Текст книги "Подземное время (ЛП)"

Автор книги: Дельфин де Виган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Почувствовав необходимость глотнуть воздуха, Матильда спустилась вниз – снова. Хотя, какая теперь разница.

Постояла немного снаружи – закрыв глаза, подняв лицо к свету. Над ней возвышалась пирамида из стекла, такая гладкая на вид.

Другая компания спустилась на перекур. Матильда узнала людей из отдела поддержки управления и административной службы. Они поздоровались с ней. Молодая девушка достала из пачки сигарету и повернулась к Матильде, предлагая ей. Поколебавшись секунду, Матильда отказалась. Девушка не вернулась к своей компании, а осталась стоять рядом с Матильдой, по другую сторону от входа. Спросила Матильду, в каком отделе та работает и как давно. Посещает ли она тренажерный зал по утрам, знает ли бассейн поблизости и вообще, далеко ли живет. На ней было легкое платье с геометрическими мотивами и туфли на танкетке.

Ее звали Элизабет. На предприятии она работала только месяц.

Элизабет была рада, что получила это место; как она сказала: она нашла работу своей мечты. На какое-то мгновение Матильда подумала, что она завидует Элизабет, ее молодости, ее открытости. Ее манере соединять чувствительность и юмор. Она подумала, что хотела бы быть на месте Элизабет, носить такое же платье, такие же туфли, иметь такие же тонкие руки, такую же легкость, плавность в движениях и осанке. И что будь она другой, все стало бы бесконечно проще.

Уходя вместе со своими коллегами, Элизабет сказала: до скорого.

– Надеюсь, мы еще увидимся.

Как это странно. Эта девушка, что обратилась к ней, разговаривала с ней. Задавала ей вопросы, смеялась.

Матильда вызвала лифт и поехала наверх. Когда она вошла, кабинет 500-9 показался ей не таким тесным.

Глава 31

Едва она села, как телефон зазвонил снова. Это был директор исследовательского центра. Он изучил ее резюме и хотел бы увидеться с ней как можно скорее. Удобно ли ей назначить встречу на завтра?

Сама не зная каким чудом, какой отчаянной мобилизацией последних ресурсов, каким невероятным усилием, каким напряжением ей удалось ответить на его вопросы спокойным уверенным голосом (как ей казалось), словно обычный человек со здоровой психикой, который всего лишь желает перевестись из одного филиала в другой.

Ее хватило даже на то, чтобы обрисовать ему свои задачи, свою сферу ответственности и основные достижения, как будто бы они и в самом деле еще существовали, как будто она все это не утратила давным-давно. Она словно позабыла о девяти месяцах пустоты, об этом странном разрыве в потоке времени, она нашла слова, к которым прежде никогда не прибегала, подходящие слова, свободные и исчерпывающие формулировки, она сыпала цифрами, финансовыми показателями, она ни разу не ошиблась.

Директору исследовательского центра было знакомо ее имя; он высоко оценивал ее статьи в корпоративных изданиях.

«Смею вас заверить, я выискивал вашу подпись под заметками! Жаль, что вы больше не пишете; полагаю, у вас нет на это времени. Мы все в том же положении: с головой ушли в работу. Я буду счастлив встретиться с вами завтра, если вы не против. Во второй половине дня я буду на совещании; в восемнадцать часов тридцать минут вас устроит?»

Он был очень прост в своей манере обращения с ней, очень радушен.

Матильда разложила на столе схему метро, чтобы продумать, как добраться до исследовательского центра. Определила расстояние от своего дома, рассмотрела разные маршруты, прикинула время пути. Центр находился не очень далеко. Полчаса или около того.

