Текст книги "Анифа. Пленница Севера (СИ)"

Автор книги: Деметра Фрост

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

У брата Далии определенно был дар предвидения. Спонтанный и неконтролируемый, но – был. Мало кто верил в него, ссылаясь на совпадение или наблюдательности мальчишки, но Далия верила.

– Бежим! – вдруг крикнул Инг, в то же самое мгновение бросаясь вперед с места.

Послушалась Далия беспрекословно. А по пути еще и Рана окликнула, который как раз отошел от стола, чтобы уединиться по нужде.

Если бы Инг хотя бы намекнул, чтоувидел, девочка еще позвала бы с собой и отчимов. Но, оказавшись около старого сарая, из которого доносились странные звуки, она поняла, что времени на размышления нет. И первой влетела в тесное и затхлое помещение, почти сорвав с петель гнилую дверь.

Тело Далии – тело совсем еще юной девочки, но в будущем великой воительницы – среагировало быстрее разума, и она, выхватив из кожаных ножен кинжал, набросилась на одного из насильников. Цепко схватилась за грязные косы, дернула и одним молниеносным движением перерезала горло совершенно незнакомого, но в данной ситуации – самого ненавистного на свете человека. Одновременно с ней на остальных набросились и братья: Ран сильным рывком сдернул сволочь, который прижимался к груди их матери своим поганым ртом, а Инг напрыгнул на спину того, кто грязно трогал свой стоящий торчком отросток, и со всего размаху всадил в его плечо нож.

– Не убивать! – громко приказал Ран, когда Далия, метнувшись на помощь младшему брату, занесла свой кинжал для смертельного удара.

Ругнувшись, девочка со всей силы ударила третьего насильника ногой в живот, и тот, согнувшись пополам, завалился на пол. Не мешкая, Инг вытянул из своих штанов шнурок и ловко перевязал его руки тугим узлом, пока мужчина болезненно скулил и истекал кровью.

В отличие от брата и сестры, Ран поступил проще – юноша просто ударил пару раз противника головой об пол, и тот обмяк безвольным мешком и с закатанными в беспамятстве глазами. Поглядев на обнаженный пах насильника, Ран выругался и сплюнул. Потом посмотрел на уже затихшего мертвеца и поморщился. Далия сработала ловко, безбоязненно и совершенно не замешкавшись – будто не в первый раз. Это и восхитило его, и испугало одновременно. Дело ли – убийство! Еще и руками маленькой десятилетней девочки!

Самой Далии было не до этого. Бросившись к дрожащей в истерике матери, которая после освобождения отползла к противоположной стенке и сжалась в клубочек, девочка порывисто обняла ее и тихонько запричитала. Черные волосы смешались с белокурыми, детские ручки переплелись с женскими, и Анифа, шумно вздохнув, разрыдалась на плече дочери.

– Мамочка, все хорошо! – воскликнул и Инг, бросившись к сестре и матери. Его тоже не смутило то, что он оказался втянут в кровавую бойню. Больше всего его возмутил сам факт насилия над его богиней, которой он видел собственную мать – самую прекрасную и любимую женщину на свете. И ведь тоже сработал ловко и быстро, хотя, в отличие от Рана и Далии, был равнодушен к воинскому делу.

Рухнув перед матерью на колени, Инг обнял ее за дрожащую голову и прижал к себе. И в унисон с сестрой зашептал что-то ласковое и бессвязное, едва не плача.

Ран же почувствовал страшную злость. Ее не было, когда они втроем ворвались в сарай и сразу принялись за дело – инстинктивно, не особо задумываясь об угрозе и последствиях. Сейчас же, снова оглядев поверженных противников и выставленный напоказ срам, юноша в ярости сжал кулаки и вновь прошипел грязное ругательство. А после, бесцеремонно пиная и пихая, ногой перевернул каждого из них на живот, скрывая тем самым их позорную наготу.

Если бы не Инг! Наверняка, он своим странным чутьем вновь почувствовал опасность, грозящую их матери, и они успели вовремя.

А Далия? Она бросилась за младшим по одному слову, не сомневаясь и ничего не боясь, как настоящий боец, даром что девчонка. И безжалостной валькирией совершила праведное возмездие и продолжила бы мстить, если бы не повелительный оклик старшего брата.

