревянные двери. Конечно, его дверь не мешало бы подкрасить, но всё равно.

В понедельник утром на участках никого не было. Железные ворота заскрипели, когда Дэйви прошёл через них. Больше половины участков заросло сорняками. Никто больше не хотел трудиться, выращивая овощи, теперь, когда в супермаркетах «Куик Сейв»[32]32
  Сеть британских супермаркетов-дискаунтеров в Великобритании.


[Закрыть] было полно гуавы, брокколи и предварительно вымытых бобов.

Поэтому Дэйви взялся вскапывать соседний участок. Он не платил за него, но этот участок был заброшен уже более десяти лет, и Дэйви не видел в этом ничего плохого. Именно тогда он и обнаружил это. В прошлую субботу, когда рыхлил вскопанную землю и сжигал вырванные сорняки. Он ощутил явственный привкус мяты во рту, лишь на секунду, воспоминание о мяте, когда зубцы его граблей наткнулись на это.

В воскресенье ночью снова приходили мальчишки. Пустые банки из-под пива, защитный колпак над растениями перевёрнут. У Дэйви была наготове банка чёрной краски на случай, если бы им снова пришло в голову разукрасить его сарай, как это было весной. Невоспитанные болваны даже писать грамотно не умели. «Тафф Морган – старый казёл».

Дэйви подошёл к сараю и открыл висячий замок. Оно по-прежнему было внутри, там, где он его оставил – в тачке; оно слегка наклонилось, словно выглядывая в грязное окно.

– Так что, всё в порядке? – спросил Дэйви.

Как и в случае с кошкой, никто ему не ответил.

– Я тут задумался, есть ли у тебя имя, – продолжал Дэйви. – Просто чтобы всё было культурно, как полагается. Я Дэйви, хотя все называют меня Тафф. Даже жена называла меня Тафф.

Послышался негромкий гул, но по-прежнему никакого ответа.

– Дурацкое имя, согласен. Как это теперь называется? Стереотип, так, что ли? С 42-го года меня так называют. Королевские стрелки, мальчики из разных мест, не старше меня. Мальчики из Ливерпуля, и из Бирмингема, и из Лутона. Джок, видишь ли, был из Абердина, поэтому, естественно, его называли Джок. А я был Тафф. Тафф Морган. Валлийский парень. О, это было обычным делом. Никто не спорил. Нужно было радоваться уже тому, что тебя заметили.

Снова гул, но уже в немного другой тональности.

Дэйви вытащил свой термос.

– Как насчёт чашки чаю? – спросил он.

* * *

Утро понедельника, тучи над заливом – словно синяки.

Гвен вошла в Хаб через маленький информационный центр на набережной. Она ощутила запах приготовленного Йанто кофе ещё до того, как откатилась в сторону дверь в виде шестерёнки.

– Всё в порядке? – спросил её Оуэн. Синяки на его лице расцвели ещё ярче с тех пор, как она в последний раз видела его в субботу, а губы распухли. Вид у него был ещё более недовольный, чем обычно.

– У тебя такой вид, как будто ты вставил коллагеновые импланты, – заметила Гвен.

– Спасибо. – Он немного помолчал. – Как твоя голова?

Гвен пожала плечами. В выходные им всем удалось хорошенько расслабиться, хотя она знала, что без последствий это не пройдёт. Только в воскресенье ночью, когда её голова стала буквально раскалываться, она поняла, как сильно на неё подействовали первичный и вторичный контакты с Амоком. Поначалу они были слишком обеспокоены из-за своих синяков, порезов и ушибов, из-за того, насколько они пострадали в физическом плане.

Синяки исчезнут. Ободранные пальцы заживут. Настоящий вред был нанесён разуму. Сейчас стало легче, боль утихла, но до сих пор время от времени накатывала тошнота, и в левом глазу у неё постоянно покалывало. Она содрогнулась от мысли о том, с чем им всем пришлось столкнуться, и о том, что это всё означало.

– Если быть совсем честной, – ответила Гвен, – то я как с перепоя. Но мне становится лучше. Как будто боль постепенно проходит.