Она наденет серый костюм… нет, лучше черный, и красный шарфик, не станет пить кофе после обеда, выйдет из дома в половине шестого, чтобы точно не опоздать, постарается улыбаться, не упоминать о Жаке, избегать любых намеков, скрытых и явных, на их работу вместе, будет рассказывать о своих собственных успехах, о продвижении марки Л., о выпуске пищевых добавок Б., о последних операциях по привлечению клиентов, она погладит свою белую блузку, встанет пораньше, чтобы уложить волосы, она будет обходить темы, которые могут выставить ее слабой, расскажет о создании панели потребителей, о разработке тестовых продуктов, которой она занималась несколько лет назад, она не будет скрещивать ноги, нанесет на ногти прозрачный лак, не станет говорить о своих детях – если ее прямо об этом не спросят, будет использовать глаголы в изъявительном наклонении, избегать условного и вообще конструкций, которые требуют страдательного залога или оборотов типа «поживем – увидим», она будет держаться прямо, она…

Матильда с головой погрузилась в продумывание стратегии, когда сигнал, похожий на колокольчик, сообщил ей, что на ее электронный ящик пришло новое письмо. Секретарь директора исследовательского центра направил ей подтверждение встречи и схему территории института. Письмо имело высокую срочность, Матильда сразу обратила на это внимание и была очень тронута.

Несколько минут она сидела, неподвижно глядя на экран. Перед ней открывалась перспектива, которая казалась ей вполне реальной.

Она подумала, что, возможно, ее жизнь снова войдет в колею. Что она опять станет самой собой, к ней вернется легкость движений, она будет с удовольствием ходить на работу и возвращаться домой. Не будет больше часами лежать в темноте с открытыми глазами, и Жак уйдет из ее ночных мыслей так же стремительно, как когда-то он вошел в них. Ей снова найдется что рассказать своим детям, она пойдет с ними в бассейн и на каток, будет сочинять блюда из остатков продуктов и давать им затейливые названия, будет проводить с мальчиками целые вечера в гостиной.

Она подумала, что сможет вновь обрести эту радость. Что ничего еще не потеряно.

Она подумала, что купит телевизор с плоским экраном, чтобы по вечерам вместе смотреть DVD, и возобновит свою карту видео-клуба. Пригласит на ужин друзей, и они с шампанским отпразднуют ее перевод, возможно, даже устроят танцы в ее маленькой гостиной, отодвинув стол и стулья. Как раньше.

Скорее бы настало завтра.

Теперь у нее есть смелость войти в него. Теперь она к этому готова.

Матильда позвонила Тео и Максиму, чтобы убедиться, что они добрались без проблем, затем Симону – на мобильный, чтобы напомнить ему не задерживаться, потому что его братья дома одни.

Она позвонила своей матери. За последние дни она получила от нее несколько сообщений, но оставила их без ответа. Она рассказала о мальчиках: у них все в порядке, близнецы собираются поехать со школьной экскурсией на море, Симон получил коричневый пояс по дзюдо. Мать заметила: у тебя хороший голос. Матильда пообещала, что позвонит в конце недели.

Сегодня вечером по дороге домой она купит рыбу, или курицу, а на десерт – клубничные пирожные.

Она наполнит сегодняшний вечер предвкушением праздника, не говоря ни о чем детям, ничего им не открывая, только чтобы увидеть, как загорятся их глаза. Только чтобы придать себе сил.

Глава 32

Матильда зашла на сайт исследовательского центра, сделала выписки, подготовила вопросы.

В своих коробках она нашла несколько статей по изучению рынка и анализу стратегий, написанных ею самой за два последних года. Составила список, с одной стороны которого перечислила плюсы своей кандидатуры и то, что объединяет ее настоящую и будущую должность; на другой – те навыки, которые ей, наоборот, предстоит приобрести. Сальдо было в ее пользу.

Матильда вздрогнула, когда зазвонил телефон.

Патрисия Летю хотела уточнить, что если Матильду примут, она приложит все усилия, чтобы ее перевод состоялся как можно скорее. Учитывая обстоятельства.

Матильда представила свою новую жизнь, новые лица, новое окружение. Новые маршруты.

Представила, как все успокоится, вернется на круги своя.

Глава 33

Пока Тибо в десятый раз за этот день садился в свою машину, на экране его мобильного высветился следующий адрес. Он не тронулся с места. Ему невыносимо хотелось заснуть, здесь, прямо сейчас; откинуть голову на подголовник и спать. Он переждал несколько минут, держа руку на ключе зажигания, а затем вышел из машины. Вдоль витрины булочной стояла очередь. Тибо понятия не имел, сколько сейчас времени. Из дверей контор начали появляться люди и удаляться спешными шагами.

