Текст книги "CalibreSourceFile_562ee0349ebe9"

Автор книги: Дебра Дайер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

– Господи, я не хотел расстраивать тебя. – Он обхватил ее руками за талию, прижался к ней. – Я хочу тебя, Эм. До боли хочу.

Она почувствовала, как его возбужденная плоть прижимается к ней. Он возбужден, а значит, желает ее.

– Объясни, что не так?

– Все так.

– Ты не хочешь, чтобы я прикасалась к тебе? – Эмили вытерла слезы. – В этом дело?

– Нет. – Он жарко дохнул ей в затылок, прижался губами к нежной коже. – Я жажду твоих прикосновений. Твоих губ. Всю тебя.

Эмили все цеплялась за столбик кровати, а он провел ладонями снизу вверх по ее ребрам, и жар его рук проник сквозь шелк халата. И сквозь тонкий белый муслин ночной рубашки. Она затаила дыхание, а его руки медленно-медленно подбирались к ее груди. Ладони подхватили тугие округлости, пальцы легко скользнули по кончикам, отчего пламя страсти вспыхнуло и, шипя и разгораясь, как по бикфордову шнуру, побежало к самой сокровенной ее сущности.

Она издала глухой стон.

– Я не могу больше без… – Она смолкла, не зная, как назвать то, без чего больше не может.

– Знаю, любовь моя. – Он потянул бледно-голубую ленту, стягивающую ворот ее ночной рубашки. Пальцы его проникли в круглый вырез, теребя и растягивая сборки. Рубашка и халат соскользнули с ее плеч. – Я тоже больше не могу без тебя.

Она задрожала, прижалась к нему. Что-то сладостное и одновременно порочное было в том, чтобы стоять вот так, рядом с ним, совершенно обнаженной и возбужденной.

Он обхватил ее одной рукой, прижал к себе.

– Красивая, какая же ты красивая, – шептал он, в то время как ладонь его скользила по ее бедру.

Она прильнула к нему, коснулась руками его бедер. Жесткие волоски щекотали ладони.

– Я мечтала об этом моменте.

– Ты меня просто околдовала. По ночам ты мне снишься, днем я думаю о тебе.

Эмили застонала, почувствовав между бедер его возбужденную плоть.

– Какая же ты влажная. – Плоть его скользила по раскрывшимся лепесткам ее тела. – Мягкая, влажная, горячая. Я так себе это и представлял.

Она счастливо улыбнулась.

– А ты – твердый.

– Это потому, что ты рядом. – Он прижался губами к ее шее, лизнул ее языком.

У нее вырвался порывистый вздох, и она содрогнулась от наслаждения. Выгнув спину, потерлась об эту крепкую плоть между своих ног. Ощущение было необыкновенное: словно что-то вспыхнуло внутри ее и рассыпалось снопом искр, когда его плоть коснулась некой таинственной точки внизу ее тела.

– О! Как хорошо!

Рука его скользнула вниз по ее животу, пальцы погрузились в завитки волос, пошарили, скользнули по источающей влагу плоти и нашли место, в котором обитало наслаждение, запертое в глубинах ее тела, как птица в клетке. Он погладил ее там, свободной рукой лаская грудь, и отпер клетку.

Пальцы Эмили впились в его ляжки. Он прижался губами к ее шее, все поглаживая ее внизу и одновременно лаская сосок. Наслаждение Эмили нарастало. Она содрогнулась в его объятиях. И когда ощущение достигло высшей точки, тихий всхлип слетел с ее уст.

Он подхватил ее на руки и понес к постели.

Прохладная белая простыня коснулась ее спины. Волосы рассыпались по подушке. Она смотрела на него. Лунный свет играл на густых черных ресницах, ложился на резкие черты лица. Он улыбался, и в глазах его пылал огонь, который мог поспорить с жаром его тела, когда он лег на нее.

– Никогда не думал, что такое возможно. – Он коснулся ее губами. – Что я буду держать в объятиях мечту.

В голосе его было столько страсти, что она задрожала. Жар, исходящий от него, грел, как солнечные лучи. Она подалась навстречу ему.

– Люби меня.

– Ничего я так не хочу, как любить тебя. Но мы не должны торопиться. – Он коснулся губами ее груди, отчего она изогнулась и застонала. – Ведь у нас с тобой это в первый раз, верно?