– Как в день после дня после жёсткого похмелья, – согласился Оуэн, кивая.

– Да, – сказала она. – Хотя в твоём случае это и было жёсткое похмелье. В субботу ты надрался в стельку.

– Зато было весело, – сказал Оуэн.

Она улыбнулась и кивнула.

– Да, было весело, – согласилась она.

Было весело, когда они собрались вчетвером в квартире Джеймса. Это было необходимой мерой, вроде вентиляции на перегревающемся реакторе. Если бы они не расслаблялись таким образом, «работа» свела бы их с ума.

Гвен задумалась о том, сколько времени она уже помещала слово «работа» в кавычки и сколько времени она будет продолжать это делать.

– Кофе? – спросил Йанто, появившийся, словно джинн из тщательно вычищенной лампы.

– Я люблю тебя, – сказала Гвен, забирая у него свою чашку.

– А я люблю тебя ещё больше, – сказал Оуэн Йанто, – и я готов забеременеть от тебя.

Йанто терпеливо улыбнулся.

Оуэн вернулся к своему рабочему месту и сел за стол.

– Эй, Йанто?

Йанто подошёл.

Оуэн извлёк из кучи разбросанных по своему столу вещей пистолет.

– Лучше бы вернуть это на оружейный склад. Ты не мог бы?

– Конечно.

Йанто взял пистолет и посмотрел на него.

– Он сломан, – заметил он.

– Кажется, я его уронил, – ответил Оуэн, открывая новостные ленты на своём компьютере.

– Откуда? С орбиты?

– Нет, просто уронил. А что?

Йанто пожал плечами и ушёл по своим делам.

– Джек у себя? – спросила Гвен у Тошико, подойдя к лабораторному столу.

– Наверно. Я его не видела.

– Что ты делаешь? – спросила Гвен. – Это не…

Тошико села, сняла защитные очки и сделала глоток из чашки с кофе.

– Да, это оно, – сказала она. – М-м-м, я люблю этого мужчину.

– Он женится на мне, – сказала Гвен. Она посмотрела на экран консоли, где непрерывно генерировались какие-то показания.

– Амок.

– Джек сказал, что я могу заняться им. Базовые исследования и анализы.

– Ты же вроде сказала, что не видела его?

– Он оставил мне записку. «Тош, возьми Амок и протестируй его, пожалуйста, базовые исследования и анализы». – Она продемонстрировала Гвен стикер с надписью, сделанной каллиграфическим почерком, который мог принадлежать только одному человеку.

– Ты уже можешь сказать, что это? – послышался голос, неудачно пародирующий Рольфа Харриса[33]33
  Рольф Харрис (р. 1930) – австралийский музыкант, автор-исполнитель, композитор, художник и телеведущий.


[Закрыть].

У них за спинами стоял Джеймс. Гвен попыталась вести себя как ни в чём не бывало, но ей было нелегко смотреть ему в глаза так, чтобы это ни у кого не вызывало ненужных подозрений.

– Нет, – сказала Тошико.

– Ладно. Оно безопасно? – спросил Джеймс, наблюдая, как график показаний на экране ползёт вверх.

– Восемь уровней изоляции, – сказала Тошико. – Защитные экраны. Блокировка. Пояс верности.

– Хорошо, – сказал Джеймс. – Я больше не хочу такого насилия над мозгом.

– Да, я тоже, – согласилась Тошико. – Я до сих пор не могу нормально думать. Мой отец называл это «как пыльным мешком стукнутый». Отвратительно. Ничего не соображаю. А ты как?

– Отлично, – сказал Джеймс.

– Как твои рёбра?

– Отлично. Оуэн велел не поднимать тяжестей.

– Что? – спросила Тошико, бросив взгляд на Гвен. Та невольно фыркнула от смеха.

– Ничего.

– Что? – повторила Тошико, с любопытством глядя на Гвен.

Гвен покачала головой. Накатили непрошеные воспоминания. Джеймс, берущий её на руки у холодильника в первые предрассветные часы пятницы. Сгорая от страсти, он едва ли чувствовал её вес.

– Ничего. Но это было действительно на двадцать семь баллов, правда? – сказала Гвен.