Тибо вошел в ближайший бар и заказал кофе. По SMS предупредил базу, что берет перерыв.

Он оглядывается вокруг. Неделя за неделей он наблюдал мужчин. Их манеру говорить, держаться, марку их одежды, модель их обуви. И в отношении каждого, изученного под лупой, Тибо спрашивал себя: могла бы Лиля влюбиться в такого человека? И понравился бы он, Тибо, Лиле, будь он красивее, выше, импозантнее, более раскованным, более нахальным? Неделя за неделей он терял время в предположениях и догадках. Искал, что с ним не так, отчего происходит этот диссонанс.

Но теперь нет. Он не смотрит ни на кого. Он дышит свободно.

Он расстался с Лилей. Он это сделал. Сейчас ему уже не так больно. За прошедшие часы что-то в нем успокоилось. Возможно, когда-нибудь оно выгорит совсем, как свеча, лишенная кислорода. Возможно, наступит момент, когда он поймет, что избежал худшего. Момент, когда он вновь поверит в свою способность восстанавливаться, возрождаться из пепла.

Тибо чувствует себя лучше. Он заказывает вторую чашку кофе.

Ему надо идти. Еще два или три адреса, и день закончен.

На следующих выходных он купит телевизор с плоским экраном, чтобы по вечерам смотреть DVD. А затем пригласит друзей по университету, тех, что обосновались в Париже, но которых он давно не видел, потому что слишком много работает. Организует у себя маленькую вечеринку, купит еды и выпивки. И, возможно, они отодвинут стол и стулья в гостиной, чтобы потанцевать. Как раньше.

Он кладет деньги на стойку и выходит из кафе.

Когда он приехал в Париж, ему не было и тридцати. Он хотел обширной практики, хотел раскрыть загадку различных патологий, хотел затеряться в городе. Хотел познать обширность язв, случайность заболеваний, глубину ран.

Он хотел увидеть все – и он видел все. Теперь ему хочется просто жить.

Глава 34

Патрисия Летю говорила быстрым шепотом, путая слова от возбуждения. Она опережала события. Матильда представила себе, как она сидит в своем кабинете, закрыв дверь, склонившись над телефоном, и рукой прикрывает рот, чтобы еще приглушить звук своего голоса. Матильда несколько раз попросила ее повторить. Должно быть, она внезапно стала плохо слышать.

Патрисию Летю вызвали по другой линии; она поспешно отсоединилась, предупредив: я сейчас к вам зайду, ничего не предпринимайте, пока не повидаетесь со мной.

По заявлению Жака Пеллетье дирекция по управлению персоналом направила Матильде заказным письмом предупреждение, которое сам Жак и составил. В нем говорилось об агрессивной манере поведения, объектом которой он стал, об оскорблениях в его адрес и о том факте, что Матильда неоднократно бросала трубку в телефонных разговорах с ним. Жак жаловался на ее систематическую оппозицию планам стратегического развития компании и в ряде примеров описывал ее склонность к самоизоляции и ее отказ сотрудничать с коллегами.

Держа письмо перед глазами, Патрисия Летю приглушенным голосом зачитывала выдержки из него.

Она сочла нужным уточнить, что это предупреждение не влечет никаких дисциплинарных санкций. Но отныне оно будет в ее деле. И может сыграть решающую роль, если встанет вопрос о ее увольнении или временном отстранении от должности.

Однако Жак Пеллетье высказался категорически против какого-либо перевода Матильды. Потеря одного кадра поставила бы под угрозу работу его отдела. Он отказывается рассматривать возможность ухода Матильды до тех пор, пока не будет принят и подготовлен новый сотрудник на ее пост. По его утверждению, в ближайшие четыре или пять месяцев ни о каком переводе не может быть речи.

Патрисия Летю повторила: не предпринимайте ничего, пока мы не увидимся.