Смотреть же на мать ему было и страшно, и стыдно. Ран понимал, что та ни в чем не виновата, но со смерти отца никогда не видел ее столь горько плачущей. Разорванное платье по-прежнему обнажало части ее нежного и загорелого, по сравнению со светлой кожей детей, тела, но страшнее всего было выражение глубочайшего отчаяния на ее всегда спокойном и мягком лице.

Эти ублюдки… Они посягнули на самое святое в их жизни, на их прекрасную и светлую мать! Откуда они взялись? Кто вложил в их тупые головы эту идиотскую идею?! И как им удалось застать ее врасплох? Как сумели затащить сюда? Куда смотрели Свен и Сигурд?!

– Надо вывести ее, – сдерживая рвущуюся наружу ярость, которая вообще-то никогда не была ему свойственна, проговорил Ран сурово.

– Нельзя! – покачала головой Далия, – Посмотри, что с ее одеждой!

– Я быстро, – вскочил на ноги Инг, – Принесу что-нибудь.

– Хотя бы наружу, – решил настоять старший сын, – Нельзя здесь оставаться. Ведь здесь… эти…

Ран снова брезгливо пнул ближайшее тело, и лежащий мужчина глухо застонал.

“Отрезать бы тебе твое хозяйство!” – с ненавистью подумал юноша, содрогнувшись всем телом. И, решительно стянув с себя рубаху, подошел к матери.

– Мама, – смягчив свой голос, негромко проговорил Ран, – Мама, все хорошо. Это я. Посмотри на меня, пожалуйста.

Слава богам, женщина не совсем помешалась. Подняв голову, она поглядела заплаканными глазами на сына и, признавая его, кивнула. Обратила внимание на протянутую рубашку и позволила детям натянуть ее на себя. После, наклонившись, Ран с легкостью подхватил женщину на руки и решительно пошел на выход. Далия, по дороге плюнув в сторону насильников, поспешила следом.

Инг действительно воротился быстро, неся с собой широкий плащ. Укутав в него мать, Ран понес ее задними дворами в дом ярла. К счастью, их небольшая процессия никому не попалась на глаза, но, как только они обустроили женщину в ее спальне, а Далия принесла теплого отвара, Ран, оставив с матерью младших, отправился за ее мужьями.

Его сердце требовало возмездия. И воины должны были быть об этом оповещены.

***

Вряд ли Анифа в полной мере осознавала всё, что произошло в сарае и после оного. Окончательно она пришла в себя, когда оказалась в родных и теплых стенах, в которых все было знакомо и отрадно ее сердцу. К тому же подле нее были Далия и Инг, которые прижимались к ней с двух сторон, обнимали и гладили по волосам и рукам.

Оживший кошмар если не сломил ее, то сильно потряс и растревожил. Но, слушая дыхание своих детей, чувствуя их прикосновение, в ней постепенно сформировалось понимание, что самого страшного не произошло.

Ее дети пришли вовремя. Их с Риксомдети объявились в самый нужный для нее момент и, как ангелы мести, спасли ее, наказав обидчиков.

Любимые. Неповторимые. Отчаянные. И бесконечно сильные.

Настоящие воины.

Даже Далия.

Даже малыш Инг.

Как же она им благодарна!

А потом в ее спальне появились и Свен с Сигурд – хмурые и раздраженные. А еще пахнущие кровью. Но Анифа отмахнулась от этого запаха и инстинктивно потянулась к своим мужьям, чтобы с помощью их объятий и поцелуев стереть неприятные ощущения, оставленные чужими руками.

Дети же, удостоверившись, что их мать выглядит и чувствует себя вполне сносно, оставили их. Им было интересно, что же стало с преступниками, посягнувшими на ее честь, и горели желанием услышать от Рана подробный рассказ.

Эпилог

Пять лет спустя

Даже сильный северо-восточный ветер не мог потревожить тяжелые и длинные косы беловолосой девушки, стоящей на причале и с жадностью глядящей вдаль. Сложная и красивая прическа делали черты ее безупречного и привлекательного лица строгим и суровым, но глаза поражали необыкновенно ярким синим цветом и жарким блеском.

То была Далия. Повзрослевшая и похорошевшая, но одетая в мужской наряд и кожаный доспех, который плотно облегал ее стройную и высокую фигуру. Сильная и не по-женски широкая, покрытая мозолями ладонь девушки расслабленно лежала на рукояти длинного меча – ибо это стояла не просто дева, а воительница.

Далия по прозвищу Дерзкая.