– Двадцать семь, – сказал Джеймс.

– Абсолютно, – добавила Тошико и снова надела защитные очки. – Кстати, спасибо за субботу. Я давно так не смеялась. Этот сериал про Энди просто бесценен.

– Не за что, – ответил Джеймс. Они с Гвен отошли, оставив Тошико работать.

– Ты совсем не тяжёлая, – прошептал ей Джеймс.

– Хватит!

– Ты забыла это у меня в квартире, – добавил он, передавая ей MP3-плеер.

– О, прости. Спасибо.

– Там несколько новых треков, – сообщил Джеймс и ушёл.

Гвен вставила в ухо правый наушник и вызвала на экран плеера меню. Заиграла музыка. Джеймс записал для неё «Coming Up For Air» и ещё восемь песен «Torn Curtain», её любимой группы. «Coming Up For Air» играла в тот момент с холодильником.

– Эй, вы.

На мостках над рабочей зоной появился Джек.

– Доброе утро всем. Надеюсь, вы уже выпили кофе. Это тяжёлая неделя. Джеймс, можешь проверить свой источник в земельном кадастре насчёт той коммуны в Ронте? Там может не быть ничего особенного, но что-то подсказывает мне, что это может быть культ, и вебсайт, который ты нашёл, не даёт мне уверенности в том, что он полностью, понимаешь, земного происхождения?

– Будет сделано, – сказал Джеймс.

– Хорошо. Оуэн?

Оуэн повернулся на своём стуле.

– По-прежнему никакой информации о пропавших домашних животных в Катайс. По перекрёстным ссылкам я нашёл полицейский отчёт о маленьких костях, обнаруженных на свалке за молодёжным клубом. Долгоносиков за последнюю неделю никто не видел. О, и летающая тарелка, которую видели над Барри, на самом деле оказалась ветроуказателем. Ещё я слежу за тем мужиком из Фейруотера, который позвонил «Самаритянам»[34]34
  Благотворительное общество помощи людям в бедственном положении, особенно замышляющим самоубийство. Основано в 1953 году.


[Закрыть] и сказал им, что его жену съел автобус. Я считаю, что это дело для «реабилитации в обществе»[35]35
  Политика Консервативной партии Великобритании в 1990-х, направленная на реабилитацию части людей с нарушениями психики путем их возвращения из клиники в общество.


[Закрыть], но никогда нельзя быть полностью уверенным.

– Это правда, – согласился Джек. – А что с мистером и миссис Питерс?

– Я пока наблюдаю за этим, – сказал Оуэн. – Как только я что-нибудь узнаю, сразу же скажу тебе.

– Если они начнут вылупляться, я хочу узнать об этом до тебя, – сказал Джек. – Тош?

– Пока ещё анализирую Амок, – ответила Тошико.

– Ладно, хорошо, пока можешь отложить это. Я отправил файл на твой компьютер, посмотри его. Или я ошибаюсь – и, Господи, пожалуйста, сделай так, чтобы я ошибался, – или автомеханик из Грейнджтауна пишет в своём блоге о том, как создать портативное мезонное оружие. На сумарском языке.

– Я посмотрю.

– Будь добра, – Джек огляделся по сторонам. – Гвен?

– Да?

– У тебя есть минутка?

Гвен вошла в его кабинет. По всему столу Джека были разбросаны газеты.

– Так что, мы попали на первую полосу? – спросила Гвен.

Джек покачал головой.

– Нет, мы заняли всего два дюйма на восемнадцатой странице.

– Так это хорошо, правда?

– Да. Это хорошо. Все, кто оказался вовлечён в происшествие с Амоком, слишком пострадали, чтобы вспомнить что-либо вразумительное.

– Ну, в чём-то это хорошо.

– Это лучшее, на что мы можем надеяться.

Гвен немного подождала. Затем проговорила:

– Думаю, мне сто́ит извиниться.

– Правда?

– Я была груба с тобой в четверг. Очень груба. Прости меня.

Джек откинулся на спинку стула и вздохнул.