Эмили кивнула.

– Поэтому не надо спешить. – Он коснулся кончиком языка соска, и она снова застонала. – Воспоминание о сегодняшнем событии должно стать для нас незабываемым.

Незабываемым. Эмили закрыла глаза, влажные от слез. Это она лишила памяти человека, который сейчас ее обнимал.

Все, что происходило сейчас, было обманом, иллюзией. Все, за исключением одного: чувства, которое она к нему испытывала.

– Я люблю тебя, – прошептала Эмили.

Он вздохнул. Его теплое дыхание обдало ей живот.

– Я люблю тебя, – прошептал он в ответ.

Ах, если бы это было правдой! Но она обнимала мечту. Да, мечта переплелась с реальностью. Руки его действительно ласкали ее, губы целовали живот, опускаясь все ниже, ниже…

Она вцепилась в простыню. Боже! Никогда, даже в самых безумных мечтах, не могла она вообразить столь интимного поцелуя.

Она выгнулась навстречу ему. Ее мечты и сравниться не могли с моментом волшебства, которое этот мужчина сотворил для нее. Она приподняла бедра, отдавая ему все, чем обладала.

Он поднялся над ней, обнял ее. Прижался к ее влажной плоти.

– Скажи, что любишь меня.

– Я люблю тебя.

Он закрыл глаза.

– Повтори.

– Я люблю тебя.

Он коснулся пальцами влажных завитков, среди которых прятался тугой бутон чувственности.

– Скажи это, когда я буду входить в тебя.

– Я люблю тебя. – Он входил все глубже и глубже. Что он подумает, когда поймет, что она девственница? Ведь он уверен, что она его жена. Но Эмили прогнала эту мысль и снова прошептала: – Я люблю тебя.

– Ты моя прекрасная тигрица. – Он двигался медленно, словно понимая, что она еще не знала мужчины. Он целовал ее, то всовывая ей в рот язык, то вынимая его, и этот ритм гипнотизировал, являясь зеркальным отражением движений его плоти внутри ее.

Она почувствовала мгновенную боль, когда он прорвал девственную плеву, и тут же пришло наслаждение.

Она никогда не испытает ничего подобного с другим мужчиной. Наконец-то осуществилась ее мечта.

Она двигалась вместе с ним и наперекор ему, целовала его, ощущая, как на него накатила волна наслаждения. Он приподнял голову и посмотрел на нее. Огонь сверкал в глубине его прекрасных глаз. Наслаждение его росло, заполняя ее. Она содрогнулась всем телом, прильнула к нему и приняла его в этом чудесном освобождении.

– Эмили! – Он рванулся, прижал ее к себе и излил в нее семя.

Возможно, все это иллюзия. Обман. Ведь он потерял память. Но неизвестно, когда она вернется к нему. А пока можно об этом не думать. Сейчас они оба счастливы.

Она коснулась его шеи кончиком языка, ощутила соленый вкус пота. Он был реален. А это самое главное.

Он приподнялся на локте, заглянул ей в глаза. Она затаила дыхание. Станет ли он расспрашивать ее прямо сейчас, почему у них до этого не было близости, если они женаты.

– Я люблю тебя, Эм. – Он отвел влажную прядь волос с ее щеки. – Обещай, что никогда не усомнишься в моей любви. Что бы ни случилось.

Голос его прозвучал резко, в нем слышались нотки отчаяния. И она поняла, что это не имеет никакого отношения к ее девственности.

Он коснулся ладонью ее щеки.

– Обещай, что никогда не усомнишься в моей любви, – повторил он.

Должно быть, он в замешательстве из-за потери памяти, подумала Эмили. Других причин для отчаяния нет.

– Обещай, – прошептал он, прижав ладонь к ее щеке. – Обещай, что всегда будешь помнить то, что между нами произошло, и то, как сильно я тебя люблю.

От этих слов повеяло холодом, Эмили охватило предчувствие надвигающейся беды.

– Это все из-за потери памяти, любимый. Это-то тебя и сбивает с толку, потому ты так напряжен и встревожен.

Мускул задергался у него на щеке, челюсти сжались.

– Обещай мне.

Ей стало страшно.

– Обещаю.

– Я искал тебя всю жизнь. – Он порывисто вздохнул. – И не хочу тебя терять.