Так ее прозвали с год назад, когда она, против воли матери и отчимов, тайком пробралась на ладью и тем самым приняла участие в очередном походе северян.

И теперь, спустя всего год, добилась того, чтобы участвовать в путешествии как полноправный воин – под надзором старшего брата, разумеется. Но все же – с недовольного согласия родичей.

Ее сердце и душа рвались вперед, к незнакомым землям и народам, к битвам и сражениям. Ее страсть была столь велика, что невольно заставляла Анифу беспокоиться, а ее мужей – тихонько и восторженно ухмыляться.

На их глазах рождалась новая легенда северного края. Новая сказка.

Новая история.

История самих же Свена Яростного и Сигурда Спокойного приобретала новый виток. Может, не такой впечатляющий, как во времена их молодости, но зато правильный и логичный.

За годы их с Анифой странного тройного брака ни страсть, ни любовь к этой женщине никуда не исчезли. Добавилась только дикая, почти сумасшедшая потребность в ней, как ни в чем другом. Эта женщина была дороже золота. Дорожа воды и еды. Дороже самого воздуха.

Сероглазые воины из Рагланда, давно и окончательно обосновавшиеся в Торхилде, по-прежнему боготворили доставшееся им сокровище и более не представляли своей жизни без нее. Их дом был скромен и прост, но этого, как ни странно, было Анифе достаточно. Она купалась в их любви и заботе и с наслаждением вынашивала их совместных детей.

Наконец-то почувствовав на себе три пары устремленных на нее глаз, Далия оглянулась и лучезарно улыбнулась родичам. И получила ответные улыбки – встревоженную матери и немного насмешливые – отчимов.

Конечно, она прекрасно понимала мать. Но не собиралась идти на поводу ее волнения. Но искренне радовалась за нее – счастливую и как будто заново зацветшую подле любящих ее мужчин, один из которых в скором будущем станет ярлом Торхилда.

За прошедшие годы она подарила им троих сыновей – черноволосых, как мать, близнецов Альва и Альрика и невозможно прелестного белокурого Зигфрида, важно восседающего сейчас на сгибе локтя Сигурда. Сейчас Анифа снова была на сносях – и зеленое платье, надетое ею сегодня, уже обтягивало округлившийся животик над низко сидящим пояском из металлических звеньев. Инг, чей дар по мере его взросления становился все сильнее, говорил, что это снова был мальчик, так что пока Далия оставалась единственной дочерью прославленной знахарки из Торхилда.

К счастью, та страшная история, произошедшая с матерью в день ее же свадьбы, совершенно не сказалась на ней. Гораздо позже Анифа все же решилась и рассказала дочери о всех ужасах, которые она пережила, будучи рабыней, и Далия окончательно поняла, насколько сильной и необыкновенной была ее мать.

Теперь, повзрослев, Далия на многие вещи смотрела по-другому. Иногда ей бывало стыдно за все свои прошлые и настоящие выходки. Иногда – она чувствовала невероятную благодарность за терпение и ласку, которыми та неизменно одаривала всех своих детей. И всегда – щемящую нежность к этой, несомненно, крепкой духом и сердцем женщине.

На протяжений пяти лет Анифа многому научила ее, в том числе и особым восточным танцам родом с восточной части степей. Это был особый дар матери дочери, но Далия использовала его по-своему – не просто же так ее прозвали Дерзкой. Благодаря приобретенной гибкости и ловкости она не только наравне сражалась с сильнейшими противниками, но и одерживала победу против двух и даже трех противников одновременно.

Но самым главным было не это.

Анифа снова обрела счастье. Она была женой двух прекрасных и щедрых мужчин, матерью многочисленного и все продолжающегося разрастаться потомства, хозяйкой собственного дома и просто любящей и любимой женщиной.

И хотя волнение за Рана, плавающего уже на собственной ладье как капитан собственной команды, и юную, но порой слишком самоуверенную Далию омрачали ее нежное материнское сердце тревогами, женщина была счастлива.

И по-прежнему, как и в годы юности, – прекрасна и щедра на ласку и заботу.

Не это ли являлось истинным предназначением настоящей женщины?

Хотя, конечно, у каждого человека – будь то женщина или мужчина, ребенок или старик – свое понимание счастья.

Важно одно – после всех лет страданий и испытаний пленница степей и Севера наконец-то была на своем, правильном и совершенном, месте.