– Нет, всё в порядке. Это я должен извиниться. Я вышел из себя. Я не понимал, насколько… насколько Амок коварен. Думаю, он подействовал на меня сильнее, чем я считал. Заставил меня вести себя…

– Всё нормально.

– Нет, не нормально. За такое следует извиняться.

– Извинения приняты.

Джек кивнул.

– Мы снова друзья, Гвен Купер?

– Мы всегда ими были.

Он снова кивнул.

– Хорошо провела выходные?

– Да.

– Развлекалась вместе с остальными?

– Да, – сказала она. Не было смысла врать.

Джек встал.

– «Энди Пинкус, рамфоринх[36]36
  Рамфоринхи – род вымерших рептилий отряда летающих ящеров (птерозавров), живших в юрском периоде (около 170–140 млн лет назад) на территории Европы (Великобритания, Испания и Германия) и Африки (Ангола и Танзания). Впервые описан палеонтологом Мейером в 1847 году. Включает в себя 4 вида.


[Закрыть]». Потерянный сезон. Это действительно было так хорошо, как говорил Джеймс?

– Да.

– Откуда он узнал?

– Я всё знаю, Гвен, – сказал Джек. – Может быть, я как-нибудь смогу одолжить у него диски. Мне нравится Энди. У него хороший юмор, как у Рена и Стимпи[37]37
  Имеется в виду «Шоу Рена и Стимпи» – американско-канадский мультипликационный сериал, созданный мультипликатором канадского происхождения Джоном Крисфалуси (более известным как Джон К.) Сериал повествует о приключениях двух антропоморфных зверей, пса Рена и кота Стимпи.


[Закрыть], ты понимаешь, что я имею в виду.

– Да.

– Ладно, тогда давай работать, – сказал Джек.

– Амок, – сказала Гвен. – Ты знаешь, что это такое?

– Это? О, да, – ответил Джек.

Он перевернул одну из газет на своём столе и постучал пальцем по головоломке по поиску слов на последней странице.

– Головоломка? – спросил Джеймс.

– Да.

– Нас чуть не убила головоломка по поиску слов?

Джек кивнул.

– Вроде того.

– Люди умирали от поиска слов? – поинтересовалась Тошико.

– Ладно, – сказал Джек. – Давайте поторопимся и разберёмся с этим. Я провёл аналогию. По-джеймсовски. Амок – это головоломка, упражнение для ума. Как кроссворд или – да – поиск слов. Проблема в том, что она была создана существами и для существ, которые существуют в большем количестве измерений, чем мы. Их идея несложной головоломки захватила наши разумы так, что мы не смогли с этим справляться. Мы не созданы для решения логических задач такого уровня. Мы простые, крепкие существа, живущие в четырёх измерениях. Судоку в одиннадцати измерениях может просто расплавить мозг таким, как мы. Они заманчивы, вызывают привыкание, недоумение, бешенство, вовлекают нас в игру… но наши возможности слишком ограниченные, чтобы мы могли их разгадать.

– Ты говоришь, что мной овладело судоку? – спросил Оуэн, присоединяясь к остальным.

– Да, – сказал Джек. – Какие новости?

– Только что узнал. Питерсы вылупляются, – сказал Оуэн.

– Чёрт! Команда «К бою»! – воскликнул Джеймс.

– Точно. Вперёд, – сказал Джек.

Глава седьмая

В понедельник утром в переулке за «Династией Мугал» пахло дымом и чесноком. Небо было серым, шёл дождь, и Шизней слышала крики водителя грузовика, который привёз мясо от поставщика.

Одетая в спортивный костюм, с собранными на затылке волосами, она тащила четыре мусорных мешка, доверху наполненных остатками воскресного шведского стола («два по цене одного!»).

Шизней открыла крышку мусорного бака. Она услышала шорох, какую-то суету, и приготовилась к тому, что из кучи отбросов сейчас выскочат крысы. Эту грязную работу должен был сделать Камиль, но прошлой ночью он гулял вместе со своими друзьями, и, когда мать позвонила ему, он поприветствовал её стонами и упрёками. «Шиз, Шиззи, будь хорошей дочкой и вынеси мусор».

А она всегда была хорошей дочкой.