– Ты меня не потеряешь. – Она не станет думать о том, что случится, если к нему вернется память. Она запустила пальцы в кольца волос у него на затылке, и ей передались его отчаяние и страх. – Обними меня, любимый.

Он прижал ее к себе, уткнулся лицом ей в шею. Она прильнула к нему и почувствовала, как он напрягся.

– Я хочу тебя. – Он поцеловал ее, коснулся пальцами ее груди. Его прикосновение показалось ей легким ветерком, тихо пролетевшим над угольями разгорающейся страсти. – Я не могу тобой насытиться.

– Так возьми меня. – Она провела ладонью по его спине.

– Я буду любить тебя, пока жив. – Он крепко обнял ее.

Лунный свет заливал постель, путался в темно-рыжих кудрях, разметавшихся по его груди. Она шевельнулась во сне, потерлась щекой о его плечо и улеглась поудобнее, положив руку ему на грудь, а ногу закинув ему на живот, – словно боялась, как бы он не ускользнул от нее в ночи.

Как часто он мечтал о том, чтобы вот так обнимать ее. Только в его мечтах между ними не стояла стена лжи. В мечтах не было обмана, грозившего навеки разлучить их. В мечтах она любила его таким, какой он есть, а не таким, каким он желал бы быть.

– Я не хочу потерять тебя, – прошептал он, прижимаясь губами к ее лбу. И все же он понимал, что эти моменты близости – единственное, что они смогут урвать у жизни.

Будущее нельзя построить на лжи. А правды он сказать ей не может. Не может сказать, что сегодня ночью забрался в кабинет ее отца и просматривал бумаги в поисках доказательств причастности Мейтленда к преступной деятельности. Не может сказать, что обнаружил в этих бумагах.

Он сделал глубокий вдох, пытаясь избавиться от стеснения в груди. Он проник в этот дом для того, чтобы найти предателя. А нашел женщину, с которой хотел бы прожить до конца дней. И в глубине души понимал, что потеряет ее.

Глава 18

– С вами все в порядке, сэр? – Дигби свалил целую груду полотенец на мраморную скамью возле бассейна. – Вид у вас неважнецкий.

Саймон откинул голову на бортик бассейна. Горячая вода залила грудь.

– Я устал, вот и все. Удалось тебе встретиться с твоим дружком-контрабандистом вчера вечером?

– Да, сэр. Ну, сказал я ему, что знаю одного человека, который хотел бы вести дела с этим его капитаном. – Дигби стянул ливрейный камзол из плотной синей шерсти, кинул на скамейку. – Он все делал вид, будто ему это безразлично, но я заметил, как загорелись у него глаза при упоминании о легких заработках. Он обещал узнать, не хочет ли кто-нибудь из контрабандистов взять нового клиента.

– Отлично. Теперь надо ждать, пока он заглотнет наживку.

– Надеюсь, что не вы попадетесь на крючок.

Саймон улыбнулся:

– Я сумею постоять за себя, Дигби.

– Сумеете, сэр, кто бы сомневался, – в честной борьбе. Но вдруг они прознают, что у вас на уме? Тогда вас убьют, вы и опомниться не успеете.

– Ценю твою заботливость, Дигби. Но поверь, ничего плохого со мной не случится.

– Есть, сэр. – Дигби вытер лоб тыльной стороной ладони. – А как у вас успехи? Сумели заглянуть в личные бумаги Мейтленда?

Саймон сжал руки в кулаки.

– Да.

Дигби внимательно посмотрел сквозь пар на Саймона, и кустистые брови старшины хмуро сдвинулись над кривым носом.

– Нашли что-нибудь?

– Письма от Рамиреса. Похоже, господин Рамирес чрезвычайно доволен качеством мейтлендовского сахара.

– А вы не думаете, что это какой-то другой Рамирес?

– И оба Рамиреса проживают в Танжере? И оба ведут дела с «Мейтленд энтерпрайзиз»?

Дигби стянул свой белый паричок и медленно провел ладонью по влажным волосам.

– Плохо дело.

Саймон глубоко вздохнул.

– Хуже не бывает.

– Но если Мейтленд действительно якшается с агентом Наполеона, зачем бы он стал хранить письма от этого агента у себя в столе?

Пар собирался под сводчатой крышей, слезами капал вниз.

– Возможно, кое-кто пытается запутать след.