В противоположность рыбкам, которые вновь начали свой танец от одного края экрана до другого, Рыцарь Серебряной Зари сохраняет неподвижность. Он ждет подходящего момента, оттачивает стратегию.

Рыцарь Серебряной Зари не из тех, кто бросается в бой, не дав себе времени подумать.

Матильда бросает взгляд на компьютерные часы. Семнадцать сорок пять. Она пытается восстановить детали, сообщенные ей Патрисией Летю, записывает в свой блокнот в клеточку слова, которые запомнила, потом перечеркивает их и рвет бумагу. Она не может в это поверить.

Все это от начала до конца не может быть ничем иным, кроме как сном. Кошмаром категории Б, когда вскакиваешь от ужаса среди ночи, но страх бесплоден, он не дает освобождения. Кошмар, вроде тех, что она видела в детстве: ты забываешь одеться и обнаруживаешь себя голой посреди улицы, вызывая всеобщий смех.

Сейчас она должна проснуться, переступить раздел между реальностью и вымыслом, и тогда она поймет, что это был всего лишь долгий кошмар, и испытает неимоверное облегчение, которое приходит вслед за возвращением в сознание, пусть даже сердце все еще бьется как сумасшедшее, пусть даже вокруг нее темнота спальни. Вот-вот, сейчас она освободится.

Но нет, все это, от начала до конца, произошло на самом деле. Все это можно проанализировать, исследовать шаг за шагом. Весь безжалостный механизм, ее огромную наивность и ее бесчисленные тактические ошибки.

Она – заместитель Жака Пеллетье. Так указано в ее последнем расчетном листке и в организационной диаграмме.

За-меститель: за – ним.

Привязанная.

Привязанная по рукам и ногам.

Он не позволит ей сбежать, так просто вырваться из его захвата.

Он отлично знает, что ее можно заменить. Тем более сейчас. Последние несколько месяцев он взял за правило справляться без нее, обходить ее. За последние месяцы Жак организовал процесс так, что он может функционировать без ее вмешательства, пусть даже ему, Жаку, приходится работать в два раза больше. Достаточно посмотреть на его усталое лицо, на темные круги под глазами. Он отлично знает, что если понадобится, он найдет сотню других, более молодых, более динамичных, более гибких, вроде той же Коринны Сантос, только свистни.

Она достигла конца длинной спирали, за которой больше ничего нет. Если вдуматься в логику неумолимых и стремительных событий, то это все. Чем еще он может навредить ей? Подготовить еще одно уведомление, еще больше унизить?

Что бы она ни сделала, что бы ни сказала, она проиграет.

Взгляд Матильды блуждает по комнате, теряется в пустом пространстве. Жесты теряют смысл. Ни ручка, что катится по листку, ни стаканчик, который она подносит к губам, ни ее рука, открывающая ящик.

Раз она все потеряла – значит, ей больше нечего терять.

Раз Жак в своем письме прибегает к обтекаемым выражениям, она объяснит ему смысл слова «оскорблять».

Да, именно так.

Сейчас она поднимется в его кабинет и осыплет, обольет, забросает его оскорблениями; она ярко продемонстрирует ему богатство своего словарного запаса. Впрочем, она уже начала его инвентаризировать.

Она будет разговаривать с ним «таким тоном», и даже еще худшим, она будет разговаривать с ним тоном, который он и представить не может, и не подозревает, что он существует, она будет разговаривать с ним так, как с ним никто никогда не разговаривал. Она войдет в его кабинет, закроет за собой дверь и выскажет ему все сразу и целиком, не переводя дыхания, не давая ему времени опомниться, сплошной поток оскорблений. Она выплюнет ему в лицо гадюк и жаб, словно принцесса из детской сказки, заколдованная страшным заклятием и ждущая освобождения.

Матильда поднимается и идет к кабинету Жака. Думая о том, какое облегчение ее ждет, предвкушая его.

Под влиянием этого порыва, который толкает ее к Жаку, в ее воображении вновь рождаются образы: широкая рана на теле Жака, его волосы, приставшие ко лбу, страх в его глазах, его кровь на ковре.

Глава 35

Жак перед ней. В коридоре.