Размахнувшись, она выбросила пакеты в мусорный ящик. Услышав шуршание, она огляделась по сторонам в поисках чего-нибудь, чем можно было бы захлопнуть крышку бака, не подходя слишком близко к нему.

Но шум издавали не крысы. Он доносился из-за мусорного ящика.

Мистер Дайн выпрямился и встал на свету. Он моргнул, глядя на Шизней.

Она уставилась на него.

– Вам, – сказала она, – нужно уйти.

– Шизней, – сказал он, сфокусировав на ней взгляд. – Я… простите меня, я…

– Вам нужно уйти, сейчас же! Вам здесь не рады!

Мистер Дайн сделал медленный вдох и выдох.

– Вы что… спали там? – спросила она. – Вы спали там прошлой ночью?

Он пожал плечами.

– Я упал.

Она ничего не ответила, просто продолжала молча смотреть на него.

– Я хотел вернуться, Шизней. Чтобы извиниться. Ваш отец в порядке? У меня есть ужасное чувство, что я могу причинить ему боль в тот день.

– С ним всё прекрасно. Но он больше не хочет вас здесь видеть.

Дайн с пониманием кивнул.

– Конечно. Я понимаю его чувства. – Он вытащил что-то из кармана пиджака и протянул ей. – Я ушёл, не произведя оплату. Я хотел бы исправить эту ошибку. Надеюсь, этого будет достаточно.

– Мне не нужны проблемы. Просто уходите. Уходите.

– Пожалуйста, возьмите это, Шизней, и передайте своему отцу с моими официальными извинениями.

От него воняло. Судя по запаху, он спал в мусорном баке. Шизней неохотно протянула руки, ожидая, что мистер Дайн даст ей несколько скомканных купюр.

Вместо этого он протянул ей камни. Похожие на гравий. Она перевела взгляд вниз.

– Что это?..

Алмазы. Восемнадцать неотшлифованных бриллиантов. Или осколков стекла, но Шизней почему-то была уверена, что это настоящие алмазы.

– Кто вы, чёрт возьми? – спросила она.

– Клиент.

– Я не могу это взять.

– Почему? Они ведь покрывают для вашего ресторана стоимость еды, которую я заказал, но не оплатил? Они ворованные?

– Ворованные?

– Ну, знаете, краденые?

– Вы использовали два слова, которых я не знаю.

– Ворованные? Краденые? Как, чёрт возьми, можно не знать таких слов?

– Я родом не отсюда.

– Это точно. Где, к дьяволу, вы взяли целую горсть алмазов? Нашли на улице, да?

Мгновение он непонимающе смотрел на неё.

– Я нашёл их в вашем мусорном ящике.

– Конечно.

– Карандаш. Сломанный карандаш. Всего лишь огрызок. Думаю, один из ваших. Определённо из тех, которыми вы записываете заказы. Вопрос был лишь в степени сжатия графита.

– Что?

– Я не сделал ничего противозаконного. Я вручную изменил степень сжатия.

– Что вы сделали?

– Это было просто.

Шизней уставилась на него.

– Вы всю ночь там спали?

Мистер Дайн улыбнулся.

– Время от времени мне неожиданно приходится предпринимать кое-какие действия. Обычно меня просто предупреждают об этом. Мне были переданы полномочия. Я не могу с этим спорить. Обычно на это тратится очень много энергии. Я расходую её на высоком уровне, а потом быстро падаю. Обычно тревога оказывается ложной.

– Я не понимаю, о чём вы говорите.

– Я знаю. Пожалуйста, примите оплату. И, пожалуйста, передайте своему отцу мои самые смиренные извинения. Я не хотел причинить ему боль. Всё из-за сигналов тревоги. Глава оказался в опасности. Когда это произошло, у меня не было выбора, я был вынужден действовать.

– Мистер Дайн, я…

– Ещё одна вещь, Шизней, последняя. Закройте глаза.

Она закрыла глаза и услышала негромкий свист. Когда она снова открыла глаза, мистер Дайн исчез. Что было, конечно же, невозможно, исходя из географического расположения переулка.

Если только он не ушёл…

Шизней Ума подняла взгляд в небо, к моросящему дождю.