– Больше ничего не нашли?

Саймон смотрел вверх сквозь пар и думал совсем о других письмах, обнаружившихся в столе Мейтленда, – письмах от Рэндольфа Сент-Джеймса о свинцовых рудниках в Дартмуре. Из писем явствовало, что примерно десять месяцев назад Мейтленд вывел свои активы из этого коммерческого предприятия, что привело к краху последнего, по мнению Рэндольфа Сент-Джеймса. Это было очень типично для отца Саймона – винить в своих неудачах других. Еще типичнее было дать волю своему гневу. Гнев – лучший союзник мстительного человека.

Хотя то, что между Мейтлендами и Сент-Джеймсами существовала, оказывается, связь, показалось Саймону иронией судьбы, в сущности, ничего странного в том, что его отец вел дела с Мейтлендом, не было. Оба ворочали крупными делами, оба создали настоящие финансовые империи. И можно было лишь надеяться, что Мейтленд все же не связывался с контрабандистами ради расширения своей.

– Ничего важного.

– Однако если прибавить эти письма ко всему остальному, то выстраивается серьезное обвинение против мистера Мейтленда. – Дигби вздохнул. – Что вы намерены делать?

Саймону вовсе не хотелось выносить Хью Мейтленду окончательный приговор. По крайней мере сейчас. Пока еще оставалась надежда доказать его невиновность.

– Я собираюсь завтра вернуться на «Мейтленд энтерпрайзиз». Хочу посмотреть, не найдется ли еще каких-нибудь улик.

– Позвольте заметить, сэр, я очень надеюсь, что вам удастся отыскать что-нибудь, что доказывало бы невиновность мистера Мейтленда. Хотя пока все свидетельствует против него.

– Я тоже на это надеюсь, Дигби.

Дигби вышел из зала с бассейном, и Саймон закрыл глаза. Он потер нывшие мышцы плеч, пытаясь избавиться от напряжения, накопившегося за много дней. Мейтленд должен оказаться невиновным, иначе и быть не может. Саймон представил себе горе, которое обрушится на эту семью, если Мейтленда приговорят к смерти за государственную измену. Представил, какая ненависть вспыхнет в глазах Эмили, когда она узнает, что он-то и отдал ее отца в руки палача. Боже, Боже! Нет, этого нельзя допустить.

Дверь, ведущая в крытый переход, отворилась и закрылась снова. И кто-то запер ее. Он услышал, как стальной засов с лязгом вошел в паз. Но еще прежде, чем он открыл глаза, Саймон понял, кого он увидит. Он ощутил ее присутствие. Но все равно оказался не готов к тому, что желание нахлынет так стремительно, едва он взглянет на Эмили.

Она стояла под аркой, которая вела в зал с горячим бассейном, и смотрела на него. Пар клубился и плыл к потолку, образуя между ними преграду, которую, как он знал, эта девушка преодолеет. Так же, как преодолела его линию обороны.

Она сбросила синий шелковый халат на мраморную скамью возле входа и двинулась к нему. Пар клубился, окутывал ее, превращая тонкий муслин ее ночной рубашки в прозрачный покров. Покров этот обрисовывал пышные округлости ее груди. Он разглядел соски – круглые, розовые, похожие на туго свернутые бутоны. А ниже, там, где влажный муслин прилип к ее бедрам, видна была треугольная тень. Кровь прилила к паху, забилась сильно и быстро.

Она остановилась возле бассейна, улыбнулась ему.

– Ну вот, опять я просыпаюсь, а тебя нет в постели.

– Мне нужно было принять ванну.

Солнечный свет лился в зал сквозь стеклянную крышу над головой. Пар, поднимавшийся от горячей воды, мерцал в этом золотистом сиянии. И Саймону вдруг показалось, что эта девушка явилась к нему из другого времени, из другого мира. Богиня света и тепла, спустившаяся на землю, чтобы околдовать смертного.

Она дернула ленточку, стягивающую ворот ночной рубашки.

– Ты, надо думать, забыл, что любишь принимать ванну в компании.

– Неужели? – Белый муслин раскрылся, обнажив соблазнительную ложбинку между грудей. – И чью именно компанию я предпочитаю?

– Это ты мне скажи. – С неспешной грацией кошки, которая потягивается на солнышке, Эмили спустила с плеч влажную белую рубашку, и она упала к ее ногам.