Держа в правой руке портфель, он стоит перед лифтом. Кнопка вызова мигает. Двери ближайших кабинетов открыты; сквозь стекло рабочего зала Матильда замечает других сотрудников; они делают вид, что заняты, но исподволь (от Матильды это не ускользает) следят за ними. Они ждут грома, молнии, взрыва.

Она не предполагала встретить его здесь, готовым уйти, она рассчитывала застать его в кабинете, защищенном от чужих взглядов. Она не может окатить его прямо здесь, перед всеми, окатить, словно из лужи.

– Жак, мне надо с вами поговорить.

– У меня нет времени.

Пауза в несколько секунд, затем Матильда говорит:

– Вы не можете так поступить. Нам надо поговорить.

Он не отвечает.

Матильда подходит к нему; она чувствует, как вены пульсируют у нее на висках; на мгновение ей кажется, что ее сейчас вырвет, прямо здесь, к его ногам.

– Не делайте этого.

Звонок сообщает о прибытии лифта. Жак входит в кабину, нажимает кнопку «0» и поворачивается к Матильде. Он смотрит ей прямо в глаза. Никогда она не видела у него на лице такого жесткого выражения.

Двери закрываются. Больше Жака здесь нет.

Глава 36

– Нет, господин Пеллетье сегодня больше не вернется. И завтра тоже. Он уехал на четыре дня и будет только на следующей неделе. Я могу вам чем-то помочь?

Навязчивый запах духов Коринны Сантос пропитал мебель, ковер и каждый кубический сантиметр воздуха, словно она занимала этот кабинет от начала времен. Деланные манеры, немного жеманная речь, красные пластмассовые бусы – все в этой женщине не нравится Матильде. Матильда ее ненавидит. И злится на себя за такую ненависть. За невыносимое желание разорвать ее бумаги, вцепиться ей в волосы, плюнуть в лицо. Ей хочется, чтобы Коринна Сантос стала еще более жалкой, отвратительно вульгарной; чтобы она допустила все мыслимые промахи, ошибки и проступки, проявила вопиющую некомпетентность; чтобы ее застали с Жаком в позе, недвусмысленно напоминающей минет, и чтобы через два часа об этом стало известно всей корпорации, чтобы они оба превратились в объект самых злых сплетен. Ей хочется, чтобы Коринна Сантос рассыпалась прямо здесь, перед ней, чтобы она сдулась, обратилась в пыль.

В окне Матильда различает свое отражение. Непреклонная.

Она совсем как он. Как они все. Такая же недалекая. Такая же мелочная.

Корпорация превратила ее в жестокое ограниченное существо.

Корпорация превратила ее в отвратительно злопамятное существо, жаждущее мести.

Матильда, не сказав ни слова, вышла из кабинета Коринны Сантос. Завернула в типографию, взяла пачку бумаги. Вернулась в свою нору, сорвала упаковку и достала чистый листок.

Вверху слева она написала свое имя и должность. Справа – название организации и имя Патрисии Летю.

Тема: Заявление об увольнении.

Адресату в собственные руки.

Мадам,

Настоящим письмом информирую Вас о моем добровольном желании оставить пост заместителя директора по маркетингу, который я занимаю с 7 января 2001 года.

Принимая во внимание обстоятельства, буду Вам признательна, если Вы освободите меня от необходимости подачи предупредительного извещения.

Убедительно прошу по возможности скорее сообщить мне официальную дату моего последнего рабочего дня.

Матильда комкает листок, бросает его, начинает снова.

Тема: Заявление об увольнении.

Мадам,

Я имею намерение прекратить наше сотрудничество и настоящим письмом заявляю о своем увольнении из Вашей организации. Прошу расторгнуть мой договор начиная с 22 мая 2009 года.

Остаюсь в Вашем распоряжении для предоставления любой дополнительной информации. Примите уверения, мадам, в моем искреннем уважении.

Это последнее, что можно сделать. Матильда это знает.

То, чего следовало избежать любой ценой. Во что бы то ни стало.

То, чего ни в коем случае нельзя было допустить.