– Возвращайтесь, когда захотите, – сказала она.

* * *

Большой дом в эдвардианском стиле на тихой жилой улице в Понтканне. Блестящий, словно зеркало, чёрный внедорожник, стоящий на улице под ухоженным вязом.

Это была работа не для любителей. Гвен мысленно порадовалась этому. Однако слизь обрадовала её куда меньше.

Друны были кочующей формой жизни, и иногда они проникали в Кардифф тем же путём, что и другие подобные существа. Судя по разговорам и отчётам о вскрытиях, Торчвуд имел дело с друнами одиннадцать раз с тех пор, как Джек стал его руководителем. Три раза это случалось уже после того, как Гвен присоединилась к команде. У них был опыт.

Мистер и миссис Питерс жили в этом большом эдвардианском доме на этой тихой жилой улице. Они жили здесь уже двадцать шесть лет. Мистер Питерс был учителем истории на пенсии, а его жена до сих пор давала частные уроки игры на фортепиано. Друны жили внутри у мистера и миссис Питерс. Они жили там уже восемь месяцев.

Джеймс и Тошико обошли дом с обратной стороны. Гвен и Джек подошли к парадной двери. Оуэн наблюдал за боковыми воротами рядом с аккуратным гаражом. Они принесли с собой необходимый набор оборудования: аудиовёсла, щипцы, герметичные пакеты, защитную одежду, хирургические перчатки, влажные салфетки, сканеры высокого разрешения и средство для чистки ковров.

Особенность друнов состояла в том, что они были, по большому счёту, безобидными. По прибытии они селились в каких-нибудь тёплых и влажных местах вроде носового прохода и оставались там в состоянии, близком к анабиозу. Наибольший вред, который они когда-либо наносили, заключался в незначительных простудных симптомах.

Если только они не вылуплялись.

Чаще всего они исчезали, не вылупляясь, спустя несколько месяцев. Просто уходили или умирали и извлекались с помощью бумажного носового платка или во время чихания, и люди, внутри которых они обитали, так ничего о них и не узнавали. Было бессмысленно и рискованно пытаться извлекать их в состоянии анабиоза: для здоровья их хозяев лучше было позволить им выйти самостоятельно.

Однако в одном случае из десяти они окукливались и переходили в следующую фазу своего странного, необъяснимого жизненного цикла. И этот один случай из десяти требовал быстрой реакции. Команда «К бою».

Внезапные вспышки в альфа-волновых структурах были надёжным показателем того, что друны начинают вылупляться. Как только было установлено, что в Питерсах поселились друны, в один из дней Тошико и Оуэн пробрались в их дом и установили там устройства слежения.

– Показатели возрастают, – сказал Оуэн, сверившись со своим компактным сканером. Благодаря передатчику его слова услышали и остальные.

Джек нажал на кнопку звонка.

Миссис Питерс была приятной пожилой женщиной, страдавшей от жуткого насморка. Она смерила Джека и Гвен взглядом опухших, полузакрытых глаз.

– Мы из газовой компании, – сообщил Джек, лучезарно улыбаясь.

Судя по всему, они не вызвали большого доверия у миссис Питерс. Симпатичная девушка в чёрной кожаной куртке и кумир дневных представлений[38]38
  Красавец-актёр, имеющий много поклонниц.


[Закрыть] в шинели, оба наряженные в чистые пластиковые защитные костюмы поверх повседневной одежды. Сморкаясь и вытирая нос платком, она попросила их показать удостоверения.

Вместо этого Джек небрежно продемонстрировал ей аудиовесло. К тому времени, как миссис Питерс поняла, что предмет в его руке – не ламинированное удостоверение, весло – матово-чёрный пластиковый инструмент, по размеру и форме напоминающий салатную ложку – оказалось прижато к её лбу, и Джек с помощью маленького красного переключателя перевёл прибор в активный режим.

Миссис Питерс восприняла это неплохо, учитывая обстоятельства. Она издала резкий стон, отшатнулась, прижимая пальцы к вискам, и из её ноздрей потекла густая слизь.

– Лови её, – посоветовал Джек.