Пар клубился, поднимаясь к ее длинным стройным ногам, к призрачно белевшим рукам, устремленным к небу. У него перехватило дыхание.

– Говори же! – Она насмешливо улыбнулась. – Кого бы ты желал видеть рядом с собой в ванне?

Нельзя было допускать этого, зная, что наступит день, когда он ее предаст. Но попросить ее уйти для него было все равно что приказать своему сердцу остановиться. Он протянул к ней руку.

– Только тебя.

Она вздохнула и стала спускаться в бассейн по широким мраморным ступеням, кокетливо покачивая бедрами. Наконец вода дошла ей до самого верха ляжек. Тогда она остановилась и улыбнулась ему.

– Потрешь мне спину?

– Если миледи угодно, я омою все части ее восхитительного тела. – Он коснулся кончиками пальцев изгиба ее бедра. – В вашем распоряжении мои руки. Мои губы. Мой язык.

– О! – Тут искусительница поскользнулась на нижней ступеньке. Покачнулась, потеряла равновесие, со всего размаха плюхнулась в бассейн, взметнув целый фонтан брызг, и с головой ушла под воду.

Через мгновение она вынырнула, кашляя, фыркая и колотя руками по воде так, что брызги полетели во все стороны. Он не выдержал и рассмеялся.

Она откинула мокрые волосы с лица, нахмурилась и сердито посмотрела на него:

– По-твоему, это смешно, да?

Он кивнул. Его раскатистый хохот гулким эхом отдавался от белых мраморных стен зала. Боже, эта девушка обладала даром смешить его, внушать ему, что мир прекрасен, ласков и приветлив. Никогда прежде он не испытывал ничего подобного.

– Вот тебе! – Она загребла рукой сколько могла воды и плеснула на него.

Саймон охнул, когда горячая волна обрушилась ему на голову. Закашлялся. Заморгал, смахнул воду с лица. И снова его смех разнесся под стеклянным сводом крыши, веселый, бодрый, сверкающий.

Она стояла всего в нескольких футах от него, соблазнительная русалка. Вода плескалась о ее грудь, мокрые темно-рыжие волосы льнули к бледной коже, розовые соски искушали. А ниже, сквозь завесу пара и прозрачную воду, можно было разглядеть темный треугольник.

Он откинулся на бортик бассейна.

– Ну натворила ты дел.

– А что?

– К вашему сведению, миледи, в этих водах обитает дракон, боюсь, вы его разбудили.

Она склонила голову и озорно улыбнулась.

– В самом деле?

Он кивнул.

– Вы очень рискуете, миледи, он может вас сожрать. Попытайтесь вступить в переговоры с этим чудовищем.

– В переговоры? И каковы будут условия этого чудовища? Что можно ему предложить?

Он положил ладони ей на плечи, скользнул по мокрой коже.

– Все, что у вас есть.

И он рывком привлек ее к себе. От неожиданности она взвизгнула, а потом ахнула, едва он прижал ее к себе и она почувствовала, как он возбужден.

– Похоже, дракон не на шутку проголодался.

– Он умирает с голоду. – Саймон коснулся языком ее подбородка, двинулся вверх, дошел до мочки уха, слегка сжал ее зубами.

Эмили задохнулась, вцепилась в его плечи.

– Похоже, у меня единственный выход.

Саймон провел кончиком языка вокруг нежного уха.

– Какой?

Эмили прильнула к нему.

– Сдаться.

Саймон скользнул ладонями по ее спине, по изгибам бедер и приподнял.

Она села на него верхом, упершись коленями в сиденье. Но когда он подался вперед, чтобы оказаться внутри ее нежной плоти, она приподнялась, дразня его.

– Сдавайся, прекрасный дракон, и я стану кормить тебя до скончания твоих дней.

Он коснулся розового соска кончиком пальца. Она закусила губу, но не смогла сдержать стона.

– Вы желаете держать меня в клетке, миледи?

– Нет. Только приручить. Я хочу, чтобы дракон остался со мной навечно.

– Навечно. – Саймон закрыл глаза, прижался щекой к ее нежной груди. Его охватил страх, какого он никогда не испытывал. Он боялся потерять эту женщину. Должен ведь найтись способ остаться рядом с ней навечно.