Но настал момент, когда цена стала непомерной. Превысила ее возможности. Когда надо смириться с поражением и выйти из игры. Настал момент, когда ниже пасть уже невозможно.

Глава 37

Матильда сидит, расслаблено вытянув ноги.

Все кончено.

Теперь ей надо встать, собрать свои вещи в сумку, надеть жакет и покинуть кабинет. Затем выйти из здания и направиться к метро. Еще надо вручить заявление в собственные руки Патрисии Летю или по дороге зайти на почту и отправить его заказным письмом.

Но она не двигается с места. Она не может двинуться. Ее тело отказывается ей повиноваться, словно чужое.

Когда Патрисия Летю вошла в ее кабинет, Матильда, не говоря ни слова, протянула ей письмо. Директор по управлению персоналом открыла конверт; вид у нее был смущенный. Матильда попросила ее поставить подпись под припиской «в собственные руки».

Патрисия Летю молчала, и Матильда подумала, что человек способен сочувствовать другому только тогда, когда узнает в этом другом себя, когда понимает, что все, что происходит с другим, точно так же может случиться и с ним, с той же жестокостью и беспощадностью.

Это осознание, что ты столь же беззащитен и так же можешь оказаться на самом дне, – и только оно, – способно пробудить сочувствие. Сочувствие есть не что иное, как страх за себя.

После долгой паузы Патрисия Летю подписала там, где указала Матильда.

– Если завтра или в течение нескольких дней вы передумаете, я буду считать, что никогда не держала в руках этого письма.

– Но вы его держите, и вы только что его подписали.

– Вы устали, Матильда. Вам надо отдохнуть. Мы найдем выход. Я поговорю с ним. По крайней мере, подождите, пока я с ним поговорю.

– Я хочу, чтобы вы приняли во внимание это письмо, чтобы вы рассматривали его как окончательное и бесповоротное.

– Как пожелаете. Мы еще об этом поговорим. Вы очень бледная. Пожалуй, вам лучше взять такси и поехать домой. И вам стоит вызвать скорую или неотложку. Сделайте перерыв на несколько дней, на неделю. Вы на пределе.

– Я поеду на метро.

– Возьмите такси и потребуйте квитанцию. Вы не в том состоянии, чтобы добираться общественным транспортом.

– Я поеду на метро.

– Хорошо. Но пообещайте мне, что вызовите врача, когда доберетесь до дома. Матильда, вам необходимо передохнуть. Обещайте мне. Вы едва держитесь.

– Я вызову врача.

Матильда и Патрисия Летю молча смотрят друг на друга. У Матильды по-прежнему недостает сил, чтобы подняться, ей приходится ждать, пока ее тело отыщет опору, соберется. Половина кабинетов уже опустела, шум снаружи затих.

Прошло еще несколько минут, затем Матильда спросила:

– Может, мы сами виноваты в том, что с нами случается? Может, с нами случается только то, что мы заслуживаем?

– Что вы хотите сказать?

– Вы не думаете, что на человека обрушивается что-то подобное, потому, что он слаб, потому что он сам этого хочет, потому что, как бы это ни казалось немыслимым, он сам это выбрал? Вы не думаете, что некоторые, сами того не ведая, создают из себя мишень?

Патрисия Летю задумалась, прежде чем ответить.

– Нет, я так не думаю. Я думаю, что именно ваша способность сопротивляться сделала вас мишенью. Я уже тридцать лет работаю в этой корпорации, Матильда, и я не впервые сталкиваюсь с подобной ситуацией. Вы не виноваты в том, что с вами случилось.

– Я поеду домой.

Патрисия Летю поднимается; браслеты на ее руках звякают, как колокольчики.

Выходя в дверь, она повторяет:

– Вызовите врача.

Глава 38

Он въехал на мост Тольбиак. На середине моста, стоя на светофоре, он повернул голову, чтобы посмотреть на реку, на металлическую поверхность воды, блестящую в неярком свете. Вдалеке, насколько хватало взгляда, открывались другие мосты, и чем дальше, тем явственнее их геометрия тяготела к горизонтали и окружности, легким и безупречным.