Гвен уже занялась этим. Она схватила падающую миссис Питерс за плечи, быстро и осторожно потащила её в прихожую и уложила на узкую ковровую дорожку. Джек вошёл в дом вслед за ними и закрыл за собой дверь.

Фактически миссис Питерс была без сознания, но её тело вздрагивало и сотрясалось от хриплого кашля и удушья. Впечатляющее количество вязкой жёлтой слизи вытекало из её рта и носа.

– Поверни её на бок, – сказал Джек. – Её дыхательные пути должны быть чистыми.

– Уже делаю, – ответила Гвен. Она повернула миссис Питерс на бок и сунула пальцы в рот женщины, вытаскивая сгустки слизи. Слава Богу, на ней были хирургические перчатки. И защитный костюм. Следы первого чиха миссис Питерс прилипли к пластиковому плащу Джека, словно клей.

– Ей нужна ещё одна процедура, – сказала Гвен.

Джек наклонился и снова прижал весло к голове миссис Питерс. Вылупляющиеся друны были особенно уязвимы перед инфразвуковыми вспышками.

Миссис Питерс начала кашлять и харкать ещё сильнее. Из её головы полился целый поток слизи, густой и мягкой, как сахарная глазурь.

– О, это отвратительно, – сказала Гвен, не отрываясь от работы.

Откуда-то послышался голос. Мужской голос, зовущий жену по имени в перерывах между приступами кашля.

– Тош? – сказал Джек в свой наушник.

* * *

Стоявшие позади дома, во влажном от росы саду, среди яблонь и гортензий, Тошико и Джеймс начали двигаться. Джеймс уже открыл задвижку на большом, доходящем до пола двустворчатом окне.

Комната в задней части дома оказалась гостиной, где стоял красивый кабинетный рояль, а спинки стульев украшали салфетки. В жардиньерке[39]39
  Корзинка, ящик или подставка для домашних цветов.


[Закрыть] рядом с полкой для нот росли азиатские ландыши. На стенах висело несколько школьных фотографий, с которых смотрели ряды учеников в школьной форме.

Джеймс и Тошико вышли в коридор. Голос доносился откуда-то сверху.

– Вив? Кто это? Кто это там, у дверей?

Внизу, в холле, Джек и Гвен разбирались с миссис Питерс. Бедная женщина отчаянно чихала и, булькая, извергала влагу и слизь.

Не ожидая дальнейших указаний, Джеймс и Тошико направились вверх по лестнице.

– Ого! Показатели стали ещё выше! – подал голос Оуэн.

– Мы поняли, – ответил Джеймс.

Верхний этаж, ящик для белья, несколько акварелей в рамочках и пара гравюр с видами Сноудонии[40]40
  Регион на севере Уэльса, где расположен национальный парк площадью 2170 км². Заповедник создан в 1951 году, став одним из трёх первых национальных парков Англии и Уэльса.


[Закрыть]. Резкий, влажный кашель, доносящийся из ближайшей спальни.

Мистер Питер слёг ещё вчера. В комнате пахло ментолом и микстурой от кашля. У смятой постели лежали две коробки бумажных салфеток. Дрожащий и нетвёрдо стоящий на ногах мистер Питерс сумел добраться до двери. На нём была фланелевая пижама, и вид у него был обеспокоенный.

– Кто?.. – начал он.

– Патронажные работники, – мягко сообщила Тошико. – Нас вызвала ваша жена.

– Просто вернитесь в кровать, мистер Питерс, – сказал Джеймс. – Вам не следует сейчас ходить.

Мистер Питерс чувствовал себя слишком плохо, чтобы спорить, поэтому он последовал указанию Джеймса и вернулся в кровать. Он по-прежнему был растерян, болезнь влияла на него не лучшим образом. Он высморкался, и толстая нитка слизи свесилась из его левой ноздри, как сосулька.

Тошико помогла ему вытереть нос салфеткой.

– Почему на вас пластиковые костюмы? – спросил старик.

– Дождь идёт, – ответила Тошико.

– Сейчас мы измерим вашу температуру, мистер Питерс, – сказал Джеймс, доставая аудиовесло.