Она качнула бедрами, и его возбужденная плоть ощутила прикосновение мягких завитков. От этой сладкой пытки Саймон застонал.

– Ну, что скажешь, могучий дракон? Согласен стать моим союзником, моим защитником, моим любовником навечно?

– Я никогда тебя не покину. – Он поднял на нее глаза. – Мое сердце, мою душу, мое тело – все, что у меня есть, я отдаю вам, миледи.

Слезы застилали ей глаза.

– Навечно, – прошептала она, прижав губы к его губам.

– Навечно. – Он обнял ее, крепко прижал к себе, а она медленно опустилась навстречу ему, принимая его в святилище своего тела. Слившись с ней, ощутив ее сладостный жар, он понял наконец, что значит рай на земле. А в следующее мгновение – что такое ад: это угроза, притаившаяся в темном углу.

Эмили слизнула с кончика пальца остатки сахара и корицы, налипшие с булочки, которую она съела на завтрак. Никогда еще она не ездила на пикник так рано, чтобы завтракать на природе. Она посмотрела на мужчину, который растянулся рядом с ней на лоскутном одеяле, и припомнила еще несколько вещей, которых никогда не делала до вчерашнего вечера.

Саймон улыбнулся:

– Вид у тебя, как у котенка, который только что съел целое блюдце сливок.

Она подняла руки, словно хотела дотянуться до пушистых белых облаков, плывших над Рейвенвудом. Она и чувствовала себя котенком, который вот-вот замурлычет. Так было ей хорошо и уютно.

– Мои родители впервые встретились здесь, в Рейвенвуде.

– Правда? Странное место для встречи.

– Мне всегда нравилось думать, что их свела судьба.

– Хитрая это штука, судьба. Ну, расскажи, как же судьба умудрилась свести их?

Откуда-то со двора замка налетел ветерок, приподнял уголок лоскутного одеяла, затеребил его, согнул как раз там, где ее мать когда-то вышила по белой ткани бледно-желтый тюльпан. Эмили расправила уголок, прижала к густой траве.

– Мой дедушка Уитком когда-то владел Рейвенвудом и землей, на которой теперь стоит дом моего отца. Замок всегда принадлежал семье Уиткомов, с тех самых пор, как был построен. Один из титулов дедушки был барон Рейвенвуд.

– Значит, твоя мать – потомок первого лорда Рейвенвуда и его супруги?

– Да. – Эмили посмотрела на главную башню замка. Солнце, проглядывавшее сквозь облака, заливало золотым светом серые камни, как и всегда на протяжении вот уже четырехсот лет.

Ей казалось, что в этом неярком золотом свете она видит, как развеваются флаги лорда Рейвенвуда на высоких башнях, слышит, как разговаривают и смеются люди древних времен, занимаясь своими повседневными делами. Она всегда мечтала о том, как покажет это волшебное место тому единственному, суженому. И вот этот мужчина здесь, рядом с ней.

– Мой дедушка Уитком в молодости питал пагубное пристрастие к игре. Чтобы покрыть свои долги, продал Рейвенвуд и прилегающие земли моему дедушке Мейтленду еще в те времена, когда мой отец был совсем ребенком.

Саймон сорвал травинку и принялся вертеть в пальцах.

– Это излечило твоего дедушку от страсти к игре?

– Дедушка говорил, что с тех пор ни разу не брал в руки карты. Но дедушку Мейтленда он невзлюбил за то, что тот купил Рейвенвуд, хотя виноват в том, что замок ушел из семьи, был только дедушка Уитком. Поэтому дедушка и противился браку мамы и папы.

Глаза Саймона сверкнули. Он улыбнулся:

– Но судьба их все-таки свела.

– А с судьбой не поспоришь. – Эмили посмотрела на древние камни. – Моя мать жила вместе со своей семьей в поместье Каслрей-Парк, неподалеку от Бата. И в один прекрасный день она приехала сюда осмотреть замок. Как раз в этот день мой отец оказался здесь. Они почувствовали взаимную симпатию и договорились снова встретиться здесь на следующий день. А потом не проходило дня, чтобы они не встречались. Через три недели мой отец отвел маму в часовню, которая находится в главной башне, и там сделал ей предложение.

– И теперь Рейвенвуд вновь оказался во владении потомков первого барона.

– Сам видишь, это судьба. И это был не первый случай, когда судьба свела влюбленных в Рейвенвуде. – Эмили вся лучилась от счастья.