Бывают мгновения, как сейчас, когда от города у него перехватывает дыхание. Когда город отдает, ничего не прося взамен.

Через несколько минут он подъехал к сияющему новенькому зданию на набережной Франсуа Мориак. В адресе значился офис международной консалтинговой фирмы. Припарковаться не было никакой возможности – разве что встать на служебный паркинг. Тибо для очистки совести сделал круг, затем въехал в туннель, ведущий в подземный этаж. Сказал охраннику, что он врач и его вызвали для консультации. Тот отказался открывать. Его никто не предупредил. Доступ на парковку имеют только те посетители, о которых было заявлено заранее и для которых зарезервировано место на стоянке. Тибо попытался объяснить ему еще раз: он ненадолго, а в радиусе пятисот метров совершенно негде припарковаться. После каждой фразы он не забывал делать глубокий вдох, чтобы не вспылить. Охранник снова отказал.

У Тибо возникло сильное желание выйти из машины, схватить мужчину за воротник и, вытащив его из кабины, самому нажать на кнопку. Внезапно он очень ясно представил, как проделывает это: вышвыривает охранника на бетонную рампу.

Он закрыл глаза и секунду сидел неподвижно.

Затем заглушил мотор и потребовал от охранника, чтобы тот позвонил его пациенту, который, по счастью, оказался одним из управляющих компании.

Десять минут спустя, – за Тибо уже выстроилась очередь из машин, – охранник наконец поднял барьер.

В приемной Тибо назвал свое имя. Секретарша попросила его заполнить формуляр посетителя и соблаговолить оставить удостоверение личности.

Она была очень хорошенькая, и ее слова не вызвали у Тибо раздражения.

А отметив, что обращает внимание на хорошеньких женщин, Тибо сказал себе, что он еще жив.

Пока девушка уведомляла господина М., что его посетитель прибыл, – словно он был каким-то поставщиком, – Тибо переключил мобильник в режим тишины. С вежливой улыбкой девушка протянула ему бэйджик, на котором было написано его имя.

В необъятном кабинете с новой на вид мебелью его ожидал мужчина в строгом костюме, бледный, с кругами под глазами. Он привстал, чтобы пожать Тибо руку.

Тибо подумал, что многие его ровесники-мужчины выглядят гораздо хуже, чем он сам. Это ободряло.

– Здравствуйте, доктор. Садитесь.

Мужчина указал на черное кожаное кресло, но Тибо остался стоять.

– Со вчерашнего дня у меня разыгралась жестокая ангина; мне требуются антибиотики. Я хорошо переношу «Амоксициллин», да и «Зитромакс» тоже, если вы предпочитаете его.

Недели не проходит, чтобы Тибо не попался такой вот персонаж: с головой заваленный работой, который вызывает неотложку в офис, дабы не терять ни минуты. Это стало неотъемлемой частью меняющейся профессии врача, равно как и беспрестанный рост числа заболеваний, связанных со стрессом: боли в шее и в пояснице, расстройства желудочно-кишечного тракта, проблемы костно-мышечного аппарата. Тибо наизусть знает этих сверхэффективных конкурентоспособных перфекционистов. Тех, кто никогда не останавливается. Он знаком и с изнанкой, оборотной стороной медали, когда они вдруг теряют хватку, спотыкаются, когда происходит что-то, чего они не могли предвидеть, когда они утрачивают контроль над событиями и оказываются на обочине. Таких он тоже видит каждую неделю, беспредельно уставших мужчин и женщин, тоннами глотающих снотворное, выгоревших, как лампочки, опустошенных, как батарейки. Мужчин и женщин, которые вызывают врача в понедельник утром, потому что они больше не могут.

Он знает, насколько хрупка и тонка граница между этими двумя состояниями, и что перейти из одного в другое можно с немыслимой быстротой.

Со временем он привыкнет. Заставит себя привыкнуть.

Привыкнет к тому, что для въезда на парковку необходимо десять минут препираться с тупым охранником, а затем еще десять минут ждать, пока для него изготовят пластиковый бэйджик, который он все равно не станет надевать.