* * *

– Вот он, – сказал Джек.

Гвен уже заметила друна в гуще слизи. Маленькое извивающееся существо, бледно-голубое и тошнотворное, размером примерно с таракана. Джек выловил его щипцами из нержавеющей стали и сунул в пакет.

– Смотри внимательно, – сказал Джек, – он может быть не один.

– А какое максимальное их количество ты видел за раз? – спросила Гвен.

– Шесть, – ответил Джек.

– Из одного носа?

– Это вряд ли.

– Там ещё один! – с отвращением воскликнула Гвен.

Это существо было более активным, её синяя оболочка немного надорвалась, обнажив что-то более угловатое и чёрное. Оно, извиваясь, поползло по паркету.

Не было времени возиться со щипцами. Джек схватил друна затянутой в перчатку рукой и стряхнул в другой пакет. Он поднёс пакет к свету и встряхнул его, изучая крошечное, гротескное существо, извивающееся внутри.

– Мы успели как раз вовремя, – сказал Джек. – Этот уже почти вылупился.

Миссис Питерс зашлась в очередном приступе кашля. Слизь, которая лилась из её рта и носа, внезапно стала более жидкой. Водянистые сопли с прожилками крови. Лужа на полу увеличилась.

– Ещё? – спросила Гвен.

Джек осмотрел женщину.

– Нет, – сказал он, но на всякий случай ещё раз воспользовался аудиовеслом. – Теперь её тело просто избавляется от всего лишнего. Иди и поставь чайник.

* * *

Тошико извлекла третье существо из полного мокроты рта мистера Питерса и прочистила его дыхательные пути. Ей пришлось вытащить изо рта старика его вставную челюсть. Существо, зажатое в щипцах, уже почти вылупилось из своей голубой скорлупы. Оно начало разворачиваться. Чёрное, колючее, с иглообразными конечностями, по длине и толщине напоминающими карандаши, оно дрожало, наполняясь гноем и раздуваясь.

– Фу, – сказала Тошико.

– Убей его, – сказал ей Джеймс. – Оно слишком хорошо сформировалось, чтобы просто поместить его в пакет.

Сморщившись, Тошико бросила существо в пакет, положила пакет на край прикроватной тумбочки и резким движением опустила сверху книгу Уилбура Смита[41]41
  Уилбур Смит (р. 1933) – южноафриканский писатель, автор исторических и приключенческих романов.


[Закрыть] в твёрдом переплёте.

– Думаю, он чист, – сказал Джек. Он крепко держал безвольное тело мистера Питерса, так что тот мог изливать потоки слизи на ковёр спальни. Слизи было много, и она напоминала обойный клей, подкрашенный каким-то коричневым соусом.

Тошико осмотрела несчастного бывшего учителя истории.

– Всё хорошо. Он чист.

* * *

Оуэн бродил по дорожке рядом с гаражом. Птицы беззаботно щебетали среди влажных ветвей деревьев у него над головой.

– Эй, там, – подал он голос. – Ещё не всё?

– Оуэн? – после паузы отозвался Джек.

– Да.

– Возьми в машине средство для чистки ковров и щётки.

– С каких пор это стало моей работой? – пожаловался Оуэн.

* * *

Они уложили пожилую пару в постель и вымыли квартиру. Оуэн ворчал, когда ему пришлось возиться со шваброй.

– Это отвратительно, – сказал он.

– Это тебя раньше здесь не было, – ответила Гвен. Она приготовила напитки для восстановления количества жидкости в организмах жертв по рецепту Джека: соли, глюкоза, антибиотики, тёплая вода и смесь лекарств, стирающих краткосрочную память. Гвен не любила использовать эти таблетки.

– Хочешь, чтобы я убрал устройства слежения? – поинтересовался Джеймс.

– Мы вернёмся через неделю и сделаем это, – сказал Джек. – Пусть они лучше побудут под наблюдением ещё несколько дней.

Они упаковали испачканные защитные костюмы, перчатки и одноразовые полотенца в мусорные пакеты и заперли за собой дверь.

Позже, когда мистер и миссис Питерс проснулись в своей постели, они оба почувствовали себя значительно лучше.