Ветерок взъерошил его волосы, черные как вороново крыло пряди упали на лоб.

– Так когда судьба впервые проявила себя в Рейвенвуде?

– Первый лорд Рейвенвуд похитил себе невесту в тот самый день, когда она должна была выйти замуж за другого. Эта девушка была просватана за Рейвенвуда, еще когда оба были детьми, но через несколько лет ее отец передумал и просватал дочь за другого, который, как тогда казалось, обещал стать союзником посильнее Рейвенвуда.

– Выходит, похитив невесту, Рейвенвуд по тогдашним законам не совершил преступления. – Саймон провел кончиком пальца по ее руке, от того места, где начинался короткий рукавчик темно-золотистого платья, и до самой косточки на запястье. От этого нежного прикосновения по телу у нее пробежала дрожь. – Неизвестно только, понравилось ли молодой леди, что с ней обращаются как с вещью?

– Если верить легенде, то сначала она пришла в страшную ярость и считала Рейвенвуда негодяем.

Саймон опустил глаза и погладил ее запястье.

– А потом леди перестала гневаться на Рейвенвуда?

– Перестала. – Эмили бросило в дрожь при мысли о том, что будет, если к нему вдруг вернется память.

– Когда ее отец подошел к стенам замка, она отказалась покинуть своего любовника. Забралась на стену главной башни и пригрозила броситься вниз, если отец не отведет войска. В стене возле одной из башен выбит крест. В том самом месте, где она стояла.

Пальцы его сжали ее запястье.

– Так она бросилась со стены?

– Нет. Ее отец отвел войска и признал ее брак.

Он поднес ее руку к губам.

– Вы, миледи, унаследовали характер этой средневековой леди.

– Я хорошо понимаю ее. Понимаю, почему она не испугалась целой армии и отказалась покинуть возлюбленного.

– Надеюсь, миледи, вы и далее сохраните подобный боевой дух. – Саймон повернул ее руку и принялся вглядываться в линии на ее ладони, словно пытаясь определить по ним ее судьбу.

Заметив в его глазах печаль, она коснулась его щеки.

– Что-то не так?

Взгляд его посветлел.

– Я подумал о том, как сильно тебя люблю.

– Рада это слышать. – Она склонилась к нему и поцеловала в щеку. – Пойдем, я покажу тебе камень леди Рейвенвуд.

Он поднял голову.

– Это на самом верху?

– Верно. – Она поднялась, охваченная желанием немедленно показать ему Рейвенвуд во всей красе. – Как только переступишь порог замка, сразу почувствуешь себя в далеком прошлом.

– Могу себе представить.

– Пойдем же. Сверху такой вид! – Она подобрала юбку и побежала ко входу в замок.

Дверей давно не было. Однако большая часть замка сохранилась. Внутри царила прохлада, хотя крыша давно исчезла. Стуча каблучками по каменным плитам, Эмили оказалась в центре бывшего главного зала.

Сохранились лишь помещения с каменными полами, встроенные в углы главной башни, и то не вполне. Из стен выступали толстые балки – когда-то здесь было еще два этажа. Черные пятна, следы копоти, въелись в стены над очагами. Однако Эмили все это не мешало представить себе Рейвенвуд во всем его великолепии.

Саймон вошел в замок вслед за ней.

– Здесь есть что-то волшебное, – прошептала она. – Чувствуешь?

– Да. Такое ощущение, будто барон Рейвенвуд с супругой сидят на возвышении в дальнем конце зала, гости расселись за длинными столами пониже, и тут же акробаты, жонглеры, шуты веселят почтенное собрание.

Она прислонилась к нему и улыбнулась, когда он обнял ее. Закрыла глаза и перенеслась в прошлое. Ей казалось, что она слышит громкие голоса, разговоры, смех. Чувствует запах хлеба, меда, жареного мяса.

– Порой я думаю: а не могло ли быть так, что все мы уже жили в ином времени, в ином мире? Когда я впервые увидела Рейвенвуд, у меня возникло чувство, будто я дома.

Он прижался щекой к ее волосам.

– То же самое я почувствовал, когда впервые увидел тебя.

– Возможно, мы когда-то знали друг друга, в другом времени, в другом мире. Потому-то меня так и потянуло к тебе, даже когда я еще не знала твоего имени.