Но он не потерпит, чтобы за него выписывали рецепты.

– Если позволите, я хотел бы вас осмотреть.

Мужчина не может удержать вздох.

– Послушайте, доктор, я уже не раз переносил ангину, а через четыре минуты у меня начинается совещание.

Тибо пытается сохранять спокойствие. Но в его голосе, и он сам это слышит, звучит раздражение.

– Месье, большинство ангин имеют вирусную природу. И антибиотики здесь бесполезны. Думаю, вам известно, что злоупотребление антибиотиками вызывает привыкание и приводит к серьезным проблемам со здоровьем.

– Меня это мало волнует. В ближайшие двадцать четыре часа мне необходимо выздороветь.

– Неподходящее лечение не ускорит ваше выздоровление.

Тибо повышает голос. Не может сдержаться.

В прошлый раз, когда он отказался выписать пациенту антибиотики, тот выбросил его чемоданчик в окно.

Тибо оглядывает кабинет. Кондиционер здесь есть, значит, окна не открываются.

Почему этот мужчина вызывает у него такую антипатию? Почему ему хочется оказаться сильнее его, оставить за собой последнее слово, заставить его уступить?

Подумать только, в кого он превратился к шести часам – в задиру, в подростка с избытком тестостерона.

Ему хочется оказаться у себя дома и лечь.

Мужчина негодующе вскидывается.

– Сколько я вам должен?

– Тридцать четыре евро.

– Что-то дороговато за трехминутную консультацию без выписки рецепта.

– Послушайте, месье, я не стану назначать вам никакого рецепта, не осмотрев вас.

Но господин М. не привык капитулировать. Он выписывает чек, после чего небрежно роняет его на ковер, прямо к ногам Тибо.

Не сводя с мужчины глаз, Тибо наклоняется и поднимает чек.

Идя к лифту, он думает: чтоб ты околел в своей конуре.

Глава 39

Матильда нашла по интернету телефон «Неотложной помощи». Сказала себе, что позвонит перед уходом и вызовет врача к себе домой на девятнадцать часов.

Она набрала номер. Но в тот момент, когда оператор ей ответил, мимо ее двери прошел Эрик. Матильда испугалась, что он из туалета сможет услышать ее разговор, и положила трубку.

Подождав немного, она снова набрала номер, но тут зазвонил ее мобильник. Матильда положила одну трубку и взяла другую. Как она устала! Девушка-оператор из «Буиг Телеком» желала выяснить причину, по которой Матильда год назад перешла к другому провайдеру. Матильда об этом уже не помнила. Операторша хотела знать, на какой срок Матильда заключила контракт с новым провайдером и при каких условиях она могла бы снова стать клиентом «Буиг Телеком». В тот момент, когда девушка уже собралась зачитать ей различные предложения, из которых Матильде надлежало выбрать наиболее для нее привлекательные, Матильда неожиданно заплакала.

Эмили Дюпон быстренько прочла ей свою карточку № 12, в которой «Буиг Телеком» благодарил Матильду за ее любезное сотрудничество, и сказала, что перезвонит в более подходящее время и ознакомит ее с новыми предложениями.

Когда Матильда вышла из здания, шел дождь. Мелкий дождик, грязный от выбросов близких заводов, насыщенный испарениями толпы. Матильде показалось, что местами тротуар уходит у нее из-под ног, или это ноги подгибались под грузом ее капитуляции. Ее неудержимо притягивало к земле, словно ее тело разучилось держаться прямо. На мгновение она представила себя падающей как подкошенная на асфальт, будто ее ударило током. Однако нет.

Ей припомнилась песенка, которую они когда-то так любили, они с Филиппом: «On and on, the rain will fall, like tears from a star, on and on the rain will say, how fragile we are, how fragile we are[6]». Матильда подумала, что она всего лишь темный силуэт среди миллионов других силуэтов, скользящих по мостовой. И еще она подумала, что идет очень медленно. Раньше до метро она бежала бегом, даже если на ней были каблуки в десять сантиметров. Раньше она прикидывала: если поспешить, то она успеет на VOVA, что подходит в 18:40.