Она коснулась его щеки и подумала, что он – всего лишь иллюзия, созданная ею.

– Ты так ничего и не вспомнил?

– Не будем об этом говорить. По крайней мере сегодня.

– Мы просто создадим тебе новые воспоминания вместо старых.

Он пошевелил бровями.

– Те, что нам удалось состряпать, вполне подходящие.

Она засмеялась, и ее звонкий смех эхом отдался от каменных стен и заполнил все пространство вокруг. Она отступила на шаг и взяла его руки в свои.

– Мы будем исследовать прошлое вместе. Пойдем, я покажу тебе камень на вершине замка.

Он нахмурился:

– На вершине замка.

Она потянула его за руку.

– Говорят, если тот, кто любит от чистого сердца, притронется к камню леди Рейвенвуд и загадает желание, это желание непременно исполнится.

– В самом деле? – Он шел за ней к занимавшей один угол главной башни каменной винтовой лестнице, которая вела наверх. Вдруг он остановился, не отпуская ее руки.

Она обернулась и посмотрела на него.

– Я понимаю, лестница кажется узковатой, особенно для мужчины твоих габаритов, но, я уверена, ты доберешься до самого верха без проблем.

Он облизнул губы.

– Тогда вперед, миледи.

Глава 19

Поднимаясь по лестнице, Саймон не сводил глаз со спины Эмили. Каждая ступенька представляла собой клин, выбитый в камне. Нервозность кольцами скручивалась внизу живота – старая змея, вновь проснувшаяся в нем. Он презирал себя за эту слабость. Тем более что вместе со страхом высоты воспоминания, которые не покидали его, подняли свои уродливые головы – змееволосая горгона Медуза, отраженная в тысяче зеркал.

Он не сводил глаз с Эмили, смотрел на ее темно-рыжие кудри, рассыпавшиеся по золотистому муслину платья. Думал о ее улыбке, ее радости, в надежде уцепиться за нее и удержаться в этом времени и в этом месте. Однако воспоминания тянули его в темную яму, где демоны прошлого поджидали его подобно гадюкам.

Кровь стучала у него в висках. Ему было восемь лет, когда он разбил вазу. Нечаянно. Господи, конечно же, нечаянно! Да и в другие разы – ну что за ужасные преступления он совершал? Подробности его прегрешений со временем изгладились из памяти. Однако годы не смягчили ужаса наказания. Даже сейчас он чувствовал их, эти потные ладони, державшие его за щиколотки. Он слышал голос отца, который приказывал лакею: «Перекинь маленького ублюдка за край!»

И ведь перекидывали, и держали вниз головой, перевесив за балюстраду второго этажа, а внизу были черные и белые квадраты пола, выложенного мрамором, а потные лакейские ладони скользили – вот-вот выпустят его из рук. Каждый раз Саймон умолял простить его, кровь стучала в висках так, что, казалось, голова сейчас лопнет. И каждый раз отец смотрел на него с улыбкой, и в его серых глазах была сосредоточена вся ненависть, какая только могла существовать в маленьком мирке юного Саймона. Отец хотел, чтобы лакейские руки не удержали его. Чтобы сын разбился на мраморном полу внизу.

Со временем Саймон понял, в чем заключалось его преступление. Отец не мог простить мать Саймона.

Саймон остановился на последней ступени каменной лестницы. Ветер, гулявший вдоль зубчатой стены, подул ему в лицо, все в капельках пота. Он трясся всем телом, страх буквально парализовал его. Ему хотелось бежать обратно вниз по лестнице, подальше от этой головокружительной высоты, от кошмарных воспоминаний.

Платье Эмили развевал ветер, оно захлопало за ее спиной, как парус, когда она пошла по узкому уступу, дорожкой тянувшемуся вдоль стены по всему периметру главной башни. Она остановилась и посмотрела на один из камней в кладке стены:

– Вот он. Камень леди Рейвенвуд.

Саймон сжал руки в кулаки. Он теперь уже не перепуганный мальчишка. Он больше не позволит своему отцу играть собой. Однако он никак не мог побороть страх, тяжестью лежавший внизу живота. Он покосился за край уступа, туда, где когда-то была крыша главной башни Рейвенвуда. Ладони его взмокли от пота, когда он увидел каменный пол первого этажа внизу.